В I 1 Помпей Трог разделил войны на две категории в соответствии с мотивами, которые их провоцировали, и народами, против которых они велись. Действительно, мотив и театр военных действий в его сознании тесно связаны. Войны ведутся либо ради славы, либо ради власти. Правитель, который воевал за власть, обычно имел в качестве объекта своего нападения соседний народ. Командир, искавший славы, обычно нападал на далекие земли. Эти войны, в которых целью является слава, на самом деле являются набегами, и захватчики, даже если они добьются полной победы, как греки над Троей, вернутся домой в конце войны. По логике вещей, набеги могут быть продолжительными только тогда, когда они совершаются по морю, ибо в противном случае армия должна сначала пройти через пограничную территорию.
Помпей Трог, насколько мы можем судить по эпитоме, не развил в Historiae Philippicae сколько–нибудь последовательной темы об отдаленных войнах. Но постоянно встречаются упоминания о войнах, ведущихся против соседних народов, bella finitima или bella cum finitimis. Они противопоставлены войнам, которые ведутся с отдаленными народами, bella longinqua. Различие войн по признаку цели и народов, против которых воевали, впервые представлено нам во вступительной главе Historiae Philippicae:
«Первым из всех Нин, царь ассирийцев, охваченный новой жаждой к власти, изменил то, что было у народов древним, почти родовым обычаем. Он первым начал войну со своими соседями и подчинил до самых границ Ливии еще не умеющие сопротивляться народы. Были, правда, в более древние времена египтянин Везозис и скифский царь Танай: первый дошел до Понта, второй — до Египта; но они вели войны вдалеке, не в окрестностях и, удовлетворяясь победой, искали не владычества для себя, а славы для своих народов» (I 1. 4 -7).
Bella finitima описываются во многих местах Historiae как первый шаг к imperium. Однако, далеко не каждое упоминание о bella finitima помогает нам понять место, которое занимали эти войны в мысли автора. В XV 2. 17 например, мы читаем, что Кассандр не смог принять участие в войне между Птолемеем и Антигоном, потому что он был вовлечен в войну с соседним народом. «Поскольку Кассандр не мог участвовать в ней из–за операций на своих границах, он послал в подкрепление к союзникам Лисимаха с огромными войсками» (XV 2. 17). В XLI 19 термин bella finitima приобретает еще одну коннотацию. К чести парфян, утверждал Трог, они возвысились среди Ассирийской, Мидийской и Персидской империй и победили народ, пришедший издалека. Особенно их нужно было похвалить потому, что это делалось в то время, когда они воевали со своими соседями. «Сам Рим атаковал их трижды, во времена своего величия и с сильнейшими полководцами: однако, они оказались единственными среди всех народов не только равными им, но и их победителями. Впрочем, для них было меньше славы отбивать дальние рейды, чем возвыситься между ассирийцами, мидянами и персами, некогда столь известными народами, и тысячей городов бактрийской империи, несмотря на упорные набеги скифов и их соседей и неоднократно возобновлявшиеся войны» (XLI 1.7-9). В этом последнем случае, longinqua bella, кажется, имеют другое значение. Парфяне смогли отстоять свою независимость среди могущественных империй; это гораздо большее достижение, чем победить римлян, которые сражались далеко от дома. Важно то, что хотя римляне вторглись в Парфию с соседних территорий, которые они недавно завоевали, Трог думает о них как о сражающихся в отдаленной войне, потому что большая часть армии прибыла из Италии.
Метод, используемый Филиппом для расширения Македонского царства, включал завоевание соседних народов и захват или убийство их царей.
«Возгордившись этими подвигами, он вскоре перешел в Халкиду и, прибегнув к предательству, своему обычному оружию, неожиданно взял в плен и убил соседних царей и присоединил всю провинцию к Македонии» (VIII 3. 6).
А Дионисий, тиран Сиракуз, завоевал Великую Грецию, ведя войну с соседними народами.
«Его первый поход был против греков, занимавших ближайшее побережье италийского моря; и, завоевав их, он атаковал их соседей, считая всех греков, которые обитали в Италии, своими врагами; и эти поселенцы распространились в то время почти по всей Италии» (XX 1.3-5).
Агафокл, тиран Сицилии, собрал армию и неожиданно атаковал соседние города, когда те не боялись внезапного нападения.
«Потом он набрал войска и создал регулярную армию, с которой он внезапно напал на соседние города, не ожидавшие нападения. Он также жестоко преследовал, при попустительстве Гамилькара, союзников карфагенян (XXIII 3. 1).
Деметрий Сотер, царь Сирии, решил расширить свое царство и увеличить свою власть путем войн с соседями. Заметим, что здесь мы имеем еще один аспект bellum: агрессивная война является здесь средством для стабилизации власти нового правителя, подданные которого могут стать беспокойными в otium.
«Захватив Сирийское царство, Деметрий, посчитав, что отдых опасен для его еще молодой власти, решил раздвинуть границы своего царства и увеличить свои богатства войнами против соседей» (XXXV 1.1)
Митридат также расширил парфянскую империю войнами со своими соседями.
«Поэтому он с большой доблестью вел много войн против своих соседей и прибавил к парфянскому царству много народов» (XLII 2. 4).
Ясон, говорится в эпитоме, продвигал границы царства своего тестя войнами с соседними народами:
«Потом Ясон вел большие войны с соседними народами; и из городов, которые он взял, он добавил часть к царству своего тестя, чтобы возместить ущерб, нанесенный ему в его прежней экспедиции, в ходе которой он увел его дочь Медею и предал смерти его сына Эгиалея, а часть отдал народам, которых он привел с собой; и говорят, что он был первым из людей после Геракла и Либера (объвленных преданием царями Востока), которые покорили эту часть мира. После Геракла и Вакха, правивших, как говорят, на Востоке, он был первым смертным, подчинившим себе эти края (XLII 3. 1-2).
Рим распространил свое влияние на Италию, а затем и на весь мир посредством bella finitima.
«Тогда был учрежден cенат из ста старейшин, получивших имя отцов; вскоре после того, как соседние народы не пожелали вступать в браки с пастухами, были похищены дочери сабинян; затем, когда были покорены соседние земли, Рим подчинил Италию, а вскоре и вселенную».(XLIII 3 2).
В этих отрывках, разбросанных по всей Historiae Philippicae, можно найти идею Трога о том, что bella finitima — это первые шаги к imperium. Затем путем постоянного обладания завоеванных земель были заложены основы империи, как мы уже видели в главе об imperium.
Странно, что никто не прокомментировал явное расхождение между I 1. 6-7 и II 3. 8-18. В первом отрывке эпитома говорит нам, что Везосис, царь Египта, дошел до Понта, а Танай, царь Скифии, до Египта, но они не вступали в борьбу со своими соседями. Они также стремились не к владычеству для самих себя, но к славе для своих народов, ибо они отказались управлять теми, кого они покорили. Тем не менее, в II 3 эпитома противоречит тому, что она говорит в I 1 6-7, утверждая, что Везозис отправил послов к скифам (II 3. 8), но он не имел возможности напасть на них, потому что скифы немедленно перешли в наступление и напали на него. Возможно, Везозис только приближался к этому региону. Далее в II 3 скифы, не сумев захватить Египет, повернули в Азию и сделали ее своей данницей сроком на 1500 лет (sic) вплоть до воцарения Нина. Скифы, которые для Трога во многих отношениях являются идеальным народом, ищут в войне только славы, nihil victores praeter gloriam concupiscunt (II 3 7), но в той же главе мы читаем, что они «взимали с покоренной Азии небольшую дань, скорее как напоминание своему могуществу, чем как плод своей победы». По–видимому, в этом походе скифы также установили контроль над Азией, но вернулись домой через пятнадцать лет (II 3. 6).
Bella finitima, которые Трог постоянно описывал как первые шаги к империи, важны для экспансии, потому что они часто обеспечивали те самые средства, с помощью которых стали возможны дальнейшие кампании. В самом начале Historiae Philippicae отмечается этот способ приобретения империи. В первой главе книги говорится, что Нин использовал своих соседей для укрепления своего положения. От увеличения силы за счет побежденных соседей Нин набрался смелости, чтобы вторгаться в другие страны, и каждая победа была инструментом следующей. И так Нин покорил весь Восток (I 1. 8).
Концепция одной победы, обеспечивающей средства для следующей, продолжается на протяжении всей Истории: Селевк покорил бактрийцев силой, которую он приобрел, захватив Вавилонию (XV 4. 11).
С приобретением Кирены Птолемей расширил границы своей страны и с увеличением сил готовил войну против Пердикки:
«Но Птолемей, благодаря своим мудрым усилиям, приобретал в Египте немалую власть; своим необычайным благоразумием он добился благосклонности египтян; он привлек соседних князей добрыми и учтивыми поступками; он расширил границы своего царства, овладев городом Киреной, и стал настолько силен, что не столько боялся своих врагов, сколько они боялись его» (XIII 6. 19-20).
Эта же мысль повторяется двумя главами позже: «Птолемей, увеличив свои силы за счет Кирены, начал готовиться к войне против Пердикки» (XIII 8. 1).
Бруттии взяли старт, победив луканов. Затем они покорили других соседей и усилились настолько, что их считали опасными даже цари.
«Их первая война была с луканами, от которых они произошли. Воодушевленные победой над ними и заключив мир на равных условиях, они силой оружия покорили остальных соседей и своими быстрыми успехами добились того, что стали грозить даже царям» (XXIII 1. 13-14).
Однако сила, приобретаемая от bella finitima, не всегда была материальной по своей природе. Иногда она бралась от успешных схваток. Этот фактор уже был замечен в поражении луканов от бруттиев (XXIII 1. 13-14), но он оказался важным и для галлов.
«Покорив паннонцев, они в течение многих лет вели различные войны со своими соседями. Ободренные успехом, они разбились на отдельные отряды, одни отправились в Грецию, другие в Македонию, опустошив все вокруг мечом. Ужас галльского имени был настолько велик, что даже цари, чтобы не подвергнуться нападению, покупали у них мир за большие деньги» (XXIV 4. 5-7)
Антиох нашел bella finitima полезной и в другом отношении. Они обеспечили его закаленными войсками для его войны с парфянами. В этом отрывке мы имеем другое значение термина bella finitima. Упомянутые здесь multa bella finitima — это, очевидно, пограничные войны без намерения завоевать, но просто для защиты границ. Антиох нашел удачную тренировочную площадку для своей армии.
«Антиох, прослышав об их замыслах и желая их предотвратить, повел против парфян войско, закаленное во многих пограничных войнах (multis finitimorum bellis)» (XXXVIII 10. 1).
Восхваляя скифов в пассаже, который содержит больше эмоций и личных чувств, чем любой другой отрывок в эпитоме, Трог выразил желание, чтобы другие народы были похожи на них в самообладании и уважении к тому, что принадлежит другим. Тогда бы прекратились постоянные войны, изводившие весь мир. В этом отрывке подразумевается решительное осуждение войны.
«О если бы другие народы были так же воздержны и так же свободны от желания чужих благ! Тогда, несомненно, будет меньше войн во всех веках и странах, и меч не уничтожит больше людей, чем естественный ход судьбы. И кажется чрезвычайно удивительным, что природа даровала им то, чего греки не могут достичь долгими наставлениями своих мудрецов и философов, и что цивилизованные нравы проигрывают в сравнении с неотесанностью варваров. Так незнание порока более выгодно для одного народа, чем знание добродетели для других» (II 2. 11-15).
Настойчивое утверждение, что война ведет к богатству, которое противопоставляется идеальным добродетелям frugalitas и parsimonia, показывает, что Трог не был сторонником завоевательных войн. Наконец, если мы вспомним, какое огромное значение имело уважение границ в древние времена, когда границы находились под покровительством богов, то нападения на соседей, описанные в Historiae Philippicae, представляют собой нарушение самых священных прав и законов народов.