Введение

Царство Птолемеев в Египте было одним из наследий обширных завоеваний Александра Македонского, хотя Александр никогда не предполагал, что оно будет разделено между его преемниками как добыча. Птолемей I, один из диадохов Александра, создал одну из самых успешных и богатых абсолютных монархий эллинистического периода и основал династию, просуществовавшую около трехсот лет. Одним из факторов, способствовавших долголетию царства, были успехи Птолемея I в установлении modus vivendi между монархией и ее разнообразными подданными. [1] С одной стороны, благодаря своей связи с Александром Великим и македонскому происхождению он легко завоевал лояльность греко–македонской диаспоры. С другой стороны, он заручился поддержкой коренного населения благодаря своему покровительству их религии и институтам, [2] что привело к его признанию египетским жречеством как фараона. Необходимость поддерживать эти сбалансированные отношения между монархом и подданными, греко–македонскими и египетскими, оставалась серьезной проблемой для каждого птолемеевского правителя и определяла его успех или неудачу как правителя. Неспособность птолемеевского правителя контролировать, ассимилировать и умиротворять своих подданных приводила к гражданским беспорядкам и восстаниям в царстве. Восстания в основном происходили в Фиваиде, где коренные египтяне пытались отвоевать египетский трон у «чужеземных» Птолемеев и вернуть монархию «законным царям», последней линии египетских царей, проживавших в Фиваиде [3]. Еще большим поводом для беспокойства монархии Птолемеев были постоянные волнения в ее новой столице Александрии, где александрийское население действовало подобно преторианской гвардии императорского Рима, создавая и уничтожая правителей. Один из таких серьезных инцидентов привел к тому, что в 202 году до н. э. александрийская толпа подобно вакханкам убила министров Птолемея V, Сосибия и Агафокла. [4] Удовлетворение интересов египетских, греко–македонских подданных и смешанного александрийского населения было сложной задачей, но в конце концов ее решил не птолемеевский царь, а птолемеевская царица Клеопатра I. Я считаю, что ее беспрецедентное регентство было сочетанием не только ее собственного предвидения, но и существования «идеальных условий».
«Власть женщины в истории этих домов всегда проистекала из непреодолимой силы характера в сочетании со слабостью личности ее мужа или из положения регентши при несовершеннолетнем сыне. Царствование Клеопатры, если исходить из ее престижа селевкидской принцессы, имевшей какие–то права на Келесирию, ее богатства и энергичности ее натуры, а также того факта, что она была регентшей, действительно знаменует эпоху в истории женской власти в птолемеевском Египте» (Макурди).
Клеопатра I была дочерью Антиоха (III) Великого, селевкидского царя, и Лаодики, дочери Митридата II Каппадокийского. Она стала первой «иностранной» царицей Птолемеев, когда была выдана замуж за Птолемея V (193 г. до н. э.). Как иностранная царица в царстве Птолемеев, она должна была преодолеть множество социальных и политических препятствий. Например, ее сирийское происхождение могло представлять наибольшую опасность для нее самой, а также для легитимности ее потомства, поскольку отношения между Селевкидами и Птолемеями никогда не были по–настоящему дружественными. [5] Кроме того, ей приходилось иметь дело с различными элементами птолемеевского двора: министрами (которые происходили из самых известных аристократических семей), царскими телохранителями, синтрофами царя и ее разнообразными подданными (греко–македонцами, египтянами и евреями). Каждая из этих групп представляла потенциальную угрозу ее положению. Несмотря на эту оппозицию, ее использование сильных и слабых сторон монархической структуры Птолемеев, я полагаю, стало одной из главных причин ее последующего успеха, ее прототипического и беспрецедентного регентства. Однако для Клеопатры I, первой птолемеевской царицы, ставшей регентшей Египта, простое получение поддержки самой большой фракции, коренных египтян, не оправдывает и не объясняет ее успех, ее новые институты и власть, которой она обладала и передала своим потомкам. Таким образом, необходимо рассмотреть каждый элемент двора и царства.
В первых трех главах будут рассмотрены различные институты и личности, которые сделали возможным превращение Клеопатры I в первую независимую царицу, правившую птолемеевским Египтом. Хотя из числа ее преемниц самой известной была Клеопатра VII, последствия правления Клеопатры I уже были очевидны в случае ее непосредственной преемницы, Клеопатры II, [6] и в отношении Клеопатры III, [7] чья признанная независимая власть продержалась дольше, чем у любой другой птолемеевской царицы до нее. Во II веке до н. э. Клеопатра Тея, дочь Птолемея VI и Клеопатры II, беспрепятственно села на селевкидский трон в качестве регентши (126 год до н. э.). [8] Влияние Клеопатры I на эллинистический мир неоспоримо.
Однако, несмотря на свою связь со многими известными правителями, такими как Антиох III, Птолемей V Эпифан и Птолемей VI Филометор, Клеопатра I все же остается анонимной фигурой. К династии Птолемеев относятся четыре вида древних свидетельств: литературные, папирологические, эпиграфические и нумизматические. К сожалению, по тем или иным причинам ни один из этих источников не подтверждает достижений Клеопатры I. Более того, практически ничего не известно об участии Клеопатры I в делах Селевкидов и Птолемеев, внешних и внутренних, в любой период ее жизни. Нет ни одного современного Птолемеям литературного свидетельства и ни одного прямого упоминания о положении Клеопатры I в литературных произведениях других античных писателей. Таким образом, все существование Клеопатры I, как мало задокументированное в сохранившихся литературных свидетельствах, очень туманно. Не существует и исследований, посвященных только Клеопатре I.
Лишь постепенно, но все еще недостаточно, собрания папирусов времен правления Птолемея V и Птолемея VI начали показывать, что эта редко упоминаемая царица имела огромное значение для положения и власти всех последующих цариц Птолемеев.
Папирологические свидетельства представляют собой основной источник информации о династии Птолемеев; к сожалению, подавляющее большинство папирусов происходит из Хоры и, таким образом, не относится непосредственно к Александрии и ее делам. Самым большим доказательством и неоспоримым свидетельством политического положения и власти Клеопатры I является ее титулатура — найденная в царских надписях и папирусах — в период ее регентства.
Важность правления Клеопатры I и ее влияние на последующих цариц Птолемеев также игнорируется и не учитывается современной наукой. Возможно, это прямое отражение ограниченности античной науки, которая не видела смысла комментировать политическую деятельность женщин, хотя античность изобиловала сплетнями. Современная наука также обходит стороной вопрос о том, насколько велика была политическая власть Клеопатры I. Ее фактическое отсутствие в этих источниках особенно ужасает, учитывая, что пионерской и единственной на сегодняшний день работой о внутренней политике и интригах эллинистических цариц была работа Макурди, которая несмотря на значительное устаревание все еще остается единственным наиболее важным авторитетным исследованием, посвященным значению и полномочиям эллинистических цариц — в частности, царственных женщин македонского, сирийского и птолемеевского домов. Благодаря своей полноте, она остается бесценным исследованием.
Единственные отдельные исследования, посвященные царицам в Древнем Египте, принадлежат Робинсу, Трою и Тайлдесли, но они рассматривают цариц только в фараоновские времена. Тем не менее, все три исследователя полезны для определения отношения коренных египтян к положению Клеопатры I в качестве царицы и регентши, поскольку их работы посвящены отношению коренных жителей к женщинам–фараонам. Работы Робинса и Троя также полезны своим пониманием статуса цариц при дворе Птолемеев, когда их рассматривали как жену фараона.
Карни также обсуждает преимущества, полученные птолемеевскими царицами благодаря их связям и статусу жены фараона. Это особенно важно в свете постепенного ассимилирования Птолемеями более многочисленного коренного населения. Хотя Карни специально не комментирует регентство Клеопатры I, ее работа важна для поддержки моего аргумента о том, что регентство Клеопатры I сыграло важную роль в изменении всего будущего политического положения и власти последующих цариц Птолемеев. Она делает это тремя способами, обсуждая a) прецеденты, созданные более ранними птолемеевскими царицами, такими как Арсиноя II, b) более высокий статус, которым обладали птолемеевские царицы в результате того, что они были связаны с фараонскими царицами, поскольку египетские женщины пользовались высоким статусом в целом, и c) преимущества, которые принесло возрождение фараонских браков между братьями и сестрами для царствования.
Следующими по важности являются работы о царском доме Птолемеев, написанные Магаффи, Биваном и Буше–Леклерком, поскольку в них рассматривается вся династия. Однако, даже с учетом их внимания к каждому птолемеевскому правителю от Птолемея I Сотера до Клеопатры VII, Клеопатре I посвящено не более нескольких страниц. Они не ставят в заслугу Клеопатре I поддержание дружественных отношений с Римом и Сирией, вместо этого они объясняют ее правление как время, когда был мир и спокойствие только тем обстоятельством, что римляне, а также Селевкиды, решили оставить Египет в покое. Такое объяснение кажется очень маловероятным, особенно учитывая десятилетия раздора между Египтом и Сирией. Их работы также отражают то, как Клеопатра I будет восприниматься на протяжении всего времени — как незначительная птолемеевская царица. Однако такое преждевременное отрицание правления Клеопатры I вызывает много вопросов. Например, хотя каждый ученый признает факт, что Клеопатра I стала регентшей, значение этого факта обходится стороной, несмотря на то, что это было первое подобное событие в птолемеевской, да и в эллинистической истории. Эта нерешительность в дальнейшем обсуждении Клеопатры I, очевидно, вполне преднамеренна.
Далее, работа Отто посвящена тем критическим годам и событиям при жизни Птолемея VI Филометра и экспедициям Антиоха IV Эпифана, которые «решающе повернули судьбы средиземноморского мира». Отто делает несколько важных выводов при датировке рождения трех детей Клеопатры I и Эпифана, но, подобно дебатам вокруг приданого Клеопатры I, такие дискуссии не фокусируются на деталях регентства Клеопатры I и создания ею новых институтов. Тем не менее, работа Отто остается важным источником для документирования и интерпретации событий второго века до нашей эры.
В последние годы все больше внимания и определенных заслуг уделяется беспрецедентному политическому положению и влиянию Клеопатры I. Например, теперь ее хвалят за поддержание хороших отношений с римлянами и сирийцами. [9] «Пока жила Клеопатра I, в Египте было спокойно… но после смерти Клеопатры [I]… дела резко изменились» (Альберро). Важность александрийского населения для птолемеевских правителей также подробно обсуждалась. Фрейзер предоставил превосходный анализ этой группы, и в ходе этого обсуждения стало ясно, что их одобрение и поддержка были крайне важны для Птолемеев. Их обожание цариц — проявившееся во время правления Арсинои II и Арсинои III — было важным преимуществом для Клеопатры I.
Короткое регентство Клеопатры I не было таким тихим и незаметным, как нас заставляет верить современная научная традиция. Рим также не доминировал в делах Птолемеев до правления детей Клеопатры I. Внешняя политика Клеопатры I отражает сильное и стабильное птолемеевское правление, которое было явно проселевкидским и антиримским, и, судя по титулатуре во время регентства Клеопатры I, есть доказательства ее политической власти и контроля. Но прежде чем рассматривать регентство Клеопатры I, давайте сначала обратимся к обсуждению мощных и влиятельных аристократических семей конца III — начала II века; это первый важный шаг в понимании того, как Клеопатра I стала первой женщиной–регентом.

---

[1] В эллинистический период подданные Птолемеев состояли из коренного египетского населения, эмигрировавших греков, евреев и других нацменьшинств: «посетивший город Полибий с отвращением упоминает о положении вещей в то время; по его словам, в городе было три группы людей: во–первых, египетская, или туземная, группа, отличавшаяся легкой возбудимостью и с трудом поддающаяся управлению; во–вторых, многочисленная группа наемных воинов, докучливая и разнузданная (ибо по старинному обычаю египтяне содержали иноземных наемников, которые в силу ничтожества царей приучились скорее править сами, чем подчиняться другим); в-третьих, группа александрийцев, также не особенно склонная к гражданской жизни и по тем же основаниям, но все же лучше тех других; хотя они и смешанного племени, но все же по происхождению были греками и сохранили память об общегреческих обычаях» (Strabo 17.1.12).
[2] По существу коренные египтяне были обязаны работать на царя Птолемеев, будь то царские крестьяне или «налогоплательщики». Жречество составляло единственный привилегированный класс туземцев, пользовавшийся свободой от принудительного труда, правом на сохранение определенных привилегий самоуправления и самостоятельностью в своих профессиональных делах.
[3] Последние египетские фараоны, Гармахис и Анхмахис, правили Фиваидой в 199-186 гг. до н. э.
[4] Этот переворот был первым случаем открытой враждебности к дворцовой группе, в данном случае к министрам: «Его значение заключается в том, что теперь впервые, насколько нам известно, низший элемент населения, в данном случае, несомненно, в основном египтяне, смог выразить свою собственную силу» (Фрейзер)
[5] Враждебное отношение птолемеевского Египта к империи Селевкидов было частью традиционной внешней политики Птолемеев и политики практически всех птолемеевских министров (например, Поликрата, одного из последних министров Птолемея V Эпифана, до притока проселевкидских симпатий, сопровождавших регентство Клеопатры I.
[6] Клеопатра II правила вместе с птолемеевским царем Птолемеем VI с 180-145 гг. до н. э. Она была первой из эллинистических цариц, добившейся признанного политического равенства с царем.
[7] Клеопатра III совместно правила в Александрии в 116-101 гг. до н. э. Хотя ее правление было короче, чем у Клеопатры II, она оказала большее влияние на дела Птолемеев. Макурди называет ее «самой доминирующей из македонско–эллинистических цариц» дамой. Одним из самых значительных неизгладимых впечатлений от ее правления стало то, что, как и у Клеопатры I, ее имя в датировочных формулах называлось прежде имени Птолемея IX, а в 105/4 г. до н. э. она вместо царя служила жрецом в царском культе. Ее господство и контроль над делами, возможно, лучше всего описаны Юстином (xxxix.4.6): «Она вполне заслужила свою позорную смерть — она изгнала собственную мать с брачного ложа, сделала двух дочерей безмужними, выдав их поочередно замуж за своих братьев, развязала войну с одним сыном, отправив его в изгнание, и вероломно подстроила смерть другого, лишив его трона» (Justin, xxxiv.4).
[8] Клеопатра Тея обладала огромной властью не только как регент в 126 году до н. э., но и во время совместного правления со своим сыном, Антиохом VIII Грипом (125-121 гг. до н. э.). Ее влияние, даже во время совместного правления, четко прослеживаются в ее способности чеканить свое изображение на селевкидской валюте. Примечательно, что на одном из выпусков изображены югатные головы Клеопатры Теи и Антиоха VIII, но беспрецедентное почетное место на переднем плане занимает царица, а не, как обычно, царь.
[9] При жизни этой способной царицы Египет процветал и пребывал в мире, но после ее смерти снова возник неизбежный спор о правлении Келесирией».

Глава 1. Аристократические семьи Птолемеев

Нужда для Клеопатры I использовать для достижения своих амбициозных целей придворных и министров свидетельствует о растущей власти таких людей при дворе Птолемеев. Эта историческая тенденция показывает необходимость либо сотрудничать с этой влиятельной группой, либо подавлять ее. Не случайно такая группа находится в центре практически всех придворных заговоров и переворотов древности. Их внутренние, а иногда и внешние связи с другими выдающимися и важными семьями были чрезвычайно сложными и очень часто чрезвычайно секретными. Две самые запутанные внутренние сети можно найти в семье Ахеменидов в Персидской империи и в афинской семье Алкмеонидов. В обеих культурах члены этих самых выдающихся семей всегда присутствовали в правительстве как публично, так и тайно. История и политика Птолемеев не была исключением.
Таким образом, обсуждение наиболее выдающихся семей в птолемеевской истории во время правления Птолемеев IV-VI важно для понимания влияния и действий Клеопатры I во время ее регентства. Становятся очевидными два наблюдения. Во–первых, после прихода к власти слабого монарха аристократы при дворе формировали мощную олигархическую фракцию и доминировали в делах Птолемеев благодаря своим многочисленным контактам и связям. Во–вторых, Клеопатра I смогла контролировать этих аристократов во время своего регентства и, таким образом, напрямую решать птолемеевские дела. Контроль Клеопатры I является доказательством того, что влияние видных семей и министров на монархию ограничивалось отдельными царствованиями и что умелый правитель мог подавить этих аристократических придворных.
Роль аристократических фамилий в придворной политике во время правления первых трех Птолемеев мало документирована. Даже когда выделялись важные члены придворного министерства, важность и близкие отношения «друзей» птолемеевского царя к царю не заставляли подозревать о готовящихся заговорах или придворных интригах, поскольку эти «друзья» были глубоко преданы своему царю. Министры начали приобретать независимую от царя власть в правление Птолемея III, и уже в правление Птолемея IV их интересы противопоставлялись интересам царя. Дошедшие до нас свидетельства, начиная с двора Птолемея IV и далее несколько преувеличены, но проблематичны и вызывают много споров, поскольку большая их часть восходит к Полибию.

1.1 Семейные узы

Наши лучшие и самые ранние свидетельства о министерском контроле над троном относятся к периоду правления Птолемея IV Филопатора. Согласно Полибию, министерский контроль начался с семьи Сосибия. Среди современных ученых ведется дискуссия о том, был ли Филопатор слабым и немощным, или же он был более сильной личностью, чем предполагает Полибий, и прилагал большие старания для проведения своей внешней политики. Первое утверждается рядом ученых, которые считают, что над Птолемеем IV полностью доминировали окружавшие его женщины и советники, а второе поддерживает Хуфи, который пытается приписать Филопатору инициативу в проведении амбициозной внешней политики. Полибий, современник Птолемея V и Клеопатры I, часто прямо предвзято и враждебно относится к птолемеевским правителям, в основном из–за своих хороших отношений с Римом и конкретно из–за дел Птолемеев с Ахейской лигой. [1]Однако, несмотря на предубеждение к противникам Рима, Полибий, тем не менее, является современником важных событий в истории Птолемеев и поэтому должен рассматриваться как важный источник. Например, к рассказам Полибия о тактике и политических решениях Сосибия следует относиться осторожно, но в то же время не отвергать их, поскольку за рассказами Полибия может скрываться некоторая правда. Теперь необходимо более внимательно изучить отдельных министров–аристократов (и их семьи), начиная с правления Птолемея IV и далее, когда эти птолемеевские министры достигли большого влияния на монархию и монархические решения. Благодаря обсуждению этих самых влиятельных министров и их семей, можно понять, насколько широко эти придворные и их приближенные контролировали дела Птолемеев, и тем самым лучше оценить Клеопатру I, которая смогла подавить эту придворную олигархию с самого начала своего регентства.
1.1.1 Сосибий
Карьера Сосибия началась при Птолемее (III) Эвергете, при котором он достиг высокого положения при дворе Птолемеев. Карьера Сосибия представляет собой первое свидетельство того, что придворные могли оказывать доминирующее влияние на слабого правителя (т. е. Птолемея IV). Однако не следует забывать, что Сосибий должен был сначала добиться престижного положения при дворе, чтобы его можно было продвигать дальше, когда представится возможность. О ранней карьере Сосибия при Птолемее III известно сравнительно мало. Сохранившиеся свидетельства упоминают лишь о его очень важном назначении на должность жреца–эпонима Александра в Александрии. Уже это назначение предвосхитило тот контроль, который он вскоре получит над двором Птолемеев.
Дошедшие до нас сведения о Сосибии собраны в таблице ниже. Она свидетельствует об успешной и важной политической, религиозной и военной карьере.
Таблица № 1: Семья Сосибия, сына Диоскурида

 

СОСИБИЙ, сын Диоскурида	(при Птолемее III): — достиг высокого положения при царском дворе.
	- 22 июля 235 года — 10 июля 234 года: жрец эпоним в Александрии.	— В качестве жреца эпонима его имя фигурирует в датировочных формулах того года.
	(при Птолемее IV): — стал «первым министром» Филопатора. — вскоре был вынужден разделить с Агафоклом контроль над правительством (при Птолемее V): через подложный указ стал опекуном юного Птолемея V
ПТОЛЕМЕЙ (сын)	(при Птолемее V): (после смерти отца) 204-202 гг.: отправлен Агафоклом к македонскому царю Филиппу V в качестве посла	— После смерти Агафокла Птолемей сразу же вернулся в Египет
СОСИБИЙ (сын)	(при Птолемее V): — (за некоторое время до смерти Агафокла) входил в число соматофилаков. (при новом регенте Тлеполеме):
	— 202-201 гг.: ему доверили царскую печать	— Лишился царской печати в 201 г. до н. э. после неудачной попытки вместе со своим братом свергнуть Тлеполема
АРСИНОЯ (дочь)	14 сентября 215 - 3 сентября 214 г. : канефор вАлександрии

 

Птолемей IV Филопатор был самым слабым птолемеевским царем из взошедших на трон после Птолемея I Сотера, и Сосибий в полной мере воспользовался этим. К моменту воцарения Птолемея IV Сосибий приобрел такой престиж и такое уважение при дворе, что его, несомненно, назначили «премьер–министром» Филопатора. Из литературных источников не следует, что в начале правления Филопатора Сосибий контролировал и управлял политическими делами в Египте: Σωσιβίου δὲ τοῦ πλεῖστον ἐν τοῖς φίλοις δυναµένου φήσαντος (Plutarch, Cleomen, xxxiii.4) и οῦτος γὰρ μάλιστα τότε προεστάτει τῶν πραγμάτων (Polybius, v.35.7). Именно с этой позиции он, по словам Полибия, управлял с «квазидиктаторскими полномочиями» (ό ψευδεπίτροπος), а Птолемей исполнял роль ничего не делающего правителя (Polybius, xv.25.1). Более того, Филопатор не возражал против этой вспомогательной роли, поскольку ему был «безразличен характер людей, которых он допускал к управлению делами царства … до тех пор, пока они обеспечивали ему средства для литературной и эстетически чувственной жизни и избавляли его от необходимости управлять» (Биван). Именно разносторонние роли и должности Сосибия отвечали всем интересам Филопатора. В Сосибии Филопатор нашел советника, военного офицера и жреца. Используя свою огромную политическую власть и влияние, Сосибий также быстро избавил двор от своих врагов, большинство из которых были членами царской семьи Птолемеев. [2] Смерть каждого из этих людей ясно показала его контроль над Птолемеем IV, поскольку Филопатор все равно должен был санкционировать их смертные приговоры. Хёльбль резюмирует:
«С самого начала своего правления царь находился под влиянием самого могущественного морпеха при дворе, александрийца Сосибия. Это была одна из самых умных и беспринципных личностей в истории эллинизма; на протяжении десятилетий он доказывал свою состоятельность во всех придворных интригах».
С этого момента Сосибий использовал свою хитрость, чтобы сохранять вес при дворе на протяжении всего правления Птолемея IV и даже в начале правления Птолемея V: σκεῦος ἀγχίνουν καὶ πολυχρόνιον (Polybius, xv.25.1).
Сосибий также сделал очень успешную карьеру жреца. С 22 июля 235 года по 10 июля 234 года до н. э. он занимал очень престижную должность «жреца Александра, богов–братьев–и-сестер и богов–благодетелей» в Александрии. Он был первым выдающимся придворным, получившим эту должность без участия членов семьи. Именно в результате этой должности в том же году его имя появилось в датировочных формулах по всему царству. О важности и престиже эпонимного жречества говорит тот факт, что имя жреца–эпонима даже предшествовало имени обожествленных царей и их супруг. Показательно также, что с середины III века до н. э., начиная с Александра, отца Пелопса, эпонимного жречества добивались придворные, члены семей которых в разное время на протяжении всей птолемеевской истории играли главную роль в качестве главы аристократических семей при дворе Птолемеев. Таким образом, эпонимное жречество было показателем власти в определенной аристократической семье, поскольку лица, обладавшие этой почетной наградой, либо имели сыновей на влиятельных должностях, либо сами становились влиятельными фигурами при дворе на более поздних этапах своей карьеры. Список выдающихся членов семьи, назначенных жрецами–эпонимами в Александрии (см. ниже), подтверждает это наблюдение, поскольку некоторые из самых выдающихся министров при дворе Птолемеев или, по крайней мере, их отцы были жрецами–эпонимами:
264/263 до н. э. Александр (отец Пелопса, который стал видным деятелем при Птолемее II)
235/234 до н. э. Сосибий («премьер–министр» Птолемея IV в 222 до н. э.)
223/222 до н. э. Досифей (его сын, Киней, становится главным советником Птолемея VI)
218/217 до н. э. Мнасиад (его сын, Поликрат, сторонник Агафокла).
216/215 гг. до н. э. Агафокл (становится опекуном юного Птолемея V в 203 г. до н. э.)
204/203 до н. э. Аристомен (становится регентом Египта в 201 до н. э.)
187/186 гг. до н. э. Аристоник (евнух назначен жрецом–эпонимом!)
Список лиц, ставших жрецами–эпонимами, также показывает некоторых из самых влиятельных придворных, которым не нужно было опираться на предков, чтобы получить доступ и иметь влияние во внутреннем кругу министров (например, Сосибий, Агафокл, Аристомен и Аристоник).
Наконец, есть краткое упоминание и о военной карьере Сосибия: «И было множество египтян, две мириады фалангитов, и командовал ими Сосибий» (Polybius, v.65.9). Конкретных дат для этого военного командования нет, однако египетские войска не использовались Птолемеями до битвы при Рафии (217 г. до н. э.).
Количество лиц из одной семьи, назначенных на важные должности и посты, напрямую отражало степень влияния и власти, которой обладала семья при дворе. Поскольку семья могла оставаться при дворе в нескольких поколениях, будущее этой семьи в определенной степени гарантировалось ее потомками. Семья Сосибия являлась примером такой сильной семьи: все его дети были назначены на очень престижные должности. Политическое влияние и власть исходили от этих сильных семей, таких как семья Сосибия. Вскоре политическое влияние было обнаружено среди сторонников этой центральной семьи, которые в итоге образовали мощную и взаимосвязанную олигархическую фракцию при дворе.
Аристократические придворные семьи, однако, многое теряли при восшествии на престол нового царя. Обычно определенные члены семьи немедленно изгонялись или ликвидировались противоположной придворной семьей. Например, изгнание человека было доказательством того, что он представлял угрозу для министра. Такова была судьба сына Сосибия, Птолемея. О Птолемее ничего не известно, кроме того, что в 204 году до н. э. он был «отправлен» в Македонию в качестве посла сразу после смерти своего отца, что также совпало с воцарением Птолемея V (Polybius, xvi.22.3ff.). Хотя о карьере Птолемея и его значении при дворе ничего не известно, возможная угроза, которую он представлял для Агафокла, ясно проявилась в его изгнании. Сын Сосибия, тоже Сосибий, однако, показывает могущество и долголетие своей семьи, даже если для этого ему пришлось публично осудить своего отца. Еще более значимым фактором является готовность признать его со стороны александрийцев (Polybius, xv.32.4-6). Сосибий, сын Сосибия, продолжал служить как очень способный министр и пользовался доверием и восхищением александрийцев настолько, что в 202 году до н. э. ему даже была предоставлена престижная роль хранителя царской печати (Polybius, xvi.22. 1ff. и xv. 12ff.)
Последнее упоминание об обоих братьях — их сотрудничество в борьбе против Тлеполема, регента в 202-201 гг. до н. э., сразу после смерти Агафокла. То, чего Агафокл опасался в отношении Птолемея, сына Сосибия, проявилось в этой борьбе за власть при дворе.
Позже, в царствование Филопатора, Сосибию в ведении династических дел Птолемеев помогали Агафокл и его семья (Polybius, v.63.1). Неизвестно, когда именно Агафокл и Сосибий начали вместе управлять делами Птолемеев. Хотя Сосибий приобрел партнера в лице Агафокла, очевидно, что к моменту его смерти он еще не создал прочную олигархическую сеть при дворе Птолемеев. Агафокл, напротив, выполнил эту задачу.
1.1.2 Агафокл
Одним из самых пагубных «воцарений» в истории Птолемеев, еще более ослабившим ядро династии, стало восшествие на трон юного Птолемея V Эпифана в 204 году до н. э., которому на тот момент было всего шесть лет. Воцарение Птолемея V открыло всем существование еще одного авторитета, стоящего за царской властью. Впервые в истории Птолемеев всеми делами царства бессовестно управляли придворные. Хотя этот тип контроля уже был знаком птолемеевским подданным по влиянию Арсинои II на ее мужа и брата Птолемея II и Сосибия на Филопатора, Агафокл и его семья полностью контролировали все аспекты правления: политические, экономические и религиозные. Карьера Агафокла описана в таблице ниже:
Таблица № 2: Семья Агафокла

 

АГАФОКЛ	(при Птолемее IV): — разделил контроль над правительством с Сосибием 27 августа 216 г. — 13 сентября 215 г.: жрец–эпоним в Александрии	— Он занял очень высокое положение при дворе Птолемеев вскоре после своего прибытия в Египет (его семья переехала в Египет незадолго до воцарения Птолемея IV).
	(при Птолемее V): — 221-203 гг.: по подложному указу стал опекуном юного Птолемея V, но ему принадлежала лидирующая роль	— Возможно, из–за смерти Сосибия, вскоре после воцарения Птолемея V, Агафокл стал играть в правительстве ведущую роль.
ЭНАНФА (мать)	(при Птолемее IV): ухаживала за Филопатором, когда он был еще младенцем 203 г.: отправлена на казнь
АГАФОКЛИЯ (сестра)	(при Птолемее IV): — любовница Филопатора 203 г.: отправлена на казнь	— Агафоклия и ее мать Энанфа доминировали в придворной жизни в правление Птолемея IV и в начале правления Птолемея V.

 

Первое появление Агафокла и его быстрое продвижение на важные политические и религиозные должности в династии Птолемеев столь же загадочны, как и эпопея Сосибия. Однако карьера Агафокла и выбор Сосибия в качестве своего преемника были бы более оправданными, если бы предположение Хёльбля, что Агафокл был «другом юности Филопатора», было верным. Как уже отмечалось в случае с Сосибием, Агафокл занимал должность жреца–эпонима Александра во время правления Птолемея IV — несомненно, по указанию Сосибия. При воцарении молодого Эпифана в 204 году до н. э. Агафокл, по–видимому, не имел такого политического влияния и авторитета, как Сосибий, когда он был назначен «премьер–министром» Филопатора, хотя Агафокл к этому времени, несомненно, достиг очень высокого положения при дворе:
«Необычайное влияние на дела он приобрел только благодаря неспособности Филопатора к управлению. Достигнув такого положения, он и после смерти царя без труда сохранил власть за собою» (Polybius, xv.34).
В отличие от назначения Сосибия на важный пост «премьер–министра» Птолемея IV, Агафокл использовал более нетрадиционные средства, чтобы получить власть и контроль и при Эпифане. Согласно Полибию, Агафокл состряпал фальшивый указ, который сделал его и Сосибия законными регентами и опекунами Эпифана (Polybius, xv.25.3ff.). Чтобы сохранить лояльность своих подданных и армии, Агафокл также прибегал к подкупу (Polybius, xv.25.11).
Существует еще одно важное различие между управлением царством Птолемеев Сосибием и Агафоклом. В отличие от Сосибия, который доминировал над царем и его делами, трио — Агафокл, его сестра Агафоклия и мать Энанфа — совместно участвовали в управлении государством, то есть царской семьей.
Агафоклия и Энанфа, одна из которых была кормилицей царя, а другая — его любовницей, играли самые большие роли в правление Филопатора (Plutarch Cleomenes, xxxiii.2. Cр. Plutarch, Moralia 753d).
Степень влияния этих двух женщин на Филопатора, в источниках варьируется. Плутарх, например, считал, что эти две женщины контролировали династию. Источником Плутарха была история Клеомена, царя Спарты, который в это время находился в Египте, так что информация надежна. Другие источники также признают влияние Агафоклии и Энанфы (Athenaeus, xiii.577a).
«Не довольствуясь господством над царем, они теперь владели царством; они появлялись на публике, их приветствовали, у них был свой кортеж. Агафокл, всегда находившийся рядом с царем, управлял государством; женщины распределяли должности трибунов, префектов и генералов, и самую меньшую власть в царстве имел царь…» (Буше–Леклерк).
В свою очередь, эти две женщины доминировали над молодым Эпифаном. Полибий (xv.25.12) упоминает, как Агафокл передает юного Эпифана на попечение Агафоклии и Энанфы. Понятно, что гнев александрийской толпы был направлен и на них, поскольку они наравне с Агафоклом участвовали в разложении царства.
В целом изучение карьеры Сосибия и Агафокла при дворе Птолемеев показывает, что достижение ими власти для себя и членов своей семьи не было случайным успехом. Действительно, для этого должны были присутствовать несколько факторов. Во–первых, монархия должна была дышать на ладан, что позволило бы придворным взять власть в свои руки. Во–вторых, после установления контроля было очень трудно подавить их власть не только из–за силы центральной семьи, но и из–за многочисленных связей этой центральной семьи с другими аристократическими семьями. Семья Агафокла — лучший пример такой семьи, потому что вместе с Агафоклией и Энанфой они доминировали и влияли на все дела Птолемеев. Кроме того, благодаря своим связям с различными другими выдающимися аристократическими семьями Агафокл создал при дворе олигархическую фракцию. При наличии этих факторов возможный контроль со стороны таких лиц при вступлении на престол каждого нового монарха был бы более легким и естественным процессом. Однако именно эти сети придворных Клеопатра I успешно контролировала и использовала для продвижения своей власти. Именно к этим другим выдающимся придворным я сейчас обращусь.

1.2 Другие выдающиеся семьи

Недостаточно признать, что Сосибий и Агафокл обладали определенным влиянием в птолемеевском правительстве, надо еще замечать их более глубокие внутренние придворные связи — олигархическую фракцию — которые были необходимы для того, чтобы помочь контролировать монарха. Сокрытие смерти Птолемея IV и Арсинои III является лучшим свидетельством прочности политических связей Сосибия и Агафокла (ср. Polybius, xv.25) при предположении, что они получили внушительную поддержку от других выдающихся греческих семей. В свою очередь, связи Агафокла с несколькими другими выдающимися семьями проявляются в тех повышениях, которые эти семьи получали благодаря своей связи с ним:
«Агафокл устранил с дороги знатнейших граждан и выдачей жалованья смирил раздражение значительнейшей части войска, а вслед за этим возвратился к прежнему образу жизни. Освободившиеся места друзей при дворе он предоставлял беспутнейшим и наглейшим людям, которых вытаскивал из среды прислуги и иной челяди» (Polybius, xv.25.20-21).
Подобные семьи, считавшиеся угрозой, быстро изгонялись или уничтожались. Агафокл избавил двор Птолемеев от своих соперников, отправив некоторых из них в качестве послов к другим эллинистическим царям. Самым известным из этих «изгнанников» был Птолемей, сын Сосибия, хотя многие другие сыновья из других выдающихся семей также были высланы из Египта.
Затем Агафокл заменил освободившиеся должности своими приверженцами:
«Агафокл удалил из города Филаммона, руководившего умерщвлением Арсинои, назначив его ливиархом Кирены, а ребенка передал на попечение Энанфе и Агафоклии. Вслед за тем он отправил в Азию к царю Антиоху Пелопса, сына Пелопса, с просьбою оставаться верным дружбе и не нарушать договора, заключенного с родителем ребенка; Птолемея, сына Сосибия, послал к Филиппу для заключения брачного договора и получения помощи в случае, если Антиох вздумает окончательно порвать договор. Кроме того, он выбрал в послы к римлянам Птолемея, сына Агесарха, в надежде, что тот не будет спешить с посольством и долго останется в Элладе у тамошних друзей своих и родственников. Ему желательно было удалить из Египта всех выдающихся людей». (Polybius, xv. 12ff.).
Несмотря на агафокловы интриги и подкупы, направленные на завоевание поддержки среди аристократии, александрийское население не очень охотно приняло его регентство и опекунство. В самом деле, литературные свидетельства показывают, что подданные Эпифана просто ждали другого влиятельного человека, который свергнет Агафокла и вернет законную власть монарху и его семье. Этим новым лидером народа стал Тлеполем.
1.2.1 Тлеполем
Тлеполем первоначально продвигался по карьерной лестнице Агафоклом. Ранняя карьера Тлеполема неясна, хотя из литературных свидетельств известно, что при поддержке Агафокла он получил очень престижную должность стратега в Пелузии. К сожалению, кроме краткого упоминания Тлеполема как стратега, о нем больше ничего не известно.
Таблица № 3: Тлеполем, сын Артапата III

 

ТЛЕПОЛЕМ, сын Артапата III

(во время регентства Агафокла): — стратег в Пелузии 202-201 гг: регент Египта (Polybius, xvi.21.1, 22.6-11)

— Агафокл назначил его стратегом для организации обороны границы (Polybius, xv.25.25ff., 26.5ff., 27. 1ff., 29.6)

 

С ростом недовольства против Агафокла и его семьи Тлеполем вскоре осознал свою огромную поддержку как со стороны армии, так и со стороны населения. Вскоре он задумал избавиться от Агафокла и его семьи и присвоить регентство себе:
«Пока жил царь, Тлеполем занимался только своими частными делами, но как только царь умер, он сумел быстро расположить народ в свою пользу и снова был сделан начальником Пелусия. На первых порах Тлеполем во всех своих действиях сообразовывался только с выгодами царя в том убеждении, что будет учрежден совет, который соединит в себе и опеку над ребенком, и управление государством. Но едва он увидел, как отстраняются от дела люди, способные быть опекунами, с какой наглостью Агафокл себе одному присвоил управление государством, Тлеполем принял другое решение: при существовавшей между ними вражде он угадывал грозящую опасность и потому стал собирать около себя войска и старался добыть денег, чтобы сделать себя неуязвимым для врагов. Вместе с тем Тлеполем не терял надежды, что к нему перейдут и опека над ребенком, и все управление государством, ибо он и сам себя считал более годным на это, чем Агафокла, и знал, кроме того, что войска, находящиеся под его начальством, и те, что были в Александрии, питают надежду, что он положит конец бесчинствам Агафокла. Питаемые Тлеполемом замыслы только разжигали вражду при участии обеих сторон (Polybius, xv.25.26ff.)
Тлеполем был популярным солдатом и полководцем, но в качестве регента он не преуспел. Александрийское население вскоре устало от него и искало на его место другого человека. Вскоре они обратились к Сосибию, сыну Сосибия:
«Поведение Тлеполема раздражало придворных, которые тяготились его высокомерием, зато тем больше восхищались Сосибием, когда сравнивали его с Тлеполемом. Говорили, что Сосибий был рассудительный не по летам руководитель царя, что в обхождении с иноземцами он держал себя так, как и подобало человеку, облеченному столь высоким доверием: ему были доверены государственная печать и особа царя» (Polybius, xvi.22.1ff.)
После смерти Агафокла при дворе развернулась борьба между сторонниками Агафокла и его вернувшимися соперниками. Важно отметить, что эти придворные стали регентами или близкими советниками монархии благодаря поддержке александрийского населения. После смерти Агафокла и его семьи александрийское население стало играть важную роль в определении советников и регентов царя. Это также относится к Аристомену, регенту после Тлеполема.
1.2.2 Аристомен
Следующей важной персоной при дворе Птолемеев был Аристомен, забытая личность на фоне суматохи вокруг доминирующих фигур Сосибия и Агафокла. Акарнанец, он приехал в Египет примерно после 216 года до н. э. и быстро и незаметно поднялся по служебной лестнице, несомненно, благодаря своим хорошим отношениям с Агафоклом и его поддержке в начале его карьеры. [3] Когда мы в следующий раз услышали об Аристомене, он уже был назначен одним из телохранителей Птолемея V, затем получил сан жреца–эпонима, а еще раньше был объявлен опекуном и регентом Птолемея V. Карьера Аристомена описана ниже:
Таблица № 4: Аристомен, сын Меннея

 

АРИСТОМЕН, сын Меннея

после 216 г.: — акарнанец, приехавший в Египет (Polybius, xv.31.7ff.) (при Птолемее V): — назначен от Агафокла соматофилаком — возможно, командовал македонскими войсками в Александрии (ср. Polybius, xv. 31.6-12) 204/203 гг.: жрец эпоним в Александрии 201-?: регент Египта 196-192 гг.: впал в немилость и был заменен на посту регента

 

Аристомен высоко оценивается в литературной традиции как «восхитительный и добродетельный администратор», служащий нуждам царя не меньше, чем он служил нуждам Агафокла:
«Человек этот — акарнанец по происхождению; говорили, что он в зрелом возрасте, когда сделался властным распорядителем государства, с таким же умением и достоинством руководил царем и управлял делами, как раньше в пору счастья Агафокла угождал этому последнему. Так, он первый оказал Агафоклу высокую честь, какая обыкновенно достается на долю только царям, именно: у себя на пиршестве Аристомен ему одному из всех гостей поднес золотой венец. Он же первый решился носить изображение Агафокла на перстне, а когда у него родилась дочь, назвал ее Агафоклией (Polybius, xv.31.7ff.)
Хотя Аристомена высоко ценили, именно его уникальные антиримские и проселевкидские взгляды способствовали большой неприязни к нему при александрийском дворе, вероятно, отражая растущее недовольство им Птолемея V. Политические взгляды Аристомена были, возможно, достаточной причиной для того, чтобы его соперники ненавидели или боялись его. Страх, который испытывали придворные, возможно, отразился в изменившемся отношении к нему Эпифана. Эпифан почитал Аристомена как отца, но теперь внезапно приговорил его к смерти. Таким образом, то, что Аристомен потерял расположение Эпифана, было связано с его внешней политикой и интригами его врагов при дворе:
«Птолемей, царь Египта, какое–то время воспринимался с одобрением. Аристомен, назначенный его опекуном, был во всех отношениях способным администратором. Вначале Птолемей почитал его как отца и полностью руководствовался его суждениями. Позже, однако, развращенный лестью придворных, он возненавидел Аристомена за откровенные речи, и в конце концов заставил его покончить с жизнью при помощи чаши с болиголовом» (Diodorus, xxviii.14).
Аристомен имел схожие с Клеопатрой I взгляды на внешнюю политику Птолемеев. Политика Клеопатры I нашла отражение в годах мира между царствами Птолемеев и Селевкидов, когда она стала регентшей (180-176 гг. до н. э.). Это может говорить о том, что Аристомен также был предан Клеопатре I, и, возможно, это еще одна причина для заговора против него его врагов.
К сожалению, не сохранилось никаких доказательств этой теории. Таким образом, неудовлетворенное Аристоменом александрийское население вскоре обратилось к другому придворному, который имел более привычные взгляды на внешнюю политику. Речь идет о Поликрате.
1.2.3 Поликрат
После смерти Аристомена Поликрат и члены его семьи достигли видных постов в царстве Птолемеев. Впервые мы слышим о нем после его назначения на многочисленные выдающиеся военные должности в начале III века до н. э. Своим продвижением по службе Поликрат был обязан в основном Сосибию и Агафоклу и он стал очень влиятельным и важным министром как Птолемея IV, так и Птолемея V. Типичная для выдающихся аристократических придворных семей, семья Поликрата была могущественной силой и на пике его министерского влияния. В начале своей карьеры Поликрат опирался на поддержку Сосибия и Агафокла, однако Мнасиад, его отец, был выдающимся жрецом–эпонимом (218/217 до н. э.) до Агафокла, тем самым предсказывая будущее значение членов своей семьи. Хотя Поликрат нуждался в Агафокле для своих ранних назначений, его карьера продолжала процветать и после смерти Агафокла, что показывает степень влияния этой могущественной аристократической семьи при дворе Птолемеев.
Карьера Поликрата началась с нескольких важных военных должностей (Polybius, v.64.4-7, 65.5, 82.3, 84.8), а в 203 году до н. э. он стал стратегом Кипра. Он получил этот пост после смерти Агафокла, получив назначение независимо от влиятельных министров Сосибия и Агафокла, при поддержке александрийского населения. Кипр, наряду с Киреной, Сирией и Финикией, составлял четыре жизненно важных пограничных района Египта, которые защищали династию Птолемеев как от сухопутного, так и от морского нападения.
Стратеги каждой из этих областей, особенно Кипра, были самыми доверенными и влиятельными министрами Птолемеев и всегда были одними из самых высокопоставленных администраторов на службе Птолемеев, а во втором веке до н. э. они были самыми высокопоставленными чиновниками Птолемеев за пределами Египта. Хотя Поликрат явно был сторонником Агафокла и Сосибия, которыми он был продвинут на различные военные должности, его карьера не пострадала, так как александрийская толпа не обвинила его вместе с Агафоклом и его сторонниками в предательстве монархии.
Поликрат погиб в 185 году до н. э. при попытке подавить египетские восстания. Он стал одним из самых влиятельных министров Птолемея V. Что свидетельствует о долговечности выдающихся аристократических семей в Египте, семья Поликрата продолжала процветать и занимать важные посты при дворе Птолемеев.
Таким образом, история семьи Поликрата показывает всю глубину залегания аристократической семьи. После смерти влиятельного министра всегда находился другой, чтобы занять его место. Поликрат сменил Аристомена на посту регента в 192 году до н. э. при большой поддержке египтян. Возможно, не случайно, что его прошлая связь с египетским народом — когда в 217 году до н. э. ему было поручено обучение новых туземных рекрутов — стала одним из факторов, обеспечивших ему народную поддержку и приведших к его повышению до регента в 192 году до н. э. Успешная карьера Поликрата и выдающихся членов его семьи собрана в таблице ниже:
Таблица № 5: Семья Мнасиада, сына Поликрата

 

МНАСИАД из Аргоса, сын Поликрата	218/217 гг.: жрец эпоним в Александрии
ПТОЛЕМЕЙ (сын)	(?):носил титул архисоматофилака
ПОЛИКРАТ (сын)	вскоре после 220 года: наделен высоким военным командованием (от Сосибия и Агафокла) до 217 г. до н. э. (до битвы при Рафии): обучил и зачислил сотни местных египтян в местную фалангу. 217 г. до н. э. (битва при Рафии): командовал кавалерией.	Мурен ранжирует его титулатуру в следующем порядке по их важности: 1 ὃ συγγενής. 2τῶν πρώτων φίλων. 3 ὁἀρχισωματοφύλαξ/τῶν ἀρχισωματοφυλάκων. 4 τῶν φίλων. 5 τῶν διαδόχων. 6 τῶν σωματοφυλάκων.
	203(?) — 197 гг.: (около смерти Агафокла): стратег Кипра, сменивший Пелопса. (?): носил титул τῶν πρώτων φίλων. 197 г.: в Анаклетерии Птолемея V он играл самую заметную роль в церемонии. 192(?) год до н. э. — конец правления Эпифана: сменил Аристомена на посту регента/премьер–министра	— Несмотря на пробел в наших источниках между 217 и 203 гг. до н. э., Багнолл считает, что Поликрат продолжал расти, опираясь на высокое положение своих родственниц по женской линии примерно в период смерти Филопатора и Арсинои III.
	185/4 г.: сражался с мятежными египтянами	— Его внешняя политика заключалась в том, чтобы Египет отдалился от династии Селевкидов и поддержал римлян.
ПОЛИКРАТ (II, сын Поликрата)	— носил титул πρῶτος φίλος
ГЕРМИОНА (дочь Поликрата II)	170/69 г.: ἀθλορορή в Александрии
ПОЛИКРАТ (сын Поликрата II)	(?): носил звание соматофилака

 

Наконец, я перехожу к краткому обсуждению Филаммона, представляя тех других министров, чья карьера резко менялась со сменой монарха.
1.2.4 Филаммон
В отличие от Поликрата, Филаммон был ярким примером судьбы более слабых аристократов, которые не только не имели семейной солидарности и не находились в безопасности (как это видно на примере семьи Поликрата), но и потеряли свое влияние и жизнь, когда в придворной структуре Птолемеев произошли изменения.
У Филаммона не было крепкой семьи, поэтому его карьера во многом зависела от карьеры тех, кто его продвигал, в его случае — от Агафокла. Краткое описание карьеры Филаммона представлено в таблице ниже:
Таблица № 6. Филаммон

 

ФИЛАММОН

(?): обвинялся в убийстве Арсинои III (?): ливиарх Кирены

 

Карьера и гибель Филаммона типична для судьбы аристократических семей при смене монарха. Новый монарх мог иметь свою собственную свиту, которая состояла из совершенно иной группы сопровождающих и придворных, чем та, которую использовал предыдущий монарх. Однако, как уже было видно на примере правления Птолемея IV и Птолемея V, наиболее влиятельные и могущественные аристократические семьи могли контролировать несколько сменяющих друг друга монархов. С преемственностью Клеопатры I в качестве регентши, однако, прекратились манипуляции и влияние министров на монархию.

1.3 Отношения Клеопатры I с этими значительными семьями

В той же мере, в какой существуют свидетельства о карьере придворных, отсутствуют и доказательства участия и связи Клеопатры I с этими семьями. Хотя любое предположение о ее связи с министрами, служившими ее мужу, недоказуемо, можно предположить несколько вещей. Во–первых, независимо от того, имел ли Аристомен какие–либо контакты с Клеопатрой I во время своей службы при дворе Птолемеев, он был почти единственным министром проселевкидской ориентации. Аристомен выступал за мир с Селевкидами и за вражду к римлянам. Уже один этот факт позволяет предположить, что между ним и Клеопатрой I существовала какая–то связь. Его убийство по настоянию его придворных врагов может еще больше показать, что связь между ним и Клеопатрой I существовала, поскольку они разделяли одни и те же «опасные» взгляды. Во–вторых, история показала необходимость «внутренней» поддержки, когда в правящей структуре планировались значительные изменения. С воцарением монарха поддерживающие его придворные, которые уже должны были занимать важные посты и должности, немедленно выдвигались на самые видные позиции. В-третьих, в этой главе было показано, что министры росли не только во власти, но и в коррумпированности. Однако после смерти Агафокла большую роль в определении главных советников царя стало играть александрийское население.
Неизвестно, какие министры поддерживали Клеопатру I. Однако она должна была получить какую–то помощь, поскольку отсутствие достаточной поддержки могло бы постигнуть ее так же, как и ее предшественницу Арсиною III. Можно только предположить, что благодаря успехам Клеопатры I как до, так и во время ее регентства, пусть и неохотно, она получила бы поддержку нескольких из этих выдающихся семей. То, что потомки этих выдающихся семей продолжали занимать важные придворные посты и после Клеопатры I, доказывает такую возможность. Полномасштабная поддержка, таким образом, исходила от ее собственных приверженцев и помощников, которых она сразу же назначила на важные посты и должности при дворе Птолемеев.

1.4 Резюме

Преобладание влиятельных аристократических семей в птолемеевской политике вполне очевидно не только в случае собственных семей Сосибия и Агафокла, но и связанных с ними аристократических семей. Эти придворные были первой группой, которая выиграла и стала более влиятельной при дворе в качестве прямого результата ослабления власти царя, начиная с Птолемея IV. Ослабление власти царя дало возможность этому и другим институтам получить большее влияние и контроль над династическими делами и политикой. Эти видные аристократические семьи быстро сформировали нешуточную олигархическую фракцию для контроля и влияния на монарха, причем даже при смене монархии один из членов этих аристократических семей уже занимал близкое положение к преемнику. Регентство Клеопатры I, однако, положило бы конец этому господству. Клеопатра I представляет следующий институт, птолемеевскую царицу, которая приобрела большее влияние при дворе в результате ослабления власти царя. Как сторонники Агафокла продвигались на высокие придворные должности благодаря народной поддержке александрийцев, так и Клеопатра I для своего продвижения опиралась на такую же поддержку. Таким образом, изучив придворных Птолемеев, мы сделали первый шаг к пониманию того, как Клеопатра I стала регентшей. Прежде всего, Клеопатра I воспользовалась той же возможностью, которая позволила придворным стать столь влиятельными при дворе; благодаря приходу к власти череды слабых царей, начиная с Птолемея IV. Во–вторых, Клеопатра I доказала, что только сильный монарх, даже если это была царица и имеющий широкую народную поддержку, мог подавить влияние этих придворных и их сторонников. Царица, в конце концов, находилась на вершине власти в монархическом правлении.

---

[1] Я не считаю совпадением, что те Птолемеи, которые имели хорошие отношения с Ахейской лигой, были описаны Полибием положительно (например, Птолемей VI). Аналогичным образом те, кто имел с Ахейской лигой плохие отношения, осуждались (например, Птолемеи IV и V). Полибий с раннего возраста подготавливался к будущей должности в Ахейской лиге, как и его отец (Ликорта) до него, который несколько раз был генералом лиги (подробнее о Ликорте см. Syll.3 686; Polybius, xxii.3.6; Pausanias, 8.9.1, 30.8, 37.2, 48.8).
[2] Соперниками Сосибия в царской семье были: брат Эвергета и дядя Филопатора, Лисимах, мать Филопатора, Береника II, и младший брат Филопатора, Магас. Среди других соперников числился Клеомен, спартанский царь (Polybius, v.34.1, 36.1; xv.25.1-2), который, по словам Бивана, имел большое влияние и авторитет среди наемных солдат, расквартированных в Александрии.
[3] Самый известный эпизод об Аристомене и его дружеских отношениях с Агафоклом упоминается у Полибия (xv.31.4ff.), когда один Аристомен предложил помощь Агафоклу, когда благосклонность к нему народа закончилась: «Агафокл понял свое положение и просил телохранителей отправить от его имени послов к македонянам с заявлением, что он отказывается от опеки, от власти и почестей, вообще от всех благ своих и просит только оставить ему хотя бы жалкую жизнь, так что он вернется в первоначальное состояние и тогда не сможет, даже при желании, вредить кому бы то ни было. Никто из телохранителей не согласился на это, за исключением Аристомена, который немного спустя и стал во главе управления».

Глава 2. Птолемеевские евнухи

Евнухи играли очень заметную роль при древних дворах, где их нанимали и терпели. Евнухи занимали видное место в империи Ахеменидов, служа не только стражами царского гарема, но и верными защитниками и сторонниками трона (Геродот, 3.92). Самые первые известные евнухи найдены при дворе Камбиза и продолжали занимать различные посты и должности на службе у последующих персидских царей после Камбиза: «Уже в империи Ахеменидов евнухи были не только при дворе великого царя, но и в домах высшей аристократии».
Когда Персидское царство было завоевано Александром Македонским, Александр перенял персидские методы и обычаи, к ужасу своих генералов и греческих подданных. В результате этого неудивительно слышать о евнухах в тех эллинистических царствах, которые образовались из Персидской империи. Самое раннее упоминание о евнухах относится к двору Селевкидов.
После того, как евнухи стали институционализированными фигурами в царствах Селевкидов и Птолемеев, они появились в других эллинистических царствах Понта, Боспора, Каппадокии, Иудеи, Киликии, Парфии и Армении, а затем и в Римской империи.
На протяжении всей античности евнухов презрительно называли вероломной, неинтеллигентной и развратной камарильей, олицетворяющей характеристику древних «варваров». Евнухи глубоко презирались классическими авторами в основном из–за их «восточной» классификации: «отвращение классических ученых к чуждым обычаям Персии сдерживалось признанием верности, которую евнухи проявляли к своим царственным господам». Эта ненавистная характеристика евнухов дошла и до наших дней. Биван ярко представляет эту позицию. Например, он объясняет большой успех Антиоха IV следующим образом: «вместо того, чтобы расти во дворце среди евнухов и придворных, он вырос в Риме». Если они обвинялись в женоподобности из–за кастрации и считались «мальчиками для утех» из–за привилегированного положения и служения царицам и принцессам, то их осуждение было неудачным направлением в науке. Более тщательное изучение их значимости показывает, насколько необоснованным и несправедливым является это мнение.
Евнухи были, по сути, высокоинтеллектуальной и преданной группой рабов и советников. В свиту Клеопатры I входили евнухи, и они могли сыграть важную роль в ее борьбе за регентство. Институционализированные Клеопатрой I при дворе Птолемеев, евнухи продолжали спорадически появляться на важных должностях при дворе Птолемеев в качестве личных советников и сопровождающих. Их ценность для своих царственных хозяев казалась вполне обоснованной, и даже государственные деятели Римской империи использовали их в своих домах уже при Августе и при Септимии Севере.
Август, Гай Меценат и советник Тиберия Элий Сеян — все они использовали евнухов в своих домах. Вскоре они появились в окружении таких римских императоров, как Клавдий, Нерон и Септимий Север. Во времена Диоклетиана (285 г. н. э.) императорские придворные евнухи были придворными, «от которых зависел весь дворец и сам император» (Лактанций). А в IV веке н. э. для римских сенаторов стало обычным делом иметь «толпы евнухов» (Amm. Marc. 14.6.17). Несмотря на то, что классические авторы не дают им должной оценки, их институционализация в самых известных и могущественных империях — Персии, Сирии, Египте и Риме — в качестве рабов, воспитателей, опекунов, командиров и советников не оставляет сомнений в их способностях и ценности для своих хозяев.

2.1 Аристоник

Очень удивительно обнаружить Аристоника, первого известного евнуха, в Птолемеевском царстве, среди самых почетных лиц при дворе Птолемея V. Неудивительно, что вокруг появления Аристоника много загадок. Во–первых, мы не знаем, когда Аристоник прибыл в Египет и кто стоял за его продвижением по службе. Предположительно, он был родом с Ближнего Востока, где евнухи были наиболее известны и многочисленны. Во–вторых, очень странно, что Полибий не критиковал и не осуждал Аристоника, как позже Эвлея. Важно отметить, что в древности Аристоника редко называли евнухом, но называли александрийцем и сыном другого Аристоника, то есть грека. Хотя его происхождение неясно, несомненно, что он был евнухом на службе у Птолемея (Polybius, xxii.22).
Превосходство Аристоника при дворе не вызывает сомнений. Пройдя через ряды министров и придворных, как и любой другой знатный человек, он достиг весьма выдающихся позиций при Птолемее V:
«В 185 году мы находим Аристоника, евнуха и друга Эпифана с младенчества, набирающего солдат в Греции. Этот первый дворцовый евнух, которого мы встречаем как историческую личность в истории Птолемеев, уже имел за плечами карьеру дипломата, жреца Александра и командира отряда. До середины 182 года он возглавлял экспедицию флота в Сирию, а именно в район Апамеи и на остров Арад, откуда вернулся с богатой добычей. Эта акция стала фактической прелюдией к сирийской войне, запланированной Эпифаном» (Хёльбль)
Информация о карьере и жизни Аристоника, взятая из классических и современных источников, собрана в следующей таблице:
Таблица № 7: Аристоник, первый дворцовый евнух

 

Хозяин	Досье	Комментарии
Птолемей V	— σύντροφος царя 188/7 г.: активный посланник Птолемея V	— Евнухи иногда воспитывались вместе с молодыми принцами, а иногда даже допускались в присутствие принца.
	187/6 г.: жрец Александра и Лагидов.	— Как жрец Александра, Аристоник отвечал за различные церемонии, которые должны были проводиться для царской четы.
	185 (?) г.: отправлен вербовать наемников за границей для предстоящей битвы (битв) против Антиоха III. Другие звания и титулы: — носил эллинистическое придворное звание τῶν φίλων. 182 (?) г.: — носил титул «Оberst der Hipparchen». — верховный главнокомандующий флотом

 

Как и в случае с выдающимися министрами и придворными, Аристоник также весьма неожиданно появился на самых высоких должностях при дворе Птолемеев. Его первая должность σύντροφος (то есть спутника детства) при Птолемее V была очень почетной: «Аристоник был евнухом египетского царя Птолемея, но он с раннего детства воспитывался вместе с царем. В более зрелом возрасте он выдавался в несвойственной евнуху мере мужеством и отвагой» (Polybius, xxii.22)
Большинство министров, служивших при Птолемеях IV и V, получили свои должности благодаря связи с Сосибием или Агафоклом. Однако личность при дворе, ответственная за назначение Аристоника σύντροφος Птолемея V, неизвестна. Учитывая общее враждебное отношение к евнухам, можно предположить, что человек, который назначил этого первого евнуха при дворе Птолемеев и на должность, столь близкую к законному наследнику, сохранил свою личность в тайне, чтобы избежать каких–либо последствий для себя и своей карьеры. [1] Эту должность всегда получали молодые члены влиятельных аристократических семей, которые могли принести престиж и влияние своим семьям, когда наследник становился царем, а его синтрофы — главными советниками. Это было немаловажное назначение. Однако Аристоник не был ни членом выдающейся семьи, ни аристократом, что затрудняет определение его сторонника.
Аристоник, похоже, избежал большей части клеветы, обычно направляемой на евнухов. Полибий не только упомянул о том, что Аристоник был евнухом, но и открыто хвалил его способности как военного советника и как даровитого дипломата Птолемея V:
«Аристоник был рожден для войны и большую часть времени проводил за военными делами; в обращении он был приветлив и обходителен, что в евнухах встречается редко; наконец, он имел от природы сильную наклонность делать людям добро» (Polybius, xxii.22)
и
«Птолемей прибыл с войском в Навкратис, где Аристоник передал ему набранных в Элладе наемников; царь присоединил их к своему войску и отплыл в Александрию. Хотя Птолемей имел двадцать пять лет от роду, но он по вине коварного Поликрата не участвовал ни в одном сражении» (Polybius, xxii.7).
Независимо от того, насколько почетной казалась роль Аристоника при дворе Птолемеев, ученые единодушно считали его рабом. Посыл был ясен: греческая древность не доверяла евнухам, которых в то время все еще называли «варварами», и не принимала их во внутренние круги общества, обычно предназначенные для более «благородных» людей. Однако он был рабом, который намного превзошел позиции, обычно достигаемые евнухами, и именно это отличало Аристоника от других евнухов и министров при дворе: «…Многие из них выполняли от имени правителя функции, которые выходили далеко за рамки обязанностей и возможностей придворных слуг…“ (Гюйо).
Вопреки тому, как древние источники обычно изображали «ему подобных», тот факт, что Аристоник сделал очень успешную карьеру при дворе Птолемеев до того, как евнухи были официально представлены при дворе Птолемеев Клеопатрой I — в частности, Эвлей — делает его одной из самых интригующих фигур в истории Птолемеев. Не случайно, что после него евнухи достигли еще более престижных и уважаемых должностей в Египте. Аристоник, несомненно, подготовил почву для последующего роста власти и положения Эвлея, а затем и Архия. Однако, как и в случае с другими министрами и придворными, Аристоник вскоре исчез с птолемеевской сцены примерно в то же время, когда умер Эпифан (180 г. до н. э.).

2.2 Эвлей

После Аристоника следующим видным евнухом при дворе Птолемеев стал Эвлей. Вполне вероятно, что он входил в свиту Клеопатры I, когда она приехала в Египет, поскольку евнухи уже использовались при дворе Селевкидов. Известный эпизод, связанный с евнухами при дворе Селевкидов в правление отца Клеопатры I, Антиоха III, произошел, когда Антиох III использовал евнуха для убийства собственного сына:
«Великая скорбь охватила царский дворец, велика была и тоска по умершем юноше, который успел показать себя так, что уже было ясно: проживи он дольше, в нем проявились бы черты великого и праведного царя. Всем он был мил и любезен, но тем подозрительней была его смерть; толковали о том, что отец, считая такого сына опасным наследником, угрозой для своей старости, извел его ядом при посредстве неких евнухов, которых цари и держат для услужения в подобных злодействах. Называли и другую причину этого тайного преступления» (Liv. xxxv.15.3-5)
Импортирование Клеопатрой I в Египет новых сторонников (т. е. евнухов из ее личной свиты) обеспечил прочную основу, на которую она могла опираться вместо манипулятивной и ненадежной поддержки выдающихся придворных при дворе Птолемеев. Более ранние прецеденты в фараонской истории также показывают, что для достижения своих целей могущественные царицы использовали свою личную свиту. [2]
Кроме того, лояльность евнухов была хорошо известна в древности. Клеопатра I, однако, пошла еще дальше и предприняла шаги, чтобы в качестве постоянной опоры при дворе Птолемеев утвердить своих собственных сторонников. Эвлей и следующие за ним птолемеевские придворные евнухи свидетельствуют о ее успехе в этом деле.
Эвлей, хотя все еще находился в роли раба, выступал в качестве влиятельной придворной фигуры при нескольких сменявших друг друга правителях. Такое долголетие на службе у Птолемеев было привилегией членов самых выдающихся семей при дворе Птолемеев, поскольку только у них было достаточно поддержки и внутренних связей для сохранения такого положения при дворе. Ниже приводится схема, в которой изложено то, что известно о карьере Эвлея:
Таблица № 8: Эвлей

 

Хозяева	Досье	Комментарии
Птолемей V	— на службе у женщин	— Эвлей был камергером царственных женщин при дворе Птолемея
Клеопатра I	180-176 гг.: — советник при регентше — σύντροφος («воспитатель») для Птолемея VI	Nutritius/τιθενός/σύντροφος стал официальным термином для обозначения присного при ребенке.
Птолемей VI	176 г.: назначен опекуном и регентом молодого царя 170/69 г.: командовал кампанией против Антиоха IV

 

Карьера Эвлея поначалу не была ни значительной, ни выдающейся. Впервые мы слышим о нем как о служителе царских женщин — наиболее типичная должность, начиная с персидских времен, для евнухов. На этой должности Эвлей считался рабом и никем более: «При дворе Птолемея Эвлей прежде был рабом» (Гюйо)
После этого он стал личным советником регентши Клеопатры I. Из этого повышения с незначительной должности до влиятельного советника можно сделать вывод, что Эвлей с самого начала был личным приближенным и советником Клеопатры I. Таким образом, Эвлей важен потому, что его карьера является отражением карьеры самой Клеопатры I при дворе. Не случайно он стал влиятельной и могущественной фигурой при дворе, когда Клеопатра I стала регентшей в 180 году до н. э. Точно так же его исключение из птолемеевской политики до этого времени отражало отсутствие власти у самой Клеопатры I. Вскоре после повышения в должность «советника регента» Клеопатра I назначила его на престижную должность синтрофа (т. е. личного наставника) молодого Птолемея V.
Наконец, после внезапной смерти Клеопатры I в 176 году до н. э. Эвлей стал опекуном и регентом юного Птолемея VI: «Ptolemaeus propter aetatem alieni turn arbitrii erat; tutores…» (Livy, xlii.29.7). Видное положение Эвлея при дворе Птолемеев с момента, когда он стал советником Клеопатры I, и до времени его собственного регентства вызывает много вопросов. Самым подозрительным является тайна преждевременной смерти Клеопатры I, к которой, как я полагаю, Эвлей, возможно, причастен. К сожалению, для решения этих и многих других проблем не сохранилось никаких свидетельств. Сохранившиеся свидетельства об Эвлее вводят в заблуждение и очень предвзято относятся к классу евнухов в целом.
Литературная традиция, касающаяся карьеры Эвлея, еще более ограничена, чем многих других министров. Хотя руководство Эвлеем птолемеевскими делами было сродни господству Сосибия и Агафокла, он подвергся оскорблениям и враждебности со стороны древних источников. Все, что пошло не так во время правления Птолемея VI, было поставлено в вину Эвлею и его соправителю Ленею (Polybius, xxvii.19.1; xxviii.21.1ff. и Diodorus, xxx.17.1). Такие негативные мнения, несомненно, являются следствием его происхождения и биографии. Самое вредное заблуждение проистекает из неправильной интерпретации самих древних текстов в отношении регентства Эвлея и Ленея. Их обоих изображают ленивыми и праздными, хотя на самом деле более правильным было бы описание неопытности. Как отмечает Льюис, одно важное слово, inertia, из отрывка Ливия, всегда и неверно переводится как «лень» или «праздность» из–за предубеждений ученых: «…именно в смысле лени inertia утвердилось в английском переводе ливиева текста на наших глазах». Другой перевод для inertia — «неопытность», но он не используется. Из древних источников видно, что для описания Эвлея и Ленея предназначалось это последнее значение: «Историки — в наши дни, как и в древности, — не проявляют особой симпатии к выскочкам Эвлею и Ленею. Но под их бездеятельностью, безусловно, таились напряженная активность, приготовления к войне…» Наши сохранившиеся сведения об Эвлее, касающиеся как его восхождения к власти, так и его способностей, развеивают этот негативный портрет евнухов как бесполезных, праздных и ленивых людей.
Существует несколько комментариев относительно целей Клеопатры I в использовании ею евнухов, но наиболее вредные для науки предположения были сделаны Макурди: «По замыслу ли царицы–регентши [Клеопатры], или случайно контроль над тремя ее детьми и управление государством перешли в руки евнуха Эвлея и человека из Келесирии, Ленея, который был рабом». Конечно, Клеопатра I не собиралась передавать правление своим министрам, особенно когда она всегда действовала в интересах царства и своего сына! Даже если бы Клеопатра I не хотела передавать власть своему сыну, когда он достигнет совершеннолетия, фараонские и греческие обычаи требовали патрилинейного происхождения, а страна, ее жители и египетская религия заставили бы ее сделать это. Несомненно, Клеопатра I приложила все усилия, чтобы узаконить свое потомство в рамках птолемеевской династии, и не собиралась позволять министрам или присным отказывать ее детям в праве на трон. Действительно, именно ее внезапная смерть стала причиной гибели царства, поскольку оно временно перешло под контроль ее приближенных.
Эвлей представлял новую породу министров при дворе Птолемеев, поскольку, хотя Аристоник и был первым дворцовым евнухом, его происхождение не описывается в древних источниках. Однако значение Эвлея, как и регентства Клеопатры I, заключается главным образом в прецеденте, который его влиятельное положение создало для будущих евнухов: постоянное место при дворе и заметное увеличение власти по сравнению с предыдущими евнухами. Аналогичным образом, регентство Клеопатры I ознаменовалось заметным ростом и равенством власти для будущих птолемеевских цариц. Многие из этих беспрецедентных событий, таких как регентство Клеопатры I и введение евнухов в придворную жизнь Птолемеев, продолжались и после их смерти.

2.3 Архий

Историческое значение Архия заключается не столько в его отношениях с Птолемеем VI, сколько в его появлении при дворе сразу после смерти Эвлея. Архий и все последующие евнухи, упоминаемые в сохранившейся литературной традиции, подтверждают успех Клеопатры I в деле внедрения евнухов при дворе Птолемеев. Архий служил Птолемею VI Филометору в середине II века до н. э. после смерти Эвлея и Ленея. Его положение больше напоминало положение Аристоника, нежели положение гораздо более влиятельного Эвлея, не только по значимости, но и по продолжительности пребывания при дворе. В следующей таблице представлена карьера Архия:
Таблица № 9: Архий

 

Хозяева	Досье
Птолемей VI	164 г. до н. э.: сопровождал Филометора в Рим 164/3 г.: — стратег Кипра — носил высшее придворное звание эллинистического периода - συγγενής 158/7 (?) г.:участвовал в каком–то заговоре, связанном с его стратегией на Кипре; он покончил жизнь самоубийством после того, как был разоблачен

 

Впервые мы слышим об Архии в 164 году до н. э.: «Птолемей, царь Египта, изгнанный из царства своим братом, отправился в Рим в убогой одежде простолюдина, имея в свите, кроме одного евнуха [Архия], еще трех рабов» (Diodorus, xxxi.18.2)
Будучи доверенным лицом Птолемея VI Филометора, он сопровождал царя в посольствах и, скорее всего, в результате своей преданности и службы получил повышение. По возвращении из Рима он получил управление Кипром (ср. Diodorus, xxxi.18.1; Polybius, xxxiii.5). Как стратег Кипра, он имел один из самых высоких рангов при дворе Птолемеев, поскольку начиная с предшественника Архия, Птолемея Макрона, стратеги стали носить высшие придворные титулы — «родственников» (syggenes). Таким образом, несомненно, что Птолемей VI высоко оценил заслуги Архия, назначив его на эту важную должность. Диодор (ср. xxxi.18.1-2) создает впечатление, что Птолемей VI считал Архия верным и полезным помощником. Через несколько лет Архий упомянут в источниках в последний раз. Будучи еще стратегом Кипра, он был вовлечен в заговор, который вынудил его в конце концов покончить жизнь самоубийством. [3] О карьере Архии известно немногое, и ничего не известно о его отношениях с Птолемеем VI.
Нельзя сравнивать степень влияния Эвлея и Архия при дворе Птолемеев. Эвлей был одним из самых влиятельных евнухов в эллинистический период. Однако более ограниченная роль Архия при дворе Птолемеев была прямым результатом политики Комана и Кинея, главных советников Птолемея VIII, которые ограничили политическое влияние евнухов после Эвлея: «кампании больше не должны были проводиться в соответствии с концепциями евнухов» (Биван). Эта политика преуспела в подавлении политического влияния евнухов при дворе Птолемеев. Несмотря на это ограничение, ценность и важность евнухов для их хозяев все же была очевидна: они продолжали служить Птолемеям в результате их успешной институционализации в птолемеевскую структуру Клеопатрой I. Это демонстрирует следующая таблица:
Таблица № 10: Евнухи на службе у Птолемеев

 

Правители	Евнухи	Позиция при дворе	Комментарий
Птолемей V Эпифан	(Аристоник)	— (180‑е гг. до н. э.) σύντροφος царя — вероятно, также носил титул τῶν φίλων
(Клеопатра I)	Эвлей	— (180-176 гг. до н. э.) Советник при регентше
Птолемей VI Филометор	Эвлей	— воспитатель Филометора (т. е. σύντροφος) — (176-169 гг. до н. э.) Опекун и регент
	Архий	— (164/3 г. до н. э.) στρατηγός Кипра — (163-158/7 гг. до н. э.) занимал придворный ранг συγγενής
Клеопатра III			«… которые пользовались ее доверием» (Гюйо)
Птолемей XII Авлет	Потин	«вероятно принадлежал к придворным служащим» (Гюйо) — Опекун сына Авлета, Птолемея XIII (51-48 гг. до н. э.) Регент
Клеопатра VII	Мардион и Аноним	«Придворные евнухи Клеопатры VII, 48 год» (Гюйо). — особое упоминание о евнухах в последний год ее правления (Cassius Dio, 50.5.2; 50.25.1).
	Ганимед	— (48/7 до н. э.) был опекуном Арсинои, сестры Клеопатры VII

 

Таким образом, Архий является важным доказательством того, что Клеопатра I успешно ввела евнухов в политическую структуру Птолемеев. В отличие от министров из видных семей, которые получали должности и посты по наследству, а также благодаря внутренним связям и продвижению по службе, птолемеевские евнухи в начале своего существования присутствовали при дворе только благодаря своему присутствию в царской свите, царской свите Клеопатры I. Однако именно эта важная связь с монархией и со своими хозяевами делала евнухов более надежными и преданными слугами, чем других придворных. После убийства Арсинои III аристократическим кругом, лояльность и поддержка евнухов стали необходимостью для Клеопатры I, если она намеревалась стать опекуном своего сына и не повторить судьбу своей предшественницы.

2.4 Регентство Эвлея и Ленея

После внезапной смерти Клеопатры I, матери Птолемея VI, Эвлей и Леней стали опекунами юного царя на оставшиеся годы его несовершеннолетия. Их необычное назначение в качестве новых регентов на фоне более высококвалифицированных александрийских семей в Александрии и ее окрестностях не рассматривалось и не обсуждалось должным образом.
Первый случай, когда реальная власть опиралась не на членов царской семьи, а на придворных и министров, произошел в правление Птолемея IV при Сосибии. Однако, учитывая, что самые важные министры царя были также его самыми верными и надежными доверенными лицами, их влияние и контроль над слабым монархом не были немыслимы и не осуждались, если они разделяли те же интересы, что и царь. Назначение Эвлея и Ленея было совершенно иным. Они не только не принадлежали к важным аристократическим семьям, но и были совершенно другими, самыми низкими людьми в обществе: один — евнухом, другой — рабом. Даже если вполне вероятно, что оба они входили в свиту Клеопатры I, это не объясняет их продвижения по службе. Таким образом, кажется невозможным, что они не получили некоторой поддержки от аристократии, поскольку важность народной и придворной поддержки регентства уже установлена в этих первых двух главах. В первой главе было показано, что для каждого заговора необходим крепкий фундамент поддержки и политического контроля. Таким образом, я считаю, что Эвлей и Леней получили куда большую поддержку от высших греческих придворных кругов александрийского двора, чем принято считать. Доказательством этой поддержки служит карьера министров–аристократов и их семей, поскольку те же самые аристократические семьи, которые занимали видное положение во время правления Птолемея IV, после смерти Эвлея и Ленея стали служить Птолемею VI и его сестре Клеопатре II. Краткий обзор выдающихся семей в правление Эвлея и регентство Ленея в определенной степени демонстрирует, что Эвлей и Леней пользовались поддержкой аристократических семей. Очевидно, что между Эвллием и Ленеем и этими выдающимися семьями было достигнуто взаимопонимание. Эвлей и Леней получили регентство в обмен на то, что выдающиеся семьи останутся на своих высоких постах. Предположительно, обе стороны сосуществовали и, по–видимому, соблюдали свои роли при дворе. Позволив Эвлею и Ленею стать регентами при юном Птолемее VI, можно было обвинить их во всем, что в этот период пошло не так, и только они стали бы козлами отпущения для общества. Таким образом, выдающиеся семьи не испытали бы ту же участь, что Агафокл и его окружение, когда вина падала на них.
Таким образом, регентство Эвлея и Ленея важно показом, что оно было достигнуто в основном при поддержке придворной группы, такой как придворные для Эвлея и Ленея и евнухи для Клеопатры I. Хотя я не считаю, что Эвлей и Леней были некомпетентны в управлении царством, им не хватало опыта и дальновидности, чтобы понять, что вина за проколы во время их регентства, будет сваливаться на них. Похоже, что видные придворные снова стали диктовать Птолемеям свои решения.

2.5 Резюме

Присутствие и рост числа евнухов при дворе Птолемеев во время царствования Клеопатры I, а затем ее регентства поднимают несколько важных вопросов. Во–первых, из предыдущей главы ясно, что Клеопатра I не хотела опираться на аристократические семьи в Александрии, но, чтобы стать регентшей, все же нуждалась в поддержке при дворе. Поэтому, чтобы противостоять власти этих семей, она ввела еще одну придворную фракцию, заимствованную из ее собственного царства, Сирии, а именно евнухов.
Во–вторых, беспрецедентное регентство Клеопатры I без помощи обычной аристократической фракции и успех Эвлея и Архия при дворе Птолемеев являются доказательством регулярного использования евнухов в качестве важных и влиятельных придворных и сопровождающих лиц. Учреждение евнухов при дворе Птолемеев и их значение как института помогают лучше понять, как Клеопатра I стала регентшей, поскольку очевидно, кто стал ее советниками вместо обычных выдающихся аристократов.

---

[1] Это предположение основано на том, что двор Птолемеев все еще следовал традиционным греческим обычаям, и поэтому можно было бы ожидать подобной антивосточной реакции, подобной той, с которой столкнулся Александр Македонский, когда попытался смешать греческие и «варварские» обычаи. Таким образом, исходя из македонских протоколов и взглядов, очень маловероятно, что Сосибий, александриец (а значит, греко–македонец), стал бы поддерживать и продвигать Аристоника, поскольку он, вероятно, презирал эту группу так же, как и любой другой греко–македонец. Однако факт остается фактом: человек, поддерживавший Аристоника, должен был быть членом какой–то выдающейся семьи во время правления Птолемея IV, а не греко–македонцем, и, следовательно, был из приезжих. Поэтому Аристоника мог поддерживать Агафокл. Его семья не только переехала в Египет, но после воцарения Птолемея V Агафокл не имел такого политического влияния при дворе, как Сосибий, поэтому очень правдоподобно, что Агафокл продвинул Аристоника, чтобы обеспечить себе важные будущие связи при дворе Птолемеев. Продвинуть Аристоника ко двору Птолемеев мог также Аристомен, потому что он также был эмигрантом, но, что более важно, его внешняя политика сильно отличалась от политики любого другого аристократа. Аристомен придерживался проселевкидских взглядов, что объясняет его нейтральное отношение к евнухам (которые занимали видное место в Персидской империи, а затем в царстве Селевкидов) и его понимание их пользы и верности. Продвигая Аристоника, Аристомен укреплял свое положение при дворе и налаживал важные и необходимые внутренние придворные связи для своих будущих начинаний (подробнее см. главу 1).
[2] Например, во времена двадцатой династии фараонов жила царственная женщина по имени Тия, которая хотела убить Рамзеса III и посадить на трон собственного сына. Записано, что среди ее сторонников в этом преступлении были другие дворцовые женщины и небольшая группа дворцовых чиновников, скорее всего, чиновников из ее собственной свиты. Такая практика характерна не только для царственных женщин Египта, но и для любой придворной интриги или заговора.
[3] Будучи стратегом Кипра, Архий пытался передать эту провинцию Деметрию I Сотеру, Селевкиду, за 500 талантов. Его измена была раскрыта, и он покончил жизнь самоубийством (см. Polybius, xxxiii.5.1-3).

Глава 3. Царицы прошлого

Предшественницы Клеопатры I установили совершенно новые стандарты положения и власти птолемеевских цариц. Прежде чем описывать карьеру самой Клеопатры I, необходимо обсудить этих важных предшественниц, поскольку их влияние и прецеденты были не меньшим фактором успеха Клеопатры I, чем ее собственные достижения. В свою очередь, Клеопатра I повлияла на своих преемников и тезок, особенно на Клеопатр II, III и VII. Последующее обсуждение также крайне важно, поскольку участие этих цариц в эллинистической политике как в наших первичных, так и во вторичных источниках мало документировано. Например, в книге Клэр Прео «Le monde hellenistique», которая остается одной из самых глубоких и полных компиляций по эллинистическому периоду, в первой главе подробно обсуждается роль эллинистического царя. Однако во всей этой главе отрывки, занимающие всего одну страницу, посвящены роли эллинистических цариц. Это не единичный случай. Макурди обсуждает большинство эллинистических цариц и рассуждает о правлении каждой из них. Однако она приводит мало доказательств, подтверждающих ее утверждения. Из наших первоисточников Плутарх с «Жизнью Клеомена» — единственный писатель, который дает представление об истории влияния царственных женщин Египта на своих мужей. Плутарх комментирует легкость, с которой царица могла получить влияние в государстве через своего мужа в начале правления Птолемея IV (222-205 гг. до н. э.). Он подчеркивает, как и я, что сочетание слабого государя и сильной царицы делает этот эпизод вполне осуществимым. Это краткое признание женского влияния в период, непосредственно предшествовавший времени Клеопатры I, важно для выявления истинной степени политического контроля, которым обладали царицы до Клеопатры I. Этот отрывок — одно из единственных дошедших до нас описаний, в котором без обиняков осуждаются слабые птолемеевские цари и признается сила цариц:
«Клеомен принялся бродить по городу без всякой цели и смысла, ибо ни один человек к нему не присоединялся, но все бежали в страхе. В конце концов, отчаявшись, он сказал друзьям: «Что удивительного, если мужчинами, которые бегут от свободы, правят женщины?» (Plutarchus, Cleomenes, xxxvii.5)
Клеомен делал и другие подобные замечания во время своего пребывания в Египте в период правления Филопатора, предшественника Эпифана. Комментарии Клеомена отражают его отвращение к слабости государя, его женоподобности и стремлению к разврату, но прежде всего к силе и влиянию женщин. Я считаю, что это довольно точные замечания о правлении Птолемеев при Птолемее IV, тем более что Клеомен также был свидетелем сильного правления, конкретно правления Птолемея III. Более того, замечания Клеомена поддерживают и другие древние авторы, которые отмечают внутреннюю силу и популярность этих ранних птолемеевских царственных женщин. Ярким примером влиятельной птолемеевской царицы до Клеопатры I, которая оказала огромное влияние на дела царства, была Арсиноя II. Влияние Арсинои II на ее брата, Птолемея II, зашкаливало. После Арсинои II Арсиноя III стала первой птолемеевской и эллинистической царицей, которой предложили регентство, несмотря на то, что придворные и министры были против этого беспрецедентного предложения. Таким образом, из–за недостатка источников необходимо понять важность, влияние и вклад предшественниц Клеопатры I, чтобы лучше понять, как она сама смогла установить новый тип царствования. Из предшественниц Клеопатры I, я считаю, наибольшее влияние на нее оказали Арсиноя II, Арсиноя III и Хатшепсут, поскольку каждая из них во время своего царствования создала новый прецедент — прецедент, который позволил Клеопатре I стать первой женщиной–регентом.

3.1 Арсиноя II

На внутреннюю структуру птолемеевской монархии больше всего повлияла политика Арсинои II. Арсиноя II, дочь Птолемея I Сотера и Береники I и вторая царица Птолемея II, своего родного брата, была ответственна за установление более определенной роли и положения птолемеевской царицы. Ее достижения оказали большое влияние на всех последующих птолемеевских цариц, и, в частности, пример, который она подавала при дворе Птолемеев, сыграл решающую роль в успехе Клеопатры I. Умело и успешно сочетая в своем правлении греческие и египетские элементы, она повлияла на будущее положение птолемеевских цариц в социальном, религиозном, экономическом и политическом плане.
Одним из важнейших направлений социальной политики Арсинои I было возрождение фараоновской традиции брака между братьями и сестрами, который сразу же стал постоянным атрибутом династии Птолемеев. [1] Наибольшее влияние этого возрождения царского брака между братьями и сестрами было замечено в улучшении отношений между монархией и ее подданными, но особенно между царицей и подданными династии. Если рассматривать фараонские примеры и прецеденты, то брак между братьями и сестрами был выгоден царице, поскольку он требовал равенства между царем и царицей как правителями и, таким образом, наделял царицу большей властью; хотя явная политическая власть до Клеопатры I не наблюдалась. [2] Арсиноя II и, соответственно, ее преемницы были глубоко почитаемы и любимы не только греками, но и египетскими подданными. Царская титулатура и обозначение птолемеевской царицы как «жены и сестры» также возникли из этих новых, заимствованных из фараонской традиции, отношений между царем и царицей. Важно отметить, что после Арсинои II птолемеевские царицы адаптировали эти два обозначения независимо от того, были они сестрами царя или нет. Это обозначение было особенно важно для Клеопатры I, поскольку, будучи иностранкой, она никак не была связана с домом Птолемеев. Более того, одной из самых больших привилегий, полученных Арсиноей II от этого брака, было дарование и использование ею очень редкого фараонского титула «Царица Верхнего и Нижнего Египта» (nsw–bitj) — титула, который до этого времени использовался фараонскими царицами очень редко — на всю ее жизнь. Арсиноя II также пользовалась большим почтением как при жизни, так и после нее. Например, по всему царству было много городов, названных в ее честь, и именно благодаря Арсиное II был учрежден новый династический культ и новые жрицы. Таким образом, возродив брак между братьями и сестрами, Арсиноя II улучшила отношения между подданными и правителем, а также привела к изменению политического статуса царицы. Хотя брак между братом и сестрой не обязательно давал царице политическую власть и контроль, он давал потенциал для власти, ставя царицу в благоприятное положение, чтобы она могла взять на себя большую ответственность, если представится возможность.
Некоторые ученые вообще оспаривают политическую значимость и власть Арсинои II, особенно потому, что ее египетский титул «царица Верхнего и Нижнего Египта» не имел греческого эквивалента. Однако доказательства ее политического участия и деятельности зафиксированы на Пифомской стеле и в декрете Хремонида. Пифомская стела рассказывает о непосредственном участии Арсинои II в военных делах: В январе 273 года до н. э. она сопровождала своего мужа, Птолемея II, в Геронполис на Суэцком перешейке, чтобы осмотреть оборонительные сооружения Египта на случай иностранного нападения. Ее сопровождение брата и мужа, Птолемея II, может говорить о политической власти. Однако это может быть и просто отражением того влияния, которое она имела на своего мужа, когда ей было позволено сопровождать его в таких военных делах и инспекциях военной обороны Птолемеев. Лучшее доказательство политического влияния Арсинои II можно найти в декрете Хремонида от 266 года до н. э.: «Царь Птолемей, следуя выбору предков и сестры, открыто выступал за общую свободу греков». Это первый случай в истории Птолемеев, когда политика царицы упоминается в государственном документе. Через четыре года после ее смерти, как записано в декрете Хремонида, Птолемей II продолжил эту политику. Благодаря таким доказательствам политического участия Арсинои II, современная наука постепенно признает влияние Арсинои II на политические дела птолемеевского Египта. Тарн приписывает победу Египта над Сирией Арсиное II: «Птолемей женился на ней после поражения в Сирии, потому что дела у него шли плохо и ему нужна была ее сила и ум, чтобы вести войну, которую он проигрывал, как он проиграл вторую сирийскую войну, когда ее не было рядом, чтобы помочь ему». Хотя комментарий Тарна, возможно, несколько преувеличен, он указывает на политическое мастерство Арсинои II, а с доказательствами ее прямого военного участия он становится еще более правдоподобным. Зная о достижениях Арсинои II, неудивительно, что Макурди считала Арсиною II величайшей политически мыслящей эллинистической царицей, в ее глазах даже более великой, чем Олимпиада и Клеопатра VII.
Арсиноя II стала самой почитаемой греко–македонской женщиной при жизни благодаря обожествлению ее как богини. Она получила множество культов, статуй, жриц и посвящений от своих подданных и от своего мужа Птолемея II. Ее культы продолжали процветать на протяжении всей птолемеевской истории, не ослабевая ни в значении, ни в изобилии. Фактически главная жрица (канефор) Арсинои II по–прежнему назначалась из самых видных и влиятельных семей при дворе Птолемеев того времени. Кроме того, в птолемеевском Египте по–прежнему процветали фараоновские религиозные обычаи. Например, многие традиционные ритуалы проводились так же, как и много веков назад. В птолемеевские времена египетское жречество с его престижными должностями, священной мудростью и учением по–прежнему рассматривалось простым народом как национальный проводник и лидер. Однако фараон по–прежнему считался главой жречества, и царица пользовалась таким же высоким уважением. Биван лучше всего резюмирует Арсиною II в религиозной сфере Птолемеев такими замечаниями:
«Ни о какой другой царице мы не находим столько памятников в разных частях греческого мира. Ей были поставлены статуи в Афинах и в Олимпии. Почести, оказанные ей в Самофракии и Беотии, где назван город Арсиноя, возможно, были оказаны в раннем возрасте, когда она была царицей Фракии. Но кроме этих, у нас есть вотивные надписи в ее честь на Делосе, Аморге, Ферах, Лесбосе, Кирене, Кипре, Оропе, и, несомненно, еще будут найдены. Посвящения ей в Египте многочисленны, и это лишь формальная часть многих исключительных почестей, оказанных ей ее мужем. Кажется, в Феспиях в Греции была статуя, изображающая ее сидящей на страусе. Хотя она не была сорегентшей в том смысле, в каком были некоторые более поздние царицы, она была связана всеми титульными почестями с царем. Вилькен отмечает на основе транскрипции Навилля со стелы Пифома, что египетские жрецы даже присвоили ей тронное имя в дополнение к ее обычному картушу, что является исключительной честью для царицы. У нас есть много монет, выпущенных только с ее изображением, а также с изображением царя, ее брата, в качестве богов Адельфов. Она была обожествлена вместе с ним и постепенно объявлена соправительницей (synnaos) богов великих святилищ по всему Египту».
Влияние Арсинои II ощущалось и в экономической сфере. Хотя неизвестно, каким богатством обладали птолемеевские царицы, известно, что Арсиноя II владела достаточным состоянием, чтобы набрать армию наемников и участвовать в военных кампаниях. Ее богатство было уникальным среди птолемеевских цариц, богатство, накопленное в результате связей с Македонией, Фракией, Гераклеей, Амастрией, Тиосом, Эфесом и Кассандрией до того, как она вышла замуж за Птолемея II. Вполне вероятно, что она продолжала получать доходы от этих городов и регионов и после брака со своим братом Птолемеем II. Самым примечательным в ее экономической политике была передача контроля над священными доходами птолемеевскому правительству.
Птолемей II также получал большие доходы с территорий и «в каждом храме Египта», где Арсиное II поклонялись как богине. Таким образом, Арсиноя II расширила политические, экономические и социальные роли птолемеевских цариц до такой степени, что последующим царицам стало намного легче получить большую власть и контроль по отношению к царю. Единственной причиной, по которой Арсиноя II не была признана и открыто принята в качестве правительницы Птолемея II, была неготовность птолемеевского Египта принять концепцию женщины в качестве монарха. Греческое патерналистское отношение все еще было сильной частью Птолемеевского Египта на этом раннем этапе его истории. Более того, беспрецедентное влияние Арсинои II могло немного напугать и птолемеевских греков, поскольку их общество принимало только покорных женщин. Тарн является сторонником этой теории: «Недостатком Арсинои [II] было, возможно, не ее бессмертие, а всепоглощающие амбиции, ради которых она была готова пожертвовать большинством вещей; и не стоит считать ее плохой женщиной только потому, что она стала великой правительницей». Страх назначить царицу опекуном и регентом при монархе не был преодолен до Арсинои III, жены Птолемея IV. [3]

3.2 Арсиноя III

Влияние Арсинои III, дочери Птолемея III Эвергета и Береники II, жены Птолемея IV, на Клеопатру I было совершенно иным, чем влияние Арсинои II. В отличие от Арсинои II, которая стремилась влиять на птолемеевский двор, Арсиноя III, казалось, никогда не желала такого контроля и власти. Литературная традиция обычно изображает ее как очень одинокую и меланхоличную особу, чье царствование состояло из постоянных унижений и страданий. Действительно, похоже, что она вела крайне скудную жизнь во время правления своего мужа. Ученые даже говорят о ней как о человеке, которого «держали скорее как узника во дворце». После преждевременной смерти мужа (205 г. до н. э.) и появления наследника, ее сына Птолемея V, ее положение и ситуация при дворе Птолемеев сразу же стали угрожающими для ее врагов. Преклонение перед ней ее подданных и тот факт, что ее сын был так молод, заставили народ (греческих и египетских подданных Александрии) потребовать, чтобы она стала регентом и опекуном, пока ее сын не достигнет подходящего возраста, чтобы править самостоятельно (Polybius, xv.25.2, 26a. 1; Justin, xxx.1.7). Именно этот прецедент оказал на Клеопатру I наибольшее влияние.
Можно было бы легко принять этот портрет частной жизни и замкнутости Арсинои III, если бы не упоминания в древних источниках о том, что она собирала войска в битве при Рафии в 217 году до н. э. (Polybius, v.83.3, 84.1 и Maccabees III 1, 4). Несмотря на ее сдержанный и спокойный характер, каким ее изображают как древние, так и современные источники, есть намеки на ее активное политическое участие в военных делах. Однако, в отличие от Арсинои II, которая упоминается только как сопровождающая Птолемея II в его походах, Арсиноя III пошла дальше и находилась на передовой, что, похоже, предполагает нечто большее, чем просто исполнение обязанностей царицы. К сожалению, ни наш основной первоисточник (Полибий), ни наш основной вторичный источник (Макурди) не описывают рафийский инцидент, что, возможно, является прямым результатом предвзятого и избирательного мнения Полибия. Если бы литературная традиция не была так зависима от мнения Полибия, то представляется вероятным, что Арсиноя III могла быть представлена как более способная, чем мы привыкли считать.
Поддержка Арсиное III в 205 году до н. э. со стороны ее подданных явно стала шоком для ее врагов при дворе, поскольку на протяжении всего правления ее мужа им удавалось держать ее как можно дольше на заднем плане. Буше–Леклерк наиболее эффективно резюмирует ее положение: «При жизни Арсиноя была безвредна, но стала опасной, когда ей предстояло стать регентшей, поэтому была изолирована и убита». Поскольку царица была назначена опекуном и регентом своего юного сына, Птолемея V, Арсиноя III ассоциировалась с Исидой, а Птолемей V — с ребенком Исиды, Гором. Поэтому для египетских подданных земля (т. е. царство) по праву управлялась Арсиноей III (т. е. Исидой) до тех пор, пока Птолемей V не достиг бы возраста, позволяющего ему править самостоятельно. Кроме того, Арсиноя III была родной сестрой Птолемея IV и, выйдя замуж за своего брата, еще раз укрепила институт брака между братьями и сестрами. Положение жены и сестры фараона в сочетании с уважением со стороны подданных создавало немалую вероятность, что Арсиноя III стала бы первой царицей–регентшей вместо Клеопатры I, если бы ее не убили Агафокл и Сосибий. Популярность Арсинои III среди ее подданными нашла отражение в судьбе ее убийц, которых тут же прибили, когда весть об их заговоре была предана огласке (Polybius, xv. 25).
Экономическое и религиозное влияние Арсинои III при ее жизни, то есть, если не считать обычных почестей и титулов, которые получала каждая птолемеевская царица по очереди, начиная со времен Арсинои II, было так себе. Эти религиозные протоколы стали нормой для всех птолемеевских цариц после их учреждения при Арсиное II. Как уже отмечалось, экономическая ситуация при Арсиное II была уникальной, поскольку через предыдущие браки она приобрела всякие личные связи с другими городами; такая ситуация никогда не повторится среди птолемеевских цариц из–за возрождения и учреждения брака между братьями и сестрами. [4] Об экономическом положении Арсинои III нет никакой информации, хотя можно предположить, что она не обладала большим личным богатством, поскольку в династии Птолемеев не была иностранкой, не выходила замуж ни за кого, кроме Птолемея IV, и поэтому следовала птолемеевским стандартам.
Арсиноя III, возможно, никогда не стремилась к власти (как и Арсиноя II, а затем и Клеопатра I), тем не менее, она получила ее, когда народ потребовал, чтобы она стала правительницей и опекуншей своего маленького сына Птолемея V. Таким образом, наибольшее влияние на Клеопатру I оказала Арсиноя III, показав преимущества объединения птолемеевского царствования с традициями фараонского правления. К этому времени птолемеевская царица получила большую поддержку и преданность со стороны своих подданных, как греческих, так и египетских. И теперь, поскольку египетские подданные воспринимали ее как царицу–фараона, она могла стать и их божественным и политическим лидером. В результате у царицы появилась возможность стать регентом без конкуренции даже с самыми выдающимися и важными придворными.

3.3 Хатшепсут

Очень маловероятно, что Клеопатра I знала что–либо об исторических прецедентах, созданных женщинами–фараонами прошлого. Однако, учитывая, что Птолемеи создали царство, которое вбирало в себя как новые, так и древние обычаи, было бы ошибкой исключить упоминание об одной из самых важных фараонских цариц, царице Хатшепсут из восемнадцатой династии фараонов. Несмотря на то, что Клеопатра I не была знакома с историей этой царицы, достижения и прецеденты Хатшепсут могли повлиять на реакцию египетских подданных Птолемеев на Клеопатру I, их царицу. Хатшепсут была важна для Клеопатры I благодаря ее великим достижениям в социальной и политической сферах — ведь Клеопатра I, как и она, правила в период расцвета царства, — но самое главное, как представительница того, чего могла достичь и к чему могла стремиться царица по фараонской модели. Кроме того, примечательно, что из четырех женщин–фараонов Египта смерть Хатшепсут не привела одновременно к концу фараоновской династии, за которым последовало бы несколько лет анархии и гражданских беспорядков, поскольку «по опыту прошлых лет регентство цариц предвещало период нестабильности» (Уоттерсон). Вместо этого Хатшепсут стала живым примером того, как «теология и идеология не делали разницы между фараоном–мужчиной и фараоном–женщиной; царица играла мужскую роль» (Koenen).
Хатшепсут правила фараоновским Египтом с 1473 по 1458 гг. до н. э. вместе со своим сыном, Тутмосом III, в качестве соправителя60. Первые несколько лет правления Тутмоса III Хатшепсут играла роль регентши, но к седьмому году его правления она отказалась от этой должности и публично объявила себя соправительницей. Хатшепсут оставалась правительницей фараонского Египта до своей смерти в 1458 году до н. э. Беспрецедентная власть этой царицы, возможно, была столь же шокирующей для патерналистского фараонского двора, как власть и контроль Арсинои II для греческого двора Птолемеев. Как и в ситуации с Клеопатрой I, Хатшепсут стала известной только после того, как для управления царством не осталось подходящих по возрасту наследников мужского пола.
Главное значение Хатшепсут для Клеопатры I заключается в создании прецедента совместного правления в фараонской традиции: «Изначально это было введено для того, чтобы стареющий царь мог соединить своего наследника с собой на троне с целью осуществить плавную передачу власти от одного правителя к другому» (Робинс). Хатшепсут смогла воспользоваться этим обычаем и была коронована как царь с полным набором мужских титулов вместе со своим юным сыном Тутмосом III, включая титул «Владычица/царица двух земель». Затем чиновники использовали в своих надписях имена обоих правителей, Хатшепсут и Тутмоса III. Аналогичным образом, Клеопатра I смогла занять мужскую позицию в датировочной формуле, появившись там первой. Однако годы правления продолжали датироваться по царю Птолемею VI — прямое отражение того факта, что она не смогла утвердиться в качестве официального правителя за короткие годы до своей смерти. Этот прецедент мог оказать непосредственное влияние на Клеопатру I, поскольку она заложила основы для своей дочери, Клеопатры II, приняв эквивалентные царские титулярные почести, полностью ожидая, что за этим последует коронация царя и царицы как совместных правителей. Так и произошло, когда Клеопатра II была названа совместной правительницей со своим мужем, Птолемеем VIII. Более того, начиная с этих правителей, годы правления стали датироваться в зависимости от царя и царицы.
Хатшепсут также сыграла важную роль в изменении способа изображения царицы с помощью ее титулатуры. С самого начала своего правления Хатшепсут начала менять эпиграфические протоколы, принимая титулы, которые до того времени обычно предназначались для царей, а также появляясь на картинах с царской иконографией и одеждой. Однако именно то, как она была принята своими подданными, могло повлиять на прием Клеопатры I. Одно дело — принимать титулы и роли, и совсем другое — быть принятой в этих ролях и с этими титулами. Правление Хатшепсут было уникальным и важным делом, потому что она была официально принята со своими фараонскими титулами: «Там, где чиновники использовали титулы или фразы, которые обычно содержали указание н а царя, они заменяли их ссылкой на Хатшепсут» (Робинс). Клеопатра I также отошла от греческого протокола и была официально признана доминирующей правительницей, называемой первой по порядку в датировочной формуле. Хотя эти две царицы разделяли многие столетия, Хатшепсут оказала неизгладимое влияние на египетских подданных Птолемеев просто потому, что они помнили, что в их долгой истории существовала женщина–правительница.
Несмотря на все усилия Хатшепсут узаконить свое право на правление, она не была бы официально признана правителем без одобрения жречества Амона. На протяжении всего своего правления Хатшепсут пользовалась поддержкой коренного египетского жречества и простолюдинов. «Ее положение не слабело благодаря ее рождению, и, судя по всему, она пользовалась поддержкой богатого храма Амона» (Уэллс), включая самого верховного жреца. Эта поддержка также очевидна в ее жреческом титуле «божественная обожательница» (duat netjer) и в надписях и рельефах в храме Дейр–эль–Бахри, которые подчеркивали ее божественное рождение. В других пропагандистских текстах Хатшепсут демонстрировала свое признание богами в качестве законного фараона Египта. Таким образом, к эпохе Птолемеев поддержка царицы туземцами и египетским жречеством стали важными факторами для назначения Арсинои III и Клеопатры I опекунами и регентами царства.
Наконец, Сенмут, самый важный и способный администратор Хатшепсут, который был заодно воспитателем дочери Хатшепсут, возможно, также положительно повлиял на ситуацию Клеопатры I. Огромная власть Сенмута в царстве уступала только власти Хатшепсут. Впечатлившись его великими достижениями и заслугами, почти с удивлением обнаруживаешь, что изначально он был человеком низкого происхождения. То, что человек столь низкого социального ранга мог достичь самых престижных постов в царстве и быть принятым двором, жречеством и населением, может в определенной степени объяснить, как было принято одновременное назначение Эвлея советником регентши (Клеопатры I) и воспитателем наследника (Птолемея VI).
Сравнивая Хатшепсут и Клеопатру I, мы можем увидеть в их влиянии и власти параллель, поскольку обе стали очень авторитетными фигурами и пользовались большой популярностью среди своих подданных и египетского жречества. Обе использовали свое влияние для достижения собственных целей. Таким образом, даже если Клеопатра I не знала о Хатшепсут и ее великих свершениях, эта фараонская царица была знакома местным жителям, а значит, была очень полезна для Клеопатры I, поскольку идея женщины–правителя была им небезызвестна.

3.4 Резюме

Каждая из упомянутых цариц, Арсиноя II, Арсиноя III и Хатшепсут была важна для успеха Клеопатры I и ее назначения регентшей. Прежде всего, Арсиноя II узаконила царствование в глазах коренных египтян, ассоциируя Птолемеев с фараонами через божественное поклонение (то есть возрождение брака между братьями и сестрами) правителям. В результате этой ассоциации коренные египтяне были более привязаны к царице, чем к царям.
Далее, Арсиноя III сыграла решающую роль в назначении Клеопатры I на пост правителя, поскольку ее случай показал, как народное мнение может определить регента перед лицом аристократической оппозиции. Клеопатра I также могла узнать от нее, как египтизация некоторых институтов способствовала дальнейшему укреплению царской власти. И, наконец, Хатшепсут была примером для Клеопатры I благодаря своей смелости отойти от древних протоколов и обычаев. Хатшепсут хотела, чтобы ее воспринимали и считали фараоном, а не женой фараона, и приняла не только царскую иконографию, но и титулярные названия. Я считаю, что без этих влияний и прецедентов у Клеопатры I не было бы возможности стать регентшей.

---

[1] Широко распространено мнение, что возрождение брака между братьями и сестрами можно поставить в заслугу Арсиное II, которая прекрасно понимала, какие преимущества даст ей и ее царскому статусу эта связь с гораздо более древней фараонской традицией. Макурди также является сторонником этой точки зрения и говорит: «кажется вероятным, что именно интриганский мозг Арсинои [II], а не мозг слабоумного и ленивого Филадельфа, увидел ценность брака между братом и сестрой и огромную популярность, которую он принесет им среди египетских жрецов» (Ср. Diodorus, 1.27.1; Pausanias, 1.7.1).
[2] Я считаю, что брак между братьями и сестрами является одним из основных факторов, определявших, могла ли царица или принцесса стать регентшей или правительницей в одном из эллинистических царств, в которых он был институционализирован. Например, и Птолемеи, и Селевкиды практиковали браки между братьями и сестрами. Не случайно в этих двух царствах в определенные моменты их истории правили женщины (Клеопатра I и Клеопатра Тея соответственно). Однако эллинистические царства, которые никогда не устанавливали и не принимали этот обычай — Антигониды в Македонии и Атталиды в Пергаме — никогда не были подвержены женскому правлению. «Очевидно, что растущая распространенность браков между братом и сестрой в династии Птолемеев некоторым образом связана с общим статусом царских женщин в эллинистический период… В то время как в других династиях роль царских женщин имела тенденцию уменьшаться, когда семья прочно укрепилась на троне, царственные женщины Птолемеев продолжали обладать большой политической властью и престижем…» (Карни).
[3] Хотя Береника II, жена Птолемея III Эвергета, в середине третьего века до н. э. стала регентшей Кирены, она не будет упоминаться здесь среди этих других влиятельных цариц. Я считаю, что наибольшее влияние на Клеопатру I оказали Арсиноя II и Арсиноя III. Возможно, и регентство Береники II могло повлиять на Клеопатру I, однако ко времени Птолемея V Кирена хотя и была зависимой территорией Египта, но функционировала совершенно отдельно от птолемеевской Александрии.
[4] Ситуация Арсинои II была весьма уникальной, поскольку два ее брака с Лисимахом, царем Фракии, и с Птолемеем Керавном до ее последнего брака с Птолемеем II дали ей право собственности на многие участки земли и города по всему Средиземноморскому региону. Клеопатра I — единственное исключение, когда царица имела право на землю после Арсинои II

Глава 4. Клеопатра I, жена Птолемея V Эпифана

К концу третьего и началу второго веков до нашей эры Египет отчаянно нуждался в более сильном руководстве. Те же проблемы продолжали мучить династию с самого ее начала. Главной среди этих проблем была неспособность Птолемеев спокойно ассимилировать коренное население Египта. Необходимость участия местных египетских солдат (Machimoi) в битве при Рафии (217 г. до н. э.) еще больше обострила отношения между правителями Птолемеев и их египетскими подданными, чем раньше. Кроме того, сохранялась постоянная угроза Египту со стороны родственного царства Селевкидов. И, наконец, Рим быстро становился самой могущественной силой в Средиземноморье и непререкаемым арбитром для соперничающих эллинистических царств. Именно в эти неспокойные времена появилась птолемеевская царица, обладавшая необычайной прозорливостью и влиянием. Тот факт, что Клеопатра I стала регентшей в эти бурные времена, заставляет задуматься об условиях и череде событий, которые в итоге привели ее к такому беспрецедентному положению. В первых трех главах обсуждались эти предпосылки: i) сила министров и придворных при дворе, но их подчинение могущественному и способному монарху, ii) поддержка Клеопатрой I своих личных евнухов, а также успешная институционализация их при дворе Птолемеев, и, наконец, iii) прецеденты, созданные прошлыми царицами, которые повлияли не только на нее, но и на ее подданных, заставив их принять и терпеть женщину–правителя. В этой главе мы обсудим, как с момента своего появления в Египте Клеопатра I завоевала огромную поддержку египтян, а вместе с ней и влияние, даже несмотря на то, что она была иностранкой. Это укрепление царской власти стало важнейшим предвестником того, что Клеопатра I стала первой женщиной–регентом, а ее преемницы — первыми птолемеевскими царицами, ставшими совместными правителями.

4.1 Титулярные свидетельства

Сохранилось несколько надписей с упоминанием Клеопатры I, но есть проблемы с ее титулатурой. Титулярные надписи Клеопатры I встречаются редко, и часто трудно определить, относится ли надпись к ней или к одному из ее потомков. Поэтому, когда в какой–либо надписи упоминается Клеопатра, необходимо очень тщательно определить, какая именно Клеопатра имеется в виду.
Большинство ранних посвящений, сделанных Клеопатре I во время правления ее мужа Птолемея V, не являются официальными, но показывают отношение к ней птолемеевского народа. [1] Самые ранние титулатуры Клеопатры I свидетельствуют о необычайной притягательности для нее и широкой популярности и обожании среди ее подданных — примечательно не только то, что она была первой иностранной царицей Птолемеев, но и то, что она была селевкидкой. В частности, присвоение всех титулярных почестей, ранее воздававшихся ее птолемеевским предшественникам, таких как «сестра» и «евхаристия», и новый титул «Сира» (ср. Appian, Syrian Wars, 1.5) ясно показывают, что подданные приняли ее как свою царицу.
Таблица № 11: Титулы Клеопатры I во время правления Птолемея V

 

Дата	Титул	Тип посвящения	Титул
193+?	«Сириянка» или «Сира»	Александрийский
193+	«Thea Epiphanes» («Богиня, воплощенная в жизнь»).	Царская титулатура (Первый ряд надписи)	Вασιλεὺς Πτολεμαῖος καὶ ΒασίλισσαΚλεοπάτρα Θεοὶ Ἐπιφανεῖς
194/3+	«Eucharistos» («Благодетельный Бог»)	Царская титулатура
	«Царь Птолемей и царица Клеопатра, явленные и благодетельные боги».	Царская титулатура (Второй ряд надписи)	Βασιλεὺς Πτολεμαΐος καὶ Βασίλισσα Κλεοπάτρα θεοὶ Ἐπιφανεῖς καὶ Εὐχαρίστοί
191/0	«Сестра» (Полная форма:) «Фараон Птолемей, сын Птолемея и Арсинои, Богов–Любящих–Отца, со своей сестрой, своей женой царицей Клеопатрой, Явленные Боги».	Царская титулатура (Второй ряд надписи)	Βασιλεὺς Πτολεµαΐος, βασιλέωςΠτολεμαίου καὶ Βασιλίσσης Αρσινόης ΘεῶνΦιλοπατόρων, καὶ Βασίλισσα Κλεοπάτρα, ἡἀδελφὴ καὶ γυνὴ, Θεοὶ Ἐπιφανείς καὶΕὐχαρίστοι, καὶ ὁ υἱὸς αὐτῶν Πτολεμαῖος
204-180 гг.	«В царствование Птолемея, сына Птолемея и Арсинои, Отца–Любящего–Богов».	ДАТИРОВОЧНАЯ ФОРМУЛА	Βασιλεὺων Πτολεµαΐοςὁ Πτολεμαίουκαὶ Αρσινόης ΘεῶνΦιλοπατόρων

 

Уайтхорн считает, что александрийцы дали Клеопатре I прозвище «Сира» или «Сириянка» из глубокой симпатии к ней. Он считает, что с самого начала между Клеопатрой I и ее новыми подданными существовала сильная взаимная привязанность.
К сожалению, у него нет доказательств, подтверждающих эту точку зрения. Этот титул мог быть не более чем указанием на ее иностранное происхождение и рождение. Например, если птолемеевская принцесса выходила замуж в дом Селевкидов, ее могли прозвать «египтянкой» или «птолемейкой» из–за ее иностранного происхождения. Последние исследования на эту тему также говорят в пользу того, что этот титул просто указывает на происхождение и истоки. Хёльбль объясняет этот титул следующим образом: «У шестнадцатилетнего царя теперь была жена около десяти лет, Клеопатра I, которую называли «сириянкой» из–за ее происхождения и природного дружелюбия к Селевкидам».
Титул «Теос Эпифан», присвоенный Птолемею V в 199/8 году до н. э. и обозначавший его как живого бога, был передан Клеопатре I после их брака (193 год до н. э.). Хотя она была иностранкой, этот титул, как и другие титулы, такие как «Эвхаристия», которые были дарованы ее предшественникам, не были ей присвоены. Это очень важно, так как присвоение этих титулов свидетельствует не только о хороших отношениях между египетским жречеством и Клеопатрой I, но и о ее признании и поддержке со стороны подданных, что является важнейшей составляющей ее последующего успеха. Я считаю, что именно благодаря признанию от египетского жречества она получила доступ к определенным религиозным функциям. Таким образом, Клеопатра I на этом раннем этапе своего царствования, возможно, уже понимала, каким влиянием она может обладать в царстве при поддержке своих подданных.
Ее титул «сестра» (ἡ ἀδελφή) также заслуживает особого упоминания, поскольку она никак не была связана с семьей Лагидов. Этот титул является хорошим доказательством признания ее подданными, как греко–македонскими, так и египетскими. Этот титул не противоречит, а, наоборот, отбрасывает все сомнения в ее связи с прошлыми птолемеевскими царицами, укрепляя ее положение.
Кроме того, преклонение перед царским титулом, проявленное к предыдущим царицам, позволяло предположить, что она также получит их поддержку. Что касается политической власти, которая могла сопутствовать этому титулу, то отношение к ней различных подданных также было неоднозначным.
Греки, если только царица не упоминалась в их документах как обладающая властью (как в случае с Клеопатрой I в первые годы правления Птолемея VI), не считали ее правительницей Египта. Однако для египтян их царица, сестра царя, считалась соправителем, который играл активную роль в общественной жизни, политике и в придворных церемониях. Согласно египетским законам и обычаям, «сестра царя» участвовала в управлении царством. Ввиду более высокого статуса и роли царственных женщин в соответствии с египетским законодательством и обычаями, я считаю, что египтизация некоторых институтов при жизни Клеопатры I была не случайностью, а намеренной попыткой добиться большего влияния и, возможно, однажды власти.
датировочная формула до регентства Клеопатры I все еще следовала традиционному греческому протоколу, согласно которому имя царя упоминалось в первую очередь. Датировочная формула в этот период истории Птолемеев не всегда показывала, у кого была истинная власть. Например, в правление Птолемея IV троном манипулировали и управляли министры царя, поскольку двор Птолемеев контролировал Сосибий. Несмотря на контроль Сосибия, имя царя как правящего монарха в датировочной формуле по–прежнему было нормой. Но царь был всего лишь куклой.
Титулярные свидетельства о Клеопатре I во время правления ее мужа, Птолемея V, говорят о том, что в свете птолемеевского царизма ее положение было весьма уникальным. Самым значительным отличием ее состояния было ее иностранное происхождение. Вопреки ожидаемой реакции птолемеевских подданных, как греческих, так и египетских, на эту иностранку, Клеопатра I была принята, на что указывает дарование ей титулов и почестей. К этим почестям не следует относиться легкомысленно, особенно с точки зрения египтян, поскольку эти титулы, пусть и поверхностные для грека, предполагали определенные обязанности, религиозные или церемониальные. Таким образом, почести Клеопатре I как жене Птолемея V ясно показывают ее поддержку со стороны египетских подданных и египетского жречества. Для ее египетских подданных факт, что она и ее муж, царь, представляли религиозное лидерство, не допускал пререкания; это была константа египетского поклонения и верности. Более того, эта ранняя поддержка со стороны ее египетских подданных, как я полагаю, повлияла на то, что в надежде обрести реальную власть она еще больше египтизировала династию Птолемеев.

4.2 Литературные свидетельства

До помолвки с Птолемеем V Эпифаном Клеопатра I не упоминается в древних источниках. Аппиан — единственный древний источник, который сообщает об этом инциденте и упоминает Клеопатру I по имени:
«Зная, что надо скрывать свои намерения относительно войны с римлянами, он предусмотрительно связывает брачными узами близких к нему царей: в Египет Птолемею он послал Клеопатру, имевшую прозвище Сира, в качестве приданого отдав Келесирию, которую сам отнял у Птолемея, ухаживая за юношей, чтобы он во время его войны с римлянами сохранял спокойствие» (Syrian Wars, 1,5). [2]
Есть только несколько других прямых ссылок на Клеопатру I, упомянутых Ливием, хотя ни один из этих отрывков не дает никаких намеков на степень влияния Клеопатры I на своего мужа. Тем не менее, влияние предыдущих птолемеевских цариц, о котором упоминает Плутарх, является важным фактом, который следует иметь в виду. Плутарх, как и я, подчеркивал, что сочетание слабого государя и сильной царицы делало возможность появления влиятельной царицы вполне реальной. Мы также можем применить этот сценарий к Клеопатре I и Птолемею V. Птолемей V, как и Птолемей IV, находился под контролем и доминированием своих влиятельных придворных и был известен как слабый царь. Существует множество упоминаний о слабом политическом и административном положении Эпифана, а также о постоянной угрозе со стороны Селевкидов, римлян и его египетских подданных на протяжении всей его жизни. Сильный характер Клеопатры I, напротив, проявляется сразу после смерти ее мужа, когда она становится первой женщиной–регентом. Еще до смерти мужа Клеопатра I проявляет себя как исключительная царица благодаря многочисленным усовершенствованиям, которые она вносит в царствование, к чему я сейчас и перейду.

4.3 Клеопатра I как жена фараона

Правители Птолемеев обладали уникальным преимуществом перед своими современниками из других эллинистических царств. Уважение к египетскому жречеству и принятие фараоновых обычаев обеспечили им признание и назначение в качестве законной фараонской династии. Александр Македонский начал политику, согласно которой каждый правитель Египта при вступлении на престол посвящался в фараоны. Эта политика была упорядочена среди птолемеевских правителей при Птолемее V. Проведение этой политики с целью заручиться поддержкой коренного египетского населения и влиятельного жречества путем строительства и восстановления храмов по всей империи привело к совершенно иным результатам.
Птолемеевские цари не получали от своих египетских подданных единодушного одобрения, им приходилось постоянно подавлять восстания и мятежи в Фиваидской области, где проживало большинство коренного египетского населения. Более того, местные подданные, наоборот, обожали и почитали своих цариц. Эти царственные женщины, несмотря на беспорядки, окружавшие монархию и правителей Птолемеев, извлекли из своего титула фараонских цариц наибольшую пользу. Фараонские царственные женщины были почитаемы и во многих сферах египетской жизни занимали уважаемые роли. Клеопатра I в полной мере воспользовалась этой ассоциацией и предприняла шаги, чтобы навсегда закрепить те же привилегии за своими потомками, используя права фараонских женщин на владение землей и опекунство, роль в династической религии фараонов, а также привилегии, полученные благодаря постоянному введению в монархии Птолемеев брака между братьями и сестрами.
Египетские женщины в фараоновы и эллинистические времена играли более значительную роль, имели более высокий статус и более широкий, чем их греческие современницы спектр прав. Это резко контрастирует с ограничениями, налагаемыми на древнегреческих и средиземноморских женщин. В Египте, чем выше было положение женщины в обществе, тем больше она считалась равной своему мужу в любой роли. Одним из самых уникальных прав, которыми пользовались египетские женщины, было право владеть землей. То, что египетские женщины обладали правом собственности — явление обычное, но редкое среди птолемеевских цариц. Египетские женщины владели собственной землей и, как и мужчины, распоряжались ею по своему усмотрению: «Общеизвестно, что в греко–египетском праве не существовало ограничений на способность женщин принимать участие в любого рода частных коммерческих сделках» (Таубеншлаг). Им также принадлежали прибыль и доходы от их земель; таким образом, экономически грамотный руководитель — даже если это была женщина — мог накопить большое личное богатство. Личное богатство Арсинои II и Клеопатры I было не прямым результатом применения этого фараонского закона, а следствием их статуса и владений до того, как они стали птолемеевскими царицами. [3] Однако этот фараонский закон был важен тем, что позволял им сохранять доходы, которые они уже накопили. Таким образом, принятие этого фараонского закона позволило другим царицам, таким как Арсиноя II и Клеопатра I, добиться большего авторитета и влияния при дворе и значительно укрепило положение царицы при дворе.
Помимо земли, фараонские женщины также обладали брачными, наследственными и опекунскими правами. Больше всего Клеопатру I затронули права опекунства. В случае смерти мужа мать имела право назначить опекуна для своего ребенка и затем действовать от его имени в финансовых операциях. Женщина в этом случае обладала большими полномочиями: «Прав у матери в семье было ни в коей мере не меньше, чем у отца» (Таубеншлаг). В случаях с Арсиноей III и Клеопатрой I опека над ребенком, наследником, была возложена на мать. Обычно, согласно греческому законодательству, опекунство переходило к следующему мужчине по отцовской линии. Однако связь птолемеевской царицы с фараонским обычаем позволяла царице выступать в качестве опекуна. Ко времени Клеопатры II, дочери Клеопатры I, эта опека приобрела силу и значение, и трон мог законно принадлежать овдовевшей царице, если с ней на троне находился мужчина–правитель из ее семьи. Таким образом, я считаю, что правовой статус египетских женщин позволил царственным женщинам Птолемеев приобрести большее влияние, что в конечном итоге позволило Клеопатре I стать первой женщиной–опекуном и регентом династии Птолемеев. Попытки Клеопатры I египтизировать некоторые греческие институты очень четко прослеживаются в ее попытках извлечь выгоду из этого фараонского закона.
Фараонские царственные женщины были также возвышены и высоко почитаемы в божественной и религиозной сфере. В этой сфере женщины — члены царской семьи олицетворяли собой преемственность и обновление семьи, поскольку они производили на свет наследников престола мужского пола. Именно из–за этих двух ролей и обязанностей египетские царственные женщины в некоторых отношениях считались даже более важными, чем их коллеги–мужчины. Фактически, именно из–за их важности для продолжения царского рода фараонская монархия, по мнению некоторых ученых, была матрилинейной.
Клеопатра I не могла следовать обычной традиции брака между братьями и сестрами, которой следовали ее предшественницы, Арсиноя II и Арсиноя III. Однако, понимая необходимость и важность продолжения этого обычая для своих детей, она обручила двух своих первых детей, Птолемея VI и Клеопатру II, в очень раннем возрасте. Преимущества продолжения традиции брака между братьями и сестрами среди ее потомков воздавались втрое. Во–первых, брак между братьями и сестрами был необходим для поддержания и объединения прошлого, настоящего и будущего царской семьи. Эта связь с прошлыми и настоящими птолемеевскими правителями была более важна для Клеопатры I, чем, скажем, для Арсинои II, поскольку легитимность Клеопатры I, и особенно ее детей, нуждалась в укреплении и проверке на прочность. Если ее собственная легитимность была укреплена, то законность ее детей также была гарантирована. Во–вторых, благодаря браку братьев и сестер Клеопатра I укрепила царскую власть для своих преемниц, которым не нужно было беспокоиться о том, что их дочери будут вытеснены соперничающими родственниками — как это произошло с Арсиноей II после возвращения Арсинои I в Египет [4] — но они знали, что каждая из них в свою очередь станет птолемеевской царицей наряду со своим братом и царем. Клеопатра I предприняла дальнейшие попытки гарантировать своим детям права на трон, добиваясь, чтобы ее династическое имя было продолжено ее потомками, как это сделал Птолемей I Сотер для своего потомства.
Результат успешного принятия Клеопатрой I важных ролей и функций создал нехарактерную «полярность между полами» для ее преемниц. Учитывая большее уважение и почтение к царице, как к жене фараона, а также большее влияние и роли, которые сопутствовали этому статусу, неудивительно обнаружить птолемеевских цариц в «традиционно мужских сферах управления и ведения войны» сразу после смерти Птолемея V Эпифана, мужа Клеопатры I. Успех Клеопатры I в объединении с фараонскими царицами придал ее царской власти большее влияние, а также узаконил ее детей в глазах их подданных.

4.4 Положение Клеопатры I при дворе

Изменение политического положения и власти птолемеевских цариц, а также отношения к царской власти произошло сразу после преждевременной смерти Птолемея V Эпифана (в 180 году до н. э.). После смерти Птолемея V, как и в случае с Птолемеем IV, трон унаследовал ребенок. Однако, в отличие от беззащитного Птолемея V, Птолемей VI был защищен своей матерью, Клеопатрой I, которая сразу же стала более влиятельной и могущественной фигурой при дворе. Литературная традиция подтверждает изменение статуса Клеопатры I после смерти ее мужа. Остро ощущается не только превосходства Клеопатры I над ее сыном Птолемеем VI, но и международное признание статуса Клеопатры I как равной Птолемею V со стороны Рима и других эллинистических царств.
Согласно Полибию и Ливию, Клеопатра I приобрела равный статус со своим умершим мужем. [5] Это можно понять из их отрывков, в которых упоминается отправка посланников из различных окрестных царств для возобновления дружбы и договоров с Египтом во время праздника Анаклетерий («совершеннолетия») Филометора; это событие произошло почти через восемь лет после смерти Эпифана. Отрывки следующие:
«В это же время до ахейцев дошла весть, что в честь царя Птолемея совершено было празднество провозглашения, обычаем установленное в Египте для царей, когда они приходят в возраст. Почитая своим долгом засвидетельствовать собственное участие к торжеству, ахейцы определили отправить послов к царю с поручением возобновить существовавшие раньше дружеские отношения между союзом ахейцев и египетским царством, для чего теперь же выбрали Алкифа и Пасиада» (Polybius, xxviii. 12.8-9),
и
«В то же время к царю были отправлены пять уполномоченных для мониторинга ситуации в Македонии. Им было предписано заодно посетить Александрию для возобновления дружеских отношений с Птолемеем» (Livy, xlii.6.4).
Общая задержка соседей Египта с отправкой посланников для возобновления договоров между ними и Египтом сразу после смерти Птолемея V Эпифана говорит о признании роли Клеопатры I как продолжающегося правителя Египта. Как правило, в этот период истории договоры заключались только на время правления монарха и должны были возобновляться его преемником или опекунами его наследника сразу после его смерти. Однако после смерти Эпифана и в течение следующего десятилетия, пока Птолемей VI не достиг «возраста совершеннолетия», когда он стал достаточно взрослым, чтобы править самостоятельно, посланники в Египте не появлялись. Вместо этого Клеопатра I признавалась правителем Египта взамен своего мужа. Это представляется одним из единственно возможных объяснений десятилетнего перерыва в приеме иностранных посольств между смертью Эпифана и наступлением совершеннолетия Филометора.
Чрезвычайно плавный переход от Птолемея V Эпифана к Клеопатре I — это еще один главный аргумент, который позволяет предположить, что Клеопатра I рассматривалась как равная Птолемею V. Признание Клеопатры I в качестве правительницы Египта не только ее подданными, но и Римом и эллинистическими царствами было беспрецедентным случаем в истории Птолемеев. Из этих двух упоминаний можно сделать вывод, что после смерти Эпифана она пользовалась большим уважением со стороны окружающих царств. Кроме того, будучи сестрой Селевка IV, правителя династии Селевкидов, Клеопатра I была единственным птолемеевским правителем, которому не приходилось беспокоиться о столкновениях между Египтом и Сирией; несомненно, это было облегчением как для населения Селевкидов, так и для подданных Египта.
Наконец, переход власти от Птолемея V Эпифана к Клеопатре I и ее всеобщее признание в качестве правителя Египта вместе с ее сыном, Птолемеем VI, намекают на ее причастность к смерти мужа. Однако лучшим доказательством причастности Клеопатры I к преждевременной смерти Птолемея V являются литературные свидетельства, в которых упоминается, что незадолго до своей смерти в 181/0 году до н. э. Эпифан готовил свои войска для отвоевания Келесирии у царства Селевкидов (Ср. Diodorus, xxix.29; Porphyrius, FGrHist. № 260, F. 48). Тогдашний царь Сирии Селевк IV был родным братом Клеопатры I. Мы знаем, что Клеопатра I и Селевк IV не питали друг к другу злобы, потому что во время регентства Клеопатры I между этими двумя царствами был мир, которого до этого времени еще не было. Даже если учесть, что Эпифан готовился к войне против Селевка IV, есть еще два свидетельства, которые указывают на то, что его смерть была своевременной, а значит, совсем не случайной. Во–первых, Птолемей V только что подавил последних местных повстанцев в регионе Дельты (184-3 гг. до н. э.). Эти волнения туземцев досаждали династии со времен правления его отца, Птолемея IV. Во–вторых, после смерти отца Птолемей VI не был достаточно взрослым, чтобы править самостоятельно. Согласно фараонскому закону об опеке, право на это назначение имела его мать. Клеопатра I была также чрезвычайно популярна среди своих подданных, как греческих, так и египетских, подобно Арсиное III, которая создала самый ранний прецедент назначения опекуна от своих подданных. После смерти мужа Клеопатра I оказалась в идеальной ситуации, поскольку ей не пришлось заниматься крупными восстаниями и сражениями, которые в течение нескольких лет терзали царство как внутри страны, так и за рубежом, и она была назначена опекуном своего сына.

4.5 Резюме

К моменту смерти мужа политическое положение Клеопатры I было не больше, но и не меньше того, которое занимала Арсиноя III. Однако ее статус и статус последующих птолемеевских цариц изменился после весьма преждевременной смерти Птолемея V Эпифана. Достижения Клеопатры I стали отправной точкой и образцом для ее преемниц.
Клеопатра I укрепила положение и роль царицы до такой степени, что ее преемницы имели роскошь иметь устоявшийся фундамент, из которого они могли черпать свою власть. Наибольшее влияние Клеопатра I оказала на династию Птолемеев тем, что она усовершенствовала роль и положение птолемеевских цариц в иерархической структуре двора. Клеопатра I добилась этого в основном за счет использования, во–первых, степени власти и контроля — политического и религиозного, частного и общественного — которыми она могла обладать благодаря своей ассоциации с «женой фараона». Эта связь с греко–египетским династическим культом возвышала положение царицы до божественного статуса в глазах ее подданных, особенно египтян, и гарантировала их лояльность к царице. К счастью, еще до того, как Клеопатра I стала женой фараона, она уже имела гораздо более высокий статус «египетской» царственной женщины. Ее уважаемое положение сильно контрастировало с гораздо более низким положением женщин — даже аристократок — в большинстве других средиземноморских обществ. Более того, используя брак между братьями и сестрами, Клеопатра I обеспечила преемственность для своих преемниц, поскольку каждая из них в свою очередь получила статус жены фараона, а также все те почести и роли, которыми обладала она сама. Особенно следует отметить принятие и использование Клеопатрой I фараонского закона об опеке, согласно которому царицы теперь имели право стать опекунами своих несовершеннолетних сыновей. И, наконец, благодаря браку между братьями и сестрами для будущих цариц был создан фундамент, из которого они могли черпать поддержку и влияние, если ситуация требовала от них быть сильнее и если им предоставлялась такая возможность.

---

[1] Тип посвящения был очень важен для выявления того, что официально использовалось и признавалось «правительством» в качестве династических надписей, а какие посвящения просто отражали мнение подданных монарха. Первыми, или официальными, посвящениями были стандартные надписи, такие как датировочная формула, отражающая греческие, македонские и египетские протоколы. После официальных надписей первой стороны по важности следовали надписи второй стороны, наиболее ярким примером которых являются надписи ὑπὲρ («от имени»). Надписи второго ряда были особенно важны для выявления отношения александрийцев и греков к своим правителям вне официальной сферы, поскольку такие посвящения «если они не происходят из семейных посвящений и посвящений рабов, вольноотпущенников и так далее, за здоровье родственников, процветание работодателей и хозяев и так далее, тесно сродни им» (Фрейзер). Этот тип посвящения представлял собой общую «формулу верности», которую, по мнению Альберро и Фрейзера, греческое население использовало для выражения своего почтения различным членам царской семьи и которая «показывала, что греки имели личные отношения с государем и поэтому находились под его защитой» (Фрейзер). Хотя подобные посвящения существовали везде, где были эллинистические монархии, этот жанр был особенно популярен в птолемеевском Египте, и он особенно полезен для определения отношений между птолемеевскими правителями и их подданными на протяжении всей истории.
[2] Также важным из отрывка Аппиана является упоминание о приданом Клеопатры I. Я не буду обсуждать все различные мнения относительно того, каковы были намерения Антиоха III, когда он отдавал Келесирию в качестве части приданого своей дочери, или кто имел права на эту территорию после ее смерти. Однако, что касается ее приданого, Магаффи дает лучшие комментарии о его последствиях: «Ее приданое в виде доходов Келесирии было очень велико, но породило политические осложнения в дальнейшем». Необходимо также уточнить, что, несмотря на то, как ученые относятся к ее приданому, оно не давало ей никаких прав и возможностей и не обеспечивало ей какого–либо возвышенного политического положения при дворе Птолемеев. Ср. Polybius, v.67.6-10; xxviii.l.2ff, 20.9; Josephus, A. J. xii.l 54ff; Eusebius, II.124ff; Daniel, 11.17.
[3] Арсиноя II, жена Птолемея II Филадельфа, от двух предыдущих браков накопила так много денег, что она могла легко содержать собственную наемную армию, а приданое Клеопатры I — Келесирия — также было источником богатства, за права на которое Птолемеи и Селевкиды немедленно вступили в борьбу после ее смерти. Греческое правление в птолемеевском Египте наделяло женщину правами на ее приданое: «Приданое всегда является собственностью жены, но муж имеет право им пользоваться» (Таубеншлаг)
[4] Арсиноя I была падчерицей Арсинои II. После обвинения в заговоре против своего мужа, Птолемея II, Арсиноя I была изгнана в Фиваиду. Затем Птолемей II женился на Арсиное II около 275 года до н. э.
[5] Есть еще один отрывок Ливия, в котором Птолемей и Клеопатра правили царством в равной степени как соправители, хотя Ливий случайно перепутал Клеопатру II с Клеопатрой I (xxxviii.9-11).

Глава 5. Клеопатра I, мать Птолемея VI Филометора

Смерть Птолемея V и воцарение его наследника Птолемея VI положили начало совершенно новой эре птолемеевского царизма. Это стало результатом политики Клеопатры I, которая привела к нескольким беспрецедентным событиям: i) Клеопатра I положила конец манипуляциям и влиянию влиятельных придворных аристократов на монархию, ii) вместо этого она опиралась на своих личных помощников, которые служили ее главными советниками; iii) регентство Клеопатры I также повлияло на титулатуру, поскольку она смогла добиться того, чтобы в датировочной формуле ее имя помещалось даже прежде имени царя, и iv) начиная с Клеопатры I, портреты стали изображать птолемеевских цариц более реалистично и точно. Все эти нововведения в царствовании свидетельствуют о контроле Клеопатры I над делами Птолемеев во время ее регентства, а продолжение этих нововведений последующими царицами является наиболее очевидным признаком усиления влияния и власти царицы.
Клеопатра I была первой официальной женщиной–регентом птолемеевского Египта, и вместе с ее правлением произошли большие изменения в птолемеевских институтах и греческих протоколах. К сожалению, точный период ее правления неизвестен; он варьируется от четырехлетнего (180-176 гг. до н. э.) до семилетнего (180-173 гг. до н. э.). Однако эти подробности, хотя и важны, не имеют решающего значения, поскольку не меняют нашего представления о влиянии ее правления на Птолемеевский Египет. Согласно эпиграфическим данным, к 175 году до н. э. ее сын, Птолемей VI, и дочь, Клеопатра II, уже заменили ее в датировочной формуле. Таким образом, это подтверждает теорию Пестмана, Самуэля и Уайтхорна, что Клеопатра I умерла где–то между апрелем и июлем 176 года до нашей эры.

5.1 Титулярные свидетельства

До беспрецедентного регентства Клеопатры I каждый новый правитель и его супруга регулярно вносились в датировочную формулу, в которой указывалось имя царствующего царя, затем имя жреца Александра, а затем имена каждой династической пары, предшествовавшей царю. Например, во время правления Птолемея III датировочная формула выглядела следующим образом:
«В царствование Птолемея, сына Птолемея (II) и Арсинои (II), Богов Брата и Сестры, год 9‑й, Аполлонид, сын Мосхиона, был жрецом Александра и Богов Брата и Сестры и Богов–Благодетелей, Менекратия, дочь Филаммона, была канефором Арсинои Филадельфы …»
К правлению Птолемея V датировочная формула приобрела стандартный вид: сначала упоминался царь, затем многочисленные титулы царя, жрец Александра, полный список династических пар, начиная с Птолемея I и Береники I, «Боги–Сотеры» и, наконец, список жриц:
«В царствование молодого … царя, подобного Солнцу, великого царя верхних и нижних областей; отпрыска Богов Филопаторов … сын Солнца, Птолемея, Вечно–Живого–Возлюбленного Пта, в 9‑й год, когда Аэт, сын Аэта, был жрецом Александра и Богов Сотеров и Богов Адельфов [Птолемея II и Арсинои II] и Богов Эвергетов [Птолемея III и Береники II] и Богов Филопаторов [Птолемея IV и Арсинои III] и Бога Эпифана Эвхариста [Птолемея V] Пирра, дочь Филина, была атлофором Береники Эвергетис, Арея, дочь Диогена, была канефором Арсинои Филадельфы, Эйрена, дочь Птолемея, была жрицей Арсинои Филопатор, 4‑го числа месяца ксандик, по–египетски 18‑го Мехира».
Эта стандартная формула использовалась каждым последующим правителем и была одним из пропагандистских методов, показывающих, что царская власть принадлежит царю (а не царице). Однако этот протокол датировки не всегда точно указывал, в чьих руках на самом деле находилась реальная политическая власть. Два самых слабых монарха, Птолемей IV и Птолемей V, контролировались ведущими министрами и аристократами при дворе, хотя датировочная формула не показывает никаких признаков этой слабости монархического правления (Птолемея IV и первых лет правления Птолемея V). Вместо этого систематическое использование имени царя первым во всех царских надписях создавало важный пропагандистский образ царства, которым последовательно правили могущественные Птолемеи. Это было необходимо для поддержания образа сильной и единой династии в то время, когда Птолемеям приходилось бороться с постоянными гражданскими восстаниями и мятежами как внутри страны, так и за рубежом. При регентстве Клеопатры I произошло отступление от этой патриархальной нормы, и впервые в истории Птолемеев имя царя не упоминалось первым, а следовало за именем царицы. Для селевкидской принцессы это был выдающийся подвиг.
Таблица № 12: Титулатура во время правления Клеопатры I и Птолемея VI

 

Дата	Титул	Тип посвящения	Титулы/Комментарии
186-180	«Птолемей Сын»	Царская титулатура	Старший сын Клеопатры I с момента своего рождения и до смерти отца в 180 году был известен только под этим титулом
после 180	«Птолемей VI Филометор»	Царская титулатура	Птолемей VI стал правителем Египта вместе со своей матерью, Клеопатрой I
179/8+	«Царь Птолемей Филометор»	Царская титулатура	Βασιλεὺς Πτολεμαῖος Φιλομήτωρ
177	«Царица Клеопатра и царь Птолемей»	В греческом тексте	P. Coll. Youtle 12, строки 14-15
	«Царица Клеопатра Явленная Богиня и царь Птолемей, и другие ее дети».	Второй ряд надписи	— найдено на фундаменте разбитой статуи на Кипре — так выразился чин (из числа старших офицеров птолемеевского гарнизона на Кипре), который, должно быть, служил во время совместного правления Клеопатры I и Птолемея Vl
180-176	«В царствование Клеопатры Матери, Явленной Богини, и Птолемея, сына Птолемея, Явленного Бога». «В царствование Царицы, Клеопатры, и Царя, Птолемея Сына, Явленных Богов».	ДАТИРОВОЧНАЯ ФОРМУЛА	ΒασιλεύοντεςΚλεοπάτραήμήτηρΘεάκαὶΠτολεμαῖοςὁΠτολεμαίου ΘεοῦἘπιφανοῦς. & ΒασιλεύοντεςΒασίλισσαΚλεοπάτρακαὶ Вασιλεὺς Πτολεμαῖοςὁ υἱὸς, Θεοὶ Ἐπιφανεῖς

 

Титулатура Клеопатры I отражала и продолжала отражать степень политического влияния и власти, которой обладали птолемеевские царицы. Начиная с регентства Клеопатры I и далее, титулатура более точно показывала, кто имел политическое влияние и власть в династии. В случае Клеопатры I годы, когда она появлялась первой в титулатуре, точно указывали на то, что царская власть находится в руках царицы. Это нововведение продолжилось и после смерти Клеопатры I. Уже при Клеопатре II титулатура в датировочной формуле указывала на то, что царская власть в равной степени принадлежала и царю, и царице.
Наиболее очевидное свидетельство этого равноправия можно увидеть в греческой надписи, где причастие, использовавшееся во времена Клеопатры I и Птолемея VI, basileuontes, переводится как «в царствование», продолжало использоваться во множественном числе потомками Клеопатры I: Βασιλεύοντες Πτολεμαῖος καὶ Κλεοπάτρα οἱ Πτολεμαίου καὶ Κλεοπάτρας Θεῶν Ἐπιφανῶν.
Помимо доминирующего положения Клеопатры I при дворе, о чем свидетельствует ее позиция в датировочной формуле, не меньшего внимания заслуживает и то, как, изображался в титулатуре на протяжении всего периода регентства своей матери (180 — ок. 176 гг. до н. э.) ее сын, Птолемей VI.
Сразу же после смерти своего отца, Птолемея V (в 180 году до н. э.), Птолемей VI получил новый титул — «Филометор» («Любящий мать») — титул, признающий его мать доминирующей фигурой при дворе. Подобное уже случалось в птолемеевской истории, когда царь принимал титул с целью установить более тесные узы с царицей, более влиятельной и более любимой народом фигурой. Птолемей II принял титул «Адельф» как часть своего включения в династический культ, свидетельствующий о его высоком уважении к своей сестре Арсиное II. Но в то время как титул Птолемея II показывал равенство между царем и царицей по рангу, титул Филометора ясно доказывал его подчиненность матери, которая была его cоправительницей, но очевидно, что он не был ей ровней:
«В этот момент имя [Филометор] по своему значению было понятно грекам: оно ставило сына и партнера по совместному правлению на второе место и взывало к его обязательствам по отношению к матери, которая продолжала называться Теос Эпифан».
Доминирующее влияние Клеопатры I подтверждается и тем, что ни имя Птолемея VI, ни титул его династического жреца («и царя Птолемея Филометора») не появились первыми в датировочных формулах до ее смерти. Наконец, посвящение, найденное в SEG XVI.788, очень важно для демонстрации подчиненного положения Птолемея VI по отношению к его матери, которая в этой надписи обожествляется, а Птолемей VI — нет. Хотя оба были правителями (Клеопатра I — регентша, и Птолемей VI — царь), надпись ясно показывает, что Клеопатра I была более влиятельным и признанным правителем.
Царская титулатура также свидетельствует о принятии большинством подданных — царскими чиновниками, министрами и ее разнообразными подданными — ее авторитетного положения в качестве «старшего партнера». Принятие двором такого порядка было в птолемеевской истории беспрецедентным фактом, хотя уже наблюдалось в фараоновской истории. Демотическая форма датировочной формулы, в которой Клеопатра I упоминается первой, ясно показывает признание египетским народом правления Клеопатры I как совместного правления. Ограничения греческих традиций и бюрократии ко времени Клеопатры I заметно ослабли. Наиболее примечательным примером является греческое посвящение, сделанное простолюдином, который прежде чем упомянуть царя, Птолемея VI, обратился сперва к Клеопатре I. Кроме того, в другой надписи, сделанной старшим офицером одного из птолемеевских гарнизонов на Кипре, к птолемеевским правителям также обращались, называя Клеопатру I вначале. Клеопатра I не только нарушила обычные протоколы датировки, поставив свое имя в датировочной формуле впереди, но и ее подданные своими посвящениями также делали это и открыто признали ее власть. Таким образом, природа и происхождение поддержки Клеопатры I становятся на основании сохранившихся свидетельств гораздо менее удивительными.
Во время правления Птолемея VI, после смерти его матери, титулатура снова вернулась к более привычному греческому протоколу, где царь упоминался первым. Однако Клеопатра I, «как и ее предшественницы Арсиноя II (сестра–жена Птолемея II), Береника II (жена Птолемея III) и ее собственная свекровь, Арсиноя III, которые все имели свои собственные культы и жриц в Александрии, [была] награждена культом в Фиваиде». Эта честь еще раз свидетельствует о том, какое влияние Клеопатра I оказывала на своих подданных и на египетское жречество.
Таблица № 13: Титулатура во время правления Птолемея VI после смерти Клеопатры I

 

Дата	Титул	Место посвящения	Титулы
после ее смерти	“Птолемей и Клеопатра его мать”	в Верхнем Египте
с 165/4 и далее	“Клеопатра, Мать, Явленная Богиня”	?	И Уайтхорн, и Пестман считают, что она была удостоена этого эпонимного жречества после своей смерти
	(Награждена посмертно индивидуальным культом)	в Фиваиде	ίέρεια Κλεοπάτρας τῆς μητρὸς ΘεὰςἘπιφανοῦς

 

Это был первый случай, когда царица взяла на себя полный политический контроль и была признана как обладательница этой власти. Такие редкие случаи, я полагаю, предвещают политические превратности, которые будут продолжать терзать царство во времена правления последующих Птолемеев. Начиная со времен Клеопатры I и далее, добавление или исключение из этого списка последующих государей или цариц было ключевым показателем таких изменений политической власти между раздираемыми междоусобицами династическими семьями. Присутствие и порядок имени правителя в датировочной формуле стали прямым отражением степени контроля, который этот человек имел в правительстве Птолемеев. Таким образом, Клеопатра I важна потому, что она была ответственна за это важное изменение в датировочной формуле, но еще важнее то, что ее способность изменить ее отражала влияние или власть, которой она обладала, будучи регентшей.
5.2 Клеопатра I и ее портреты
Клеопатра I использовала чеканку монет как средство завоевания поддержки своих многочисленных подданных в то время, когда монархия была еще нестабильна. Эта специфическая пропагандистская функция чеканки монет значительно отличалась от той, которую выполнял Птолемей I Сотер. Птолемей I Сотер чеканил в больших масштабах в основном для того, чтобы оплачивать обширные экономические, военные и гражданские расходы, которые возникали из–за постоянных политических и военных споров. Помимо финансовых обязательств, Птолемей I ввел свое (династическое) изображение на аверсе всех монет Птолемеев, чтобы обеспечить династическую преемственность в своем новом царстве как его основатель, намереваясь, чтобы каждый из его преемников чеканил его изображение на своих монетах. Другими повторяющимися стандартами для поддержания связи с самим собой было принятие его имени каждым последующим правителем. На оборотной стороне монет Птолемей I и его преемники чеканили такие изображения, как орлы и молнии, чтобы отразить династию и власть монарха. Клеопатра I предприняла аналогичные попытки установить собственные стандарты для своих преемниц, египтизировав портрет царицы, чтобы изобразить ее более реалистично. Как и Птолемей I, Клеопатра I также пыталась добиться того, чтобы каждый из ее преемниц носила ее имя.
Действительно, Клеопатре I, которая была первой птолемеевской царицей и первой женщиной–регентом, чеканившей деньги по своему образу и подобию, не уделялось должного внимания. Ее чеканка свидетельствует о беспрецедентном влиянии, которым она обладала, поскольку считалось, что чеканка монет именем монарха — один из отличительных признаков истинного правителя. Таким образом, портреты цариц, начиная с начала II века, показывают влияние регентства Клеопатры I и беспрецедентный объем политического контроля и влияния царицы, а также более точное изображение птолемеевских цариц со времен Клеопатры I и далее.
Существует всего два или три изображения царицы. Эти изображения Клеопатры I сохранились в виде монет, бюстов и портретов на кувшинах. Однако, несмотря на скудость примеров, в портретах царицы прослеживаются некоторые новшества и изменения, а именно египтизация портрета царицы. Мы можем отнести эти изменения к правлению Клеопатры I, так как до ее правления стиль был более греческим, но начиная с нее, преобладал египетский стиль, а после ее правления изображения цариц становились все более точными. Контраст между египтизирующими чертами Клеопатры I и греческими чертами Арсинои III лучше всего иллюстрирует эту разницу.
Портреты Арсинои III и Клеопатры I существенно различаются, прежде всего, в манере изображения лица, прически и диадемы. На портрете Арсинои III изображено длинное овальное лицо, опухшие выпученные глаза, стефана и прическа «дыня» (то есть несколько волн волос над каждым ухом), все это идентифицируется как греческие черты. Портрет Клеопатры I совершенно иной: более круглое, девичье лицо, пухлые щеки, круги вокруг глаз, египетская улыбка, волосы, зачесанные в ярус локонов с каждой стороны лица с длинной спадающей на плечи копной, и диадема, свободно покоящаяся на волосах, «так же, как на современных египетских статуях» (Томпсон).
Изображение цариц слабыми, худыми и нервными до времени Клеопатры I отражало незначительное влияние цариц, их положение и роль в династии, где доминировали мужчины. Ко времени Птолемея VI, благодаря влиянию Клеопатры I на портреты цариц, тенденция Птолемеев до Птолемея VI изображать царя сильным, а цариц слабыми, изменилась на противоположную. Портреты цариц не только стали более индивидуализированными, но и царь теперь выглядел слабым, худым и нервным. Именно более поздняя прическа, египетская улыбка и черты лица позволили Томпсону с уверенностью утверждать, что этот портрет принадлежит Клеопатре I. Более того, ко времени преемниц Клеопатры I прическа и стиль лица уже изменились, чтобы более точно изображать цариц, что свидетельствует о возросшем влиянии царицы. В некоторых случаях, например, на портрете Клеопатры III, ее изображение напоминало портрет Птолемея, что свидетельствует о ее доминировании во время правления ее и ее мужа Птолемея IX.
Успех Клеопатры I в установлении стандартного стиля и образа будущей монеты для Птолемеевского царства становится еще более примечательным, когда понимаешь, что практически только в династии Птолемеев царицы удостаивались такого отличия и почета. Изображение цариц на монетах других эллинистических царств было крайне редким явлением. Однако в царстве Селевкидов был один очень редкий случай, когда царица отчеканила свое изображение на собственном наборе монет. Возможно, этот случай не так уж удивителен, если вспомнить, что эта царица, Клеопатра Тея, из царства Селевкидов, на самом деле была потомком дома Птолемеев: она была дочерью Птолемея VI и внучкой Клеопатры I.
5.3 Политическое положение Клеопатры I
Хотя очевидно, что Клеопатра I получила регентство благодаря своим собственным усилиям, о ее регентстве известно мало сведений. Однако можно с уверенностью утверждать несколько вещей: во–первых, титулатура, ее имя и порядок в датировочной формуле в годы ее регентства свидетельствуют о небывалом авторитете, политическом контроле и влиянии. Во–вторых, принятие ею титула «Правительница Верхнего и Нижнего Египта» — уважаемого титула старых фараонских правителей — во время ее регентства показывает ее успех в интеграции птолемеевского царствования с фараонским.
Кроме того, этот титул указывает на определенную близость между Клеопатрой I и ее египетскими подданными, поскольку подобные пропагандистские методы были направлены в основном на то, чтобы понравиться ее подданным, а также на то, чтобы придать ей больше авторитета в сферах власти египетской царицы.
5.4 Политика Клеопатры I
Проницательность решения Клеопатры I не отталкивать жречество говорит сама за себя, если посмотреть на результаты, которых она добилась при их поддержке. Ее политика была полностью противоположна политике Птолемея I. После того как Птолемей I успешно утвердился в качестве царя, он подавил египетское жречество и опирался на дружбу и преданность своих «друзей» и греко–македонскую армию. Клеопатра I, напротив, заключила союз с первой группой, мемфисским жречеством, подавила действия второй группы и тем самым заручилась поддержкой своих египетских подданных.
Чтобы противостоять действиям и движениям птолемеевских министров, на которых она не могла положиться, Клеопатра I успешно ввела в птолемеевский двор евнухов. Присутствие Аристоника, первого придворного евнуха, и особенно его взгляды и политика являются ранними признаками важности этой новой группы. Хотя степень влияния евнухов при дворе Птолемеев варьировалась в зависимости от правителя и повелителя, их присутствие и использование будущими монархами свидетельствует об успехе Клеопатры I в создании еще одной фракции при дворе. Птолемеевские евнухи оказались не простыми прислужниками и придворными, став настолько влиятельными лицами, что их власть пришлось ограничивать с помощью специальной направленной против них политики.
Наконец, титулатура и портрет Клеопатры I показывают ее политику приравнивания царицы к царю путем египтизации некоторых птолемеевских институтов, успех которой ясно виден в титулатуре и портретах ее преемниц. Например, среди ее преемниц, таких как Клеопатра III, в датировочной формуле имя царицы снова предшествовало имени царя. Кроме того, портрет царицы изображался более подробно и точно. Клеопатра I проводила эту политику египтизации титулатуры и портрета царицы, чтобы птолемеевские царицы стали более влиятельными и важными благодаря их связи с фараонскими царицами, которые пользовались большими правами, властью и ролью.
Таким образом, я считаю, что египтизация птолемеевской царицы Клеопатрой I позволила ей успешно использовать свою собственную свиту, стать первой женщиной–регентом и приравнять власть царицы к власти царя. Ее попытки египтизировать царствование четко прослеживаются в принятии и использовании брака между братьями и сестрами (обручение сына, Птолемея VI, со своей дочерью, Клеопатрой II), в успешном объединении в качестве жены фараона и бога, а также в изменении титулатуры и портрета царицы. Однако самым значительным из египтизирующих обстоятельств, приведших к ее регентству, я считаю успешное применение ею египетского закона об опеке, который позволял женщинам выполнять роль опекуна.
Хотя большинство ученых придерживаются древней точки зрения, что правление Клеопатры I было периодом спокойствия как за границей, так и в самом Египте, Биван и Магаффи не ставят в заслугу Клеопатре I поддержание дружественных отношений с двумя государствами — Римом и Сирией. Вместо этого они объясняют ее правление как время, когда царили мир и спокойствие, потому что римляне, а также Селевкиды решили оставить Египет в покое. Однако я считаю, что мир в Египте был результатом дипломатии Клеопатры I. Существует ряд очень важных факторов. С одной стороны, ее мирное сосуществование с Селевкидами во время ее регентства (в основном из–за владения Келесирией) и ее проселевкидская политика являются прямым результатом ее хороших отношений с ее братом, Селевком IV, царем Селевкидов:
«Этот успех Клеопатры I резко контрастирует с несчастьем Арсинои III, которая была убита при переходе власти от четвертого к пятому Птолемею. Дружественная Селевкидам регентша немедленно прекратила подготовку к войне против своего брата Селевка IV» (Хёльбль).
С другой стороны, пока она была жива, она продолжала получать доходы от Келесирии, которая была частью ее приданого; эта территория принадлежала царству Селевкидов. Таким образом, у Клеопатры I не было причин претендовать на территорию, которой она уже частично владела, равно как и у ее брата не было причин вторгаться в Келесирию, поскольку сестра не представляла для него никакой угрозы. «Пока она была регентшей, мы больше ничего не слышали о планах нападения на Сирию, которой теперь правил брат Клеопатры, Селевк IV» (Уайтхорн).
Кроме того, после смерти мужа Клеопатра I должна была сохранить сильное правительство, чтобы не допустить римлян в Египет. Это важно и показывает, что римляне считали Клеопатру I правительницей Египта в той же степени, что и ее мужа, потому что после смерти Птолемея V римляне не отправили посланника для возобновления дружеских связей с Египтом.
5.5 Резюме
Важность Клеопатры I в развитии сильной царской власти путем создания не только семейной солидарности (особенно очевидной в эпитете Птолемея VI «Филометор» и использовании имени Клеопатры I для будущих птолемеевских цариц), но и большего равенства между царем и царицей, к сожалению, игнорируется. Клеопатра I была первой царицей, взявшей на себя полный политический контроль, но еще более важным было повсеместное признание ее контроля и большего статуса, что гарантировало такие же права ее преемницам. Непосредственные последствия успеха Клеопатры I очевидны уже в случае ее дочери, Клеопатры II, которая пользовалась таким равенством со своим мужем, какого не знала ни одна царица до нее. Клеопатра II была признанным правителем во всех отношениях, равным своему мужу. После этого влияние Клеопатры I не только не ослабевает, но, напротив, усиливается. Сразу же после Клеопатры II на первый план выходит еще более могущественная царица — Клеопатра III. Клеопатра III олицетворяет те самые аспекты царствования, которые ранее установила Клеопатра I — царица была одиноково, если не более, могущественна, чем ее муж. Прочность птолемеевского царствования в конечном итоге закончилась на другой тезке, Клеопатре VII, которая правила Египтом практически единолично с юных лет и до самой смерти. С таким могущественным потомством, пришедшим ей на смену, невозможно отрицать монументальное влияние карьеры Клеопатры I на политическое положение и влияние будущих цариц Птолемеев. Я считаю, что без достижений, прецедентов и политики Клеопатры I карьера Клеопатры II, Клеопатры III, Клеопатры Теи и Клеопатры VII была бы невозможна, поскольку эти царицы не были бы приняты и рассматривались как равные своим царям, как дома, так и за рубежом. Кроме того, Клеопатра I начала новую эру в области титулатуры и портрета царицы. Однако, каким бы прочным ни был этот фундамент, последующие царицы должны были обладать исключительными качествами, поскольку только их собственная компетентность позволила бы им попасть в этот котел власти и интриг.

---

Заключение

Карьера Клеопатры I мало документирована в наших источниках, как древних, так и современных, и в результате не получила должной оценки не только за подавление политического влияния влиятельных аристократических семей при дворе Птолемеев, но и за то, что поставила птолемеевских цариц в равное положение с царем. Это были величайшие достижения Клеопатры I и ее вклад в птолемеевский царизм. До времени мужа Клеопатры I, Птолемея V, птолемеевские аристократы и министры оказывали огромное влияние на монархию; хорошо известно доминирование Сосибия и Агафокла в делах Птолемеев. Кроме того, до Клеопатры I птолемеевская царица как институт не признавалась как обладающая явным влиянием и авторитетом в какой–либо сфере — экономической, политической или религиозной. Поэтому досадно, что столь важная фигура, внесшая огромный вклад во власть и положение будущих птолемеевских цариц, осталась без внимания в литературной традиции. Например, нельзя отрицать тот факт, что Клеопатра I была первой «греческой» царицей, получившей должность регента — немыслимое явление в греческом обществе. Есть две вещи, которые доказывают, что Клеопатра I получила регентство по собственным заслугам, а не под влиянием и контролем аристократических семей, которые контролировали Птолемея IV и Птолемея V. Во время своего регентства Клеопатра I укрепила более высокий статус царицы. Это нововведение сразу же проявилось в равенстве между царицей и царем во времена ее дочери, Клеопатры II. Понятно, что никто из придворных не хотел усиления царицы, так как это означало бы уменьшение их собственного влияния на укоренившуюся монархию. Кроме того, учитывая появление евнухов при дворе, которое совпало с назначением Клеопатры I регентом и опекуном, и их постоянное присутствие после, я считаю, что трудно отрицать тот факт, что Клеопатра I была ответственна за их институционализацию при дворе Птолемеев. Мы знаем, что она должна была отвечать за эти нововведения, поскольку эти вещи появились во время ее регентства и продолжали существовать после ее смерти.
Многие факторы должны были сложиться задолго до прихода к власти этой первой женщины–регента, а также некоторые важные прецеденты, которые она могла использовать в своих целях. Например, ее успех можно объяснить своевременным появлением на свет наследника, ее сына Птолемея VI. В возрасте пяти лет Птолемей VI был слишком мал, чтобы самостоятельно управлять царством, поэтому ему требовался опекун и регент. Это был второй случай в двух престолонаследиях, когда царица имела возможность стать и опекуном, и регентом. Первой была Арсиноя III, мать юного наследника Птолемея V.
Однако Клеопатра I добилась успеха, приняв египетский закон об опеке, который позволял женщине стать опекуном. Во–вторых, тот факт, что Клеопатра I была первой царицей Птолемеев, которая была иностранкой и не имела прямого родства с царским домом Птолемеев, дал ей несколько преимуществ. Прежде всего, Клеопатра I имела прямые связи с царями Селевкидов. Это позволило двум царствам, которые до этого момента находились в состоянии постоянной войны, мирно сосуществовать, пока она была регентшей Египта. Кроме того, тот факт, что Клеопатра I прибыла в Египет с приданым и собственной свитой, объясняет, как она могла действовать с такой независимостью от двора Птолемеев. Ее приданое обеспечивало ей доход и свиту, советников и слуг. Таким образом, очень трудно представить, чтобы царица из рода Птолемеев смогла добиться того, чего добилась Клеопатра I, без немалой личной собственности и сильной свиты.
Оглядываясь на события, связанные с одной из самых важных цариц Птолемеев, я думаю, что Клеопатра I оказалась в нужном месте в нужное время. Она привела с собой новую свиту сторонников, полностью оторванных от александрийского двора, и переняла только те качества фараонского царства, которые могли бы послужить ей лучше всего — например, приняв некоторые египетские обычаев, вроде ассоциирования с женой фараона, чтобы расположить к себе египетских подданных. Данное исследование дает некоторые из единственных подсказок, которые конкретно показывают, каким влиянием и властью она возможно обладала.