Часто слышу я, как первые люди нашего государства обвиняют то поля в бесплодии, то климат в непостоянстве, губительном для урожаев уже в течение долгого времени. Некоторые смягчают эти жалобы, приводя будто верное объяснение: они считают, что земля, усталая и истощенная чрезвычайным плодородием прежних лет, не в силах доставлять смертным пропитание с прежней щедростью. (2) Эти объяснения, Сильвин, далеки от истины, и я это знаю твердо: кощунственно полагать, что природа, которую он, изначальный творец мира, одарил неиссякаемой плодовитостью, постигнута бесплодием словно какой–то болезнью; разумный человек не поверит, что земля, получившая в удел божественную и вечную юность, именуемая общей матерью всех, потому что она всегда и все рождала и будет рождать и впредь, словно человек, состарилась[1]. (3) А кроме того, я считаю, что неурожаи случаются не от неистовств непогоды, а скорее от нашего недосмотра: землю, с которой лучшие из наших предков[2] обращались наилучшим образом, мы отдаем словно палачу на расправу самому худшему рабу. Я не могу достаточно надивиться тому, что происходит: люди, стремящиеся хорошо говорить, выбирают оратора, речам которого и подражают; изучающие свойства мер и чисел следуют учителю любимой науки; занимающиеся танцами и музыкой тщательнейшим образом выискивают человека, который поставит им голос и научит владеть своим телом; (4) желающие строиться приглашают плотников и архитекторов, собирающиеся вверять свои суда морю — опытных кормщиков, затевать войну — сведущих оружейников и воинов. Не буду перебирать всех случаев: ясно, что каждый человек берет опытнейшего руководителя в том деле, которое он хочет повести. Наконец, каждый призывает из общества философов того, кто образует его душу и наставит в добродетели; и только сельскому хозяйству, которое несомненно ближе всего стоит к философии и состоит с ней как бы в кровном родстве, никто не учится и никто не учит. (5) О риторских школах и уже упомянутых мною математических и музыкальных, об училищах — это еще удивительнее! — презреннейших пороков: приготовлять кушанья по-лакомее, накрывать на стол пороскошнее, о мастерах искусно укладывать волосы и делать прическу я до сих пор не только слышал: я все это видел сам, но я не знаю ни учителей земледелия, которые вели бы занятия по этому предмету, ни их учеников. (6) И, однако, если бы в государстве не было людей, учивших вышеперечисленным предметам, страна наша могла бы процветать, как это и было в старину: без театральных представлений и без адвокатов[3] города жили когда–то вполне счастливо и будут жить в будущем, но, очевидно, что без земледельцев смертные не могут ни существовать, ни кормиться. (7) Поэтому почти чудовищным кажется то обстоятельство, что наука, наиболее содействующая нашему здоровью и жизни, до сих пор наименее совершенна и в презрении находится самый чистый способ увеличить и сохранить свое имущество. Остальные далеки от справедливости и находятся во вражде с ней. Сочтем ли мы более честным захват добычи на военной службе, которая ничего не приносит нам без крови и чужого несчастья? (8) Желаннее ли воевать с враждебным морем и рисковать, занимаясь торговлей, человеку, существу сухопутному, нарушать уставы природы, носиться по воле гневных ветров и моря по волнам и всегда подобно птицам с далекого берега скитаться чужестранцем по неведомым странам? Достойнее ли ростовщичество, которое ненавистно даже тем, кому оно, по–видимому, приходит на помощь? (9) И, конечно, уж не то собачье, как называли его в старину, занятие: усердно облаивать богатого[4] — этот разбой, приносящий невинных в жертву преступным, неведомый нашим предкам и впущенный нами в город и на самый форум. Назову ли более почетным искательство продажного клиента, порхающего вокруг дверей знати и гадающего по слухам о том, как спал его господин[5]? Рабы не удостаивают ответом его вопрос, что делается в доме. (10) Сочту ли большим счастьем услыхать грубый отказ от привратника в цепях, и часто поздней ночью валяться у неблагодарного входа, и, растрачивая состояние, покупать жалким прислуживаньем и бесчестьем честь и власть магистратуры[6]? За почесть ведь платят не добровольным рабством, а подарками. А если всего этого и подобного этому следует избегать хорошим людям, то остается, как я сказал, единственный благородный и достойный способ обогащения — земледелие. (11) Если его наставления выполняются даже кое–как людьми несведущими, но хозяйничающими по старинному обычаю на собственной земле, то хозяйство меньше пострадает, так как ущерб от невежества уравновесится хозяйским усердием, а кроме того, люди, когда дело касается их блага, не пожелают быть всю жизнь невеждами в своем деле и поэтому, охотнее стремясь учиться, в совершенстве усвоят науку земледелия. (12) Теперь же мы и сами пренебрегаем уходом за нашими имениями и считаем вовсе неважным, назначить ли виликом человека опытнейшего, а если уж невежду, то во всяком случае человека энергичного, чтобы он поскорее выучился тому, чего не знает. Если землю купил богатый человек, то он из толпы сопровождающих рабов и носильщиков ссылает в имение самого престарелого и бессильного, хотя хозяйство требует не только знания, но и молодого возраста и физических сил; если человек среднего достатка, то наемнику, который уже не в состоянии заработать свою ежедневную подать и от которого уже нет дохода, он велит стать учителем в том деле, которого он не знает, но которым будем руководить.
(13) Наблюдая, с каким гнусным единодушием оставлена и заброшена наука о сельском хозяйстве, думая об этом вновь и вновь, я стал опасаться, не позорна ли она и бесчестна, не должно ли ее стыдиться людям благородным. И, однако, множество письменных свидетельств убеждает меня, что у нас в старину сельское хозяйство было в чести: Квинктий Цинциннат[7], освободитель осажденного консула и войска, призван к диктатуре от плуга; сложив фасцы, он, победитель, отдал их поспешнее, чем принял, став полководцем, и вернулся к тем же самым волам и четырем югерам[8] дедовского участочка. (14) И Г. Фабриций[9], и Курий Дентат[10] — один, изгнав Пирра из пределов Италии, другой, укротив сабинов, — возделывали семь югеров, полученных ими при подушном разделе завоеванной земли, столь же усердно, сколь мужественно добывали их оружием. Не буду сейчас несвоевременно перечислять отдельные имена: когда я вижу, что стольких достопамятных вождей римского племени всегда отличало двойное стремление — защищать и возделывать отцовские и завоеванные земли, я понимаю, что старинные обычаи мужественной жизни нам при нашей роскоши и изнеженности не нравятся. (15) Все землевладельцы, как жаловался М. Варрон[11], уже при наших дедах оставили серпы и плуги и сползлись в город; мы работаем руками[12] в цирках и театрах, а не на нивах и в виноградниках; оглушенные, мы восторгаемся женоподобными актерами, потому что они обманывают глаза зрителей, представляя в женственных движениях и позах пол, несвойственный им от природы. (16) Затем, чтобы приготовиться к роскошному пиру, мы выгоняем латуком ежедневное несварение и возбуждаем жажду, перегреваясь до пота в лаконике[13]. Ночи мы тратим на разврат и пьянство, дни — на игру и на сон и почитаем себя счастливцами потому, что «не видим ни солнечного восхода, ни заката»[14]. (17) Здоровье соответствует такому бессмысленному образу жизни. У юношей тело настолько рыхло и вяло, что смерть в нем, кажется, ничего не изменит. Клянусь Геркулесом! Истинные потомки Ромула, проводившие время на охоте и в полевых трудах выделялись физической крепостью; закаленные мирным трудом,, они легко переносили, когда требовалось, воинскую службу. Деревенский народ всегда предпочитали городскому. Как в усадьбе считают людей, сидящих за ее оградой[15], ленивее тех, кто работает в поле, так и те, кто под сенью государства, ничего не делая, сидел в городе, казались бездельниками по сравнению с людьми, которые работали в поле или распоряжались работой колонов. (18) Съезды в нундины (рыночные дни)[16] были, очевидно, введены в обиход, чтобы городскими делами заниматься только по девятым дням, а в остальные распоряжаться по хозяйству. В те времена, как мы уже говорили раньше, знатные люди жили по своим усадьбам; и, когда требовалось созвать совет, их приглашали в сенат из усадеб; поэтому тех, кто их вызывал, и называли виаторами[17]. (19) Пока этот обычай сохранялся, древние сабины и квириты, предки римлян, упорно и усердно обрабатывая землю, собирали среди вражеских набегов, под угрозой огня и меча, урожаи большие, чем мы, которым длительный мир позволяет расширить наше хозяйство. (20) И «в этом Лации, в земле Сатурна»[18], где боги познакомили своих детей с земными плодами, мы сдаем сейчас, чтобы не голодать, подряды на доставку хлеба[19] из заморских провинций и собираем виноград на Кикладских островах, в Бетике[20] и в Галлии. Это неудивительно, если общепринятым и твердым стало убеждение, что сельское хозяйство — дело грязное и что это такое занятие, которое не нуждается ни в учителе, ни в наставлении. (21) Когда же я обозреваю огромность всей сельскохозяйственной науки, всю эту громаду, соотношение ее частей словно отдельных членов ее, то я всегда испытываю страх, не настигнет ли меня смерть раньше, чем я смогу постичь всю науку сельского хозяйства. (22) Ведь человек, который пожелал бы объявить, что он достиг в ней совершенства, должен постичь природу вещей и знать пояса земли, дабы определить, что какой стране подходит и что нет. Пусть он держит в памяти восход и заход звезд, дабы не начать работ, когда грозят ливни и ветры, и не загубить даром свой труд. (23) Пусть он следит за особенностями погоды в текущем году: она ведь не всегда, словно по предписанию, остается неизменной; не каждый год лето или зима приходят в одинаковом облике; не всегда дождлива весна или сыра осень: не думаю, чтобы это можно было предугадать человеку непросвещенному, незнакомому с науками высокими. Немногие ведь могут разобраться даже в различных почвах и определить, в чем нам откажет по своим свойствам данная земля и что она нам пообещает. (24) Насколько же дано человеку обозреть все части этой науки: усвоить технику сева и пахоты; изучить различные и чрезвычайно несходные виды почв — некоторые ведь обманывают своим цветом, другие своими качествами: в одних областях, например в Кампании, заслуживает похвалы черная земля, которую называют pulla; в других оказывается лучше жирная, скользкая; в некоторых местах, например в Африке и Нумидии, рыхлые пески превосходят плодородием самую сильную землю; в Азии и Мизии[21] плотная, клейкая земля дает самые щедрые урожаи — (25) и при этом твердо знать, в чем та же самая почва откажет на холме, в чем на равнине, в чем на возделанном поле, в чем на лесистом, в чем на сыром и травянистом, в чем на сухом и пыльном; понимать толк в деревьях и лозах с их бесконечным числом видов, в посадке их и уходе за ними, в покупке скота и его досмотре, так как пастушескую науку, хотя она и стоит особняком от земледелия, мы включаем в него как некую его часть. (26) А она не представляет собой чего–то единообразного: одно нужно для лошадей (для коневодства), а другое — для крупного рогатого скота; одно для овец — причем и здесь тарентские овцы[22] и грубошерстные требуют совершенно разного, — другое — для коз, причем за комолыми и с редким волосом ухаживают иначе, чем за рогатыми и косматыми, какие водятся в Киликии[23]. Различны обязанности человека, который ходит за поросятами, и свинаря; различны их пастбища, и не одного и того же климата, не одного и того же воспитания и ухода требуют свиньи голые и щетинистые. (27) Оставим скот (к этому отделу относится также уход за домашней птицей и за пчелами), — кто настолько сведущ, чтобы сверх всего, что мы перечислили, знать еще все виды прививок, все виды обрезок, уметь вырастить всякие плоды и овощи, позаботиться о всяких видах смоковницы, а также о розах? У большинства остается в небрежении даже более важное, хотя ведь и упомянутое выше стало для многих немалым источником прибыли. (28) Луга, лозняк, дрок и тростник требуют хотя и малого, но всё–таки какого–то внимания.
Я понимаю, что если я после такого хвалебного перечисления столь многочисленных и столь многообразных отделов потребую от людей, причастных к сельским работам, чтобы они стали такими земледельцами, которых я хочу видеть и которых буду описывать, то это расхолодит рвение учеников: в отчаянии перед этой разнообразной и обширной наукой они не пожелают и приступить к ней, будучи уверены в том, что не смогут ее одолеть.(29) И, однако, подобает не останавливаться ни перед какими попытками — это очень верно заметил М. Туллий в «Ораторе»[24] — тем, кто хочет найти полезное человеческому роду и, взвесив и проверив найденное ими, передать это памяти потомства. Если нам не хватает выдающегося ума, если мы не располагаем таким орудием, какое дают славные науки, это не значит, что мы должны немедленно скатиться в ленивое безделье. Разумные надежды следует упорно осуществлять. Если мы стремимся к вершинам, то оказаться и на середине склона будет почетно.(30) Разве латинские музы приняли в свое святилище только Акция[25] и Вергилия и не открыли своего святого храма и тем, кто стоял за ними, и тем, кому было далеко и до второстепенных поэтов? Ни Брута, ни Целия, ни Поллиона с Мессалой и Кальвом[26] не отпугнули от занятий красноречием громы Цицерона[27]. И сам Цицерон не бросил свои занятия, испугавшись гремящих речей Демосфена и Платона, и отец красноречия, божественный меониец[28], не загасил широким потоком своего велеречия рвения потомков. (31) И разве мы видим, чтобы в течение ряда веков художники менее славные бросали свою работу потому, что они восхищались Протогеном и Апеллесом с Паррасием[29]? Бриаксу, Лисиппу, Праксителю и Поликлету[30], потрясенным красотой Зевса Олимпийского и Фидиевой Паллады[31], не надоедало испытывать, что они могут сделать и до каких пределов дойти. В каждой науке стоящие на высотах ее получают дань восторга и уважения, а стоящие ниже — заслуженную похвалу. (32). Добавим, что если хорошо совершенному земледельцу быть всесторонне образованным: на явления природы взирать с проницательностью Демокрита или Пифагора[32], определять ход светил и движение ветров с предвидением Метона или Эвдокса[33], в скотоводстве обладать знаниями Хирона[34] и Мелампа[35], в обработке земли — уменьем Триптолема[36] или Аристея[37], то многого достигнет он и в том случае, если опытностью сравняется с нашими Тремелиями, Сазернами и Столонами[38]. (33) Сельское хозяйство не требует очень тонкого ума, хотя, как говорится, оно не по плечу и тупице, пользуясь всем известной поговоркой[39]. Представление большинства о том, что хозяйство — дело очень легкое и не требующее никакого ума, далеко от истины. Обо всём, что входит в состав этого хозяйства, теперь говорить незачем, так как все его части будут разобраны в нескольких посвященных им книгах. Я переберу их по порядку, изложив сначала то, что, по моему мнению, тесно связано со всем хозяйством в целом.
I (1) Пусть тот, кто посвятит себя хозяйству, знает, что важнейшее, чем он должен обладать, — это знание дела, возможность тратиться, воля действовать. Только у того земля будет в совершенстве обработана, кто, как говорит Тремеллий, и знает, как ее обработать, и может и хочет это сделать. Недостаточно знать или хотеть, не имея средств, которых требуют работы, (2) но в свою очередь воля действовать и возможность тратиться не принесут никакой пользы, если нет знаний, так как самое главное в каждом занятии — это знать, что надлежит делать. Это особенно верно для земледелия, где воля и возможность, не соединенные со знанием, часто приносят хозяину большие потери, так как на работы, выполненные без толку, деньги тратятся зря. (3) Поэтому рачительный хозяин, которому дорого обеспечить себе в сельском хозяйстве верный путь к обогащению, будет всячески стремиться к тому, чтобы о каждом деле посоветоваться с опытнейшими из своих современников–земледельцев; он будет прилежно рыться в сочинениях старых писателей, взвесит их соображения и советы и определит, все ли наставления наших предков согласуются с современной агрикультурой или здесь есть некоторые разногласия. (4) Я знаю, многие очень почтенные авторы были убеждены в том, что качества климата и его характер меняются с течением веков; их ученейший наставник в астрологии Гиппарх[40] писал, что настанет время, когда мировые полюсы сдвинутся с места, и этому, по–видимому, склонен был верить даже такой уважаемый писатель–агроном, как Сазерна. (5) В книге о сельском хозяйстве, которая осталась после него, он приходит к следующим выводам относительно изменения климата: те области, где раньше вследствие длительной и суровой зимы не могла уцелеть ни одна посаженная лоза или маслина, теперь, когда прежние холода смягчатся и наступит тепло, принесут богатейшие урожаи маслин и винограда. Ошибочно это мнение или верно, оставим об этом писать астрологам. (6) Не должен хозяин пройти и мимо тех наставлений, которые в большом количестве были преподаны писателями–пунийцами из Африки. Наши хозяева уличают их в том, что многое у них ошибочно. Тремеллий, например, жалуясь на них, нашел все–таки им оправдание в том, что почва и климат в Италии и в Африке обладают разными свойствами и поэтому одинаковых урожаев быть не может. Каковы бы ни были, однако, расхождения между современным ведением хозяйства и старыми писателями, они не должны отпугивать ученика от чтения. У древних найдется гораздо больше такого, что мы должны будем признать, чем такого, что придется отвергнуть.
(7) Велико и число греков, поучающих сельскому хозяйству. Глава их, знаменитейший поэт Гесиод[41], беотиец, внес немалый вклад в наше дело. Большую пользу оказали ему и люди, черпавшие от источников мудрости: Демокрит из Абдеры, Ксенофонт, ученик Сократа, тарентинец Архит, учитель перипатетика, и ученик его Аристотель с Феофрастом. (8) Так же с необычным рвением предавались этому занятию сицилийцы — Гиерон и Эпихарм, учеником которых был Аттал Филометор[42]. Афины несомненно были матерью целого сонма писателей, из которых наши самые выдающиеся авторитеты — Херей, Аристандр, Амфилох, Эвфрон и Хрест — Эвфрон этот не был, как многие считают Эвфроном из Амфиполя (который сам по себе считается достойным похвалы земледельцем), но родом из Аттики. (9) Жители островов так же деятельно трудились на этой ниве, чему свидетели Эпиген Родосский, Агафокл Хиосский, Эвагон и Анаксипп Фасосские. Так же и Менандр и Диодор, соотечественники славного Бианта, одного из Семи[43], были среди первых кто претендовал на знания о сельском хозяйстве. Не уступали им так же и Баккхий и Мнасей Милетский, Антигон Кимский, Аполлоний Пергамский, Дион Колофонский и Гегесий Маронейский. (10) Так же Диофан Вифинский сократил до шести книг труд Дионисия из Утики, который перевёл во множестве многословных томов труд карфагенянина Магона[44]. Так же и другие писатели, хоть и менее известные и отечества которых мы не знаем, внесли в нашу науку некоторый вклад. В их числе Андротион, Эсхрион, Аристомен, Афенагор, Кратет, Дадис, Дионисий, Эвфитон и Эвфорион. (11) И с не меньшей добросовестностью Лисимах и Эвбул, Менестрат и Плентифан, Перс и Феофил внесли, по мере своих возможностей, собственную дань.
(12) Дадим науке о сельском хозяйстве права римского гражданства (до сих пор с теми писателями она оставалась гречанкой) и вспомним теперь знаменитого М. Катона Цензория, который первым научил ее говорить по–латыни; после него — двух Сазерн[45], отца и сына, которые тщательнее ее обработали; затем — Скрофу Тремеллия[46], сделавшего ее даже красноречивой; М. Теренция[47], сообщившего ей отделку; Вергилия, который заставил ее овладеть стихом. (13) И, наконец, не презрим памяти Юлия Гигина[48], который был у него своего рода дядькой[49]; с особым же почтением отнесемся, как к отцу сельскохозяйственной науки, к карфагенянину Магону: двадцать восемь достопамятных книг его были переведены на латинский язык по сенатскому постановлению. (14) Не меньшую, впрочем, похвалу заслужили и наши современники, Корнелий Цельс[50] и Юлий Аттик[51]: Корнелий охватил всю нашу науку в пяти книгах, а второй издал отдельную книгу об одном виде хозяйства, а именно об уходе за лозами. Две книжки подобных же наставлений о винограднике, составленных изящно и учено, Юлий Грецин[52], бывший как бы его учеником, оставил потомству[53].
(15) Вот их, Сильвин, раньше, чем тебе встретиться с хозяйством, и позови на совет, но только не рассчитывай, что ты постигнешь всю науку из их учения. Произведения таких писателей скорее учат, чем делают мастера. (16) Опыт и практика — вот господа в каждой области знания, и всякому делу учатся на ошибках. Если бестолковое распоряжение привело к неблагополучному концу, то человек начинает избегать прежних промахов, а правильный путь ему освещают уроки учителя. (17) И наши советы не дают полного знания; они помогают. Никто не овладеет сельскохозяйственной наукой, только прочитав эти рассуждения, но не желая им следовать и не имея на то возможности по недостатку средств. Мы предлагаем здесь учащимся как бы костыли: они принесут пользу не сами по себе, а в соединении с другим. (18) Ни эта опора, однако, ни прилежный труд и опытность вилика, ни наличие средств и желание их расходовать не имеют такой силы, как одно присутствие хозяина[54]: если он не будет часто появляться на работах, то все остановится, как в войске, где нет полководца. Я думаю, что это главным образом и имел в виду пуниец Магон, начавший свои писания с таких положений: «кто купил себе имение, пусть продает дом, чтобы не предпочесть городского жилья деревенскому; кому городское обиталище больше по сердцу, тому деревенское имение не нужно»[55]. (19) Я не изменил бы этого предписания, если бы его можно было соблюсти по нынешним временам. Теперь, однако, политическое честолюбие отзывает большинство из нас часто в город и еще чаще, отозвав, там задерживает; поэтому я считал бы наиболее подходящим пригородное имение, куда легко ежедневно выезжать, закончив дела на форуме, даже занятому человеку. (20) Те, кто покупает дальние поместья — не говорю уже о заморских, — оставляют свое имущество еще при жизни наследникам и — что еще тяжелее — рабам, которых такая удаленность от хозяев портит; испорченные, натворив мерзостей, они в ожидании смены владельца занимаются больше грабежом, чем хозяйством.
II(1) Итак, я думаю купить имение по соседству, чтобы хозяин часто приходил туда и предупреждал о своем приходе еще чаще, чем приходил. Живя под этим страхом, вилик с рабами будут выполнять свои обязанности. Если представится случай, пусть хозяин поживет в деревне, но пусть жизнь эта не будет ленивой и праздной. Рачительному хозяину приличествует во всякое время года почаще обходить каждый кусочек своего имения, чтобы внимательно ознакомиться с природой земли, стоит ли она в зеленях и травах или уже покрыта спелой жатвой, и знать, что на ней может хорошо пойти. (2) Есть старинное изречение Катона: «жестоко наказано имение, где хозяин не учит тому, что следует делать, а слушает вилика»[56]. Поэтому и предки наши завещали владельцу имения или его покупателю с исключительной заботой разузнавать, какие места в этом краю особенно хвалят, чтобы не приобрести бесполезной земли, а купить такую, которую одобряют. (3) Если судьба услышит наши пожелания, то мы получим имение в здоровом климате, с плодородной почвой, расположенное частью на равнине, частью на холмах, мягко спускающихся к востоку или к югу, то годных для обработки, то лесистых и диких, неподалеку от моря или от судоходной реки, по которой можно и отправить урожай, и привезти товары. Равнина с лугами, нивами, лозняком и зарослями тростника пусть прилегает к строениям. (4) Холмы, на которых нет деревьев, будут засеяны, хотя хлеба лучше идут на жирных и в меру сухих равнинах, чем на крутизнах. Поэтому для хлебных полей на высотах следует отводить места ровные, с очень мягкой покатостью, больше всего напоминающие равнину. Другие холмы пусть оденутся маслинниками, виноградниками и теми насаждениями, которые дадут для них в будущем подпорки; пусть доставляют лесной материал и камень на случай, если придется строиться, и предоставят пастбища для скота; пусть ручьи сбегают по ним на луга, в огороды и лозняки, пусть бьют ключи в усадьбе. (5) Пусть имеются стада крупного рогатого скота и прочих животных, пасущихся по полям и в кустарниковых зарослях. Такое расположение, желанное для нас, найти трудно, и редко кому удается приобрести такое имение; близко к нему такое, в котором много перечисленных статей; сносно такое, в котором их не совсем мало.
III (1) Порций Катон считал, что при осмотре имения надо обращать особенное внимание на два пункта: на климат, здоров ли он, и на место, плодородно ли оно[57]. Если того или другого нет, а человек хочет все–таки здесь поселиться, то, он поврежден в уме и его следует отдать под надзор родных[58]. (2) Ни один здравомыслящий человек не станет тратиться на обработку бесплодной земли, а от зараженного имения, хотя бы и с очень плодородной и жирной почвой, хозяин никогда не дождется дохода. Там, где приходится вести расчеты с Орком[59], там под сомнением не только сбор урожая, но и жизнь земледельцев: смерть вернее дохода.
(3) К этим двум главным пунктам он присоединял еще такие: следовало не менее внимательно осмотреть, каковы дорога, вода и сосед. Хорошая дорога многое обеспечит имению: во–первых — и это главное, — присутствие самого хозяина, который охотнее станет приезжать, не боясь дорожных трудностей; затем ввоз и отправку всего, что нужно: это увеличивает ценность собранного урожая и уменьшает расходы на ввозимые предметы, потому что их дешевле переправить туда, куда доставка легче. (4) Имеет значение и дешевизна проезда, если ты едешь на нанятых лошадях, — а это выгоднее, чем держать своих, — да и рабы, сопровождающие хозяина, без труда проделают этот путь пешком. Значение хорошей воды настолько ясно всем, что много рассуждать об этом не стоит. (5) Кто усомнится, что особенно хорошо должно быть то, без чего никто — ни здоровый, ни больной — жить не сможет. О хорошем соседе нельзя сказать ничего определенного: нередко случается, что смерть и разные обстоятельства подменяют одного человека другим. Поэтому некоторые относятся к совету Катона пренебрежительно — и очень ошибаются. Мудрец должен спокойно и мужественно переносить удары судьбы, но только безумец будет сам себе создавать злую участь, а это именно и делает человек, который за свои деньги покупает соседа негодяя, хотя с раннего детства, если он только родился от свободных родителей, он мог слышать: «Будь сосед неплохим, так и вол у тебя не пропал бы»[60].
6) Говорится это не только о воле, а вообще обо всем нашем состоянии: многие ведь предпочли лишиться родного дома и бежать с насиженных мест по причине обид от соседей. Почему целые народы оставляли родную землю и отправлялись в чужую сторону — я имею в виду ахейцев, иберов, албанов, а также сикулов и, чтобы коснуться и нашей начальной истории, пеласгов, аборигенов и аркадян, — как не потому, что они не могли вынести соседей–злодеев? (7) Не буду говорить об одних всенародных бедствиях; и в областях Греции, и здесь у нас в Гесперии сохранилась память о соседях, ненавистных отдельным людям: не мог ведь Автолик[61] быть сносным смежником, а обитатель Авентинской горы Как не доставлял, конечно, никакой радости своим палатинским соседям[62] Я предпочитаю вспоминать прошедшие времена, а не нынешние, чтобы не называть своего соседа, который не позволяет, чтобы на моей стороне разрослось дерево, не оставляет в покое ни питомника, ни кольев для подвязки виноградных лоз и не дает бросить на пастбище скот без присмотра. Справедливо поэтому, насколько я могу судить, М. Порций считал, что такой чумы надо избегать, и с самого начала предупреждал будущего хозяина не приближаться к ней добровольно.
(8) Мы к остальным советам прибавим еще тот, который один из семи мудрецов навеки завещал последующим поколениям: «надо соблюдать меру». Слова эти относятся не только к людям, занятым в других областях, но и к тем, кто собирается приобрести имение: да не захотят они купить земли больше, чем это допускается расчетом. Сюда же относится и славное изречение нашего поэта: «…пусть хвалит именье большое; трудится в малом»[63].
(9) Этот ученейший, насколько я могу судить, человек запечатлел в стихах старинное правило: пунийцы, народ очень острый, говорили, что земля должна быть слабее земледельца, так как ему приходится с ней бороться, и если у имения сил больше, то хозяин будет повержен. Не подлежит сомнению, что обширное поместье, плохо возделанное, даст меньше, чем маленькое, но превосходно обработанное[64]. (10) Поэтому после изгнания царей те семь лициниевых югеров, которыми народный трибун наделял подушно[65], приносили в старину дохода больше, чем теперь дают нам огромнейшие пары. Когда Маний Курий Дентат, которого мы упоминали немного раньше[66], счастливо ведя войну, одержал великую победу и народ за его исключительную доблести поднес ему в качестве награды 50 югеров земли, он счел, что это слишком много для консула и триумфатора, отверг этот всенародный дар и удовольствовался общим плебейским наделом. (11) Даже после наших побед и уничтожения врагов, когда у нас оказались огромные пространства земли, иметь сенатору больше 50 югеров было зазорно[67], и Г. Лициния[68] осудили по его же собственному закону, так как он в безудержной страсти к приобретению превысил меру земельного владения, которую сам предложил, будучи народным трибуном. В захвате такого большого места видели не столько высокомерие: считалось постыдным, что поля, которые враг бросил в своём бегстве, римский гражданин, следуя новому обычаю, тоже покидает, потому что захватил кусок не по силам.
(12) Мера должна соблюдаться как во всем, так и в приобретении имения. Следует занять столько земли, сколько нужно: пусть люди видят, что мы купили ее, чтобы обладать ею, а не взваливать тяготу на себя самих и по обычаю людей могущественных отнимать от других возможность этой землей пользоваться. В их владении находятся области целых племен, которые они и обойти не в силах и которые они оставляют скоту вытаптывать, а диким зверям опустошать или же заселяют их должниками и рабами[69]. Меру же для каждого определяет его желание и средства. (13) Недостаточно, как я уже раньше сказал, хотеть приобрести землю, если ты не можешь ее обработать.
(IV) Затем следует совет Цезония[70], которым, говорят, воспользовался даже Марк Катон[71]: в имение, которое ты хочешь купить, надо почаще заглядывать. При первом обозрении оно не покажет ни своих скрытых недостатков ни достоинств, которые обнаружатся легче при повторных осмотрах. Предки наши оставили нам как бы свод правил, как определить жирную и плодородную землю, о качествах которой мы скажем в своем месте, когда будем рассуждать о видах почвы[72]. (2) Вообще же я считаю необходимым подтвердить и почаще повторять слова, которые, помнится, сказал еще в первую Пуническую войну прославленный полководец М. Атилий Регул: не надо приобретать ни имения с самой превосходной землей, если оно в нездоровом месте, ни имения с истощенной почвой, хотя бы находилось оно в самом здоровом месте[73]. Для земледельцев, современников Атилия, слова эти были весьма авторитетны, так как он говорил, наученный опытом: рассказывают, что у него была земля в Пупинии; местность эта одновременно и зараженная, и бесплодная[74]. (3) Тем не менее — хотя разумный человек не станет покупать землю, где придется, и не поймается на приманку щедрых урожаев или изысканных удовольствий — энергичный хозяин сумеет сделать доходным и полезным все, что бы он ни купил или получил: предшественники наши сообщили нам много средств, которыми можно смягчить губительную заразу вредного климата, а опытность и старание землевладельца могут победить бесплодие тощей земли. (4) Мы достигнем этого, если, как оракулу, поверим словам поэта правдивейшего:
Ветры узнать постарайся заране и климата свойства,
Строй отцовских забот и так же места характер,
Что какая земля принесёт и в чём какая откажет.[75]
Не довольствуясь, однако, авторитетом прежних и нынешних хозяев, возьмемся за собственные изыскания и отважимся на новые опыты. (5) Если это частично и бывает убыточно, то в целом оказывается выгодным, потому что всякое поле принесет пользу только в том случае, если владелец после многочисленных опытов отведет этот участок под то, что на нем лучше всего родится. Это делает еще доходнее даже самые плодоносные поля. Поэтому никогда не надо оставлять разнообразных опытов и надо действовать еще смелее на жирной земле, потому что тут и труды, и расходы не пропадут даром.
(6) Важны качества имения и способ его обработки; важно также, как построена усадьба и насколько полезен ее план. Люди запомнили, что многие здесь ошибались, например виднейшие мужи Л. Лукулл[76] и К. Сцевола[77]: один построил усадьбу большую, чем требовалось по размерам имения, а другой — меньшую. То и другое идет в ущерб хозяйству.(7) Постройка огромных хором не только обойдется нам дороже, но и на содержание их мы израсходуемся больше; если же помещения меньше, чем этого требует имение, то урожай пропадет: и сочные плоды, и сухие зерна — все, что рождает земля, — легко портятся, если строений, куда бы их можно было внести, нет вовсе или же они тесны и неудобны. (8) Хозяин должен строиться в меру своих средств как можно лучше, чтобы охотнее и приезжать в деревню, и проводить там время с большим удовольствием. Во всяком случае если его сопровождает жена — существо капризное, — то её придется чем–то пленять, чтобы она терпеливее оставалась с мужем. Пусть поэтому хозяин строится со вкусом, только пусть не пристрастится к строительству, и пусть занимает под постройки столько места, чтобы, как сказал Катон, «усадьба была по имение, а имение по усадьбе»[78]. Каким должно быть общее её положение мы сейчас объясним.
(9) Здание, воздвигаемое вновь, следует ставить в здоровом месте и в самой здоровой части этого места, потому что заражённый воздух, в котором мы живем, — главная причина наших немощей. Есть места, где в разгар лета не бывает знойно, зато все коченеет от невыносимого холода зимой, как например, судя по рассказам, в Фивах беотийских. Есть такие, где зимой тепло, но летом свирепствует жара; уверяют, что такова Халкида на Эвбее. (10) Следует поэтому искать мест с умеренной температурой, а такие находятся обычно на склоне холмов: в низинах все застывает зимой под снегом, а летом выгорает от раскаленных испарений; высоко на горных вершинах круглый год тяжко от малейшего движения ветров или от дождей. Поэтому всего лучше располагаться на склоне холма и при этом на некотором бугре, чтобы в случае, если поток дождевой воды устремится с вершины, он не снёс бы фундаменты.
(V) Неиссякаемый источник должен находиться в самой усадьбе или же следует провести из него воду; по соседству быть лесной порубке и пастбищу. Если проточной воды нет, надо по соседству поискать колодец, неглубокий и с водой не горькой и не соленой. (2) Если же не окажется и его и надежды на текучую воду мало, тогда надо устроить большие цистерны для людей и пруды для скота. Для здоровья нет лучше дождевой воды, но она особенно хороша, если проведена по глиняным трубам в закрытую цистерну. Рядом с ней стоит вода из горных источников, низвергающаяся с крутых скал, как на Гавране в Кампании. Третье место занимает вода из колодца, вырытого на холме и во всяком случае не в низине. (3) Хуже всего болотная, которая лениво ползет, неся заразу, ибо в болоте она всегда застаивается. Вредные свойства этой влаги, присущие ей от природы, одолевают и смягчают зимние дожди. Понятно, что небесная вода, уничтожающая губительную силу отравленного напитка, считается самой здоровой. Мы и сказали, что она лучше всего для питья[79]. (4) Очень умеряют летний зной и придают много прелести месту бурлящие ручьи, которые, думаю, если место позволит, надо провести в усадьбу, каковы бы ни были, лишь бы с пресной водой.
Если река далеко отодвинулась от холмов, а здоровое местоположение на высоком берегу позволит поставить усадьбу над ней, то все–таки лучше, чтобы река протекала за усадьбой, а не перед ней[80]. Постройки надо поставить задом к вредным ветрам, дующим в этой местности, и обратить в сторону самых благоприятных, потому что над реками летом стоят обычно густые жаркие испарения, а зимой холодные туманы, и если ветры не разгонят их своим мощным дыханием, то животные и люди начинают болеть. (5) Лучше всего повернуть усадьбу в здоровом месте к востоку или к югу, а в зараженном — к северу. Всегда хорошо, если она смотрит на море с его прибоем и брызгами, но только пусть стоит не на самом берегу, а значительно отодвинувшись. (6) Хорошо отступить именно подальше, а не на малое расстояние, потому что над средней полосой стоит тяжёлый запах. Нельзя, чтобы по соседству с постройками находилось болото и возле проходила большая дорога. Болото в жару отрыгает губительный яд; порождает существа, вооруженные злым жалом, которые тучами налетают на нас. А кроме того, подсыхая летом, оно высылает на нас страшных водяных змей, набравших яду в перебродившем иле; от них появляются непонятные болезни, причем сами врачи не в состоянии усмотреть их причины[81]. Деревенский инвентарь и утварь круглый год ржавеют и покрываются плесенью, а урожай, спрятан он или не спрятан все равно портится. (7) Большая дорога наносит хозяйству ущерб тем, что прохожие мимоходом грабят имение, а гости постоянно туда заезжают. Поэтому я и думаю, что этих неудобств следует избегать и закладывать усадьбу не при дороге, но и не слишком далеко от дороги, на возвышенном месте и так, чтобы передней стороной своей она смотрела на равноденственный восток. (8) При таком положении обеспечена умеренная температура и равномерное обвевание ветром зимой и летом. Чем более покато к востоку место, где стоит постройка, тем свободнее ходит по ней ветер летом и тем меньше грозят зимние бури; с восходом солнца тут все оттаивает и весь иней сходит. Почти зараженным считается место, закрытое и недоступное для солнца и теплых ветров: без них никакая сила не сможет осушить ночной изморози и стереть ржавчину и грязь, губительные и для людей, и для скота, и для растений, и для их плодов. (9) Если хозяин хочет строиться на склоне, то пусть он приступает к постройке с того места, которое расположено ниже, потому что если начать фундамент с низины, то он не только легко выдержит все здание, но послужит опорой и основанием и для тех надстроек, которые приладят к ее верхней части, если желательным окажется расширить усадьбу. Кладка, выведенная снизу, спокойно выдержит то, что впоследствии наляжет на нее сверху. (10) Если фундамент, заложенный вверху, выдерживает тяжесть своей постройки, то все, что ты добавишь внизу, пойдет щелями и трещинами потому, что если к старому зданию пристраивается новое, то, словно отбиваясь от возникающего бремени, фундамент отходит и старое здание, возвышающееся над ним, под давлением собственной тяжести в конце концов стремглав увлекается вниз. Надо, следовательно, избегать этой ошибки при стройке и прежде всего сразу же класть фундамент.
(VI) Размеры и число отдельных частей должны соответствовать усадьбе, взятой в целом. Она делится на три части: городскую (villa urbana)[82], сельскую (villa rustica) и назначенную для урожая (villa fructuaria). Городская в свою очередь распадается на зимние и летние помещения; спальни, предназначенные для зимнего времени, должны смотреть на зимний восток[83], а столовые — на равноденственный запад[84]. (2) Летние спальни должны смотреть на равноденственный юг[85], а столовые для того же времени должны глядеть на зимний восток[86]. Баня пусть будет обращена к летнему западу[87], чтобы ее освещало солнцем с полудня и до самого вечера, а портики открыты на равноденственный юг, чтобы зимой в них попадало как можно больше, а летом как можно меньше солнца. (3) В сельской части нужно устроить большую и высокую кухню, чтобы балкам не угрожала опасность пожара и чтобы рабам было там удобно во всякое время года. Для рабов, которые ходят без цепей, лучше всего устроить комнатки на равноденственный юг; закованным же отвести очень здоровое подвальное помещение, освещенное множеством узеньких окошек, поднятых над землей так высоко, что до них нельзя дотянуться рукой. (4) Надо выстроить сараи для скота, где он не будет страдать ни от жары, ни от холода; для волов сделать хлевы зимние и летние, а для остальных животных, которым следует находиться в усадьбе, — помещения, частью крытые, а частью только высоко огороженные; там они будут спать зимой, а здесь летом, не боясь нападения хищных зверей. (5) Хлевы надо делать просторными и устраивать их так, чтобы туда не втекало никакой влаги, а та, которая там собралась, как можно скорее скатывалась вниз, чтобы не портились ни стены у основания, ни копыта у животных. (6) Хлевам для волов быть шириной в десять футов и самое меньшее в девять: при таких размерах окажется достаточно простора и для волов, чтобы разлечься, и для погонщика, чтобы обойти их кругом[88]. Ясли поднимать не выше, чем. это удобно для вола или лошади, которые едят стоя. Вилику устроить жилье возле ворот, чтобы он видел, кто входит и кто выходит, (7) а прокуратору — по тем же причинам над воротами: пусть наблюдает и за соседом — виликом. Совсем близко от обоих находиться амбару, куда сносится весь деревенский инвентарь, а в амбаре быть запирающемуся помещению, куда складывают железные орудия. (8) Комнатки для пахарей и для пастухов устроить рядом со скотом, чтобы им удобно было присматривать за ним. Все, однако, должны жить как можно ближе один от другого чтобы видику не разрываться в своем усердии, совершая об ход по разным местам, и чтобы каждый был для каждого свидетелем его рачительности и нерадения. (9) Часть усадьбы, назначенная для урожая, включает в себя погреб для масла, точило, винный погреб; помещения, где варят дефрут, где складывают сено и мякину, апотеки и амбары. В помещениях первого этажа хранятся такие жидкости, как вино и масло, предназначенные на продажу; все сухое, например хлеб, сено, листья, мякину и прочие корма, сваливают на чердаках. (10) В хлебные амбары, как я сказал, должна вести лестница; сквозь маленькие окошечки пусть продувает их северным ветром: с севера идет больше всего холода и меньше всего сырости, а это как раз и обеспечивает длительную сохранность ссыпанному хлебу. (11) С таким же расчетом надо устраивать и винницы в первом этаже, далеко убирая их от бань, хлебной печи, навозной кучи и всяких нечистот, издающих вонь, а также от цистерн и фонтанов, чья влага портит вино. (12) Я прекрасно знаю, что некоторые считают самым лучшим местом для хлеба сводчатый амбар, в котором земляной пол, прежде чем его застилать, перекапывают, поливают свежей, несоленой амуркой и затем убивают обухом, как сигнийский пол. (13) Когда земля высохнет, ее заливают раствором из глины, песка и извести, замешанными не на воде, а на амурке, и затем изо всех сил убивают и выглаживают пестами. Все пазы между полом и стенками закрывают кирпичиками, потому что, когда здание даст здесь трещины, то они послужат норами и убежищами для животных, живущих под землёй. Хлебные амбары перегораживают закромами, чтобы разные зерна складывать отдельно. (14) Стены обмазывают глиной, вымешанной с амуркой; вместо мякины в этот раствор подмешивают сухих листьев дикой маслины, а если их нет, то садовой. Когда эта штукатурка подсохнет, ее обрызгивают опять амуркой и, когда она обсохнет, вносят зерно. (15) Это лучше всего, по–видимому, защищает ссыпанный хлеб от хлебного червя и подобных ему существ, которые очень скоро уничтожат урожай, если его не спрятать со всем тщанием. Если, однако, усадьба стоит не в сухом месте, то в таком амбаре, который мы описали, самое прочное зерно покроется плесенью. Если амбара вообще нет, то хлеб ты можешь сохранять в ямах, как это делают в некоторых провинциях за морем. Их вырывают наподобие колодцев — они зовутся сирами, — и земля вновь принимает в себя зерна, ею взращенные[89]. (16) Для наших краев, однако, где влаги в избытке, мы больше советуем амбары на высоких столбах и вышеописанное устройство полов и стен, потому что, как я сообщал, в такую крепость хлебный червяк не проникает. Если случится такая беда, то, по мнению многих, можно ее остановить, если провеять в амбаре и как бы охладить изъеденное зерно. (17) Это совсем неверно: червяков таким образом не прогнать, и они только расползутся по всем кучам. Если же их не трогать, то пропадет лишь зерно, лежащее на самом верху, так как глубже, чем на ладонь, хлебный червяк не заводится[90], а гораздо выгоднее оставить на погибель то, что уже испорчено, и не подвергать опасности весь хлеб. Если же потребуется, то можно легко снять испорченное зерно и брать для употребления цельное снизу. Я, однако, заговорил здесь, хотя и своевременно, но о предмете постороннем. (18) В давильне и в погребах для масла[91] должно быть жарко, потому что всякая жидкость лучше распускается от тепла, а от больших холодов сжимается; если масло замерзнет, оно делается горьким. Требуется, однако, естественное тепло, которое даётся местоположением; тогда нет нужды в огне и пламени: от дыма и сажи вкус у масла портится. Поэтому в давильню свет должен падать с южной стороны, чтобы, когда выжимают масло, не было надобности зажигать светильник. (19) Котельная, где приготовляется дефрут, не должна быть ни узкой, ни темной, чтобы рабочий, который варит сапу, мог там свободно двигаться. Коптильню, где быстро высохнет свеженарезанный лесной материал, можно устроить в сельской части усадьбы рядом с деревенской баней, (20) которую полезно иметь, чтобы рабы мылись в ней, но только по праздникам: частое пользование баней не содействует укреплению тела. Апотеки хорошо устраивать над теми помещениям, откуда обычно идет дым, потому что вина получают от дыма как бы преждевременную зрелость и быстрее стареют. Поэтому должен иметься и другой чердак, куда их убирают, чтобы они не слишком продымились.
О местоположении усадьбы и о расположении усадьбы сказано достаточно. (21) Вокруг усадьбы должно находиться следующее: печь и пекарня такой величины, какой потребует будущее количество колонов; по крайней мере два пруда: один — для гусей и скота, другой — где будем вымачивать лупин, вязовые ветки, прутья и прочее, что нам потребуется[92]. Навозниц пусть будет две: в одну складывают свежие нечистоты и оставляют их там на весь год; из другой вывозят старый навоз. Обе надо сделать наподобие водоемов с легким скатом и зацементировать дно, чтобы оно не пропускало влаги. (22) Чрезвычайно важно, чтобы навоз не пересох и сохранил свою силу и чтобы он все время намокал в жидкости. Тогда семена колючек и сорняков, попавшие вместе с соломой и мякиной, погибнут и навоз, вывезенный в поле, не засорит нив травою. Поэтому опытные хозяева весь навоз, который они выгребут из хлевов и овчарен, покрывают сверху ветками и не допускают, чтобы солнце своими лучами высушило его и выжгло. (23) Ток, если возможно, надо расположить так, чтобы он был на глазах у хозяина или по крайней мере у прокуратора. Лучше всего вымостить его булыжником: хлеб тогда скорее вымолачивается, потому что камень не поддается ударам копыт и трибул[93], а провеянное зерно оказывается чище, без камешков и комочков земли, которые при молотьбе неизменно отскакивают от земляного тока. (24) Рядом с током следует поставить открытый с одной стороны сарай[94] — особенно нужно это в Италии с ее непостоянным климатом, — куда в случае внезапного дождя можно внести и спрятать полуобмолоченный хлеб. В заморских областях, где дождей не бывает, это излишне. Фруктовые сады и огороды нужно обнести изгородью, а находиться им поблизости и в той части усадьбы, куда можно устроить сток нечистот со двора и из бани, а также отжатой амурки, потому что именно на таком питании хорошо идут и овощи, и деревья.
(VII) (1) Когда все это устроено или получено, то от хозяина требуется прежде всего забота обо всем, а главное о людях. Это будут или колоны, или рабы, ходящие свободно или закованные. С колонами хозяин пусть ведет себя ласково и сговорчиво и будет требовательнее к работе, чем к взносам: это и не так досадно и в общем более полезно. Там, где землю прилежно обрабатывают, она обычно дает доход и никогда не приносит убытка, если только не случится страшной бури или разбойничьего нападения. Поэтому колон не осмелится и просить скидки. (2) Но и хозяин не должен цепко держаться за свое право во всем, чем он обязал колона: не требовать, например, строгого соблюдения дней выплаты, привоза дров и прочих незначительных добавок, забота о которых доставляет селянину больше докуки, чем расходов. Не надо притязать на все, на что можно: недаром же в старину считалось, что «совершенная справедливость есть совершенная пытка»[95]. Нельзя во всем и спускать: ростовщик Альфий совершенно справедливо говорил, что «самые лучшие должники становятся плохими без напоминания». (3) На моей памяти старый консуляр и богатейший человек, Волузий[96], — я сам слышал его — утверждал, что самое счастливое имение то, где колонами являются его уроженцы, родившиеся словно в отцовском владении, уже с колыбели привязанные к месту, издавна привычному. Я совершенно убежден, что часто повторяющаяся сдача в аренду — зло и что еще хуже сдавать имение горожанину, который предпочитает обрабатывать землю не своими руками, а руками рабов. (4) Сазерна говорил, что такой человек платит не деньгами, а тяжбой. Поэтому следует постараться, чтобы колонами у нас были крестьяне, прочно у нас осевшие, раз нам самим нельзя или невыгодно обрабатывать землю собственными силами, а это случается только в тех местах, которые запустели от плохого климата и бесплодной почвы. (5) Если же климат не очень нездоров, а земля не очень плоха, то собственный уход за землей всегда принесет больше, чем уход колона. Выгоднее даже поручить имение вилику, если только это не совсем нерадивый расхититель–раб. Оба порока, однако, и существуют, и усиливаются несомненно по вине самого хозяина: можно ведь остеречься и не поручать дела такому человеку, а если уж он поставлен, то постараться его устранить. (6) В отдаленных же имениях, куда хозяину приезжать трудно, всякое хозяйство пойдет сноснее в руках свободных колонов, чем у рабов, особенно же хозяйство зерновое, которое колон не может разорить, как виноградные сады и виноградники, и которому приходится особенно плохо от рабов: они отдают волов на сторону, плохо кормят их и прочий скот, пашут небрежно, ставят в счет гораздо больше семян, чем на самом деле посеяли; за посевами ухаживают не так, чтобы они дали хороший урожай, а, снеся этот урожай на ток, они во время молотьбы еще уменьшают его своей небрежностью и воровством. (7) Они и сами расхищают его, и не оберегают от других воров, и не ведут честного счета ссыпанному. Так и выходит, что ославливают чаще имение, а виноваты надзиратель и рабы. Поэтому такие поместья, куда, как я сказал, хозяин приезжать не будет, следует, по–моему, сдавать в аренду.
(VIII) (1) Дальше следует забота о том, к какой обязанности какого раба приставить и каких на какие работы определить. Прежде всего советую не назначать вилика из тех рабов, которые нравились своей внешностью, а также из тех, которые служили городским прихотям. (2) Эта беспечная и сонливая порода, привыкшая к безделью, Марсову полю, цирку, театрам, к азартной игре, харчевням и публичным домам, только и мечтает, что об этих пустяках, и если свои привычки такой раб перенесет в имение, то хозяин потеряет не столько на самом рабе, сколько на всем хозяйстве. Нужно выбирать человека, с детства закаленного на сельской работе и испытанного на деле[97]. Если его не окажется, надо ставить во главе такого раба, который все время трудился, (3) уже вышел из ранней молодости, но не достиг еще старости: молодость лишила бы его распоряжения авторитетности, потому что люди пожилые сочли бы недостойным себя слушаться мальчишку, а старику усиленная деятельность уже не под силу. Пусть виликом будет человек среднего возраста и крепкого здоровья, сведущий в сельских работах или по крайней мере весьма озабоченный тем, чтобы поскорее их изучить. В нашем деле нельзя, чтоб один приказывал, а другой учил, (4) а кроме того, не может по–настоящему требовать работы человек, который сам учится у своего подчиненного, что и как делать. Даже безграмотный человек, лишь бы у него была очень цепкая память, может хорошо управлять хозяйством. Такой вилик, по словам Корнелия Цельса, чаще принесет хозяину деньги, чем счетную книгу, потому что подделать счета неграмотному трудно, а привлечь к этому делу другого, кто таким образом узнает об обмане, страшно.
(5) Каков бы ни был вилик, ему нужно назначить в сожительницы женщину, которая сумела бы его и обуздать[98], а кое в чем и помочь; ему же следует приказать, чтобы он не устраивал пирушек с домашними, а тем более с посторонними. Иногда, однако, по праздникам, почета ради, он удостоит приглашением за свой стол раба, чье неизменное усердие и трудолюбие он заметил[99]. Жертвоприношения он приносит только по распоряжению хозяина. (6) Гаруспиков и предсказательниц не принимает: те и другие, распространяя пустые суеверия, толкают грубые души на расходы, а затем и на преступления. Ни города, ни базаров он не знает; разве пойдет купить или продать, что нужно.(7) «Вилик, — как сказал Катон, — не должен быть гулякой»[100]: он выходит за пределы имения только, чтобы познакомиться с какой–нибудь техникой работ, но и то лишь по соседству, чтобы быть при своей усадьбе. Он не потерпит, чтобы прокладывали тропинки и передвигали межи в имении; он не принимает гостей, кроме близких родственников и друзей господина. (8) Удерживая от всего такого, надо настаивать на заботе об инвентаре и железных орудиях: пусть их у него будет вдвое больше, чем требуется по числу рабов, починенных и в порядке сложенных, чтобы ничего не просить у соседа: на это истратится больше рабочего времени, чем денег на такие предметы. (9) Рабов он оденет, имея в виду больше пользу, чем красоту; они должны быть тщательно защищены от ветра, от холода и от дождя: от всего этого охранят кожухи с рукавами, накидки, сшитые из лоскутьев, и плащи с капюшонами. При такой одежде в самый ненастный день можно что–нибудь делать под открытым небом. (10) Вилик должен быть не только мастером в сельской работе; он должен, насколько это возможно для рабской души, обладать добродетелью, чтобы управлять твердо, но без жестокости, всегда награждать лучших, а к менее исправным быть все же снисходительным: пусть его скорее боятся за строгость, чем ненавидят за жестокость. Этого можно достичь, если он предпочтет удерживать своих подчиненных от вины, а не допускать по собственной небрежности проступки, которые придется наказывать. (11) Лучший же способ удержать самого отъявленного негодяя — это требовать от него выполнения урока и вилику всегда находиться тут же. Тогда и надзиратели за отдельными работами будут старательно выполнять свои обязанности, и остальные, устав от работ, предадутся скорее сну и покою, чем развлечениям. (12) Если бы можно было осуществить те старинные, созданные добрыми нравами, но ныне заброшенные правила: вилик требует услуг от товарища–раба только в хозяйском деле; ест только на глазах у рабов и только ту пищу, которая предложена и остальным. Тогда он позаботится, чтобы и хлеб, и остальная пища были тщательно приготовлены. Он позволит выйти за пределы имения только тому, кого пошлет сам, а посылать людей он будет только в случае крайней необходимости. (13) Он не пустится в торговые обороты и не вложит хозяйских денег в скот пли какие–нибудь товары: такая торговля отвлекает внимание вилика и не дает ему возможности свести концы с концами в хозяйских счетах: когда от него потребуют отчета в деньгах, он вместо денег покажет то, что купил. Главное же, чего от вилика нужно добиться: пусть он не считает себя знатоком там, где он ничего не знает, и пусть всегда старается узнать то, что ему неизвестно (14) Хорошо сделанная работа приносит много выгоды, но сделанная худо — ущерба гораздо больше. Главнейшее правило сельского хозяйства — всякое дело делать один раз: если приходится исправлять неумелую или небрежную работу, то хозяйские средства гибнут и нечего ждать в будущем такого изобилия, чтобы утраченное было восполнено, а потерянное время наверстано.
(15) По отношению к остальным рабам следует держаться тех правил, в соблюдении которых я не раскаиваюсь: с сельскими рабами, которые хорошо себя вели, я чаще, чем с городскими, дружески заговариваю; понимая, что этой хозяйской ласковостью облегчается их постоянный труд, я иногда даже шучу с ними и больше позволяю им самим шутить. Я часто делаю вид, будто совещаюсь с более опытными о каких–нибудь новых работах: таким образом я узнаю способности каждого и степень его сообразительности. Я вижу, что они охотнее берутся за то дело, о котором, как они думают, с ними совещались и которое предпринято с их совета. (16) Следующие правила приняты всеми осмотрительными людьми: я обхожу рабов, сидящих в эргастуле; смотрю, хорошо ли они закованы, достаточно ли крепко и надежно место их заключения; не заковал ли или не освободил кого–нибудь вилик без ведома хозяина, так как здесь особенно строго должны соблюдаться два правила: если хозяин наложил на кого–нибудь такое наказание, то вилик не смеет снять колодок без хозяйского разрешения; если вилик по собственному усмотрению заковал кого–нибудь, то, пока об этом не узнает хозяин, он не смеет его расковать. (17) Хозяин должен быть особенно внимателен к таким рабам и должен следить, не обижают ли их с одеждой и с прочими выдачами: у них больше начальства — и вилики, и надзиратели за работой, и смотрители за эргастулом, — поэтому и обидам могут они подвергаться больше, а кроме того, эти люди страшнее, если их раздражить свирепостью или жадностью. (18) Поэтому хороший хозяин расспросит и у них самих, и у тех рабов, которые ходят без цепей и которым можно больше доверять, получают ли они все, что им причитается по их положению; он сам попробует, хороши ли у них хлеб и питье, осмотрит их одежду, ручные колодки, обувь. Он часто предоставит им возможность жаловаться на тех, кто их обижает жестокостью или возводит напраслину. Мы, случалось, и освобождали по справедливым жалобам, и наказывали тех, кто мутит рабов, кто клевещет на своих надсмотрщиков, но людей работающих и старательных, наоборот, награждали. (19) Плодовитым женщинам, которых следует почтить за определенное число ребят, мы даем отдых, а иногда, если они воспитали много детей, то и свободу. Та, у которой было трое сыновей, получала освобождение от работ, а та, у которой их больше, и свободу. Такая справедливость и заботливость хозяина много содействует процветанию хозяйства. (20) Пусть хозяин не забывает, придя из города, помолиться пенатам[101], а затем, — если будет рано, то немедленно же, а если поздно, то на следующий день, — осмотреть все имение, посетить каждую часть его и сообразить, какой ущерб порядку и охране имения нанесло его отсутствие: не пропала ли какая лоза, какое дерево или какие хлеба. Затем он пересчитает скот и рабов, хозяйственный инвентарь и утварь. Если он будет в течение многих лет придерживаться такого обычая, то к старости у него в имении порядок и дисциплина утвердятся прочно. Как бы он ни одряхлел, рабы не посмеют им пренебрегать.
(IX) (1) Следует сказать также, людей какого склада, телесного и душевного, к какой работе определять. Старшими пастухами следует назначать людей заботливых и очень честных. Оба эти качества в их деле нужнее, чем рост и сила, потому что от них требуется усердная забота о стадах и знания. (2) Пахарю[102] необходима прирожденная сметливость, но одной ее недостаточно: могучим голосом и складом пусть внушает он страх животным. Силу свою он должен, однако, умерять добротой и быть не свирепым, а только грозным; пусть волы его слушаются и живут долго, а не гибнут, вконец замученные и работой, и побоями. В чем состоят обязанности старших пастухов и пахарей, я еще скажу в своем месте[103]; теперь достаточно напомнить, что для пахарей важнее всего сила и высокий рост; для первых качества эти не имеют значения. (3) Мы сделаем пахарем, как я сказал, самого долговязого раба — и по той причине, которую я привел немного выше, и потому, что на этой работе рослый человек устает всего меньше, так как он опирается на ручку рала, почти не сгибаясь[104]. Чернорабочий может быть любого роста, лишь бы был вынослив в работе. (4) Виноградники требуют людей не столько высоких, сколько коренастых и мускулистых: при таком складе удобнее всего производить окопку, обрезку и вообще ухаживать за лозой. В этой отрасли сельского хозяйства честность требуется меньше, чем в остальных, потому что виноградарь должен исполнять свою работу под надзором и в толпе других рабов; у негодяев же ум обычно бывает быстрее, а он как раз желателен по условиям данной работы. Она требует не только силы, но и живой сообразительности: поэтому виноградники обычно и возделывают закованные рабы. (5) Честный человек, обладающий такой же сметливостью, сделает, конечно, все гораздо лучше, чем пройдоха. Я вставил это замечание, чтобы кто–либо не подумал, будто, по моему мнению, лучше обрабатывать землю руками преступников, а не руками порядочных людей. Думаю я и следующее: нельзя давать любую работу кому попало; нельзя, чтобы все занимались всем. (6) Это совершенно невыгодно хозяину, потому ли, что никто никакое дело не считает своим, потому ли, что старания одного идут на пользу не ему одному, а всем и поэтому он от работы всячески уклоняется; кроме того, в плохой работе, выполненной многими людьми, нельзя уличать отдельных лиц. Потому пахарей следует обособить от виноградарей, а виноградарей от пахарей, а их от чернорабочих. (7) Бригады рабов надо делать не больше чем в десять человек; в старину их называли декуриями и особенно одобряли, потому что за таким числом очень удобно следить на работе; надсмотрщик не растеряется здесь, как растерялся бы, имея дело с толпой.(8) Поэтому в большом имении такие отряды надо посылать на разные участки и распределять работу так, чтобы ею занимались не по одному или по два человека, — если люди так разбросаны, то за ними трудно уследить, — но и не свыше десяти, потому что там, где работает целая толпа, никто не считает эту работу своей. Такой же распорядок не только возбуждает соревнование, но и уличает бездельников: когда в работе состязаются, тогда наказание отстающим принимается без жалоб и как справедливое.
Мы дали советы, касающиеся того, на что должен обратить особое внимание будущий хозяин: здоровую местность, дороги, соседей, воду, расположение усадьбы, величину имения, разных рабов и колонов, распределение обязанностей и работ. Своевременно перейти от этого к вопросу о возделыванье земли, чем мы подробно и займемся в следующей книге.
(I) Ты спрашиваешь меня, Публий Сильвин, о том, на что я незамедлительно соглашаюсь ответить: почему я в первой книге своей сразу же с самого начала [1] отверг мнение почти всех старых писателей, говоривших о земледелии, и отрекся от ложной мысли, будто земля состарилась, устав от возраста, истощившись веками деятельности. (2) Мне хорошо известно, что среди прочих знаменитых писателей ты особенно чтишь Тремеллия, многочисленные сельскохозяйственные наставления которого преподаны искусно и со знанием дела. Чрезмерное пристрастие к древним, рассуждавшим о подобных же предметах, заставило его напрасно поверить, что земля, наша всеобщая мать, словно существо женского пола уже изнурена старостью и неспособна рождать. Я согласился бы сам с этим, если бы она вообще не давала никаких плодов. (3) И у людей ведь старческое бесплодие обнаруживается не в том, что женщина перестает рожать тройни или двойни, а в том, что она вообще уже не в силах зачать. Когда молодость прошла, производительная сила, в которой отказано годами, не восстанавливается, хотя бы впереди лежала еще долгая жизнь. С землей же, наоборот: если намеренно или случайно ее забросили, а потом опять стали обрабатывать, то она сторицей возвращает земледельцу за годы отдыха. (4) Следовательно, причина скудных урожаев не в одряхлении земли, ибо старость, однажды возобладав, уже не уйдет и не позволит вновь ни помолодеть, ни набраться сил. И не потому, что земля устала, земледелец получает меньший урожай. Разумный человек не допустит мысли, что обработка, не дающая покоя земле, влечет за собой усталость, как это бывает с людьми от чрезмерного физического напряжения или большой тяжести. (5) Что же значит тогда, говоришь ты, утверждение Тремеллия: лесные чащи дают при первых обработках роскошные урожаи, а затем уже вовсе не так вознаграждают труд земледельца? Тремеллий, конечно, видит то, что происходит, но почему это случается, он не провидит.
Нельзя считать, что земля нетронутая, только что превращённая из леса в ниву, более плодородна потому, что она моложе и больше пребывала в покое: ей легче вырастить посеянное, оттого что она в течение многих лет как бы насыщалась обильной пищей — листвой и травами, которые выращивала сама по своей воле. (6) Когда же корни трав были изорваны мотыгами и ралами, а рощи, вырубленные топором, перестали питать листвой свою мать, когда листья, которые опадают осенней порой с деревьев и кустарников и лежат на поверхности, тут же запахиваются лемехом и, смешавшись с нижним слоем земли, обычно более скудным, исчезают, тогда, разумеется, земля, лишенная прежней пищи, начинает тощать. (7) Не от усталости поэтому, как думало большинство, не от старости, а от нашего собственного нерадения поля меньше щедры к нам. Можно получать большие урожаи, если восстанавливать силы земли частым, своевременным и умеренным унавоживанием. Уже в первой книге мы обещали рассказать об уходе за ней, побеседуем об этом сейчас.
(II) (1) Опытные в сельском хозяйстве люди, Сильвин, установили, что есть три рода земной поверхности: равнинная, холмистая и гористая [2]. Равнину они предпочитали не совершенно ровную и плоскую, а слегка покатую; холм, ласково и мягко вздымающийся; гору высокую и суровую, но лесистую и травянистую [3]. (2) В каждом из этих родов почва, по их словам, может быть шести видов: она жирная или тощая, рыхлая или плотная, влажная или сухая. Качества эти, соединяясь между собой и смешиваясь, создают самые разнообразные полевые земли: перечислять их — не дело искусного хозяина. Наука не обязана блуждать среди видов, которым нет числа; она имеет дело с родами, которые легко охватить и мыслью, и словом. (3) Приходится прибегать, следовательно, к тому, что образует как бы связь между качествами различными: греки говорят тут о συζυγιαι εναντιοτητων; наше выражение discordantium comparationes было бы неплохо. Следует заметить также, что большая часть всех растений лучше идёт на равнине, чем на холме, большая часть — лучше на жирной почве, чем на тощей. (4) Относительно сухих и сырых мест я не знаю, каким отдать первенство, потому что число растений, которые любят — одни сухие места, а другие влажные, — почти бесконечно. Нет ни одного из них, однако, которое не шло бы лучше на рыхлой почве, чем на плотной. Наш Вергилий среди похвал плодородной ниве упомянул:
С рыхлою почвой она: того ж достигаем мы ведь
Обработкой.[4]
В самом деле, возделывать землю — это не что иное, как сделать ее рыхлой и пушистой. (5) Поэтому самый большой доход приносит земля одновременно и жирная, и рыхлая: она больше всего дает, меньше всего запрашивает, и требования ее можно удовлетворить без большого труда и затрат. Такая земля по справедливости считается первейшей. Рядом с ней стоит жирная и плотная, обилием плодов вознаграждающая земледельца за труды и затраты. (6) Третьим идет сырое место, потому что оно может дать урожай, не требуя затрат. Катон, предпочитавший луга всему остальному за их доходность, считал такие места первыми [5]. Мы говорим, однако, сейчас об обработке земли, а не об ее местоположении. (7) Самой плохой считается земля одновременно и сухая, и плотная, и тощая: обрабатывать ее трудно; брошенная без обработки, она не ответит благодарностью; оставленная под луга и пастбища, ничего не даст в изобилии. Такое поле — возделывается ли оно или отдыхает — наказание для земледельца; его следует избегать словно места зачумленного. Тут смерть, а там голод, отвратительный спутник смерти, если только верить греческим музам, возгласившим: «Смертью голодною всего умереть ненавистней» [6]. (8) Остановимся сейчас лучше на плодородной земле и объясним, как надо обращаться с ней в двух случаях: когда это уже нива и когда это еще лес.
Расскажем сначала о том, как превращать в нивы лесной участок: раньше ведь, чем возделывать поле, надо его создать. Итак, осмотрим невозделанное место: сухо оно или сыро; деревьями ли богато; от камней ли кочковато; ситником ли и пыреем поросло; папоротником ли и другими кустарниками заросло.(9) Если оно будет сырым, избыток влаги надо предварительно осушить с помощью канав [7]. Нам известны два рода их: закрытые и открытые. В местностях с плотной глинистой почвой их оставляют открытыми; там, где земля рыхлее, одни делают открытыми, а некоторые прикрывают, устраивая так, чтобы в них входили зияющие устья открытых канав. Открытые канавы следует делать вверху шире, с пологими стенами, книзу сужающимися, наподобие опрокинутой водосточной черепицы. Канавы с прямыми боками быстро размывает водой, и земля, обваливаясь сверху, засыпает канаву. (10) Закрытые надо углубить на три фута; их забрасывают до половины мелким щебнем или чистым гравием, а сверху засыпают вырытой землей и уравнивают. Если нет ни щебня, ни гравия, то из хвороста плетут нечто вроде каната такой толщины, чтобы он пришелся как раз вплотную по узкому дну канавы. (11) Его протягивают внизу, а сверху насыпают кипарисовой или пиниевой листвы, а за неимением ее и любой другой, утаптывают ее и заваливают землей. В начале и в конце канавы ставят, как у мостиков, по два камня вместо столбов и перекрывают третьим. Такое сооружение не позволяет краям канавы обваливаться и задерживать ток воды, втекающей и вытекающей.
На месте лесистом и заросшем кустарником можно действовать двумя способами: или корчевать деревья и убирать их, или же, если они редки, только рубить их, выжигать и запахивать. (12) Место, на котором много камней, легко очистить, собрав их. Если их очень много, то ими, как фундаментом для каких–то сооружений, следует занять некоторые части поля, а все остальное очистить или же, вырыв глубокий ров, их туда сбросить. Это, впрочем, следует делать только в том случае, если рабочие дешевы. (13) Для ситника и пырея гибельно перекапывание, для папоротника — частое выдергивание с корнем и выпахиванье. Часто вырываемый, он гибнет в год и даже скорее, если одновременно ты это место будешь унавоживать и засевать лупином или бобами, чтобы, избавляя поле от этого бича, получить и некоторый доход. Известно, что папоротник легче всего извести, засевая землю и унавоживая ее. Если и сжинать его раз за разом, как только он покажется, — а это может делать даже ребёнок, — то в течение указанного срока он утратит свою живучесть.
(14) За подготовкой свежей земли следует забота о возделывании нови. Сейчас я изложу то, что об этом думаю, но сначала преподам людям, заинтересованным в полеводстве, то, что ими должно быть усвоено предварительно.
Я вспоминаю, что большинство старых сельскохозяйственных писателей выдавало в качестве общепризнанных и несомненных примет тучного, урожайного на хлеб участка наличие в земле пресной влаги, пышный рост деревьев и трав, черный или пепельный цвет почвы. (15) Об остальном не спорю, что же касается цвета, то я нахожусь в совершенном изумлении от того, что как другие, так и сам Корнелий Цельс, человек сведущий не только в сельском хозяйстве, но и вообще в естествознании, так ошибся и в своих выводах, и в наблюдениях. Неужели ему не попадалось множества болот, множества солончаков, с почвой именно вышеназванной окраски? (16) Мы не видели ни одного места, где застаивается вода, которое не было бы черным или серым. Может быть, я сам ошибаюсь, думая, что пышные хлеба не могут расти в болотных топях с горькой водой или на приморских солончаках? Заблуждение старых писателей слишком очевидно, чтобы опровергать его множеством доводов. Цвет земли и не свидетельствует о хороших качествах нивы, и не ручается за них. (17) Оценку хлебному, т. е. тучному, полю следует давать скорее на основании других качеств. Как у самого крепкого скота масть неисчислимо разнообразна, так и самые сильные земли получили на свою долю окраску самую разную.
Итак, посмотрим, тучна ли земля, которую мы предназначаем к обработке. (18) Одного этого качества, если в ней нет пресной влаги, мало; о наличии обоих качеств можно узнать достаточно простым способом. Комок земли слегка поливают водой, разминают его в руке, и если он окажется клейким, будет при малейшем прикосновении приставать к руке и «наподобье смолы к перстам держащего липнуть», как говорит Вергилий [8], а брошенный оземь, не рассыпется, то это убеждает, что в такой земле есть от природы и влажность, и тучность. (19) Если хочешь, можно, вырыв яму, засыпать ее этой же землей и притоптать; если земля поднимется над уровнем ямы словно она подошла на каких–то дрожжах, то несомненно она жирна; если ее не хватит засыпать яму, то бесплодна; если окажется вровень с краями, то она среднего качества [9]. Сказанное мною сейчас может, правда, показаться не столь верным в применении к terra pulla [10], о прекрасных качествах которой лучше свидетельствует сам урожай. (20) Вкус земли мы узнаем таким образом: комки земли, вырытые с того участка, который особенно не нравится, распускают в глиняном сосуде с пресной водой; воду эту тщательно процеживают, вроде как вино с гущей, и затем пробуют ее на язык [11]. Вкус, усвоенный водою от этих комков, и есть вкус этой земли. Помимо этого опыта, есть много признаков земли с пресной влагой, пригодной для хлебов: ситник, камыш, пырей, клевер, бузина, ежевика, дикая слива и много других растений, которые, и по замечанию водоискателей, растут только там, где есть жилы пресной воды [12]. (21) Не следует нам удовлетворяться видом верхнего земного слоя, но тщательно исследовать качества нижнего. Для хлебов достаточно, если одинаково хорошая земля идет вглубь на два фута; для деревьев четырех футов глубины хватает с избытком [13]. Исследовав все таким образом, приготовим землю для посева.
Она дает немалый урожай, если вспахать ее заботливо и умело. Поэтому прежде всего следует составить для этой работы свод тех правил, которому земледельцы следуют при вспашке как основному закону.
(22) Итак, при работе надлежит тесно припрягать волов, чтобы они красивее выступали, высоко подняв голову, меньше мотали шеями и чтобы лучше сидело и было прилажено к их шеям ярмо. Именно этот способ запряжки заслужил наибольшего одобрения. Тот, которым пользуются в некоторых провинциях, когда ярмо привязывают к рогам, отвергнут всеми, кто составлял руководство для сельских жителей, — и справедливо. (23) У животных больше силы в груди и в шее, чем в голове [14]. При первом способе они работают, налегая всем своим массивным туловищем и всей тяжестью; при втором только мучаются, задирая назад голову, и совсем легким лемешком только царапают с трудом поверхность земли. Они работают маленькими ралами, потому что не в состоянии взрезать новь так, чтобы она оказалась глубоко перепахана. А между тем глубокая вспашка приносит очень большую пользу всем растениям. На глубоко изборождённых нивах пышно разрастаются посевы и деревья.(24) Поэтому и здесь я не согласен с Цельсом, который, боясь, трат, — а они, конечно, на крупный скот больше, — думает обрабатывать землю ралами с коротким лемехом и подошвой, чтобы с этой работой могли управиться и волы мелкой породы. Он не понимает, что больше будет дохода от щедрого урожая, чем затрат на покупку крупных животных, особенно в Италии, где земля, засаженная лозами [15] и маслинами, требует глубокого рыхления и такой обработки, при которой лемех срежет и верхние корни лоз и маслин. Если они остаются, это вредит урожаю; нижние же корни при глубокой обработке легче получают питательные соки. (25) Система Цельса может, конечно, подойти для Нумидии и Египта, где обычно хлебом засевают землю, на которой нет деревьев. Тамошнюю землю, рассыпающуюся жирной пылью, рыхлую, как пепел, достаточно поднять самым лёгким лемешком [16].
Пахарь должен идти по взрезанному полю и держать плуг попеременно: то наискось, то прямо, целиком погружая его в борозду и при этом нигде не оставляя ни пяди твердой, нетронутой земли. Эти обойденные места земледельцы называют огрехами [17]. (26) Когда волы подходят к дереву, их надо с силою придержать и замедлить их ход, чтобы лемех не налетел с размаху на корень и вол не свихнул себе шеи; чтобы он не стукнулся изо всех сил рогом о дерево, не ободрал бы ствол концом ярма и не обломал бы ветку. Держать вола в страхе лучше криком, а не битьем. Пусть побои будут крайним средством, если животное отказывается работать. Никогда нельзя раздражать вола стрекалом: от этого он становится норовистым и брыкливым. Ремнем его поучить можно иногда. (27) Не следует останавливаться на середине борозды: отдых надо давать в конце ее, чтобы вол в надежде на передышку старался бодрее пройти все пространство. Вести борозду длиннее чем в 120 футов вредно для скотины: там, где эту меру нарушают, животное устает больше, чем следует. (28) Придя к повороту, пахарь сдвинет ярмо вперед и остановит волов, чтобы у них остыла шея: если ее часто не массировать, она быстро воспалится и по ней пойдут опухоли, а затем нарывы. Пусть пахарь работает топориком не меньше, чем плугом. Обломки стволов и верхние корни, оплетающие землю, засаженную деревьями и лозами, пусть он выдернет, ни одного не пропустив.
(III) (1) Выпрягши волов, пахарь привяжет их, разотрет, руками помнёт спину, приподнимая кожу и не позволяя ей приставать к телу, потому что от этого у скота бывает очень опасная болезнь [18]. (2) Шеи он хорошенько разомнет и, если волам жарко, то вольет им в глотку чистого вина; волу достаточно дать по секстарию. Ставить волов к яслям нельзя, пока на них не высох пот и они не перестали тяжело дышать. Когда же придет время и они смогут приступить к еде, им следует задать корм, но не помногу и не весь сразу, а частями и постепенно. Когда он съеден, их ведут на водопой и, посвистывая, побуждают охотнее пить; только затем, пригнав домой, их кормят досыта. Сказанного об обязанностях пахаря вполне достаточно. Теперь укажем сроки вспашек.
(IV) (1) Тучные и ровные пространства, на которых вода застаивается дольше, следует взрезать, когда становится уже жарко и все травы уже взошли, но семена их еще не вызрели. Пахать же следует такими частыми и густыми бороздами, чтобы едва можно было разобрать, в какую сторону шел лемех: при такой вспашке у всех трав корни окажутся изорванными и погибнут. (2) От многих повторных вспашек пар [19] превращается в порошок, так что после посева боронить землю не надо вовсе или только слегка. Римляне в старину говорили, что плохо обработано поле, которое нужно после посева еще боронить. (3) Кроме того, хозяин должен постоянно проверять, хороша ли пахота, причем не только глазом, который иногда обманывается, потому что землей можно присыпать и скрыть огрехи, но и осязанием; оно меньше ошибётся, если, взяв основательной крепости шест, совать его поперек борозд. Если шест идет ровно, ни на что не натыкаясь, значит вся земля сплошь перепахана; если же на пути ему встретится нечто твердое, то, очевидно, земля осталась тут нетронутой. Если пахари увидят что это часто делается, они не осмелятся оставлять огрехов [20].
(4) Итак, сырые равнины надо взрезать после апрельских ид [21]. Поля, вспаханные об эту пору, следует двоить, пропустив дней двадцать, около летнего солнцестояния, которое приходится на девятый или на восьмой день до июльских календ [22], а троить — около сентябрьских календ [23]: у опытных хозяев положено с летнего солнцестояния и до этого времени не пахать, если только от сильных и внезапных ливней, какие иногда бывают, земля не промокнет, как от зимних дождей. (5) Если это случилось, то ничто не мешает возделывать пар даже и в июле месяце. Когда бы ни происходила пахота, следи, чтобы не трогали поля, которое совершенно раскисло или чуть смочено маленькими дождиками. Сельские жители называют такую землю «пестрой» и «гнилой» [24]. ‘Это земля, которую после долгой засухи легким дождем смочило сверху; вниз вода не прошла. Если вспахать размокшую, превратившуюся в грязь землю, то целый год на ней ничего нельзя будет делать: ни сеять, ни боронить, ни мотыжить; если же «пеструю», то она три года подряд не принесет плода [25]. (6) Итак, будем назначать для вспашки такие земли, которые не лишены вовсе влаги, но и не слишком сыры: избыток воды, как я уже сказал, превращает землю в грязное болото. Поля же, высохшие от засухи, нельзя хорошо возделать. Затвердевшая земля отталкивает от себя лемех; если он кое–как и проникнет в нее, то она не рассыпается на мелкие частицы: лемех вырывает целые пласты дерна, которые загромождают поле и мешают как следует его передвоить: тяжелые глыбы встают на пути словно фундаменты каких–то построек и не позволяют лемеху идти по борозде; в результате при вторичной вспашке получаются огрехи, а волы только мучаются на этой неблагодарной работе. (7) К этому присоединяется еще следующее: во всякой почве, даже самой плодородной, нижний слой беднее, а его–то и извлекают наверх вывернутые большие глыбы. В результате менее плодородная земля смешивается с более тучной, и это уменьшает урожайность. Кроме того, медленность работы тяжело отзывается на хозяйских расчётах; выработать же норму на отверделой земле невозможно. (8) Итак, я считаю, что если стоит засуха, то следует передваивать уже взрезанную землю, подождав дождя, который смочит землю и облегчит нам ее обработку. На возделывание югера такого поля пойдет четыре рабочих дня: за два его свободно взрежут, за день передвоят, за три четверти дня перетроят и заберут весь посев в лиры за четверть дня. Лирами [26] сельские жители называют те грядки, которые получаются при такой вспашке, когда между двумя широко отстоящими одна от другой бороздами остается в середине возвышение, предлагающее семенам сухое место. (9) Холмы с жирной почвой следует прорезывать по окончании ярового сева — в марте, а если теплая погода и сухая местность поощряют к тому, то сразу же в феврале. Затем в период от середины апреля и до летнего солнцестояния их передваивают, а в сентябре около равноденствия троят. Югер холма обрабатывают за столько же дней, как и югер сырой равнины. (10) При вспашке такого поля надо особенно следить за тем, чтобы борозды всегда шли поперек горы. При таком способе исчезает трудность подъема, а работа животных и людей облегчается простейшим образом. Всякий раз, однако, при последующих вспашках следует вести борозду вкось, то вверх по склону, то вниз. Земля таким образом будет распахана в обоих направлениях, и мы не будем проходить по своим же следам. (11) Тощее ровное поле, если оно обильно водой, первый раз следует пахать в конце августа и сейчас же в сентябре двоить, чтобы около равноденствия оно уже было готово для сева. Работать на такой почве легче; рабочих дней поэтому на нее тратится меньше: достаточно трех на один югер. Точно так же и холмы с тощей почвой следует пахать не летом, но около сентябрьских календ [27], потому что если взрезать их раньше, то истощенная, не имеющая в себе соков земля иссохнет на летнем солнце и потеряет последние силы. Ее лучше всего пахать между сентябрьскими календами и идами [28] и тут же двоить, чтобы можно было засеять с первыми равноденственными дождями. Такое поле следует засевать не в лиру, но в борозду.
(V) (1) Прежде, однако, чем двоить тощее поле, следует его унавозить: оно наберется сил словно от корма. Навозные кучи, модиев [29] примерно в пять, следует размещать на равнине пореже, на холме почаще: на равнине достаточно по куче на квадрат в восемь футов, на холме — на квадрат меньший на два фута. Следует нам это делать на убывающей луне: тогда в посевах не будет сорняков. На югер, который унавоживают густо, требуется 24 воза [30], на тот, который поменьше, — 18. (2) Разбросав удобрение, следует немедленно запахать его, засыпать землей, чтобы оно от солнечного зноя не потеряло сил и чтобы земля, перемешавшись с ним, тучнела от этой пищи. И поэтому, когда в поле раскладывают навозные кучи, то не следует разбрасывать навоза больше, чем пахари смогут в тот же день запахать.
(VI) (1) Мы обучили, как готовить землю к посеву, теперь исследуем роды семян. Первые и самые полезные для людей злаки: пшеница и двузернянка. Мы знаем многие роды пшеницы, но из них следует сеять преимущественно ту, которая называется robus, ибо она превосходит остальные и весом, и цветом. (2) Затем уже идет siligo: хлеб из нее превосходен [31], но весом она не вышла. Третьей идет «трехмесячница» (trimestre), растение, которое с земледельцем в дружбе: к ней обращаются за помощью, если дожди или какая другая причина заставили пропустить время озимого сева. Это род siligo.
Остальные виды пшеницы никому не нужны — разве людям, которых пленяет многообразие растений и пустая слава. (3) Двузернянки бывает обычно в обиходе четыре сорта: так называемая клузинская [32], ослепительной белизны; другая, именуемая vennuculum [33], красная и белая — обе они тяжелее клузинской. Яровая двузернянка (semen trimestre), которая зовется halicastrum [34], превосходна и по весу, и по своим качествам. (4) Эти сорта пшеницы и двузернянки хозяин должен держать у себя, потому что редко земля расположена так, чтобы можно было удовольствоваться посевом только одного растения: где–нибудь да окажется участок или очень сырой, или сухой. Пшеница же как раз лучше идет на сухом месте, а двузернянке меньше вредит сырость.
(VII) (1) Стручковых много: излюблены и наиболее употребительны у людей бобы, чечевица, горох, коровий горох, нут, конопля, просо, могар, сезам, лупин, а также лен и ячмень, из которого делают отвар [35]. Наилучшими кормовыми травами будут мидийская трава и «греческое сено», а также вика. (2) За ними следуют сіcera, чина, farrago из ячменя. Сначала поговорим о тех, что мы сеем для себя самих [36], памятуя старинный совет: сеять в холодных местах как можно позже, в теплых — не медля, в жарких — как можно раньше. А теперь дадим советы, имея в виду местность с умеренным климатом.
(VIII) (1) Нашему поэту угодно сеять двузернянку, а также пшеницу не раньше, чем зайдут Плеяды [37]. Об этом самом заявил он в стихах таким образом:
Если же ты под пшеницу, под хлеб выносливый будешь
Землю готовить свою и чаешь одних лишь колосьев
Скроются пусть для тебя заревые вперед Атлантиды.[38]
(2) Скрываются же они на тридцать второй день после осеннего равноденствия, которое падает на девятый день от октябрьских календ [39]. Из этого явствует, что посев пшеницы займет сорок шесть дней — от захода Плеяд (они заходят накануне девятого дня до ноябрьских календ [40] и до зимнего солнцестояния [41]. Опытные хозяева, однако, соблюдают правило: в течение пятнадцати дней до зимнего солнцестояния и пятнадцати дней после него не пашут и не обрезают ни лоз, ни деревьев.
И мы не станем отрицать, что в местности с умеренным климатом и отнюдь не сырой должно производить посев именно в это время. (3) Что же касается мест, обильных влагой и тощих или холодных, а также лежащих в тени, то тут в большинстве случаев следует сеять до октябрьских календ, «почва пока не мокра, пока нависают туманы» [42], чтобы корни хлебов смогли окрепнуть раньше, чем их хватит зимними дождями, холодами и изморозью.
Пусть посев будет закончен своевременно, но озаботимся сделать широкие лиры и частые борозды для воды (их некоторые называют «выводящими»): отведем всю влагу в стоки [43], а оттуда с посевов. (4) Мне хорошо известно, что некоторые из старых писателей советовали не засевать поля, пока земля не промокнет от дождей. Если это случится вовремя, то земледельцу великая польза — я в этом не сомневаюсь. Если же — а это иногда бывает — дожди запоздали, то семена можно спокойно вверить самой иссохшей земле: так и делают в некоторых провинциях, где климат таков. Зерно, брошенное в сухую землю и забороненное, не портится, будто ссыпанное в амбар, а когда пройдет дождь, то посеянное в течение многих дней взойдет за один день [44]. (5) Тремеллий утверждает, что, пока не задождило, пока земля суха и стоит летняя ясная погода, птицы и муравьи не трогают посевов. Многократно проверяя это, мы до сих пор убеждались, что это верно. На таких полях лучше, однако, сеять двузернянку, чем пшеницу, потому что ее оболочка крепка и хорошо выдерживает длительную сырость.
(IX) (1) Югер жирного поля обычно требует четырех модиев пшеницы; югер среднего — пяти; двузернянки он желает девять, если земля плодородна, и десять, если она средняя. И хотя писатели и не согласны между собой относительно норм высева, но собственный опыт научил нас считать эту меру наилучшей. Тот, кто откажется от нее, пусть воспользуется советами тех, кто рекомендует обсеменять югер плодородной равнины столькими же модиями пшеницы, как и двузернянки, а именно восемью, и считает, что в той же пропорции следует доставлять семена и средней земле. (2) И мы не думаем, что указанная нами мера должна сохраняться всегда: она изменяется в зависимости от места, времени и климата. В зависимости от места: сеют ли на равнине или на холме, жирная там почва, средняя или плохая. В зависимости от времени: бросаем ли мы семена осенью или когда уже грозит зима — ранний сев позволяет ведь сеять реже, поздний требует высева более густого. В зависимости от климата дождливого или сухого: дождливый требует той же меры, что и ранний сев, сухой — меры, принятой для позднего. (3) Все хлеба особенно хорошо идут на ровных открытых местах, обращенных к солнцу и залитых им, с рыхлой почвой. На холме у пшеницы зерно хотя и бывает гораздо крепче, но урожай ее меньше. Плотная, глинистая и сырая почва неплохо выращивает siligo и двузернянку. Ячмень не терпит никакого места, кроме сухого и рыхлого. (4) Хлеба желают самого плодородного поля, попеременно то отдыхающего, то обрабатываемого; ячмень не терпит середины: его бросают или в самую жирную, или в самую тощую почву. Хлеба ты можешь сеять, если вынудит необходимость, после непрерывных дождей, в землю, еще мокрую и раскисшую: они вынесут эту обиду; если ты бросишь ячмень в грязь, он погибнет. (5) Если поле не очень сырое и глинистое, то пшеницы и siligo требуется для посева чуть больше пяти модиев, о которых я говорил раньше; если же место сухое и рыхлое — все равно, тучное оно или бесплодное, — их нужно четыре: тощая земля, наоборот, требует такого же количества зерна. (6) Если ее не засеять редко, то она даст мелкий и пустой колос. Если же одно зерно выпустит целый куст стеблей, то даже редкий посев превратится в густой. Между прочим, следует знать, что земля, засаженная виноградным садом, берет семян на одну пятую больше, чем открытая солнцу, без древесных насаждений.
До сих пор мы говорили об озимом посеве: его мы считаем самым главным. (7) Есть и другой, к которому может принудить необходимость: земледельцы называют его «шестимесячным» [45]. К нему удачно прибегают в местах очень холодных и снежных, где лето сырое и незнойное. В остальных он приносит урожай очень редко. И его надо заканчивать быстро и во всяком случае до весеннего равноденствия. Чем раньше мы посеем, — если это возможно по характеру местности и климата, — тем лучше хлеба уродятся. (8) Нет никаких семян, которые, как это думали многие, были бы по природе своей «трехмесячными»: они же, посеянные осенью, дают лучший урожай. Тем не менее есть некоторые более сильные растения, которые переносят весенние жары, например siligo, галатский ячмень, halicastrum [46] и марсийские бобы. Остальные выносливые хлеба в умеренном климате всегда следует сеять перед зимой.
Земля иногда начинает извергать соленую и горькую грязь, которая своей вредоносной влагой губит уже совсем зрелые хлеба оставляя на солнцепеке площадки без единого колоска. (9) Это место следует отметить значками, чтобы в свое время помочь такой беде; где посевы уничтожены этой жидкой грязью или другой какой напастью, там следует посыпать голубиным пометом и запахать его; если же помета нет, насыпать кипарисовых листьев. Прежде всего, однако, надо сделать канавку и вывести оттуда всю влагу, иначе перечисленные выше средства окажутся ни к чему. Некоторые накрывают шкурой гиены короб с семенами и, когда они немного там полежат, идут сеять, не сомневаясь, что посеянное благополучно взойдет [47].
(10) Под землей есть вредители, которые губят растущие хлеба, подъедая корни. Средством от них служит настойка из травы, которую, селяне зовут sedum [48]: семена вымачивают в ней в течение одной ночи и затем сеют. Некоторые выжимают из змеиного огурца сок и, стерши в порошок его корень, распускают этот порошок в воде: в этом вымачивают таким же образом семена и затем бросают их в землю [49]. Другие, если всходы оказываются под угрозой, обливают борозды этой самой водой или несоленым масличным отстоем и таким образом прогоняют вредных животных.
(11) Тут же должен я дать еще совет: сняв урожай, пока он еще на току, позаботимся о будущем посеве. Цельс говорит, что при среднем урожае следует выбирать каждый лучший колос и семена из него класть отдельно. Если же у хозяина уродилось много хлеба, то весь умолот надо провеять с помощью кафистерия и неизменно сохранять для посева зерно, которое в силу своей величины и тяжеловесности окажется внизу. Мера эта чрезвычайно важна; если ее не принять, то хлеба начнут вырождаться: по сырым местам скорее, но и по сухим также. (12) Не подлежит сомнению, что из крепкого зерна не всегда вырастет крепкое, а что выросшее из слабого никогда не наберется крепости — это очевидно. Поэтому и Вергилий прекрасно сказал как об остальном, так и о семенах:
Видел, что давний отбор, испытанный всяческим тщаньем,
Перерождается всё ж, коль людская рука ежегодно
Самых крупных опять не выберет. Волею рока
Так ухудшается всё и обратно, пятясь, несётся.[50]
(13) Зерно красноватое и такого же цвета внутри, если его раскусить, конечно, не имеет изъяна. Беловатое снаружи, а внутри ярко–белое слабо и бесплодно. Не будем обманываться насчет siligo, хотя это растение и желанно для сельских хозяев. Это выродившаяся пшеница, хотя и превосходная по белизне, но уступающая в весе. Она, правда, хорошо родит в сыром климате, а поэтому особенно подходит для мест, богатых влагой. Далеко ходить за ней не надо, и найти ее можно без большого труда: всякая пшеница на сырой земле после третьего посева превращается в siligo.
(14) Рядом с этими хлебами по употребительности своей стоит ячмень, который селяне зовут «шестирядным» (hexastichum), а некоторые «мериновым» [51]. Для всех деревенских животных он пища лучшая, чем пшеница, да и для человека он здоровее плохой пшеницы. Нуждающегося только он и спасает от голода. Сеют его в рыхлую и сухую землю, в очень сильную или вовсе бедную, так как установлено, что он истощает ниву: поэтому его вверяют либо самому тучному полю, избыточным силам которого он не может повредить, либо тощему, на котором ничего другого не сеют. (15) Пашут под него дважды и сеют после равноденствия на хорошей земле, в разгар сева, а на плохой — раньше. На югер берут пять модиев. Убирать его надо, едва он только созреет, и поспешнее, чем всякий другой хлеб: стебель у него хрупкий, а зерно безо всякой кожуры и легко осыпается. По этим же причинам его легче молотить, чем все остальное. Убрав ячмень, самое лучшее оставить землю на год под паром или по крайней мере хорошенько её унавозить и уничтожить все ядовитые соки, в ней еще оставшиеся.
(16) Есть еще другой род ячменя, который одни зовут «двухрядным», а другие «галатским». Он отличается особенной белизной и тяжеловесностью: смешанный с пшеницей, дает отличный хлеб для рабов. Сеют его на самой жирной земле по холодным местам около марта месяца. Урожай его, однако, бывает лучше, если мягкая зима позволит бросить семена около январских ид. Югер требует шести модиев.
(17) Среди хлебов следует поместить и просо с могаром (хотя я уже причислил их к стручковым), потому что во многих областях земледельцы живут этой пищей [52]. Земли они требуют легкой и рыхлой. На крупнопесчанистой почве они не родятся, а на мелком песке идут, лишь бы климат был сырым или земля орошалась. Сухой и глинистой почвы они боятся. (18) До наступления весны их нельзя сеять, так как они больше всего любят тепло. Лучше всего вверять их семена земле в конце марта. Они не отяготят большими расходами земледельца — секстария четыре обсеменят весь югер, — но потребуют частого мотыженья и прополки, которые освободят их от сорняков. Когда они выпустят кисти, то их, прежде чем семена потрескаются от жары, обрывают руками, подвешивают на солнце и, когда они высохнут, складывают. Убранные таким образом, они сохраняются дольше, чем все остальные хлеба. (19) Из проса приготовляется хлеб, который можно не без удовольствия есть, пока он еще не остыл. Из могара, если его обтолочь и отсеять от отрубей, а также из пшена получается каша в любом количестве; она даже вкусна, особенно с молоком.
(X) (1) Наставлений наших по поводу хлебов достаточно; расскажем сейчас о стручковых. На первом месте поставим лупин, потому что рабочих дней требует он совсем мало, стоит очень дешево, а из всех посевов больше всего помогает земле. Он служит самым лучшим удобрением для истощенных виноградников и нив, родится даже на обессиленной почве и может век лежать в амбаре. Вымоченный и сваренный, он служит хорошим зимним кормом для волов. Если пошли неурожайные годы, то люди с ним вовсе не узнают голода. (2) Сеют его сразу же с тока. Это единственное из всех стручковых, которое не желает отдохнуть в амбаре: разбросай его по невспаханному пару в сентябре перед равноденствием или же сразу с октябрьских календ и кое–как прикрой землей; он легко переносит небрежный уход. Ему, однако, нужна теплая осенняя погода, чтобы скорее окрепнуть. Если он не войдет в силу до зимы, то его побьет холодами. (3) Семена, оставшиеся от посева, лучше всего ссыпать на чердак, куда проходит дым: если в них заведется сырость, то появятся черви, а как только они надъели зародыш, остальное семя уже не может прорасти. Как я и сказал, лупин любит плохую землю и особенно красную глину. Белой он боится, на раскисшем поле не всходит. (4) На югер его ложится десять модиев.
После лупина хорошо сеять коровий горох по пару, а еще лучше по тучному, не знавшему отдыха полю. Югер берет четыре модия, не больше.
Горох занимает место рядом, только он любит легкую и рыхлую почву, теплое место и частые дожди. На югер требует столько же модиев, сколько коровий горох, и даже одним модием меньше; сеют его в самом начале сева, начиная осеннего равноденствия.
Бобам назначают место очень жирное или унавоженное, например пар, расположенный в долине, куда сверху стекает питательная влага. Сперва разбросаем их семена, затем поднимем землю, поднятую заберем в лиры и прибороним, чтобы прикрыть бобы высоким слоем земли: очень важно, чтобы прорастающие их корни проникли далеко вглубь. (6) Если под бобы придется занять поле, с которого только что снята жатва, то, скосив солому, разложим и разбросаем по югеру двадцать четыре воза навоза и, опять–таки рассеяв семена по невспаханной земле, запашем их и, забрав в грядки, прибороним. Некоторые, правда, утверждают, что в холодных местах бобы боронить не следует, потому что большие комья земли служат им, пока они еще слабы, защитой от морозов и доставляют им, страдающим от холода, некоторое тепло. (7) Есть люди, думающие, что это растение исполняет роль навоза [53]. Я понимаю это так: по–моему, земля не тучнеет от их посева, но они берут от нее меньше сил, чем остальные семена. Я наверное знаю, что для хлебов полезнее то поле, на котором ничего не было, чем то, где в прошлом году росли эти стручковые. (8) На югер, по мнению Тремеллия, нужно четыре модия бобов, по–моему, — шесть, если земля жирная; если она средняя, то немного больше. Бобы не выносят ни тощего места, ни туманов; на плотной почве часто дают хороший урожай. Сеять их следует частью в разгар сева, а частью в конце; последний посев называется «семихолмным» [54]. Посеянное вовремя удается чаще; но иногда лучше оказываются поздние бобы. (9) Сеять их после зимнего солнцестояния нехорошо, а весной и вовсе худо; хотя есть и «трехмесячные» бобы, которые высевают в феврале, причём семян берут на ⅕ больше, чем при озимом севе. Эти бобы дают мало мякины и завязывают немного стручков. Я часто слышу от старых хозяев, что они стебли от озимых бобов предпочитают стручкам от «трехмесячных». (10) В какое бы время года мы их ни сеяли, надо постараться все семена, предназначенные для посева, разбросать обязательно в пятнадцатый день лунного месяца (если только луна не проходит в этот день через солнечные лучи — явление, которое греки называют αποκρουσις) или во всяком случае в четырнадцатый, пока луна еще прибывает, хотя бы и не удалось сразу же прикрыть все семена землей. Им ничуть не повредят ночные росы, да и вообще ничто не повредит, надо только их защитить от скота и от птиц. (11) В старину хозяева — да и Вергилий тоже — любили вымачивать их сначала в масличном отстое или в соде, а затем уже сеять:
Чтобы крупнее зерно в шелухе обманчивой было,
Чтоб, хоть на тихом огне, поскорее оно размягчилось.[55]
Мы знаем, что от этих средств они, уже достигши зрелости, меньше страдают от хлебных червей. И то средство, о котором мы сейчас скажем, проверено нами на опыте. (12) В новолуние рви бобы до света; затем, когда они высохнут на току, сейчас же, пока луна не стала прибывать [56], вымолоти их, охлади и снеси в амбар. Убранные таким образом, они не потерпят вреда от хлебного червя. Это единственное стручковое, которое можно обмолотить без скота и очень легко провеять без ветра. (13) Несколько их пучков развязывают и складывают вместе на краю тока: трое или четверо людей толкают бобы ногами через весь ток, по всей его длине, по самой середине, причем бьют по ним палками или вилами. Дойдя до другого края тока, они сносят стебли в кучу. (14) Выбитые семена будут лежать на току, на них положат и постепенно таким же образом вымолотят остальные связки. Грубые стебли молотильщики отбросят в сторону; мякину от стручков, которая с зернами остается на току, отделят иным способом. Когда и зерно, и мякину соберут вместе в одну кучу, веяльщик понемногу забирает оттуда лопатой и бросает взятое подальше: мякина, как более легкая, падает вблизи, бобы летят дальше и чистые падают на то место, куда их метнул веяльщик.
(15) Чечевицу принято сеять только с первой четверти и по двенадцатый день луны на легкой и рыхлой земле или на жирном, но очень сухом месте: излишек питательных соков и сырость легко губят ее в цвету. Чтобы она скорее взошла и была крупной, ее следует смешать перед посевом с сухим навозом; когда она так полежит дня четыре или пять, тогда сеять. Мы соблюдаем два срока ее посева: один ранний в разгар сева и другой поздний в феврале. (16) На югер ее нужно немного больше модия. Чтобы хлебный червяк не уничтожил ее (а он ест чечевицу еще в стручках), ее, вымолотив, кладут в воду и отделяют полные зерна от пустых, которые сразу же всплывают наверх. Затем их сушат на солнце, обрызгивают уксусом с тертым сильфиевым корнем [57], перетирают, опять сушат на солнце и, дав остыть, ссыпают, если чечевицы много, в амбар, а если мало, то в сосуды из–под оливкового масла или из–под солений. Наполнив, их сейчас же замазывают гипсом; когда бы мы ни вздумали взять чечевицу для употребления, она окажется в полной сохранности. Кроме этого способа, можно еще сохранять ее, перемешав с золой.
(17) Если лен не дает больших урожаев в той местности, где ты живешь, и не соблазняет своей ценой, то его не стоит сеять: он чрезвычайно вредит земле. Требует он места очень жирного и умеренно сырого. Сеется с октябрьских календ и до восхода Орла, который приходится за семь дней до декабрьских ид. [58]. Югер обсеменяют восемью модиями. Некоторые предпочитают сеять его на тощей земле и как можно гуще, чтобы он уродился потоньше. Они же утверждают, что если сеять его на хорошей земле в феврале месяце, то на югер следует взять десять модиев.
(18) Сезам [59], если его будут поливать, следует сеять раньше: если он будет расти без поливки, то начиная с осеннего равноденствия и до октябрьских ид [60]. Он любит преимущественно рыхлую почву, которую кампанцы называют pulla, но не хуже родит и на жирных песках и на навозной земле [61]. На югере его рассевают столько же, сколько могара и проса, а иногда двумя секстариями [62] больше. Это самое растение в Киликии и Сирии сеют — я видел сам — в июне и июле и убирают осенью, когда оно поспеет.
(19) Нут или горошек, который похож на горох, следует сеять на плодородном месте и во влажном климате в январе и феврале. В некоторых местах Италии его сеют, однако, перед ноябрьскими календами. Трех модиев хватит на югер. Нет стручкового, которое меньше бы вредило земле, но он редко родит, потому что во время цветения не выносит ни засух, ни австра, а эти напасти как раз бывают в то время года, когда он отцветает [63].
(20) Нут, который зовется «бараньим» [64], и другой — пунийский — можно сеять в сыром климате и на очень хорошей земле весь март месяц. Он истощает землю, и поэтому умные хозяева отзываются о нем с неодобрением. Если, однако, приходится его посеять, то накануне его вымачивают, чтобы он скорее пророс. Трех модиев на югер вполне достаточно.
(21) Конопля требует места жирного, унавоженного и поливного или же ровного, сырого и глубоко обработанного. Ее сажают с восходом Арктура — он приходится на конец февраля, перед шестым или пятым днем до мартовских календ, [65] — по шести зерен на один квадратный фут. В дождливом климате свободно сажай ее вплоть до весеннего равноденствия.
(22) После этих стручковых следует дать отчет о брюкве и репе: оба растения служат пищей селянам. Гораздо полезнее, однако, репа: урожаи ее больше, ею кормятся не только люди, но и волы, особенно в Галлии, где этот овощ служит зимней едой для этих животных. И та, и другая требуют рыхлой, рассыпчатой почвы; на плотной они не растут, (23) но репа любит равнины и сырые места, брюква — пологие склоны с сухою и скорее легкой землей. Поэтому она лучше идет на гравии и крупном песке. Оба растения эти меняются в зависимости от свойства места: на одной земле репа через два года превращается в брюкву, на другой — брюква принимает вид репы [66]. На поливных местах ту и другую полагается садить с летнего солнцестояния, на сухих — в конце августа или в начале сентября [67]. Они требуют земли, неоднократно обработанной ралом или киркой и щедро унавоженной. (24) Это чрезвычайно важно: и не только потому, что они сами уродятся лучше, но и потому, что при какой обработке земля после них даст богатый урожай хлеба. Югер обсеменяют не больше, чем четырьмя секстариями репы; брюквы рассеивают на одну четвертую часть больше, потому что она раздается не в ширину, а гонит тонкий корень вниз.
Мы считаем, что все это следует сеять для людей; следующие же многочисленные растения — на корм скоту: мидийскую траву [68], вику, farrago из ячменя, овес, «греческое сено», а также чину и сісега. Остальное не стоит даже называть, а тем паче сеять, за исключением, впрочем, бобовника, о котором будет сказано в тех книгах, которые мы написали о разных кустах [69].
(25) Среди признанных трав первое место занимает мидийская трава: однажды посеянная, она затем в течение десяти лет дает верных четыре укоса, а бывает, что и шесть; она удобряет землю; всякий отощавший скот от нее толстеет; она — лекарство для больных животных; одного югера ее с избытком хватает, чтобы прокормить круглый год трех лошадей. (26) Сеять ее надо так, как я сейчас научу. Место, где ты собираешься ближайшей весной посеять мидийскую траву, подними около октябрьских календ и оставь его на всю зиму: пусть земля станет рассыпчатой. В февральские календы тщательно передвои, выбери все камни и разбей земляные комья, а потом около марта месяца перетрои и заборони. Когда обработаешь так землю, делай грядки, как в огороде, шириной в 10 и длиной в 50 футов, чтобы по тропинкам можно было подносить воду, а полольщикам был свободный доступ с обеих сторон. Затем набросай старого навоза и в конце апреля посей мидийскую траву так, (27) чтобы на пространство в 10 футов длины и 5 ширины пришлось не больше одного киафа [70] семян. Сделав это, деревянными граблями — это очень полезно — сейчас же нагреби земли на брошенные семена: они чрезвычайно быстро высыхают на солнце. После посева к грядкам нельзя прикасаться железным орудием; мотыжить землю нужно, как я сказал, деревянными граблями. Полоть мидийскую траву следует неоднократно, чтобы ее, пока она еще слаба, не заглушили сорняки. (28) Убирать ее в первый раз следует попозже, когда часть семян с нее уже осыпалась. Потом можешь косить ее совсем молодой, как только она поднимется повыше, и давать скоту, но сначала понемножку, пока он не привыкнет, чтобы новый корм не пошел во вред: мидийская трава вызывает вздутие и полнокровие. После покоса почаще поливай ее, а затем, через несколько дней, когда она начнет куститься, выполи все другие травы. При таком уходе ее можно косить шесть раз в год, и она не выведется в течение 10 лет [71].
(29) Вику сеют в два срока: первый раз — на корма около осеннего равноденствия, по семи модиев на югер, и второй раз — в январе или даже позднее, по шести модиев на югер, на семена. Оба раза можно сеять по невспаханной земле; лучше, однако, ее поднять. Растение это не выносит росы при посеве. (30) Поэтому вику следует рассевать после двух или трех часов дня, когда солнце и ветер сотрут всю влагу, и разбрасывать семян столько, сколько можно в тот же день прикрыть землей: если ночь их застигла, то прежде чем их успеют засыпать, они погибнут от самой незначительной росы. Смотри, не сей вику раньше двадцать пятого дня лунного месяца: иначе ее едят слизняки. Мы знаем это в точности.
(31) Farrago [72] принято сеять на поле, которое не бывает под паром, очень унавожено и дважды перепахано. Самое лучшее взять на югер десять модиев «меринова ячменя» и посеять их около осеннего равноденствия, когда ливни уже нависли: пусть посев, политый дождями, скорее взойдет и окрепнет до наступления суровой зимы. В холода, когда другой корм приходит к концу, очень хорошо косить этот ячмень и давать волам и прочему скоту. Если ты хочешь его чаще спасывать, то его хватит до мая месяца. (32) Если же ты хочешь получить семена, то начиная с мартовских календ нельзя пускать скот и следует охранять посев от всякой потравы, чтобы он мог спокойно вызреть.
То же можно сказать и относительно овса (avena). Его сеют осенью и частью косят на сено или на корма еще зеленым, а частью оставляют на семена.
(33) «Греческое сено», которое в деревнях зовется «стручками» [73], сеется в два срока: первый раз — в сентябре на корма, в те же дни, что и вика, около осеннего равноденствия, и во второй — в конце января или в начале февраля, когда его сеют на семена. В этом случае на югер берут шесть модиев, а в первом — семь; оба раза можно сеять по невспаханной земле. Стараются пахать частыми, но неглубокими бороздами: если семена «греческого сена» засыпать глубже чем на четыре пальца, то они с трудом всходят. Поэтому некоторые перед тем, как сеять, поднимают землю совсем маленькими ралами, затем бросают семена и засыпают с помощью мотыг.
(34) Чина хорошо идет на тощей, но не сырой земле: обилие питательных соков ее обычно губит. Сеять ее можно осенью, а также после зимнего солнцестояния, в самом конце января и весь февраль, только бы до мартовских календ: по утверждению сельских хозяев, март весь целиком враждебен этому стручковому: посеянная в это время, чина вредна для скота и особенно для волов, которые от нее бесятся [74]. Югер обсеменяется пятью модиями.
(35) Cicer’y в Бетике [75] дают волам вместо чины, предварительно измельчив ее. Ее дробят жерновами [76], размачивают немного в воде и, когда она превратится в клейкую и густую массу, мешают с мякиной и дают скоту. Но чины на пару волов достаточно 12 фунтов, a cicerae нужно шестнадцать. Людям она не бесполезна и не противна: вкусом ничуть не отличается от cicercula, хотя цветом, правда, разнится: он у нее грязноватый, скорее черный. Пашут под нее раз или два и сеют в марте; семян на югер рассеивают, смотря по плодородию почвы: четыре модия, иногда три, а порой даже два с половиной.
(XI) (1) Мы рассмотрели, когда и что следует сеять; теперь сообщим, каким образом следует ухаживать за каждым из упомянутых нами растений и сколько рабочих дней потребует каждое из них.
Cледующей работой после сева идет мотыженье; писатели о нем спорят. Некоторые утверждают, что оно не приносит никакой пользы: мотыга обнажает корни хлебов, а некоторые и подсекает; если после мотыженья наступят холода, хлеба гибнут от мороза; вполне достаточно вовремя прополоть их рукою, освобождая от сорняков. (2) Большинство, однако, признает мотыженье; только его не следует производить повсюду одинаково и в одно и то же время. На сухом, залитом солнцем поле, как только посевы уже в состоянии выдержать первое мотыженье, их следует присыпать разрыхленной землей, чтобы они могли раскуститься. Это нужно сделать до зимы и повторить после зимы. В местах же холодных и болотистых, когда зима кончилась, землю обычно мотыжат, ровно разрыхляя ее и не окучивая посевов. (3) Мы достоверно знаем, что зимнее мотыженье хорошо для многих областей, где польза его проверена, а сухая и теплая погода позволяет это сделать. И мы считаем, что оно не всюду нужно: следует считаться с местной практикой. Есть благодатные области, вроде Египта и Африки, где хозяин, засеяв ниву, не вспоминает о ней до самой жатвы: благодаря особенностям климата и превосходным свойствам почвы там всходит только то, что посеяно: потому ли, что дожди редки, или же тут проявляются особенные качества земли. [77] (4) В тех же местах, где мотыженье желательно, посевов нельзя трогать, хотя бы погода и благоприятствовала, пока всходы не закроют борозд. Можно мотыжить пшеницу и двузернянку, когда у них появится четыре листика, ячмень — когда пять; бобы и прочие стручковые — когда они поднимутся от земли на четыре пальца. Исключение составляет лупин; этому растению мотыженье вредно, потому что у него только один корень, и если железом подсечь или ранить его, то весь кустик погибает. (5) Да и помимо этого, такой уход за ним излишен: это единственное растение, которое сорняки не только не заглушают, но которое само сорняки уничтожает. Прочие посевы хотя и можно трогать, пока они в росе, но лучше, однако, их мотыжить уже обсохшие: тогда им не повредит ржавчина. К ячменю же нельзя и прикоснуться, пока он совершенно не обсохнет.
(6) Многие думают, что бобы вовсе не следует мотыжить, потому что, когда они поспели, их выбирают руками из остальной травы; а трава, выросшая между ними, сохраняется на сено. Такого мнения держится даже Корнелий Цельс, который, перечисляя преимущества этого стручкового, упоминает, что, сняв бобы, можно с этого же самого места накосить сена. По–моему, только никуда негодный земледелец может допускать, чтобы у него на посевах росла трава: оставленные сорняки очень много отбирают от злаков. (7) Да разумный хозяин и не станет заботиться больше о корме для скота, чем о пище для людей, тем более что корма можно получить, ухаживая за лугами. Я настолько уверен, что бобы надо мотыжить, что считаю: их надо даже трижды мотыжить. При таком уходе — мы это знаем — не только увеличивается урожай, но и на шелуху приходится малая его доля: в модий входит почти столько же раздробленных и провеянных бобов, сколько и цельных: мера почти не уменьшается после удаления стручков.
(8) Итак вот итог: как мы уже говорили, очень хорошо в большинстве случаев мотыжить зимой, после солнцестояния, в ясные и сухие январские дни, если нет изморози. Работать надо так, чтобы не ранить корней, а присыпать растение, кучей нагребая на него землю, чтобы стебель мог шире раскуститься. При первом мотыженье это полезно, при втором вредно, потому что, когда хлеба перестали пускать новые ростки, они, будучи засыпаны землей, начинают гнить. (9) Поэтому при вторичном мотыженье надо только равномерно разрыхлить землю — и ничего больше. Его надо закончить в течение двадцати дней после весеннего равноденствия, раньше, чем хлеба пойдут в колено: промотыженные позже гибнут так как наступает летняя засуха и жара. Мотыженье следует соединить с пропалываньем; нельзя только трогать посевов в цвету; будем полоть до или сейчас же после цветения. (10) Все хлеба и ячмень — вообще все, что не имеет двойного семени [78], — выпускают колос между третьим и четвертым узлом, а, выбросив его целиком, за восемь дней отцветают и потом в течение сорока дней растят зерно и за эти дни и достигают зрелости. Растения с двойным семенем, как бобы, горох, чечевица, цветут сорок дней и одновременно выращивают зерно.
(XII) (1) Посчитаем теперь, после скольких рабочих дней семена, вверенные нами земле, попадут наконец на ток. Под пшеницу югер вспашут за четыре дня, заборонят за день, промотыжат в первый раз за два дня и во второй — за день, выполют за день, сожнут за полтора; итого всех дней десять с половиной. Югер siligo желает стольких же дней для обработки; югер двузернянки [79] потребует столько же рабочих дней, как югер пшеницы. (2) Югер ячменя задаст пахарю работы на три дня; тому, кто боронит, работы на день, а кто мотыжит, тому на полтора; жнецу на день: всего работы на шесть с половиной дней. Югер бобов задержит пахаря, если это пар, два дня; если поле, не знавшее отдыха, то день; заборонят его за полтора дня, промотыжат за полтора дня, вторично — за день и в третий раз промотыжат за день, уберут за день: всех рабочих дней восемь или семь. (3) Югер вики желает двух дней работы пахаря, если это пар, и одного дня, если это поле, не знавшее отдыха; заборонят его за день, уберут за день: всего рабочих дней четыре. Югер чины засеют за тот же самый срок; заборонят его в один день; по одному дню пойдет на мотыжение, полку, уборку: все вместе займет шесть дней. Югер стручков [80] засеют за то же самое время, уберут за день; югер коровьего гороха засеют за столько же дней, заборонят за день, уберут за день. (4) Югер cicerae или cicerculae потребует от пахаря трех дней работы; боронят их один день, полют один день, выбирают один день: всей работы на шесть дней. Югер чечевицы засеют за столько же дней, заборонят за день, промотыжат за два, прополют за день, выберут за день: всей работы восемь дней. Югер лупина засевают день, боронят день, убирают день. Югер проса и могара займет у пахаря четыре дня; боронят его три, мотыжат три; сколько дней пойдет на уборку — неизвестно. (5) Югер нута засеют за столько же дней, боронят его два дня, мотыжат день, полют день, выбирают три: всех рабочих дней одиннадцать. Югер льна засеют за четыре дня, боронят его три, полют день, выбирают три: всего рабочих дней одиннадцать. Югер сезама возделывается, считая с первой вспашки, за три дня, боронят его четыре дня, мотыжат четыре, мотыжат вторично два, убирают два: всего рабочих дней пятнадцать. (6) Коноплю сеют, как я говорил выше, но неизвестно, сколько расходов и работы на нее требуется. Мидийскую траву прикрывают землей не с помощью рала, а, как я говорил, деревянными грабельками. Югер ее боронят два дня, мотыжат день, косят день.
(7) Подводя этот итог рабочим дням, приходим к заключению, что имение в 200 югеров можно обработать с помощью двух пар волов, двух пахарей и шести рабочих — если только в нем нет посадок. Если же там есть виноградный сад, то, по утверждению Сазерны, имение такой же величины будет прекрасно возделано, если прибавить еще трех человек. Этот расчет учит нас, что одной пары волов достаточно, чтобы посеять 125 модиев пшеницы и столько же стручковых, т. е. всего 250 модиев озимого высева. Покончив с ним, еще свободно посеем 75 модиев ярового. (8) Доказательство этому следующее: хлеба, посеянные на 25 югерах, после четырехкратной вспашки требуют от пахаря 115 дней работы: поле такой величины, даже самое твердое, поднимают за 50 дней, передваивают за 25, троят и засеивают за 40. Стручковые возьмут 60 рабочих дней, т. е. два месяца. Присчитаем еще 45 дней дождливой погоды и праздников, в которые не пашут; затем еще 30 дней отдыха по окончании посева. В общем получается 8 месяцев и 10 дней. Остается еще 3 месяца и 25 дней, которые истратим на посев «трехмесячных» хлебов, на перевозку сена, кормов, навоза и прочего, что необходимо.
(XIII) (1) Из тех растений, которые я назвал, одни, по мнению того же Сазерны, удобряют землю и помогают ей, другие, наоборот, иссушают ее и истощают. Удобряют: лупин, бобы, вика, чина, чечевица, горошек, горох. Относительно лупина я ничуть не сомневаюсь, так же как и относительно кормовой вики: ее только надо скосить зеленой и сейчас же пройти по этому месту плугом, чтобы он срезал и запахал все, что оставила коса, пока это не засохло. Это и послужит навозом. (2) Если же, скосив вику на корма, оставить корни ее сохнуть в земле, то они выберут из нее все питательные соки и обессилят ее. Вероятно, то же бывает и с бобами, и с прочими стручковыми, от которых земля как будто тучнеет: если, сняв урожай их, сейчас же не вспахать землю, то хлебам, которые посеют непосредственно после на этом самом месте, не будет никакой пользы. (3) Относительно тех стручковых, которые из земли выдергивают, Тремеллий говорит, что больше всего земле вредит нут с его ядовитым соком и лен: первый — потому, что солон, второй — потому, что горяч. Это же имеет в виду и Вергилий, говоря:
Ниву спаляет посев льняной, спаляет овсяный,
Также спаляет и мак, напитанный дремой летейской.[81]
Несомненно, что полю вредят и эти растения, а также просо и могар. Для всякой земли, уставшей от вышеназванных стручковых, есть одно действительное средство: помоги ей навозом и восстанови им словно пищей ее утраченные силы, (4) и не только ради семян, вверяемых бороздам от плуга, но и ради деревьев и кустов, которые еще более радуются этому питанию. А если навоз оказывается так полезен в хозяйстве, то, по–моему, о нем следует рассказать тщательнее, так как старые писатели хотя и не пропустили этого отдела [82], но изложили его весьма небрежно.
(XIV) (1) Итак, имеется три главных рода навоза: птичий помет, человеческие нечистоты и навоз от животных. Самым лучшим птичьим пометом считается тот, который выбирают из голубятен; за ним следует помет от кур и прочей птицы, за исключением, впрочем, болотной и водяной, например гусей и уток: их помет даже вреден. Наибольшего одобрения заслуживает голубиный: мы знаем, что даже от малого его количества, разбросанного по земле, она становится рыхлее. (2) На втором месте стоят человеческие нечистоты, если их смешать с другими отбросами из усадьбы, потому что сами по себе они горячи и иссушают землю. Для древесных насаждений еще лучше человеческая моча: дай ей постоять шесть месяцев и затем поливай лозы и плодовые деревья: ничто так не содействует их богатому урожаю. Не только количество плодов увеличивается, самый вкус и запах вина и фруктов становится лучше. (3) Хорошо также поливать плодовые деревья и особенно маслины старым оливковым несоленым отстоем, смешанным с мочою. Взятый и в чистом виде, он очень полезен. И отстоем, и мочой следует пользоваться главным образом зимой и весной, до наступления жары, пока лунки вокруг лоз и деревьев не засыпаны [83]. (4) Третье место занимает навоз от животных, но тут есть разница: самым лучшим считается ослиный; животное это очень медленно жует, поэтому легче переваривает пищу, и навоз от него вполне переработан и сразу же годен для нивы. Затем идет овечий, после него козий, затем от прочих животных: от вьючных и от крупного рогатого скота. Самым плохим считается свиной. (5) Полезны также для посевов зола и пепел. Срезанные кустики лупина имеют силу наилучшего навоза. Я прекрасно знаю, что есть такие места, где нельзя держать ни скота, ни птицы. И все–таки и там только нерадивый хозяин останется без навоза. (6) Можно набрать любых листьев, можно накопать земли между кустарниками на дорогах и перекрестках, можно нарезать папоротника и это не в ущерб соседу, а в услугу ему, — можно все это перемешать вместе с дворовым мусором; можно свалить в глубокую яму для навоза, устройству которой мы учили в первой книге [84], золу, нечистоты, стебли растений и прочий сор, все вместе. Посредине этого места полагается вбить крепкий кол: это помешает ядовитым змеям прятаться в навозе [85]. (7) Так следует делать там, где нет скота. Там же, где есть целые стада его, некоторые помещения, например кухню и козий хлев, нужно убирать ежедневно, а некоторые, как коровники и овчарню, — по дождливым дням. Если имение представляет собой сплошное хлебное поле, то делить навоз по сортам незачем; если же оно состоит из садов, полей и лугов, то навоз следует раскладывать отдельно по родам: особо, например, козий навоз и особо птичий.
Остальное выносят в вышеназванную яму и усердно насыщают влагой, чтобы семена сорняков, попавшие вместе со стеблями и прочим мусором, перегнили. (8) В летние месяцы ты всю кучу перемешаешь кирками, перекапывая ее совсем так, как перекапывают землю: надо, чтобы гниение шло легче и навоз становился годным для полей. Я считаю небрежными хозяев, у которых от каждой штуки мелкого скота получается в месяц меньше одного воза навоза [86], а от каждой штуки крупного — меньше десяти. Столько же должно получить и от каждого человека: человек ведь может собрать не только собственные отбросы, но и все, что дает ежедневная уборка двора и помещения. Вот еще совет, который я должен дать: всякий навоз, вовремя сложенный и полежавший год, особенно полезен для посевов: сила в нем сохраняется полностью, а сорняков от него не разведется; чем он старше, тем меньше он годится: он утрачивает свою силу. На лугах следует разбрасывать самый свежий навоз: от него будет больше травы. Делать это надлежит в феврале, на прибывающей луне: это значительно увеличит количество сена. Как пользоваться навозом в разных случаях, мы расскажем, разбирая каждый вопрос в отдельности.
(XV) (1) Тот, кто хочет приготовить землю для хлебов, пусть разложит на поле, когда луна в ущербе, навоз небольшими кучками в сентябре, если он будет сеять осенью, и в любое время зимой, если по весне. Югер ровного поля должен получить восемнадцать возов навоза, а югер холмистого — двадцать четыре. Как я уже говорил немного выше [87], нельзя разбрасывать эти груды, пока не начнется сев. (2) Если по какой–нибудь причине вовремя не удалось удобрить поле, то есть еще другой способ: перед мотыженьем рассеять по ниве, будто семена, мелкий помет из птичников; если нет и его, разбросать рукой козий навоз и мотыгой перемешать его с землей: хлеба выйдут прекрасными. Хозяевам, думаю, следует знать, что если поле не унавоживать, то оно как бы замерзает, а если унавоживать слишком, то оно выгорает: гораздо выгоднее хозяину удобрять землю чаще, чем делать это без меры. (3) Несомненно, что сырое поле требует навоза больше, а сухое — меньше: поле, окоченевшее от постоянной сырости, от него оттаивает; земля, горячая сама по себе, от него иссыхает, так как он еще прибавит ей сухости; надобно, чтобы в навозе для нее не было ни избытка, ни недостатка. (4) Если же под рукой не окажется никакого навоза, то весьма полезно делать и так, как, помню я, часто делывал дядя мой, Марк Колумелла, хозяин весьма сведущий и старательный: на песчаные места он возил глину, на глинистые и очень плотные — песок и добивался не только щедрого урожая хлебов, но и выращивал прекрасные виноградники (5) Он же утверждал, что под лозы не надо класть навоз, потому что от него портится вкус вина: по его мнению, лозы щедро уродят, если под них положить земли, накопанной среди кустарников, и вообще любой, откуда–нибудь добытой и привезенной. Я же считаю, что если хозяин беден всяким удобрением, то лупин всегда придет ему на помощь. Если его посеять на плохой почве и запахать около сентябрьских ид, а затем своевременно срезать ралом или мотыгой, то окажется, что в нем есть сила самого прекрасного удобрения. (6) Срезать лупин на местах песчаных следует, когда он выгонит второй цветок, на глинистых, — когда третий [88]. В первом случае его припахивают, пока он еще молод, чтобы он поскорее сам перегнил и смешался со слабой почвой; во втором, — когда он уже стал крепче: тогда он сможет дольше выдержать на себе, как бы на весу, тяжёлые глыбы земли, чтобы они рассыпались, прогреваемые летним зноем.
(XVI) (1) Все это земледелец сможет выполнить, если позаботится не только о тех кормах, которые я перечислил, но также и о сене: оно лучше для скота, без которого трудно как следует обработать землю. Необходимо поэтому ухаживать за лугами, которым в старину римляне отводили первое место в сельском хозяйстве. (2) Самое название «pratum» дано им было потому, что они всегда готовы (paratum) прийти на помощь [89] и не требуют много работы. Марк Порций [90] вспомнил также, что бури, губительные для других отраслей сельского хозяйства, не вредят лугу; что он почти не требует затрат, а доход приносит ежегодно, причем доход двойной: от свежих кормов не меньше, чем от сена.
(3) Заметим, что лугов есть два рода: одни поливные, другие нет [91]. На плодородной и жирной равнине не требуется оросительных канавок: сено, которое родится на земле, богатой собственной влагой, считается лучшим, чем выращенное с помощью поливки. Она, однако, необходима на тощей почве: самую плохую землю, будь она плотной или рыхлой, можно превратить в луг, если есть возможность орошения. Для луга не годится ни глубокая лощина, ни крутой холм: там будет собираться и долго застаиваться вода; здесь она будет стремительно скатываться. На холме, в меру пологом, если там есть жирный или поливной участок, луг устроить можно. (4) Лучше всего, однако, такая равнина, которая, будучи слегка покатой, не позволит долго задержаться ни дождевой воде, ни воде из оросительных канавок: излишняя влага медленно стечет вниз. Если же где–нибудь внизу окажется стоячая лужа, ее надо спустить по канавам: изобилие воды и недостаток в ней равно губительны для трав.
(XVII) (1) Уход за лугами требует больше заботы, чем труда. Во–первых, не допустим на лугу пней, колючих кустов и очень рослых сорняков: одни растения, как ежевику, кусты и ситник, выкорчуем осенью до наступления зимы; другие, например цикорий и колючие летние сорняки, вырвем. Не будем пускать на луг ни свиней — они своим рылом подкапывают и вырывают дерн, — ни крупного скота, пока земля не станет совершенно сухой: копыта у него увязают в сырую землю, мнут и разрывают корни трав. (2) Места плохие и высокие надо унавозить в феврале, на прибывающей луне; все камни и все, на что может наткнуться коса и сломаться, следует выбрать и унести подальше; траву пустить на сено, смотря по природе места, раньше или позже. Есть луга, ставшие от старости вовсе плохими; старые хозяева лечат их, содрав мох и разбрасывая по ним семена с сеновала или вывозя навоз. Ничто, однако, не принесет такой пользы, как частое разбрасыванье золы: она уничтожает мох. (3) Все это, однако, средства, медленно действующие; самое же действенное — заново перепахать все место. Это следует делать, если у нас уже есть луга. Если же приходится устраивать новые или обновлять старые (многие луга, как я сказал, теряют силу от небрежного ухода и не растят травы), то их стоит пока что вспахать и засеять хлебом: такой участок после долгого отдыха принесет прекрасный урожай. (4) Итак, место, предназначаемое для луга, поднимем летом, сразу же обработаем, а осенью засеем репой, брюквой или даже бобами и на следующий год — хлебом. На третий год тщательно вспашем, вырвем с корнем все крупные сорняки, выкорчуем ежевику и встречающиеся деревья, если нас не остановит мысль устроить здесь виноградный сад. Затем посеем вику, смешав ее с семенами от сухого сена; разобьем мотыгами земляные глыбы, уравняем землю, пройдя по ней плетеной бороной, и раскрошим комья, которые борона обычно натаскивает на поворотах, чтобы коса нигде ни на что не могла наткнуться. (5) Вику эту не следует косить раньше, чем она поспеет и с нее осыпется некоторая доля семян. Тогда пусть ее скосят, а затем орошают луг, если имеется вода и земля стала плотной; на рыхлую почву пускать много воды не стоит до тех пор, пока трава не скрепит ее и не обвяжет корнями, иначе напором воды землю размоет, у травы обнажатся корни, и она не сможет войти в силу. (6) Поэтому на луга, еще молодые, с травой низенькой, не следует пускать даже мелкий скот; траву же всякий раз, как она подрастет, скашивать. У скота, как я уже говорил, копыта увязают в мягкой почве и рвут у травы корни; они не могут ни расползтись в разные стороны, ни сбиться в густой ком. На следующий год разрешим после покоса выпустить на луг мелкий скот, если только стоит сухая погода и это возможно по характеру места. (7) И, наконец, на третий год, когда луг уже достаточно отвердел, можно выпустить на него и крупный скот. А вообще, смотри: как задует фавоний [92] около февральских ид, удобри места бесплодные, а высокие так обязательно, подмешав к навозу семян от сена. Высокий склон доставит питание и местам, под ним лежащим; внезапный проливень или вода, текущая по оросительному каналу, уносят с собой вниз навозные соки. Поэтому опытные хозяева удобряют и пашню на холме больше, чем в долине, ибо, как я сказал, дожди всегда сносят вниз все жирные и питательные вещества.
(XVIII) (1) Сено лучше всего косить, пока трава не высохла: и укос будет больше, и еда скоту вкуснее. Сено надо сушить в меру: нельзя, чтобы оно пересохло, но нельзя убирать его и зеленым: в первом случае оно лишается всех соков и превращается в подстилку; во втором, — сохранив их в избытке, начинает гнить на сеновале и, согревшись, часто загорается и вызывает пожар. Иногда во время сенокоса работу перебьет дождь; если сено вымокло, его бесполезно переворачивать мокрым; подождем лучше, чтобы оно просохло сверху на солнце. (2) Тогда перевернем его и, когда оно просохнет с обеих сторон, сгребем в вал и затем навяжем вязанок. Поторопимся убрать сено под крышу; если же не удалось снести его в усадьбу или связать вязанками, то совсем сухое уложим в стога, заостряющиеся кверху: этим мы лучше всего защитим сено от дождей. Даже если их и не предвидится, все–таки такие стога стоит делать, чтобы, если в траве еще есть какая–нибудь влага, она в стогах испарилась бы и исчезла. Поэтому опытные хозяева, даже внеся сено под крышу, сваливают его кое–как и складывают не раньше, чем через несколько дней, пока оно не перебродит и не охладится.
За сенокосом следует жатва; чтобы как следует ее собрать, нужно сначала приготовить орудия, с помощью которых происходит уборка зерна.
(XIX) (1) Чтобы сделать пригодным для молотьбы земляной ток, его, во–первых, выскребают, затем перекапывают и готовят, перемешав землю со смесью из мякины и несоленого оливкового отстоя: это средство предохранит зерно от опустошений, производимых мышами и муравьями. Затем его уравнивают и убивают трамбовкой или мельничным камнем, набрасывают опять мякины, утаптывают и оставляют сохнуть на солнце. Некоторые назначают для молотьбы часть луга, обращенную к западному ветру, и готовят ток таким образом: складывают на этом месте сжатые бобы; скот топчет их и своими копытами стирает траву до земли; таким образом получается голая площадка — ток, пригодный для молотьбы.
(XX) (1) Когда хлеба поспели, их быстро сжинают, пока их не иссушило летним зноем, чрезвычайно сильным по восходе Пса [93]. Промедление убыточно, во–первых, потому, что зерно становится добычей птиц и прочих животных; во–вторых, потому, что когда стебли и ости высохли, то и зерно, и сами колосья быстро осыпаются. (2) Если же случится ураган или буря, то большая часть хлебов поляжет. Поэтому не следует откладывать; жатву начинают, когда посевы равномерно пожелтели, а зерно приобрело красноватый цвет, но не стало еще совсем твердым: пусть оно растет на току [94] и в куче, а не на поле: известно ведь, что вовремя сжатые хлеба потом прибывают в росте. (3) Способов жатвы существует множество: многие жнут серпами «с копьецом»; остроносыми или зазубренными срезают солому посередине; многие собирают одни колосья «нырками» или гребнями [95]. При редком посеве это очень легко; при густом — очень трудно.
Если хлеб сжат серпами с частью стебля, его тотчас же складывают в скирду или убирают под навес [96] и, когда он подсохнет на солнце, сейчас же молотят. (4) Если срезаны одни только колосья, их можно снести в амбар и затем уже зимой выбить цепами или вымолотить с помощью скота. Если удастся молотить хлеб на току, то несомненно лучше делать это с помощью лошадей, чем рогатого скота. Если упряжек мало, можно прибавить трибулу и трагею: и та и другая легко измельчают стебли. Сами же колосья лучше вымолачивать цепами и веять их с помощью корзин. (5) Где мякина смешана с зерном, там ее отвеивают на ветру. Лучшим ветром считают западный, который в летние месяцы дует мягко и ровно; дожидается его, однако, только ленивый хозяин: пока на него рассчитывают, нас часто застигает суровая зима. Поэтому вымолоченную пшеницу нужно так сложить на току, чтобы ее можно было веять на всяком ветру. Если много дней подряд ниоткуда ветра; нет, то хлеб следует провеять с помощью корзин, чтобы страшная буря, разразившаяся после длительного затишья, не уничтожила трудов целого года. (6) Провеянный хлеб, если его складывают с расчётом на долгое время, следует еще перебрать: чем он чище, тем меньше грызет его хлебный червяк. Если же он предназначается к немедленному употреблению, то его не к чему веять вторично: достаточно охладить его в тени и затем внести в амбар. За стручковыми тот же уход, что и за остальными злаками; их тоже складывают. Получить семена, которые были вверены земле, — вот наивысшая награда земледельцу.
(XXI) (1) Поскольку предки наши считали нужным давать такой же отчёт о часах досуга, как и о времени, когда они не были свободны [97], я так же считаю, что работников следует уведомлять о том, что они должны делать в праздники и что они могут оставить недоделанным. Ведь как сказал поэт:
И по праздничным дням кое–что выполнять позволяют
Божий закон и людской. Ручьи очищать благочестье
Не запрещало, в полях огораживать тыном посевы,
Птицам силки расставлять, сжигать терновник колючий,
Блеющих стадо овец погружать в целебную реку.[98]
(2) Однако же понтифики заявляют, что хлебные поля не следует огораживать по праздникам; они так же запрещают и купание овец ради улучшения их руна, кроме как в лечебных целях. Вергилий наставляя нас, что законно купать стада в реке по праздникам по той же причине добавляет «погружать в целебную реку», т. е в целительный поток. Ведь есть болезни, делающие уместным купание скота [99]. (3) Кроме того религиозные обряды наших предков позволяли совершать и в праздники следующие работы [100]: обталкивание полбы, изготовление факелов, делание маканых свечей [101], возделывание арендованного виноградника, очистка и приведение в порядок рыбных садков, водоёмов и старых рвов, «обжимание» лугов [102], разбрасывание навоза, складирование сена на сеновалах, сбор плодов в арендованной оливковой роще, раскладывание яблок, груш и фиг для сушки, сыроварение, доставка деревьев к месту посадки на своих плечах или на вьючных мулах. Но нельзя ни перевозить их на запряженных во что–либо животных, ни сажать их после того как они будут перевезены, ни копать под них землю, ни обрезывать деревья [103]; (4) не дозволяется по уставу жрецов так же ни помогать при посеве, ни косить сено, ни связывать его, ни перевозить, ни собирать урожай в праздничные дни, ни стричь овец, если вы не принесли предварительно в жертву щенка. Позволяется варить сусло и кипятить вино. Разрешается так же собирать виноград и оливки для заготовки впрок. Не позволяется покрывать шкурами руно овец [104]. Всё, что вы можете делать в своём огороде на пользу овощам является законным. Противозаконно в дни общественных праздников хоронить умерших. (5) Марк Порций Катон говорит, что нет никаких праздников для мулов, лошадей и ослов [105]; тот же самый авторитет позволяет запрягать быков для перевозки дров и зерна. Мы сами читали в книгах понтификов, что только в праздник Деникалий [106] запрещается держать мулов в упряжке, в остальные же праздники это можно делать.
Я прекрасно понимаю, что сейчас, после моего обзора того, что следует соблюдать в праздничные дни, некоторые пожелают узнать обычаи, соблюдавшиеся древними в отношении очистительных церемоний и других приношений, которые делались ради урожая [107]. И я не отказываюсь от задачи дать об этом наставления, но откладываю их для той книги, которую намерен составить после того как напишу наставления по всей науке сельского хозяйства [108]. Тем временем я это свое теперешнее обсуждение завершаю имея в виду в следующей книге рассказать о том, что древние авторитеты передали нам о виноградниках и о древесных насаждениях и что я сам по этому поводу открыл.
(I,1) «Об обработке полей я сказал», как говорит первый среди поэтов [1]; ничто ведь не мешает нам, Публий Сильвин, раз мы собираемся говорить о том же самом, начать нашу работу под счастливым знаком знаменитой поэмы.
Сейчас пойдут наставления о том, как ухаживать за деревьями; это, пожалуй, главный отдел в науке о сельском хозяйстве.
Виды деревьев различны, многообразны и разнородны (как говорит тот же автор):
… их ни один человек не выращивал; волей своею
вышли они из земли.[2]
много и таких, которые вырастают, посаженные нашими руками. [3] (2) Те деревья, которые рождаются без помощи человека, лесные и дикие, дают плоды и семена каждое в соответствии со своей природой; те, к которым приложен труд, скорее дадут съедобные плоды. Итак, скажем сначала о тех, которые доставляют нам пищу; их можно разбить на три группы: из саженца вырастает либо дерево например маслина; либо куст, например полевая пальма; либо нечто третье, что я, собственно говоря, не назвал бы ни деревом, ни кустом, — это виноградная лоза.
(3) Ее мы по справедливости поставим впереди остальных древесных насаждений — не только за сладостный вкус ее плодов, но и за ту легкость, с которой она поддается культуре почти во всех странах и во всяком климате, кроме очень холодного или очень знойного. Она приносит такие же урожаи на равнинах, как и на холмах, на плотной почве не меньше, чем на рыхлой, одинаково на скудной и на тучной, на сухой и пропитанной влагой. (4) Она — единственное растение, которое превосходно переносит резкую смену погоды, будь то в холодном климате или в знойном, с частыми бурями. Важно, однако, учесть вид и облик лозы, которую ты думаешь возделывать, приняв во внимание характер данного места; уход за ней неодинаков при всяком климате и на всякой почве. Неодинаковы и виды этого растения; сказать же, какой из всех самый лучший, трудно, ибо опыт учит нас, что для каждой местности есть свой, более или менее подходящий.
(5) Разумный хозяин сочтет, что выдержали испытания лозы: для равнин–те, которым не повредят ни туманы, ни заморозки; для холмов — те, которые вытерпят и засуху, и ветра. На участке с жирной и щедрой почвой он посадит слабую лозу, не чрезмерно плодородную по природе своей; на тощем — урожайную; на плотной земле — буйную, зеленеющую множеством побегов; на рыхлой и хорошей — с редкими ветвями. Он знает, что сырому месту нехорошо вверять лозы с нежными, крупными ягодами — надо с твердокожими, мелкими и густо сидящими в грозди; сухому же — поручать лозы, обладающие свойствами противоположными. (6) Кроме того, каждый хозяин твердо запомнит, что еще большее значение имеет климат: холодный или жаркий; сухой или обильный росами; с частым градом и ветрами или ровный; постоянно ясный или туманный. (7) Он приспособится к холоду и туманам, сажая виноград двух сортов: или скороспелый, который поспеет раньше, чем наступит зима, или же с крепкими, твердыми ягодами, который отцветает в период туманов и созревает в заморозки, как другие сорта в жару. Ветреному и бурному климату он доверчиво вручит лозы стойкие, с твердыми ягодами; жаркому, наоборот, доверит более нежные и урожайные; сухому предназначит те, чей урожай гниет от дождя и постоянной сырости; сырому — те, которые страдают от засух; местам, где часто выпадает град, — лозы с твердыми и широкими листьями, которые смогут лучше защитить ягоды. Местность с ясным и спокойным климатом примет всякую лозу; лучше всего, однако, ту, у которой гроздья или ягоды быстрее осыпаются.
(8) Если бы можно было выбрать для виноградника место и климат по желанию, то, как совершенно верно считает Цельс, самой лучшей окажется почва не слишком плотная или рыхлая, но скорее рыхловатая; не скудная и не очень хорошая, но очень близкая к плодородной; не равнина и не крутизна, а плоская возвышенность; место не сухое и не пропитанное сыростью, а в меру влажное, без ключей, выбившихся наружу или бьющих в глубине, но с влагой по соседству с корнями. (9) Влага эта не должна быть ни горькой, ни соленой: она бы испортила, если верить Вергилию, вкус вина и задержала бы рост лоз, покрыв их как бы налетом ржавчины. Поэт ведь говорит:
Почва соленая есть, она называется «горькой».
Нехороша для хлебов (ее не улучшишь ты вспашкой).
Качество лозы теряют на ней: плоды же — названья.[4]
Климат винограднику желателен не холодный, как я уже сказал, но и не знойный; жаркий, однако, ему полезнее, чем холодный; ливни наносят ему ущерб больше, чем засуха: он дружен скорее с сухой почвой, чем с промокшей насквозь; ему приятно легкое веяние мягкого ветра; бури для него губительны. Вот какие почвы и какой климат заслуживают наибольшего одобрения.
(II) (1) Далее, виноград сажают либо на еду, либо для выдавливания из него сока. Невыгодно создавать виноградники на еду если участок не находится так близко к городу, что условия гарантируют продажу свежего винограда рыночным торговцам, как мы это делаем с другими фруктами. Если же продажа возможна, то особенно следует высаживать скороспелые и с крепкими ягодами сорта [5] и затем Пурпурный, иначе Бумаст (широкогрудый) [6], Дактиль (палец) [7], Родосский, Ливийский и Керавний [8]; (2) и не только те которые можно рекомендовать за приятный вкус, но и те в которых может привлекать их внешний вид, как Стефанит [9], Трипедан [10], Унциарий [11], Кидоний [12], а так же и те сорта, чьи ягоды хорошо сохраняются зимой и в сосудах, как например Венукулийский [13] и Нумидийский, недавно испытанный для этой цели. (3) Но когда наша цель — вино, то мы выбираем такую лозу, которая одновременно урожайна и с прочной древесиной, ибо первое даёт большую прибыль земледельцу, а второе обеспечивает долговечность посадкам. (4) Такая лоза особенно хороша если она не слишком быстро распускает листья, в сезон отцветает очень рано и не слишком медленно созревает, а кроме того если она легко переносит морозы, туманы и болезни растений, не гниёт в дождливую погоду и не засыхает во время засухи. (5) В пользу лозы такого типа, хотя бы и умеренно плодородной, нам надо сделать выбор, если только у нас есть участок земли, где букет вина богатый и изысканный; ведь если он бедный и вовсе не изысканный, то лучше всего посадить самые плодовитые лозы, так чтоб наши доходы прирастали за счёт высокой урожайности. (6) Кроме того, почти во всякой местности равнины производят большее количество вина, но холмистые земли дают лучшее качество. В умеренном климате холмы, обращённые к северу более плодородны, в то время как обращённые к югу дают лучшее качество. (7) Поэтому нет сомнений в том, что некоторые лозы иногда превосходят себя, а иногда уступают себе по качеству вина, в зависимости от своего местоположения. Одни только Аминейские сорта [14], за исключением тех мест где климат чрезвычайно холоден, даже если качество их по сравнению с лучшими образцами ухудшаются, говорят, дают вина более или менее истинного вкуса и превосходят все другие по букету. (8) Но хотя они носят одно и то же имя, они по виду не одни и те же. Нам известны две лозы «сёстры», из которых меньшая более ранняя, лучше сбрасывает завязи и может быть одинаково приучена как к дереву, так и к «ярму» [15]. На дереве она требует богатой почвы, на «ярме» — обычной. И она далеко превосходит большинство других из–за своей большей выносливости к дождю и ветру. (9) Что до большей, то она быстрее портится в цвету и больше в «ярме», чем на деревьях, так что не подходит для виноградников и едва ли подходит для arbustum [16], за исключением почвы очень богатой и плодоносной; ведь она не разрастается в обычной почве и еще хуже того в скудной. Она отличается большим количеством буйной древесной поросли и крупными размерами листьев, гроздей и ягод и её междоузлия более редки. Меньшая «сестра» превосходит её по количеству ягод, но однако не по качеству. И обе они, конечно, Аминейские. (10) Есть еще и две другие лозы, именуемые «близнецами», получившие своё имя от порождаемых ими двойных гроздей. Они дают вино более тёрпкое, но равно хорошее. Младший из них всюду хорошо известен, ибо покрывает знаменитые склоны Везувия и Суррента в Кампании [17]. Он бодр при дуновении Фавония, но с приходом Австра поникает; (11) в других частях Италии он пригоден не столько для виноградников сколько для арбустума, хотя в вышеупомянутых областях он несёт «ярмо» очень хорошо. Он даёт древесину и плоды (кроме двойных гроздей) сходные с младшей из «сестёр», в то время как старший «близнец» сходен со старшей из «сестёр»; но младшая лоза лучше тем, что более плодоносна даже и в обычной почве, ведь как я уже сказал, другая не даёт урожая кроме как в очень богатой почве. (12) Некоторые так же ставят особенно высоко «шерстистую» Аминейскую лозу, которую называют так не потому, что её одну из всех Аминейских лоз покрывает седой пух, но потому, что она им особенно покрыта. Давая исключительно хорошее вино, хоть и более сладкое, чем те вышеупомянутые, она так же даёт буйную древесную поросль; поэтому, из–за кучности своей листвы, она часто не сбрасывает полностью свои завязи и так же быстро гниёт после того, как плоды её созревают. (13) Вдобавок к тем, что мы уже упомянули, следует включить сюда Аминейскую «отдельную» [18], не отличающуюся от более крупного «близнеца» — лозу первосортную по виду лиственных побегов и ствола, но несколько уступающая по букету своего вина. Впрочем даже так она занимает второе место среди самых выдающихся сортов и даже по своим качествам является предпочтительной. Ведь она более плодовита, хорошо сбрасывает завязи, приносит компактные светлые грозди более полных ягод, не вырождается на бедных землях и потому считается одной из самых выгодных лоз. (14) Номентанские лозы [19] идут тотчас же за аминейскими по качеству вина, а по продуктивности они их даже превосходят; ведь они часто покрываются ягодами и они на них превосходно держатся не осыпаясь. Но из них меньшая так же более плодовита; лист её не так глубоко разрезан и её древесина не так красна, как у более крупной разновидности, по цвету которой лозы её называют rubellanae. Лозы эти так же называют faeciniae из–за того, что они дают больше отстоя (гущи) (faeces), чем другие сорта. (15) Недостаток этот они, однако, компенсируют большим количеством гроздей даже на «ярме», а еще лучше на деревьях. Они доблестно переносят ветры и дожди, рано сбрасывают завязи и поэтому быстрее созревают. Они выдерживают все невзгоды за исключением жары; ведь поскольку ягоды их небольшие и с жёсткой кожицей, то на жаре они сморщиваются. Больше всего им приятна богатая почва, добавляющая полноты гроздям, от природы малочисленным и мелким. (16) Евгенийская лоза превосходно переносит холод, сырую землю и перемены климата, но всё это лишь до тех пор пока остаётся на своих Альбанских холмах; при перемене обстановки она вряд ли в ответе за своё собственное имя [20]. То же самое относится и к аллоброгским лозам [21]; на приятность их вин перемена обстановки влияет негативно. (17) Три апийские лозы [22] так же можно рекомендовать за их превосходные качества; все они плодоносны и вполне подходят для ярма и для деревьев, хоть одна из них, с голыми листьями, всё же лучше. Два «шерстистых» сорта, хоть их листья и цветы сходны, отличаются по качеству вина, так как один из них позже чем другой приобретает тот вкус, который придаёт вину выдержка. (18) Оба они очень плодоносны в богатой почве, но плодовиты и в обычной; их плоды созревают рано и по этой причине они очень хорошо подходят для холодных местностей; они дают сладкое вино, оно нехорошо для головы, вен и сухожилий. Если их не собрать вовремя, они становятся добычей дождей, ветров и пчёл; и из–за их–то расхищения они и именуются словом, означающим «пчёлы» (apes). И это все лозы, известные своими драгоценными ароматами.
(19) Есть, однако, виноградные лозы второго сорта, которые можно похвалить за их быстрый рост и плодовитость, такие как Битурик [23] и Басилик, меньший из которых испанцы называют coccolobis [24]. Обе они очень близки к самым лучшим; их вино выдерживает длительное хранение и достигает с возрастом некоторой степени совершенства. (20) По продуктивности они превосходят все сорта, какие я упоминал выше, а так же и по выносливости; ведь они выдерживают бури и дожди с величайшей стойкостью, обладают достаточным количеством сока и не подводят на плохой почве. Холод они переносят лучше сырости, сырость лучше сухости и всё ж жара их не волнует. (21) Следующие после них сорта Висула [25] и мелкий Аргосский [26], которые процветают в почве среднего качества; ведь в богатой почве рост их слишком буйный из–за их чрезмерной энергии, в то время как на скудной почве они растут веретёнообразными и бесплодными. Они более благосклонны к «ярму», чем к деревьям, хотя Аргосский продуктивен даже на высоких подпорках и даёт пышный рост как ствола, так и гроздей. (22) Сорт Висула лучше приспособлен к очень низким рамкам, даёт мало дерева, листья ж у него широкие и жёсткие, что даёт плодам хорошую защиту от града; но если их не собрать как только они созрели, то они падают на землю, а в сырую погоду гниют на корню до того ещё как упадут. (23) Сорт Гельволы [27], который некоторые называют так же variae («пёстрые»); они ни красные, ни чёрные и получили своё название, если я не ошибаюсь, за свой коричневый оттенок. Та их разновидность, цвет которой темнее, ближе к чёрному, даёт большее количество вина, в то время как другая выше ценится по своему букету. Ни в одной из них ягоды не одинаковы по цвету. Каждый год они дают большее или меньшее количество белого сусла. Они лучше вьются на деревьях, хотя неплохо переносят и «ярмо». Они урожайны так же и на посредственной почве, как и мелкие и крупные Претианы. Но последние выше ценятся за качество их вина, дают много дерева и листвы и быстро созревают. (24) Сорт Альбуелис [28], как говорит Цельс, выгоднее на холме, чем на равнине, на дереве, чем на «ярме» и на верхушке дерева, чем внизу. Он даёт много древесины и много гроздей. Что до греческих виноградных лоз, таких как Мареотийская, Фасосская, Пситийская и Софортийская, то хоть букет их и приятен, но в наших местах они дают мало сока из–за мелкого размера ягод. Но однако ж чёрный Интеркулан, который некоторые греки называют αμεθυστος [29] можно отнести ко второй категории, потому что он даёт вино хорошее и притом безвредное. И от этого факта он так же получил своё название, потому что не воздействует (iners) на сухожилия, хоть и не безвкусный и не пресный.
(25) Цельс сообщает нам о третьем сорте лоз, которые хвалят лишь за их плодовитость такие как три сорта лоз Гельвеннака [30] из которых два более крупные никоим образом нельзя счесть равными меньшему по качеству и количеству их сусла. Один из них, который те, кто живёт в Галлии называют marcus, производит обычное вино, а другой, который они именуют «длинная лоза», а так же «белая лоза» даёт вино низкого качества и не в том количестве какое, на первый взгляд, обещает число его гроздей. (26) Самый маленький и лучший из трёх очень легко распознать по его листу, ибо он самый круглый из всех троих; и он больше всех достоин похвалы, потому что он лучше всех из них переносит засуху, холод, если только он без дождя, потому что в иных областях его вино отбирают для долгой выдержки и в особенности потому, что он один делает доброе имя даже самой скудной почве из–за своего собственного плодородия. (27) Цельс включает сюда так же Спионийский сорт, богатый суслом, но плодородный скорее по размеру ягод, чем по числу гроздьев, а так же Хорконийский, Мургентинский — то же самое, что Помпейский [31], Нумисийский, Венукуланский, так же называемый Скирпуланским и Стикуланским [32], так же чёрный Фрагелланский, Мериканский, Ретийский и та самая плодородная из всех известных нам виноградных лоз, большая Аркелаканская [33], ошибочно считаемая многими Аргосской. (28) Что до тех, о которых я узнал недавно — я имею в виду лозы Пергуланские, Иртиоланские и Фереоланские — то я не могу сказать с уверенностью к какому сорту их надо отнести. Хоть я и знаю, что они в меру плодовиты, я ещё не могу судить о качестве их вина. Мы так же обнаружили, что существует раннеспелая лоза, до сих пор нам неизвестная и называемая (по греческому образцу) Драконтион, которую по плодовитости и приятности можно сравнить с Аркелаканскими лозами, Битуриком и Басиликом, а по качеству — с Аминейскими. (29) Кроме того, есть множество сортов лоз о которых мы не можем сообщить с уверенностью ни числа их, ни названий. Ведь как сказал поэт:
Чтобы все их сорта перечислить и все их названья,
Цифр не хватит, да их и подсчитывать незачем вовсе,
Ибо число их узнать — всё равно, что песок по песчинкам
Счесть, который Зефир поднимает в пустыне Ливийской.[34]
(30) Ведь во всех странах и практически во всех областях этих стран есть свои особые сорта лоз, которые они называют по своему собственному обыкновению. Так же иные лозы изменили свои названия вместе с местами, где они выращиваются, а иные, как я уже сказал выше, до того изменили с переменой места прежние свои свойства, что уже неузнаваемы. И поэтому даже в нашей собственной Италии, не говоря уже обо всём далеко простирающемся мире, соседние народы расходятся в названиях одних и тех же лоз и обозначают их различно. (31) Потому–то признак мудрого наставника не задерживать педантично внимание своих учеников на списке с названиями сортов, который усвоить невозможно, но представлять за правило то, что изрёк Цельс, а до него Марк Катон: не следует сажать ни один сорт лозы кроме тех, что одобрены общим мнением; ни одним из них не следует пользоваться в течение длительного времени если качество его не доказано проверкой. Юлий Грецин говорит, что там где многочисленные достоинства конкретной местности побуждают посадить лозу превосходную, мы должны искать лозу благородного происхождения; там где нет ничего вообще или лишь немного из того, что могло бы побуждать нас, мы скорей должны искать лозу плодовитую, пусть она и не превосходна по качеству вина в той же степени, в какой она превосходна по урожайности [35]. (32) Относительно этого мнения, хоть я и сам ещё недавно был его сторонником, я скажу скоро в надлежащем месте каково моё более личное суждение. Ведь моя цель обучить методу, которым виноградниками можно управлять так, что они будут одновременно плодоносными и производящими вино, которое принесёт хорошую прибыль.
(III) (1) Теперь, прежде чем рассуждать о посадке лоз, я считаю нелишним заложить как бы фундамент для будущего обсуждения — взвесим и исследуем вопрос, обогащает ли виноградарство хозяина. Излишне, пожалуй, давать советы относительно разведения виноградников, пока с нами не согласятся по основному пункту: следует ли вообще их иметь. В этом как раз большинство сильно сомневается: многие боятся и избегают этой отрасли хозяйства, считая более желательным иметь луга и пастбища или лес, дающий листья для корма. (2) По поводу виноградника, где лозы вьются по деревьям [36], шла между писателями война немалая: Сазерна такой способ разводить лозы отвергал, а Скрофа очень одобрял; их мнения мы оценим в своем месте.
Пока что, прежде всего покажем людям, изучающим сельское хозяйство, что от виноградников получат они доход богатейший. Не буду даже говорить о плодородии земли в старину, когда, по словам Марка Катона, а за ним и Теренция Варрона [37], один югер виноградника давал по шестисот урн [38] вина. Варрон в первой книге своего сочинения о сельском хозяйстве настойчиво заверяет в том. Такие урожаи были обычны не для какой–нибудь одной области: они бывали и в Фавентинском округе [39], и в Галльском [40] (теперь он относится к Пицену). (3) Да и в наше время громкой славой пользуется Номентанская область и особенно имение Сенеки [41], человека выдающегося ума и знаний. Известно, что в его поместьях югер виноградника давал обычно по восьми мехов [42] вина. Чудом может показаться то, что было в наших церетанских имениях: у тебя на одной лозе оказалось больше двух тысяч гроздей, у меня восемьсот лоз, привитых два года назад [43], принесли полных семь мехов вина, т. е. виноградник в первый же свой урожай дал с югера по сто амфор [44], а ведь считается, что если луга, пастбища и леса принесли по сто сестерций [45] с югера, то это очень щедрая награда хозяину. (4) А когда хлеба в Италии давали обычный урожай сам-4, это едва ли можно и припомнить [46].
Почему же виноградники так ославлены? Не по своей, конечно, вине, а по вине людей, говорит Грецин. Во–первых, никто не прилагает старания к тому, чтобы проверить качество саженцев, и поэтому большинство засаживает виноградники самыми скверными сортами; затем за молодыми лозами ухаживают так, что, еще не набравшись сил и не подросши, они уже начинают чахнуть, а если случайно им и удается окрепнуть, то смотрят за ними кое–как. (5) Начнем сначала: считается совершенно неважным, какое место засадить; больше того, под лозы выбирают самый худший участок, как будто единственно подходящей землей для этого растения оказывается та, которая ничего другого не вырастит. Люди не понимают, по какому плану разбивать виноградник, а если и понимают, то на практике не придерживаются этого плана; редко заготовляют «приданое» [47] для виноградника, а такое упущение всегда заставляет попусту тратить множество рабочих дней и весьма опустошает хозяйский сундук. (6) Большинство гонится за тем, чтобы урожай был как можно больше в текущем году, и не беспокоится о будущем. Люди словно живут одним сегодняшним днем и так обходятся с лозами, отягчают их таким количеством побегов, что, очевидно, мысль о будущем их вовсе не тревожит. Во всех своих ошибках или по крайней мере в большинстве из них они готовы обвинить кого угодно, только не себя, и жалуются, что им не приносят урожая виноградники, которые они погубили своей скупостью, невежеством и небрежностью.
(7) Пусть хозяин, сочетавший знание и усердие, не получит, как я считаю, триста или хотя бы двести амфор. Пусть, по расчету Грецина, берущего минимум, виноградари получат с югера по двадцати амфор — и в таком случае они скорее приумножат свое состояние, чем те, кто носится со своим сеном и овощами. И Грецин тут не ошибается: как хороший счетовод, он, подводя итог, видит, что эта отрасль сельского хозяйства особенно выгодна.
(8) Пусть виноградники требуют очень больших расходов — на семь югеров, однако, не понадобится больше одного виноградаря. Обычно считается, что его можно приобрести за гроши, купив на рынке [48] любого негодяя. Я расхожусь с мнением большинства и считаю первым делом иметь очень ценного виноградаря. Пусть он стоит шесть и даже восемь тысяч сестерций; участок в семь югеров обойдется во столько же тысяч сестерций [49]; на лозы с их «приданым», т. е. с кольями и прутьями для обвязки, я кладу по две тысячи на каждый югер; в общем расход равняется 29000 сестерций. (9) Накинем сюда 3480 сестерций, которые можно было бы получить с этого капитала, поместив его по 6% на двухлетний срок, — два первых года — это время как бы детства виноградника, когда он не дает плода. Капитала с процентами выходит всего 32480 сестерций.
Пусть хозяин смотрит на свой виноградник, как ростовщик на должника, и требует неизменной уплаты 6% с упомянутой суммы; он и тогда будет ежегодно получать 1950 сестерций. При таком расчете, однако, доход с семи югеров, по мнению Грецина, превзойдёт проценты с 32 480 сестерций. (10) Пусть в винограднике будут самые плохие сорта; при хорошем уходе каждый югер даст во всяком случае по одному меху вина; пусть мех стоит 300 сестерций — это цена минимальная, — семь мехов дадут все–таки 2100 сестерций, эта сумма уже превосходит шестипроцентный прирост с капитала.
(11) Приведенные цифры только повторяют расчет Грецина. Мы же считаем, что виноградник, югер которого дает меньше трех мехов, следует выкорчевать. И до сих пор мы вели свои расчеты так, будто вовсе и нет чубуков [50], которые поставляет виноградник. Если же наш участок находится не в провинции, а в Италии, то одна эта статья покроет все издержки на землю. (12) Никто не сможет усомниться, просмотрев расчеты Юлия Аттика и мои. Мы рассаживаем на югере виноградника между рядами 20000 чубуков [51]; он сажает на 4000 меньше [52]. Допустим, он прав; все равно нет ни одного, даже самого плохого места, доход с которого не превысил бы вложенных в него денег. (13) Пускай 6000 саженцев погибнут от небрежного ухода; оставшиеся десять покупатели приобретут за 3000 сестерций охотно и с выгодой для себя. Сумма эта на одну треть превысит те две тысячи, в которые, как мы сказали, обходится один югер виноградника. Мы, правда, довели наш уход за саженцами до того, что селяне с удовольствием покупают их у меня по 600 сестерций за тысячу. (14) Этого вряд ли сумеет добиться кто–либо другой; никто и не поверит сразу, что наши участочки дают такое обилие вина, как это тебе известно, Сильвин. Поэтому я и поставил среднюю и обычную цену на саженцы, чтобы разногласий не было и я мог бы скорее перетянуть на свою сторону тех, кто по невежеству боится этой хозяйственной отрасли. Доход с саженцев и надежда на будущие урожаи должны побуждать нас к разведению виноградников: доказав, что сажать их разумно, изложим советы о том, как их устраивать.
(IV) (1) Пусть хозяин, которому хочется завести виноградник, крепко запомнит, что полагаться ему следует не на других, а только на себя; поэтому пусть он не покупает саженцев, а посадит у себя чубуки наилучших сортов и устроит питомник, который даст ему возможность одеть участок лозами. Саженцы — переселенцы, привезённые из другого места, осваиваются с нашей землей хуже, чем местные: словно чужестранцы, боятся они нового места и климата (2) Кроме того, нет поруки в благородстве их природы; неизвестно ведь, тщательно ли испытал и проверил сорта черенков сажавший их виноградарь. Поэтому отнюдь нельзя считать долгим двухлетний срок, в течение которого обнаружатся свойства саженцев; как я уже говорил, чрезвычайно важно насадить лозы избранных сортов.
(3) Затем пусть помнит о тщательном выборе места под виноградник; определив, где ему быть, с величайшим тщанием произведёт плантаж; закончив его, с не меньшей заботливостью посадит лозы, а посадив, ухаживает за ними с особенной старательностью. Это основные, главные издержки, и от них зависит, плохо или хорошо поступил хозяин, вложив свои деньги в землю, а не поместив их под проценты.
Разберу теперь по порядку каждый из перечисленных мною пунктов.
(V) (1) Питомник нельзя устраивать ни на бесплодной, ни на сырой почве, лучше на богатой соками, но скорее на средней, чем на жирной, хотя почти все писатели назначали под него самое лучшее место. Думаю, что это отнюдь не на пользу хозяину: растения, посаженные в сильную почву, правда, скоро примутся и вытянутся, но когда их, уже пустивших корни, пересадят на худшее место, они начинают чахнуть и не могут окрепнуть. (2) Разумный хозяин пересаживает скорее из худшей земли в лучшую, а не из лучшей в худшую. Поэтому при выборе места самое лучшее остановиться на средней земле; она стоит на границе между плохой и хорошей. Если необходимость принудит пересадить готовые саженцы на почву бесплодную, они не почувствуют большой разницы, будучи перенесены со средней земли на плохую; если придется засаживать хороший участок, то в плодородной почве они гораздо скорее войдут в силу. (3) Устраивать же питомник на земле вовсе плохой неразумно: большая часть чубуков погибнет, а оставшиеся нескоро окажутся годными для пересадки. Больше всего подходит для питомника участок со средней почвой, в меру сухой; его надо сначала перекопать двойным заступом [53], т. е. перевернуть землю на 2½ фута (это глубина плантажа), а затем, оставив трехфутовые междурядья для ухода за саженцами, рассадить в каждом ряду, идущем на 240 футов, по 600 чубуков. При такой посадке на весь югер пойдет 24000 чубуков. Посадке предшествует, конечно, выбор и осмотр чубуков: как я уже неоднократно замечал, основой виноградного хозяйства является посадка самых лучших сортов.
(VI) (1) Выбор надо производить, учитывая два пункта: мало взять черенок с плодородной лозы. Тут надо руководствоваться соображениями более тонкими и брать черенки с тех частей ствола, которые одарены производительной силой и особенно урожайны.(2) Лоза, отпрыск которой мы хотим вырастить, должна считаться плодородной не только потому, что на ней много гроздей: это ведь может зависеть от крупного ствола и густых побегов [54]. Не назвал бы я плодородной и такую лозу, у которой на одной веточке виднеется по одной кисти. Если же с каждого сучка свисает большое количество кистей, если из одной почки развивается множество побегов с плодами, если, наконец, из самой древесины выгнало веточку с несколькими ягодами, если лоза отягощена плодами вторичных побегов [55], то в плодородии ее нельзя сомневаться, и ее надо предназначить для отбора чубуков.
(3) Чубуком называется молоденький побег, выросший на прошлогодней ветке; название свое он получил по сходству, так как у него на месте среза остается с обеих сторон выступающий вперёд кончик, который и сообщает ему вид молотка. Я считаю, что во всякое время, когда производится обрезка, надо брать чубуки с плодоноснейших лоз и аккуратно сажать их на умеренно влажном, не сыром месте, оставив три–четыре глазка над землей. Особенно важно при этом обратить внимание, не осыпаются ли цветы с той лозы, откуда мы берем чубук, не медленно ли растут на ней ягоды, не созревают ли они очень рано или слишком поздно; в первом случае их губят птицы, во втором — зимние бури.
(4) Определить качества лозы нельзя по урожаю одного года: лоза, по природе своей бесплодная, может однажды быть усыпана плодами по причине ли урожайного года или по какой–нибудь иной. Сомневаться в ее плодородии нельзя только в том случае, когда доверие к ней будет основано как бы на выслуге многих лет. Испытание ее не должно, однако, продолжаться более четырех лет: благородные свойства растения обнаружатся за тот период, в течение которого солнце возвращается в ту же самую часть зодиака, с которой оно начало свой путь. Это круговое движение в 1461 день люди, изучающие небесные явления, называют αποκαταστασις [56].
(VII) (1) Я убежден, Сильвин, что ты уже спрашиваешь про себя, к какому виду относится эта плодоносная лоза, столь подробно описываемая нами: не имеем ли мы в виду какую–нибудь из тех, которые теперь обычно считаются самыми урожайными; большинство ведь превозносит битуригскую, многие — спионию, некоторые — балиску, а кое–кто — арцелаку. (2) И мы не скажем об этих лозах плохого слова: они дают очень много вина. Мы, однако, поставили своей задачей научить разведению таких лоз, которые принесут и винограда не меньше, чем вышеназванные сорта, и вино дадут высокого качества, такое, как аминейское или во всяком случае близкое к нему по вкусу. Я знаю, что почти все хозяева держатся мнения, противоположного нашему; уже с давних пор господствует убеждение в природном и как бы врожденном бесплодии аминейских лоз. (3) Тем более придется нам подкрепить множеством примеров нашу мысль, глубоко продуманную. Она отвергнута сельскими хозяевами по лени и неразумию; мрак невежества мешал пробиться свету истины. Поэтому своевременно обратиться нам к тому что, по–видимому, может исправить это всеобщее заблуждение.
(VIII) (1) Если мы пожелаем вглядеться острым умственным взглядом в природу явлений, Публий Сильвин, то мы обнаружим, что закон размножения растениям, людям и прочим живым существам дан одинаковый: природа не наделила одни страны и народы особыми преимуществами, как бы с целью отказать в них целиком другим. Некоторым племенам, как например египтянам и африканцам, она посылает многочисленное потомство: рождение двоен — там явление обычное, случающееся каждый год. Она пожелала, однако,, чтобы и в Италии албанские женщины из семьи Куриациев отличались особой плодовитостью и рождали тройни [57]. (2) Украшением Германии она сделала войско из солдат–великанов, но и другие племена не совсем лишила людей высокого роста: Цицерон свидетельствует, что был когда–то римский гражданин Невий Поллион [58] превосходивший на целый фут самых высоких людей, а недавно мы сами могли видеть в цирковой процессии человека иудейского племени более рослого, чем самый высокий германец.
(3) Перехожу к животным. Мевания [59] отличается крупным рогатым скотом, а Лигурия мелким, но и в Мевании можно иногда увидеть низкорослого быка, а в Лигурии крупного. Индия удивительна своими огромными животными, но можно ли отрицать, что и у нас в Италии рождаются такие же громадины? Мы видим cлонов, родившихся в стенах нашего города.
Возвращаюсь к растениям. (4) Говорят, Мизия и Ливия изобилуют хлебом, но и в Апулии, и в Кампании нет недостатка в роскошных нивах. Тмол и Корик [60] славятся шафраном, Иудея и Аравия — драгоценными ароматами, но и в нашей земле имеются упомянутые растения. В Риме есть много мест, где мы увидим зеленеющую корицу и растения, дающие ладан; увидим сады, где цветут мирра и шафран.
(5) Примеры эти убедительнейше свидетельствуют о том, что Италия с полной готовностью помогает людскому труду: приложил земледелец старание — и она выучилась приносить плоды чуть ли не всего мира. Нельзя, конечно, и сомневаться относительно того растения, которое является уроженцем, исконным жителем этой земли. Несомненно ведь, что лозы Массика и Суррента, из Албанской и Цекубской областей превосходят благородством своего вина все существующие в мире лозы.
(IX) (1) Можно, пожалуй, пожелать для них плодовитости, но и здесь придет на помощь ревность виноградаря. Если, как я только что говорил, природа, наша всеобщая мать, в своем великом благожелательстве щедро наделила некоторые народы и страны особыми дарами, то это не значит, что она целиком лишила этих благ все остальные. Зачем сомневаться, сохраняет ли она этот закон и для лоз? Хотя она и пожелала сделать некоторые сорта особенно плодовитыми, например битуригскую лозу или балиску, но не создала же она аминейскую настолько бесплодной, чтобы из многих тысяч этих лоз не нашлось хотя бы нескольких плодовитых: оказались ведь среди италийцев албанские сестры.
(2) Это само по себе правдоподобно, и истинность этого доказана моим собственным опытом: в Ардеатинском имении, которым я владел в течение долгого времени, в Карсеоланском, а также и в Албанском [61] были у меня именно такие аминейские лозы (я их отметил) — очень немногочисленные, правда, но настолько плодоносные, что одна лоза давала на «ярме» по три урны, а на «беседках» — по десять амфор. (3) Такая плодовитость в аминейских лозах не должна казаться невероятной: мог ли Теренций Варрон, а до него еще Катон утверждать, что в старину каждый югер давал виноградарю шестьсот урн [62], не будь аминейские лозы плодовиты? Только их ведь и знали в старину. Нельзя же думать, что тогда сажали битуригские лозы или балиску, которые доставлены издалека, с которыми мы познакомились совсем недавно. И поныне ведь аминейские лозы считаются самыми древними.
(4) Если кто–нибудь, проверив на урожаях многих лет аминейcкие лозы, отметит такие, какие недавно были у меня, и выберет на них самые плодоносные черенки, то он сможет сделать свой виноградник одинаково и урожайным, и благородным. Природа несомненно пожелала, чтобы потомство походило на мать, поэтому пастух в «Буколиках» и говорит: «Сходны щенки с матерями, а также козлята» [63].
(5) Поэтому ревнители священных состязаний внимательно подбирают и растят жеребят от самых рысистых квадриг и надеются на будущие победы, выводя потомство благородной породы. Мы рассуждаем таким же образом и надеемся на щедрый сбор винограда, отбирая, как от олимпийских кобылиц, потомство от самых плодовитых аминейских лоз. Медленный ход этого процесса не должен никого отпугивать: для испытания молодого растения требуется время. (6) Когда плодовитость лозы испытана, как можно скорее путем прививок размножают ее потомство [64]. Ты, Публий Сильвин, можешь выступить здесь главным свидетелем: ты ведь прекрасно помнишь, как я за два года развел два югера виноградника, беря привои с одной скороспелой лозы из твоего. Церетанского имения [65].
(7) А какое количество лоз можно, по–твоему, привить за такое время черенками с двух югеров, если сами эти два югера — порождение одной лозы? Поэтому, как я уже говорил, приложим только труд и старание: указанным способом мы легко создадим виноградники аминейских лоз, столь же плодоносные, как и те, что засажены битуригской лозой или балиской. Важно помнить, что для пересаживаемых черенков требуются климатические и почвенные условия, сходные с теми, в которых они росли, и не упустить из виду, какова природа самой лозы. Если местоположение участка или свойства воздуха для нее не подходящи, то растеньице обычно вырождается. То же бывает, если переместить лозу с дерева на «ярмо».
(8) Итак, будем переносить лозы из холодной местности в холодную, из жаркой в такую же, из виноградника в виноградник. Аминейская лоза, впрочем, скорее вынесет переход из холодного климата в жаркий, чем из жаркого в холодный: все лозы вообще, а эти в особенности, по самой природе своей больше любят тепло, чем холод. (9) Много значит и качество почвы: пересаживать надо с земли бесплодной или средней на лучшую; растение, привыкшее к жирной почве, ни в коем случае не выживет на бесплодной, если его только часто не удобрять.
Вот общие советы относительно выбора чубука, а теперь еще один, особо важный: черенки надо выбирать не только с самой плодоносной лозы, но также с самой плодовитой ее части.
(X) (1) Плодовитейшие черенки не находятся, по утверждению старых писателей, на самой верхушке, которая называется «головой лозы», т. е. на крайнем, очень вытянутом побеге. Сельские хозяева и тут заблуждаются. Ошибка их объясняется внешним видом и количеством гроздьев, которое обычно видишь на самом вытянутом вверх побеге. Нельзя этим обманываться: обилие это вызвано не врожденной плодовитостью ветки, а ее удобным положением: вся питательная влага, даваемая землёй, пробегает по остальным частям ствола, устремляясь к верхушке. (2) Естественным движением вся пища растения увлекается, как некий воздух, по сердцевине ствола словно по сифону, который механики зовут diabetes [66], вплоть до вершины; достигнув ее, она останавливается и там же поглощается. Поэтому буйный рост побегов наблюдается у лозы или на верхушке, или по соседству с корнями, внизу ствола [67].(3) Эти побеги, бесплодные, пробивающиеся из твердой древесины, отличаются крепостью по двум причинам: они не дают плодов, и для них питанием служат соки, полностью получаемые тут же из земли; первые [развивающиеся на вершине] сильны и плодоносны потому, что выходят из нежных частей лозы, а та часть пищи, которая, как я сказал выше, доходит до них, потребляется целиком. Средние части лозы — самые отощавшие: питательная влага только пробегает по ним, здесь перехватываемая, а там перетягиваемая к себе. (4) Поэтому крайний побег и не следует считать плодоносным, хотя бы на нём и было очень много плодов: обилие соков в этом месте вынуждает его плодоносить. Плодоносен тот побег, который, находясь на середине лозы, несмотря на плохое место, полон сил и многочисленными плодами доказывает свою благожелательность. Такой побег, будучи пересажен, реже вырождается, так как взамен худшего получает в удел лучшее: сажают ли его во вскопанную землю, прививают ли к стволу, все равно он насыщается пищей, более обильной, чем раньше, когда находился в скудости. (5) Итак, почтем за правило брать черенки с тех уже упомянутых частей лозы, которые у сельских хозяев называются «плечами» (umeri) [68], но только те, на которых мы уже раньше замечали плоды. Если их не было, то мы считаем, что эта часть лозы, хотя она и заслуживает похвал, ничуть не способствовала плодовитости чубука. Поэтому совершенно превратно мнение тех сельских хозяев, которые думают, что не имеет никакого значения, имелись ли на ветке гроздья. Важно лишь взять черенок с плодоносной части лозы, а не из ствола, — этот побег называют pampinarium [69]. (6) Мнение это, порожденное незнанием того, какие черенки выбирать, сделало виноградники сначала малоурожайными, а потом и вовсе бесплодными. В самом деле, какой хозяин уже в течение долгого ряда лет учит виноградаря, отбирающего чубуки, тому, о чем я только что говорил? Кто не ставит на эту работу самого бестолкового и хилого раба, который ничего другого делать не в силах? Вошло в обычай посылать на дело первостепенной необходимости людей самых бестолковых и самых немощных; эту обязанность накладывают, как я сказал, на самого бесполезного, не могущего нести никакой другой работы человека [70].(7) Он же, может быть, и смыслит кое–что в отборе чубуков, но по своей немощности это скрывает и считает лишним. Чтобы набрать число, которое заказано виликом, он ничего не делает внимательно, ничего — добросовестно; у него одна задача — выполнить свой урок, и единственное, что он должен знать и, зная, выполнять, — это приказ начальства — не трогать ветки, пробившейся прямо из ствола; со всех остальных черенки можно брать.
(8) Мы же, руководствуясь сначала разумом, а теперь и долголетним опытом, выбираем для посадки и считаем плодоносным только тот черенок, который дал плод и находится в плодоносящей части лозы. Сильная и пышная, но бесплодная ветка, растущая на месте, где не бывает плодов, наделена лживым подобием плодовитости: она вовсе не обладает производительной силой. (9) Разум убеждает нас, что это истина несомненная: как в нашем теле каждый член выполняет свою обязанность, так и в плодовых растениях каждая часть несет свою работу. Мы видим, что человек одушевлен душой, которая, как возница, управляет его членами; что в него вложены чувства, дабы различить то, что познается осязанием, носом, ушами и глазами; ноги устроены для ходьбы, руки — для схватывания; одним словом, не распространяясь излишне об их разных службах, скажем: уши не могут выполнить то, что глаза, а глаза — то, что уши; (10) способность воспроизведения не дана рукам или ступням. То, что творец мира пожелал оставить для людей неведомым, он скрыл в брюшной полости. Вечная созидательница [71], одарённая божественным разумением, будто в неких тайниках, таинственных и укрытых, смешала священные элементы духа с земным началом [72] и образовала это подобие одушевлённой машины. (11) В согласии с этим же законом создала она животных и растения, образовала виды лоз. Эта же самая мать–родительница опустила сначала в землю их корни словно некий фундамент, чтобы они стояли как бы на ногах; над ними поставила ствол словно человеческое туловище, распростерла ветви, как руки, вызвала побеги будто пальцы. Одни из них она наградила плодами, другие одела только листвой, которая должна прикрывать и защищать плоды.
(12) Следовательно, если мы, как сказано выше, отберем не те части, которые оделены производительной силой и отягощены завязью и плодами, а те, которые служат им покровом и защитой и лишены плодов, то труды наши пойдут на создание тени, а не урожая. (13) В чем же дело? Почему побег, растущий не из древесины, а из нежной ветви, если нет на нем плодов, отвергается нами как и впредь бесплодный? Наше рассуждение только что привело к выводу, что каждому члену тела назначена особая, своя, обязанность: следовательно, и чубук, растущий на хорошем месте, обладает плодовитостью, хотя пока что и не дает плодов. (14) Не отрицаю, что я выдвинул это доказательство, но настаиваю я преимущественно на том, что ветка, выросшая хотя и в плодоносной части, но не принесшая плодов, не обладает плодовитостью. Эта мысль не противоречит первой; если есть люди, которые не могут произвести потомства, хотя у них все члены налицо, то весьма вероятно, что ветка, растущая в плодовитой части лозы, но лишенная плодов, будет лишена их и в дальнейшем. (15) Обращусь к ходячему у сельских хозяев наименованию: такие побеги, которые ничего не приносят, они называют «скопцами» (spadones) [73]. Они бы их так не называли, не будь у них подозрения, что эти побеги не в состоянии дать плод. Самое это название подсказало мне мысль не брать чубуков [74] даже с хорошей части лозы, если на них не было плодов. Пусть я знаю, что они не поражены абсолютным бесплодием! Я согласен даже, что и сучки [75], пробившиеся прямо из ствола, приобретут через год плодовитость; их пустят в «сторожа» и обрежут [76], чтобы они рожали плоды. (16) Мы, однако, в точности знаем, что плоды эти — дар не столько самого «сторожа», сколько материнской лозы: «сторож» соединен с родным растением, по природе своей плодовитым; он еще в доле с ним [77]; вскормленный плодоносными побегами, взлелеянный словно на лоне у кормилицы, он постепенно выучивается приносить плоды. Если же, не дождавшись, пока черенок войдет в возраст, преждевременно оторвать его от ствола и посадить в землю или привить к срезанной лозе, то у него, как у ребенка, который не способен к соитию, не говоря уже о зачатии, совсем исчезнет или по крайней мере уменьшится производительная сила.
(17) Поэтому я и думаю, что при отборе черенков надо особенно озаботиться тем, чтобы с плодоносной части лозы брать те ветви, которые уже принесли плоды, тем самым обещая плодоносить и в дальнейшем. Не будем довольствоваться, однако, отдельными гроздьями; отдадим преимущество тем побегам, которые усыпаны многочисленными ягодами. Разве мы не похвалим овчара, выращивающего потомство от овцы, которая ягнится двойнями, или козопаса, оставляющего расти приплод от тех коз, которые зарекомендовали себя рождением троен? Он, очевидно, надеется, что плодовитость родителей сохранится и в детях.
(18) Будем с лозами придерживаться тех же правил, тем более что нам хорошо известно, как по врожденной склонности к ухудшению вырождаются иногда черенки, тщательнейшим образом проверенные. Поэт втолковывает нам это, как людям, глухим к истине:
Видел, что давний отбор, испытанный вящим стараньем,
Перерождается всё ж, коль людская рука ежегодно
Зёрен крупнейших опять не повыберет. Волею рока
Так ухудшается всё и обратным несётся движеньем.[78]
Надо понимать, что слова эти относятся не только к семенам бобовых, но и ко всему, с чем имеет дело сельский хозяин.
(19) После долговременного наблюдения мы установили и установили прочно, что побег, приносивший четыре кисти, будучи срезан и посажен в землю, утрачивает материнскую плодовитость настолько, что приносит иногда на одну, а порой и на две кисти меньше. (20) Насколько же ослабнет эта плодовитость в тех побегах, которые и на материнской лозе давали только по две или даже по одной грозди, если самые плодовитые побеги часто боятся отсадки? Охотно признаю, что я тут скорее указываю и напоминаю, чем открываю: да не подумает кто–нибудь, что я лишаю наших предков заслуженной похвалы. Несомненно, они думали то же самое, хотя об этом нигде и не оставлено записи, кроме приведенных мной стихов Вергилия, да и в них дан урок только о семенах бобовых [79]. (21) Почему же они отвергали веточку, выросшую из ствола, и «стрелу» [80], срезанную даже с плодоносного побега, ими же самими одобренного, если, по их мнению, место, откуда берут черенки, не имело никакого значения? Не сомневаясь в наличии производительной силы в определенных частях, они очень разумно отвергли как негодные для посадки и ветку, пробившуюся из ствола, и «стрелу». Если это так, то несомненно еще скорее отвергли бы они ветку, выросшую на месте плодоносном и не приносящую плода. (22) Если они осудили «стрелу» (т. е. верхушку побега), хотя это часть плодоносной ветки, то, само собою разумеется, еще скорее отвергли бы они побег, хотя и выросший в самой лучшей части лозы, но бесплодный! Не думали же они (это абсурдно), что побег, никуда не годный на материнской лозе, будучи пересажен, отрезан от своего ствола и лишен материнской пищи, окажется превосходным.
Все это изложено, может быть, пространнее, чем вынуждала истина, и, однако, гораздо короче, чем этого требуют застарелые предрассудки сельских жителей.
(XI) (1) Теперь возвращаюсь к намеченному плану моего рассуждения. За выбором чубука следует плантаж [81]; только предварительно надо решить вопрос о качестве почвы: не подлежит сомнению, что она весьма и весьма содействует и хорошему качеству плодов, и обилию их.
Прежде чем исследовать почву, вспомним важнейшее правило: выбирать под виноградник, если возможно, новь, а не такое место, где была нива или виноградный сад. (2) Относительно виноградников, запущенных и состарившихся, все писатели согласны: это самое худшее место для вторичного засаживания. Нижний слой почвы здесь как бы опутан сетью корней; в нем еще держится ядовитая гниль от старых растений, которая обессиливает землю словно каким–то ядом [82]. (3) Поэтому лучше всего выбрать лесной участок, который можно легко расчистить, если он даже и зарос кустарником и деревьями: лесные деревья не гонят корней далеко вглубь, а пускают их во все стороны по поверхности. Срубив и выкорчевав их, можно извлечь мотыгами малые остатки из нижнего слоя и сложить их так, чтобы они перепрели. Второй после нови будет нива, на которой нет деревьев; если нет и ее, то под виноградник назначают виноградный сад, негусто засаженный, или маслинник, только лучше маслинник старый, так как маслины не сочетали с лозами. (4) Хуже всего, как я сказал, старый виноградник; если его приходится по необходимости вновь засаживать, то прежде всего надо выкорчевать все, что осталось от лоз; затем удобрить всю землю сухим навозом, а за неимением его — каким- либо другим свежим удобрением; затем перекопать, тщательно собрать на поверхности все вырытые корни и сжечь их, после чего густо укрыть вскопанный участок или старым навозом — от него не заводится сорняков, — или землей, нарытой между кустарниками.
(5) Если же перед нами чистое поле, без деревьев, то, прежде чем приступить к плантажу, посмотрим, годится ли эта земля под посадки или нет; это очень легко узнать по тем диким растениям, которые на ней растут. Нет такой почвы, чтобы на ней не росло хоть чего–нибудь, например диких груш, слив или по крайней мере ежевики; она только колючий кустарник, но пышный, сильный, усыпан ягодами. (6) Если мы видим не чахлые, покрытые лишаями, а чистые, с гладкой корой, высокие растения, покрытые плодами, то значит, земля эта для посадок годна. Это замечание общее; рассмотрим, в частности, специальные «требования» виноградников (я говорил об этом уже раньше): легка ли земля и в меру ли она рыхла, — это та, которую называют pulla. Такая земля не единственно, но больше всего подходит для виноградников.
(7). Какой, даже посредственный хозяин не знает, что самый твердый туф или carbunculus, если их раздробить и извлечь наверх, превращаются под действием непогоды, мороза, а также летнего зноя в рыхлую рассыпчатую землю, где корням лозы летом прохладно и где удерживаются питательные соки, — обстоятельства, весьма способствующие питанию молодого растения. По сходной же причине хвалят рыхлый гравий и участок, где много камешков и небольших камней, если только они перемешаны с жирной землей; если с тощей, то этот участок решительно отвергается. (8) С виноградниками, по крайней мере по моему мнению, дружен даже гранит, покрытый сверху небольшим земляным слоем: он прохладен, не пропускает влаги и не допустит, чтобы корни страдали от жажды при восходе Пса. Гигин, следуя Тремеллию, утверждает (и я не противоречу), что для виноградников особенно подходят места у подошвы гор, куда сносит землю, смытую с вершин, а также долины с наносами от разливов и наводнений.
(9) Глинистая белая земля считается полезной для виноградников; в чистом виде белая глина, которой пользуются гончары и которую некоторые зовут argilla [83], для них совершенно не годится так же как и бесплодный крупный песок и вообще всякая почва, которая, по словам Юлия Аттика, заставляет молодую лозу чахнуть. Вот эти почвы: очень сырая, соленая, горькая, лишенная влаги и совершенно пересохшая. Черный и красный песок, смешанный с плодородной землёй, в старину хвалили; о carbunculus говорили, что он делает виноградники бесплодными, если их не удобрять. (10) Красная глина, по словам того же Аттика, тяжела, и корни принимаются в ней с трудом, но лозе, на ней растущей, она доставляет питание. Работать на этой почве, правда, трудно: ты ее не сможешь вскопать ни сырой — она пристает к лопате, — ни очень сухой — она тверда сверх меры.
(XII) (1) Чтобы не блуждать нам сейчас среди бесчисленных видов почв, как раз время вспомнить список, составленный Юлием Грецином, в соответствии с которым и оценивают почвы, пригодные для виноградника. Грецин говорит таким образом: земля может быть горячей или холодной, сырой или сухой, рыхлой или плотной, легкой или тяжелой, жирной или тощей. Лоза не переносит ни очень горячей почвы, так как она ее обжигает; ни очень холодной, потому что она не позволяет расти ее корням, недвижным и коченеющим в стуже. Они начинают пробиваться, когда их вызовет к жизни хотя бы малое тепло. Избыток влаги заставляет гнить посаженные растения; (2) слишком большая сухость лишает их естественного питания и либо совсем убивает, либо заставляет чахнуть и покрываться лишаями. Очень плотная почва не впитывает дождевой влаги, с трудом пропускает воздух, очень легко трескается и образует щели, через которые солнце попадает прямо на корни; такая земля сдавливает и удушает саженцы, держа их словно в тисках; (3) сверх меры рыхлая пропускает дождевую воду, как сквозь воронку, от солнца и ветра совершенно до самой глубины пересыхает. Тяжелая земля едва поддается обработке; легкая едва ее стоит; очень жирная и плодородная страдает от изобилия питательных соков, тощая и слабая — от их отсутствия. Необходимо, говорит он, полное равновесие между этими столь разными крайностями; оно желательно и для нашего тела: здоровье заключается в определённом и как бы испытанном сочетании горячего и холодного, сырого и сухого, плотного и рыхлого. (4) По словам его, однако, в земле, предназначенной для виноградников, это равновесие должно быть не полным, а с уклоном в одну сторону — пусть земля будет скорее горячей, чем холодной, скорее сухой, чем сырой, скорее рыхлой, чем плотной, и так далее. На это и должен обращать внимание хозяин будущего виноградника.
(5) От всего, думаю я, будет еще больше пользы при благотворном воздействии стороны света; о том же, в какую сторону должен смотреть виноградник, спорят с давних пор. Сазерна больше всего хвалил восток, затем юг и тогда уже запад; Тремеллий Скрофа считал, что лучше всего сажать виноградники на юг; Вергилий настойчиво отвергал запад:
Также пускай на закат у тебя не глядит виноградник.[84]
Демокрит и Магон хвалили северную сторону и считали, что виноградники, обращенные на север, дадут урожай особенно обильный, хотя вино будет качеством хуже. (6) Нам кажется, что самое лучшее — дать совет общего характера: в местностях холодных виноградники следует обращать на юг; в теплых — на восток, если только лозы не будет прихватывать южным и юго- восточным ветром, как на побережье в Бетике. Если же данная область открыта этим ветрам, то лучше сажать лозы на север или на запад. В жарких провинциях, например в Египте и Нумидии, их лучше обращать только на север.
Разобрав тщательно все эти вопросы, займемся плантажем [85].
(XIII) (1) Рассказать о нем следует будущим хозяевам, как италийцам, так и жителям провинций: в отдаленных и глухих областях к этому способу перекапывания и рыхления земли почти не прибегают, а сажают лозы обычно в ямы или в борозды.
(2) Там, где принято сажать лозу в яму, делается так: вырывают яму такой ширины, как берет лопата, длиной фута в три и глубиной в два; чубуки укладывают с обеих сторон ямы у ее стенок и, согнув их, выводят у противоположного края ямы так, чтобы над землей приходилось два глазка. Затем яму засыпают землей и заравнивают. Такие ямы копают в одну линию, оставляя между ними на протяжении всего ряда невскопанные полосы во столько же футов длины. (3) Затем оставляют промежуток, соответствующий тому, как принято возделывать виноградник — ралом или мотыгой, и закладывают следующий ряд. Если виноградник вскапывают только вручную, то между рядами оставляют самое меньшее пять футов и самое большее — семь; если его вспахивают, то самое меньшее — семь футов; десяти вполне достаточно. (4) Некоторые рассаживают все лозы на каждых десяти футах квинкунксом [86], чтобы перепахивать землю, как пар, вдоль и поперёк. Такое расположение виноградника выгодно для хозяина только на очень плодородной почве, где лоза сильно разрастается.
Хозяева, которые боятся расходов на плантаж, но хотят произвести работу, его напоминающую, прокладывают канавы шириной в шесть футов и глубиной в три (между канавами остаются ровные промежутки), а по сторонам канав рассаживают лозы или чубуки. (5) Люди поскупее делают канаву глубиной в два и три четверти фута, а шириной в пять; оставив невскопанным промежуток, в три раза больший, роют следующую канаву. Подготовив таким образом участок для виноградника, они сажают по сторонам канав укоренившиеся саженцы или только что срезанные молодые побеги, а между рядами их помещают еще множество чубуков и, когда те окрепнут, отводят их в поперечные канавы, выкопанные в нетронутой земле. Таким образом, виноградник покрывается рядами лоз, отстоящих друг от друга на ровном расстоянии.
Такие способы посадки можно принимать или отвергать, смотря по характеру и плодородию каждой местности.
(6) Расскажем теперь о том, как производится плантаж. Прежде всего на участке, предназначенном для виноградника, будет ли то виноградный сад или лес, надо вырыть и убрать все деревья и кусты, чтобы не было потом задержки землекопу, чтобы от падающих стволов не оставалось вмятин на вскопанной земле и ее бы не топтали те, кто будет выносить ветки и деревья.(7) Весьма важно, чтобы земля после плантажа оставалась совершенно рыхлой, недоступной, если возможно, для хождения; чтобы, равномерно вскопанная, она мягко поддавалась корням молодого растения, в какую бы сторону они ни расползались, и не мешала их росту своей твердостью. Пусть, словно нежная кормилица, примет она их в свое лоно, примет и распределит между ними питающую их дождевую воду и в каждой части своей содействует росту новой лозы.
(8) Землю на равнине следует вскапывать на два с половиной фута, а на холме на три; очень крутой холм надо перекопать на глубину даже в четыре фута; так как земля сползает сверху вниз, то уровень перекопанной земли значительно понизится, если не сделать вала гораздо выше, чем ты делаешь на ровном месте. И в глубоких долинах нехорошо сажать лозы на глубину меньше, чем в два фута; лучше не садить их вовсе, чем натыкать по поверхности. Только в том случае, если, как под Равенной, лопата сразу же погружается в забурлившее болото, нельзя копать глубже, чем на полтора фута.
(9) Первое правило для этой работы — углублять канаву не постепенно, проходя дважды или трижды по тому же самому месту, чтобы достичь нужной глубины, как делается у большинства современных хозяев, а сразу же, ровно уложив шнур, вести непрерывно канаву с прямыми сторонами, вырытую землю укладывать за собой и сразу врезаться в землю, пока не достигнута заказанная глубина. (10) Шнур надо равномерно передвигать через каждый шаг [по ширине канавы] и добиваться, чтобы канаву внизу копали на ту же ширину, с какой начали копать вверху. Тут нужен опытный и зоркий подрядчик, который распоряжался бы поднять края канавы; землю из канавы выбирать; очищать невскопанное пространство, чтобы, как я требовал в предыдущей книге [87], говоря о пахоте, нигде не оставалось огрехов и твердая земля не прикрывалась бы сверху комьями земли. (11) Для производства этой работы предки наши придумали некий прибор: сделали планку, на нее поставили шест такой высоты, чтоб он доходил до дна канавы и был на уровне с ее краями. Этот измерительный прибор селяне зовут «цаплей» [88]. Ему, однако, нельзя верить, потому что все зависит от того, держишь ты его прямо или наклонно. Поэтому мы добавили к этому прибору некоторые части, с помощью которых все жалобы и ссоры спорящих сторон могут быть улажены. (12) Мы скрепили [89] крест–накрест, в виде греческой буквы Х две планки, расставив их на ширину канавы, которую будет копать работник. Посередине, в том месте, где планки перекрещиваются, мы укрепили старинную «цаплю» так, что она стоит как бы на подставке под прямым углом к ней. К поперечной планке мы подвесили плотничий отвес. [90] При таком устройстве инструмент этот, будучи опущен в канаву, разрешает без обиды споры хозяина и подрядчика. (13) «Звезда», имеющая, как мы сказали, форму греческой буквы X. одновременно и вымеряет дно в канаве, и выравнивает его, так как по положению прибора видно, понижается оно или повышается [91]. Отвес показывает и то и другое; подрядчик не может обмануться.
(XIV) (1) Следующей работой будет посадка виноградной лозы, которую своевременно производить либо весной, либо осенью: в дождливом и холодном климате, на жирной почве, на плоской и болотистой равнине лучше весной; лучше осенью там, где воздух сух и горяч, равнина тоща и выжжена, а холмы обрывисты и бесплодны. Срок весенней посадки — почти сорок дней: от февральских ид до весеннего равноденствия, осенней — от октябрьских ид [92] и до декабрьских календ [93].
(2) Сажать лозу можно двумя видами: чубуком и саженцами, пустившими корни. Виноградари пользуются и теми и другими: в провинциях больше сажают чубуками, так как не занимаются питомниками и не имеют обыкновения выводить саженцы. Италийские виноградари в большинстве своем по справедливости отвергли эту практику: саженцы ведь имеют много преимуществ: (3) их меньше погибает; они крепче и поэтому лучше переносят жару, холод, вообще всякую непогоду; быстрее принимаются, а следовательно, скорее начинают приносить плоды. Несомненно так же, что от частой пересадки плоды будут лучше [94]. Чубук, впрочем, можно сразу же, как саженец, посадить в рыхлую и легкую землю; почва плотная и тяжелая примет лозу, уже пустившую корни.
(XV) (1) Лозы сажают на земле очищенной, забороненной и разровненной плантажем. На тощей земле между рядами оставляют пространство в пять футов, на средней — в шесть; на жирной следует делать промежуток в семь футов, чтобы больше было простора для разрастающихся и многочисленных побегов. Разметка виноградника, засаживаемого квинкунксом, производится вот каким простейшим способом: на веревке, на том расстоянии, которое ты определил для промежутков между рядами, нашивают пурпурные или какие–нибудь другие, бросающиеся в глаза лоскуты; ее натягивают с этими отметками на участке и возле каждого лоскута втыкают камышинку: (2) ряды пойдут через правильные промежутки [95]. Когда это сделано, приходит землекоп и роет ямы, оставляя подряд от одной камышинки до другой с обеих сторон нетронутые полосы. Ямы роют глубиной не меньше чем в два с половиной фута на равнине, на склонах — в два и три четверти фута, а на крутизнах — даже в три фута. В ямы, углубленные на такую меру, опускают саженцы, укладывая их в середину ямы так, чтобы они смотрели в противоположные стороны, верхушки их поднимают к камышинам.
(3) Первая обязанность садовника — как можно скорее доставить саженцы из питомника; если возможно, то в самый момент посадки вынуть их со всей осторожностью, чтобы не обломать; обрезать, как старую лозу, оставив один–единственный, самый крепкий побег; выгладить все узлы и шрамы. Если при выемке пострадают корни (чего надо особенно остерегаться), надо их обрезать и, согнув саженец, уложить его таким образом, чтобы корни двух лоз не переплетались между собой. Избежать этого легко, уложив по самому дну канавы вдоль ее сторон небольшие камни, весом не больше пяти фунтов каждый [96]. (4) Считается, что эти камни защищают корни лозы от зимней сырости и от летнего зноя. Это говорит Магон, и Вергилий следом за ним так учит уходу за саженцами:
Пористых камней еще наложи иль раковин с грязью.[97]
И немного дальше:
… между хозяев
Есть и такие, что камнем или черепицей тяжелой
Сверху их жмут, такова от стремительных ливней защита
Или от знойного Пса, от которого в трещинах поле.[98]
(5) Этот же писатель–пуниец советует, посадив саженцы, положить в яму виноградных выжимок вместе с навозом: первые заставят растение пустить новые корешки; навоз зимой согреет зябнущую лозу, а летом доставит питание и влагу. Если земля, которой вверяется лоза, кажется бесплодной, то, по его мнению, в яму следует насыпать жирной земли, привезенной хотя бы издалека. Выгодно ли это делать, это нам покажут местные цены на хлеб и на оплату рабочих.
(XVI) (1) Земля после плантажа годится для посадки, если она слегка сыровата; лучше, однако, доверить саженец сухой, но не раскисшей земле. Когда множество его междоузлий поднимается над ямой, весь верх срезают, оставив над землей только два глазка, а яму целиком засыпают и заравнивают. Теперь следует сажать между рядами лоз чубуки. Достаточно посадить их в одну линию на том свободном пространстве, которое находится между лозами. (2) Так они и сами пойдут лучше, и для ухода за посадками в рядах будет достаточно пространства. Параллельно ряду саженцев надо насажать чубуков — по пять штук на фут, чтобы было чем заменить погибшую лозу. Фут этот выделяют в середине междурядья на равном расстоянии от обеих лоз. (3) Юлий Аттик считает, что для такой посадки вполне достаточно шестнадцати тысяч чубуков. Мы сажаем их на четыре тысячи больше, потому что значительная часть их гибнет от небрежного ухода; ряды растений редеют.
(XVII) (1) Писатели немало спорят между собою о том, как сажать чубуки. Некоторые считали, что для посадки годится вся ветка целиком, как она была взята с материнской лозы; ее делили на части через каждые пять и даже шесть глазков и сажали множество таких отрезков. Я отвергаю такой способ и вполне согласен с теми писателями, которые утверждали, что верхушка ветки не будет плодоносить, и одобряли только ту ее часть, которая примыкала к старому побегу. Всю же «стрелу» они отвергали. (2) «Стрелой» сельские жители зовут крайнюю часть побега — потому ли, что она дальше отходит от материнской лозы и как бы уносится, устремляясь вперед, или же потому, что своим тонким концом напоминает именно стрелу [99]. (3) Опытные хозяева утверждали, что «стрелу» нельзя сажать, но доказательств своей мысли не привели, видимо, потому, что для них, знатоков сельского хозяйства, все само собой было ясно и понятно.
Всякая плодоносная ветвь изобилует плодами до пятого или шестого глазка. На остальной части, как бы она длинна ни была, винограда нет вовсе или же это крохотные гроздья. Потому верхушка справедливо была осуждена в старину за свое бесплодие. Тогда же имели обыкновение сажать чубук, отрезанный с частицей старой лозы. Опыт осудил такую посадку. (4) Кусок старой древесины, будучи посажен в землю, быстро начинает гнить от сырости и губит ближайшие к нему нежные, едва начавшие пробиваться корешки, а в таком случае усыхает и верх черенка. Юлий Аттик и Корнелий Цельс, наши знаменитые писатели–современники, стали, следуя Сазернам, отцу и сыну, отрезать все, что оставалось от старого побега в том месте, откуда пробивается молодая ветка, и сажали черенок только с его головкой.
(XVIII) (1) Но Юлий Аттик советует сажать чубук, согнув его верхушку, чтобы его легче было захватить с помощью pastinum. Так называется у хозяев железное двузубое орудие, которым сажают чубуки [100]: почему о старом, вновь перекопанном винограднике и говорится, что его repastinari. Название это в сущности относилось только к месту, где выкорчевали старый виноградник и сейчас же насадили новый. Теперь мы по обычному незнанию старины зовем repastinatum всякую землю, которую вскапывают для посадки лоз. Вернемся, однако, к нашему вопросу.
(2). Я считаю способ Юлия Аттика, при котором у чубука сгибают верхушку, вредным. Не одна–единственная причина заставляет от него отказаться: во–первых, всякое растение, до посадки поврежденное и надломленное, растет хуже, чем посаженное в полной целости и сохранности; дальше: опущенное в землю согнутым и перевернутым, оно, когда придет время выемки, противится усилиям рабочего словно крюк, вцепившийся в землю, и обрывается раньше, чем его удастся извлечь: чубук в той части своей, которая была изогнута, хрупок; в нем есть изъян еще до посадки: надломленный, он теряет большую часть корней. (3) Не буду задерживаться на этих пагубных явлениях: есть еще нечто гораздо более опасное, о чем умолчать не могу. Недавно, рассуждая о верхушке побега, о так называемой «стреле», я указывал, что плоды растут поблизости от старой ветви не дальше пятой или шестой почки. (4) Тот, кто сгибает чубук, губит как раз эту плодоносную часть: на согнутой части сидят три или четыре почки; остальные два или три плодоносных глазка глубоко погружаются в землю и пускают не ветки, а корни. Итак, оказывается, что при такой посадке чубука мы как раз достигаем того, чего хотели избежать, отказываясь сажать «стрелу». Чубук приходится делать длиннее, если мы хотим сажать его согнутым. Не подлежит сомнению, что у него остаются как раз бесплодные, находящиеся возле верхушки почки, из которых разовьется множество бесплодных или малоплодовитых побегов, именуемых у селян racemarii.
(5) Что следует отсюда? Не важнее ли всего, чтобы посаженный чубук принялся именно со стороны среза и чтобы рана быстро зарубцевалась? Если этого не случилось, то в лозу по открытой сердцевине ее, как по трубочке, проникнет слишком много влаги; ствол станет дуплистым; в нем найдут себе пристанище муравьи и другие насекомые, от которых около корней заводится гниль. Как раз это и происходит с изогнутыми посадками: при выемке они надламываются внизу; сажают их с открытой сердцевиной; от воды, проникающей туда, и от названных выше насекомых лоза скоро старится. (6) Поэтому чубук лучше всего сажать, ставя его прямо; при посадке двузубым pastinum нижний конец его легко зажать между близко сдвинутыми зубьями и опустить в землю; посаженное таким образом растение скорее примется. Оно пускает корни с того конца, с которого срезано; разросшись, они закрывают рубец, а кроме того, рана, обращенная вниз, не так доступна для влаги, как смотрящая вверх, через которую, как через воронку, проникает в сердцевину всякая дождевая вода.
(XIX) (1) Нельзя точно установить, какой длины должен быть чубук. Если почки расположены на нем часто, его следует делать короче; если редко, то длиннее; он не должен быть, однако, длиннее фута и короче трех четвертей его: слишком короткий, близкий к поверхности земли, страдает в жару от недостатка влаги; длинный, глубоко посаженный, трудно вынуть, когда он примется. Это правила для ровного места; по склонам, откуда земля сползает, можно сажать чубуки в один фут с ладонью. (2) В долине и на сырых равнинах можно сажать даже «трехглазковые» чубуки, т. е. такие, которые немного короче трех четвертей, но во всяком случае длиннее полфута. Называются они «трехглазковыми» не потому, что на них вообще только три глазка: их полно около места среза, но за вычетом их (ими он обилен) остается у него на верхушке три узла и столько же почек.
Кроме того, предупреждаю еще виноградаря, чтобы он, сажая чубуки ли, саженцы ли, остерегался сильного ветра и солнца: от них посадки сохнут. В защиту от того и другого можно натянуть одежду или любое плотное покрывало. (3) Лучше, разумеется, выбрать для посадки день совершенно безветренный или с легким ветерком: от солнца закрыться легко.
Прежде чем положить конец этому рассуждению, скажем о том, о чем мы еще ничего не говорили, а именно, следует ли иметь лозы одного сорта или многих, причем сажать их каждый отдельно, особо или же все вместе, скопом, без разбора.
Рассмотрим сначала первый вопрос.
(XX) (1) Разумный хозяин будет, конечно, сажать лозы того сорта, который он считает наилучшим, неизменно увеличивая их число и не допуская никаких других. Но если он предусмотрителен, то он заведет лозы разных сортов: погода никогда не бывает столь мягкой и равной, чтобы ничем не повредить какому–либо сорту лоз; если она суха, то плохо лозам, которым полезна сырость; если дождлива, страдают те, которые любят сухую погоду; если холодна и морозна, — те, которые не терпят ожога; если знойна, — те, которые не выносят жары.
(2) Не стану перечислять множество всяких бед от погоды: всегда что–нибудь да повредит лозам. И если мы посадим только один сорт и случится как раз то, что для него губительно, то мы лишимся всего урожая; ничто не поможет тому. (3) Если же мы заведем разные сорта, то что–нибудь уцелеет и даст урожай. Эта причина не должна, однако, подтолкнуть нас на посадку множества сортов: сорт, который мы считаем наилучшим, разведём в возможно большем количестве; за ним — тот, который занимает место сразу за первым, затем посадим третий и четвертый сорта, ими и удовлетворимся словно четверкой крепких атлетов: располагая четырьмя или самое большее пятью сортами можно спокойно ожидать урожая [101].
(4) Что касается второго поставленного нами вопроса, то я не сомневаюсь, что лозы следует распределять и рассаживать по сортам, отводя для каждого свой участок, отделенный от других тропинками и дорожками [102]. Добиться этого от своих людей я не мог, не осуществил этого правила и до меня никто из тех, кто его полностью одобрял. Из всех сельских работ это самая трудная: она требует величайшего внимания при отборе черенков, а при их классификации — в большинстве случаев просто большой удачи и опытности. И все же, по словам божественного Платона, красота заставляет нас стремиться к тому, чего достичь по слабости смертной природы мы не можем. (5) Если у нас впереди целая жизнь и мы счастливо соединили в себе знания, умение и желание действовать, то мы довольно легко осуществим наше намерение, но придется долго упорствовать в достижении этой цели: рассадить за несколько лет большое количество лоз. Не во всякое время можно судить о лозе: некоторые лозы нельзя различить, пока они стоят голыми: они похожи и окраской, и стволами, и ветвями; их распознаешь только по листьям и спелым гроздьям. Я не буду настаивать, что только сам хозяин проявит здесь усердие: (6) только по беззаботности можно поручить это вилику или даже виноградарю. Даже такое простое дело, как убрать из виноградника черный виноград, удалось только очень немногим хозяевам, а уж заметить цвет грозди может и тот, кто ничего в виноградарстве не смыслит.
(XXI) (1) У меня имеется единственный способ быстро осуществить намеченную цель: в старых виноградниках на каждом участке особо сажать черенки одного сорта. Не сомневаюсь, что через немного лет мы получим от этих посадок тысячи чубуков; сорта теперь определены, и мы рассадим их по своим местам. (2) Множество причин убедит нас в пользе такой посадки. Во–первых (начну с менее важного), в жизни вообще, не только в сельском хозяйстве, но и в любом деле разумный человек наслаждается порядком, когда вещи распределены по своим родам, а не разбросаны и кое- как свалены в кучу. (3) Даже человек, совершенно чуждый сельской жизни, придя вовремя в усадьбу, восхитится и удивится милостям природы: тут битуригские лозы, увешанные плодами, там не уступающие им helvolae; вот arcelacae обращает на себя взор; вот spionia и balisca. Мать–земля из года в год, словно радуясь вечно повторяющимся родам [103], предлагает смертным свои сосцы, переполненные виноградным соком. Милостью отца, Либера, с ветвями, усыпанными урожаем, который сверкает белым, желтым, красным и пурпурным, отягощенная разноцветными плодами отовсюду улыбается Осень.
(4) Все это чрезвычайно приятно, но польза превысит удовольствие. Хозяин явится на зрелище, даваемое его имением, тем охотнее, чем оно прекраснее. Поэт сказал о божестве:
Взор свой почтенный куда божество не направит.[104]
Но и чем чаще устремляет куда–нибудь хозяин свой глаз, тем больше в той стороне урожай [105]. Оставлю, однако, то, что относится и к лозам, посаженным без разбора, изложу то, на что следует обратить особое внимание.
(5) Лозы разных сортов отцветают не разом и созревают не одновременно. Поэтому хозяину, у которого лозы рассажены не по сортам, придется терпеть одно из двух неудобств: или снимать поздний виноград вместе с ранним — вино тогда скоро закиснет, — или же поджидать, пока созреет поздний виноград, но потерять ранний, который объедят птицы или обобьют дожди и ветра.
(6) Если же он решит снять урожай выборочно, то, во–первых, ему грозит небрежность сборщиков. Приставить к каждому надсмотрщика, который следил бы и учил не рвать зеленых ягод, невозможно. Затем сорта, поспевающие одновременно, дают вино разное: хорошее вино будет испорчено худшим. Вино от разных лоз долго не простоит. Хозяин вынужден продавать молодое вино, а ведь если бы он смог отложить продажу до следующего года или по крайней мере до лета, то он получил бы цену гораздо большую.
(7) Главное удобство распределения лоз по сортам в том, что виноградарю легче обрезать лозу, как она того требует, если он знает, каким сортом засажен обрезаемый им участок. Разобрать это в смешанных виноградниках трудно: значительная часть обрезки производится в такое время года, когда на лозе листья еще не развернулись. А ведь очень важно, оставит ли виноградарь, как того требует лоза, больше на ней ветвей или меньше и пустит ли их в рост или коротко обрежет. (8) Очень важно, в какую сторону света обращен какой сорт: не все лозы любят тепло, не все холод. У каждого растения свои особенности: одни лозы хорошо идут на южной стороне, они крепнут в тепле; другие требуют северной, они чахнут от зноя. Некоторые любят умеренную температуру восточной или западной стороны. (9) Все это может учесть при выборе места человек, который сажает каждый сорт на своем участке.
Немалая польза и в том, что сбор урожая потребует тут меньше и труда, и расходов. Виноград, который начал поспевать, соберут вовремя [106]; съемку еще зеленого отложат без лишних затрат. (10) Перезрелый и готовый виноград не будет торопить с уборкой, не заставит набирать множество рабочих по любой цене. И еще большое преимущество: вино от каждого сорта лоз можно разлить как оно есть, без подмеси другого, и поставить отдельно, будь оно от битуригской лозы, от балиски или от спионии. При таком разливе вина становятся благороднее: подмесь другого сорта не мешает им стариться; через пятнадцать лет и даже позднее в них нельзя обнаружить неприятного привкуса; каждое вино обладает ведь свойством делаться лучше от старости.
(11) Поэтому, как мы и решили доказать, рассадка лоз по сортам чрезвычайно выгодна. Если ты не можешь ее добиться, то сажай вместе лозы, хоть и разные, но такие, которые дадут вино сходного вкуса и одновременно поспевают. Если тебя интересует плодовый сад, то ты можешь с северной стороны (чтобы не было большой тени от взрослых деревьев) с края виноградника рядами рассадить отводки смоковниц, груш и яблок. Через два года ты их привьешь, а если это хорошие сорта, то просто пересадишь, когда они окрепнут. О посадке виноградника достаточно.
(I) (1) Ты говоришь, Публий Сильвин, что когда ты прочитал нескольким знатокам сельского хозяйства книгу в которой я пишу о посадке виноградников, то средь них нашлись те, кто одобрив остальную часть нашего учения, всё же покритиковали пару пунктов: во–первых, что я советую рыть слишком глубокие канавы для посадки лоз, добавляя три четверти фута к той двухфутовой глубине, которую установили Цельс и Аттик [1]; во–вторых, что я выказал мало мудрости делая для каждого саженца отдельную подпорку когда те же самые авторы позволяют уменьшать затраты, разделяя саженец на две части, чтобы он покрывал две подпорки подряд в одном ряду.
(2) Но оба эти возражения основаны скорее на ложном рассуждении, чем на истинном суждении. Отвечу на то и на другое в том порядке, в каком я их изложил. Если следует довольствоваться канавами двухфунтовой глубины, то почему мы считаем необходимым копать почву глубже, если намерены сажать виноградник на такой малой глубине? Кто–то может сказать: «Чтобы был нижний слой мягкой почвы, который не будет, из–за твёрдости своей, не давать прохода молодым ползучим корешкам или заставлять их поворачивать назад». (3) Да, можно достичь и этой цели если перекапывать почву двойной лопатой [2] и канава погружается в перекопанную землю, которая вздувается более чем на два с половиной фута [3]; ведь всегда на равнине земля, которая выбрасывается, в затем снова возвращается на место, поднимается выше уровня невскопанной земли. И конечно же, для посадки растений не требуется, чтоб под ними расстелено было очень глубокое ложе; (4) достаточно, чтоб под посаженными лозами лежало полфута рыхлой земли, чтоб она могла, так сказать, принять ростки в своё гостеприимное, я бы даже сказал материнское, лоно. В качестве примера этого можно взять arbustum [4], где после рытья лунок для посадки мы бросаем под саженец лишь немного пыли. (5) Более истинная причина для глубокой перекопки почвы состоит в том, что лозы, прикреплённые к «ярму» [5] лучше растут, когда высажены в более глубокие лунки. Двухфунтовые лунки вряд ли устроят даже крестьян в провинции, у которых лоза обычно низкая и держится близко к земле, а тем более для той, что предназначена к «ярму» требуется основание более глубокое, так как если она поднимается выше, то и требует больше пищи и больше земли. (6) По этой–то причине, когда лозы «венчают» с деревьями, никто не делает для них лунок меньше, чем в три фута глубиной. Но Юлий Аттик мало вникает в пользы земледельцев, когда утверждает, что есть особые преимущества в мелкой посадке, что растения растут быстрее когда они не утомлены и не придавлены большим весом почвы и что растения, которые лишь слегка поддерживаются, становятся более продуктивными. Оба эти его довода опровергаются случаем посадки рядом с деревьями, которая, очевидно, делает лозу намного сильней и плодородней, чего не было бы если бы растения страдали оттого, что посажены слишком глубоко. (7) Что на это можно возразить? Что почва вскопанного участка, будучи недавно разрушена и разрыхлена набухает как будто в результате какого–то процесса брожения, а затем, по прошествии небольшого промежутка времени уплотняется, оседает и оставляет корни лоз так сказать плавающими [6] по поверхности земли. Но этого не происходит при моём способе посадки при котором лоза опускается не большую глубину. Что ж до довода о том, что глубоко посаженные растения, как говорят, страдают от холода, то этого я не отрицаю. (8) Но глубина в 2 ¾ фута не такова, чтоб произвести такой эффект, тем более что, как мы сказали уже немного раньше, лоза глубоко посаженная рядом с деревом избегает вышеупомянутого неудобства.
II (1) Второй пункт — их вера в то, что два колышка соединяются с побегами одного растения с меньшими затратами, является абсолютно ложной. Ведь если настоящий корень отомрёт, то пропадают сразу две подпорки и тотчас же надо будет производить замену соответствующего числа саженцев, которые количеством своим обременят счета виноградаря; или если саженец всё–таки укоренится и как часто случается, чернеет или становится мало плодородным, то плод ненормально развивается не на одной подпорке, а на большем их количестве. Кроме того, люди более обычного понимающие в делах сельского хозяйства знают, что даже виноградная лоза благородного происхождения, когда она так разделена на две части будет менее плодоносной, потому что наверняка образует из переплетённых корней ковёр. (2) По этой причине тот же самый Аттик советует нам размножать старые виноградники отводками, а не разводить лозы целиком, потому что отводки скоро и легко пускают корни, так что каждая лоза опирается на свои корни как на прочное основание. Но лоза, что стелется всем телом целиком, составляет что–то вроде решётчатой конструкции и перепутываясь корнями в почве как бы создаёт ковёр и задыхаясь от чрезмерного количества переплетённых корней гибнет, словно бы обременённая множеством ветвей. (3) Потому я предпочитаю рисковать сажать скорее два растения, чем одно и не идти ради выгоды путём, который если рассмотреть его с каждой из сторон [7] может принести гораздо большие убытки. Но теперь обсуждение предыдущей книги требует от нас начать следующую, как я и обещал.
(III) (1) В каждом виде дорогостоящих предприятий, как говорит Грецин, большинство людей приступают к новым предприятиям с большей энергией, чем они поддерживают их после завершения. Так некоторые, замечает он, возведя дом с самого фундамента, затем не уделяют должного внимания готовым зданиям. Некоторые активно участвуют в строительстве судов, но не оснащают их нужными снастями и экипажами, когда те уже завершены. У одних страсть — приобретать скот, у других — рабов, но они не обременяют себя заботой об их содержании. (2) Многие также, по своему непостоянству, губят благодеяния, что они оказали своим друзьям. И чтоб нас не удивляли эти утверждения, Сильвин, некоторые люди скупы на воспитание собственных детей, предметов их брачных уз и торжественных молитв и не заботятся об их усовершенствовании, через развитие ума и укрепление тела. И какой же из всего этого можно сделать вывод? (3) Ясно, что в том же роде ошибка земледельцев, которые по разным причинам забрасывают свои самые прекрасно посаженные виноградники ещё до достижения ими возраста плодоношения, уклоняясь от ежегодных расходов и считая первым и самым надёжным доходом не иметь расходов вообще, словно бы их кто–то принуждал сажать их только чтобы бросить их потом из–за своей жадности. Некоторые считают, что намного лучше обладать обширными, чем хорошо ухоженными виноградниками. Я так же знаю большое количество людей убеждённых, что земля их должна обрабатываться, хорошо или плохо. (4) Я же убеждён не только в том, что любой вид земли не может быть прибыльным, если он не обработан искусно и с кропотливой заботой, но и что это особенно верно для виноградников. Ведь виноградная лоза — вещь слабая, нежная, чрезвычайно нетерпимая к дурному обращению и страдающая от излишней продуктивности; если вы не поставите ей предела, то она истощится от собственной своей плодовитости. И всё ж когда она несколько окрепла и как бы обрела силу юности, ей пренебрегают. (5) Но лоза только что посаженная, если не получит в ходе своего роста должного ухода, обречена на крайнее истощение и чахнет до такой степени, что уже не сможет быть восстановлена никакими последующими затратами. Поэтому, если можно так сказать, основания её должны быть положены с величайшей тщательностью и с самого первого дня своей посадки она должна быть отлита в форму подобно тому, как должны быть сформированы тела маленьких детей. Если же мы этого не сделаем пропадут понапрасну все затраты и однажды пренебрегши должным сроком для каждой операции, обратить время вспять уже не сможем.
Поверь моему опыту, Сильвин, что виноградник хорошо посаженный, добрый и находящийся под присмотром опытного виноградаря, никогда не откажется воздать сторицей с величайшей выгодой. (6) Тот же Грецин делает это для нас ясным не только с помощью доводов, но и на примерах в той книге, которую он написал на тему виноградников. Он рассказывает, что часто слышал, как его отец говорил, что у некоего Паридия Ветеренсия, его соседа, было две дочери, а так же ферма, засаженная виноградниками; он дал ⅓ этой фермы старшей дочери в качестве приданого и при этом урожаи с оставшихся ⅔ фермы были одинаково большими; затем он выдал младшую дочь, дав ей половину оставшейся земли и при этом ничего не забрал из её прежних доходов. Что это доказывает? То конечно, что оставшаяся у него треть была потом ухожена лучше, чем вся ферма до этого.
(IV) (1) Итак, Публий, будем с величайшей решимостью сажать наши виноградники и с ещё большим рвением ухаживать за ними. И самый удобный способ посадки их тот, который мы предложили в предыдущей книге [8]: после того, как сделаны будут в подготовленной почве ямы для посадки, саженцы будут уложены в середины ям так, чтобы они смотрели в противоположные стороны, верхушки же их надо поднять к камышинам. При этом особую заботу следует проявить о том, чтобы ямы для посадки не были бы корытообразными, но концы их должны быть вытянуты прямо, как бы по отвесу, с чёткими углами среза. (2) Ведь лоза, лежащая косо и установленная в корыте в наклонном положении, подвержена повреждению впоследствии, когда земля вокруг неё разрыхляется [9]; ведь землекоп в своём стремлении углубить круг разрыхлённой земли часто ранит косо положенную виноградную лозу, а иногда и перерезает [10]. Потому мы должны не забывать прикреплять побег к подпорке с самого дна ямы и таким образом вывести его на поверхность; дальше делать так, как мы велели в предыдущих книгах; далее, оставив над землёй два глазка, выровнять её поверхность. Затем, насажав чубуков между рядами саженцев, вновь рыхлить частой перекопкой землю в канавах и измельчать её в порошок. (3) Ведь именно таким путём саженцы и прочие растения, которые мы посадили, будут лучше всего набирать силу, когда размягчённая земля будет поставлять влагу к корням, не позволяя сорнякам всходить, а твёрдость почвы не будет душить всё ещё нежные растения, как было б если бы её частицы плотно друг к другу прилегали.
(V) Кроме того, признавая правильность этого обыкновения, не следует устанавливать никаких ограничений на то, сколько раз земля должна быть перевёрнута мотыгой, так как считается, что чем чаще это происходит, тем полезней перекопка. Но поскольку учёт расходов требует установить ограничения, то большинству землевладельцев представляется достаточным перекапывать недавно посаженные виноградники каждый тридцатый день с мартовских календ [11] до октября, чтобы выкорчевать все сорняки и особенно травы; ведь они, если их не вырвать вручную и не выкинуть на поверхность, оживают вновь, если хоть малейшая их часть остаётся под землёй и так обжигают молодые лозы, что те становятся чешуйчатыми и сморщенными.
(VI) (1) Далее, независимо от того высаживали мы черенки или саженцы, лучше всего с самого начала так приучать лозы, чтоб остановить излишний рост путём частой обрезки листьев, не позволяя им отдавать свою силу и своё питание более чем одной твёрдой древесной ветке [12]. И всё же следует сначала прорасти двум побегам, чтоб один был запас на случай гибели другого. (2) Позже, когда зелёные ветки немного затвердеют, одну из каждой пары удаляют. А чтоб оставшаяся не была поломана порывом ветра, лучше всего будет следить за ней пока она не вырастет с помощью мягкой и свободной ленты, пока она сама не ухватится за свои опоры усиками, словно бы руками [13]. (3) Если нехватка рабочих рук препятствует выполнению этого вида работ, то обрезка веток (а мы советуем так же и подрезку), во всяком случае что касается лоз, высаженных рядами, должна быть непременно произведена, чтоб лоза не лишилась своей силы из–за слишком большого количества побегов ( если только мы не хотим в будущем размножения отводками), но чтоб она посвятила себя росту одного ствола, который мы должны поощрять, применяя всё более высокие опоры, чтоб лоза могла ползти по ней до такой высоты, чтоб превысить высоту ярма, на котором ей придётся обитать на следующий год, так чтоб её можно было изогнуть для получения плодов. (4) Когда они вырастут до этой высоты их верхушки надо оборвать, чтоб они могли расти в толщину и набираться силы, чем оставшись тонкими расти бесполезно в высоту. Однако мы будем обрезать тот самый стебель, которому мы позволяем обрести твёрдую древесину, до трёх с половиной футов от основания и часто будем отрывать все побеги, которые от него будут расходиться. (5) Всё, что произрастёт из них выше этой точки пусть останется нетронутым. Ведь будет лучше, если верхняя часть будет срезана ножом для обрезки следующей осенью, чем лишние побеги удалены будут в летнее время, так как с того места, откуда вы удалили вторичный побег, он тотчас же даёт другой [14]; и когда это происходит, то в твёрдой древесине не остаётся ни одного глазка, чтобы прорасти и плодоносить на следующий год.
(VII) (1) Но самое подходящее время для удаления всего лишнего — это когда побеги так нежны, что их можно оторвать лёгким прикосновением пальца. Ведь если они затвердеют в большей мере, то их придётся либо отрывать с большим усилием, либо обрезать ножом; но того и другого надо избегать, первого потому, что вам придётся разорвать материнскую лозу, когда вы станете удалять их, второго потому, что нож ранит лозу, что вредно для стебля, который ещё зелен и не созрел. (2) Ведь рана не останется точно там, где острие ножа отпечатало свой след, но в летнюю жару она, будучи глубоко отпечатана ножом, высыхает до большей глубины, в результате чего убивает более чем малую часть тела матери. Потому–то, если уж так необходимо будет применить нож к стеблям, которые уже затвердели, то разрез надо делать на небольшом расстоянии от материнской лозы и шпорообразные концы [15] следует оставить, чтоб они приняли на себя удар жары до того места, где побеги произрастают с её стороны; ведь энергия жары дальше не ползёт. (3) В случае с чубуками имеется сходный метод обрезки и поощрения роста главного стебля, если мы хотим использовать его в первый год, что я часто делал. Но если вы твёрдо решили использовать его на второй год, когда вы теперь уменьшили его до одного побега и побег этот в высоту превысил фут, то будет правильным отрезать ему головку, чтоб он мог укрепиться до шеи и иметь в себе больше энергии. Таковы первые шаги в выращивании растений после того, как они посажены.
(VIII) (1) Как пишут Цельс и Аттик — люди, которых наш век особенно и справедливо одобряет, следующий период требует ещё большей заботы. Ведь после октябрьских ид [16] и до наступления холодов почва вокруг корней лозы должна быть разрыхлена (ablaqueanda est) [17]. Эта операция обнажает летние корешки, и мудрый земледелец удаляет их ножом. Ведь если он позволит им укрепиться, то нижние корни зачахнут и поэтому лоза пустит корни у самой поверхности земли, пострадав из–за этого от холода, обжегшись от жары и сильно страдая от жажды при восходе Пса. (2) Потому–то когда вы окапываете лозу, всё что проросло из неё в пределах полутора футов должно быть обрезано. Но способ обрезки корней не тот, что предлагается для верхней части лозы. Ведь рана не должна быть заглажена и ни в коем случае нож не должен касаться материнской лозы потому что если вы срежете корень близко к основанию, то либо из рубца вырастет ещё больше корней, либо влага зимних дождей, оставаясь в углублениях в разрыхлённой почве, разбередит свежие раны, замёрзнув в середине зимы и проникнет в самую сердцевину [18]. Чтобы этого не случилось, следует держаться на расстоянии около одного пальца от самого стебля и таким образом обрезать мелкие корни; после такого удаления они больше не прорастают и стебель защищён от дальнейшего повреждения. (3) Когда с этой работой покончено, лозу следует оставить открытой, если зима в вашей местности мягкая; но если более суровая зима этому препятствует, то вышеупомянутые ямы надо заровнять до декабрьских ид [19]. В самом деле, как только появятся намёки на погоду слишком для вашей местности холодную, то прежде чем вы закопаете лозу, вы должны намазать на корни немного конского навоза или если вам это более удобно — голубиного помёта или вылить на них шесть секстариев несвежей мочи, предварительно для такого использования приготовленной. (4) Но почву вокруг корней лозы надо будет разрыхлять каждую осень в течение первых пяти лет, пока она не окрепнет. Однако, когда главный корень достигнет зрелости, этим делом можно будет пренебречь примерно в течение трёх лет, так как нижние части лозы меньше повреждаются морозом, а мелкие корни не отрастают так быстро теперь, когда подвой стареет.
(IX) (1) Затем разрыхление почвы вокруг корней лозы сопровождается обрезкой таким образом, что лоза укорачивается до одного маленького стержня, согласно указаниям древних авторитетов, оставляя два глазка близко к земле. Эту обрезку не следует делать рядом с сочленением, чтобы не остановить рост глазка; ножом делают косой разрез примерно посредине между сочленениями, чтобы если он будет поперечным, разрез не задерживал дождь, падающий на него. (2) Но наклон его делается не в ту сторону где почка, а в противоположную сторону, так чтоб дождь пролил свои слёзы на землю, а не на почку. Ведь сок, вытекающий из него, ослепляет глазок и не даёт ему расти [20].
(X) (1) Есть два сезона для обрезки, но лучшее время, по мнению Магона это весна, прежде чем побег распустит свои почки; ведь будучи полон сока, он позволяет срезать легко, ровно и гладко и не сопротивляется ножу. Цельс и Аттик так же следовали этому методу. Нам же представляется, что растения не следует сдерживать тесной обрезкой, если только они не очень слабы и по крайней мере их не следует обрезать весной. (2) Но конечно, в первый год их появления на свет им следует помогать каждый месяц пока они в листве частым окапыванием и обрезкой листьев, чтоб они могли набраться сил и чтоб поддерживали не более одной ветви. Осенью или если это удобнее весной их надо дочиста обрезать и освободить от вторичных побегов, которые секатор оставил на верхней части; после этого их можно поместить на ярмо. На самом деле, виноградная лоза, которая выросла выше ярма с ветвью первого года, остаётся гладкой и прямой без шрамов. Это случается, однако, редко и с немногими землевладельцами; потому вышеупомянутые авторы сочли за лучшее срезать первые побеги лозы. (3) Но в любом случае весенняя обрезка предпочтительна не во всех областях: там, где климат холодный, это время обрезки несомненно надо предпочесть; но в солнечных местах, где зима мягкая, самое лучшее и естественное время для обрезки — осень, когда по какому–то божественному и вечному закону растения сбрасывают листья и плоды.
(XI) (1) Это, думаю я, надо делать независимо от того посадили вы отводок с корнем или же чубук. Ведь опыт осудил давнее предубеждение, что годовалые чубуки нельзя трогать ножом, потому что они его боятся. По этому вопросу Вергилий [21], Сазерна, Столон и Катон [22] питали беспочвенные опасения. И они ошибались не только в этом пункте, в том, что позволяли листве растений первого года оставаться нетронутой, но и в том, что через два года, когда отводки с корнем надо было обрезать, они срезали всю верхнюю часть до самой земли, почти до самого узла, так чтоб мог иметь место новый рост из твёрдого ствола. (2) Но опыт, господин искусств, научил нас регулировать рост отводков первого года и с одной стороны не позволять лозе одичать из–за чрезмерного роста бесполезной листвы, а с другой — не сдерживать его до такой степени, как это предписывали древние, вплоть до отсечения всей верхней части. (3) Ведь этот метод — самый вредный; во–первых, потому что когда вы обрезаете до самой земли большинство растений гибнет, будучи как бы поражено невыносимой раной, в то время как другие, те что упорно держатся за жизнь, производят менее плодоносную древесину; ведь каждый вынужден признать, что побеги произрастающие из твёрдой древесины очень часто лишены плодов. (4) Поэтому надо держаться середины, а именно, во–первых не срезать всю верхнюю часть до земли, а во–вторых, не позволяем вытягиваться древесной ветви непомерной длины, но срезая побеги с прошлогоднего отростка [23], мы оставим близ разветвления где соединялись старые ветви одну или две почки, из которых лоза может дать побеги.
(XII) (1) После обрезки надо обратить внимание на то, как подпирать виноградную лозу. Но нынешний или первый год ещё не требует прочной подпорки или кола, ведь я заметил, что по большей части молодой лозе лучше всего подходит опора среднего размера, чем крепкая. Итак, будем прикреплять каждую молодую лозу или к двум старым тростинкам, чтобы новые не пустили корни или если позволяют местные условия, к шиповнику, к которому нужно привязать одиночные перекладины вдоль одной стороны ряда, своего рода рама, которую земледельцы называют canterius или «лошадь» [24]. (2) Очень важно, чтобы молодой побег лозы, когда он ползёт вперёд, сразу же охватил её немного ниже точки её изгиба и разлёгся на перекладинах, а не на стойках и таким образом, отдыхая на «лошади» мог бы легче переносить ветры. И раму эту следует поднять на высоту не более четырёх футов, пока виноградная лоза не наберётся сил.
(XIII) (1) Далее после подпорки перейдём к подвязыванию, цель которого в том, чтобы приучить лозу вертикально к «ярму». И если лозу привязывать тесно к колу, как это угодно некоторым из авторитетов, то тот, кто будет этот делать должен остерегаться представления о том, что при прикреплении лозы к колу, он должен следовать изгибу кола, если тот окажется кривым, ибо это и лозу сделает кривой; или если между лозой и колом оставлять свободное пространство, как то представлялось лучшим Аттику и некоторым иным из земледельцев и к чему и я отношусь благосклонно, то к стволу должен привязан быть прямой тростник и благодаря многочисленным привязкам лоза должна быть направлена к «ярму». Большое значение имеет то, какими перевязями привязаны растения. (2) Ведь пока лоза молода, она должна быть очень мягко связана; если вы свяжите её с ветвями ивы или вяза она порежется. Лучше всего, таким образом, подойдут мётлы или тростник срезанный в болотистых местах, или осока; так же и листья тростника, будучи высушены в тени, неплохо служат для этой цели.
(XIV) (1) Так же следует обратить внимание на то, что отводки с корнями, после того как их срежут на один или два глазка, осенью или весной до бутонизации, крепятся к ярму. Для них, как я уже сказал, «лошадь» должна быть ниже, чем для зрелых лоз в рядах (не более одного фута в высоту) и устроена таким образом, чтоб ещё нежные побеги могли схватить её своими усиками [25] и не быть вырванными ветрами. Затем выступает землекоп, чтобы раздробить землю на равномерные и мелкие части многими ударами двузубой мотыги. Этот уровень копания мы особо одобряем. (2) Ведь то, что в Испании называют «зимней копкой» — когда землю снимают с лоз и переносят в пространство между рядами — кажется нам излишним, ибо этому уже предшествовало осеннее рыхление почвы вокруг корней лозы, обнажившее верхние корешки и доставило к нижним корням влагу зимних дождей. Кроме того, число вскапываний должно быть тем же, что и в первый год или на одно меньше так как почва, до тех пор пока лозы не затенят её своим ростом, не позволяя, чтобы сорняки росли под ними, особенно нуждается в частой обработке. (3) В этом году следует придерживаться того же способа обрезки листьев, что и годом раньше. Ведь, так сказать, детство растения надо сдерживать и не позволять растению отпускать более одного побега, тем более, что нежный его возраст не выдерживает бремени как плодов, так и ветвей.
(XV) (1) Но когда через полтора года саженцы уже способны будут приносить плоды, как только урожай будет собран, виноградник надо довести до полной его производительной силы [26] и для этого те запасные чубуки, которые высажены были для этой цели, надо пересадить на образовавшиеся пустые места; если ж чубуки у вас отсутствуют, то надо делать из лоз отводки [27] в ряд к другим подпоркам. Ведь чрезвычайно важно, чтоб на каждой подпорке было новое растение и чтобы не потребовалось пересаживать виноградник позже, когда подойдёт время собирать плоды. (2) Есть один вид отводков при котором лоза изгибается над землёй близко к своей опоре и уйдя под землю в глубокую траншею, рядом с пустым колом выходит на поверхность. Затем из «лука» [28] она выпускает сильный побег, который немедленно прикрепляется к опоре и подводится к перекладине. (3) Затем, на следующий год в верхней части изгиба [29] делается разрез вплоть до сердцевины, чтобы при своём развитии побег не мог втянуть в себя всю силу материнской лозы и чтоб он мало–помалу научился питаться от своих собственных корней. Когда саженцу исполнится два года его надо обрезать близко к тому побегу, который вырастает из «лука». И то, что отрезано и отделено от материнской лозы надо тотчас же глубоко окопать; затем надо сделать небольшую ямку и обрезав его в самом низу засыпать землёй так, чтоб отрезок этот направлял свои корни вниз и не прорастал близ поверхности земли, будучи небрежно обрезан. (4) Лучшее время для обрезания этого отводка — от октябрьских ид до ноябрьских [30], так чтобы за зиму он бы смог укорениться. Ведь если мы сделаем это весной, когда начинают распускаться ветви, они повянут, будучи внезапно лишены материнского питания.
(XVI) (1) Тот же самый метод применяется и при пересадке чубуков. На вторую осень, если позволяют погодные условия и ситуация, они берутся и высаживаются с наибольшей пользой после октябрьских ид; если же какое–нибудь дурное качество почвы или воздуха этому препятствует, то посадку следует перенести на будущую весну. Дольше же их оставлять в виноградниках не следует, чтоб они не истощали почву и не вредили растениям в рядах; чем скорей те освободятся от соседства с чубуками, тем скорее наберут силу. Но в питомнике их можно держать три или даже четыре года, если их обрезать или тщательно подрезать, потому что там никто не думает о сборе урожая. (2) Когда со дня посадки виноградника минет тридцать месяцев, т. е настанет третья осень, то его надо будет подпереть более прочными подпорками и сделать это надо не как вам заблагорассудится и не случайным образом. Ведь когда кол устанавливается близ ствола, его всё же нужно ставить на расстоянии не менее фута, чтоб он не давил на корень и не повреждал его и чтоб при копке можно было обходить растения со всех сторон. (3) И кол должен быть поставлен так, чтоб принять на себя ярость холодов и Аквилона и таким образом защитить лозу; или если он помещается посредине меж рядами, его нужно зарыть или забить на большую глубину, предварительно меньшим колом сделав отверстие в земле, так чтоб он мог легче поддерживать как «ярмо», так и плоды. Ведь чем ближе опора установлена к стволу, даже и непрочно закреплённая в земле, тем она устойчивей, ибо установленная близко к лозе она и сама поддерживает её и ею, в свою очередь поддерживается. (4) Затем к «ярмам» должны быть привязаны прочные поперечины, причём они делаются либо из ивовых прутьев, либо из тростника, связанного в пучки для того, чтоб придать жёсткость, дабы они не сгибались под тяжестью плодов. Теперь мы позволим отрасти на каждом растении по две прочные древесные ветви, если, однако, слабость и субтильность какой–либо лозы не требует более короткой подрезки; в этом случае остаётся лишь одна ветвь, содержащая несколько глазков.
(XVII) (1) Ярмо из прутьев прочнее и требует меньше работы. Связывать тростник больший труд, ибо это надо делать в нескольких местах. И притом делать это нужно так, чтоб вершины тростинок направлены были в противоположные стороны, одни против других, чтобы весь каркас был одинаковой толщины; ведь если все вершины будут вместе, с одной стороны, то непрочность этой части, когда она обременена весом, сбросит плоды на землю как только они созреют и предоставит их собакам и диким животным. (2) Но ярмо, построенное должным образом, из нескольких пучков, с вершинами направленными в противоположные стороны может прослужить около пяти лет.
Точно так же способы обрезки или других операций, не отличаются от тех, что производятся в первые два года. Ведь рыхление (ablaqueatio) [31] должно быть тщательно проделано осенью, ведь новые отводки надо приложить к пустым подпоркам; работа эта никогда не должна быть прекращаема, но должна возобновляться каждый год. (3) Разумеется то, что посажено нашими руками не может быть бессмертным; и всё ж мы так заботимся о постоянстве, что сажаем другие растения вместо умерших и не позволяем всему их роду погибнуть из–за многих лет небрежения. Кроме того, надо проводить частое окапывание [32], хотя из числа работ первого года его и можно исключить. Обрезка листьев так же должна проводиться часто, так как недостаточно удалять лишнюю листву с лозы лишь один или два раза за всё лето. (4) И особенно надо удалять всё, что отросло ниже верхушки главного стебля. Точно так же, если какой–нибудь глазок прямо под ярмом выпустит два побега, даже если они сулят изобилие плодов, то одну ветвь от каждого надо удалить, так чтобы оставшаяся ветка крепкого дерева могла энергичнее расти и лучше питать оставшиеся плоды.
После сорок второго месяца, когда урожай собран, следует провести обрезку и притом таким образом, чтоб позволить рост большего количества побегов, так чтобы лоза развернулась бы в форме звезды [33]. (5) Но обязанность того, кто занимается обрезкой состоит в том, чтоб сдержать лозу на расстоянии одного фута от ярма, так чтобы любая молодая поросль из верхушки могла бы вытянуться в форме рукавов и после того как согнута будет над ярмом могла быть опущена вниз, но так, чтоб не достигать земли. Но однако же и тут надо соблюдать меру пропорционально силе ствола и не позволять расти большему количеству ветвей, чем способна выдержать лоза. И вообще, когда почва плодородна и ствол в хорошем состоянии, то указанный возраст требует трёх прочных древесных ветвей, реже четырёх, которые подвязывающий лозы должен разделить на столько же различных частей. (6) Ведь ярмо, снабжённое поперечинами и сделанное в форме звезды бесполезно, если к нему не прикреплены плодоносящие ветви. Но такое устройство одобряется далеко не всеми земледельцами; многие удовлетворены простой прямой линией. Но эта лоза более устойчива, как для того, чтоб выдерживать бремя молодых ветвей, так и для того, чтобы приносить свои плоды, которые, будучи с обеих сторон привязаны к ярму, равномерно распределяются, как бы с помощью своеобразных якорей. Тогда и лоза, поддерживаемая со всех сторон, шире раскидывает свои рукава и протягивает их легче чем та, что переполнена множеством плодоносящих ветвей на простой «лошади». (7) Однако, если виноградная лоза не слишком велика по размерам или не слишком плодоносна и если она не находится в местности с бурными и порывистыми ветрами, то вполне можно удовлетвориться единственным «ярмом». Ведь там, где имеют место неистовство и натиск дождей и бурь, где лоза ослаблена частыми ливнями, где она, так сказать, висит на крутых склонах холмов и требует значительного укрепления, где её следует держать, так сказать, в укреплённом со всех сторон строю. (8) В тёплом и сухом месте ярмо следует во все стороны расширить, так что побеги, ползущие со всех сторон можно соединить и сплести вместе таким образом, чтоб они образовали сводчатую крышу, дающую тень жаждущей земле. Напротив, в дождливых, холодных и морозных областях надо ставить растения в ровные прямые ряды, так как таким образом земля легче прогревается солнцем, а плоды полностью созревают и лучше проветриваются; кроме того, это позволяет копающим направлять свои мотыги с большей свободой и точностью и плоды удобнее осматривать надсмотрщику и собирать виноградарю.
(XVIII) (1) Но как бы ни было угодно вам разбить ваш виноградник, пусть он будет разбит пешеходными дорожками на отдельные участки по сто лоз каждый или как угодно некоторым, пусть всё пространство виноградника будет разбито на участки по полюгера. Это разделение, помимо того преимущества, что оно даёт больше солнца и ветра для лоз, также облегчает доступ для глаз и ног владельца (вещи наиболее полезные для лоз) и к тому же это задаёт определённый критерий в требованиях к труду; ведь нас нельзя будет обмануть, когда югер разделён на равные участки. Кроме того, разделение на мелкие участки уменьшает усталость, как бы пропорционально малости участков, на которые делится большой и оно подстёгивает работников и побуждает их ускорить выполнение задачи ибо необъятность предстоящей работы ослабляет дух. Кроме того, полезно знать силу и урожайность каждой части виноградника, чтобы мы могли судить какая часть нуждается в большей или меньшей обработке. Эти пешеходные дорожки так же обеспечивают для виноградарей и для тех, кто ремонтирует «ярма» и подпорки удобное пространство для переноски плодов или подпорок.
(XIX) (1) Что касается установки «ярма», именно того, насколько оно должно быть поднято над землёй, то достаточно сказать, что самое низкое — четыре фута, самое высокое — семь. Но в случае с молодыми растениями этого последнего надо избегать. Ведь такая высота не должна применяться к виноградникам в начале их существования и лозу следует перенести на эту высоту лишь после долгого ряда лет. (2) Но чем влажнее почва и климат и мягче ветры, тем выше должно быть поднято ярмо. Ведь пышность лоз позволяет им распространяться на большей высоте и плоды тем менее склонны к гниению, чем выше удалены от земли и благодаря этому способу происходит тщательное обдувание ветрами, которые быстро высушивают туман и вредную росу и много способствуют отцветанию цветов и доброте вина. (3) С другой стороны, почва бедная, покатая, иссушенная жарой или подверженная сильным бурям требует более низкого ярма. Но если все условия отвечают вашему желанию, то самая подходящая высота для лозы — пять футов. В целом же несомненно, что лоза даёт вино лучшего вкуса пропорционально высоте «ярма», на которое она поднята.
(XX) (1) После того, как виноградник разбит и лозы подвязаны к ярму следует работа тех, кто подвязывает лозы, чьей первой заботой должно быть, как я уже заметил выше, держать стебель лозы прямым и не позволять ему следовать изгибу опоры, чтобы кривизна опоры не образовала лозу по собственному своему подобию. Это имеет огромное значение не только для внешнего её вида, но и для её силы, продуктивности и долговечности. (2) Ведь прямой стебель несёт в себе и подобную себе сердцевину, через которую, как по некоему подобию дороги, питание матери–земли, безо всяких поворотов и препятствий, прокладывает себе путь, достигая самой верхушки. Согнутые же и деформированные лозы равно гладких путей не предлагают, во–первых, потому что узлы мешают, во–вторых, потому что сам изгиб, как неровные места на дороге, препятствует прохождению влаги из земли. (3) Поэтому, когда лоза дотягивается до верхушки кола, она крепится лентой, чтобы будучи отягощена своим потомством, она не прогибалась под его тяжестью с не сгибалась. Затем от того места, где привязано то, что всего ближе к «ярму» её рукава распространяются в разных направлениях и те, что помещены на ярмо склоняются вниз по кривой и то, что свисает с «ярма» наполняется плодами; с другой стороны, изгиб пускает побеги рядом с лентой. (4) Некоторые раскладывают на «ярме» ту часть, которую мы нагибаем и крепко удерживают её, связывая тесными узлами; я считаю, что они вовсе не заслуживают одобрения. Ведь дожди, морозы и град не столь сильно вредят свободно висящим ветвям, как тем, которые связаны и так сказать подвергаются штормовой погоде. И однако ж, те же самые ветви следует связать до того, как плоды созреют, в то время как гроздья всё ещё разноцветные и кислые, чтоб они были менее склонны гнить с росой или быть разграблены ветрами или дикими зверями. (5) Вдоль главной тропы и боковых ветви должны быть согнуты внутрь, чтоб они не пострадали, задевая проходящих мимо. И с помощью этого метода лоза, конечно, подводится к «ярму» в нужное время. Ведь лоза, которая слаба или коротка, должна быть обрезана до двух глазков, так чтобы она смогла дать более сильный ствол, который смог бы тотчас же дорасти до «ярма».
(XXI) (1) Что до пятилетней лозы, для неё нет иной обрезки кроме той, что она должна иметь форму описанную мною выше и что она не должна слишком далеко распространяться; вершина стебля должна быть примерно на один фут ниже «ярма» и своими четырьмя рукавами, которые некоторые называют duramenta («одеревеневшая лоза») должна быть разделена на столько же частей. На время достаточно, чтобы эти рукава сокращены были до одной плодоносящей ветви каждый, до тех пор пока лозы не станут достаточно сильными. Затем, когда несколько лет спустя, они вступят, так сказать, в возраст юности, неизвестно сколько ветвей должно остаться. (2) Ведь плодородие земли требует большего, а её истощённость — меньшего; если лоза слишком буйно идёт в рост, если рост этот не сдерживать, то она плохо сбрасывает цвет и идёт в ствол и в листву, а не в плод; слабая лоза, напротив, портится, если слишком обременена плодами. Итак, в плодородной почве мы можем оставить по два ростка на каждый рукав, не обременяя лозу, но не превышая их количеством при котором одна лоза поддерживает восемь ростков, если только её чрезмерная плодовитость не потребует большего; ведь лоза, древесные ветки которой простираются за этот предел имеет вид скорее беседки из зелени, чем лозы. (3) И мы не должны допускать, чтобы рукава были больше ствола; но когда в данный момент допускается рост боковых побегов от них, то верхние твёрдые прутья должны постоянно срезаться, чтоб они не выходили за пределы «ярма»; но лоза должна постоянно обновляться молодыми ветвями. Эти боковые побеги, если они уже достаточно выросли, следует поместить на «ярмо»; но если один из них сломан или недостаточной длины и если он занимает подходящее место, из которого лоза должна быть возобновлена [34] на следующий год, пусть она будет срезана до «большого пальца» (pollex), который одни называют custos или «хранитель», другие – resex или «подрезанный» и наконец, некоторые praesidiarium или «запасный» — то есть обрезок из двух или трёх глазков, от которого весь старый рукав выше отрезается после того как вся плодоносная его часть отжила уже свое; и вот лоза вновь растет из молодой ветки. И такой способ ухода за хорошо зарекомендовавшими себя виноградниками должен постоянно соблюдаться.
(XXII) (1) Если ж мы приобрели виноградники, где использовался иной способ ухода и многие годы пренебрежения покрывают ярмо, мы должны будем рассмотреть длину старых, задеревеневших ветвей, превышающих вышеупомянутую меру. Ведь если их длина два фута или чуть длиннее, то вся лоза всё же может быть помещена под ярмо, при условии что подпирающий кол близко к стволу; (2) ведь он отодвигается от лозы и устанавливается точно в центре пространства меж двумя рядами, а затем лоза переносится поперёк опоры и таким образом подводится под раму. Но если одеревеневшие ветви выросли до большой длины, так что выползли на четвёртую или даже на пятую опору, то восстановить виноградник можно лишь с большими затратами; ведь при размножении отводками (способ, который нам более всего нравится) посаженное быстрей всего вырастает. (3) Но всё это при условии, что ствол старый и гнилой [35]; если он крепкий и здоровый он требует меньше труда; ведь нужно только разрыхлить почву вокруг его корней в зимнее время, насытить её навозом и тщательно его обрезать, а между третьим и четвёртым футами в высоту от земли ранить острием железного орудия в самую зелёную часть коры. Затем земля тщательно перемешивается частой перекопкой, чтоб лоза имела б силу выпустить побег, особенно из того места, где она была ранена железом [36]. (4) Кроме того, из рубца обычно вырастает почка и если она разрастётся до значительной длины то из неё может вырасти побег; если будет короче — то «большой палец», а если очень мала — то сучок Этот последний может образоваться из любого волокнистого нароста, даже самого маленького. Ибо когда веточка с одним или двумя листьями выходит из твёрдого ствола, то следующей весной, если только она достигает зрелости, она даст сильную древесную ветку если её не обрезать или же не обрубить; и когда она окрепнет и образует своего рода рукав, вы сможете обрезать ту часть старой ветви, которая разрослась слишком далеко и таким образом подвести под ярмо ту часть, которая останется. (5) Многие, из экономии времени, обрубают такие лозы выше четвёртого фута, не боясь удалять их таким образом; ведь природа большинства стеблей, как правило, такова, что они прорастают новыми листьями близко к рубцу. Но способ этот мне совсем не нравится, ведь большая рана, если не имеет сверху сильной древесины, которая могла б её прикрыть, иссушается жаром солнца, а потом гниёт с росой и дождями. (6) И однако ж если старую лозу надо всё таки срубить, то лучше всего сначала разрыхлить вокруг неё землю, а затем срубить немного ниже уровня земли, чтобы почва сверху могла бы защитить от силы солнца и дать проход молодым стеблям, которые вырастают из корней, чтоб они могли либо пожениться на своих собственных опорах, либо украшать своим потомством любые одиночные опоры, какие будут поблизости. (7) Однако все это надо делать при условии, чтобы лозы были бы достаточно глубоко посажены, не имели бы корней, скользящих по поверхности, а имели бы хороший стебель. В противном случае — всё это труд, затраченный впустую, потому что низкосортные лозы, даже будучи обновлены, сохранят свой прежний характер, в то время как те, которые едва цепляются за поверхность земли, погибнут прежде, чем смогут восстановить свои силы. (8) Одну лозу, следовательно, надо прививать с плодоносными побегами, а другую полностью выкорчевать и пересадить, при условии, что качество почвы это позволяет. Если виноградник увядает из–за плохого качества почвы, я считаю, что его никоим образом не надо восстанавливать. Кроме климата, плохие качества места, которые обычно приводят виноградники к гибели — это скудость и бесплодие почвы, соленные или кислые болота, крутые и труднопроходимые местности, долины слишком тёмные, закрытые для солнца, песчаный туф или гравий, слишком неплодородный, а так же гравий совершенно голый, лишённый почвенного слоя и всё подобное, что не питает виноградную лозу. (9) Но если местность свободна ото всех этих и им подобных недостатков, то виноградник следует восстановить тем способом, который мы советовали в предыдущей книге. С другой стороны, те виноградники с низкой урожайностью, которые несмотря на бурный рост, лишены плодов из–за бесплодия, надо улучшать, как мы уже сказали, путём прививки. Мы рассмотрим это в надлежащем месте [37], когда перейдём к этому предмету обсуждения.
(XXIII) (1) Теперь, поскольку мы, по–видимому, недостаточно сказали об обрезке виноградников, мы с большим тщанием изложим самую необходимую часть нужной для этого работы. Хорошо если мягкий и умеренный климат позволяет нам в той местности, где мы ведём своё хозяйство, начать обрезку после октябрьских ид [38], когда сбор урожая уже закончен, при условии, однако, что равноденственные дожди уже идут и ветви достигли надлежащей зрелости; (2) ведь при сухой погоде обрезку надо делать позже. Если же холодная и морозная погода возвещает о суровой зиме, мы её отложим до февральских ид [39] и это будет позволительно сделать, если ваше имение мало. Там же где обширность территории лишает нас возможности выбора времени надо обрезать более сильную часть виноградника в холодную погоду, а более слабую — весной или осенью; и в самом деле лозы обращённые к югу, можно обрезать даже во время зимнего солнцестояния, а те, что обращены на север — весной и осенью. (3) И нет сомнения, что природа виноградных лоз такова, что чем раньше они обрезаны, тем больше производят древесины, а чем позже — тем больше плодов.
(XXIV) (1) Потому, в какое время виноградарь не приступил бы к этой работе, он должен особенно следить за тремя вещами: во–первых, сделать своей главной заботой плоды; во–вторых, сразу выбрать наиболее плодоносные растения на следующий год; в-третьих сделать так, чтобы ствол лозы жил как можно дольше. Если ж пренебречь чем–нибудь из этого, это принесёт владельцу большие убытки. (2) Более того, поскольку виноградная лоза состоит из четырёх частей, она обращена к тому же числу четвертей неба И поскольку эти различные направления обладают противоположными друг другу качествами, они так же требуют различного расположения частей лозы соответственно обстоятельствам их положения. Поэтому те рукава, которые подвергаются воздействию севера, должны получать меньше всего ран и тем более если они обрезаются с наступлением холодов, разрывающих шрамы и порезы. (3) И поэтому с этой стороны следует позволить расти рядом с «ярмом» лишь одной одеревеневшей ветви и одной запасной ниже него, чтобы обновить лозу в течение года И наоборот, больше прутьев должно быть отведено для роста к югу, чтобы дать тень их матери, поскольку она страдает от летней жары и не позволить плоду увянуть до того, как он достигнет зрелости. В обрезке восточной и западной сторон нет большой разницы, потому что лозы получают солнечный свет в течение равного количества часов в каждой из этих четвертей. (4) Итак, пределом одеревенелых ветвей будет то, что предписано плодородием земли и самим стеблем.
Вышесказанное должно быть соблюдено в целом, а нижеследующее в частности. Начнём с самой нижней части лозы, так сказать с её фундамента. Земля вокруг черенка всегда должна быть обнажена с помощью небольшой мотыги. И если какой–нибудь отпрыск, который сельские жители называют suffrago или «сосунком» цепляется за корни, его нужно осторожно выкопать из земли и ровно срезать ножом, так чтоб отразить зимние дожди; ведь лучше оторвать побег, который произрастёт потом из раны, чем оставить порез, который будет узловатым и грубым. Ведь при первом способе быстро образуется рубец, а при другом образуется полость, которая гниёт. (5) Затем, после заботы, так сказать, об основании, надо осмотреть сами ноги и стволы, дабы убедиться, что он осталось ни одного проросшего листового побега или бородавкоподобной шишки, если только лоза, срезанная выше «ярма», не потребует обновления с нижней части. Но если старая часть ствола высохла от солнечных лучей или если она выдолблена дождями и вредными животными, пробирающимися в сердцевину, то будет правильно отсечь мотыгой любую её часть, если она отмерла и затем все это обрезать до живой ткани ножом для обрезки, так чтобы образовался каллюс (наплыв) из зелёной коры. (6) И не представляет никакого труда, вскоре после того как раны сгладятся, обмазать их землёй, которую надо предварительно смешать с осадком масла. Ведь такого рода обмазка предохраняет от древоточцев и муравьёв, а так же от солнца и дождей; и благодаря этому рана быстрее срастается и сохраняет плод зелёным. Кроме того, надо очистить лозу до самого «тела» от той сухой и свисающей лохмотьями коры, что свисает вдоль верхней части ствола; лоза, избавившись от этих, так сказать, своих лохмотьев, лучше растёт и даёт вину меньше осадка. Кроме того, следует содрать и соскоблить железом мох, который связывает и сжимает ноги лоз как кандалы, размягчает их своей плесенью и старой грязью. (7) Итак, всё это для нижней части лозы; и точно так же мы дадим сейчас указания относительно верхней её части.
Раны, которые наносятся одеревеневшей части лозы надо делать косыми и округлыми, ведь они растут вместе быстрее и пока они не образовали шрам с них вода стекает лучше, в то время как поперечные разрезы получают и удерживают больше влаги. Пусть виноградарь особенно избегает этой ошибки. Пусть он так же срежет ветки слишком далеко простёршиеся, старые, плохо сформированные, кривые и обращённые вниз; пусть позволит расти тем, которые молоды, плодоносны и прямы. Пусть он сохранит молодые и нежные рукава, а старые и увядшие уберёт с помощью садового ножа. Пусть он так же обрежет верхушки запасных стержней [40], когда им исполнится год. (8) Когда лоза будет поднята на четыре фута над землёй, он сформирует ей четыре рукава, из которых каждый будет повёрнут в сторону одной из поперечин ярма. Затем пусть он даст вырасти по одной новой ветке на каждый рукав, если лоза тонкая, или по две если она более коренастая; и поместив их на ярмо, пусть он заставит их свисать вниз. (9) Но мы должны иметь в виду, что не следует позволять двум или более одеревенелым ветвям находиться на одной линии и с одной стороны рукава. Ведь для лозы особенно вредно, когда каждая часть рукава напрягается не одинаково и когда она не распределяет своему потомству сок равными порциями, а напояет лишь одну сторону. В результате этого, та вена, у которой влага полностью отнята увядает, словно поражённая молнией.
(10) Есть так же побег, называемый «глотка или пасть» (focaneus) [41], который обычно находится в центре развилки и виноградари потому его так называют, что произрастая меж двумя рукавами, в месте, где лоза разделяется, он загораживает, так сказать, зев или горло и перехватывая у обеих задеревеневших ветвей, высасывает их питание. Потому крестьяне тщательно урезают и отсекают этого соперника, до того как он наберёт силу. Если ж он до того уже усилился, что повредил тот или иной рукав, то более слабый рукав удаляют, а «глотке» дают вырасти. (11) Ведь когда рукав отсечён, мать–лоза даёт свою силу обеим частям. Поэтому пусть обрезающий лозы установит головку лозы на один фут ниже ярма из которого, как я уже сказал, могут вытянуться четыре рукава, посредством которых лоза ежегодно обновляется, путём обрезания старых ветвей и позволения расти новым, в выборе которых надо выказать умение. Ведь там, где древесные ветви в изобилии, обрезающий лозы должен остерегаться оставлять как те, которые находятся рядом с твёрдой древесиной (т. е у ствола и головки лозы), так и те, которые находятся на концах. Ведь первые очень мало вносят в урожай, так как будучи фактически подобны листовым ветвям, дают скудные плоды, в то время как вторые истощают лозу, потому что обременяют её слишком большим количеством плодов и простираются до второго или третьего кола, что, как мы считаем, неправильно. (12) Потому ветвям надо позволять расти с наибольшей пользой на средине рукава, чтоб они не могли ни расстроить планы на урожай, ни вызвать истощение собственного стебля. Некоторые более жадны в стремлении к урожаю, позволяя расти верхушечным и срединным побегам, а так же срезая ветку рядом с одеревенелой частью в запасном стержне — вещь которую не следует делать ни при каких обстоятельствах, если этого не позволяют сила почвы и стержня. Ведь они до того покрываются гроздями, что не могут созреть если этого на позволяют щедрость земли и хорошее состояние самого стержня. (13) Вспомогательную ветвь, которая по сути то же самое, что и запасной стержень, не следует укорачивать обратно до степени пенька ветки, если ветки, от которых ожидаются в будущем плоды, расположены в подходящем месте; ведь когда вы свяжете их и согнёте, чтоб они смотрели вниз на землю, вы заставите расти твёрдую древесину ниже места связывания. (14) Но если лоза отросла из головки на длину большую, чем позволяет практика земледельцев и своими рукавами выползла на те крыше–подобные решётки [42], что принадлежат другим лозам, мы оставим рядом с главным стеблем сильный запасной стержень и как можно большее из двух или трёх сочленений, из которых, как из шпор может быстро сформироваться на следующий год твёрдое дерево в рукав, так что лоза, срезанная и восстановленная таким образом, может быть сохранена на ярме.
(15) Но когда вы оставляете «сторожа» для роста, надо особенно учитывать следующие моменты. Во–первых, рана не должна быть обращена вверх к небесам, а должна быть наклонена вниз к земле, ведь таким образом она одновременно защищена будет от морозов и от солнца. Во–вторых, разрез должен быть сделан не в виде наконечника стрелы, а скорее в форме копыта [43], ведь первый отмирает быстрее и на более широкой площади, в то время как второй портится медленнее и в более узких пределах. Существует так же практика, применяемая широко и очень неправильно, и которой следует особенно избегать, когда стремясь придать изящный вид обрезают ветку близко к сочленению, чтобы запасной стержень был короче и походил на большой палец. (16) Но это очень вредно, потому что почка, находясь рядом с раной, страдает от мороза и холода, а затем и от жары. Лучший вариант, таким образом, тот чтоб обрезать запасную ветвь примерно посредине между сочленениями и сделать наклонный разрез позади почки так чтобы, как я уже сказал [44], дождь пролил свои слёзы не на глазок почки и не ослепил его. (17) Если ж нет возможности срезать ветку, мы должны осмотреться и найти шишку, которая даже будучи срезана очень низко, словно бородавка, может дать следующей весной твёрдую деревянистую ветку, которую мы можем оставить либо для рукава, либо для плодоношения. Если же такой шишки не найти, то лозу надо поранить ножом и заставить образоваться «язву» в том месте, откуда мы хотим «вытянуть» побег.
Далее, я твёрдо убеждён, что те ветви, которые мы готовим к плодоношению, должны быть освобождены от усиков и вторичных побегов. (18) Но для их срезания и для удаления тех, которые выходят из главного стебля способы применяются различные. Всё, что произрастает из зрелой древесины срезается и удаляется путём более энергичного применения садового ножа, ведь оно быстрее образует шрам, в то время как, напротив, всё, что происходит из молодой древесины, например вторичный побег, срезается с большей осторожностью, потому что обычно рядом с ним есть почка и надо позаботиться о том, чтобы не задеть её ножом. Ведь, если применяя нож, вы слишком близко подрезаете, то почка либо совсем отвалится, либо окажется сильно повреждённой; из–за этого ветвь, когда она пустит ростки, будет слабой и менее плодоносной, а так же более подверженной повреждению ветрами, очевидно потому, что будет слабой, когда выйдет из рубца. (19) Далее, трудно установить, на какую длину позволять расти древесной ветви; большинство людей позволяет ей вытянуться настолько, чтоб согнувшись и упав на «ярмо», она не могла бы коснуться земли. Мы считаем, что надо тщательнее принимать во внимание следующие моменты: во–первых, состояние лозы, так как если она сильна, то выдерживает большее количество ветвей; во–вторых, плодородие почвы, так как если это качество отсутствует, мы быстро погубим даже самую сильную лозу, истощив её слишком длинными прутьями. (20) Но длинные ветки ценятся не по длине их, а по числу глазков. Ведь там, где между сочленениями есть значительные промежутки, допустимо простирать ветви почти что до земли, ибо всё равно они дадут лишь немного листьев и плодов; но там где промежутки коротки и глазки находятся на близком расстоянии ветвь, хотя и короткая, зеленеет многими побегами и роскошествует многочисленными отпрысками. Потому необходимо ограничивать рост ветвей второго рода, чтобы лозы их не были обременены чрезмерной длины плодоносящими ветвями и чтобы виноградарь мог принять в расчет был ли урожай предыдущего года обильным или нет. (21) Ведь после большого урожая лозы надо поберечь и по этой причине их необходимо тщательно обрезать; если ж урожай был скудным, их необходимо поддержать. Помимо всего прочего, мы придерживаемся того мнения, что всю операцию надо исполнять с помощью самых тонких и острых инструментов из твёрдого железа. Ведь тупой, незаточенный, и мягкий нож тормозит обрезающего и поэтому виноградарь выполняет им меньше работы и с большим трудом; ведь если край его, что случается с мягким железом, загибается или если он проникает в древесину слишком медленно, как это бывает с лезвием затуплённым и толстым, то требуется большее усилие. Далее, рваные и неровные раны рвут лозы, ведь приходится действовать не одним ударом, а несколькими часто повторяемыми. (22) Обычный итог этого тот, что то, что должно быть срезано, обрывается и таким образом лоза, будучи искалечена и неровно оторвана, гниёт от влаги и раны её не заживают. Поэтому занимающемуся обрезкой следует строго–настрого напомнить, чтобы он вытянул край своего орудия и сделал его как можно более похожим на бритву. И он не должен оставаться в неведении относительно того какой частью садового ножа надо пользоваться при каждой операции, ибо я узнал, что многие люди буквально опустошают виноградники из–за недостатка знаний в этом вопросе.
(XXV) (1) Форма нынешнего виноградного ножа такова, что часть рядом с рукоятью, край которой прямой, называется культер или «нож» из–за своего сходства. Изогнутая часть называется синус или «изгиб»; то, что выступает от изгиба называется скальпелем или «лезвием»; идущий дальше крючок называется ростр или «корабельный клюв», а фигура полумесяца над ним — секира или «топор», а острый выступ, выступающий прямо вперёд называется мукрон или «точка». Каждая из этих частей выполняет свои особые задачи, если только виноградарь искусен в их использовании. (2) Ведь когда он хочет отрезать что–нибудь ударом руки от себя, он использует культер; когда хочет притянуть что–либо к себе — использует синус; если надо сгладить что–нибудь — пользуется скальпелем; если что–нибудь выдолбить — ростром; когда хочет отсечь что–либо ударом — использует секиру; наконец, если хочет убрать что–то в узком месте, то использует мукрон. Но большая часть работы в винограднике должна делаться направляя нож к себе, а не путём отрубания; ведь рана, нанесённая таким образом сглаживается в один момент так как тот, кто отсекает, сначала ставит свой нож на место и таким образом отрезает именно то, что намеревался отрезать. (3) Тот же кто нападает на лозу, рубя её, если он промахивается, как то часто бывает, ранит её множеством ударов. Поэтому более безопасна и выгодна та обрезка которая, как я уже сказал, производится путём отрезания ножом, а не отрубанием.
(XXVI) (1) Покончив со всем этим перейдём, как я уже сказал [45] к вопросу о подпорках и «ярмах» виноградника [46]. Для придания прочности тычина (четырёхгранная подпорка) лучше кола; и тычину надо выбирать не какую попало: лучше всего оливковое дерево, расколотое клиньями, дуб, пробковое дерево и любое другое дерево такой же прочности. Круглая опора занимает третье место и притом наиболее пригодна та, которая сделана из можжевельника, а так же из лавра и кипариса; так же хороша для этой цели лесная сосна, да и бузина так же приемлема в качестве опоры. Эти и им подобные опоры после обрезки следует все вынуть, а истлевшие части вырезать и заточить; (2) осмотрев их, те которые в порядке надо возвратить обратно, а те, что сгнили или же короче чем положено, удалить и заменить подходящими; те, которые упали и лежат, надо вновь установить прямо, а те, что наклонились — выпрямить. Что касается ярма, то если нет надобности в новом, то при его починке надо использовать новые верёвки. Если же оно нуждается в восстановлении, пусть оно будет связано с жердями или тростником, прежде чем лоза будет к нему прикреплена и тогда, как я указал уже в случае с вновь посаженной лозой [47], мы должны привязать лозу к колу, ближе к голове и ниже рукавов; и привязывать надо не каждый год в одном и том же месте, чтобы лента не врезалась в ствол и его не задушила. (3) Затем мы расположим рукава на четыре стороны, под звездой [48] и привяжем нежные плодоносящие ветви к ярму, не принуждая их против их природы; по мере того как каждая ветвь будет подчиняться, мы слегка её согнём, чтобы не сломать в изгибе и чтоб уже набухшие почки не были бы сломаны. А когда две уже зрелые ветки протянутся на одной части «ярма» пусть между ними будет перекладина; и пусть разделённые побеги выползают на четырёхугольные отверстия решёток [49] и как бы погружаясь вниз, смотрят кончиками на землю. (4) Чтобы сделать всё это искусно связывающий должен помнить, что молодую ветвь надо не скручивать, но только согнуть её и привязать; и ему надо помнить, что каждую зрелую ветвь, которую нельзя ещё согнуть до земли, надо поместить на ярмо, так чтобы она скорей на нём покоилась, чем с него свисала. Я ведь часто наблюдал, как земледельцы из–за непредусмотрительности помещают плодоносящую ветвь под раму и привязывают её таким образом, чтоб она висела только на одной своей веточке; и когда эта лоза получает полный вес своих побегов и плодов, она ломается.
(XXVII) (1) Когда мы, таким образом, приведём наши виноградники в порядок, мы затем должны поспешить очистить их и освободить от обрезанных веток и сухостоя. Но делать это нужно когда земля уже высохнет, чтоб она не усложнила задачу, заставив топтаться в грязи землекопа, которого надо привести немедленно, пока лозы ещё спят. Ибо если вы его пошлёте когда плодоносящие ветви набухнут и распустят почки, он лишит вас большей части урожая. Поэтому виноградники следует вскопать как можно глубже когда кончится зима и начнётся весна, но до появления почек, чтоб они смогли произрасти более радостно и пышно. И когда они украсят себя листьями, надо будет установить предел молодым побегам прежде, чем они полностью вырастут. (2) И пусть тот же виноградарь, что раньше пользовался ножом пользуется теперь руками и держит под контролем тень, обрывая лишнюю листву; крайне важно делать это умело, ибо удаление лишней листвы даже более полезно для виноградных лоз, чем обрезка. Ибо хотя последняя и весьма полезна, всё ж она ранит лозы и сдерживает их развитие, в то время как первая лечит их более нежно, без ран и облегчает обрезку на следующий год. (3) Это даёт лозу более свободную от шрамов, потому что то, с чего оборвано зелёным и нежным быстро заживает. Кроме того, зрелые ветви, имеющие плоды, лучше восстанавливаются, а ягоды, будучи полнее подвержены воздействию солнца, полностью созревают [50].
(4) Поэтому разумному виноградарю и особенно знатоку лозы надо прикинуть и решить в каких местах он должен позволить расти в течение года твёрдым древесным ветвям, а так же удалить не только ветви, лишённые почек, но и плодоносные ветви, если их количество превысило надлежащие пределы; ведь иные глазки дают по три побега, из которых два надо удалить, чтоб глазки лучше б вырастили по одному побегу на каждого. (5) Дело мудрого земледельца — оценить, не украсила ли себя лоза большим количеством плодов, чем она может довести до зрелости. Потому он обязан не только сорвать лишнюю листву, что должно делаться всегда, но подчас стряхнуть и часть плодов, чтоб облегчить лозу, перегруженную собственной своей производительностью. И усердный виноградарь будет делать это по различным причинам, даже если плодов не больше, чем способно созреть; (6) или если лоза, скована была в прошлые годы лишним беспрерывным плодоношением, то теперь она должна восстановиться и прийти в себя, чтоб на будущее обеспечить зрелую древесину. Обломать верхушки побегов, чтоб сдержать слишком бурный рост или удалить веточки, расположенные на твёрдой части стебля, если нет нужды сохранить одну или две для возобновления лозы, удалить каждый зелёный побег, выходящий из головки и между рукавов и сорвать те бесплодные побеги, которые по всей зрелой древесине затеняют материнскую лозу — посильная задача для любого человека, даже для ребёнка.
(XXVIII) (1) Но время для обрезки лозы [51] надо выбирать предпочтительно до того, как на лозе покажется цвет, хотя позволительно повторить эту операцию впоследствии. Не входите в виноградник до того, когда там начнут образовываться ягоды, потому что не следует тревожить плоды, когда они в цвету. Но когда плод выходит из детского возраста и находится, так сказать, в стадии отрочества, его следует связать и лишить всех листьев, а так же сделать пухлым частыми вскапываниями, ибо плоды делаются более обильными из–за измельчения почвы [52]. (2) И я не отрицаю, что до меня большинство знатоков земледелия довольствовались тремя вскапываниями [53] и среди них Грецин, говорящий так: «Представляется достаточным вскопать устроенный уже виноградник три раза». Цельс и Аттик сходятся во мнении, что в лозе или скорее в каждой ветви, сокрыты три естественных импульса: первый побуждает её расти, второй — цвести, а третий — созревать. Эти импульсы, полагают они, вскапывание стимулирует; ведь усилий одной природы может не хватить для достижения целей, если вы не будете усердно помогать ей. И всё это внимание к возделыванию виноградников заканчивается только с началом сбора урожая.
(XXIX) (1) А теперь возвращусь к той части моего обсуждения, в которой я обещал дать указания относительно прививки лозы и защиты прививок. Юлий Аттик утверждает, что время для прививки — от ноябрьских календ до июньских и до этого времени, как он заявляет, привой можно сохранить без проращивания. Это мы должны понимать в том смысле, что ни одна часть года не является исключением для прививки, если есть запас спящих веток. Я охотно допускаю, что таким образом можно поступать в отношении отпрысков других видов деревьев, которые имеют более прочную и полную сил кору. (2) Но что до лоз, то моя честность не позволяет мне скрывать, что чрезвычайно опрометчиво позволять владельцам прививать их в течение стольких месяцев. Не то, чтобы я не знал, что лоза, привитая в разгар зимы иногда произрастает. Но наставлять учеников надо не тому, что может произойти случайно в одном или двух экспериментах, а тому, что обычно происходит в рамках определённой системы. И тем не менее до определённой степени, я бы против такого опыта не возражал, если б риск простирался на небольшое количество объектов и мы могли бы исправить опрометчивость более тщательной заботой. (3) Но когда объём работ притупляет внимание даже самого старательного земледельца, мы должны устранить любую неопределённость. В самом деле, в том, что предписывает Аттик есть противоречие. Ведь он говорит, что нельзя обрезать виноградник в середине зимы. И хотя это наносит не столь уж много вреда лозе, всё же с полным основанием делать это запрещается, потому что в холодную погоду каждая ветвь цепенеет от холода и в своём замёрзшем состоянии не производит никакого импульса в коре, чтобы залечить шрам. (4) Но с другой стороны, тот же Аттик не запрещает в то же самое время прививать и указывает, что это следует делать, отрезав головку всей лозы и сделав щель в месте разреза. Поэтому более правильный способ прививки — в конце зимы, когда дни уже становятся теплее, когда и почки и кора пробуждены уже природой и когда уже не нападает холод, который мог бы опалить либо привитый уже привой, либо рану, сделанную щелью. (5) Всё же я б позволил тем, кто спешит прививать лозу осенью, потому что температура воздуха в это время мало отличается от весенней. Но в какое время вы б ни собирались прививать знайте, что выбор привоя не отличается от того, что был предписан в предыдущей книге, когда мы давали указания по выбору черенков [54]. Когда ты будешь отделять от лозы плодоносные и хорошо созревшие побеги выбери день тёплый и безветренный. (6) Далее, ищи привои (прививочные черенки) круглые и твёрдые, а не с губчатой сердцевиной, а так же с многочисленными глазками и с короткими сочленениями. Очень важно то, чтобы привитая веточка не была слишком длинной, а так же то, чтоб на ней было много глазков, из которых она могла б давать побеги. И потому, если сочленения длинные, надо будет укоротить привой до одного, максимум двух глазков, чтоб он не был до того длинным, чтоб не мог без проблем переносить бури, ветры и дожди.
(7) Теперь, когда лоза привита, её либо обрезают, либо оставляют целой и просверливают буравом [55]; но первая прививка более обычна и известна почти всем виноградарям, тогда как последняя менее распространена и используется лишь немногими. Поэтому расскажу сначала о том способе, который более используется. (8) Лозу обычно срезают над землёй, хотя иногда и ниже, в том месте, где она всего прочнее и свободна от сучков. Когда она привита у земли, привитое покрывают землёй до самой его вершины; но когда прививка сделана выше над землёй, щель тщательно замазывают размятой глиной и обкладывают слоем мха, чтобы защитить от жары и дождей. Привой имеет такую форму, что похож на тростниковое перо. Отрезанный кусок следует прижать к расщелине [56] и под этой расщелиной нужен узел в лозе, чтобы как бы связать её вместе и не дать трещине продвинуться за эту точку. (9) Даже если узел этот будет находиться на четыре пальца от места среза, всё же будет правильно, чтобы он был связан до того как лоза будет рассечена, чтобы рана не распространилась шире, чем это должно быть когда делается путь для прививки с помощью ножа. Кроме того, привой в форме пера должен быть сужен не более, чем на три пальца и так, чтоб он был гладким на той стороне, где он был обрезан. И это выравнивание поверхности следует распространять настолько далеко, чтоб оно с одной стороны достигало сердцевины, а с другой — чтоб оно было обрезано немного дальше коры [57] и чтоб оно имело форму клина, так чтобы привой был бы острым в своей самой низшей точке, тоньше с одной стороны и толще с другой и чтоб когда он вставляется более тонкой стороной, он бы мог быть тесно прижат с более толстой стороны и мог касаться щели с обеих сторон. Ведь если кора не касается коры таким образом, чтоб нигде не проходил бы свет, они не смогут расти вместе.
(10) Существует несколько видов лент для прививки. Некоторые связывают щель ивовыми ветвями, некоторые обматывают её внутренней корой, очень многие связывают её тростником, который более всего подходит. Ведь ивовая ветвь, высохнув, проникает и врезается в кору. Чтобы этого неудобства избежать, мы считаем нужным применять слегка ослабленные ленты, которые мы можем, после того как обмотали ими ствол, затянуть с помощью небольших тростниковых клиньев. Но очень важно, чтоб земля вокруг лозы была разрыхлена заранее, а находящиеся на поверхности корни или побеги срезать, а затем покрыть ствол почвой. И когда прививка окажется удачной, нужен будет уход иного рода. (11) Ведь когда привой начинает распускаться, его нужно чаще лишать излишнего роста, а боковые и корневые отростки надо чаще обрывать. Кроме того всё, что от него произрастает из места прививки надо связывать, чтобы он не развязался бы от ветра или нежный побег бы не был вырван. И когда побег этот увеличится в размерах, он должен быть лишён своих вторичных побегов, если только из–за скудости и убогости места их не надо сохранять для отводков. Затем осенью зрелые ветки обрезают садовым ножом. Но в привитых виноградных лозах наблюдается следующий способ обрезки: там, где нет необходимости в отводках, один побег помещают на ярмо, а второй побег обрезают настолько, чтобы рана была вровень со стволом и притом таким образом, чтоб от твёрдой древесины ничего не отделялось. (12) Лишнюю листву надо удалять точно так же как и в случае с молодым чубуком, но требования к ней надо предъявлять очень умеренные вплоть до четвёртого года, пока рана ствола не образует рубец. Таковы процедуры, связанные с прививкой в щель.
(13) Процедура теребрации или сверления заключается в следующем [58]: во–первых, выберите самую плодоносную лозу в винограднике; от неё притяните поперечную ветвь, так сказать, всё ещё цепляющуюся за свою материнскую лозу и пропустите её через отверстие, которое вы сделали в другой лозе. Ведь это более безопасный и надёжный способ прививки, потому что даже если этот подвой и не ухватится за неё этой весной, то по крайней мере следующей, когда подрастёт, должен будет соединиться со своей приёмной матерью и какое–то время спустя будет отделён от родной своей матери- лозы и верхняя часть привитой лозы будет отрезана близко к тому месту, где был пропущен привой. (14) Если же для поперечной ветви нет возможности, то выберите ветку (взяв её от лозы сколь возможно свежей) и слегка обрезав её со всех сторон таким образом, чтобы удалить только кору, поместите в отверстие; затем обрежьте лозу и обмажьте глиной, чтобы весь подвой мог посвятить себя другой лозе. Однако, этого не следует делать в случае с поперечным побегом, который питается грудью матери до тех пор, пока он не врастет в другую лозу.
(15) Есть два вида железного орудия для пробуравливания лозы: одним пробуравливали лозу наши предки [59], а другой лично я нашёл по опыту более подходящим. Ведь древний буравчик (единственный вид, который знали земледельцы прежних времён) делал опилки и прожигал то место, которое просверливал. Потому редко случалось, чтоб прожжённая часть восстанавливалась или воссоединялась с первой и чтоб привитый отпрыск прирастал. Так же и опилки никогда не удалялись столь чисто, чтобы некоторые не оставались бы в отверстии; всё это мешало привою тесно соединяться с телом лозы. (16) Мы изобретя для этого вида прививки то, что мы назвали «галльским буравом» [60], нашли его гораздо более подходящим и практичным. Ведь он так просверливает ствол, чтобы не прожечь отверстие, поскольку производит не пыль, а стружки и когда они удаляются рана остаётся гладкой и она может легче касаться привоя со всех сторон, так как отсутствует то «шерстистое вещество», которое производил древний буравчик. (17) [Итак, позаботьтесь, чтоб окончить прививку ваших лоз тотчас же после весеннего равноденствия и привейте чёрную лозу в местах безводных и засушливых, а белую — во влажных ] [61]. [Нет надобности умножать число привоев на одном и том же стволе, когда его толщина столь умеренна, что роста привитого отпрыска может быть достаточно, чтоб покрыть рану со всех сторон, если, однако, место, оставшееся свободным в лозе, головка которой мертва, не требует замены. В этом случае, из двух вставленных ветвей, одна будет опущена вниз, чтоб составить саженец, а другая поднята на ярмо, чтоб плодоносить. И небесполезно выращивать побеги из лозы, которую вы разводили отводками, так как они произрастают из изогнутой части отводка, которую вы можете либо использовать для дальнейших отводков, либо оставить для плодов] [62].
(XXX) (1) Поскольку мы обсудили те вопросы, которые, как нам представляется, можно с пользой преподать для создания и возделывания виноградников, то необходимо, наконец, установить способ обеспечения подпорками, «ярмами» и ивовыми прутьями. Ведь они для виноградников приготовляются заранее, так сказать в качестве приданого. Если виноградарь их лишён, у него нет причины для создания виноградника, так как всё необходимое придётся искать вне фермы. И как сказал Аттик, не только расходы на покупку лягут бременем на счета вилика, но и приобретение их — очень большая неприятность. (2) Их ведь надо заготовить в очень неблагоприятное время года, именно зимой. Поэтому заросли ивы и тростника должны быть посажены заранее, а так же обычные леса или же леса, специально засаженные каштановыми деревьями. Аттик считает, что одного югера ивовых зарослей достаточно для связывания двадцати пяти югеров виноградника [63] и одного югера тростника для помещения на «ярмо» — двадцати и что одного югера, засаженного каштанами достаточно, чтобы обеспечить столько подпорок, сколько югер тростника может обеспечить перекладин. (3) Для питания ивы лучше всего подходит почва, которая либо хорошо орошается, либо изобилует болотами, хотя ровная и богатая почва так же не является непригодной. И почву эту следует перевернуть двойной лопатой, ведь древние предписывали нам вскапывать почву, предназначенную для ивняка, на глубину двух с половиной футов. И не имеет значения какой сорт ивняка вы посадите, лишь бы он был очень гибким. (4) И тем не менее есть три главных вида ив [64]: греческие, галльские и сабинские, которые большинство называет америнскими; греческие жёлтого цвета, галльские — грязно–фиолетового, с очень тонкими прутьями, а у америнских — тонкий красноватый стебель. Их сажают либо верхушками, либо черенками. Прутья верхушек умеренной прочности, которые, однако, весом не более двух фунтов, лучше всего сажать вонзая в землю так, чтобы торчали только их верхушки. (5) Черенки длиной в полтора фута воткните в землю и немного прикройте ею. Хорошо орошаемое место требует большего пространства; располагайте растения косыми рядами на расстоянии шести футов друг от друга; в сухой почве будет более плотная посадка, но таким образом, чтобы обеспечить лёгкий доступ тем, кто их возделывает. В этом случае достаточно, чтобы расстояние между рядами было пять футов, но так, чтобы растения имели двухфутовые интервалы в линии посадки, чередуясь с пустыми промежутками между ними. (6) Время сажать их — до того, как они распустятся, пока листья спят и лучше всего, чтоб они были сняты с деревьев, когда те сухие. Ибо если вы срежете их когда они мокры от росы, они должным образом не вырастут; по этой причине дождливых дней избегают при обрезке ив. Ивовые рощи надо чаще вскапывать в течение первых трёх лет, как и новые виноградники. Позже, набравшись сил, они довольствуются троекратным вскапыванием; при любой другой обработке почвы они быстро истощаются. (7) Ведь несмотря на заботу очень многие ивы погибают. Вместо них надо размножать отводки от соседнего растения, нагибая и закапывая их верхушки, так чтоб заменить ими всё погибшее. Затем, когда отводку исполнится год срежьте его со своего ствола, чтоб он мог питаться с помощью собственных корней точно так же, как виноградная лоза.
(XXXI) (1) Очень сухие места, не допускающие высадки такой рощи, требуют ракитника. Лента из этого растения не только обладает достаточной прочностью, но и очень гибкая. Растение это выращивают из семян и когда оно прорастает, его либо пересаживают как черенки когда ему два года, либо по прошествии этого времени оставляют там, где посеяли и срезают близко к земле как стоящее зерно. Другие ленты, такие как те, что сделаны из ежевики, требуют большего труда, но всё же в скудной почве и такой труд оправдан. (2) Ива для жердей требует примерно такой же почвы, как и для лозы; тем не менее, она лучше растёт в хорошо увлажнённой почве. Её сажают в виде черенков и когда она прорастает, её заставляют расти как единый ствол, часто обрабатывают и пропалывают; лишнюю листву удаляют не менее усердно, чем на виноградной лозе, чтобы поощрять её к росту вверх, а не к распространению ветвей. После такого ухода её срезают окончательно на четвёртом году жизни. (3) Иву же предназначенную для вязания можно срезать когда ей исполнится год на высоте примерно двух с половиной футов над землёй, так что она может выпускать ветви из ствола и образовывать рукава, как низкая виноградная лоза. Но если земля была довольно сухой, то её срезают предпочтительно в возрасте двух лет.
(XXXII) (1) Тростник [65] сажают в не слишком глубоко обработанную землю, хотя лучше сажать его двухфутовой лопатой. Несмотря на то, что он очень вынослив и не отказывается от любых условий, всё же он лучше растёт в рыхлой почве, чем в плотной, лучше во влажном месте, чем в сухом, лучше в долинах, чем на склонах холмов, лучше на берегах рек, по краям тропинок и в зарослях, чем посреди поля. (2) Размножают его либо с помощью луковиц, либо черенков, либо, наконец, путём укладывания всего стебля. Луковицы, заглублённые с промежутками в три фута между ними, дают полноценный стебель менее, чем за год. У черенков и целого тростника срок созревания дольше. Но независимо от того посажены ли черенки длиной в два с половиной фута или уложены целые стебли, их верхушки должны торчать над землёй, потому что если они зарыты целиком, то они полностью сгнивают. (3) В первые три года разведение тростника ничем не отличается от разведения других зарослей. Позже, когда он состарится, землю надо будет вновь перекопать. Признаки его старости таковы: либо он совсем высох из–за долгих лет упадка и лени, либо стал таким густым, что вырос тонким и похожим на камыш. (4) Но в первом случае его следует выкопать снова с самого начала; во втором же его можно вырезать и проредить — эту операцию земледельцы называют «кастрацией» [66]. Однако этот «ремонт» зарослей тростника делается вслепую, потому что на поверхности не видно, что должно быть удалено или же оставлено. Всё ж тростник лучше переносит «кастрацию» до времени обрезания, так как маленькие тростинки словно указатели показывают, что должно быть вырвано. (5) Самое благоприятное время для перекапывания и посадки тростника — то, что предшествует появлению глазков; для обрезания — после зимнего солнцестояния, так как он до этого времени растёт, а когда застывает от зимнего холода — останавливается. Засаженный тростником участок надо вскапывать так же часто, как и виноградник; но его худобу надо смягчать золой или другими удобрениями и поэтому, после того как он срезан, большинство людей его сжигают.
(XXXIII) (1) Каштан [67] лучше всего подходит для дубов и по этой причине подходит и для поддержки виноградных лоз. Орех его, будучи посажен в подготовленную почву быстро даст ростки; и когда через пять лет его срубают, он возобновляется как ива и будучи превращённым в кол, сохраняется обычно до следующего срубания. Почву он любит чёрную и рыхлую, не отказывается от влажной щебнистой почвы или крошащегося туфа, наслаждается тенистым склоном с северной стороны, но боится тяжёлой почвы, полной красной охры. (2) Сажают его с ноября месяца в течение всей зимы в сухую и обработанную землю на глубину двух с половиной футов. Орехи укладывают в ряд на расстояние полуфута друг от друга, а ряды разделяют пятифутовыми промежутками. Каштан привязан к бороздам глубиной в три четверти фута; и когда борозды эти уже засажены орехами, то перед тем как их выровнять рядом с каштанами устанавливают короткие тростинки, чтоб благодаря этим отметкам посадки их можно было б выкопать и прополоть с большей безопасностью. (3) Как только у растений сформируется стебель (а их можно пересаживать когда им исполнится два года) они прореживаются и два фута свободного пространства оставляются для молодых саженцев, чтобы теснота не ослабляла растения. Более тесная посадка имеет место из–за разных несчастий: орех иногда до того как вырастет, высыхает из–за засухи или сгнивает от чрезмерной влажности или наконец, губится подземными животными, такими как мыши и кроты. (4) По всем этим причинам, молодые посадки каштана часто вырастают в недостаточных количествах. И когда необходимо их число пополнить, лучше чтоб соседний саженец, если таковой подходит, был изогнут и размножен отводком, чем был взят и пересажен. Ведь такой саженец, будучи нетронутым у основания, энергично пускает побеги; тот же, который вырван с корнем и пересажен, задерживается в своём развитии на два года. В связи с этим оказалось выгоднее выращивать этот сорт деревьев из орехов, чем из чубуков. Площади, отведённые под эту посадку, как описано выше, позволяют посадить 2880 каштанов, из которых, в общей сложности, как утверждает Аттик, каждый югер земли легко даёт 12 000 подпорок. Ведь ближайшие к пню отрезки при расщеплении делят на четыре кола, а последующие — на два; и этот вид расщеплённой опоры сохраняется дольше, чем круглый кол. (5) Управление посадкой и перекапыванием почвы такое же, как и управление виноградником. Его следует слегка подрезать когда ему исполнится два года и ещё раз — когда исполнится три; ведь дважды ранней весной к нему следует подступить с ножом, чтоб ускорить его рост. Точно так же можно посадить и дуб, но его срубают на два года позже, чем каштан. Потому здравый смысл требует, чтоб мы извлекали выгоду из выигрыша во времени, если только не случится так, что покрытые кустарником и каменистые горы и те виды почвы, о которых мы упоминали выше, не потребуют жёлудя, а не каштана. (6) Итак, вопросы касающиеся италийских виноградников и их инвентаря, я обсудил считаю полностью и не без пользы. Далее, я намерен сообщить о виноградарстве среди провинциальных земледельцев, а так же о древесных насаждениях как в нашей стране, так и в Галлии.
(I) (1) Ты сказал, Сильвин, что в предыдущих книгах, которые я написал тебе о создании виноградников и об уходе за ними, были опущены некоторые вещи, которых не хватает тем, кто посвятил себя сельскому хозяйству. И действительно, я не отрицаю, что хотя я тщательно изучил то, что как земледельцы нашего времени, так и древние передали нам в своих трактатах, есть некоторые темы, которые я пропустил. Но когда я вызвался учить правилам земледелия, если я не ошибаюсь, я не утверждал, что буду заниматься всеми, а лишь очень многими из тех предметов, которые охватывает обширная область этой науки; ведь она не может войти в сферу знания одного человека и нет такого вида знания или же искусства, которые были бы полностью освоены одним умом. (2) Поэтому, подобно тому как цель хорошего охотника, выслеживающего свою добычу в обширном лесу, состоит в том, чтобы поймать столько диких зверей, сколько он сможет и никто никогда никого не обвинял в том, что он не переловил их всех, так и для нас вполне достаточно истолковать большую часть обширного материала, с которым мы взялись иметь дело. И воистину, даже тех предметов, которые не имеют к нашему делу прямого отношения, требуют от нас, как если бы мы упустили их из виду. Например, совсем недавно, когда мой друг Марк Требеллий потребовал от меня изложить мой метод измерения земли, то высказал при этом мнение, что это родственная и тесно связанная задача для того, кто изложил как следует окапывать землю, ибо он обязан сообщить так же и о том, как эту окопанную землю измерять. (3) Я ответил, что это обязанность не крестьянина, а землемера, тем более, что даже архитекторы, которые обязаны знать способы измерения, не соизволяют измерять здания, которые они сами спроектировали, но считают, что есть обязанности, которые входят в их профессию, а есть такие, которые относятся к тем, кто измеряет строения после того, как они были построены и посчитывают стоимость готовой работы, применяя свои методы расчета. Поэтому я считаю, что и наша наука достойна извинения, если она ограничивается объяснением того, как должна выполняться каждая из земледельческих операций, а не всей той сферы деятельности, с помощью которой она была выполнена. (4) Но поскольку, и ты Сильвин, также дружески просишь у меня указаний относительно измерений, то я исполню твоё желание при условии, что ты не сомневаешься, что это действительно дело геометров, а не сельских жителей и прощаешь любые ошибки, которые мною могут быть допущены в области, в которой я не претендую на обладание научными знаниями.
Так обратимся же к нашей теме: протяжённость каждой площади измеряется в футах, который состоит из 16 пальцев (digitus). Умножение фута происходит последовательно в пассусах (двойных шагах), актах, климах, югерах, стадиях, центуриях, а затем и в ещё более крупных единицах измерения. Пассус составляет пять футов. (5) Самый маленький акт (как утверждает Марк Варрон) имеет 4 фута в ширину и 120 футов в длину. Клима — 60 футов в каждую сторону. Квадратный акт ограничивается 120 футами в каждую сторону; при его удвоении образуется югер и он получил своё название от того факта, что был образован путём соединения [1]. Этот акт жители провинции Бетика называют acnua; они так же называют участок шириной в 30 футов и длиной в 180 - porca. (6) Галлы дают название candetum участкам в 100 футов в городских районах, но в 150 – в сельских районах; они так же называют полуюгер arpennis. Два акта, как я уже сказал, образуют югер в 240 футов в длину и в 120 футов в ширину; два числа эти, помноженные друг на друга составляют 28 800 квадратных футов. Далее стадий содержит 125 пассусов (т. е 625 футов), которые, умноженные на 8, составляют 1000 пассусов, т. е 5000 футов. (7) Мы теперь называем участок в 200 югеров центурией, как опять же утверждает Варрон. Прежде центурия называлась так потому, что содержала 100 югеров; но впоследствии, будучи удвоена, она сохранила то же самое название, так же как трибы назывались так потому, что народ разделён был на три части и теперь, хоть и во много раз более многочисленные, они всё ещё сохраняют своё прежнее название. (8) Было правильно начать с краткого упоминания этих фактов, как имеющих отношение к той системе расчётов, которую мы собираемся изложить и тесно связанных с ней.
А теперь перейдём к нашей настоящей цели. Мы перечислили не все части югера, а только те, которые используются при оценке проделанной работы. Ведь излишне останавливаться на более мелких делениях, от которых не зависит ни одна деловая операция. Итак, югер, как мы уже сказали, содержит 28 800 квадратных футов, что равно 288 скрупулам. (9) Начнём с самых малых делений: полускрупул — 576 часть югера, содержит 50 футов; 288 часть югера содержит 100 футов — это скрупул; 144 часть содержит 200 футов, то есть два скрупула; 72 часть содержит 400 футов — это секстула, в которой четыре скрупула; 48 часть, содержащая 600 футов представляет собой сицилик, в котором шесть скрупулов. [2]. (10) 24 часть, содержащая 1200 футов — полуунция, в которой 12 скрупулов. 12 часть, содержащая 2400 футов — унция, в которой 24 скрупулов. 6 часть, содержащая 4800 футов — секстант, в котором 48 скрупулов. 4 часть, содержащая 7200 футов — квадрант, в котором 72 скрупула. (11) 3 часть, содержащая 9600 футов — это триенс, в котором 96 скрупулов. ⁵/₁₂, содержащая 12 000 футов — это квинкункс, в котором 120 скрупулов. Полюгера, содержащие 14 400 футов — это семис, в котором 144 скрупула. ⁷/₁₂ содержащие 16 800 футов — это септункс, в котором 168 скрупулов. ⅔ югера, содержащие 19 200 футов — это бес, в котором 192 скрупула. ¾ содержащие 21 600 футов — это додранс, в котором 216 скрупулов. (12) ⅚ содержащие 24 000 футов — это декстант, в котором 240 скрупулов. ¹¹/₁₂, содержащая 26 400 футов — это деункс, в котором 268 скрупулов. (13) Югер, содержащий 28 800 футов — это асс [3], в котором 288 скрупулов. Если бы его форма всегда была прямоугольной и, когда производились измерения всегда была 240 футов в длину и 120 – в ширину, то расчет можно было б делать очень быстро. Но так как предметом спора становятся участки земли различной формы, мы приведём ниже образцы участков разной формы, которые используем в качестве примеров.
(II) (1) Любой участок земли имеет форму или квадратную, или прямоугольную, или клиновидную, или треугольную, или круглую, или иногда представляет собой полукруг, дугу круга, или, наконец, многоугольник. Измерение квадрата очень просто, ведь поскольку он имеет одинаковое число футов на каждой из своих сторон, две стороны умножаются вместе и итог этого умножения даст число квадратных футов. Например, если территория 100 футов с каждой из сторон, мы умножим 100 на 100 и в результате получим 10 000 футов. (2) Т. е мы можем таким образом сказать, что эта территория составляет 10 000 квадратных футов, которые представляют собой триенс плюс секстулу от югера[4] и на основе этой доли мы должны будем рассчитать объём проделанной работы.
(3) Если он длинней, чем шире (например, пусть участок в югер имеет 240 футов длины и 120 ширины), как я только что сказал, то умножьте ширину на длину следующим образом: умножьте 120 на 240 и получите 28 800 и мы скажем, что югер земли содержит это число квадратных футов. Точно так же мы всегда будем умножать футы длины на футы ширины.
(4) Если поле имеет клиновидную форму (например, предположим, что оно имеет 100 футов в длину и 20 футов в ширину с одной стороны и 10 футов с другой стороны), мы сложим эти две ширины вместе, составив в общей сложности 30 футов. Половина этой суммы равна 15 и умножив длину на 15, мы получим результат 1500. Тогда мы скажем, что это число квадратных футов в клиновидном поле, которое будет семиункула плюс три скрупула (³/₂₈₈ югера) [5].
(5) Если вам нужно измерить треугольный участок с тремя равными сторонами, то следуйте такой формуле. Предположим, что поле треугольное, по 300 футов с каждой стороны. Умножьте это число само на себя и в результате получится 90 000 футов. Возьмите третью часть этой суммы, т. е 30 000 футов. Затем возьмите десятую часть, т. е 9000 футов. Сложите эти два числа вместе и в результате получится 39 000 футов. Тогда мы скажем, что это число квадратных футов в треугольном поле с равными сторонами, площадь которого составляет югер плюс триенс (⅓ югера) плюс сицилик (¹/₄₈ югера) [6].
(6) Если же ваше поле имеет форму треугольника с неравными сторонами, который имеет прямой угол, то расчет надо вести по иному. Пусть линия на одной стороне прямого угла будет 50 футов длины, а на другой 100 футов. Умножьте эти два числа друг на друга т. е 50 на 100 и получите 5000 футов; половина от этого будет 2500, что составляет ункулу (¹/₁₂ югера) плюс скрупул (¹/₂₈₈ югера) [7].
(7) Если ваше поле в форме круга, то число футов надо подсчитать следующим образом. Пусть имеется круглый участок, диаметр которого, т. е измерение поперёк, составляет 70 футов. Умножьте это число на себя, т. е 70 на 70 и получите 4900. Затем эту сумму умножьте на 11 и получите 53 900 футов. Вычтите из этой суммы четырнадцатую часть, а именно 3850 и это и есть число квадратных футов в круге, что составит секскунцию югера и два скрупула (¹/₁₄₄) и еще полскрупула (¹/₅₇₆) [8].
(8) Если ваш участок земли полукруглый и его основание составляет 140 футов, а высота круглой части 70 футов, то надо умножить высоту на основание. 70 умноженное на 140 составляет 9800. Умножим эту сумму на 11, что составит 107 800, а четырнадцатая часть от неё составит 7700. Таково число квадратных футов в полукруге, которое составляет квадрант (¼) югера и 5 скрупулов (⁵/₂₈₈) [9].
(9) Если же площадь участка меньше полукруга, то мы измерим дугу следующим образом. Пусть имеется дуга, основание которой составляет 16 футов, а высота 4 фута. Прибавляю основание к высоте, что составит 20 футов Результат умножу на 4, получив 80, половина от которых — 40. Половина от 16 футов, составляющих основание, равна 8. 8 я умножу на себя, что составит 64. Затем я возьму четырнадцатую часть этого, что составит 4 фута и немного больше. Прибавим это к 40 и вместе в общей сложности это составит 44. Это и будет число квадратных футов в данном полукруге, что равно половине скрупула (¹/₅₇₆ югера) минус несколько более, чем ¹/₂₅ скрупула [10].
(10) Если ваш участок в форме шестиугольника, то его можно перевести в квадратные футы следующим образом. Пусть будет шестиугольник, каждая сторона которого 30 футов. Эту сторону следует умножить на себя саму: 30 на 30 будет 900. Из этой суммы возьмём ⅓, т. е 300 и ¹/₁₀, т. е 90; общая сумма будет 390. Её нужно умножить на 6, так как сторон 6; общая сумма 2340. Это и будет число квадратных футов в шестиугольнике. Оно таким образом будет несколько меньше унции (¹/₁₂ югера), ведь из него надо вычесть половину и ¹/₁₀ скрипула [11].
(III) (1) Разобрав то, что можно назвать первыми принципами этого рода расчетов, мы без малейших затруднений можем приступить к измерению земельных участков, иметь дело с различными видами которых в настоящее время долгая и трудная задача. Я теперь добавлю, в дополнение к уже изложенным, два правила, которыми земледельцы часто пользуются при посадке растений.
Предположим, что у вас есть земельный участок длиной в 1200 и шириной в 120 футов, на котором виноградные лозы должны быть расположены так, чтобы между рядами оставалось пять футов. Сколько растений, спрашиваю я нужно будет, если между растениями требуется расстояние в 5 футов? (2) Возьмём пятую часть длины, которая составляет 240 и пятую часть ширины, которая составляет 24. К каждому из этих чисел надо прибавить единицу, которая составляет крайний ряд, который они называют угловым; поэтому первое число будет равно 241, а второе — 25. Умножьте эти цифры следующим образом: 241 на 25 и получите 6025. Это, скажем мы, и есть нужное количество растений.
(3) Точно так же, если вы хотите высаживать растения на расстоянии 6 футов друг от друга, вы должны взять шестую часть длины (составляющую 1200 футов), т. е 200 и шестую часть ширины (составляющей 120 футов), т. е 20. К каждой из этих цифр вы должны добавить то, что я назвал угловыми единицами. Таким образом, будет 201 и 21. Их нужно помножить друг на друга, т. е 21 на 201 и получим 4221. Это, скажем мы, и есть нужное количество растений.
(4) Абсолютно тем же способом, если вы хотите высадить растения на расстоянии семи футов друг от друга, возьмите седьмую часть длины и ширины, прибавьте угловые единицы и тем же самым способом и в том же порядке вы получите число растений. (5) Одним словом, сколько бы футов расстояния между растениями вы не выбрали, возьмите общую длину и общую ширину и добавьте упомянутые выше угловые единицы. Из этого следует, что югер земли, имеющий 240 футов длины и 120 футов ширины, если расстояние между растениями составляет три фута (а это мы считаем наименьшим расстоянием, которое может быть оставлено при посадке виноградных лоз, будет вмещать 81 растение в длину, а в ширину, с расстоянием пять футов между ними, будет вмещать 25 растений. Эти цифры, помноженные вместе, дадут 2025.
(6) Если виноградник устроен с интервалом в 4 фута в каждую сторону, то ряд идущий в длину будет содержать 61 растение, а ряд, идущий в ширину 31 растение. Это даст 1891 лозу на югер. А если устроить виноградник так, что промежутки будут 4 фута в длину и 5 в ширину, то в ряду идущем в длину будет 61 растение, а в идущем в ширину — 25 растений. (7) Если высадка происходит с промежутками в 5 футов, то тогда будет 49 растений в длину и 25 в ширину; таким образом, общее количество высаженных растений составит 1225. Если ж вы решили на том же участке высадить лозы на расстоянии 6 футов, то несомненно выйдет 41 лоза в длину и 21 в ширину; цифры эти, помноженные друг на друга дадут число 861. (8) Если ж виноградник ваш устроен будет с промежутками в 7 футов, то ряд будет вмещать 35 растений в длину и 18 растений в ширину; помножив эти числа друг на друга получим 630 и это то количество саженцев, которые нам надо заготовить. Если ж мы высаживаем лозы с промежутком в 8 футов, то ряд будет содержать 31 растение в длину и 16 в ширину; цифры эти, помноженные друг на друга дадут 496. (9) Если ж промежуток будет 9 футов, то ряд будет содержать 27 растений в длину и 14 в ширину; цифры эти, помноженные друг на друга, составят 378. Если ж промежуток будет 10 футов, ряд будет составлять 25 растений в длину и 13 в ширину; числа эти, помноженные друг на друга, составят 325. Чтобы наше рассуждение не затянулось бесконечно, вы должны производить свои посадки прилагая ту же пропорцию к тому более широкому промежутку, который предпочтёт любой из вас. Пусть того, что мы рассказали об измерении земли и количестве растений будет достаточно. И теперь я возвращусь к заданной мной последовательности предметов обсуждения.
(IV) (1) Я обнаружил, что в провинциях есть несколько видов виноградных лоз, но из тех, о которых я знаю лично выше всего ценятся те, которые напоминают небольшие деревья и стоят сами по себе на коротком стебле без какой–либо подпорки. Далее идут те, которые опираются на подпорки и помещаются каждая на отдельное «ярмо»; эти лозы крестьяне называют «лошадиными» [12]. Затем идут те, которые крепятся вокруг тычин, воткнутых в землю и согнутых в кривые и в кольца, их твёрдые древесные ветви крепятся с помощью подпорок, сделанных из тростника. Эти лозы иными называются «подпёртые тычинами». (2) Тип последний по степени уважения к нему это тот, когда лоза лежит на земле плашмя и будучи как бы выступающей из ствола, как только пробивается из почвы, начинает простираться по земле.
Способы высадки всех этих лоз практически одинаковы. Растения помещают либо в ямы, либо в борозды, ибо земледельцы чужеземных народов не знакомы с рытьём траншей, что действительно практически излишне в тех местах, где почва крошится и рассыпается сама по себе, ведь как сказал Вергилий «именно этому мы подражаем плугом» [13], т. е рытью траншей[14]. (3) Так, например, кампанцы, хоть мы их соседи и они могли бы взять с нас пример, не пользуются этим способом обработки почвы, потому что лёгкость, с какой может быть обработана их почва, требует меньшего труда. Но везде, где твёрдая почва требует больших затрат со стороны провинциального крестьянина, того, чего мы добиваемся подготовкой почвы, он достигает делая борозду, чтобы посадить свои саженцы в почву, которая уже обработана до более рыхлого состояния.
(V) (1) Но, чтоб я мог вести речь о каждом виде виноградной лозы, о котором я хочу сказать, я возобновлю прежний порядок изложения. Лозу, которая в состоянии стоять собственными силами, без какой–либо опоры, следует поместить в рыхлой почве в яму, в более же плотной — в борозду, но в умеренных областях, где не слишком жарко летом, ямы и борозды наиболее полезны, если сделаны за год до посадки виноградников. И однако ж, качество почвы надо предварительно исследовать. Если растения придётся сажать в почву голодную и бедную, то ямы и борозды надо делать как раз перед посадкой. (2) Если они сделаны за год до посадки виноградника, то вполне достаточно, чтобы яма была по три фута в длину и глубину и два в ширину. Но, если мы намерены оставлять между рядами расстояние в 4 фута, то обычно признаётся более удобным, чтобы яма имела во всех измерениях одинаковый размер, но, однако же, не более трёх футов в глубину. Затем посадите по черенку в каждом из углов ямы и бросайте вниз измельчённую землю до тех пор, пока яма не заполнится.
(3) Что касается промежутков между рядами, то мы можем дать земледельцам следующий совет: они должны понимать, что если они намерены возделывать свои виноградники с помощью плуга, то промежутки следует оставлять более широкими, если же использовать мотыги [15], то они могут быть более узкими; но они никогда не должны быть шире десяти футов или уже четырёх. Многие люди, однако, устраивают ряды так, чтоб оставить два или самое большее три фута на прямой линии между растениями, в то время как с другой стороны, поперечные проходы делают шире, так чтоб землекоп или пахарь могли бы свободно проходить.
(4) Меры предосторожности, принимаемые при посадке, не должны отличаться от тех, на которые я указал в третьей книге [16]. Карфагенянин Магон, однако, делает одно дополнение к этой системе посадки, а именно, что растения должны быть помещены в землю таким образом, чтобы вся посадочная яма не была тотчас же заполнена землёй, но примерно половина её постепенно выравнивалась в течение двух последующих лет; ведь он думает, что таким образом лоза вынуждена будет направлять свои корни вниз. Я не стану отрицать, что в сухих местах это может быть полезным; но там, где местность болотистая или климат дождливый, я считаю, делать этого не следует, ведь излишняя влага, стоящая в наполовину заполненных ямах для растений, убивает растения прежде, чем они наберутся сил. (5) Поэтому я думаю, что целесообразнее целиком засыпать лунки после того, как в них посажены будут саженцы; но, когда растения укоренятся, сразу же после осеннего равноденствия, почву вокруг них надо будет раскопать на достаточную глубину и после того как корешки, которые они могли бы выпустить на поверхность земли, будут вами срезаны, землю надо будет снова засыпать через несколько дней. Таким образом, будут устранены два неудобства: во–первых, корни не будут стремиться на поверхность почвы, во–вторых, растения, пока они ещё слабы, не будут беспокоить чрезмерные дожди. (6) Но, когда они окрепнут, несомненно, что небесные дожди будут им весьма полезны; потому в тех местах, где мягкость зимы это позволяет, целесообразно будет оставить лозы непокрытыми и держать почву вокруг них рыхлой всю зиму.
Что до сорта саженцев, то авторитеты меж собою не согласны. Одни считают, что лучше с самого начала высадить виноградник чубуками, другие — что отводками с корнями; я уже высказывал об этом мнение в предыдущей части сочинения. [17]. (7) Здесь, однако, я кое–что добавлю, именно, что есть некоторые земли на которых пересаженные лозы не прививаются столь же хорошо как те, что не пересаживались, но это происходит очень редко. Стоит также обратить внимание на то, что мы должны усердно стараться обнаружить:
Что тут земля принесёт и в чём земледельцу откажет.[18]
Когда растение высажено будет в землю, безразлично будет то чубук или же отводок с корнем, надо расположить его в ней так, чтоб лоза могла стоять без какой–либо подпорки. (8) Это, однако, не может быть достигнуто немедленно. Ибо, если вы не обеспечили лозе опору, когда она нежна и слаба, молодые побеги будут ползти и держаться близко к земле. Потому, когда растение сажают в землю, то к нему прикрепляется тростинка, так чтобы она могла как бы надзирать за его младенчеством, обучать его и подняться до такой высоты, до какой позволит земледелец. Ведь лоза не должна быть чересчур высокой и по достижении полутора футов высоты должна быть подрезана. (9) Впоследствии, когда лоза наберётся сил и сможет уже стоять без посторонней помощи, она достигает зрелости ростом своей вершины и ветвей. Ведь и здесь есть два способа возделывания: одни предпочитают лозы, растущие исключительно в голову, а другие — имеющие ветви. Те, кто предпочитает второй из вариантов, должны сохранить всё, что молодая лоза даст близ рубца, где у неё удалена была верхушка и разделить эту поросль на четыре ветви каждая длиною в фут, так чтобы каждая из них смотрела бы в свою сторону неба. [19] (10) Но эти ветви не должны достигать этой высоты сразу в первый год, чтоб лоза, пока она ещё слаба, не была слишком тяжело нагружена; они должны достигать только той длины, которую я указал после многочисленных обрезок. Кроме того, надо оставить на этих руках несколько выступающих побегов (назовём их рогами) и распределить по кругу различные части всей лозы. (11) Способ обрезки тот же, что и для лоз, вырастающих на ярме, хоть в одном отношении он и отличается, а именно что вместо более длинных древесных ветвей оставляют пеньки с четырьмя или пятью глазками, а вместо «хранителей» [20] делают коротко обрезанные ветки с двумя глазками. У лозы же, которую мы описали как сведённую к одному лишь стеблю, побег удаляется близко к материнской лозе вплоть до основания, оставляя только один или два глазка, которые примыкают к самому стволу. (12) Это можно делать совершенно безопасно в хорошо орошаемых районах с богатой почвой, где сила земли может порождать как плоды, так и твёрдую древесину. Те кто создал виноградники таким образом, возделывают их главным образом с помощью плугов и следуют этому методу удаления ветвей от лоз, потому что сами верхушки, не имея ничего из них выступающего, не подвержены повреждению от плуга или от волов. Ведь с лозами от которых отрастают ветви часто происходит так, что маленькие ветки обрываются ногами или рогами волов, а подчас и рукоятью плуга, несмотря на то, что осторожный пахарь старается лишь слегка касаться края ряда лемехом и обрабатывать землю как можно ближе к лозам.
(13) Таким образом, возделывание применяется ко всем лозам, позволяют ли им отпускать ветки или нет, до момента как они распустятся. Когда ж они распустятся, землекоп следует за пахарем и взрыхляет мотыгой то, до чего пахарь не смог дотянуться. Затем, когда лоза распустит свои твёрдые ветви, тот кому приказано обламывать лишние бесплодные побеги делает это, позволяя расти плодоносным; и когда они заматереют, то их следует связать в нечто вроде венка. Это делается по двум причинам: во–первых, чтоб побеги, будучи предоставлены самим себе, не ползли вперёд, не разрастались чрезмерно и не тратили на это всё своё питание; во–вторых, чтоб лоза, будучи связана, могла дать пахарю и землекопу свободный доступ для её возделывания.
(14) Далее пойдёт речь о методе обрезки. В местах холодных, сырых и тенистых, лозу следует летом обрезать, а листья срывать с побегов, чтоб плоды смогли достичь зрелости и при этом не заплесневели и не сгнили. В сухих, тёплых и солнечных местах, напротив, гроздья должны покрываться побегами, а если у лозы для этого собственных листьев недостаточно, то плоды надо защитить листьями, принесёнными из других мест, а иногда и соломой. (15) Так, мой дядя по отцовской линии, Марк Колумелла, человек сведущий в благородных науках и самый трудолюбивый земледелец провинции Бетика, около времени восхода Сириуса укрывал свои лозы пальмовыми циновками, потому что в период восхода этого созвездия некоторые местности этой области так тревожит восточный ветер, который местные жители называют Вултурном, что если лозы не покрыть, их опалит как бы огненным дыханием.
Таков метод возделывания как той лозы, которая растёт только в голову, так и той, что отпускает ветви. Лоза, помещённая на единственную перекладину или та, из которой позволено расти древесным ветвям и которая привязана в круглой форме к подпоркам из тростника, требует почти того же ухода, что и прикреплённая к ярму. (16) Я заметил, однако, что некоторые имея дело с «подпёртыми тычинами» лозами, особенно гельвеннакскими [21], зарывают разросшиеся побеги, словно это черенки, в землю, а затем снова устанавливают их на камышовых подпорках и дают им расти для плодоношения. Наши земледельцы именуют их mergi («ныряльщики»), а галлы – candosocci («отводки») и они зарывают их в землю по той простой причине, что по их мнению земля даст больше пищи для плодоносящих побегов; и поэтому после сбора урожая, они удаляют их как бесполезные, обрезая их от стебля. Наш совет, однако, состоит в том, что те же самые прутья, отделив от материнской лозы, надо высадить в качестве черенков на любые свободные места в рядах, где старые лозы отмерли или в новый виноградник, если кто–то хочет его создать. Ведь и в самом деле, те части побегов, что зарыты в землю, обладают уже достаточным количеством корней, чтоб немедленно схватиться, если поместить их в ямы.
(17) Остаётся еще возделывание лоз, вьющихся по земле, но им не следует заниматься, кроме тех мест, где климат очень бурный ибо это представляет для земледельцев очень трудную задачу и никогда не даёт вина с хорошим вкусом. Там, где местные условия допускают лишь такую форму виноградарства, в ямы глубиной в два фута помещают черенки. Когда они распустятся, их сокращают до одной–единственной древесной ветви; в первый год дело ограничится двумя глазками. Затем на следующий год, когда уже будет изобилие побегов, надо дать вырасти только одному, а остальные оборвать. Этот побег, когда он вырастет и после того как даст плоды, обрезают до такой степени, чтобы лёжа на земле, он не выползал за пределы пространства между рядами. (18) Так же нет большой разницы между обрезкой лежачей лозы и той, которая стоит вертикально, за исключением того, что древесным ветвям лозы лежащей на земле следует позволять расти на более короткую длину, а пеньки оставить более узкими, чтоб они походили бы на шишки. Но после обрезки, которая у этого рода лозы естественно должна производиться осенью, всю лозу надо отогнуть в сторону, в один из двух промежутков между рядами и ту часть, которая была прежде занята вскопать или вспахать и когда она будет тщательно обработана, то получит ту же самую лозу обратно, так что другое пространство так же может быть обработано. (19) Что до обламывания лишних побегов с листьями, то между авторитетами существует некоторое разногласие. Одни говорят, что лозу не надо обрывать, чтоб она лучше укрывала плоды от повреждений ветром и дикими зверями; другие считают, что обрывать её следует, но только осторожно, так чтоб лоза не была обременена лишними листьями, но всё ж могла покрывать или скрывать плоды. Последний способ и мне кажется более целесообразным.
(VI) (1) Мы уже достаточно сказали о лозах; теперь мы должны дать указания относительно деревьев [22]. Тот, кто хочет иметь густо засаженную и доходную плантацию для поддержки виноградных лоз с деревьями, расположенными на равном расстоянии друг от друга, должен позаботиться о том, чтоб она не разрежалась оттого, что деревья умирают и старательно будет удалять любое дерево, если оно поражено будет старостью или же повреждено бурей и заменять его молодой порослью. Он легко этого добьётся если будет иметь у себя питомник для вязов. И я не сколько не возражаю против того, чтобы сразу сообщить каким образом и из каких деревьев питомник этот должен быть сформирован.
(2) Всем известно, что есть два вида вязов: галльский и местный, первый — атинский [23], а второй наш родной — италийский. Тремеллий Скрофа [24] был неправ, высказав мнение, что атинский вяз не несёт самеры, которая является семенем этого дерева. Он конечно порождает семя, но довольно мало и по этой причине большинство людей думает, что он и в самом деле бесплоден, ведь семена скрыты среди листвы, которую он производит при первом почковании. (3) Вот почему никто теперь не выращивает его из семян, а только с помощью побегов. Этот вяз гораздо пышнее и выше нашего и производит листву, которая более подходит для волов; если вы постоянно будете кормить ею скот, а затем станете давать им листву другого вида, вы вызовите у них отвращение к последнему. (4) Потому, если то возможно, мы засеем всё поле сплошь атинскими вязами или если это невозможно, позаботимся о том, чтобы формируя ряды, сажать местные и атинские вязы в одном и том же количестве попеременно. Таким путём, мы всегда будем иметь смесь листвы для пользования и скот, привлечённый этим видом приправы к пище будет с большей охотой поедать предназначенный ему полный рацион.
(5) Но тополь, кажется, лучше всех пригоден для поддержки виноградной лозы. Но тополь большинство людей отвергает, потому что он даёт скудную и непригодную для скота листву. Ясень, потому что он наиболее пригоден для овец и коз и в какой–то мере для волов, правильно высаживать в местах неровных и гористых, где вяз произрастает хуже. Вяз предпочитают большинство людей потому, что он очень хорошо приспосабливается к лозе, обеспечивает пищу, наиболее пригодную для волов и произрастает на различных видах почвы. Потому, если требуется создать новую плантацию, надо подготовить питомники вязов или ясеней по системе, которую мы опишем ниже; тополя лучше высаживать прямо на плантации в виде верхушек деревьев, посаженных в землю. (6) Мы должны двойной мотыгой подготовить почву там где она богата и умеренно влажна, а весной, после тщательного боронования и рыхления, сделать грядки. Затем мы поместим на них семя вяза, которое будет теперь красноватого цвета и оставим его пролежать несколько дней на солнце; когда оно сохранит еще сок и липкость, мы густо засыплем грядки со всех сторон этим семенем и покроем его с помощью сита мелко просеянной землёй на два пальца, умеренно польём и покроем грядки соломой так, чтобы верхушки растений, когда они будут выходить из земли, не выклёвывались птицами. (7) Затем, когда ростки взойдут, надо убрать солому и вручную выдергать сорняки и притом сделать это тщательно и осторожно, чтобы всё ещё нежные и короткие маленькие корни вязов не были вырваны вместе с сорняками. Сами грядки мы распланируем так, чтобы они были настолько узкими, чтобы тем, кто будет их пропалывать было бы легко дотянуться до них руками, потому что если они будут шире, то грядки получат повреждения или даже будут вовсе растоптаны. (8) Затем летом, до восхода солнца или ближе к вечеру, грядки следует время от времени опрыскивать, а не поливать, и когда растения вырастут на три фута в высоту, их следует пересадить на другую грядку и чтоб они не прорастали слишком глубоко (ведь потом потребуется много труда, чтоб перенести их на другую грядку) нам придётся выкопать не слишком большие ямы на расстоянии полутора футов друг от друга. Затем корни, если они короткие, надо будет согнуть как бы в узел или если они слишком длинные — в круг, напоминающий венок, и после того как они смазаны будут бычьим навозом их надо будет опустить в маленькие ямки и тщательно отоптать со всех сторон. (9) Тот же самый метод может применяться и к растениям, высаживаемым черенками, а не семенами[25], что существенно в случае с атинским вязом, который не вырастает из семян. Этот вид вяза лучше сажать осенью, а не весной и его мелкие ветки понемногу скручивать вручную, так как в первые два года он боится прикосновения железного орудия; наконец, на третий год их обрезают хорошо заточенным серпом и когда он уже созрел для пересадки (т. е с осени, когда земля хорошо пропитана дождевой водой до весны, до того как корень вяза вероятно потеряет свою кору при удалении из почвы) наступает подходящее время для неё. (10) Если почва рыхлая надо сделать ряд посадочных ям по три фута в каждую сторону, а если плотная — ряд борозд одинаковой глубины и ширины для приёма деревьев. Но и в почве, подверженной воздействию росы и тумана, вязы должны быть посажены таким образом, чтоб их ветви направлены были на восток и на запад, для того, чтобы средняя часть деревьев, к которым прикреплена лоза, могла получать больше солнечного света.
(11) Если мы имеем в виду так же и посев злаков, то деревья должны быть расположены, если почва богата, на расстоянии 40 футов друг от друга; если ж почва бедная и на ней ничего другого не посажено, то на расстоянии 20 футов. Затем, когда они начнут расти в высоту им должна быть придана определённая форма с помощью серпа и должны быть установлены последовательные «этажи»; ведь земледельцы называют выступающие ветви и стволы этим именем и либо обрезают их как можно ближе ножом либо позволяют им расти длиннее, чтобы лозы могли расползаться более свободно, причём последний процесс лучше происходит на богатой почве, а первый — на бедной. (12). «Этажи» должны быть не менее, чем в трёх футах друг от друга и иметь такую форму, чтобы верхняя ветвь не могла находиться на одной линии с нижней ибо нижняя ветвь будет тереться о распускающийся бутон верхней ветки и стряхивать плоды.
Но какое бы дерево вы ни посадили, вы не должны обрезать его в течение следующих двух лет. Затем, если вяз вырастает небольшим, то весной, прежде чем он сбросит кору, его верхушку нужно срезать рядом с маленькой веткой, кажущейся наиболее здоровой, но таким образом, чтоб оставить над ней на стволе пень длиной в девять дюймов, к которому ветка может быть направлена, а затем приложена и закреплена, чтоб когда она будет пленена таким образом, то могла бы служить для дерева верхушкой. (13) Затем, через год пень нужно срезать, а место сгладить. Если, однако, у дерева нет подходящей маленькой ветки, то будет достаточно, если оно останется стоять на высоту девяти футов от земли и верхняя часть его будет обрублена, чтобы новые прутья, которые оно выпустит, не пострадали от скота. Если это возможно, то дерево должно быть прорублено одним ударом, если ж нет, то его придётся распилить, а рану загладить с помощью садового ножа и покрыть грязью, смешанной с соломой, чтоб оно не пострадало от солнца или дождя. (14) По прошествии года или двух, когда появившиеся на свет маленькие веточки наберут, должным образом, силу, будет уместным лишние из них обрезать, а тем, что нам годны дать свободно вырасти и занять своё место в ряду. Если вяз хорошо подрос с той поры, как был посажен, то его верхние прутья надо освободить от сучков с помощью садового ножа; но если мелкие ветви уже сильны, их следует обрезать ножом таким образом, чтоб оставить небольшой пенёк, выступающий из ствола. Затем, когда дерево наберёт силу, всё до чего вы сможете дотянуться с помощью садового ножа надо будет срезать и загладить, не поранив, однако, тело материнского дерева. Молодой вяз правильно формировать следующим образом. (15) В богатой почве следует оставить от земли восемь футов без ветвей, а в бедной — семь; затем дерево следует разделить на три части по высоте по всей его окружности и мелким ветвям, по одной с каждой из трёх сторон надо позволить расти, предназначив их для первого «этажа». (16) Затем, на три фута выше, другим ветвям следует позволить расти таким образом, чтобы их расположение не было таким же, как на нижней ступени и всё дерево должно быть устроено по тому же принципу вплоть до вершины. При зачистке дерева нужно позаботиться о том, чтобы выступы, оставшиеся тем, где были срезаны прутья, не выступали слишком сильно, но чтоб они, с другой стороны не были так сильно сглажены, чтобы ствол оказался повреждён или лишён коры; ведь вяз не получает никакого удовольствия от того, что его на скорую руку обнажают. Кроме того, мы должны избегать делать одну рану из двух, ведь коре не легко будет расти над таким шрамом. (17) Вяз требует постоянного внимания, не только при тщательном его устройстве, но и при окапывании ствола и регулярном срезании любой листвы, выросшей из него, чтоб излишняя тень не повредила лозе. Затем, когда дерево достигнет нужного возраста вы в нём близ земли сделайте отверстие, доходящее до сердцевины и таким образом дайте проход влаге, которую оно образовало в своей верхней части. Лучше, также, сажать виноградную лозу до того, как дерево достигнет своей полной силы.
(18) Но если вы захотите сочетать нежный молодой вяз с взрослой лозой, он не выдержит её веса; а если вы соедините молодую лозу со старым вязом, он убьёт свою пару. Поэтому деревья и лозы должны быть почти равны по возрасту и силе. Для того, чтоб сочетать лозу и дерево, надо сделать траншею для черенков в два фута шириной и столько же футов глубиной, если почва лёгкая (если же она тяжёлая, то 2 ¾ фута глубины) и шесть или по крайней мере пять футов в длину. Траншея должна быть не менее, чем в полутора футах от дерева, ибо если вы посадите лозу близко к стволу вяза, она не укоренится должным образом, а если и укоренится, то рост дерева её задушит. (19) Если обстоятельства позволят, сделайте траншею осенью, чтоб она размякла от дождей и морозов; затем, около времени весеннего равноденствия, чтоб быстрей опутать ими вяз, надо поместить в траншею две лозы на расстоянии фута друг от друга, позаботившись при этом о том, чтоб они посажены были не тогда, когда дуют северные ветры, и не тогда, когда они мокры от росы, а когда они сухие.
(20) Правило это надо соблюдать не только тогда, когда сажают лозы, но и вязы и другие деревья. Кроме того, когда вы будете брать саженцы из питомника, одну сторону надо пометить красной охрой в знак предупреждения какой стороной их высаживать: не в любом положении, но лишь в том, в каком они посажены были в питомнике; ведь очень важно, чтоб они обращены были к той четверти неба, к которой они привыкли с ранних дней. Однако в солнечных местах, где климат не слишком холодный и дождливый, деревья и лозы лучше сажать осенью после равноденствия. (21) При посадке их следует сажать так, чтобы под ними было до полфута пахотной земли, взрытой плугом, так чтоб размотать все корни и покрыть растения, когда они помещены в унавоженную почву, которую я считаю наилучшей, если же её нет, то по крайней мере в размельчённую и отоптанную вокруг стеблей растений. Лозы следует установить на краю траншеи, а их твёрдые древесные ветви вытянуть вдоль траншеи, а затем поместить на деревья и защитить оградой от повреждения скотом. (22) В очень жарких местах растения следует прикреплять к дереву с северной стороны, в холодных местах — с южной, в умеренном климате — либо с восточной, либо с западной, чтобы им не приходилось весь день терпеть одно лишь солнце или тень.
Цельс держался того мнения, что на следующий год при обрезке лучше воздержаться от ножа и что сами побеги надо скрутить и обернуть вокруг дерева в форме венка, так как это скручивание порождает изобилие твёрдых древесных ветвей, самые сильные из которых мы можем сделать на следующий год верхушкой лозы. (23) Но многолетний опыт научил меня, что гораздо целесообразнее применить к лозам при первой же возможности садовый нож и не дать им стать кустистыми с лишними побегами. Я так же считаю, что твёрдую древесную ветвь, которой сначала будет позволено расти, следует срезать до второго или третьего бутона, чтоб она могла дать более сильные побеги, которым, когда они завладеют первым «этажом» дерева, можно будет придавать разные направления при следующей обрезке и кроме того каждый год они будут подниматься на более высокий «этаж», всегда оставляя одну твёрдую древесную ветвь, которая, привязанная к стволу, будет вами обращена к вершине дерева.
(24) Многие земледельцы, как только водворят лозу на место, тотчас применяют к ней определённые правила. Большинство из них загромождают нижние «этажи» твёрдыми древесными ветвями с целью большего урожая и более легкого возделывания. Но те, чья главная цель — высокое качество вина поощряют лозу подниматься на верхушки деревьев и поскольку каждый твёрдый древесный побег предлагает себя, они вытягивают его до самой высокой из возможных ветвей таким образом, чтоб верхушка лозы шла в ногу с верхушкой дерева, т. е чтобы два самых дальних побега лозы были бы приложены к стволу дерева так, чтоб они обращены были к его вершине и по мере того как каждая ветвь дерева набирала б силу, она брала б на себя бремя виноградной лозы. (25) Больше побегов следует поместить на толстых ветвях, отдельно друг от друга, на тонких же ветвях меньше и лоза должна быть прикреплена к дереву тремя креплениями, одно на стволе дерева в четырёх футах от земли, второе держит верхушку лозы, а третье обхватывает её посредине. В самом низу крепить нельзя, так как это отнимает силу у лозы; но подчас это всё ж необходимо, когда у дерева обрезают ветви потому что лоза, становясь слишком сильной, слишком буйно разрастается.
(26) Другие моменты, которые следует соблюдать при обрезке, заключаются в том, что старые побеги, на которых висели плоды предыдущего года, должны быть полностью обрезаны, а новым следует позволить расти после того как их усики будут полностью срезаны и боковые побеги, выросшие из них так же должны быть обрезаны — если лоза находится в цветущем состоянии, то через верхушки ветвей должны быть спущены самые дальние побеги [26], если лоза тонкая, то побеги ближайшие к основанию, а если она среднего размера — то те, что посредине. Ведь самый дальний побег даёт больше плодов, ближайший меньше и при этом истощает и ослабляет лозу.
(27) Лозам очень полезно, если их каждый год развязывать, потому что тогда они легче освобождаются от узлов и они укрепляются, будучи связанными в другом месте, меньше повреждаются и лучше восстанавливают силу. Кроме того желательно, чтобы сами побеги располагались на «этажах» дерева так, чтоб они свисали вниз, будучи прикреплёнными к третьему или четвёртому бутону и чтоб они не были привязаны слишком туго, чтобы ветка лозы не была срезана ивой. (28) Но если «этаж» слишком далеко, чтобы подвести туда новую ветвь, то побег надо будет привязать к самой лозе, над третьей почкой. Мы советуем это потому, что та часть побега, которая спускается вниз, даёт плоды, а та часть, которая связана лентой, поднимается вверх и даст твёрдые древесные ветви на следующий год. (29) Есть два вида плодоносящих побегов: один происходит из твёрдой древесины лозы, которая, поскольку в первый год она обычно даёт листья, но не плодоносит, называется усиковым побегом, а другой, который получается из годовалого побега и приносит плоды немедленно, называется плодоносящим побегом. Для того, чтобы в вашем винограднике было много побегов этого второго вида, части побегов до трёх почек должны быть привязаны, так что всё что находится ниже ленты может производить твёрдую древесину. (30) Затем, после того как лоза обретёт года и силу, поперечные ветви должны быть перенесены на ближайшие деревья, а другие, те что моложе, должны быть направлены поперёк, ведь когда они стареют, то изнашивают лозу. Иногда также, когда лоза не может охватить всё дерево целиком, полезно согнуть часть её вниз и погрузить в землю, а затем поднять два или три отводка на то же самое дерево, чтоб оно окружено было несколькими лозами и таким образом быстрее ими покрывалось.
(31) Усиковому побегу не следует позволять расти на молодой лозе, если только он не вырос на том месте, где это необходимо, чтобы он мог быть соединён с ветвью, на которой нет виноградного побега. Усиковые побеги, растущие в нужном месте на старых лозах, полезны; их обычно обрезают до третьей почки и позволяют успешно расти ибо в следующем году они производят твёрдую древесину в изобилии. (32) Но если какой–нибудь усик, растущий в нужном месте, будет сломан в процессе обрезки или привязывания, при условии, что у него сохранился хоть один бутон, то его не следует сразу удалять, так как в следующем году он даст ещё более прочную древесную ветку из одного бутона. (33) Те побеги, которые, будучи выросшими из прутьев годовалого возраста, привязываются к твёрдой древесине называются «осаждёнными». Они очень обильно плодоносят, но наносят большой вред материнской лозе; потому побег не должен быть «осаждён» иначе как с концов ветвей или если лоза поднялась на вершину дерева. (34) Если же, однако, кто–нибудь захочет позволить этому виду стебля ради плодов расти свободно, пусть он скрутит побег, а затем привяжет его в этом положении и согнёт; ведь после этого он будет отпускать твёрдые древесные ветви за тем местом, где вы его скрутили, а так же после того как будет согнут, он будет оттягивать на себя меньше жизненных сил, даже если будет отличаться изобилием плодов. Побегу, который будет вами согнут не следует позволять продолжать так более одного года.
(35) Другой вид побега, который вырастает из молодой лозы и свисает вниз, привязанный к нежной части лозы, мы называем одеревенелым; он даёт хороший урожай как плодов, так и новых ростков и если позволить двум побегам вырасти из одной головки, то оба, тем не менее, можно будет называть одеревенелыми ибо я указал уже выше какой силой обладает облиственный побег. Горловой побег [27] — такой, который растёт из середины между двумя ветвями, как бы в развилке. Это, как я обнаружил, наихудший вид побега, потому что он не приносит плодов и ослабляет обе ветви, между которыми вырос. Следовательно, он должен быть удалён.
(36) Большинство людей верят, что сильная, пышная лоза становится более плодородной если она отягощена множеством побегов, которым позволено расти; но они ошибаются, ибо она производит из своих многочисленных побегов больше облиственных ветвей и когда она покроется обильной листвой, то цветёт хуже, на ней слишком долго держатся туман и роса и она теряет все свои грозди. Потому я за то, чтобы сильную лозу распределить по ветвям вяза, распределить её в форме поперечных ветвей, прореживая её и сгибая над некоторым количеством виноградных побегов а если она будет недостаточно полна жизненных сил, то оставить твёрдые древесные ветки свободными. Этот метод сделает лозу более продуктивной.
(37) И как густая, частая плантация похвальна с точки зрения плодов и её прекрасного внешнего вида, так когда время проредит её и она ослабнет, то станет невыгодной и смотреть на неё будет неприятно. Чтобы избежать этого, заботливый землевладелец обязан удалить каждое дерево, ослабевшее от старости и посадить на его месте молодое, не окружая его черенками [28], хоть для этого могут быть возможности, но, что намного лучше, используя отводки от близлежащих растений. В обоих случаях, метод очень похож на тот, который мы уже изложили. Итак, об италийских плантациях мы рассказали уже вполне достаточно.
(VII) (1) Есть ещё один вид плантаций, который я обнаружил в Галлии, называемый «карликовым леском» [29]. Она требует деревьев низких и с не слишком пышной кроной. Для этой цели самой подходящей кажется калина (viburnum opulus) — дерево, очень напоминающее кизил. И в самом деле большинством людей с этой целью высаживаются кизил, граб и иногда рябина и ива; но ивы не следует сажать нигде, кроме как в сырых местах, где другие деревья с трудом пускают корни, потому что она портит вкус вина. Вяз так же можно приспособить для этой цели [30], срезав его верхушку, пока он ещё молод, так чтоб он не превышал высоты 15 футов; (2) ведь я заметил, что плантации карликовых деревьев обычно устроены так, что «этажи» располагаются на высоте 8 футов в сухих, пологих местах и 12 футов на плоской, болотистой почве. Но обычно это дерево разделяют на три ветви, на каждой из которых с обеих сторон дают вырасти по нескольку молодых веток, затем почти все ветви обрезают тогда же, когда подрезают лозы, чтобы они не давали тени.
(3) Если вы не сеете среди карликовых деревьев злаки, то с обеих сторон остаётся пространство в двадцать футов, но если кто–то стремится к урожаю, то с одной стороны остаётся сорок футов, а с другой — двадцать. Во всех иных отношениях всё делается точно так же, как и на италийских плантациях, а именно: лозы высаживаются в длинные ямы, чтоб за ними можно было ухаживать с той же тщательностью, приучать к ветвям деревьев, молодые поперечные ветви соединять каждый год с ближайшими деревьями, а старые срезать. (4) Если одна поперечная ветвь не дотягивается до другой, то их следует соединить друг с другом прутом, проходящим между ними. Когда позже лоза согнётся под тяжестью плодов, её надо поддержать, установив под ней подпорки. Этот вид насаждений, как и все другие виды деревьев, даёт тем большее изобилие плодов, чем больше вспахана и вскопана вокруг него земля; воздаёт ли он владельцу за всё сделанное для него видно по прибыли, которую он приносит.
(VIII) (1) Вырастить любое дерево проще, чем лозу, а олива, царица всех деревьев, требует наименьших затрат. (2) Ведь хотя она не приносит плодов из года в год, но обычно через год, тем не менее пользуется большим уважением из–за лёгкости в возделывании и за то, что когда не покрыта плодами, то почти не требует затрат; если же в неё вложиться, то она быстро преумножит урожай плодов. Если ж ею несколько лет пренебрегают, то она от этого не портится как виноградная лоза и даже в этом состоянии кое–что даёт владельцу собственности; если ж вновь начать её возделывать, то она в течение года восстановится. (3) Потому–то мы, среди иного прочего, сочли за благо дать подробные указания относительно этого вида дерева.
Я думаю, что видов оливок не меньше, чем виноградных лоз, но в поле моего зрения попали десять [31]: посия [32], лициниев, сергиев, невиев [33], кольминиев [34], орхис [35], царский, ткацкий челнок [36], миртовый. (4). Из них плоды сорта посия самые приятные на вкус, царского — самые эффектные; и те и другие больше подходят для еды, чем для масла. Ведь масло из сорта посия обладает превосходным вкусом, но в течение года оно портится. Орхис, так же как и ткацкий челнок лучше собирать на еду, чем на масло. Лициниев сорт даёт лучшее масло, сергиев — самое обильное, а вообще говоря, все крупные оливки больше подходят для еды, а более мелкие — для масла. (5) Но ни одно оливковое дерево перечисленных сортов не может выдержать слишком холодного или слишком тёплого климата; и поэтому в очень жарких местах оливковое дерево лучше всего себя чувствует на северной стороне холмов, а в холодных — на южной; но оно не любит мест ни слишком низменных, ни чересчур возвышенных, а предпочитает склоны умеренной высоты, такие как мы видим на землях сабинян в Италии и по всей провинции Бетика [37]. Многие люди думают, что это дерево либо не может жить, либо не даёт плодов более, чем в 100 милях от моря, но в иных местах оно всё же хорошо растёт. Лучше всего переносит жару посия, холод же — сергиев сорт.
Наиболее подходящей почвой для оливковых деревьев является та под которой находится слой гравия, если мел смешанный с крупным песком составляет верхний слой почвы. Жирная песчаная почва не менее хороша, но и более плотная почва, если она влажна и плодородна, так же для них благоприятна. Но чистый мел должен быть отвергнут и в еще большей степени земля, изобилующая источниками и где всегда есть ил. Скудная песчаная почва оливковому дереву враждебна, так же как и голый гравий; в них дерево хотя и не погибает, но и полных сил не обретает. (7) Можно посадить его на земле, где высаживался хлеб или там, где стояло земляничное дерево или каменный дуб. Что же до простого дуба, то даже если он и срублен, всё равно остаются корни, вредные для оливковой рощи, яд от которых убивает оливу. Вот и все общие замечания об этом дереве; теперь я подробно опишу его выращивание.
(IX) (1) Питомник для вашей оливковой рощи должен быть подготовлен под открытым небом, на земле умеренно сильной и сочной, с почвой ни плотной, ни рыхлой, а скорее разбитой. Этот вид почвы обычно состоит из чернозёма. После того как вами будет вырыта траншея глубиной в три фута и окружена глубоким рвом, чтобы скот не имел в питомник доступа, дайте земле разрыхлиться. (2) Затем возьмите с самого плодоносного дерева самые стройные и цветущие ветви, такие, за которые, взявшись за них, может ухватиться рука, т. е толщиной с рукоять и пока они свежие сделайте из них черенки, остерегаясь повредить кору или какую–то иную часть, кроме той, которую разрезала пила. Это будет просто, если вы сначала сделаете двурогую подпорку и защитите сеном или соломой ту часть, над которой вы собираетесь срезать ветку, так что ветви, которые помещены будут в вилку могут быть аккуратно срезаны без какого–либо повреждения коры. (3) Затем ветки эти следует спилить на длину полутора футов, а раны на обеих концах сгладить садовым ножом и пометить, чтоб отпиленная часть ветки могла бы быть должным образом помещена в то положение, которое ветвь занимала на дереве, чтоб вершина обращена была бы к небу; ведь если посадить её в землю в перевёрнутом положении, то она с трудом укоренится, а когда наберёт больше силы, то всё равно навсегда останется бесплодной. Вам необходимо будет смазать как верхушки, так и нижние края обрезанных веток смесью навоза с золой и погрузить их полностью в землю таким образом, чтоб над ними было четыре пальца рыхлой земли. (4) Посаженные ветки следует снабдить двумя разметочными колышками, по одному с каждой стороны; сделать их можно из любого дерева, расположить на небольшом расстоянии от веточек и связать вместе лентой, так чтоб их не так легко было сбить каждый по отдельности. Это целесообразно сделать, чтобы их не могли не заметить землекопы, чтоб когда вы станете возделывать свой питомник мотыгами или тяпками, высаженные вами веточки не пострадали.
(5) Некоторые думают, что лучше выращивать оливковые деревья с помощью почек и высаживать их с помощью шнура по сходному принципу [38]; но в любом случае посадка должна происходить после весеннего равноденствия и в течение первого года питомник надо окучивать как можно чаще. На следующий и в последующие годы, когда корешки растений наберут силу, их следует обрабатывать граблями; в первые два года лучше воздержаться от обрезки, а на третий год оставить на каждом растении по две маленькие веточки и часто окучивать питомник. (6) На четвёртый год надо будет срезать более слабую из двух ветвей. Таким образом, выращенные небольшие деревья пригодны для пересадки через пять лет. В сухой почве и там, где очень мало влаги, растения в оливковой роще лучше всего высаживать осенью, но там, где почва богата и влажна, весной, как раз перед тем, как они распустятся. (7) Четырёхфунтовые ямы для растений готовят заблаговременно, годом раньше; если же перед посадкой нет достаточного времени, то бросьте внутрь их ветки и солому и подожгите лунки, чтобы их сделал рыхлыми огонь, как это должны были сделать солнце и мороз. На земле богатой и пригодной для выращивания хлеба, расстояние между рядами должно быть 60 футов в одном направлении и 40 в другом; если почва бедна и непригодна для посева, то 25 футов. Ряды должны быть обязательно выровнены к западу, чтобы их охлаждал, пролетая через них, летний бриз.
(8) Сами небольшие деревца можно пересадить следующим образом. Прежде чем извлечь маленькое деревце из земли [39], отметьте на нём красной охрой ту его сторону, которая обращена на юг, чтобы посадить его так же как в питомнике. Далее, пусть вокруг маленького деревца будет оставлено пространство в один фут по кругу, а затем выньте растение из земли с собственным его дерном, а чтоб этот дёрн не рассыпался бы в процессе пересадки, вы должны связать между собой прутьями умеренного размера сучья, приложить их к удаляемому комку земли и так связать его с ивами, чтобы почва, будучи спрессованной вместе, могла удерживаться как бы замкнутой. (9) Затем, выкопав самую нижнюю часть, нужно осторожно сдвинуть комок земли, привязать его к прутьям, подложенным под него и перенести растение. Но прежде чем опустить его в землю, вы должны будете вскопать землю в яме мотыгами; затем вы должны опустить растение в землю, которая была вспахана плугом, при условии, что верхний слой почвы будет достаточно богатым и посыпать её семенами снизу [40]; если в ямах для растений скопится какая–то вода, то её необходимо осушить до того, как будут посажены деревья. В следующий миг туда должны быть брошены камни или гравий, смешанные с богатой почвой и после того как семена будут посеяны, стороны ямы для растений должны быть срезаны со всех сторон и между ними надо положить немного навоза. (10) Если ж почему–либо неудобно удалять растение с собственной его землёй, то лучше всего очистить стебель ото всех листьев, затем загладить раны и обмазав их грязью и пеплом, поместить растение в яму или борозду. Вполне готов к перемещению стебель [41] толщиной с человеческую руку; можно пересадить и стебель более крупный и высокий, но он должен быть посажен так, чтоб ему не угрожала опасность со стороны крупного рогатого скота и лишь небольшая его часть выступала бы над ямой; тогда он производит более пышную листву. Если, однако, нападений крупного рогатого скота нельзя будет избежать как–либо иначе, то стебель надо посадить так, чтобы он выступал дальше от земли, так чтоб мог быть свободен от повреждений со стороны крупного рогатого скота. (11) Растения так же следует поливать, когда наступает засуха и их нельзя трогать ножом, пока не пройдёт два года; и во–первых, они должны быть обрезаны так, чтобы только один стебель превышал высоту самого высокого быка, а во–вторых, чтоб при вспашке бык не ударил его бедром или любой другой частью тела, лучше всего защитить растения заборами, даже если они уже укоренились.
Когда оливковая роща укоренится и достигнет зрелости, вы должны разделить её на две части, чтоб они могли плодоносить попеременно, ведь оливковое дерево не плодоносит подряд два года. (12) Когда земля под ним не засеяна ради урожая, дерево пускает свои побеги; когда земля полна посеянного урожая, дерево приносит свои плоды; итак, роща, таким образом разделённая, даёт равный доход в течение всего года. Но почву надо вспахивать по крайней мере дважды в год и глубоко окапывать мотыгами деревья; ведь после солнцестояния, когда земля трескается от жары, нужно позаботиться о том, чтобы солнце не проникало к корням деревьев через трещины. (13) После осеннего равноденствия деревья надо окопать со всех сторон, чтобы, если оливковая роща расположена на склоне, можно было б прокопать канавы с большей высоты, чтобы доставлять к стволам деревьев воду. Далее, побеги, вырастающие из нижней части стебля, надо ежегодно удалять и каждый третий год деревья надо подкармливать навозом. Унаваживать оливковую рощу надо тем же способом, какой я предложил во второй книге [42], если конечно будет обеспечен урожай зерна [43]. (14) Если вы заботитесь только о самих оливковых деревьях, вам вполне достаточно будет шести фунтов козьего навоза или одного модия сухого навоза, или наконец, одного конгия несолёного остатка масла. Навоз следует класть осенью, чтобы он, будучи тщательно перемешан, мог согреть зимой корни оливы. Осадок масла надо вылить на те деревья, которые не очень хорошо растут, потому что зимой, если в них проникли черви или же какие–то другие существа, то они от этой обработки погибают. (15) Как в сухих, так и во влажных местах деревья бывают заражены мхом и если вы не соскребёте его железным инструментом, оливковое дерево не даст плодов или обильного листа. Кроме того, оливковую рощу надо с интервалом в несколько лет подрезать, потому что не стоит забывать старую пословицу: «Кто вспахивает оливковую рощу, тот просит у неё плодов; кто её удобряет, умилостивляет; кто её обрезает, заставляет приносить плоды». Однако будет вполне достаточно обрезать её каждый восьмой год, чтоб плодоносящие ветки время от времени не срезались.
(16) Так же часто случается, что деревья хоть и хорошо растут, но плодов, однако, не приносят. В этом случае хорошо бывает пробурить их галльским буравом и плотно засунуть в отверстие ветку дикой оливы, чтобы дерево, будучи как бы оплодотворённым плодородным потомством, становилось более продуктивным. Но с этим так же должно сочетаться окапывание и несолёный осадок масла, смешанный со свиной или несвежей человеческой мочой в определённых количествах; одной урны будет вполне достаточно для очень большого дерева, если смешать с этим такое же количество воды. Оливковые деревья так же часто отказываются приносить плоды, если почва негодна для них. (17) Это мы исправим следующим образом. Мы выроем вокруг них глубокие канавы, а затем положим в них больше или меньше извести в соответствии с размером дерева; самое маленькое дерево требует модий извести. Если это средство окажется безрезультатным, нам придётся прибегнуть к помощи прививки. Как следует прививать оливковое дерево, мы опишем ниже. Иногда так же одна ветвь оливкового дерева разрастается больше остальных и если вы её не срежете, всё дерево будет чахнуть.
Этого должно быть достаточно для описания оливковых деревьев. Остаётся разобраться с тем, как обращаться с плодоносящими деревьями; на этот счёт мы и дадим соответствующие указания.
(X) (1) [44] Прежде, чем вы посадите растения, я советую вам защитить границы вашего сада стенами, забором или рвом и запретить проход не только скоту, но и людям, потому что если их верхушки будут часто срываться рукой человека или отгрызаться скотом, то растения никогда не смогут достичь полного роста. (2) Целесообразно расположить деревья в соответствии с их видами, главным образом для того, чтобы сильные не подавили слабых, потому что первые не равны последним ни по силе, ни по размеру и достигают зрелости в другое время. Почва, подходящая для виноградных лоз, так же годна и для деревьев. Яму, в которую вы хотите посадить растение надо выкопать за год до того, потому что тогда она размягчится солнцем или же дождём и то, что было в неё посажено быстро укоренится. (3) Но если вы торопитесь делать ямы для растений, чтобы посадить их в тот же год, выкопайте вручную ямы для растений по крайней мере за два месяца до этого, а затем согрейте ямы, сжигая в них солому. Чем просторнее и шире вы их сделаете, тем пышнее и обильнее будут плоды, которые вы соберёте. (4) Пусть ваша яма для растений будет похожа на печь, более широкую внизу, чем вверху, чтобы корни могли распространяться более свободно и меньше холода зимой, а тепла летом могло бы проникать через узкое отверстие и, чтобы на её краях почву, которая на них навалена, не смыли бы дожди.
(5) Сажайте деревья через такие промежутки, чтобы когда они вырастут, у них было достаточно места, чтобы расправить ветви. Ведь если вы посадите их слишком густо, то не сможете ничего под ними посадить и сами они не будут плодоносить, если вы их не проредите; и потому хорошо оставить меж рядами сорок или по крайней мере тридцать футов. (6) Выбирайте для посадки растения толщиной по крайней мере с ручку мотыги, прямые, гладкие, высокие, без наростов и со здоровой корой. Такие растения хорошо и быстро приживутся. Беря ветви с деревьев, выбирайте их с тех, которые приносят хорошие и обильные плоды каждый год, беря их с тех «плеч», которые обращены к восходящему солнцу. Посадив растение с корнем, вы заметите, что оно будет расти быстрей других. Привитое дерево плодоносней не привитого, т. е того, которое посажено было в виде ветки или маленького растения. (7) Но прежде чем эти маленькие растения пересаживать, обратите внимание с какими ветрами они раньше сталкивались, а затем приступайте к работе и переносите их с сухого склона во влажную почву. Желательно сажать деревца, имеющие три зубца и пусть они выступают из почвы по крайней мере на три фута. Если вы хотите посадить два или три деревца в одну траншею, то позаботьтесь, чтоб они друг друга не касались, ведь иначе они будут погублены червями. (8) Когда вы сажаете растения, опустите на дно траншеи, с правой и с левой стороны, пучки веток толщиной с руку таким образом, чтоб они немного выступали над почвой, так чтоб летом вы могли бы без особых проблем передавать через них воду к корням. (9) Деревца и саженцы с корнями сажайте осенью, т. е около 15 октября, а черенки и ветки ранней весной, до того как на деревьях начнут распускаться почки; а чтобы моль не повредила саженцы смоковницы, воткните в дно траншеи в вертикальном положении ветку мастичного дерева с верхушкой.
Не сажайте смоковницу в холодную погоду. Она любит солнечные места, где есть галька и гравий, а иногда и каменистые места. Этот вид дерева быстро набирает силу, если вы сделаете свои траншеи просторными и широкими. (10) Различные виды смоковниц, хоть и сильно различаются по вкусу и другим особенностям, высаживаются одним и тем же способом с учётом различия почвы. В холодных местах и там, где осенний сезон влажный вы должны сажать те сорта, чьи плоды созревают рано, чтобы вы могли собирать их до того, как пойдут дожди; но зимние фиги сажайте в тёплых местах. С другой стороны, если вы хотите, чтоб смоковница приносила поздние плоды, чего она естественным образом не делает, стряхните с неё незрелые или ранние плоды и тогда она даст другой урожай, который она перенесёт на зиму. Иногда, когда деревья начинают покрываться листьями, полезно бывает срезать ножом самую верхушку смоковницы; тогда деревья становятся крепче и плодовитее. Всегда будет полезным, как только на смоковнице будут появляться листья, распустить красную охру в осадке оливкового масла и смешав с человеческими экскрементами, вылить всё это на корни. (11) Дерево от этого станет плодороднее, а внутренность смоквы — полнее и лучше. Смоквы следует сажать главным образом ливиины [45], африканские, халкидские [46], фулканские [47], лидийские, воробьиные (Callistruthiae) [48], астропийские [49], родосские, ливийские и тибурнийские [50], а так же и все те, которые дают цветы два или три раза в год.
(12) Миндальное дерево, первое, которое выпускает почки, следует сажать примерно 1 февраля; оно требует твёрдой, тёплой, сухой земли; ведь если вы посадите орех в местах, которые имеют иные качества, чем эти, то он обычно гниёт. Прежде, чем посадить орех в землю, замочите его в медовой воде, которая не должна быть слишком сладкой; тогда он, когда созреет, даст плоды более приятного вкуса, а листва его будет расти лучше и быстрее. (13) Посадите три ореха так, чтоб они образовали треугольник и пусть они будут на расстоянии по крайней мере ладони друг от друга и пусть одна вершина этого треугольника обращена будет к западу. Каждый орех выпускает один корень и выходит из земли с одним стеблем; ведь когда он достигает дна посадочной ямы, он как бы проверяет твёрдость почвы, изгибается и выпускает из себя другие корни, подобно ветвям дерева.
(14) Миндаль и фундук можно превратить в тарентинский орех следующим образом. В яму, в которую вы намерены высеять орехи, положите на полфута в глубину мелкой почвы и опустите в неё корень фенхеля. Когда фенхель вырастет, разрежьте его и поместите в сердцевину миндаль или фундук без скорлупы, а затем засыпьте землёй. Сделайте это до 1 марта или между 7 и 15 марта. Вы должны одновременно посадить грецкий орех, кедровый орех и каштан.
(15) Гранат правильно сажать до 1 апреля. Если ж он приносит плоды горькие, а не сладкие, то это надо исправить следующим образом: увлажнить корни свиным и человеческим навозом и несвежей мочой. Это одновременно сделает дерево плодоносным и придаст в первые годы плоду виноградный вкус; через пять лет вкус станет сладким, а его ядра — мягкими. Сами мы смешивали небольшое количество сока асафетиды с вином и намазывали самую верхушку дерева Это устраняет терпкость плодов. (16) Средство чтобы на гранатовом дереве не лопались плоды состоит в том, чтобы поместить, когда вы сажаете его, у самого корня дерева три камня; если ж вы его уже посадили, то посейте возле самого корня морской лук. Другой способ — когда плоды уже созрели, но ещё не лопнули, скрутить маленькие веточки, на которых они держатся. Таким образом, плоды в течение целого года будут храниться и не гнить.
(17) Грушу сажайте осенью, до наступления зимы, так чтобы до середины зимы оставалось по меньшей мере 25 дней. Для того, чтоб дерево, достигнув зрелости, было б плодоносным, окопайте его глубоко вокруг и расщепите ствол близко к самому корню, а в трещину вставьте сосновый клин и оставьте его там; затем, когда разрыхлённая почва будет засыпана, бросьте на землю золу. (18) Мы должны позаботиться о том, чтобы посадить в наших садах самые прекрасные грушевые деревья, какие только сможем найти. Это крустумийский [51], царский, сигнийский [52], тарентинский, который так же именуется сирийским, пурпурный, превосходный, ячменный [53], анициев [54], невиев [55], фавониев [56], латерийский [57], долабеллин [58], турраниев [59], волем [60], медовый, раннеспелый, венерина груша и некоторые другие сорта, которые слишком долго здесь перечислять. (19) Что до яблок, то из множества сортов следующие особенно востребованы: скаудиев [61], матиев [62], круглый, цестиев [63], пелузийский [64], америйский [65], сирийский, медовый, кидонийский [66] ( собственно это три сорта: воробьиное яблоко, золотое яблоко, mustea [67]). Все они способны давать не только удовольствие, но и хорошее самочувствие. Рябина, абрикосы и персики так же доставляют немало удовольствия. Яблони, рябину и сливу следует высаживать после середины зимы и до 13 февраля. (20) Время для посадки шелковицы — с 13 февраля до весеннего равноденствия. Рожковое дерево, которое некоторые люди называют Ceration [68] и персиковое, вы должны посадить осенью, до наступления зимы. Если миндаль у вас недостаточно хорошо плодоносит, сделайте в дереве отверстие, вбейте туда камень и позвольте ему обрасти корой.
(21) Около 1 марта в садах, после того как почва хорошо обработана и унавожена, следует высаживать, на возделанных грядках, ветки всех видов плодовых деревьев. Надо позаботиться о том, чтобы обрезать их пока маленькие веточки молодые и нежные и в первый год саженцы должны быть сведены к одному стеблю. (22) С наступлением осени, до того как холод повредит верхушки, хорошо срезать листву и прикрыть деревья как бы шапками из толстого тростника, у которого с одной стороны нетронуты сучки и таким образом защитить еще нежные прутья от холода и морозов. Тогда через 24 месяца вы сможете совершенно спокойно сделать то, что пожелаете из двух вещей — либо пересаживать и сажать их рядами либо прививать их.
(XI) (1) Любой вид привоя можно привить на любое дерево, если он не отличается по коре от дерева, к которому он привит; а если он так же приносит сходные плоды и в то же время года, его превосходно можно прививать без малейших колебаний. Далее, древние передали нам три вида прививки: первый, при котором дерево, спиленное и расколотое, получает срезанные побеги; второй, при котором спиленное дерево получает прививку между корой и твёрдой древесиной (оба эти метода относятся к весеннему сезону); и третий, когда дерево получает настоящие почки с небольшим количеством коры в ту часть, которая была очищена от коры. Последний вид земледельцы называют эмпластрацией [69] или согласно некоторым, инокуляцией [70]. Этот вид прививки лучше всего применять летом. (2) Изложив этот метод прививок, мы так же изложим и другой, который разработали мы сами.
Прививать все другие деревья следует как только они начнут распускать почки и когда взойдёт луна, но оливковое дерево — около весеннего равноденствия и до 13 апреля. (3) Смотрите, чтобы дерево, с которого вы будете прививать и возьмёте побеги для прививок было молодым и плодоносным и имело частые сучки; как только почки начнут набухать, выберите из маленьких ветвей которым год те, которые обращены к восходящему солнцу, здоровы и при этом толщиной с мизинец. У побегов должно быть две или три точки раздвоения ветвей. Вы должны аккуратно спилить дерево, в которое хотите вставить отпрыск, в той его части, которая наиболее здорова и свободна от шрамов, стараясь при этом не повредить кору. (4) После того как вы отпилите часть ствола, загладьте рану острым железным орудием, а затем положите между корой и твёрдой древесиной нечто вроде тонкого клина из железа или кости на глубину не менее трёх дюймов, но делайте это осторожно, чтоб не повредить или не сломать кору. После этого острым садовым ножом срежьте с нижнего конца отпрыски, которые вы хотите вставить и притом такого размера, который заполнит пространство, заданное вставленным вами клином и притом таким образом, чтоб не повредить камбий или кору с другой стороны. (5) Подготовив отпрыски, вытащите клин и тотчас же опустите отпрыски в отверстия, которые вы сделали, вбив клин между корой и твёрдой древесиной. Поместите отпрыски, вставив тем концом, которым вы их обрезали, так чтоб они выступали из дерева на полфута или больше. Допустимо вставить в одно дерево два отпрыска или больше если позволяет ствол, при условии, что расстояние между ними будет не менее четырёх пальцев. При этом учитывайте размер дерева и качество коры. (6) Разместив все ваши прививки на дереве, обмотайте дерево корой вяза, ивы или тростником; затем хорошо размятой глиной, смешанной с соломой смажьте все раны и пространство между прививками до точки в которой прививки выступают по крайней мере на четыре пальца. Затем положите на глину мох и привяжите его так, чтоб сквозь него не мог бы просочиться дождь. Впрочем, некоторые предпочитают делать в стволе места для отпрысков с помощью пилы, затем сглаживать части, в которых были сделаны разрезы с помощью тонкого скальпеля и наконец прилаживать туда отпрыски. (7) Если дерево, которое вы хотите привить, уже низкое, срежьте его так низко, чтоб оно выступало не более, чем на полтора фута от земли; затем, после того как вы его срежете, тщательно загладьте рану и затем расколите острым ножом ствол посередине, чтобы в нём была расщелина в три пальца. Затем вставьте клин, с помощью которого вы оставите открытой сделанную вами щель и воткните в неё отпрыски, отрезанные с обеих сторон так, чтобы кора привоя точно совпадала с корой дерева. (8) Аккуратно вставив побеги, вытащите клин и обвяжите дерево, как описано выше; затем насыпьте вокруг дерева землю прямо до прививки. Это обеспечит наилучшую защиту от ветра и жары.
Третий вид прививки — наше собственное изобретение. Так как операция эта очень тонкая и деликатная, то она подходит не для всех пород деревьев. Эту прививку допускают лишь такие деревья, у которых влажная, сочная и крепкая кора, как у фигового дерева; поскольку оно даёт как большое количество млечного сока, так и имеет прочную кору, то привой может быть успешно вставлен следующим образом. (9) На дереве, с которого вы хотите взять отпрыски для прививки, вы должны найти молодые и здоровые ветки, а на них — почки, имеющие хороший внешний вид и дающие уверенный росток. Сделайте вокруг них отметку размером в два пальца так, чтоб бутон оказался посередине, а затем сделайте надрез по всему периметру острым ножом и аккуратно удалите кору, так чтобы не повредить бутон. (10) Так же выберите самую здоровую ветку другого дерева, которое вы собираетесь прививать, разметьте на коре те же самые размеры, что и выше и снимите кору с твёрдой древесины. Затем прикрепите подготовленный щиток к обнажённой части так, чтобы он точно соответствовал той области на другом дереве, с которой была содрана кора. (11) Сделав это, хорошо обвяжите бутон со всех сторон и будьте осторожны, чтоб не повредить сам росток. Затем обмажьте швы раны и завязки вокруг неё грязью, оставив место, чтобы почка могла быть свободной и не сжималась связкой. Отрежьте побег и верхние ветви дерева, в которое вы вставили прививку, так чтоб не осталось ничего, из чего можно было бы извлечь сок или получить от него пользу для другой части, а не для прививки. По прошествии 21 дня развяжите щиток. Такая прививка очень успешна и для оливкового дерева.
(12) Четвёртый способ прививки мы уже описывали, когда рассуждали о лозах, так что здесь излишне повторять уже описанный метод «теребрации» [71].
Но поскольку древние отрицали, что любой вид привоя можно привить к любому виду дерева и в соответствии с тем ограничением, которое мы только что использовали [72], установили в качестве жёсткого правила, что прививать можно только те отпрыски, которые сходны по коре, кожуре и плодам с деревьями, к которым прививаются, мы намерены опровергнуть это ошибочное мнение и передать потомкам метод с помощью которого можно привить любой вид привоя к любому виду дерева. (13) А чтоб не утомлять читателя слишком долгим рассуждением, приведём один–единственный пример, следуя которому любой вид привоя можно привить к любому виду дерева.
Выкопайте траншею шириной в четыре фута в каждую сторону, на таком расстоянии от оливкового дерева, чтобы до него доходили концы ветвей. Затем посадите в траншею небольшую смоковницу и следите за тем, чтоб она росла сильной и здоровой. (14) По прошествии двух лет, когда оно достаточно разрастётся, согните ветвь оливкового дерева, которая кажется наиболее здоровой и привяжите её к стволу смоковницы. Затем отрежьте остальные ветви и оставьте только верхушку, которую хотите приживить. Далее прорежьте ствол смоковницы, сгладьте рану и рассеките посредине клином. (15) Затем подрежьте верхушки оливкового дерева, всё еще соединённые с материнским деревом, с обеих сторон и вставьте [73] их в щель на смоковнице, уберите клин и осторожно привяжите маленькие веточки так, чтобы никакая сила не могла их оторвать. Через три года смоковница срастётся с оливковым деревом и, наконец, на четвёртый год, когда они соединятся должным образом, вы срежете маленькие оливковые ветви с материнского дерева, так как если бы они были отводками. Таким способом можно привить любой побег к любому дереву. Но прежде, чем мы закончим эту книгу, так как мы в предыдущих книгах рассмотрели почти все виды небольших деревьев, я счёл уместным дать краткие наставления относительно ракитника [74].
(XII) (1) Очень важно иметь как можно больше люцерны (древовидной) [75] на своей земле, потому что она наиболее полезна для кур, пчёл, овец, коз, быков и другого крупного рогатого скота, которые быстро на ней жиреют и кроме того она заставляет овец давать очень много молока; кроме того, вы так же можете использовать её в течение восьми месяцев года в качестве зелёного корма, а затем сушить. Кроме того, на любой почве, даже если она очень тощая, она быстро укореняется и переносит любое плохое обращение безо всякого вреда. (2) Если женщина страдает от недостатка молока сухую люцерну древовидную следует замочить в воде и после того как она вымочена будет в течение ночи, на следующий день надо смешать три гемины выдавленного из неё сока с небольшим количеством вина и дать им пить; от этого они и сами будут иметь хорошее здоровье и дети станут крепкими от изобилия молока, которое им давалось. Древовидную люцерну можно сеять как осенью, примерно до 15 октября, так и весной.
(3) После того как вы тщательно обработаете почву, сделайте небольшие грядки и осенью засейте туда семена древовидной люцерны, как вы делаете это с семенами базилика. Затем весной установите растения так, чтобы они находились на расстоянии четырёх футов друг от друга. Если у вас нет семян, высадите весной верхушки люцерны и насыпьте вокруг них хорошо удобренную землю. (4) Если не пойдёт дождь, поливайте их в течение следующих 15 дней. Как только растение начнёт давать молодые листья, обработайте землю мотыгой. Затем, через три года срежьте растения и отдайте их скоту. Пятнадцати фунтов люцерны, когда она зелёная, вполне достаточно [76] для лошади и двадцати футов для быка; другим животным следует её давать в соответствии с их силами. Люцерну так же можно размножать, сажая сучья вокруг изгороди поля, ведь она легко укореняется и выдерживает грубое с собою обращение. Если вы даёте её на корм сухой, то давайте её умеренно, так как тогда она более питательна; в противном случае, сначала замочите её в воде, а затем смешайте с соломой. Если вы захотите высушить люцерну, срежьте её к сентябрю, когда её семя начнёт расти и держите на солнце в течение нескольких часов, пока она не увянет; затем просушите её в тени и храните.
Я достаточно сообщил вам о деревьях. Следующую книгу я посвящу вопросу об уходе, которого требуют стада и необходимым для этого ухода средствам.
|
Кол–во скрипул |
часть югера |
римских футов |
|
|
Половина скрипула |
½ |
¹/₅₇₆ |
50 |
|
Скрипул |
1 |
¹/₂₈₈ |
100 |
|
Два скрипула |
2 |
¹/₁₄₄ |
200 |
|
Секстула |
4 |
¹/₇₂ |
400 |
|
Сицилик |
6 |
¹/₄₈ |
600 |
|
Полуунция |
12 |
¹/₂₄ |
1200 |
|
Унция |
24 |
¹/₁₂ |
2400 |
|
Секстант |
48 |
⅙ |
4800 |
|
Квадрант |
72 |
¼ |
7200 |
|
Триенс |
96 |
⅓ |
9600 |
|
Квинкункс |
120 |
⁵/₁₂ |
12000 |
|
Семис |
144 |
½ |
14400 |
|
Септункс |
168 |
⁷/₁₂ |
16800 |
|
Бес |
192 |
⅔ |
19200 |
|
Додранс |
216 |
¾ |
21600 |
|
Декстант |
240 |
⅚ |
24000 |
|
Деункс |
264 |
¹¹/₁₂ |
26400 |
|
Асс |
288 |
1 |
28800 |
[3] Асс — единица составлявшая стандарт римских мер, весов и чеканки.
[4] Т. е 9600 + 400 римских квадратных футов = 10000 кв. футов.
[5] Т. е 1200 + 300 римских квадратных футов = 1500 кв. футов.
[6] Т. е 28800 + 9600 + 600 римских квадратных футов = 39000 кв. футов.
[7] Т. е 2400 + 100 римских квадратных футов = 2500 кв. футов.
[8] Т. е секскунция (36 скрупулов) + 2 ½ скрипула = 38 ½ скрипула = 3850 кв. футов.
[9] Квадрант (72 скрипула) + 5 скрипулов = 77 скрипулов = 7700 кв. футов.
[10] Половина скрипула — 50 кв. футов, ¹/₂₅ скрипула — 4 кв. фута, в то время как общее число кв. футов — 44.
[11] ¹/₁₂ югера = 2400 кв. футов; половина скрипула — 50 кв. футов; ¹/₁₀ скрипула — 10 кв. футов; таким образом 2400 -60 = 2340 кв. футов.
[12] См. IV, 12,2.
[13] Verg., Georg., II, 204.
[14] Pastinare — вскапывать мотыгой (pastinum).
[15] Двузубые мотыги.
[16] Главы 14-16.
[17] III, 14,2.
[18] Verg. Georg., I, 53.
[19] Но так, чтобы они не указывали прямо вверх.
[20] Cf. IV, 21,3.
[21] См. III, 2,25; Pliny., N. H., XIV, 32-33; они дают вино бледно–жёлтого цвета.
[22] Т. е относительно подпорок для лоз.
[23] От города Атина в Цизпаданской Галлии.
[24] Тремеллий Скрофа — современник Варрона и один из участников диалога Варрона «О сельском хозяйстве».
[25] Т. е те, которые высажены в виде черенков, а не семенами.
[26] Ср. Катона (R. R., 32), предостерегает своих читателей от этой практики.
[27] См. IV, 24, 10.
[28] Текст здесь довольно сомнительный.
[29] Rumpotinum — низкорослый лесок, служащий для подпирания виноградных лоз. Слово происходит от rumpus (Varro, R. R, I, 8,4), означающего «ползучий виноградный побег, лоза, виноградная ветвь» или tradux — «отводок, лоза для пересадки» и teneo — «держать, направлять».
[30] Для карликовых посадок, не для сырых мест.
[31] Рукописное чтение следующих далее названий исправляется по спискам пород оливок, даваемых другими авторами, особенно Палладием (III, 18), который несомненно позаимствовал его у Колумеллы. Хотя Колумелла заявляет, что даёт названия 10 сортов, он даёт их только 9. Шнейдер дополняет это количество, вставив Algiana, но он не указывает источника, из которого он это название заимствовал. Бессмысленное culi, которое в рукописях предшествует последнему названию, возможно остаток утраченного десятого имени.
[32] Posia или как иногда произносят pausia именуются Вергилием (Georg., II, 86) amara pausia bacca; происхождение этого слова неизвестно.
[33] Лициниев, сергиев и невиев сорта оливковых деревьев названы по именам тех, кто ввёл их в Италии.
[34] Происхождение этого названия неизвестно; сорт упоминается Варроном (R. R., I, 24) и Плинием (N. H., XV, 13).
[35] Греческое ορχις = латинское testiculis — «мужское яичко» указывает на форму плода.
[36] Так же именуется maiorina за свой крупный размер (Pliny., XV, 15). Gesner (Index, s.v radiolus et Vol. II, P. 1223) идентифицирует cercitis с radius. Оба слова означают «ткацкий челнок».
[37] Родная провинция Колумеллы в Юго–западной Испании.
[38] Текст здесь явно повреждён и не подлежит исправлению; перевод представляет собой рукописное чтение с одним небольшим изменением.
[39] Текст здесь несколько неясен, но смысл очевиден.
[40] Шнейдер, на основании цитаты из Палладия (III, 18), который в этом месте повторяет Колумеллу, показывает, что принято было бросать семена ячменя на дно ямы, в которую должно было быть посажено дерево, чтобы вызвать брожение; ср. так же (Aristotle) Problems, XX,8, где говорится, что ячменную шелуху сыпали в лунки, в которые должен был быть посажен сельдерей.
[41] Чтение здесь неясно.
[42] II, 15, 1-3.
[43] Т. е если между оливковых деревьев будет посажено зерно.
[44] Остальная часть этой книги несколько более пространна, но почти идентична с De Arboris, XVIII до конца.
[45] Pliny., N. H, XV, 70. Говорят, что они были названы в честь Ливии, жены Августа.
[46] Pliny, N. H., XIV, 69. Названы по Халкиде в Эвбее.
[47] Этот вид не упоминается в других источниках и его название, возможно, испорчено.
[48] X, 416. Возможно, названы так потому, что их любили воробьи (στρουθοι). Их так же называли passeraria.
[49] Этот сорт в других источниках не упоминается и название, возможно, испорчено.
[50] Из Тибура в Лации, современное Тиволи.
[51] Из Крустумия в Этрурии.
[52] Из Сигния в Лации.
[53] Названный так, согласно Плинию (N. H., XV, 55) потому, что созревал так во время уборки урожая.
[54] Назван так по тому лицу, которое его вывело (Pliny., l.c; Cato, R. R, VII,3).
[55] Вероятно, назван так в часть какого–то представителя рода Невиев, который, возможно, так же ввёл невиеву оливу (XII, 50,1).
[56] Назван в честь Марка Фавония, подражателя Катона (Cic., ad Att., I, 14,5).
[57] Происходит из Латерия, близ Арпина, где Квинт Цицерон имел виллу (Cic., Att., XI, 1).
[58] Назван по имени неизвестного члена семейства Долабелла.
[59] Назван по имени Деция Туррания Нигера, друга Варрона (Varro, R. R, II, Introd., 6).
[60] Vergil., Georg., II, 88. Сервий производит это название от vola и говорит, что оно означает «hand–filler».
[61] Назван по имени некоего Скаудия (Pliny., N. H., XV, 49).
[62] Назван в часть Гая Матия, фаворита Августа (XII, 46,1).
[63] Назван по имени некоего Цестия (Pliny, loc. Cit.).
[64] Из Пелузия в северном Египте.
[65] Из Америи, города в Умбрии.
[66] Malum Cydonium — айва; Кидония — город на Крите.
[67] Назван так, согласно Плинию (N. H., XV, 51) потому, что очень быстро созревает (скороспелый сорт).
[68] Κερατιον, которое обнаруживается в том же самом значении, что и здесь в одной надписи из Абидоса (OGI., 5, 21,27) используется так же и в евангелии от Луки (XV, 16) как рожки, которых возжаждал от голода блудный сын и которое Плиний (N. H., XV,95) описывает как «подчас изогнутые, словно серп».
[69] Называется так из–за замазки из глины или воска, используемых в этом методе.
[70] Называется так из–за «глазка» или бутона, взятого из одного дерева и привитого другому.
[71] IV, 29, 13; V, 9,16.
[72] § 1 данной главы.
[73] Сгибая их, а не отрезая.
[74] Текст здесь сомнителен; одна рукопись, как кажется, содержит два набора слов, выражающих одно и то же.
[75] Я в своём переводе перевожу латинское существительное cytisum как люцерна древовидная (Medicago arborea) следуя аналогичному переводу в латинско–русском словаре Дворецкого (р. 218).
[76] Предположительно для одного кормления.
(1) Я отлично знаю, Публий Сильвин, что есть иные земледельцы (даже и разумные), которые отказываются держать скот и неизменно отвергают занятие хозяина стада как вредное для их профессии. Я не отрицаю, что у них есть какие–то причины для этого на том основании, что цель земледельца противоположна цели пастуха; ведь первого радует земля полностью возделанная и расчищенная, в то время как второй наслаждается землёй под паром и травой; один надеется на плоды земли, другой — на продукты своего скота и поэтому земледелец ненавидит, в то время как с другой стороны пастух жаждет богатого урожая травы. (2) Но несмотря на эти непримиримые желания между ними существует своего рода единство и союз, потому, во–первых, что лучше использовать пищу, предоставляемую собственной фермой, в качестве корма для собственного скота, а не для скота других людей, а во–вторых, благодаря обильному применению навоза, получаемого от стада, плоды земли изобилуют. (3) В самом деле, нет такой области, где не выращивали бы ничего кроме злаков и которая не возделывалась бы скотом в такой же степени, как и людьми. Отсюда вьючные животные (iumenta) и тягловый скот (armenta), тянущий плуг получили свои названия от того, что они помогают нашему труду или переносом тяжестей или пахотой [1].
Поэтому, как учили древние римляне и как сам я придерживаюсь мнения, мы должны досконально знать как разведение скота, так и обработку полей. (4) Ведь в истории сельского хозяйства система выпаса скота несомненно очень древняя и в то же время очень выгодная и именно по этой причине названия денег (pecunia) и частной собственности (peculium), по–видимому, произошли от слова скот (pecus), потому, что это было единственное владение, которым обладали люди в древности и даже в настоящее время у некоторых народов это единственный вид богатства в общем пользовании и у наших крестьян нет ничего, что давало бы более богатый прирост. Таково было, наряду с прочими, мнение и Марка Катона, который, когда кто–то спросил у него совета, какой, во–первых, отраслью сельского хозяйства ему стоит заняться, чтобы быстро разбогатеть, отвечал, что тот разбогатеет, если станет умелым скотоводом. А когда тот же самый человек вновь спросил его, что, во–вторых, лучше делать, чтобы получать достаточно большой доход, Катон настаивал, что он сможет достичь этого сделавшись в меру хорошим скотоводом. (5) Но по поводу третьего ответа тому же человеку, который иные приписывают такому мудрецу, я ощущаю некоторую неуверенность; ведь когда тот же человек спросил, какая, в-третьих, прибыльная отрасль сельского хозяйства, тот ответил, что он разбогатеет даже будучи плохим скотоводом. Ведь убытки, которые сопутствуют ленивому и невежественному скотоводу больше, чем прибыли, которые сопутствуют тому, кто благоразумен и осторожен. Что же до второго ответа Катона, то нет сомнения, что прибыль от скота с лихвой компенсирует даже и умеренное рвение скотовладельца [2].
(6) Именно поэтому, Сильвин, мы, следуя наставлениям наших предков, приложили все усилия, чтобы передать потомкам отчёт об этой области сельского хозяйства. Итак, имеются два разряда четвероногих животных, первый из которых мы приобретаем для того, чтобы разделять наши труды; это вол, мул, лошадь и осёл. Второй мы держим для нашего удовольствия, прибыли, которую они приносят или, наконец, для охраны дома; это овца, коза, свинья, собака. Для начала разберёмся с тем разрядом, который мы приобретаем для участия в работе. (7) Несомненно, говорит Варрон, что быка надо ставить выше всех других видов крупного рогатого скота и особенно в Италии, которая, как говорят, получила своё название от этого животного, которое греки ранее называли italos [3] и в том городе [4], при основании стен которого бык и корова влекли плуг, обозначивший его границы. Так же следует его ставить выше всех и потому, что когда мы пойдём ещё дальше в Афины в Аттике, то бык, как говорят, был помощником Цереры (Деметры) и Триптолема и потому занимает своё место на небесах, среди самых ярких созвездий. Наконец, потому его надо ставить выше всех, что он по–прежнему остаётся самым трудолюбивым товарищем человека в земледелии и у древних он пользовался таким уважением, что убийство быка и согражданина считались одинаково тяжким преступлением. Итак, давайте начнём решать поставленную перед нами задачу с быка.
(I) (1) Мне было б нелегко сказать, на что следует обращать внимание и чего следует избегать при покупке быков; ведь крупный рогатый скот разнится формой тела и телесной конституцией, а так же цветом шерсти в зависимости от природы местности и климата, в которых они живут. Так скот Азии, Галлии и Эпира различается по виду и не только существуют различия в разных провинциях, но и сама Италия выказывает разнообразие в разных своих частях. Кампания обычно порождает мелких, белых бычков, которые, однако, очень подходящи для своей работы и для возделывания их родной почвы. (2) Умбрия порождает громадных белых быков, но так же родит и красных, почитаемых не менее за их характер, чем за телесную силу. Этрурия и Лаций порождают быков коренастых, но мощных в качестве рабочего скота. Быки рождённые в Апеннинах очень сильные и могут выносить всякие лишения, но некрасивы на вид. Но хоть здесь много разнообразия и несходности, всё же существуют определённые универсальные и твёрдые принципы, которым земледелец должен следовать при покупке быков. Магон Карфагенянин [5] изложил эти принципы в том виде, который мы сейчас подробно изложим. (3) Молодых бычков следует покупать квадратного сложения, с крупными конечностями, с длинными, черноватыми и прочными рогами; лоб должен быть широким и покрытым вьющимися волосами, уши лохматыми, глаза и губы тёмного цвета, ноздри отведены назад и широко расставлены, шея длинная и мускулистая, подвес широк и опускается почти до колен, грудь широкая, плечи очень широкие, живот должен быть большим и словно бы беременным, бока расширены, поясница широкая, спина прямая и плоская или даже слегка опущенная, ягодицы круглые, ноги компактные и прямые, но короткие, а не длинные, колени не должны быть неправильной формы, копыта большие, хвост очень длинный и щетинистый, волосы по всему телу густые и короткие, красного или тигрового цвета, а тело очень мягкое на ощупь.
(II) (1) Таких телят вы должны приучать, пока они ещё молоды, позволять брать себя в руки и привязывать к кормушкам, чтоб без лишних проблем и опасностей приручать и укрощать их. Общее мнение таково, что бычков не следует приручать до третьего или после пятого года, поскольку первый возраст еще слишком нежный, а второй уже слишком трудный. Отобранных из стада диких животных следует приручать следующим образом. (2) Во первых подготовьте просторный навес, где укротитель сможет свободно передвигаться и из которого сможет безопасно удалиться. Перед этим навесом не должно быть узких пространств, но должна быть открытая местность или широкая дорога, чтоб когда бычков погонят вперёд им было бы куда бежать и они не могли бы в тревоге запутаться в деревьях или где–либо ещё, что бы встало у них на пути и могло бы причинить им вред. (3) Под навесом или в сарае должны быть просторные стойла, а над головой должны быть закреплены горизонтальные балки, приподнятые над семь футов над землёй, к которым бычков можно привязать. Чтоб начать дрессировку выберите утро, свободное от бурь и любых религиозных церемоний и скрепите рога быков пеньковыми шнурами. (4) Петли, которыми их ловят, надо обернуть шерстяной шкурой, чтоб не повредить нежную часть лба ниже рогов. После того, как вы поймаете бычков, вы должны отвести их в сарай или под навес и привязать их там таким образом, чтобы их верёвки давали очень мало люфта и чтоб они находились на таком расстоянии друг от друга, чтобы не могли сталкиваясь друг с другом, друг другу навредить. Если они слишком свирепы, дайте им день и ночь, чтоб излить свою ярость и как только острие их гнева притупится их следует выгнать из стойл рано утром, следя за тем, чтобы несколько человек следовали за ними и удерживали их верёвками, в то время как ещё один человек, идя впереди них с дубинкой из ивового дерева в руке, время от времени сдерживал их натиск лёгкими ударами.
(5) Если же, однако, скот будет тихим и спокойным, вы сможете выгнать его ещё до вечера того дня, когда вы его связали и научить его ходить на тысячу шагов организованно и без страха. Когда вы вновь приведёте скот домой, вы должны очень тесно привязать его к столбам, чтобы он не мог ворочать головой. Тогда то будет самое время подойти к привязанным быкам и притом не сзади или сбоку, а прямо спереди и заговорить с ними тихо, успокаивающим тоном, чтоб они могли привыкнуть видеть, что вы к ним приближаетесь, а затем вы должны потереть им носы, чтоб они научились узнавать человека по запаху. (6) Так же неплохая мысль — гладить бычков по шкурам и окроплять их несмешанным вином, чтоб они могли ближе познакомиться со своим пастухом. Хорошо положить им руку на живот и под бёдра, чтоб они не испугались, если к ним потом дотронутся таким образом, а так же чтобы можно было удалять клещей, которые обычно прикрепляются к бёдрам. При этом дрессировщик должен стоять сбоку, чтоб животное не дотянулось до него копытом. (7) Дальше вы должны раздвинуть им челюсти и вытянуть язык, натереть весь рот и нёбо солью, засунуть в горло каждого животного лепёшку из полуфунта муки, смешанной с солёным жиром и влить им с помощью рога в глотки по секстарию вина за раз. От таких уговоров они обычно за три дня становятся ручными и позволяют на четвёртый день впрячь себя в ярмо. К этому ярму привяжите ветвь дерева вместо шеста [6]; иногда к ярму привязывают груз, чтобы с помощью большого усилия проверить способность животного переносить тяжёлый труд. (8) После такого рода опытов бычков следует запрягать в пустую повозку и постепенно заставлять их совершать более длительные поездки с грузами. После того, как они будут таким образом укрощены, их надо запрячь в плуг, но пустить сначала по обработанной уже земле, чтобы их поначалу не пугала трудность их задачи и чтобы их всё ещё нежные шеи не ушиблены были первым жёстким взломом почвы. В своей первой книге [7] я уже давал наставления, как пахарю обучать молодого вола пахоте. Надлежит следить за тем, чтобы бык никого не ударил копытом или рогом во время дрессировки; ведь если против этого не принять мер предосторожности, никогда не удастся избавиться от такого рода порока, даже если бить его.
(9) Но метод этот следует применять лишь в том случае, если нет быка, который был уже в работе; в противном случае система дрессуры, которой мы придерживаемся в собственном хозяйстве более быстрая и безопасная. Ведь когда мы приучаем молодого бычка к повозке или к плугу, мы впрягаем в одно ярмо животное неподготовленное с самым сильным и в то же самым тихим из дрессированных волов, которое удержит его, если оно бросится вперёд и заставит двигаться вперёд, если отстаёт. (10) Ну а если вы не против создания ярма к которому можно привязать трёх животных, мы с помощью этого устройства добьёмся результата, при котором даже упрямые волы не откажутся выполнять даже самые трудные задания. Ведь когда молодого быка запрягают между двумя быками–ветеранами и заставляют возделывать землю плугом, у него нет возможности отказаться подчиняться данному ему приказу; ведь если он взбрыкнёт и бросится вперед, его остановит регулирующая сила двух других; если ж он встанет вдруг на месте, когда два других двинутся вперёд, то он так же последует за ними даже против воли; или если он попытается лечь его поддержат и потащат за собой более сильные товарищи. Потому–то он со всех сторон вынужден отказаться от своего упрямства и требуется очень мало ударов, чтоб склонить его к тяжёлой работе.
(11) Есть так же вол более мягкий по своей натуре, но который после того как был покорён, ложится в борозду; по моему мнению, его следует направлять на путь истинный скорее уговорами, чем жестокостью. Те, кто думают, что пороки лучше искоренять с помощью стрекала, огня или других видов пыток, не знают как в этом случае правильно себя вести; ведь упрямство животного обычно раздражает разгневанного пахаря. Целесообразнее излечить вола, имеющего привычку ложиться, голодом и жаждой, не нанося ему телесных повреждений; ведь его естественное желание поражает его глубже, чем удары. (12) Итак, если бык лёг, лучше всего связать его ноги ремнями так, чтоб он не мог ни стоять, ни ходить, ни есть. В результате, под воздействием голода и жажды, он оставляет свою лень, которая, впрочем, и так очень редко встречается среди нашего домашнего скота. В самом деле, местный бык немного превосходит того, что прибыл из каких–либо иных мест; ведь его не приводят в расстройство изменения воды, пищи или климата и не приводят в замешательство местные природные условия, как быка, которого привезли с равнин в суровую гористую местность или наоборот. (13) Поэтому, если мы вынуждены перевозить быков на большое расстояние, надо следить за тем, чтобы их перевозили в страну похожую на ту, в которой они родились. Вы также, объединяя волов в пару обязаны следить, чтоб не запрягали в пару вола, явно уступающего другому по силе или высоте; ведь любое из этих обстоятельств быстро станет роковым для слабейшего из них.
(14) Качествами, особенно ценимыми в быках обладают те, что скорей спокойны, чем возбудимы, но в то же время не ленивы; те, которые боятся ударов или криков, но будучи уверены в своих силах, не боятся ничего, что они слышат или видят; те, которые не нервничают из–за необходимости переходить реки или мосты; те которые могут съесть много пищи, но делают это медленно, ведь неторопливо жующие лучше переваривают пищу и поэтому лучше сохраняют физическую силу, не становясь худыми как те, кто ест поспешно. (15) Но и в том, чтобы сделать своих волов жирными и тучными кроется такая же ошибка, как и в том, чтоб стараться сделать их худыми; ведь тело рабочего быка должно быть энергичным и умеренным по массе, с прочными сухожилиями и мускулами и не обременённым жиром, так чтобы быка не утомлял ни вес собственного тела, ни усилие, необходимое для работы. Но так как мы теперь установили принципы, которым надлежит следовать при покупке быков и их дрессировке, то далее мы дадим указания по уходу за ними.
(III) (1) Когда тепло, быки должны оставаться на улице и в укрытии когда холодно; поэтому для их содержания зимой надо подготовить солому, которую нужно скосить и сложить в стога в августе, в течение 30 дней после сбора урожая. Скашивание соломы полезно как для скота, так и для земли, поскольку, таким образом, поля освобождаются от колючек, которые, если их скосить летом во время восхода Собачьей звезды (Сириуса) обычно отмирают с корнями; так же, если солому кладут в качестве подстилки для скота, это даёт очень большое количество навоза.
Устроив это, позаботимся так же обо всех иных видах кормов, чтобы скот не страдал бы от их недостатка истощением. (2) Есть несколько методов правильного кормления скота. Если плодородие местности позволяет давать зелёный корм, то этот вид пищи предпочтительней всех прочих; но его можно найти только в хорошо орошаемых или росистых местах При таких условиях очень важно, что одного работника достаточно, чтоб ухаживать за двумя быками, которые в один и тот же день или пашут поочерёдно или же пасутся. (3) В более засушливых местностях волов надо кормить в стойлах, причём корм должен быть различным, в зависимости от характера местности. Без сомненья лучший корм — это вика, связанная в пучки, нут, а так же луговое сено. Мы не так хорошо ухаживаем за своим скотом, если кормим его соломой, которая в ряде местностей основной, а в иных и единственный вид корма. Самая ценимая солома просяная, на втором месте ячменная и пшеничная — на третьем; вьючным животным, при нормальных условиях труда, дают ячмень и солому.
(4) Рацион быков надо менять в зависимости от времени года. В январе мы советуем давать им по четыре секстария каждому горькой вики, измельчённой и замоченной в воде и смешанной с соломой или модий замоченного люпина, или полмодия замоченного нута, а так же солому в большом количестве. Если этих стручков у нас нет, можно смешать с соломой виноградную кожицу, взятую от винограда после выжимки, но несомненно лучше дать им виноградного сусла, кожуры и всего такого, прежде чем они будут выброшены, потому что в них содержится сила и пищи и вина и от них скот делается гладким, толстым и пребывает в хорошем настроении. (5) Если мы решили не давать им зерна, то тогда достаточно ставить перед ними кормушку с двадцатью модиями сухих листьев, или тридцатью фунтами сена, или зелёным лавровым листом, или наконец, листвой каменного дуба в неограниченных количествах. К ним, если позволяют условия местности, добавляются жёлуди, но если их не достаточно, чтобы накормить животных досыта, то они могут вызывать паршу. Так же можно давать и по полмодия измельчённых бобов, если хороший урожай делает их достаточно дешёвым. В феврале корм обычно такой же. (6) В марте и в апреле в тех местах, где земля вспахивается впервые, следует прибавить сено; сорока футов будет вполне достаточно дать каждому животному. С 13 апреля по 15 июня вы должны заготавливать для них зелёный корм; в более прохладных регионах это можно делать даже и до 1 июля. С этого времени, в течение всей остальной части лета и осени до 1 ноября им во множестве следует давать листья, которые однако не пригодны для употребления до тех пор, пока не созреют под дождями или под постоянной росой. (7) Самая ценная листва у вяза, далее идёт листва ясеня и на третьем месте листва тополя; меньше всего подходит нам листва дуба, каменного дуба и лаврового дерева, но и их может быть придётся использовать к концу лета, если не будет никакой другой листвы. Так же уместно давать быкам фиговые листья если их много и если целесообразно срезать их с деревьев. Листья каменного дуба лучше, чем обычного, но они не должны быть из тех, у которых есть колючки, поскольку скот из–за этого от них отказывается, как и от листьев можжевельника. (8) В ноябре и декабре, в пору посева, волу надо давать любую пищу, какую он только пожелает, но обычно на голову достаточно модия желудей и столько соломы, сколько бык сможет съесть или модия замоченного люпина, или семи секстариев горькой вики сбрызнутых водой и смешанных с соломой, или двенадцати секстариев нута, таким же образом сбрызнутых водой и смешанных с соломой, или модий виноградной кожуры, при условии что, как я уже сказал выше, к ней щедро примешана солома; если ж ничего из этого нет в наличии, то нужно давать на каждого по 40 фунтов сена.
(IV) (1) Но сытно кормить скот будет бесполезным, если не заботиться о том, чтоб он был здоров и сохранял свою силу. Обе эти цели достигаются путём введения в течение трёх дней подряд обильной дозы лекарства, состоящей из равных по весу измельчённых листьев люпина и кипариса, которые смешивают с водой и оставляют на ночь на открытом воздухе. Это надо делать четыре раза в год — в конце весны, лета, осени и зимы. (2) Тошнота и усталость часто поддаются излечению, если протолкнуть в горло животного, когда оно ещё ничего не ело, сырое куриное яйцо, а на следующий день растолките в вине стебли лука–порея или чеснока и влейте ему в ноздри. И это не единственные средства, приносящие пользу. Многие добавляют в корм большое количество соли, некоторые растирают маррубий с маслом и вином; одни настаивают волокна лука–порея, другие — зёрна ладана, третьи сабин [8] и измельчённую руту на несмешанном вине и дают животным пить эти лекарства. (3) Многие так же используют как лекарство для волов стебли белого винограда (бриони) и шелуху горькой вики; другие размельчают змеиную кожу и смешивают её с вином. Тимьян, измельчённый в сладком вине и морской лук, нарезанный и замоченный в воде, так же используются в качестве лечебных средств. Все вышеупомянутые зелья в дозах по три гемина, принимаемые ежедневно в течение трёх дней, очищают кишечник и восстанавливают силы животного, изгоняя его болезни. (4) Но особенно полезным считается осадок оливкового масла, если смешать его с равной частью воды и приучить к нему скот; средство это нельзя назначать сразу, но сначала им обрызгивают пищу, а затем настаивают небольшую порцию в воде и дают животному оба смешанных в равных частях ингредиента, столько сколько оно может принять.
(V) (1) Ни в какое время года, а в особенности летом не следует подстрекать волов к бегу, оттого что это либо расслабляет кишечник, либо часто вызывает жар. Так же надо следить, чтобы в их стойла не забирались свиньи или куры, ведь экскременты их, смешанные с пищей, для быков смертельны. Больная свиноматка может вызвать чуму. Если это случится с вашим стадом, то надо немедленно переменить место; скот должен быть разделён на несколько групп и отогнан в отдалённые места, больные отдельно от здоровых, чтобы ни одно заражённое животное не могло вступить в контакт с другими и погубить их с помощью заразы. (2) Когда больные животные таким образом изолированы, их надо отвести в места, где не пасётся ни одно стадо, чтоб они не занесли сюда чуму своим прибытием. Болезни, сколь бы пагубными они ни были, надо одолевать и изгонять тщательно подобранными средствами. Так корни опопанакса и морского падуба (синеголовника) надо смешать с семенами фенхеля и мукой из измельчённой и толчёной пшеницы и обрызгать кипятком, а затем облить этим лекарством страдающее стадо. (3) Иногда снадобье, состоящее из равных долей корицы, мирры и ладана и такого же количества крови морской черепахи смешивается с тремя секстариями старого вина и вливается через ноздри животного. Достаточно давать это лекарство, разделенное на равные дозы по полторы унции с вином, в течение трёх дней. Превосходным лекарством является так же корень, который пастухи называют «consiligo» [9]. Он растёт в больших количествах в горах у марсов и очень полезен для всего крупного рогатого скота; его выкапывают левой рукой перед восходом солнца, так как считается, что он обладает большей силой действия, если собирать его таким образом. (4) Ниже даётся традиционный способ его применения. Медной булавкой по самой широкой части ушей проводится линия таким образом, что в месте, где течёт кровь, появляется фигура, напоминающая букву О. Когда эта операция будет выполнена как внутри, так и на верхней части уха, середина описанного круга протыкается тою же булавкой, а упомянутый выше корень вставляется в сделанное таким образом отверстие и когда эта вновь проделанная рана зарастёт, то держит корень так крепко, что он не может выскользнуть. Вся сила болезни и весь яд чумы притягиваются к этому уху, пока та часть, вокруг которой была описана линия булавкой не омертвеет и не отомрёт совсем. Таким образом, голова спасается за счёт принесения в жертву очень маленькой её части. (5) Корнелий Цельс [10] так же советует вливать в ноздри вино, с которым были смешаны измельчённые листья омелы. Этот второй способ надо применять если больно всё стадо, а тот первый — если отдельные животные.
(VI) (1) Признаком несварения желудка являются частые отрыжки, урчание в животе, отвращение к еде, напряжение сухожилий, помутнение зрения, в результате чего бык не жуёт и не очищает себя с помощью облизывания. Подходящим средством будут два конгия горячей воды, а затем тридцать стеблей капусты среднего размера, сваренных и вымоченных в уксусе; но животное при этом должно в течение одного дня воздерживаться от другой пищи. (2) Некоторые держат животных в закрытом помещении, чтоб они не могли пастись. Они смешивают четыре фунта измельчённых верхушек мастичного дерева и диких оливок с фунтом мёда в конгии воды; всё это они держат в течение ночи на открытом воздухе, а затем выливают в горло животному. Затем, через час, они кладут перед ним четыре фута замоченной горькой вики и держат подальше от других напитков. (3) Это следует продолжать в течение трёх дней, чтоб исчезла сама причина апатии и вялости. Если несварение желудка игнорировать, то последует вздутие живота и усилится боль в кишечнике, которая не позволяет животному принимать пищу, заставляет его реветь, не даёт ему оставаться на одном месте, заставляет его часто ложиться, постоянно мотать головой и хлестать хвостом. Наилучшее средство к излечению — крепко привязать быку часть хвоста, ближайшую к бёдрам и влить ему в горло секстарий вина и гемину масла, а затем прогнать его полторы мили в быстром темпе. (4) Если боль не проходит, то надо кругом обрезать копыто, вытащить экскременты, смазав руку маслом и вставив её в задний проход, а затем снова погонять животное бегом. Если и это не помогает, измельчают три сушёных диких фиги и смешивают с одним додрансом горячей воды. Если же и это средство также оказалось безуспешным, два фунта листьев дикого мирта измельчают в порошок, смешивают с таким же количеством секстариев горячей воды и заливают в горло с помощью деревянного сосуда; затем животному пускают кровь под хвостом и когда её вытечет достаточно, делают повязку из папируса; затем животное гоняют на большой скорости, пока оно не запыхается. (5) Перед тем как пустить кровь применяются следующие средства: триенс измельчённого чеснока смешивают с тремя геминами вина; выпив это, животное вынуждено бежать. Или же секстант соли растирают с десятью луковицами и после смешивания с кипячёным мёдом вводят в кишечник в качестве суппозитория (свечи) и гонят вола в быстром темпе.
(VII) (1) Боль в животе и кишечнике утихает при виде плавающих птиц, особенно уток. Если бык, у которого болит кишечник, видит утку, он быстро избавляется от мучений. Вид уток даже ещё более эффективен при лечении мулов и лошадиных скачках. Иногда, однако, никакое лекарство не помогает и возникают колики, симптомом которых является кровотечение и отток слизи из живота. (2) В состав лекарства от них входят 15 шишек кипариса, такое же количество дубовых галлов (чернильных орешков) и очень старый сыр, равный по весу двум другим ингредиентам. После того, как вы всё это растолкли, смешайте это с четырьмя секстариями грубого вина и вводите смесь в равных дозах в течение четырёх дней; так же не должно быть недостатка в верхушках мастики, мирта и дикой оливы. Диарея [11] истощает тело и делает животное бесполезным для работы. (3) Если бык заболевает ею, не позволяйте ему два дня пить и один день — есть. Но на следующий день можно уже давать верхушки дикой оливы и тростника, а так же ягоды мастики и мирта, но нельзя давать ему пить воду, разве что до крайности умеренно. Некоторые измельчают фунт нежных листьев лавра и такое же количество рогатого южного дерева [12] в двух секстариях горячей воды, выливают это животному в горло и дают ему ту же пищу, о которой я упоминал выше. (4) Некоторые берут два фунта виноградной кожуры и растирают в двух секстариях грубого вина, а затем дают это выпить в качестве лекарства, не давая никакой другой жидкости, а затем дают быку есть верхушки вышеупомянутых деревьев. Но если ни сильное кровотечение, ни боль в кишечнике и желудке не прекращаются и животное отказывается от еды, а голова его очень тяжёлая, оно часто моргает, из глаз текут слёзы, а из ноздрей — слизь, то середину его лба следует прожечь до кости, а уши разрезать ножом. Раны, нанесённые огнём, хорошо, пока они заживают протирать бычьей мочой, те же, что образовались от порезов ножом, лучше обрабатывать смолой и маслом.
(VIII) (1) Отвращение к пище часто вызывается болезненными отёками языка, которые ветеринары называют «лягушками». Их срезают ножом, а раны натирают солью и измельчённым чесноком в равных пропорциях до тех пор, пока не потекут вызванные этой смесью вязкие выделения. После этого прополаскивают рот вином и через каждый час кормят зелёной травой или листьями до тех пор, пока не зарубцуются образовавшиеся раны. (2) Если же «лягушки» не образовались и кишечник не нарушен, но, тем не менее животное лишено аппетита к своей пище, то будет полезно влить ему через ноздри смесь растёртого чеснока и масла, или натереть горло солью и майораном, или смазать ту же часть толчёным чесноком и рыбным соусом. Но это средство следует использовать, если единственным симптомом является отвращение к еде.
(IX) (1) Если бык страдает лихорадкой, он должен провести день без еды, а на следующий день возьмите из под хвоста немного крови прежде, чем он что–нибудь съест, а затем через час заставьте его проглотить 30 варёных кочанов капусты среднего размера, окунутых в масло и смоченную маринованную рыбу. Эту пищу следует давать натощак в течение пяти дней. Кроме того ему следует давать верхушки мастики, оливы или любой другой нежной листвы и побеги виноградной лозы, а так же протирать губы губкой и поить холодной водой трижды в день. (2) Это лечение надо проводить в закрытых помещениях и животному нельзя позволять выходить на улицу, пока оно не вылечится. Симптомы лихорадки: слезящиеся и сжатые глаза, тяжёлая голова, слюноотделение изо рта, замедленное и затруднённое дыхание, иногда сопровождающееся мычанием.
(X) (1) От кашля, если его лечить на ранней стадии, лучше всего избавиться с помощью лекарства из ячменной мука, вызывающего слюноотделение Иногда более полезны мелко нарезанная трава и смешанные с ней измельчённые бобы; так же два секстария чечевицы, вынутые из стручков и измельчённые, смешивают с горячей водой и полученное таким образом лекарство, вливают в горло через рог. От длительного кашля можно избавиться с помощью двух фунтов иссопа, настоянного на трёх секстариях воды. А именно, это лекарство измельчить и ввести с четырьмя секстариями так же измельчённой чечевицы тем способом, как я описал и дать, чтобы вызвать слюноотделение, а затем влить воду с иссопом через рот. (2) Сок лука–порея с маслом или волокна того же лука, измельчённые с ячменной мукой, так же используются в качестве лекарства; корни того же растения, тщательно промытые и растертые с пшеничной мукой, если их давать животному на голодный желудок, уничтожают самый застарелый кашель. Тот же эффект производит горькая вика без шелухи, растёртая с равной долей поджаренного ячменя и залитая в горло в качестве лекарства.
(XI) (1) От нагноения лучше избавит нож хирурга, чем лекарство. После того, как вы выдавили гной, саму пазуху, в которой он находился, промойте тёплой бычьей мочой, а затем перевяжите льняными бинтами, пропитанными жидкой смолой и маслом или если поражённую часть невозможно перевязать, капайте на неё казий или бычий жир с помощью раскалённой железной пластины. (2) Некоторые после прижигания поражённой части промывают её несвежей человеческой мочой, а затем смазывают сырой жидкой смолой и несвежей осевой смазкой в равных долях.
(XII) (1) Прилив крови к ногам животного вызывает хромоту. Когда это случается, первое, что вам следует сделать, это осмотреть копыто; простое прикосновение к нему свидетельствует о наличии воспаления, и животное не может выдержать сильного давления на поражённую часть. Если кровь всё ещё в ногах под копытами, её можно разогнать продолжительным растиранием или, если это не действует, её можно удалить скарификацией (надрезанием). Но если она уже достигла копыт, сделайте небольшой надрез ланцетом между двумя половинками копыта; (2) затем наложите повязку, смоченную солью и уксусом, а ступню покройте подошвой из альфы и сделайте всё возможное, чтобы вол не опускал ногу в воду и чтоб она оставалась сухой в стойле Кровь эта, если её не удалить, породит синяк и если он нагноится, то на заживление уйдёт много времени. Сделай сначала разрез вокруг синяка ножом и очисти, а затем начни лечить, прижав к нему тряпку, пропитанную уксусом, солью и маслом, а потом обработав несвежей осевой смазкой и козьим жиром, сваренными в равных долях. (3) Если кровь скопилась в нижней части копыта, то конец копыта надо быстро разрезать и таким образом пустить кровь, а затем обмотать ступню бинтами и защитить подошвой из альфы. Не рекомендуется вскрывать середину копыта снизу, если только в этой части уже не произошло нагноение. Если хромота вызвана болями в сухожилиях, то колени, подколенные впадины и голени надо натирать маслом с солью до полного выздоровления.
(4) Если опухли колени, их нужно смазать тёплым уксусом и приложить припарку из льняного семени или пшена, размолотого и сбрызнутого медовой водой; так же правильно будет приложить к коленям и обвернуть повязками губки, смоченные кипятком, а затем отжатые и намазанные мёдом. Но если под припухлостью есть жидкость, на неё кладут немного дрожжей или ячменной муки, сваренных в изюмном вине или медовой воде; если ж нагноение созрело, его разрезают хирургическим ножом и по удалении гноя налагают повязки, как описано выше. (5) Надрезы, сделанные ножом, так же можно залечивать, как учил Корнелий Цельс, с помощью корней лилии или морского лука, смешанных с солью или стойкого растения, которое греки называют polygonum или маррубий [13]. Почти все телесные боли, если нет раны, можно устранить на ранней стадии с помощью припарки; на поздних стадиях их лечат прижиганием и капанием на них пригоревшего масла или козьего жира.
(XIII) (1) Чесотку можно облегчить, если натереть животное раздавленным чесноком, и то же самое средство используют от укуса бешеной собаки или волка, который так же легко излечивается, если положить на рану несвежую маринованную рыбу. Есть и ещё более эффективное средство от чесотки и парши: майоран и серу растирают вместе и готовят на оливковом осадке, смешанном с маслом и уксусом; когда смесь нагреется, измельчают расколотые квасцы и поливают сверху. Это средство наиболее эффективно, если им намазать, когда солнце в зените. (2) Лекарством от язв являются молотые дубовые галлы, так же как и сок маррубия, вперемешку с сажей.
Существует так же опасная болезнь, поражающая крупный рогатый скот, называемая скотоводами coriaginem, когда кожа так плотно прилегает к спине, что если потянуть её руками, то невозможно оторвать от рёбер. Это происходит либо в том случае, если бык исхудал в результате какой–либо болезни, либо простыл, вспотев во время работы, либо, неся груз, попал под дождь. (3) Так как всё это опасно для здоровья, надлежит следить за тем, чтобы волы, когда они возвратились с работы еще горячими и задыхающимися, были б сбрызнуты вином и чтоб им в глотку были бы засунуты куски жира. Если же они уже заболели вышеупомянутой болезнью, будет полезно приготовить варево из лаврового листа и натереть животным спины, пока они ещё тёплые и массировать их с большим количеством масла и вина, хвататься за шкуру и её оттягивать. Лучше всего делать это на открытом воздухе, при палящем солнце. Некоторые смешивают остатки масла с вином и жиром и используют это как лечебное средство после вышеупомянутых припарок.
(XIV) (1) Так же серьёзная болезнь — язвы в лёгких; они приводят к кашлю, истощению и наконец к чахотке. Чтобы всё это не привело к смерти, корень медуницы, как мы предписали выше, надо вставить в вырезанное в ухе отверстие, а затем смешать гемину сока лука–порея с тем же количеством масла и давать несколько дней в виде лекарства с секстарием вина. (2) Иногда случается так же опухание нёба, заставляющее животных отказываться от еды, тяжело и часто вздыхать; создаётся впечатление, что его клонит на бок. [14] В этом случае полезно сделать рану во рту ножом, чтоб могла течь кровь; есть давать горькую вику без шелухи и размоченные зелёные листья или же другой мягкий корм, пока рана не заживёт.
(3) Если во время работы бык зашибёт себе шею, самое лучшее — выкачайте кровь из уха, или если нет, то траву, называемую крестовник измельчите с солью и положите на поражённое место. Если шея сдвинулась в какую–то сторону и свисает вниз, то смотрите на какую сторону она склонилась и возьмите кровь из уха с другой стороны. Кроме того, вену в ухе, кажущуюся самой большой, бьют сначала веточкой, а затем, когда она распухнет от ударов, вскройте её ланцетом, а на следующий день снова из неё возьмите кровь, а животному дайте двухдневный отдых от работы. На третий день дайте ему лёгкое задание и затем постепенно увеличивайте, пока оно не сможет работать целый день. (4) Если, однако, шея не склоняется ни в одну из сторон, а опухла посредине, кровь пускают из обоих ушей. Если через три дня после начала болезни не сделать кровопускания, то шея опухает, сухожилия натягиваются и в результате образуется твёрдый комок, не выдерживающий давления коромысла. (5) Для этого вида болезни мы открыли подходящее лекарство, состоящее из жидкой смолы, бычьего костного мозга, козьего жира и несвежего масла в равных долях и смешанного. Этой смесью надо пользоваться следующим образом: распрягите вола после работы, опухоль на шее смочите водой из поилки, из которой он пьёт, а затем массируйте, растирайте и смажьте вышеописанным лекарством. (6) Если животное категорически отказывается от ярма из–за опухоли на шее, ему необходимо дать несколько дней отдыха от работы; шею нужно натереть холодной водой и смазать серебряным глётом. Цельс рекомендует, чтоб к опухшей шее прилагалась бы трава, называемая крестовник, которая, как я уже сказал, должна быть предварительно измельчена. Бородавки, которые обычно поражают шею — мелкое, ничтожное заболевание, так как их легко вылечить маслом, капая его на них с горящей лампы. (7) Но, однако, лучше позаботиться о том, чтоб они не образовывались и чтобы шеи быков не становились лысыми, ведь они лишаются волос лишь тогда, когда шею во время работы смачивает пот или же дождь. Поэтому, когда это случается, их шеи следует посыпать пылью, полученной при шлифовании кирпичной кладки, прежде чем они освобождены будут от ярма; затем, когда их шеи высохнут, их следует время от времени смачивать маслом.
(XV) (1) Если пясть или копыто повреждены были лемехом, то обмажьте его твёрдой смолой и осевой смазкой, покройте всё это серой и жирной шерстью и обожгите рану куском раскалённого железа. Это же средство даёт отличный эффект после удаления кусочка дерева из копыта, если вол наступил на какой–нибудь побег или же проткнул копыто острой плиткой или камушком. Если, однако, рана достаточно глубокая, то ножом делается вокруг неё более широкий разрез, а затем её прижигают по вышеописанному способу; далее копыто покрывают подошвой из альфы и обрабатывают уксусом в течение трёх дней. (2) Также, если бык повредил ногу лемехом, то к ране прикладывают прибрежный молочай [15], который греки называют tithumallus, смешанный с солью. Ноги натирают снизу и промывают подогретой бычьей мочой; когда пучок веток сгорает и огонь угасает, животное ставят на раскалённый пепел и ороговевшие части копыта смазывают жидкой смолой, смешанной с маслом или осевой смазкой. Вообще же вероятность того, что скот ваш захромает станет меньше, если ноги животного освобождённого после работы от ярма вымыть в большом количестве холодной воды и если их скакательные суставы, короны копыт и саму разделительную черту между двумя половинками копыт натирать несвежей смазкой.
(XVI) (1) Часто случается, что бык вывихнул плечо либо из–за тяжести груза в продолжительном путешествии, либо если вспахивая землю ему пришлось бороться с необычно твёрдой почвой или помешавшим ему корнем. Если такое случится, надо взять кровь из его передних ног — из левой ноги, если он повредил правое, и из правой, если левое плечо. Если ж он достаточно серьёзно повредил себе оба плеча, то придётся вскрыть вены и на задних конечностях. (2) Если сломаны рога, на них кладут куски льняной ткани, пропитанные солью, уксусом и маслом и поливают их тем же самым в течение трёх дней после того, как они были перевязаны; на четвёртый день наносятся в равных долях осевая смазка и жидкая смола с измельчённой сосновой корой и наконец, когда они уже начинают покрываться рубцами, их протирают сажей.
Язвы, если ими пренебречь, начинают кишеть червями. Если утром облить их холодной водой, они съёжатся от холода и сдохнут. Если от них невозможно избавиться этим методом, то маррубий (шандру) или лук–порей растирают и смешивают с солью; это их быстро убивает. (3) После того, как язвы были очищены, надо тут же наложить льняные повязки со смолой, маслом и несвежей осевой смазкой, а раны смазать снаружи тем же лекарством, чтоб, садясь на них, мухи не могли на язвах разводить червей.
(XVII) (1) Укусы змей смертельны для волов и яд некоторых более мелких тварей так же опасен. Ведь часто бык на пастбище вдруг ложится на гадюк и ящериц которые, подавленные его весом, кусают его. Мышь–землеройка, которую греки называют mygale, хоть её зубы и малы, вызывает далеко не лёгкую болезнь. Яд гадюки можно удалить, если вырезать ножом поражённую часть и нанести на неё траву, называемую лопух, измельчённую и смешанную с солью. (2) Ещё более полезен измельчённый корень того же растения или же горного трилистника, который растёт в труднопроходимых местах и наиболее полезен, если вы сможете его найти; он имеет сильный запах, подобный запаху битума, поэтому греки называют его asphalteon, но наши сельские жители именуют, из–за внешнего вида, острым трилистником, так как у него длинные, волосатые листья и стебель толще, чем у лугового трилистника. (3) Смешанный с вином сок этой травы вливается в горло, а сами листья растираются с солью, составляя припарку. Если время года не даёт возможности получить эту траву зелёной, то собирают семена её, измельчают и дают с вином в виде зелья, в то время как корни со стеблями растирают, смешивают с ячменной мукой и солью и после погружения в медовую воду прикладывают к вырезанной части. (4) Так же превосходное лекарство можно сделать, если растереть пять фунтов нежных верхушек ясеня с таким же количеством секстариев вина и двумя фунтами масла и залить приготовленное вами снадобье в горло животного. Верхушки того же дерева вы должны так же приложить, растёртые с солью к поражённой части.
Укус ящерицы вызывает опухоль и нагноение, как и укус мыши–землеройки, но рана, нанесённая первой, излечивается, если проколоть поражённую часть медным шилом и смазать её кимолийским мелом [16], смоченным в уксусе. (5) Мышь–землеройка искупает причинённый ей вред собственным телом; ведь животное погибает, будучи утопленным в масле, а когда оно разложится, то его надо раздавить и укус, нанесённый мышкой–землеройкой, смазать ей самой в качестве лекарства. Если это невозможно и на опухоли видны следы зубов, измельчают тмин и добавляют к нему немного жидкой смолы и осевой смазки, так чтоб всё это имело мягкую консистенцию и служило бы припаркой. (6) Применение этого средства избавляет от болезни. Если опухоль перешла уже в нагноение, лучше всего удалить гнойник раскалённой железной пластинкой, сжечь все вредные вещества, а затем смазать поражённое место жидкой смолой и маслом. Так же есть обычай обмазать еще живую мышку–землеройку гончарной глиной и когда она высохнет, повесить её быку на шею. Это делает быка невосприимчивым к её укусу.
(7) Болезни глаз обычно лечат мёдом. Если они опухли, то надо сбрызнуть водой пшеничную муку и приложить к ним; если ж на глазах появилась белая плёнка, то испанская, аммонская [17] или же каппадокийская каменная соль, измельчённая в небольшом количестве и смешанная с мёдом, ослабляет болезнь. Панцирь каракатицы, измельчённый и трижды в день вдуваемый через трубку в глаз, производит такое же воздействие, что и корень, который греки называют silphion и который в нашем языке обычно называют laserpitium [18]. (8) К любому его количеству добавляют десять частей аммонской соли; и то и другое одинаково вливают в глаз после того как точно так же измельчают; или так же корнем того же растения, измельчённым и смешанным с мастичным маслом смазывают глаза для избавления от недуга. Развитие катаракты останавливают перловкой, смешанной с медовой водой и приложенной к бровям и щекам; семена дикого пастернака и сок хрена, разбавленный мягким мёдом, снимают боль в глазах. (9) Но всякий раз как вы добавляете мёд или какой–нибудь другой сок к применяемым лекарствам, глаза животному надо будет смазать маслом или жидкой смолой, чтоб предотвратить заражение мухами; не только мух, но и пчёл привлекают сладость и запах мёда и других лекарств.
(XVIII) (1) Большой вред так же часто наносят пиявки, проглоченные с питьевой водой, ведь они, присосавшись в горле, сосут кровь и своей массой блокируют прохождение пищи. Если пиявка находится в таком труднодоступном месте, что её нельзя оттуда удалить рукой, надо вставить трубку или же тростинку, и по ней влить тёплое масло, потому что когда оно попадает на неё, то пиявка сразу же отваливается. (2) Через трубку может так же поступать и запах от сжигаемых клопов (ведь когда клопов сжигают на огне образуется дым и испускаемый пар достигает пиявки через трубку) и пар этот ослабляет пиявкины тиски. Если ж она присосалась к желудку или же к кишечнику, то её можно убить, вливая горячий уксус через рог. Хоть я прописал эти лекарства для лечения быков, большинство из них, безусловно, подходят и для всякого другого крупного скота.
(XIX) (1) Также надо выстроить станок, в котором можно было б заключать вьючных животных и волов и лечить их, с тем чтоб те, кто их пользует лекарством, могли б иметь к своим пациентам более лёгкий доступ и чтоб эти четвероногие, пока их лечат, не боролись бы и не отвергали бы лекарства. Форма этого станка следующая: участок земли длиной девять футов, шириной два с половиной фута спереди и четыре фута сзади обшивают дубовыми досками. (2) В нём устанавливают справа и слева четыре вертикальных столба высотой в семь футов; установлены они должны быть в четырёх углах и связаны друг с другом шестью поперечинами [19], составляющими своего рода перила, так что животное загоняется сзади, с более широкой стороны, как в клетку и ни с одной из сторон не может выбраться, потому что ему мешают перекладины. К двум передним столбам прикрепляют крепкое ярмо, к которому вьючных животных привязывают недоуздками, а волов — за рога; так же можно сделать шейные колодки, так что когда в них вставлена будет голова животного, перекладины можно будет опустить и продеть через отверстия и таким образом плотно прижать шею. (3) Остальная часть тела, закреплённая петлями и растянутая, привязана к поперечинам и подчиняется воле человека, который лечит животное. Этот станок служит для всех крупных четвероногих одинаково.
(XX) Теперь, когда мы дали достаточно наставлений о волах, можно перейти к быкам и коровам. По моему мнению, наиболее ценны быки с очень большими конечностями и спокойным темпераментом, не слишком молодые и не слишком старые. В остальном, следует искать те же качества, что и при выборе волов. Ведь хороший бык ничем не отличается от кастрированного вола за исключением того, что у него свирепое выражение лица, более оживлённый вид, рога его короче, шея более мускулистая и такая большая, что составляет большую часть его тела; живот его несколько менее развит внизу, так что образует более прямую линию и более удобен для совокупления с самкой.
(XXI) (1) Наиболее высоко ценятся коровы по форме очень высокие и длинные, с большим животом, очень широким лбом, чёрными и широко открытыми глазами, элегантными, гладкими и склонными к черноте рогами, мохнатыми ушами, сжатыми скулами, очень большими подвесами (подгрудками) и длинными хвостами, копытами среднего размера и маленькими ногами. В остальном для самок желательны почти те же качества, что и для самцов; прежде всего они должны быть молодыми, ведь по прошествии десяти лет они уже бесполезны для разведения. (2) С другой стороны, быки не должны покрывать их, если им меньше двух лет; если же они всё же забеременели до достижения двухлетнего возраста, считается правильным забрать у них детёнышей и опорожнять вымя в течение трёх дней, чтоб они не чувствовали боли и после этого их следует держать подальше от молочного ведра.
(XXII) (1) Вам следует также позаботиться о том, чтобы ежегодно проверять своих коров, как и все стада крупного рогатого скота; ведь тех, которые перестали вынашивать телят и уже стары, так как перестали плодоносить, надо удалить и в особенности от бесплодных коров, занимающих место плодоносных надо избавиться или впрячь их в плуг; из–за своего бесплодия они в состоянии переносить тяжёлый труд и работать не хуже быков. (2) Этому виду скота зимой требуются солнечные пастбища у моря; но летом им нравятся самые тенистые участки леса или гор и пастбища на возвышенности, а не на равнине; ведь им лучше кормиться в травянистых лесах и в местах покрытых кустами и заросших осокой, ибо в сухих каменистых местах их копыта затвердевают. Они не столько нуждаются в реках и ручьях, сколько в искусственных прудах, потому что речная вода, обычно более холодная, вызывает прерывание беременности, а дождевая приятнее на вкус. Впрочем, коровы лучше лошадей переносят любые холода и поэтому могут легко провести зиму под открытым небом.
(XXIII) (1) В загонах должно быть достаточно места, чтоб одна корова в узком пространстве не могла бы вызвать выкидыш у другой и чтобы слабая корова избегала бы ударов более сильной. Лучшие коровники имеют полы из камня или гравия, хотя подойдут и песчаные.; первые потому, что они не пропускают дождевую воду, а вторые потому, что они быстро впитывают и отводят её. В любом случае полы должны быть отлогими, чтобы отводить влагу и они должны быть обращены на юг, чтоб легко высыхать и не подвергаться воздействию холодных ветров. (2) Уход за пастбищами — дело нетрудное; для того, чтоб трава росла гуще её сжигают в конце лета. Это делает корм более нежным когда он снова вырастает, ведь твёрдые колючки сгорают и огонь не позволяет кустам вырастать до большой высоты. Соль, посыпанная на камни и в водоёмы возле загонов способствует хорошему физическому здоровью скота и он охотно возвращается в них после того как досыта насытится и когда прозвучит то, что можно назвать сигналом пастуха к возвращению; (3) и звучать он должен лучше в сумерках, чтоб любой скот, задержавшийся в лесу стал, привыкнув к звуку рога, искать свои загоны. Здесь можно будет обозреть стадо и пересчитать его если, словно бы под влиянием военной дисциплины, оно займёт помещения, отведённые ему хранителем стойл. Но эти строгие правила не применяются к быкам, которые, полагаясь на свою силу, бродят по лесу и свободно приходят и уходят; в стойла призывают их лишь тогда, когда надо покрыть самок.
(XXIV) (1) Быкам младше четырёх и старше двенадцати лет не разрешается совокупляться с самками; первым потому, что они ещё находятся в младенчестве и считаются малопригодными для размножения, а вторым потому, что они изношены от старости. Самкам обычно разрешается совокупляться с самцами в июле месяце, чтоб они принесли зачатое тогда потомство будущей весной, когда уже достаточно корма; срок их беременности десять месяцев. (2) Коровы допускают к себе самцов не по приказу хозяина, а по собственному желанию, но их естественные желания обычно совпадают со временем года, о котором я упоминал; ведь они, возбудившись изобилием пищи, которую даёт весна, становятся распутными и желают полового акта. Если самка отказывается от полового акта или бык не испытывает к ней желания, надо применить тот же метод, который мы применим к жеребцу, выказывающему отвращение к кобыле, а именно желание стимулируют путём попадания в ноздри запаха гениталий. (3) К тому времени, когда самки должны быть покрыты, рацион их сокращают, чтоб чрезмерная упитанность не могла бы сделать их бесплодными, в то время как питание быков увеличивают, чтоб они могли вложить в половой акт больше энергии. Одного быка вполне хватает на пятнадцать коров; и когда бык покроет тёлку, есть определённые признаки, по которым можно определить пол потомства, которое она произведёт; если бык соскакивает вправо, ясно, что он зачал самца, а если влево — самку. Но так ли это на самом деле становится очевидным лишь тогда, когда после спаривания беременная корова отказывается снова принимать быка, а на самом деле случается это очень редко; ведь хотя корова и зачала, она не удовлетворена в своих желаниях. Так подтверждается то, что обольстительные соблазны наслаждений обладают величайшей властью даже над скотом за пределами установленных природой границ.
(4) Нет сомнений в том, что при изобилии кормов от одной и той же коровы можно выращивать телёнка каждый год, но при их недостатке корову следует использовать для размножения только раз в два года. Это правило особенно важно там, где коровы используются для работы, чтоб, во–первых, у телят было бы в течение года достаточно молока и во–вторых, чтобы племенная корова не несла бы одновременно бремя работы и беременности. Ведь когда она родит телёнка, то какой бы не была хорошей матерью, если она утомлена работой и её питание не даёт ей достаточной поддержки, она откажет ему в полагающейся ему пище — молоке. (5) Вот почему корове, родившей телёнка, дают зелёную люцерну, поджаренный ячмень и размоченную виковую чечевицу, а её нежному телёнку — обжаренное и размолотое пшено, смешанное с молоком. Для этих целей [20] лучше закупать коров в Альтине [21], которых жители этой области называют cevae [22]. Они невысокого роста и дают много молока и по этой причине, если у них отобрать собственный их молодняк, можно выращивать превосходный скот на вымени коров, не являющихся их матерями; если ж вымя почему–то недоступно, телёнка можно хорошо вскармливать измельчёнными бобами и вином. Это особенно стоит применять в больших стадах.
(XXV) (1) Черви, часто появляющиеся при несварении желудка, очень вредны для телят. Следовательно, их кормёжку надо регулировать так, чтоб они правильно переваривали пищу. Если же они уже страдают от такого недуга, измельчают полусырой люпин и проталкивают им в глотку в качестве слюногонного средства. Сантонийскую траву [23] так же можно измельчить с сушёным инжиром и горькой викой, превратить в гранулы и протолкнуть животным в глотку в качестве слюногонного средства. Такой же эффект будет если смешать одну часть колёсной мази с тремя частями иссопа; так же для уничтожения червей эффективен сок маррубия и лука–порея.
(XXVI) (1) Магон выступает за кастрацию телят пока они ещё в нежном возрасте и советует проводить операцию не ножом, а стягивать яички расщеплённым надвое стеблем фенхеля, постепенно разрушая их. Он считает это лучшим методом кастрации, потому что он применяется когда животное еще а нежном возрасте и при этом не наносится ран. (2) Когда животное окрепнет, лучше его кастрировать двухлетним, чем годовалым. Мы рекомендуем, чтобы операция делалась весной или осенью, когда луна убывает и чтоб телёнок был привязан к станку [24]. Затем, прежде чем пустить в дело нож, вы должны зажать между узкими деревянными планками, как в клещах, сухожилия яичек, которые греки называют κρεμαστηρας (якорными канатами), потому, что половые органы свисают с них, а затем, взявшись за яички, вскройте их ножом и после того, как выдавите их, отрежьте их так, чтобы их края оставались прилегающими к указанным сухожилиям. (3) При этом методе бычку не угрожает кровоизлияние, он не утратит свою мужественность и не станет полностью женоподобным, сохранит вид самца, даже будучи лишён способности к воспроизводству. Это свойство он, однако, потеряет не сразу; ведь если вы позволите ему покрыть корову сразу после операции, несомненно, что у неё может появиться потомство; ни в коем случае нельзя позволять ему делать это, чтобы он не умер от кровоизлияния. Раны присыплете пеплом от хвороста и серебряным глётом и животное в этот день надо держать подальше от воды и лишь дать немного еды. (4) Следующие три дня с животным следует обращаться как с больным, соблазнять его есть, срезая для него верхушки деревьев и зелёный корм, но не позволяя ему много пить. Правильно также смазывать раны через каждые три дня жидкой смолой и золой, смешанными с небольшим количеством масла, чтоб они скорее зарубцовывались и не заражались мухами. Итак, о волах сказано достаточно.
(XXVII) (1) Для тех, кому доставляет удовольствие разводить лошадей чрезвычайно важно иметь усердного надзирателя и изобилие кормов; и тем и другим можно до известной степени пренебрегать при обращении с другими домашними животными. Но конный завод требует самого пристального внимания и обильного питания. Сами лошади делятся на три разряда: благородный, поставляющий лошадей для цирка и священных игр; тот, который используется для разведения мулов, по цене приносимого им потомства равное цене благородного разряда; обычный разряд, дающий обыкновенных кобыл и жеребцов. (2) Чем выше ценится разряд, тем богаче должны быть отведённые ему пастбища. Пастбища, выбранные для табунов лошадей должны быть обширными и заболоченными, гористыми, хорошо орошаемыми и никогда не пересыхающими, пустынными, а не загромождёнными множеством древесных стволов и заросшими травой скорее мягкой, чем высокой. (3) Жеребцам и кобылам обыкновенного разряда разрешается пастись повсюду вместе и не устанавливается точного времени для размножения. Жеребцы благородного происхождения сводятся с кобылами около времени весеннего равноденствия, чтоб кобылы могли без проблем вырастить своё потомство когда пастбище будет богатым и обильным травой, в то же самое время через год после того, как они совокупились; ведь они рожают своих детёнышей на двенадцатом месяце. Потому надо проявить величайшую заботу о том, чтоб в указанное время года кобылам предоставлены были все возможности, равно как и жеребцам, чтобы спариться, если они того желают, ибо если вы им в этом воспрепятствуете, лошади превыше всех животных возбуждаются яростью своей похоти (отсюда название ιππομανες («конское безумие») дано яду, разжигающему в людях страсть, подобную вожделению лошадей). (4) В самом деле, истинная правда, что в некоторых местностях кобылы испытывают такое нарастающее желание полового акта, что когда под рукою нет жеребца, они, воображая в своём уме удовольствия любви, беременеют ветром, как куры на ферме приносят «ветряные яйца». И в самом деле поэт ничего не выдумывает, говоря:
(5) Но неистовей всех ярятся кобылы …
Властно их гонит любовь за Гаргар [25] и за Асканий[26]
(6) Гулкий; взбегают они вскачь на́ гору, переплывают
Реки, едва лишь огонь разогреет их жадные недра, —
Больше весной, ибо жар о весне возвращается в кости.
Грудью встречают Зефир и стоят на утесах высоких,
Ветром летучим полны, — и часто вовсе без мужа
Плод зарождается в них от ветра — вымолвить дивно! [27] [28] (7) Так же хорошо известно, что на Святой горе в Испании [29], которая простирается к западу от океана, кобылы часто беременеют без соития и выкармливают своё потомство, которое, однако, бесполезно, потому, что оно уносится смертью в трёхлетнем возрасте, прежде чем достигнет зрелости. Поэтому, как я уже сказал, мы должны позаботиться о том, чтобы племенные кобылы не мучились своими естественными потребностями около времени весеннего равноденствия. (8) Но в остальное время года ценных жеребцов следует держать подальше от кобыл, чтоб они не покрывали их когда им заблагорассудится, а также если им мешают сделать это, не причиняли бы себе вреда из–за возбуждения, вызванного их желаниями. Поэтому лучше либо отогнать жеребцов на дальнее пастбище, либо держать их запертыми в конюшне; затем, когда жеребец призывается кобылой, его следует подкрепить щедрой пищей, а с приближением весны откормить ячменём и горькой викой, так чтоб это могло уравнять утомление от полового акта и чем сильней он покрывает кобылу, тем больше будет той половой энергии, которую он передаст своим будущим потомкам. (9) Некоторые авторы так же советуют откармливать жеребца способом, используемым для мулов, так чтобы его могло хватить на несколько кобыл. По нашему мнению, один жеребец должен иметь возможность оплодотворить не менее пятнадцати, но и не более двадцати кобыл и как правило подходит для племенных целей от трёх до двадцати лет. (10) Но если жеребец не желает полового сношения, его можно попытаться возбудить поднесённой ему к ноздрям губкой, которой предварительно протёрли соответствующие части тела кобылы. С другой стороны, если кобыла отказывается подчиняться жеребцу, её части смазывают измельчённым морским луком и это разжигает её желание. Иногда так же, чтобы пробудить в кобыле тягу к совокуплению используют беспородного обыкновенного жеребца; ведь когда он подступится к ней и так сказать побудит её к покорности, его уводят прочь и повязывают ставшую более покладистой кобылу с более породистым жеребцом.
(11) Как только кобыла забеременеет, она нуждается в особом уходе и должна получать щедрый корм. Если трава увяла из–за зимних холодов, то кобыл следует держать под крышей и не утомлять их работой или же поездками, нельзя подвергать воздействию холода, но и нельзя заключать в узкое пространство, чтоб не вызвать выкидыш; ведь все эти неблагоприятные условия ведут к аборту. Но если кобыла пострадала от рождения жеребёнка или от аборта, измельчите сладкокорень (лакрицу), смешайте с теплой водой и введите через рог в качестве лекарства. (12) Если ж всё прошло хорошо, ни в коем случае нельзя трогать жеребёнка рукой, потому что даже самое лёгкое прикосновение ему вредно. Всё, что нужно сделать, это позаботиться о том, чтобы жеребёнок со своей матерью жили бы в просторном и тёплом месте, чтоб ему не повредил холод, пока он ещё слаб и чтоб мать не раздавила его, потому что помещение для них слишком узкое. Затем, постепенно его надо будет заставить покинуть хлев, следя, чтобы он не обжёг свои копыта навозом. (13) Вскоре, после того как он окрепнет, его надо отправить на то же пастбище, что и его мать, чтоб последняя не страдала от тоски по своему потомству; ведь этот вид животных особенно страдает от любви к потомству, если не имеет возможности заниматься им. Обычная кобыла имеет обыкновение рожать жеребёнка каждый год; но породистая кобыла должна беременеть раз в два года, чтобы жеребёнок, получая больше сил от материнского молока, мог быть подготовлен к тяжёлым испытаниям.
(XXVIII) Обычно считается, что жеребец не пригоден для размножения до достижения трёхлетнего возраста и что он может продолжать производить потомство до двадцати лет, кобыла же может зачать жеребёнка и в возрасте двух лет, так что ей будет три года когда она родит и начнёт выращивать своего детёныша, а так же считается, что она бесполезна после десятого года, ведь потомство престарелой матери медлительное и ленивое. Демокрит заявляет, что от нас зависит будет ли зачат самец или самка; он предписывает нам, если мы хотим, чтоб родился самец, связать левое яичко жеребца верёвочкой из льна или какого–либо иного материала и правое — если мы хотим, чтобы родилась самка; и он думает, что тот же метод можно применить почти ко всякому другому скоту.
(XXIX) (1) Как только жеребёнок родился, сразу можно судить о его природных качествах. Если он добродушен, смел, если его не пугают вид и звук чего–то незнакомого, если он бежит впереди стада, если он превосходит своих сверстников в игривости и активности, как в иных случаях, так и при участии в гонках, если он перепрыгивает через канавы и не уклоняясь переходит через мост на реке — это признаки благородного характера.
(2-3) Его внешний облик будет состоять из следующих черт: маленькая голова, тёмные глаза, широко раскрытые ноздри, короткие стоячие уши, мягкая и широкая, но не длинная шея, густая грива, свисающая с правой стороны, широкая грудь с хорошо сложенными мускулами, плечи большие и ровные, бока выгнутые, спина двойная, живот подтянутый, яички хорошо подогнанные и маленькие, поясница широкая и впалая, хвост длинный и покрытый щетинистыми вьющимися волосами, ноги мягкие, высокие и прямые, колени суженные, маленькие и не повёрнутые внутрь, ягодицы круглые, бёдра мускулистые и пропорциональные, копыта твёрдые, высокие, полые и круглые, с умеренно крупными коронками над ними; всё тело должно иметь такую форму, чтобы быть большим, высоким и прямым, а так же активным по внешнему виду и, несмотря на свою длину, закругленным, насколько это позволяет форма. (4) Что касается характера, то ценятся те лошади, которые пробуждаются к деятельности после того, как успокоились и снова становятся очень кроткими после того, как были деятельными; ведь такие животные оказываются как склонными к дисциплине, так и готовыми к участию в публичных состязаниях и к усилиям, которые от них требуются. В двухлетнем возрасте лошадь подходит для приучения к домашним работам; но если её надо подготовить к гонкам, ей должно исполниться три года, при условии, что она будет участвовать в состязаниях лишь когда ей исполнится четыре года [30].
(5) Знаки, по которым определяется возраст лошади меняются вместе с её физическими переменами. Когда ей исполнится два с половиной года, у неё выпадают средние зубы, верхние и нижние. На четвёртом году жизни выпадают так называемые клыки и на их месте вырастают новые. Затем, к концу шестого года выпадают верхние и нижние моляры и в течение шестого года они составят первый ряд заменённых зубов; на седьмой год замена совершится полностью и к этому времени у животного появятся полые, с дуплами зубы и следовательно невозможно уже будет с точностью установить каков его возраст. Однако, на десятом году жизни её виски начинают опускаться, брови подчас начинают белеть, а зубы выступать вперёд. Думаю, я сказал уже достаточно о нраве, характере, телосложении и возрасте лошади. Следующая моя задача — рассказать, как заботиться о лошадях, когда они здоровы и больны.
(XXX) (1) Если лошадь худая, но, однако, не больная, её можно быстрее привести в норму с помощью жареной пшеницы, чем ячменя; ей так же надо давать пить вино, но затем постепенно уменьшать количество такого рода пищи, смешивая отруби с ячменём, пока она не привыкнет к диете из бобов и чистого ячменя. Тело лошади требует ежедневного растирания, так же как и человеческое и часто массаж спины давлением руки приносит больше пользы, чем обильное питание. Там, где стоят лошади, надо расстелить на земле мякину. (2) Так же очень важно поддерживать силу и бодрость в их телах и в ногах; этого мы сможем добиться, если будем приводить стадо в нужное время к стойлам, к водопою и к упражнениям и если мы позаботимся о том, чтоб они помещаемы были в сухое место, чтобы их копыта не были намочены. Сырости мы легко избежим, если выстелем пол конюшни досками из твёрдого дерева или если время от времени будем тщательно очищать землю и бросать на неё мякину.
(3) Вьючные животные обычно заболевают от усталости или жары, а иногда и от холода и когда они вовремя не опорожняются или если они потеют, а затем пьют сразу же после сильного движения, или когда они внезапно бросятся в галоп после того, как долгое время простояли. Отдых — это лекарство от усталости, при условии, что животному в горло заливают масло или жир, смешанные с вином. При ознобе применяются припарки, чресла смачивают нагретым маслом, а голову и позвоночник — тепловатым жиром или мазью. (4) Если животное не может опорожниться, то лекарства почти те же; масло смешанное с вином выливают на бока и чресла, а если это не произвело желаемого эффекта, то к отверстию из которого вытекает моча прикладывают небольшую свечу, сделанную из кипячёного мёда и соли или вставляют в половые органы крупинку ладана или свечу из битума. Те же самые средства применяют, если моча обожгла эти органы. (5) На головные боли указывают слёзы, текущие из глаз и свисающие уши, а так же шея и голова, отягощённые и опущенные к земле. В таком случае вскрывают вены под глазами, в рот вливают горячую воду и в течение первых суток пищи не дают. Затем на следующий день, перед тем как животное что–нибудь съест, ему дают немного прохладной воды и зелёной травы; затем под ним расстилают подстилку из старого сена или мягкой соломы, а в сумерках снова дают воду и немного ячменя с ботвой вики, чтобы с помощью этих небольших доз можно было бы вернуть животное к обычным формам пищи. (6) Если у лошади болят челюсти, их следует обработать горячим уксусом и натереть старой осевой смазкой, и то же самое средство надо применить, если челюсти распухли. Если он повредил плечи или у него в этих местах экстравазация крови (вытекание крови из сосудов в окружающие ткани в результате травмы), то необходимо вскрыть вены примерно посередине каждого плеча и смазать плечи смесью ароматической пыли и крови, текущей из раны, а чтоб животное не было чрезмерно ослаблено, надо нанести на кровоточащие вены немного его собственных экскрементов и перевязать. На следующий день надо снова взять кровь из тех же мест и точно так же обработать раны, а животное держать подальше от ячменя и давать только немного сена. (7) По прошествии трёх дней и до шестого дня сок лука–порея в количестве примерно трёх киафов, смешанный одной геминой масла надо вливать в горло через рог. По истечении шести дней животное надо заставить медленно ходить, а по окончании этой процедуры, хорошо загнать его в пруд, чтоб оно могло там плавать; затем переходя на более твёрдую пищу, оно вернётся в нормальное состояние. (8) Если лошадь беспокоит желчь, её живот набухает и она не может избавиться от ветров, руку смазывают и вставляют ей в кишечник, чтоб открыть заблокированные естественные выходы; после удаления вещества, составлявшего затычку; после его удаления майоран и мытник, смешивают с варёным мёдом, образуя свечу и вводят её снизу; она производит такое волнение в животе, что вся желчь выходит наружу. (9) Некоторые вливают в горло животному гемину вина, смешанного с квадрантом молотого мирра и смазывают задний проход жидкой смолой; одни промывают кишечник морской водой, а другие — свежим соляным раствором.
Ленточные черви и глисты так же часто наносят вред кишечнику. Симптомом их присутствия является то, что лошади от боли во внутренностях катаются по земле, бьют по животу головой или часто машут хвостом. Эффективно средство описанное выше, а именно введение руки в кишечник и удаление содержимого с последующим промыванием кишечника солёной водой или крепким рассолом и с последующим вливанием в глотку секстария уксуса с измельчённым корнем каперса; эта жидкость убивает всех вышеупомянутых тварей.
(XXXI) (1) Когда какое–нибудь животное болеет, надо сделать ему глубокую подстилку, чтоб у него было более мягкое место для отдыха. Только что начавшийся кашель быстро излечивается измельчённой чечевицей, очищенной от стручков и разделённой на мелкие кусочки. Измельчив чечевицу, смешивают с таким же её количеством секстарий горячей воды и вливают животному в горло; после трёх дней такого лечения, больное животное подкрепляют диетой из зелёной травы и верхушек деревьев. Длительный кашель можно одолеть, в течение нескольких дней вливая в горло три киафа лука–порея, смешанные с одной геминой масла и соблюдая ту же диету, что мы прописали выше.
(2) Высыпания на коже и любые струпья натирают уксусом и квасцами. Если же они не проходят, их смазывают равным количеством соды и квасцов, смешанных в уксусе. Иногда, если язвы не проходят, их смазывают равным количеством соды и квасцов, смешанных в уксусе. Гнойнички соскабливают с помощью гребня на очень горячем солнечном свете до тех пор, пока не потечёт кровь, а затем равные части корня дикого плюща, серы и жидкой смолы смешивают с квасцами. Этим то лекарством и лечат вышеописанные недуги.
(XXXII) (1) Язвы, вызванные натиранием упряжью надо дважды в день промывать горячей водой, а затем натирать солью, растёртой в порошок и кипячённой с жиром, до тех пор пока не потечёт кровь. Чесотка смертельна для этого вида четвероногих, если не оказать срочную помощь. Если приступ незначительный, то на первых порах язвы надо мазать на палящем солнце кедровым маслом, или мастиковой смолой, или семенами крапивы и масла, измельчённых вместе или тем рыбьим жиром, который остаётся на блюдах с солёным тунцом. (2) Против этого недуга особенно эффективен тюлений жир. Если, однако, проблема застарелая, необходимы более сильнодействующие средства; битум, серу и чемерицу, смешанные в равных количествах с жидкой смолой и несвежей осевой смазкой, кипятят вместе и животных лечат этим препаратом, предварительно соскоблив язвы ножом и тщательно промыв мочой. (3) Также часто оказывается полезным вскрывать струпья ланцетом и удалять их, а так же обрабатывать образовавшиеся язвы жидкой смолой и маслом, которые одновременно очищают раны и заставляют их заполняться; когда они заполняются, весьма полезна сажа из медного сосуда, втираемая в язву, заставляя раны покрываться рубцами и зарастать волосами.
(XXXIII) (1) От мух, заражающих раны, можно избавиться, поливая их смолой, маслом или жиром. Другие язвы правильно будет обрабатывать мукой из горькой вики. Язвы на глазах сокращаются от протирания слюной и солью натощак или панцирем каракатицы, растёртым с минеральной солью или семенем дикого пастернака, мелко растёртым и выдавленным через льняную ткань на глаза. (2) Любая боль в глазах быстро снимется, если смазать их соком подорожника, смешанным с мёдом, полученным без выкуривания пчёл или если это невозможно, то по крайней мере тимьяновым мёдом. Иногда оказывается опасным кровотечение из носа и его останавливают, вливая в ноздри сок зелёного кориандра.
(XXXIV) (1) Лошадь иногда страдает отвращением к еде. Средством от этого является сорт семян, называемых git [31], два киафа которых надо измельчить, растворить в трёх киафах масла и одном секстарии вина и влить животному в горло. Тошноту можно побороть, часто давая животному гемину вина с растертой в ней головкой чеснока. Гнойник лучше вскрывать раскалённой металлической пластинкой, чем холодным железным инструментом, а когда выдавите гной, перевязывать лучше льняной повязкой. (2) Существует также моровая болезнь, в результате которой кобылы внезапно худеют и в короткое время их уносит смерть. При появлении её симптомов надо влить в ноздри каждого животного четыре секстария рыбного рассола если оно маленького роста и один конгий, если большого. Это средство выводит всю мокроту через ноздри и очищает животное.
(XXXV) (1) Есть редкая, но замечательная форма безумия, поражающая кобыл, а именно: их, при виде собственного отражения в воде, охватывает тщетная страсть к самим себе, так что они забывают про еду и умирают от вызванного любовью истощения. Симптом этой формы безумия тот, что они носятся по пастбищу словно их кто–то подгоняет стрекалом, и временами кажется, что они оглядываются по сторонам, словно бы чего–то ищут и упускают. (2) Это заблуждение рассеется, если вы криво обрежете ей гриву и отведёте её к воде; долго созерцая собственное уродство, она утратит воспоминания о картине, которая прежде была перед её глазами. Того, на что я обратил сейчас внимание относительно кобыл, вполне достаточно; теперь я дам особые инструкции тем, кто занимается разведением мулов.
(XXXVI) (1) Для выращивания мулов крайне важно найти и тщательно осмотреть самца и самку, которые станут родителями будущего потомства; ведь если один из них не подходит другому их союз будет неудачным. (2) Надо выбрать кобылу возрастом от четырёх до десяти лет, очень крупную и красивую, с крепкими конечностями и хорошо способную переносить тяжёлый труд, чтоб она могла принять и выносить в своей утробе чуждое потомство иного чем она вида и наделить его не только хорошими физическими качествами, но и своим природным нравом. Ибо не только семя, которое вводится в половые органы с трудом оживает, но и после зачатия требуется больше времени, чтоб ему созреть в существо, которое должно родиться и лишь по истечении года, на тринадцатом месяце, с трудом рождается потомство и ему более присуща отцовская медлительность, чем энергичность матери. (3) И всё же, хоть найти кобыл для разведения мулов не так то просто, всё ж задача выбора родителя–самца, осла, ещё сложнее, поскольку зачастую суждение человека, который должен его выбрать, не оправдывается на опыте. Многие самцы–ослы, чей внешний вид вызывает восхищение, производят потомство, сильно уступающее себе как по телосложению, так и по сексуальным качествам и производя мулов мелких или больше самцов, чем самок хорошего телосложения, уменьшают доход владельца фермы, в то время как другие самцы, которых презирали из–за их внешнего вида, дают самое ценное потомство. Иногда же случается, что самец подтверждает свои высокие достоинства в потомстве, но не получает удовольствия и очень редко может быть побуждаем к половому акту. (4) Владельцы самцов возбуждают страсть в таком самце, возбуждая его самкой той же самой породы, что и он [32], так как природа сделала подобное легче сходящимся с подобным; итак, поставив на его пути ослицу [33], они соблазняют ей самца, который на неё бросается и в то время как он воспламенён и ослеплён желанием, они убирают ослицу, которой он возжаждал и случают его с кобылой, которую он так презирал.
(XXXVII) (1) Есть другой, противоположный тип самцов, которые безумствуют, чтобы утолить свою похоть и способны нанести себе вред, если не прибегнуть к хитрости, чтобы удержать их; ведь они часто рвут свои узы и причиняют беспокойство беременным кобылам и когда их покрывают, то кусают им шеи и спины. Чтоб предотвратить это их на время запрягают в мельницу и смягчают тяжёлым трудом неистовство их страсти и допускают их до кобыл лишь тогда, когда их страсть поумерится от этого. (2) Что до самцов умеренного темперамента им не следует позволять покрывать кобылу ни при каких других условиях, так как очень важно, чтоб естественно дремлющий темперамент животного возбуждён был и разбужен умеренными упражнениями и чтоб самец помещён был к самке, когда он сделается более оживлённым, чтоб само семя, под воздействием какой–то тайной силы, сформировано было более активными элементами.
(3) Мула можно вывести не только от кобылы и осла, но и от ослицы и жеребца, а так же от дикого осла и кобылы. В самом деле некоторые авторы, которыми не следует пренебрегать, такие как Марк Варрон [34], а до него Дионисий [35] и Магон, рассказывали, что в некоторых местностях Африки производство потомства мулами крайне далеко от того, чтоб считаться предзнаменованием, так как их потомство так же хорошо знакомо жителям, как и родившееся от кобылы. (4) Кроме того, в этом виде животных нет ничего превосходящего ни по характеру, ни по внешним данным мула, у которого отец осёл, хотя до известной степени с ним можно сравнивать потомство дикого осла, за исключением того, что это последнее будучи труднообучаемым и бунтующим против рабства, демонстрирует дикий характер и тощую телесную конституцию своего отца. Таким образом, такой самец более полезен для производства потомства во втором поколении, чем первом; ведь когда потомство ослицы и дикого осла сходится с кобылой, то свирепость дикого животного утрачивается и потомство от этого союза обретает внешний вид и мягкий нрав своего отца вкупе с силой и быстротой своего деда. (5) Потомство, зачатое и произведённое от лошади и осла, хоть и получило своё название «лошак» [36] от своего отца, демонстрирует, во всех отношениях, большее сходство с матерью. Потому, как я уже сказал, выгодно использовать для производства мулов только тех ослов, которые, как мы знаем по опыту, происходят от породистых предков. (6) С точки зрения внешнего вида мул не заслуживает одобрения, если не обладает высоким ростом, сильной шеей, крепкими и широкими боками, широкой и мускулистой грудью, крепкими бёдрами, твёрдыми ногами и чёрной или пятнистой шкурой; мышиный окрас, у ослов столь частый, мулам не особенно подходит. (7) Мы не должны позволять общему виду этого четвероногого обмануть нас, если он выглядит таким, как нам кажется приятным; ведь точно так же как пятна на языке и нёбе баранов, обычно повторяются на шерсти порождённых ими ягнят, точно так же если у осла разноцветные волосы на веках или же ушах, он часто даёт потомство разноцветной окраски; и эта окраска, хотя ранее самец был тщательно исследован на предмет её наличия, часто служит причиной разочарования владельца. А иногда самец порождает мулов, сильно отличающихся от себя и в других отношениях, кроме упомянутых выше признаков. Думаю, происходит это не по какой–либо иной причине, как по той, что цвет прародителя передаётся второму поколению смешанный с элементами, образующими семя.
(8) Как только мной описанный детёныш от осла появился на свет, его надо отобрать у матери и поместить под кобылу, которая ничего о нём не знает. Это лучше всего сделать в темноте; ведь если отнять у неё потомство в темноте и вышеупомянутого детёныша поставить под неё, она будет кормить его как если бы это её собственное чадо; а затем, привыкнув к нему за десять дней, она всегда уже даст ему свои сосцы, как только он захочет есть. Будущий самец, вскормленный таким образом, учится испытывать привязанность к кобылам. Иногда так же, несмотря на то, что он выращен был на молоке собственной матери, если он с юных лет жил среди кобыл, он вполне может искать их компании. (9) Однако, нельзя позволять ему покрывать их, если ему менее трёх лет, а когда это будет ему разрешено, хорошо будет, если половой акт состоится весной, так как самца можно будет обильно подкрепить измельчённым зелёным кормом и ячменём, а иногда ещё давать и слюногонные средства. Но не следует сводить его с молодой кобылой, потому что если она не имела ещё опыта общения с самцом, то лягает осла копытами, когда он пытается на неё запрыгнуть и тем самым внушает ему отвращение ко всем другим кобылам. Чтоб предотвратить это, к ней приводят искать её взаимности обыкновенного беспородного осла, не давая ему однако покрывать её; если кобыла проявит склонность подчиниться его желаниям, этого беспородного осла тотчас убирают, а кобылу покрывает породистый самец. (10) Для этого строят особый станок (деревенские жители называют его «машиной») [37], состоящий из двух боковых стенок, вкопанных в пологий грунт и имеющих между собой столь узкое пространство, чтоб кобыла не могла сопротивляться или отворачиваться от осла, когда он попытается на неё взобраться. На каждом из его концов есть вход, снизу снабжённый поперечинами, к которым кобыла привязывается недоуздком и стоит передними ногами у основания склона, так что наклонившись вперёд может быть удобнее осеменена ослом, ведь самцу, меньшему по размерам, чем она сама, легче будет с возвышения взгромоздиться ей на спину. После рождения детёныша, отцом которого является осёл, она должна выращивать его в течение следующего года, не обзаводясь новым жеребёнком. Этот метод лучше, чем тот, которому следуют иные, заставляющие кобылу снова быть покрываемой самцом и быть с жеребёнком, которого она только что родила. (11) Когда юной самке мула исполнится год, правильно будет отделить её от матери и отвести для кормления подальше в горы или в дикие места, чтобы у неё окрепли копыта и она стала бы пригодной для длительных поездок. Самец мула лучше самки под седлом, в то время как последняя быстрее; но оба пола хороши для путешествий и годны для вспашки почвы, если только цена животного не слишком обременительна для земледельца или почва из тяжёлого дёрна не требует силы волов.
(XXXVIII) (1) Хотя, имея дело с другими породами животных, я уже описал большинство лекарств, которые требуются мулам, всё ж не забывая о некоторых болезнях, свойственных этим животным, я добавлю здесь ещё несколько лекарств. Если у самки мула течка, ей дают сырую капусту; если мул астматик, то ему пускают кровь и в горло вливают гемину сока маррубия, смешанного с секстарием вина и полуунцией масла из ладана. (2) Если он страдает опухолями суставов, к опухоли прикладывают ячменную муку, а затем нагноение вскрывают ланцетом и протирают корпией или же через левую ноздрю вливают секстарий лучшего рыбного соуса, смешанного с фунтом масла; с этим лекарством также смешивают белки трёх или четырёх яиц, от которых отделены были желтки. (3) Кровавые пузыри вокруг лодыжек обычно разрезают и иногда прижигают. Когда к ногам притекает кровь её пускают тем же способом, что и лошадям или если доступна трава, которую поселяне называют «вератрум» [38], то дают её в качестве корма. Еще одно лекарственное средство — это белена, семя которой, измельчённое и смешанное с вином, лечит эту болезнь.
Исхудание и слабость устраняются частыми порциями снадобья, содержащего полунции серы, сырое яйцо и денарий мирры; их взбивают и смешивают с вином, а затем выливают животному в горло. (4) Те же ингредиенты одинаково хорошо служат лекарством от кашля и боли в желудке. Нет ничего более действенного при истощении, чем люцерна [39]; на этой траве, когда она зелёная быстро откармливаются вьючные животные и не перестают делать это, даже когда она сухая и используется вместо сена, но давать её надо в умеренных количествах, чтоб животное не задохнулось от избытка крови. Когда мул истощён и чувствует жар в горло ему проталкивают жир, а в рот вливают вино. Во всём остальном, имея дело с мулами, мы следуем методу, который предписали в предыдущих частях этой книги, касающихся ухода за быками и лошадьми.
(I) (1) Поскольку, Публий Сильвин, мы сейчас займёмся мелкими сельскохозяйственными животными, нашим первым предметом обсуждения будет то меньшее [1], дешёвое и обычное животное — осёл из области Аркадия, которому, как считает большинство сельскохозяйственных писателей, надо уделить особое внимание когда речь идёт о покупке и содержании вьючных животных; и они абсолютно правы, потому что его можно содержать даже там, где нет пастбищ, так как он довольствуется очень малым количеством кормов любого качества, поедая листья и колючки шиповника или связки веток, которые ему предложат; так же он питается соломой, которой достаточно почти во всех местностях.
Кроме того, он мужественно переносит пренебрежение собой нерадивым хозяином, терпеливо снося удары и нужду; потому то, оно выходит из строя медленнее, чем любое другое животное, используемое для пахоты, ибо проявляя крайнюю выносливость к труду и голоду, оно редко поражается болезнями. Выполнение им очень многих важных задач, выходящих за рамки его прямых обязанностей, столь же замечательно, как и то сколь малая забота ему требуется, ведь оно может разбивать лёгким плугом легко обрабатываемую почву, такую как в Бетике и по всей Ливии и тянуть на различных транспортных средствах далеко не маленькие грузы. (3) Часто так же как говорит славнейший из поэтов:
Часто тогда селянин ленивца–осла погоняет,
Маслом его нагрузив и всяким добром огородным,
С рынка ж обратно везет для жернова камень и деготь.[2]
Практически неизменная его задача в наши дни — вертеть мельницу и измельчать кукурузу. Таким образом, каждое земельное владение нуждается в осле и его можно было бы назвать необходимым орудием труда, так как на нём, как я уже сказал, можно без труда отвезти и привезти из города большинство из того, что нам требуется для употребления, в качестве груза на шее или на спине. Какой вид ослов и какие способы ухода за ним наиболее полезны, я достаточно подробно описал в предыдущей книге, где были даны указания относительно другого ценного вида животного [3].
(II) (1) Значение овцы вторично по отношению к ослу, хотя овца имеет первостепенное значение, если принять в расчёт степень её полезности. Ведь она — наша главная защита от жестоких холодов, обеспечивая нас изобильными покровами для наших тел. Кроме того, именно овца не только утоляет голод деревенских жителей изобилием сыров и молоком, но и украшает стол людей со вкусом множеством приятных блюд. (2) Некоторым племенам, у которых нет хлеба, овцы служат пищей; потому большинство кочевых племён и гетов [4] называют «питающиеся молоком». Хотя овца, как мудро замечает Цельс, очень хрупкое существо, она обладает крепким здоровьем и очень мало страдает от заразных болезней. И тем не менее породу овец надо выбирать в соответствии с местными условиями — принцип, который всегда должен соблюдаться не только в отношении овец, но и во всех областях сельского хозяйства, как предупреждает нас Вергилий, говоря:
Зе́мли производить не всякие всякое могут.[5]
(3) В областях богатых и равнинных надо разводить овец высоких, в скудных и холмистых — квадратного телосложения, а в лесистых и гористых — мелкого размера. «Покрытых» [6] овец лучше всего пасти на лугах и плоских залежных землях. Большое значение имеет вопрос не только о видах овец, но и об окрасе их шерсти. Наши скотоводы привыкли считать калабрийскую, апулийскую и милетскую породы самыми совершенными, а тарентинскую — лучшей из всех; но теперь самыми ценными считаются галльские овцы, особенно те, что из Альтина [7], а так же те, чьи кошары расположены на тощих пастбищах вокруг Пармы и Мутины [8]. (4) В то время как белый — лучший цвет, он одновременно и самый полезный, так как из него можно сделать множество других цветов, но его самого нельзя получить ни из какого другого цвета. По самой своей природе чёрные и тёмно–бурые овцы, которых порождают Полленция [9] в Италии и Кордуба [10] в Бетике ценятся за ту цену, которой они требуют; Азия даёт красный цвет, который там называют «эритрейским». Опыт так же научил как получать другие вариации цвета у этого вида животных. Так когда в муниципий Гадес привезены были из соседних местностей Африки для публичных представлений вместе с другими дикими животными свирепые дикие бараны изумительной окраски, мой дядя Марк Колумелла, человек острого ума и выдающийся земледелец, купил некоторых из них и перевёз в своё поместье, а когда он приручил их, то скрестил с «покрытыми» овцами. В первом поколении они давали ягнят с грубой шерстью, но того же цвета, что и их предки. (5) Когда они, в свою очередь, скрещены были с тарентинскими овцами, они произвели баранов с более тонкой шерстью. Все потомки этих последних в свою очередь воспроизводили мягкую шерсть своих маток и цвет шерсти своих дедов и прадедов. Колумелла доказал, таким образом, что каким бы внешним видом не обладали дикие животные, он воспроизводится во втором и более поздних поколениях их потомков, в то время как их дикую природу можно укротить. Но я должен возвратиться к своей теме.
Итак, существует два вида овец: мягкошерстные и мохнатые; да, у обоих видов есть некоторые общие черты, но когда вы их покупаете или же ухаживаете за ними, то у породистых овец есть некоторые особые черты, которые хорошо видны. Обычно при покупке их надо обращать внимание на следующие общие моменты: если белизна шерсти — это то, что вам нравится более всего, вы не должны выбирать никаких баранов, кроме самых белых, потому, что чёрный ягнёнок часто является потомком белого барана, в то время как белый ягнёнок никогда не рождается от красного или коричневого родителя.
(III) (1) Итак, если у барана белое руно, это ещё не означает, что его надо предпочесть и сделать это надо только если его нёбо и язык так же имеют тот же цвет, что и его шерсть; ведь если эти части тела чёрные или же пятнистые, то потомство будет либо тёмное, либо даже пёстрое. Тот же самый поэт которого я много раз цитировал выше, выразил то же самое в следующих строках:
Овец выбирай тонкорунных, с белою шерстью.
Пусть у тебя заведется баран белоснежный, — но если
Черный язык у него и влажное нёбо, такого
Брось: чтобы темными он не испортил пятнами шерсти
Новорожденных ягнят, и высмотри в стаде другого.[11]
(2) То же самое рассуждение относится и к красным и к чёрным баранам, у которых точно так же, как я только что сказал, ни язык, ни нёбо не должны отличаться по цвету от шерсти, а тем более вся кожа не должна быть пёстрой от пятен. Таким образом, овец следует покупать только тогда, когда они покрыты шерстью, чтобы можно было лучше судить об однородности их окраски, которая, если бы она не существовала полностью у баранов, чаще всего определяла бы передачу их пятен ягнятам, которые будут от них происходить.
(3) В баране более всего ценятся такие качества, как ширина и высота тела, живот свисающий вниз и покрытый шерстью, очень длинный хвост, густая шерсть, широкий лоб, большие яички и завитые рога — не потому, что такой баран более полезен (ибо лучше вовсе без рогов), а потому что рога приносят гораздо менее вреда, если завиваются, чем если они прямые и расправленные. Однако в некоторых местностях, там где климат ветреный и влажный, мы предпочли бы, чтобы и козлы и бараны имели бы как можно большие рога, потому что будучи такими широкими и высокими, они защищали б большую часть головы от бурь. (4) Итак, если в нашей местности зимы вообще суровы, мы бы предпочли именно таких баранов; если же они мягкие, мы бы выбрали тех баранов, что безроги; ведь у рогатого барана есть тот недостаток, что сознавая, что его голова вооружена как бы естественным оружием, он часто бросается в драку и становится слишком распутным по отношению к самкам. И хотя сам по себе он не может спариться со всем стадом, он самым жестоким образом преследует соперников и не позволяет стаду быть покрытым в надлежащее время никакими другими баранами, если только сам он не измождён уже от похоти. (5) С другой стороны, безрогий баран, понимая, что он как бы безоружен, не торопится ссориться и более умерен в своих любовных похождениях. Пастухи прибегают к следующей уловке, чтоб умерить свирепую бодливость козла или барана: они вбивают в крепкую доску длиною в фут шипы и прикрепляют её к рогам животного так, чтоб шипы обращены были в сторону его лба; раны, которые он от этого наносит себе в драках гарантированно служат к исправлению его угрюмого характера. (6) Эпихарм, сиракузянин [12], написавший очень тщательный трактат о лекарствах для скота утверждает, что драчливого барана можно укротить, просверлив его рога буравчиком около ушей в том месте, где рога изгибаются в дугу. Лучшее время для спаривания этого животного — когда ему три года, но оно годится до восьми лет. Самка считается годной к спариванию в возрасте двух лет и она всё еще считается молодой и в пять; в возрасте семи лет она становится уже изношенной. (7) Поэтому, как я уже сказал, покупайте овец до того как их постригут и отказывайтесь от пестрых или лысых, потому что цвет их невозможно определить. Откажитесь так же от бесплодной овцы, которой миновало три года и у которой выступающие зубы; выберите двухлетку с крупным телом и шеей покрытой лохматой шерстью, обильной, но не грубой, с шерстистым и большим животом, ибо маленькой и безволосой овцы надо избегать.
(8) Это грубо говоря, общие правила, которые надо соблюдать при покупке овец; правила ж при пользовании ими надо соблюдать такие. Хлев, где они будут помещаться, должен быть построен низким и вытянутым в длину, а не в ширину, чтобы там могло бы быть тепло зимой, а так же чтобы недостаток пространства не вынуждал овец бросать своих детёнышей. Там располагать их надо так, чтоб они обращены были к полуденному солнцу, ибо овцы, хоть и одеты лучше всех животных, менее всего переносят холод или летнюю жару. Потому–то перед входом должен быть построен закрытый двор с высокой стеной, так чтобы туда могли безопасно выходить животные, поражённые жарой и вы должны позаботиться о том, чтобы там была вода, чтобы хлев покрыт был сухим папоротником или же соломой, чтобы у овец после ягнения была чистая и свежая подстилка, на которой они могли бы спать и чтобы вообще в хлеву было б очень чисто, с тем чтоб их здоровье, за которым надо особенно следить, не было б ослаблено сыростью. (9) Овец следует в изобилии снабжать всякой пищей, ибо даже малое стало, если давать ему достаточно корма, принесёт своему владельцу большую прибыль, чем очень большое стало, страдающее от нужды. Для пастьбы вы должны найти залежную землю, которая не только травяниста, но и большей частью свободна от колючек; ведь обратившись вновь к словам вдохновенного творца, прочтём:
Если заботишься ты о руне, то колючего леса
Надо тебе избегать и волчца, и репья.[13]
(10) Ведь, как говорит тот же поэт, колючки вызывают у овец чесотку:
Овцы чесоткою злой болеют, коль ливень холодный
Тело прохватит у них иль ужасною зимней порою
Лютый мороз; а еще: коль у стриженых пот остается
С них не омытый; иль куст ободрал им кожу колючий.[14]
И выход шерсти с каждым с каждым днём будет уменьшаться, так как чем обильнее она растёт на животном, тем более она подвержена воздействию ежевики, которая захватывает её как бы крючьями и срывает с его спины, когда оно кормится. Так же овца теряет и мягкий покров, которым она защищена и ему не легко восстановиться.
(11) Знатоки сходятся во мнении, что самое раннее время года, когда следует спаривать овец, для овец, только что достигших зрелости — это весна, около времени праздника Палилии [15], а для тех, что уже ягнились — около июля месяца. Более ранняя дата, однако, несомненно предпочтительнее и как сбор винограда следует за жатвой так и рождение ягнёнка следует за сбором винограда и ягнёнок, наслаждаясь изобилием пищи в течение всей осени, может набираться сил до наступления мрачного холодного времени года и скудного зимнего рациона. Ведь осенний ягнёнок потому лучше весеннего, как справедливо замечает Цельс, потому что гораздо важнее, чтоб он окреп до летнего солнцестояния, чем до зимнего и только он один из всех животных может без всякого риска родиться в середине зимы. (12) Если обстоятельства требуют, чтоб рождалось больше самцов, чем самок, то Аристотель [16], этот проницательный исследователь природных явлений, советует в сезон размножения следить в сухие дни за ветрами с севера, чтоб пасти стадо обратившись к этому ветру и чтоб самец покрывал самку, смотрящую в этом направлении; если же, напротив, нам желательно рождение большего числа самок, мы должны искать южный ветер, чтобы овцы могли быть покрыты тем же образом. Способ, описанный в предыдущей книге [17], именно связывание правого или левого яичка барана лентой, трудно осуществим в больших стадах.
(13) По окончании сезона ягнения, управляющий отдалённого имения, оставляет почти всё новое потомство на пастбище, а с того, что расположено близ города отдаёт ягнят, прежде чем они начнут пастись, мяснику, ведь доставка их в город обойдется очень дёшево, а так же когда их заберут от матерей, то молоко последних принесёт немалую прибыль. (14) Но, даже и в окрестностях города, один ягнёнок из пяти должен быть оставлен со своей матерью, ибо животное, родившееся на месте гораздо прибыльнее, чем привезённое издалека и нельзя допускать ошибки, позволяя стаду истощиться со временем и оставить владельца без всякого запаса, тем более, что первый долг доброго пастыря — каждый год заменять тех овец, что умерли или заболели, ведь суровый холод и зима часто причиняют пастуху неожиданный урон, вызывая гибель тех овец, которых он не удалил из стада осенью, потому что счёл их способными выдержать холод. (15) Эти несчастья являются ещё одной причиной, почему ни одна овца, если только она не очень сильная, не должна быть застигнута зимой врасплох и почему их число надо пополнять молодняком. Тот кто станет следовать этой системе, должен будет позаботиться о том, чтобы не подсаживать ягнёнка к овце, менее четырёх лет или более восьми ибо овца ни того, ни другого возраста не способна воспитывать потомство; более того, потомство старых овец воспроизводит качества старости, унаследованные от своих родителей, будучи либо бесплодным, либо слабым. (16) За родами беременной овцы надо следить с такой же тщательностью, как это делают акушерки, ибо это животное производит потомство точно так же как и женщина и его роды часто бывают даже более мучительными, так как оно лишено всякого разума. Следовательно, владелец стада должен иметь некоторые познания в ветеринарии, чтобы если того потребуют обстоятельства, т. е когда плод застрянет поперёк детородных органов, он мог или вытащить его целиком или же извлечь из матки, разделив ножом, не причинив смерти матери — операция, которую греки называют embryulkein [18]. (17) Вынутый из чрева ягнёнок должен быть поставлен на ноги и помещён рядом с выменем своей матери; затем рот его надо открыть и увлажнить, надавив на материнские соски, чтоб он смог научиться получать от неё свою пищу. Но прежде чем это будет сделано, надо взять немного молока, которое пастухи называют «первичным» (молозивом), потому что если оно не будет в какой–то мере извлечено, то причинит вред ягнёнку, который в течение первых двух дней после своего рождения должен быть заперт со своей матерью, чтобы она могла лелеять своё потомство и чтоб он мог научиться узнавать её. (18) Затем, пока он не начал резвиться, его следует держать в тёмном и тёплом закрытом помещении; затем, когда он начнёт резвиться, его надо будет запереть вместе с другими ягнятами его возраста в загоне из ивовых ветвей, дабы он не исхудал от того, что мы назовём слишком большим количеством юношеских резвостей, и нужно позаботиться о том, чтобы отделить более слабого ягнёнка от более сильного, потому что сильный мучает слабого. Отделить их надо утром, до того как стадо выйдет на пастбище, а затем в сумерках позволить ягнятам смешаться с овцами, когда они вернутся домой, после того, как наедятся досыта. (19) После того, как ягнята окрепнут их надо подкармливать в загонах люцерной или клевером, а так же отрубями или если позволяют средства ячменной мукой или виковой чечевицей. Наконец, когда они полностью окрепнут, их матерей надо около полудня вывести на луг или на залежные земли, прилегающие к ферме, и выпустить ягнят из загона, чтоб они могли научиться кормиться на стороне.
(20) О том, какова их пища, мы уже говорили ранее, а теперь поговорим о том, о чём я прежде не упоминал, а именно, что наиболее годной в пищу растительностью для них является та, которая появляется на лугах после первой вспашки, следующая по качеству та, что растёт на лугах на месте бывших болот; заболоченные и лесистые земли надо счесть наименее подходящими. Но, однако, нет такого корма или даже пастбища, чтоб они настолько были бы приятны, чтоб они не угасали бы от постоянного употребления, если только пастух не противодействует отвращению к ним своих овец, снабжая их солью. Летом её кладут в деревянные корыта, чтоб она служила своего рода приправой к воде и пище, и овцы слизывают её, когда возвращаются с пастбища и вкус её вызывает у них желание есть и пить. (21) С другой стороны, недостаток еды зимой облегчается запасами пищи в их загонах. Удобнее всего их кормить запасёнными заранее листьями вяза или ясеня или же осенним сеном, которое называется «послеуборочным», так как оно мягче и потому приятнее, чем ранний урожай. (22) Люцерна или посевная вика так же являются отличным кормом; но когда всё остальное отсутствует, в качестве последнего средства надо использовать мякину сушёных бобов, так как ячмень или вика, измельчённая с бобами слишком дороги, чтобы ими можно было закупиться по разумной цене близ городов; но там, где их дешевизна позволяет, они, несомненно, являются лучшей пищей. (23) Что касается времени в которое овец следует кормить и поить летом, то моё мнение совпадает с тем, которое высказал Марон:
Вместе с Денницей тогда выходи на простор и прохладу,
Утром пораньше, когда еще белы бывают лужайки
И на траве молодой — роса, любимая стадом.
После, в четвертом часу, когда уже зной накалится
И оглашают кусты однозвучным звоном цикады,
Стадо к колодцу веди иль к пруду глубокому — воду
Пить, которая к ним по долбленому желобу льется. [19] А в середине дня, как говорит тот же поэт, надо отвести их в долину:
В самый же зноя разгар поищи потенистей долину,
Там, где с мощным стволом Юпитеров дуб на просторе
Ветви раскинул свои, где, черной темнея листвою,
Падубов роща густых священную тень простирает.[20]
(24) Затем, когда жара спадёт, надо снова отвести их к воде (это нужно делать даже летом) и снова отогнать их на пастбище:
Чистой их снова водой напои и паси их, лишь только
Солнце зайдет, и опять прохладный Веспер умерит
Зной, и снова Луна оживит росою ущелья.[21]
Когда ж на небе появится Собачья звезда, мы должны будем летом тщательно следить за положением солнца, чтобы до полудня стадо гнать на запад и продвигаться в этом направлении, а после полудня — гнать на восток, так как очень важно, чтобы головы овец, когда они пасутся, не были обращены к солнцу, что при восходе вышеупомянутого созвездия вредно для животных. (25) Зимой и весной в утренние часы овец следует держать в загонах до тех пор, пока солнце не растопит иней на полях, ведь трава с инеем вызывает у животных воспаление и катар и ослабляет кишечник; потому–то в холодное время года пить им надо давать лишь однажды в день.
(26) Тот, кто следует за стадом должен быть наблюдателен и бдителен — заповедь применимая к любому стражу любых четвероногих — а так же ласков в обращении с ними, должен держаться близко к ним, потому что они молчат [22], а когда он выгоняет их на пастбище или гонит их домой, он должен угрожать им криком или посохом, но ничем в них не швыряться, не отходить слишком далеко от них, не ложиться и не садиться на землю; если он не движется вперёд, он должен стоять прямо, потому что долг стража требует находиться на высоком и властном возвышении, с которого глаза могут видеть как со сторожевой башни, чтобы не случилось так, что более медлительные беременные овцы остались позади, а те что родили уже детёнышей торопясь вперёд отделились бы от них и вор или дикий хищник обманул бы пастуха пока он дремлет. Все эти правила применимы к овцам любых пород, а теперь мы рассмотрим некоторые вопросы относительно лучших пород.
(IV) (1) Вряд ли выгодно будет содержать породу, которую большинство называет «тарентинской», если владельца не будет постоянно на месте, так как она требует больше ухода и пищи, чем другие породы. Ведь как все породы овец, которых держат ради их шерсти, более нежны, чем другие, так и тарентинская порода особенно такова, ибо она не терпит никакой небрежности или скупости со стороны владельца или пастуха и не может выносить жару и холод. (2) Её редко кормят на улице, но как правило дома; она очень жадна до еды и если управляющий имением обманным путём присвоит какую–то часть их пищи, стадо поразит беда. Зимой, когда овец кормят в их загонах, удовлетворительный рацион на голову составляет три секстария ячменя или бобов, измельчённых вместе со стручками или четыре секстария вики, при условии, что вы так же даёте им сухие листья или же люцерну, сухую или свежую, а так же и люцерну древовидную; так же давайте семь футов сена второго урожая по их вкусу или много мякины. (3) От продажи ягнят этого вида овец можно получить только очень небольшую прибыль и никакой — от овечьего молока; ведь ягнят, которые должны быть отняты от матери через несколько дней после рождения обычно убивают прежде, чем они достигнут зрелости и их матерям, лишённым собственных ягнят, отдают потомство других для выкармливания; ведь каждого отдельного ягнёнка помещают под двух кормилиц и желательно, чтобы он выпивал всё их молоко, чтобы получив достаточное его количество, он мог быстро окрепнуть и чтоб овца, родившая ягнёнка, у которого есть няня, разделяющая с неё её обязанности, могла с меньшими трудностями вырастить потомство. Потому вы должны быть очень осторожны и следить за тем, чтоб ягнят ежедневно допускали к вымени как их собственные матери, так и чужие овцы, не питающие к ним материнской привязанности. (4) И в стадах этой породы должно быть больше самцов, чем в стадах грубошёрстных овец и их кастрируют прежде, чем они смогут спариться, а когда им исполнится два года их забивают, а шкуры продают торговцам по гораздо более высокой цене, чем руно других пород, из–за красоты их шерсти. Не забудем так же, что пасти греческих овец надо на открытых полях, свободных ото всех побегов и ежевики, чтобы, как я уже сказал, её шерсть и кожа не были б повреждены. (5) Кроме того, так как на пастбище выгоняют их не каждый день, то они требуют меньшего, но более усердного ухода дома; их нужно часто раскрывать и давать остыть, а их шерсть растягивать и пропитывать вином и маслом. Иногда, если погода позволяет (если она солнечная), всё животное нужно мыть; впрочем достаточно делать это трижды в год. Овчарню нужно часто подметать и чистить, а всю влагу, источником которой является моча, смахивать щёткой; лучший способ сохранения её в сухом состоянии — вымостить овечьи загоны досками с отверстиями, чтобы стадо могло на них ложиться. (6) В укрытиях не должно быть не только грязи и навоза, но и смертоносных змей; с этой целью:
Учись и хлева ароматным окуривать кедром
Духом гальбана [23] умей отвратную выгнать хелидру.
Чисть кормушки, — не то завестись в них может гадюка;
Трогать опасно ее. От света бежит она в страхе.
Или привыкшая жить в норе, под укрытьем, медянка, —
Худшая стада напасть! — чей яд молоко отравляет,
Там приживется[24]
То по велению того же самого поэта:
хватай, пастух, тут камни и палки!
Вставшую грозно беду, надувшую шею со свистом,
Смело рази! Побежит она, голову робкую пряча, —
Тела изгибы меж тем и хвост постепенно слабеют,
И уж последний извив по земле еле–еле влачится.[25]
Или, чтобы избежать необходимости прибегать к этому опасному средству, надо постоянно жечь женские волосы или же олений рог, запах которых лучше всего отвращает эту погибельную тварь от поселения в овечьих загонах.
(7) Установить во всех местностях одно и то же точное время для стрижки невозможно, потому что не везде лето наступает с одинаковой быстротой или медленностью. Лучше всего тщательно следить за погодой и смотреть когда овцы не почувствуют холода, если вы лишите их шерсти или жары, если вы отложите стрижку. (8) Всякий раз, как вы собрались стричь овцу, её надо смазать следующим препаратом: сок варёного люпина, осадок старого вина и осадок оливок смешиваются в равных долях; овцу надо пропитать этой жидкостью после того, как она была пострижена и после того, как кожа её смазана была в течение трёх дней и впитала этот состав, на четвёртый день, если море близко, то сгоните овец на берег и загоните в воду; если ж это невозможно, дождевую воду, предварительно посолив и выдержав этот раствор на открытом воздухе, недолго кипятят и тщательно промывают им всё стадо. Цельс утверждает: обработанная таким образом овца в течение целого года не страдает от парши и нет сомнения, что в результате подобной обработки шерсть её вырастет более мягкой и пышной, чем раньше.
(V) (1) Итак, поскольку мы теперь рассмотрели уход и заботу, которые требуются овцам, когда они находятся в добром здравии, мы теперь дадим указания, как прийти на помощь тем, кто страдает от болезней или же каких–нибудь недугов, несмотря на то, что тема этой части моего трактата была уже почти полностью исчерпана в предыдущей книге [26], когда мы обсуждали лечение крупного рогатого скота; ведь поскольку физическая природа меньших и больших четвероногих практически одинакова, можно найти лишь несколько незначительных различий в их болезнях и средствах их лечения; но как бы ни были они незначительны, мы их всё же не опустим.
(2) Если заболело вдруг всё стадо, мы опять же в этом случае полагаем самым эффективным то, что мы уже предписывали ранее, именно, в этом случае наиболее полезно и своевременно сменить и корм, и место водопоя и найти пастбище, где бы был другой климат; так же надо позаботиться о том, чтобы выбрать хорошо затенённую местность, если болезнь, поразившая стадо — результат жары или солнечную, если это результат холода. (3) Стадо гнать желательно умеренным шагом и не торопить его, опасаясь усугубить долгими переходами его ослабленное состояние; но с другой стороны, его нельзя вести с медленной и вялой скоростью; ведь, хотя и нецелесообразно принуждать овец силой, когда они измучены болезнью и заставлять их напрягаться, всё же хорошо давать им умеренные упражнения и как бы выводить их из оцепенения, не позволяя им лишиться сил из–за бездействия и от этого погибнуть. (4) Затем, когда вы отведёте стадо на новое место, его следует распределить среди пастухов небольшими группами; ведь оно легче выздоравливает, когда его разделяют, чем когда держат вместе, либо потому, что заразность самой болезни ниже при небольшом количестве, либо потому, что более быстрое и эффективное лечение можно быстрее применить к меньшему числу жертв. Таким образом, когда болеет всё стадо, следует соблюдать эти и другие предписания, которые мы изложили в предыдущей части нашего трактата (мы не станем повторять то, что мы там уже сказали); если же поражены отдельные животные, то должны соблюдаться следующие правила.
(5) Овцы чаще, чем любые другие животные поражаются чесоткой, что обычно случается, как говорит наш поэт:
Овцы чесоткою злой болеют, коль ливень холодный
Тело прохватит у них иль ужасною зимней порою
Лютый мороз; а еще: коль у стриженых пот остается
С них не омытый; иль куст ободрал им кожу колючий. [27]; или же после стрижки вы не применяете описанное выше средство или не смываете летний пот в море или же в реке, или позволяете стаду после стрижки страдать от ран, нанесённых зарослями ежевики или же терновника, или, наконец, используете для овец загон, в котором прежде стояли мулы, лошади или же ослы; но, прежде всего, скудость корма вызывает истощение, а истощение — чесотку. (6) Симптомы этого заболевания следующие: овца либо грызёт поражённую часть, либо ударяет её рогом или копытом, либо трётся о дерево или же о стены Если вы увидите, что какая–то овца ведёт себя подобным образом, то лучше всего схватить животное и растрепать его шерсть; под ней вы увидите грубую кожу и своего рода корку. Начинать лечение следует при первой возможности, чтоб не заразить всё стадо; ведь и крупный рогатый скот легко поражается заразой, овцы же особенно страдают. (7) Есть несколько лекарств, которые мы в связи с этим перечислим, не потому, что надо использовать их все одновременно, а потому. что иные из них невозможно изготовить в некоторых местностях и одно лишь из многих может быть использовано для лечения. Во–первых, с пользой можно применить тот препарат, который я недавно описал, а именно смесь в равных долях измельчённого белого морозника с осадком вина и остатками масла и сока варёного люпина. (8) Так же можно использовать для лечения чесотки сок зелёного болиголова; это растение срезают весной, когда оно уже идёт в стебель, но не даёт ещё семян, измельчают, выжимают сок и хранят его в глиняном сосуде, смешав полмодия высушенной соли с двумя урнами этой жидкости. Затем сосуд запечатывают и закапывают в навозную яму, и после того, как он созревает в течение целого года в тепле навоза, его вынимают, нагревают и смазывают им часть тела, поражённую чесоткой, после того, как она была предварительно доведена до болезненного состояния путём растирания грубым черепком или куском пемзы. (9) Ту же самую болезнь лечат на две трети сваренным осадком масла, а так же несвежей человеческой мочой, в которую погружали раскалённую плитку. Некоторые, однако, ставят на огонь саму мочу, уменьшают её объем на одну пятую и смешивают с ней равное количество сока зелёного болиголова, а затем бросают в каждую урну с этой жидкостью кусочек измельчённой соли [28]. (10) Эффективно так же равное количество измельчённой серы и жидкой смолы, прокипячённой на медленном огне. Автор «Георгик» однако заявляет, что:
Лучше, однако же, нет против этого бедствия средства,
Нежели, если ножом кто сможет разрезать верхушку
Самых нарывов.[29]
Поэтому её нужно вскрыть и лечить, как и другие раны, лекарствами. Далее поэт столь же мудро добавляет, что когда у овец лихорадка им надо пустить кровь либо из бабки, либо между двумя частями копыта; ведь, как он говорит:
Коль недуг до костей проникает овечьих,
В теле свирепствует жар и болящие гложет суставы,
Надо его устранить: рассечь овце из–под низу
Вену меж ног, чтобы кровь могла свободная хлынуть.[30]
(11) Так же подчас нужно бывает откачать кровь из–под глаз и из ушей. Хромота у овец может возникать двояким образом: либо когда в место разделения копыта проникает загрязнение, либо когда в том же самом месте возникает бугорок, из середины которого торчит волосок, как у собаки, а под ним — маленький червячок. (12) Загрязнение и раздражение устраняются путём смазывания или жидкой смолой, или квасцами, серой и уксусом, смешанными вместе, или молодым гранатом, не образовавшим ещё семян, измельчёнными квасцами и уксусом, или медной ржавчиной, посыпанной на больное место, или, наконец, обожжёнными дубовыми яблоками, измельчёнными и смешанными с грубым вином и намазанными на рану. (13) Бугорок, внутри которого находится червь, надо разрезать ножом с величайшей осторожностью, чтоб при разрезании не поранить ту часть твари, которая находится под ним; ведь если вы пораните червя он выделит ядовитую жидкость, а когда она проникнет в рану, то последняя сделается настолько трудной для заживления, что придётся ампутировать всю ногу. И когда вы сделаете тщательный разрез вокруг бугорка, то капайте на рану с помощью зажжённого факела горящий жир.
(14) Любую овцу, страдающую болезнью лёгких, надо от этой болезни лечить точно так же как свинью, именно путём введения через ухо того, что ветеринары называют медуницей [31]. Мы уже упоминали это растение, говоря о лечении крупного рогатого скота [32]. Эта болезнь поражает обычно овец летом из–за недостатка воды и поэтому всем четвероногим надо предоставить более свободный доступ к воде в жаркое время года. (15) Цельс держался мнения, что если есть проблемы в лёгких, то надо дать больному животному столько кислого уксуса, сколько оно сможет выдержать, или же влить в левую ноздрю через маленький рожок три гемины несвежей человеческой мочи, предварительно согретой и всунуть ему в горло секстант колёсной мази.
(16) Рожа, которую пастухи называют пусула, неизлечима. Если не удалить первую овцу, на которую болезнь напала, то она заразит и уложит всё стадо; ведь она не поддается медицинскому или хирургическому лечению, ибо вспыхивает вновь при любом прикосновении. Единственное средство, которое ей не по нутру — это припарка с козьим молоком, которое, будучи пролито на неё, как бы очаровывает своим прикосновением огненную ярость болезни, скорее откладывая, чем предотвращая гибель стада. (17) Болос из Мендеса [33], египтянин по происхождению, чьи комментарии по-гречески называются Χειροκμητα («Сделанное руками человека») и опубликованы под псевдонимом Демокрит, придерживается мнения, что в качестве меры предосторожности против этой болезни шкуры овец следует часто и тщательно осматривать, чтобы если на какой–либо из них случайно обнаружится хоть какой–то след болезни, мы тотчас выкопали бы траншею на пороге овчарни и положив на спину овцу, больную рожей, похоронили бы её там живой и прогнали бы всё стадо над её погребённым телом; этим действием изгоняется болезнь.
(18) Желчь — летом не менее смертельная болезнь, отступает если заставить её жертву пить несвежую человеческую мочу. То же самое средство дают и овце, страдающей желтухой. Если же её беспокоит ревматизм, то в ноздри ей вставляют стебли бычьего майорана или дикой мяты, обёрнутые шерстью и поворачивают их до тех пор, пока овца не чихнёт. Со сломанными ногами овец обращаются так же, как и с человеческими: их заворачивают в шерсть, пропитанную маслом и вином, а затем перевязывают лубками, которые накладывают на них. (19) Поедание растения маррубий [34] имеет для овец тяжёлые последствия, так как если овца ест его, то всё её брюхо раздувается, а затем сжимается, у животного валит пена изо рта и испускает тонкую материю, имеющую неприятный запах. Пострадавшему животному надо тотчас же пустить кровь под хвостом, в области ближайшей к ягодицам, а так же вскрыть вену на верхней губе. Овцам, у которых астматическое дыхание, нужно отрезать ножом уши и перевести их в другую местность, что, по моему мнению, следует делать и при всех болезнях и эпидемиях.
(20) Надо так же оказывать помощь и ягнятам, когда они страдают от лихорадки или же поражены какой–либо другой болезнью; тех которые страдают какой–либо болезнью нельзя допускать к их маткам, чтоб они не передали им болезнь. Потому надо овец доить отдельно, а затем, смешав их молоко в равной доле с дождевой водой, это зелье давать ягнятам, страдающим лихорадкой. Многие используют так же козье молоко как лекарство для тех же самых ягнят, вливая его им в горло через маленький рог. (21) Существует так же сыпь, называемая пастухами ostigo, для молочных ягнят смертельная. Она возникает обычно если по небрежности пастуха ягнят или козлят выпускают на свободу и они питаются травой, покрытой росой, что конечно им нельзя позволять. Ведь когда это случается, рот и губы у них покрываются грязными язвами, похожими на рожу. (22) Лекарство от этой болезни состоит из иссопа и соли, измельчённых вместе в равных долях; нёбо, язык и весь рот натирают этой смесью. Далее язвы промывают уксусом и наконец, тщательно смазывают жидкой смолой и свиным салом. Некоторые предпочитают использовать в качестве лекарства смесь, состоящую из одной части медянки и двух частей несвежей колёсной мази, предварительно нагретых; другие же смешивают измельчённые кипарисовые листья с водой и тщательно промывают язвы и нёбо. Что до способа кастрации, то он был уже мной описан, ведь операция эта проводится на ягнятах точно так же, как и на крупных четвероногих.
(VI) (1) Так как об овцах сказано уже достаточно, перейду теперь к козам. Этот вид животных предпочитает заросли открытой местности и лучше всего пасётся в труднодоступных и лесистых местностях; ведь он не питает отвращения к ежевике и колючки шиповника не причиняют ему вреда. Козы особенно любят заросли и кустарники, такие как земляничник, терновник, дикая древовидная люцерна, дубравы каменного дуба и обыкновенного, не достигшие еще большой высоты.
(2) Лучший сорт козлов характеризуется двумя наростами, выступающими вниз из горла под челюстями, крупным телом, толстыми ногами, короткой полной шеей, дряблыми и висячими ушами, маленькой головой и чёрными, густыми, блестящими и очень длинными волосами; ведь козью шерсть стригут на:
Для лагерей — на шатры, на плащи для рабов корабельных.[35]
(3) Козёл вполне готов к размножению в семимесячном возрасте; ведь он неумерен в своих желаниях и когда мать ещё кормит его своим выменем, он набрасывается на неё и пытается насиловать. Потому к шести годам он уже стареет, ибо в ранней юности истощил себя преждевременным потворством своим желаниям; когда ему всего пять лет, он уже считается непригодным для оплодотворения самки. (4) Коза ценится наиболее высоко, если она более всего сходна с тем козлом, что мы описали выше и если у неё так же очень большое вымя и большое количество молока. Если мы живём в спокойном климате, то приобретём безрогую козу, если ж в бурном и дождливом — предпочтём козу с рогами; но всегда и во всех местностях вожак стада должен быть безрогим, потому что те из них, у кого есть рога, обычно опасны из–за своей злобности. (5) Не следует держать в одном загоне более ста голов коз, хотя в нём с такой же лёгкостью можно держать тысячу овец. Если вы приобретаете коз впервые, лучше вам купить целое стадо сразу, чем покупать их по одной из нескольких источников; это предотвращает их разделение на небольшие группы, когда они пасутся и побуждает быстрее и в полном согл