5. Битва при Гавгамеле

Персидские приготовления

Диодор говорит, что Дарий собрал большое войско и снабдил его снаряжением, отличным от того, которое персы использовали при Иссе. Он узнал от македонцев преимущества более длинных мечей и копий. Дарий также имел в своем распоряжении 200 серпоносных колесниц. Рассказ Курция о перевооружении персидских войск следует той же схеме.
Дарий (IV.ix.1-5) испытывал трудности с рекрутингом солдат из верхних сатрапий, о чем не упоминал Диодор; но когда эти народы поняли, что Александр решительно преследует Дария, они произвели необходимые наборы. Курций говорит, что его армия была вдвое больше персидского войска при Иссе и, после некоторых затруднений с добычей оружия, было лучше снаряжено. Кавалерийские лошади были покрыты железными сетками, а солдатам дали новое оружие, включая мечи и дротики. Главным новым оружием, однако, был отряд из 200 колесниц с косами (IV.ix.5). Оба автора дают одно и то же общее описание колесниц и точно то же общее количество колесниц в армии Дария. Описание появляется в одном и том же месте в повествовании каждого автора.

Движение персидской армии к Арбеле

Вооружив войска, Дарий двинулся из Вавилона, имея реку Тигр слева от себя и Евфрат справа (53.3; IV.ix.7). Курций говорит, что Дарий, чья армия заполняла равнины Месопотамии, переправился через реку Тигр; и, услышав, что силы Александра рядом, развернул 1000 элитных кавалеристов под командованием Сатропата и 6000 пехотинцев под командованием Мазея, чтобы не дать врагу пересечь реку. Этим войскам также было приказано грабить и поджигать регион, не оставляя никаких запасов, которые могли бы помочь македонцам (IV.ix.8). Дарий снабжался как по суше, так и по реке Тигр. Так он привел свою армию к Арбеле, которую Курций называет незначительной деревней (vicum ignobilem).
Диодор записывает то же самое движение(53.3). В этот момент он приводит численность войск Дария: 800 000 пехоты и 200 000 кавалерии. Курций приводит численность армии Дария лишь позднее (IV.xii.13), и его численность значительно меньше, чем у Диодора: 200 000 пехоты и 45 000 кавалерии. [Юстин (11.12.5) указывает 500 000, Плутарх (Alex. 31.1) 1 000 000, Арриан (3.8.6) 1 000 000 пехоты и 40 000 кавалерии]. Диодор утверждает, что Дарий намеревался двинуться к окрестностям Ниневии, где равнины хорошо подходили для его целей и давали ему возможность маневрировать. Разместив свой лагерь у Арбелы, которую Диодор описывает как «деревню», Дарий начал дисциплинировать свои войска (53.4). Диодор добавляет зловещее замечание, что Дарий был обеспокоен тем, что среди его войск может возникнуть путаница, потому что воины под его командованием не все говорили на одном языке.

Персидская попытка мира

Помимо этих военных приготовлений Диодор говорит, что в это время Дарий предпринял еще одну попытку достичь мирного урегулирования с Александром (54). Это вторая попытка в рассказе Диодора, который «переделал» условия первого предложения, отклоненного Александром: уступка территории к западу от реки Галис и огромный выкуп серебром (20 000 талантов). Теперь же Диодор говорит, что Дарий отправил послов к Александру, восхваляя его за великодушное отношение к его матери и другим пленным и приглашая Александра стать союзником. Он предложил Александру уступить ему всю территорию к западу от Евфрата, заплатить ему тридцать тысяч талантов и отдать в жены одну из своих дочерей. Так Александр станет зятем Дария и разделит с ним власть над всей империей.
Курций, сообщая об еще одной дипломатической попытке Дария (IV.xi.1-9), говорит, что Дарий отправил к Александру десять послов, самых влиятельных людей при его дворе. Эти послы сообщили Александру послание от Дария: они похвалили Александра за его отношение и уважение к захваченной персидской царской семье, затем предложили Александру всю землю между Геллеспонтом и Евфратом, дочь Дария в жены, 30 000 талантов золота за возвращение матери Дария и двух его незамужних дочерей, а также соглашались оставить Оха, сына Дария, в качестве заложника. Курций помещает это предложение в прямую речь одного из послов к Александру; там он указывает на две предыдущие попытки Дария убедить Александра заключить мир. Это те же самые факты, записанные Диодором.
Диодор говорит, что Александр созвал совет из друзей и открыл им зондирование мира (54.3). Он поинтересовался мнением членов совета и настоятельно призвал их высказаться свободно. Диодор говорит, что другие мнения не стоили внимания, за исключением мнения Пармениона. Тот сказал: «Если бы я был Александром, то принял бы то, что предложено, и заключил бы договор». Александр ответил словами: «Так же поступил бы и я, если бы был Парменионом» (54.5).
Затем Александр произнес речь и отослал послов, не заключив мира. Диодор приводит некоторые доводы, которые использовал Александр, отвергая мир: два царя не могли править более чем двумя солнцами; если Дарий хотел превосходства, он должен готовиться к битве; если он презирает славу и выбирает выгоду, роскошь и легкую жизнь, он должен повиноваться Александру (54.6). Закрыв совещание, Александр приказал своему войску двинуться в направлении стоявших лагерем персов. В это же время умерла жена Дария, которая была пленницей Александра, и Александр устроил ей пышное погребение.
Курций также сообщает, что после предложения, объявленного персидскими посланниками, Александр созвал заседание совета (IV.xi.10). Сначала никто не высказал своего мнения, но потом Парменион сказал, что Александр должен принять это предложение. Курций перечисляет причины, по которым Парменион предложил Александру принять предложение: деньги и царство без необходимости сражаться. Речь Пармениона вызвала неудовольствие Александра, который ответил::
«И я бы предпочел деньги славе, если бы был Парменионом. Но я Александр, я не беспокоюсь о недостатке денег и помню, что я не купец, а царь. У меня нет ничего для продажи, а уж судьбу свою я, конечно, не продаю. Если угодно отпустить пленных, то почетнее вернуть их даром, чем взять за них выкуп» (IV.xi.14-15).
В то время как рассказ Диодора более драматичен, версия Курция более точно отражает выбор, который существовал для Александра. Оба писателя согласны с тем, что Парменион высказался в пользу принятия персидского предложения; оба писателя согласны с тем, что Александр сказал, что если бы он был Парменионом, он тоже принял бы предложение. Затем Курций заявляет, что Александр отпустил послов с речью, в которой он отказал им в мире, которого они добивались. Курций не включает метафору двух солнц, приведенную Диодором. Однако эффект от этой речи тот же самый: послы возвращаются к Дарию с пустыми руками.

Смерть жены Дария

Как уже отмечалось ранее, Курций включает большое количество информации между его описанием сбора войск Дария под Арбелой и миротворческой миссией, посланной персидским царем Александру. Единственный эпизод, который имеет параллель у Диодора, — это смерть жены Дария в македонском лагере. Диодор помещает это событие сразу после визита послов в македонский лагерь. Курций помещает это событие перед визитом послов. Но у обоих оно произошло во время похода македонской армии из Сирии к Арбеле (Diodor 54.7; Curtius IV.x.18-34). Курций и Диодор пишут, что Александр устроил пышные похороны умершей царицы (54.7; IV.x.23).
Содержащаяся у Курция информация, которая в данном случае не встречается у Диодора, описывает действия обеих армий до битвы под Арбелой. Точно так же, как события, связанные с осадой Тира, переставлены и у Диодора, и у Курция, эти перестановки присутствует и при обсуждении событий, непосредственно предшествующих битве у Арбелы, самой битвы и событий, которые произошли сразу после батлы, в то время как большая часть информации, найденной в одном рассказе, также находится в другом. Я буду следовать рассказу Диодора в том порядке, в котором он его излагает, и приведу соответствующие отрывки из Курция, включая подробности, о которых рассказывает Курций, а Диодор опускает.

Персидские приготовления

После визита персидских посланников Диодор ненадолго возвращается к деятельности в персидском лагере (55.1-2). Диодор говорит, что Дарий оставил всякую надежду на мирное урегулирование, когда его посланники вернулись из македонского лагеря с пустыми руками.
Он продолжал тренировать свои войска и послал Мазея с отборным отрядом охранять переправы через реку и удерживать главные броды на Тигре. Сначала он думал использовать в качестве оборонительной линии сам Тигр. Но Мазей, глядя на глубину и быстроту реки, думал, что ее невозможно пересечь, и не охранял ее. Вместо этого он присоединился к войскам, которые жгли и грабили сельскую местность, делая ее непригодной для приближающегося врага.
Курций привел это развертывание войск ранее (IV.ix.8). Когда броды остались без охраны, Александр пришел к реке и пересек ее (55.3-6). Этот переход был трудным и рискованным. Вода была глубока, а течение стремительным; Александр приказал своим людям взяться за руки и построить нечто вроде моста из тесного соединения их тел. После этого трудного перехода Александр дал войску отдохнуть в тот день, а на следующий день развернул его и повел вперед, навстречу врагу; он разбил лагерь недалеко от персидского лагеря.
Курций также описывает это трудное пересечение реки (IV.ix.15-21). Описание Курцием быстроты и глубины реки более драматично, чем у Диодора, но и у него приведены эти две особенности, которые сделали пересечение реки столь трудным. Курций говорит, что Александр развернул кавалерию по обе стороны от пехоты, чего нет у Диодора. Курций не так ясно описывает людей, которым было приказано скрестить руки для пересечения реки; он говорит, что люди были отягощены своими мешками с добычей, которые Александр приказал им выбросить. Облегчив свой груз, они смогли переправиться.
Затем Курций описывает стычку, которая произошла после переправы через реку (IV.ix.22-25). Ее нет у Диодора. Курций пишет, что Александр дал войску двухдневный отдых и приказал объявить о начале марша на следующий день (IV.x.1). Затем Курций рассказывает о странном восстании, которое произошло в македонской армии. Когда луна в ночь перед началом марша приобрела странный цвет, кровавый оттенок, армия забеспокоилась, решив, что это дурное предзнаменование для приближающейся битвы. Александр созвал своих офицеров к себе шатер и велел египетским пророкам объяснить значение этого знака. Провидцы сообщали, что солнце представляло греков, луна — персов, и всякий раз, когда луна затмевалась, это говорило о гибели народов, которые она представляла. Когда это пророчество было обнародовано, армия вновь обрела уверенность. Это лунное затмение не упоминается у Диодора, и пропуск столь важного предзнаменования не может быть объяснено. Неизвестно, было ли это затмение тем, которое, как известно, произошло примерно в это время, или это была только нормальная фаза убывающей луны. Курций также сообщает, что македонянам удалось захватить некоторые припасы, которые не были уничтожены персами (IV.x.8-15).
Затем Курций пишет о смерти жены Дария в македонском лагере. Его описание (IV.x.16-34) содержит много информации, не найденной у Диодора, который сообщает о смерти царицы· только в одном предложении (54.7). Курций помещает смерть царицы после переправы через реку и до визита персидских посланников. Диодор помещает смерть царицы либо после, либо во время визита послов, а также до переправы через реку. Главным пунктом разногласий, однако, является размещение визита персидских посланников. Он происходит в разное время как хронологически, так и в повествовании. Курций помещает визит после пересечения Тигра македонской армией, Диодор перед пересечением реки. Это несогласие непримиримо.

Битва при Гавгамеле

После переправы через реку Диодор начинает свой рассказ о битве при Гавгамеле. Это самое сложное и детальное сражение, записанное Диодором (56-61). Его описание не только развертывания войск, но и самого сражения содержит больше информации, чем он дает о любом другом сражении. Его тщательное внимание к подробностям хорошо подходит для этой, самой важной битвы персидской кампании.
В ночь перед битвой Александр не мог заснуть и не засыпал почти до самого рассвета (56.1). Когда взошло солнце, друзья не смогли его разбудить, и со временем Парменион решил сам отдать боевой приказ. Когда Александр, наконец, проснулся, он сказал своим друзьям, что все в порядке, потому что Дарий освободил его от всех тревог, так как он собрал все свои силы в одном месте. В один день будет решен исход всей войны. Затем Александр обратился к своим офицерам с речью и повел свою армию, приказав коннице ехать впереди пехотной фаланги (56.4).
Курций начинает свое описание битвы с порядка персидских войск (IV.xii.1-13). Затем Курций обращает свое внимание на события в македонском лагере. Когда войска Александра увидели персов, они пришли в ужас, но сумели взять себя в руки и занять выгодную позицию на вершине холма (IV.xii.14-24). Этот маневр не упоминается Диодором. Затем Курций исследует различные альтернативы для македонцев: внезапное нападение ночью, предложенное Парменионом; открытое сражение днем, предложенное Александром, который упрекнул Пармениона за плохой совет (IV.xii.1-10). Курций согласен с Александром, что совет Пармениона был плох, так как Дарий заподозрил внезапную атаку и все время держал наготове свою армию, сам Дарий скакал по рядам, призывая персидских богов вдохновить их мужеством, достойным древней славы их предков (IV.xiii.13).
Это была также страшная ночь в македонском лагере. Юпитеру и Минерве Виктории были даны обеты и вознесены молитвы, и когда эти обряды были завершены, царь вернулся в свою палатку, чтобы поспать. Александр не мог уснуть, но, по словам Курция, думал о предстоящей битве и обсуждал с самим собой правильное размещение своих войск (IV.xiii.16). Наконец, однако, он погрузился в глубокий сон, и на рассвете, когда генералы собрались для получения приказов, Александр все еще спал. Никто не осмеливался войти в его шатер, чтобы разбудить его. Парменион, поколебавшись, наконец отдал приказ принимать пищу. Потом Парменион вошел в шатер и разбудил царя. Александр встал (IV.xiii.25) и вышел командовать войском. Это тот же самый рассказ о сне царя, который появился у Диодора.
Диодор (57.1-6) описывает расположение македонских войск: на правом фланге царский эскадрон под командованием Клита Черного; рядом с ним другие «друзья» под командованием Филоты, сына Пармениона; позади них пехотный батальон серебряных щитов, возглавляемый Никанором, также сыном Пармениона. Затем шел батальон из Элимиотиды под командованием Кена, затем батальон орестов и линкестов под командованием Пердикки. Мелеагр командовал следующим батальоном, а Полиперхон — следующим, который состоял из стимфейцев. Филипп, сын Балакра, командовал следующим и последним — Кратер. Александр приказал расположить пелопоннесскую и ахейскую кавалерию рядом с эскадроном, которым командовал Кратер, затем кавалерию от Фтиотиды и Малеи и, наконец, кавалерию из Локриды и Фокеи. Вся кавалерия находилась под командованием Эригия Митиленского. Слева Александр разместил фессалийскую кавалерию, которая отличилась при Иссе под командованием Филиппа. В конце линии он разместил критских лучников и наемников из Ахайи.
Александр приказал флангам отступить, чтобы не быть окруженными более крупными силами персов. Затем Александр приказал своим воинам защищаться от колесниц с косами: они должны были собраться вместе и как только колесницы приблизятся, ударить копьями по своим щитам и этим шумом напугать лошадей. Если эта тактика не сработает, они должны были разделиться и пропустить колесницы. Диодор говорит, что Александр лично командовал правым крылом. Македонские войска начали наступление наискось, и Александр планировал решить исход битвы своими собственными действиями.

Описание расположения македонских войск у Курция приблизительно совпадает с описанием у Диодора. На правом фланге стояли всадники, называемые телохранителями, под командованием Клита; затем шел эскадрон Филоты, а на его фланге — остальная кавалерия. Следующим был Мелеагр, за ним фаланга. Позади фаланги находились серебряные щиты под командованием Никанора. Александр поместил Кена с его войсками в резерве; за ним шли люди из Орестиды и Линкестиды, за ними — Полиперхонт, а последними — иностранные войска. Иностранными войсками командовал Филипп.
Левое крыло состояло из пелопоннесской, ахейской, локрийской и малийской кавалерии под командованием Кратера. Тыл замыкали фессалийские всадники во главе с Филиппом.
Хотя расстановка сил у двух писателей несколько различается, есть заметное сходство в положении различных батальонов и в именах командиров. Из девяти полководцев, перечисленных Диодором, восемь фигурируют в списке Курция, Курций также упоминает второго Филиппа и Аттала, которых Диодор опускает; Диодор называет Пердикку, которого не упоминает Курций. Диодор начинает с правого фланга и продолжает через всю линию; Курций разбивает свое описание на сведения как о правом, так и о левом флангах армии. Войска, которые упоминаются как батальоны, находятся почти в одном и том же порядке у каждого автора. Царский эскадрон у Диодора Курций называет агемой. Серебряные щиты появляются у Курция как аргираспиды, то же самое слово для названия этого тела людей. Оба автора упоминают орестов и линкестов, а также фессалийскую кавалерию. Курций называет другие отряды, как и Диодор, но дополнительные отряды не вызывают разногласий в общем описании боевого порядка. Оба автора дают приблизительно одинаковый состав двум флангам армии, и оба автора отмечают, что Александр превратил армию примерно в круговую структуру, чтобы защитить свой фланг от численно превосходящих персидских сил. Ни одно из описаний не соответствует ожиданиям читателя, интересующегося военными вопросами; но поскольку ни Диодор, ни Курций, вероятно, не имели никакого опыта в военных делах; их отсутствие точных знаний о боевых порядках понятно.
Затем Диодор обращает свое внимание на расстановку персидских войск (58.1-5). Это описание было дано ранее Курцием (IV.xii.3-7), но оба рассказа в целом совпадают. Диодор пишет, что Дарий формировал свою армию еа основе национальных контингентов. Дарий расположился напротив Александра. Хотя дополнительную информацию о конкретном составе персидской линии можно почерпнуть из более поздних ссылок у Диодора, здесь он ограничивается кратким описанием. Запись Курция более полна, но она не противоречит описанию Диодора в этом месте и не вступает в противоречие с более поздними ссылками на персидскую линию у Диодора. Дарий разделил свою пехоту на два крыла и окружил их кавалерией. Он поставил обоз с багажом позади пехоты. На левом фланге он разместил бактрийскую, дайскую, арахосийскую и сузианскую кавалерию. За ними следовали сотни колесниц с косами. Затем шел Бесс с бактрийской кавалерией, а замыкали ряды массагеты. Пехота, присоединенная к этому крылу, была сгруппирована с кавалерией соответствующей ей нации. Затем шли Ариобарзан и Оронтобат, возглавлявшие персидские, мардийские и согдийские войска. Во главе всей группы стоял Орсин. За ними последовали другие народы, которые не были хорошо известны даже персам (IV.xii.9). Следующим шел Фрадат, командовавший пятьюдесятью квадригами и армией каспиев. За колесницами следовали отряды индов и других воинов, живших близ Красного моря; тыл этой части армии замыкали другие отряды колесниц с косами и, наконец, другие иностранные солдаты. Курций упоминает имена этих контингентов: «малые» армяне, белиты, коссеи, гортуи, фригийцы, уатаонцы; парфяне были последней упомянутой нацией.
Правое крыло удерживали «великие» армяне, кадусии, каппадокийцы, сирийцы, мидяне, к этому крылу армии было прикреплено пятьдесят серповидных колесниц. Все войско насчитывало 45 000 всадников и 200 000 пехотинцев. Эта общая цифра не согласуется с данными Диодора (53.3).
Диодор говорит, что сражение началось со звуков труб (58.2), и войска бросились друг на друга с громким криком. Сначала Дарий предпринял атаку с помощью несущих косы колесниц, поддерживаемых большим отрядом персидской конницы под командованием Мазея. Однако, когда колесницы приблизились к фаланге, солдаты соединили щиты и ударили по ним копьями, как приказал им Александр, и это произвело желаемый эффект, напугав лошадей, которые везли колесницы, настолько, что они повернулись и понеслись на свои собственные ряды (58.3). Остальные колесницы, продолжавшие движение против македонян, оказались бессильны, когда солдаты разделились и пропустили их. Когда колесницы вошли во внутренние ряды македонских войск, македонцы смогли перебить погонщиков копьями. Колесницы, однако, возымели некоторый эффект и преуспели в отсечении рук и ног македонцев, а также в убийстве солдат другими способами (58.5).
Курций пишет, что Александр давал своим людям те же инструкции для защиты от несущих косы колесниц, как и приказы, записанные у Диодора (IV.xiii.33). Тем временем македонцы захватили в плен персидского дезертира по имени Бион, который сообщил, что Дарий воткнул железные колья в землю по всей территории, через которую, как полагал Дарий, Александр пошлет свою кавалерию. Александр предупредил своих всадников, чтобы они не пересекали эту область, а затем обратился к своей армии с речью перед битвой. Диодор просто говорит, что Александр обратился к войскам с соответствующими словами, но Курций приводит набросок самой речи (IV.xiv.1-7). Курций также записывает речь Дария своим войскам (IV.xiv.8-26). Хотя эти речи не встречаются у Диодора, их отсутствие никоим образом не умаляет его рассказ о битве.
Курций также пишет, что Александр приказал своему войску атаковать наискось, чтобы миновать ловушки, расставленные в поле Дарием, и дать Александру возможность противостоять Дарию напрямую (IV.xv.1-3). Сначала Дарий атаковал несущими косы колесницами вместе с Бессом и всадниками массагетов. Курций, по–видимому, говорит, что атака колесниц была успешной и им удалось прорвать македонскую линию, поскольку не только сами колесницы, но и кавалерийский контингент под командованием Мазея сумели проникнуть в македонскую линию вплоть до обоза в тылу армии (IV.xv.5). Это, однако, было частью плана, объявленного Александром в начале битвы: македонцы должны были расступиться и позволить колесницам беспрепятственно пройти через линию фронта.
Диодор также сообщает, что некоторым колесницам и коннице под командованием Мазея удалось прорвать македонскую линию и захватить обоз с багажом (59.5-6). Затем оба писателя комментируют поведение Сисигамбис, матери Дария. Курций говорит, что все пленники в обозе схватили то оружие, которое было под рукой, и помогали коннице убивать македонцев, охранявших обоз. Когда служители Сисигамбис доложили, что Дарий победил и что Александр даже потерял свой обоз, она осталась в том же состоянии, что и раньше: «не издала ни звука, не изменилась в лице: она сидела неподвижно» (IV.xv.11). Диодор дает то же самое описание поведения Сисигамбис: «но мать Дария, Сисигамба, не поддалась на увещания пленниц уйти и осталась, спокойная и дружелюбная» (59.7).
Этот важный захват македонского обоза мог иметь своей главной целью попытку спасти пленников и, в частности, членов царской семьи, все еще удерживаемых македонцами. Как Курций, так и Диодор сходятся во мнении, что захват обоза был осуществлен посредством этого обхода левого крыла македонской армии, последовавшего за атакой колесниц.
Когда Александру доложили об этих двух успешных персидских маневрах, он понял, что ему пора вступить в бой, чтобы поднять боевой дух своих собственных войск. Вместе с царской кавалерией Александр отправился в погоню за Дарием. Дарий сражался на колеснице, и когда два царя приблизились друг к другу, Александр бросил дротик в Дария, но промахнулся. Дротик попал в возницу колесницы Дария и сбил его с колесницы на землю, крик поднялся вокруг колесницы Дария, и войска, сражающиеся в отдалении, подумали, что сам Дарий был убит. Сначала стали отходить войска от колесницы, затем те, что были ближе к царской колеснице; наконец, рассыпалась гвардия. Когда оба фланга опасно обнажились, сам Дарий встревожился и отступил (60.1-5).
Курций приводит более подробные сведения о боях возле обоза (IV.xv.6-9.12-18). Македонцам, находившимся под руководством Арета, удалось отбить этот багаж и прогнать грабивших его персов. Затем по приказу Дария пришли бактрийцы и изменили исход битвы. Крепким натиском они прорвали македонскую линию и отбросили войска обратно к Александру. Александр упрекнул бегущих людей и единолично дал огонь битве и приказал им атаковать врага. Александр повел свои войска в редеющие ряды персов, но с возвращением персов, атаковавших обоз, обнаружил себя и свои войска почти окруженными (IV.xv.20-25).
В этот момент появилось предзнаменование в виде орла, который появился над головой Александра. Провидец Аристандр указал на птицу, которая была верным признаком победы. Колесничий Дария был убит копьем, хотя Курций не говорит, что это копье было брошено Александром (IV.xv.28). Персы и македонцы подумали, что сам Дарий убит, и персы повернулись, чтобы отступить. Это предшествовало всеобщему разгрому и резне персов. Сам Дарий колебался, прежде чем тоже повернуть свою колесницу и бежать. Александр следовал за ним по пятам, но облако пыли, поднимавшееся к небу, не позволяло ничего разглядеть. Дарий осуществил свой побег, и описание этого побега Курцием заслуживает внимания: «Но слышалось щелканье вожжей, которыми то и дело подгоняли лошадей, запряженных в колесницы. Это были единственные признаки бегства неприятеля» (IV.xv.33).
Диодор повторяет описание бегства Дария сквозь облако пыли. Он говорит, что из–за пыли было невозможно увидеть и сказать, в каком направлении бежал Дарий. Воздух, по словам Диодора, был наполнен стонами павших, грохотом конницы и постоянным шумом хлещущих кнутов (60.4).
Оба рассказа об этой ключевой схватке сходятся почти во всех деталях. Когда македонцы оказались в тяжелом положении, сам Александр возглавил атаку на колесницу Дария. Когда колесничий Дария был убит, персы, сражавшиеся неподалеку, подумали, что сам царь пал, и в панике повернулись и отступили. Дарий был оставлен без защиты и вынужден был бежать.
При отступлении персидского левого крыла и Диодор, и Курций обращают внимание читателя на действия, происходящие на персидском правом крыле. Там, по словам Диодора, Мазей, командующий этим крылом, сильно давил на македонские войска. Мазей имел в своем распоряжении отборную персидскую кавалерию (60.5), но фессалийская конница под командованием Пармениона оказала сильное сопротивление. Македонцы сильно уступали в числе и понесли большие потери. Парменион, видя, что битва складывается не в его пользу, послал Александру послание, умоляя его прийти к нему на помощь. Гонец прибыл на другую сторону поля боя и обнаружил, что Александр ушел вслед за Дарием; гонцы вернулись, не выполнив своей миссии. Тогда Парменион управился с фессалийскими эскадронами с настолько умело, что ему удалось разбить персов. Их отступление ускорилось, когда они узнали, что персидское левое крыло под командованием Дария было сломлено (60.8).
Курций одинаково рассказывает о трудностях Пармениона и его войск на македонском левом фланге (IV.xvi.1-7). Мазей бросился в атаку и с превосходящим числом уже собирался окружить Пармениона, когда тот послал всадников за помощью к Александру. Гонцы догнали Александра и передали ему послание. Александр прекратил преследование Дария и вернулся; но тем временем Мазей услышал донесение об отступлении Дария и наступал на Пармениона с меньшей энергией. Парменион воспользовался этим ослаблением атаки и приказал фессалийской кавалерии готовиться к атаке. Мазей отступил через Тигр и вернулся в Вавилон (IV.xvi.7).