6. Селевк I при Ипсе (301 г. до н. э.)

Интенсивная военная деятельность Селевка I после оккупации Вавилонии в 312 г. до н. э., которая заложила основы империи, записана лишь единожды и это отчет о битве при Ипсе (301 г. до н. э.), которая решила спор о владениях Александра между Антигоном и его сыном Деметрием, которые были настроены в пользу объединения, и бывших полководцев Лисимаха, Кассандра, Селевка и Птолемея, которые предпочитали видеть империю поделенной между собой. Хотя войска Селевка, которые на самом деле обеспечили победу, составляли только часть строя союзников, основу которого составляли пехота Лисимаха и отряд, посланный Кассандром, ход битвы, уникальный сам по себе, напоминает общий план поздних Селевкидов.
На самом деле только часть битвы может быть восстановлена. Основной источник, Плутарх и его биография Деметрия (28-30), фокусирует свой интерес, как и следовало ожидать, на деятельности Деметрия и трагической судьбе Антигона, мало внимания обращая на военные маневры. Его драматическая трактовка событий и ее трагические черты свидетельствуют о том, что он опирался здесь, как и в других биографиях, на Дуриса из Самоса, чей эмоциональный и сенсационный стиль следует воспринимать с осторожностью. (См. например, плохие знамения (29.1), прощальную речь Антигона к телохранителям (28.4-5), его покинутость всеми воинами кроме Форакса из Лариссы (29.5), и т. д. Подход Плутарха является суммированным по его собственным словам 28.1: "Судьба и поступки человека, которого я описываю, заставляют меня вернуться на трагическую сцену..." и т. д. ) Но даже если Плутарх основывал свой рассказ об Ипсе на Иерониме из Кардии, очевидце и опытном солдате, чей отчет был, конечно, превосходен, свойственное Плутарху непонимание военного дела, его частое искажение надежных военных авторитетов, и его склонность навязывать собственную концепцию характера своего героя на фактах, следует иметь в виду при оценке его интерпретации. Версия Диодора, предположительно пересказ Иеронима из Кардии, утрачена. 20 книга Диодора, в которой записаны события, предшествующие битве, сохранилась, но от 21 книги, которая начиналась рассказом о битве, сохранилось только несколько фрагментов, сокращенных и перефразированных в Византийской антологией (l-4b). Другие источники способствовали главным образом локализации битвы, которая не зарегистрировано у двух основных авторитетов: Diod. 19.55.2-9; Plu. Pyrrh. 4.2-3; App. Syr. 55; Arr. Anab. 7.18.5; Nep. De regibus 2.3.1-2; IG2 II.1.657; Polyaenus 4.7.1-2. Поле битвы, идентификация которого оспаривалась многие годы, окончательно было локализовано Хоннигманом на широкой равнине возле турецкой деревни Сипсин (10 км. к северу от Афиона, см. карту 1), которая сохранила древнее название. Равнина (Dolai Chai), вероятно, служила зимними квартирами для войск Антигона и находилась недалеко от Синнады, где он держал свои сокровища. (В. Хюнервадель локализует зимние квартиры Антигона к востоку от Болу. Если бы это было так, сражение произошло бы не возле Ипса. Антигон был бы в состоянии препятствовать силам Селевка, расположенным лагерем в Каппадокии, соединиться с союзниками.) Дорога из Салонийской равнины (Bolu) к Ипсу, зимним квартирам Лисимаха и более позднему месту сбора союзников (Diod. 20.109.6), следовала по руслам рек, которые прорезывали западную Анатолию. Антигон не пытался перехватить врага на пути, будучи, вероятно, извещен о превосходстве Селевка в легко-вооруженных и слонах, и предпочитал воспользоваться стратагемой, чтобы решить вопрос в чистом поле.
Силы Антигона насчитывали 70 000 пехоты, 10 000 кавалерии и 75 слонов (Plut. Demetr. 38.3), тогда как 64 000 пехоты, 15 000 кавалерии, 400 слонов и 120 колесниц составляли силы союзников (ibid. 28.3), из которых Селевку принадлежали 20 000 легкой пехоты, большая часть кавалерии, все слоны и колесницы (Diod. 20.113). Согласно Диодору Селевк привел с собой около 12 000 конницы. Общая численность союзной кавалерии по оценке Плутарха была на 500 человек больше, чем у Антигона, т. е. 10 500, но также Лисимах должен был иметь некоторое количество конницы, и я считаю более подходящим чтение πενταχυσχιλίους τῶν ἐκείνου πλείονας, и таким образом довести общую численность до 15 000 (см. аналогичное несоответствие между 500 и 5 000 в Plut. Demetr. 5.2, и Diod. 19.85.3, оба основаны на Иерониме).

Карта 1: Кампания 301 г. до н.э.
Можно набросать только общие контуры боевого порядка. По обыкновению битв Преемников пехота в центре защищалась конницей на флангах. Деметрий командовал крупнейшей и сильнейшей частью кавалерии на одном фланге, как двойник Антиоха, сына Селевка, на противоположном фланге союзников (Plut. Demetr. 29.3). (4 000 всадников, которые бежали с ним в Ефес (Plut. Demetr. 30.1), вероятно, принадлежали этому флангу.) Антигон не командовал другим флангом, но, по-видимому, возглавлял центральную фалангу, возможно верхом в окружении телохранителей. Слоны зарегистрированы в обоих источниках: согласно Плутарху они преградили Деметрию обратный путь на поле боя (ibid. 29.3), а отрывок из Диодора упоминает ожесточенную борьбу между слонами Лисимаха и таковыми Антиоха (21.1-2). Антигон имел достаточно слонов только для фронтальной линии на флангах, возможно имел намерение оградиться от массы союзных слонов в центре наземным препятствием, таким, какое было успешно применено против его сына при Газе (Diod. 19.83.2). Битва между слонами, кажется, произошла на другом фланге, и приписывание союзных слонов Лисимаху предполагает, что он командовал этим флангом. Так Антигон имел 73 слона, предположительно равное число слонов Селевка были поставлены, чтобы противостоять им, в результате чего осталось около 300 слонов для решительного маневра. Я очень сомневаюсь, что союзники держали в резерве слоновье войско под командой Селевка позади центра, как предполагает Тарн: вторая линия обороны изменила свой тактический план, выталкивая Деметрия с поля боя (см. ниже). Войска Селевка, которые беспокоили центр Антигона (Plut. Demetr. 29.3,5; Diod. 21.4b), вероятно состояли из конных лучников и аконтистов, и, возможно, первоначально были размещены во фронте по центру союзников среди слонов и легкой пехоты, как и в случае тарентинцев при Панионе (Polyb. 16.18.7). (С учетом предыдущего ἐφόβουν выражение περιήλανον (Plut. Demetr. 29.3) возможно следует понимать в переносном смысле, т. е. "помыкать, преследовать", а не в прямом смысле ("объехать"), но, в любом случае, истощение фаланги Антигона было бы эффективно осуществить кавалерией, которая несла больше боеприпасов (о конных лучниках Селевка см. Diod. 19. 113.4).) Слоны и их легко-вооруженное прикрытие были поэтому под личным командованием Селевка, - вполне естественная ситуация с точки зрения их выдающейся роли в борьбе и трудности координации между войсками. (Если мое предложение будет принято, прозвище Селевка "элефантарх" (Phylarchus ap. Athen. 6.261 b-c; Plut. Demetr. 25.4) может быть принято за чистую монету.) Ничего не сказано о колесницах и несмотря на плоское поле боя, я склонен думать, что они скорее всего оказались лишними и не участвовали в сражении. Ход битвы описывается в два этапа: в начале конница Деметрия разгромила фланг Антиоха, предположительно, обойдя слонов перед ним и ударив во фланг (ср. Polyb. 5.84.8) и преследуя всадников Антиоха на далекое расстояние. Между тем слоны союзников (конечно те, которые не были удержаны для действий в центре) перекрыли Деметрию обратный путь на поле боя (Plut. Demetr. 29.3). Так как союзники пришли с севера, то очевидно, что преследование шло вдоль долины Хаммам Газигол. Ее ширина от 1 000 до 2 000 метров, низкие, пологие холмы (не более 50 м. по обе стороны) и тропы вдоль боковых оврагов, означают, что требовалось значительное число слонов, чтобы эффективно блокировать Деметрию обратный путь. Для того, чтобы не упустить из виду поле боя, они не должны были размещаться на входе в долину Ипса возле деревни Газигол. Обход легко было бы сделать с помощью боковых дорог, ведущих в долину Ипса, и, конечно, потребовалось бы не менее 300 слонов, чтобы остановить конницу Деметрия. На втором этапе битвы фаланга Антигона на одном фланге подвергалась действию конных лучников Селевка, которые не вступая в фактическое соприкосновение, беспокоили фалангу с дистанции, как позднее римляне делали с фалангой Антиоха III при Магнесии. В то же время борьба на другом фланге, похоже, продолжалась без всякой пользы для обеих сторон, что вытекает из фрагмента Диодора о слонах. Последующее притеснение с тыла, возможно в сочетании с лобовой атакой со стороны фаланги союзников, сломало построение Антигонова центра, так что его солдаты дезертировали или бежали, а он сам, почти изолированный, был убит.
Основные тактики обеих сторон являются предметом спекуляций. (Я не разделяю скепсис W. Whatley (JHS 84 (1964) 119-39, особ. 121) о возможности реконструкции тактического планирования древних сражений. Хотя события на поле боя, возможно, приводили к изменению плана, было бы слишком смело предполагать, что античные полководцы имели лишь смутное представление о том, что они собирались делать. За исключением этого момента, я в полной мере оцениваю проницательность наблюдений Уотли.) Комментарий Плутарха о преследовании кавалерии Антиоха (29.3) может подразумевать, что Деметрий слишком увлекся; но с учетом того, что было сказано выше о природе источника Плутарха и его собственном методе толкования, этот подтекст, выраженный в довольно расплывчатых понятиях, не обязательно принимать на веру, тем более, что это хорошо согласуется с обычным описанием Деметрия как смелой и увлекающейся натуры. Если Полибий мог объяснить погоню Антиоха III при Рафии и Магнесии явной неосмотрительностью без учета тактических соображений (см. ниже), не следует ожидать слишком многого от Плутарха. На самом деле могло быть так, что отступающая конница Антиоха не была в достаточной мере расстроена, чтобы позволить Деметрию уверенно вернуться на поле боя, и должно быть сделано допущение о естественной сложности прерывания кавалерийской погони, но очевидная тактическая неполноценность Антигона на поле боя заставляет меня думать, что Деметрий пытался осуществить стратагему с таким успехом осуществленную его отцом, - захват вражеского обоза (aposkeuē - Diod. 18.20.6, 40.8, 19.42.2. Ср. Plut. Eum. 16; Polyaenus 4.6.12-13, и усилия Деметрия под Газой по спасению "багажа" - Diod. 19.84.7.). Во всяком случае союзники ожидали этот маневр и должны были принять соответствующие меры предосторожности путем укрепления и окапывания лагеря. Кроме того, как кажется Лисимах в прошлом применял жесткие карательные меры, заставляя войска отказаться от избытка личных вещей. Перспектива захвата сокровищницы Антигона в Синнаде также внесла вклад в пренебрежительное настроение войск к своему "багажу". Союзники были расставлены на поле боя таким способом, чтобы реализовать свое подавляющее превосходство в слонах и кавалерии, но, возможно, лучше последовать за Тарном и предположить, что Антиох устроил ловушку для Деметрия притворным отступлением, чтобы отрезать кавалерию Деметрия и подставить фланг Антигона под легкую кавалерию Селевка. Я склоняюсь к этой точке зрения особенно после упомянутых выше топографических трудностей по эффективному блокированию обратного пути Деметрия и затрудненности перемещения массы слонов по времени. Чтобы занять надлежащую позицию, требовалась тщательная подготовка и планирование, которые не могли быть сымпровизированы в горячке боя. Если так и было, мы в дальнейшем можем считать, что союзники предполагали, что их слоны в центре будут находится вне действия наземного препятствия, и поставили их там с целью замаскировать свои истинные намерения переместить их со временем, чтобы блокировать дорогу Деметрию. Держать слонов в резерве, такой их план. Отсутствие каких-либо ссылок у Плутарха на эти предположения ни в коей мере не дискредитирует их вероятность.

7. Против Деметрия в Киррестике (285 г. до н. э.)

В последующие годы Деметрий не отказался от своего желания объединить эллинский мир, который был разбит вдребезги при Ипсе. Второй бой Селевка I, для которого у нас есть относительно подробный отчет, - битва в Киррестике в 285 г. до н. э., приведшая надежды и карьеру Деметрия к полному краху.
После потери Македонии, которая была основой его власти, в пользу Лисимаха и Пирра в 287 г. до н. э. (Plut. Demetr. 44), Деметрий бежал в Малую Азию с небольшой армией наемников, решив восстановить азиатскую империю отца. Сначала он пытался подбить ионийские города к бунту, но появление Агафокла, сына Лисимаха, заставило его повернуть на восток. Теперь его план заключался в достижении Мидии, которая тогда находилась под контролем Селевка, и с помощью солдат, поселенных там его отцом, отвоевать восток. Но неприятности и трудности, которые он встретил во время своего бегства от Агафокла, и отказ солдат отправляться в длительную экспедицию в Мидию, заставили его попытаться прийти к соглашению с Селевком и просить его небольшую территорию на склонах Тавра. После того как он повернул назад и после нескольких предварительных стычек в Киликии, Деметрий разыграл свою последнюю карту. Он вторгся в Сирию и прибыл в Киррестику со своей небольшой наемной армией (ibid. 46-8; Polyaenus 4.7.12). Вопреки принятому предположению, - что это отчаянный рывок раненого зверя - Деметрий возможно хорошо рассчитал риск, делая ставку на нелояльность македонских поселенцев Киррестики, которые, как известно, восстали во время Первой Сирийской войны, как Молон и, возможно, Ахей пытались сделать 65 лет спустя, и надеясь с их помощью подорвать Селевкидскую империю у самых корней. Однако Селевк направил свои войска в ненадежную сатрапию в первый же день вторжения, и так, вероятно, предотвратил всеобщее восстание.

Карта 2: Амман и Киррестика
Плутархова биография Деметрия, основной источник для битвы (48.4-49), дополняется стратагемами Полиэна (4.9.3). Значительные познания, продемонстрированные обеими авторами в обсуждении планов Деметрия и соображений, его движений и о внутреннем кризисе в лагере, предполагают, что они извлечены прямо или косвенно из Иеронима из Кардии, который, возможно, сопровождал своего патрона, Деметрия, в его последней авантюре. Тем не менее отчет Плутарха, как обычно, эллиптический, и выказывает больше интереса к психологии героя, чем к военным действиям. Неопределенность и пропуски значительных военных данных ясно демонстрируется сравнением его версии появления Селевка перед солдатами Деметрия с гораздо более убедительным в военном отношении описанием Полиэна. Локализация поля боя может помочь в определении маневров обеих сторон и хода битвы. Плутарх рассказывает, что Деметрий "перевалил через Аман и принялся разорять лежавшую у его подножья страну вплоть до самой Киррестики" (ἄχρι τῆς Κυρριηστικῆς - 48.4), тогда как Селевк стал лагерем неподалеку и битва произошла на этом месте (49.1 и см. карта 2). Выражение ἄχρι τῆς Κυρριηστικῆς вызывает некоторые трудности: так как оно стоит, оно означает, что вторжение Деметрия простерлось только до территории Киррестики, но так как хребет Амана несомненно ограничивал сатрапию на западе, "нижележащая страна" за Аманом, описанная как захваченная Деметрием, находилась в ней. (Карта Птолемея, на которой Киррестика отделена от Амана областью называемой Пиерия, дает совершенно искаженную картину: хребет Аман фактически параллелен заливу Александретта (Искендерун) и земля между ними была названа Пиерия (Strabo 16.2.8(751)), но Птолемей нанес Аман от северо-восточного угла залива вертикально на север, так что не осталось места для Пиерии между ним и Киррестикой.) Более того, топографические указания источников позволяют предположить, что битва произошла в холмистой местности в 20-40 км. к востоку от склонов Амана. Я бы предположил, что Иероним, источник Плутарха, имел в виду Кирр, центр сатрапии, который имел наибольшую концентрацию македонян, и который, возможно, был основан Антигоном. Во времена Иеронима недавно созданная сатрапия Киррестика была менее известна чем Кирр, его столица, которая дала сатрапии ее название, и он, возможно, написал ἄχρι τῆς Κυρριηστικῆς (sc. χώρας), что означает именно владения города Кирра, или ἄχρι τῆς Κυρριηστικῆς χώρας, ссылаясь на поселенцев в городе. Кирр был в 35 км. восточнее Аманского прохода, так что Деметрий мог прибыть туда дневным маршем, как, возможно, подразумевает Плутарх (48.4-49.1), и мог бы достичь Амана к ночи в бегстве (49.1-2) после битвы, которая, вероятно, произошла на рассвете. (См. попытку Деметрия захватить врасплох Селевка ночью, Polyaenus 4.9.2; Plut. Demetr. 49.)

Карта 3: Кирр
Битва следовательно, как видится, имела место вблизи Кирра, который идентифицируется с развалинами Авариса, возле Шейх Кирус между Мерсеей и Зейлунеком (см. карта 3). Более конкретное местоположение может быть подтверждено некоторыми указаниями в отсчетах о битве: участие и роль слонов, сообщенные Полиэном, предполагают, что бой начался на ровном месте и одна из двух сторон подверглась на фланге обходному маневру противника по ненаблюдаемой боковой дороге, возможно, через приток реки. Но поле боя не должно быть слишком широким: армия Деметрия насчитывала всего несколько тысяч, а упорная и равная борьба, которая вытекает из источников, предполагает, что армия Селевка была не намного сильнее. (11 000 тысяч пехоты и неустановленное количество конницы Деметрий имел в начале экспедиции (46.2). Они были усилены некоторыми командирами Лисимаха (46.4), но значительное число утонуло в Лике (46.5; Polyaenus 4.7.12), 8 000 умерло от чумы (47.1), а другие дезертировали во время 40-дневной болезни Деметрия (48,3).) Но так как маневры Деметрия в Киликии вызвали в нем тревогу, я склонен думать, что Селевк был не состоянии выступить с более крупной армией, но не из-за скорости вторжения, а из-за узости поля боя. Эти ограничения, по-видимому, указывают на долину реки Африн к западу от Кирра, или Сабун-Суйу, один из ее притоков к северу от Кирра, каждый 500-750 м. в ширину. Боковая дорога в первом случае может быть одним из притоков по обе стороны равнины, а во втором, одна из узких долин, расположенных к северу от Сабун-Суйу (доступ с юга блокируется массивом Яххороз-Даг). Но в любом случае, принимая во внимание, что Деметрий бежал к Аманским горам и Селевк явился перекрыть проходы заранее (Polyaenus 4.9.5), представляется очевидным, что Селевк приближался к врагу в обход с юго-востока, что предполагает, что он решил вынудить Деметрия к генеральному сражению, блокируя ему путь, или же воспрепятствовать киррестийцам постепенно вступать в его ряды, или же преградить Деметрию путь в Мидию, его прежней цели. Обе армии были разделены на два фланга, состоящие, вероятно, только из пехоты в виду узости поля боя. Один фланг Деметрия подвергался жесткому давлению, но, получив подкрепления, успешно противостоял врагу, в то время как другой фланг, возглавляемый лично Деметрием, кажется вынудил противостоящий вражеский фланг к частичному выходу из боя. В этой ситуации, близкой к полному равенству, Селевк, который, вероятно, наблюдал за развитием событий с наблюдательного поста с резервными силами, взял восемь слонов и некоторых гипаспистов, пешую царскую гвардию, и обошел фланг врага (возможно, победоносный фланг Деметрия) через узкий скрытый от наблюдения проход. Он, говорят, не атаковал врага, но используя всю свою риторическую силу, убедил наемников сдаться. Угроза подвергнуться нападению слонов на уязвимом и незащищенном фланге, возможно, не менее способствовала решению наемников.
Основное значение этой битвы заключается в доказательстве стратегического и тактического мужества Селевка: его готовность рискнуть на противоборство на неблагоприятном поле боя, что помешало ему воспользоваться своим превосходством в живой силе и оснащении, с тем чтобы предотвратить катастрофические политические результаты; применение им местности с выгодою в маневре, который довольно редко встречается в сражениях регулярных армий (исключая партизанские войска, единственная параллель в эллинистический период, которая приходит мне на ум, - это "исчезновение" иллирийцев Антигона Досона при Селасии в русле Горгила, хотя это не стало тактической неожиданностью в разгар битвы (Polyb. 2.66.10-11; Plut. Philop. 6.2; id. Cleom. 28); и прежде всего личный пример, поставленный им для поздних Селевкидов, - возглавить лично отважный маневр и предстать незащищенным перед лицом врага.

8. Победа над Молоном (220 г. до н. э.)

После разрыва более 50 лет, о которых сохранилось мало документов, информация о деятельности Селевкидов на поле боя вновь становится доступной благодаря рассказу Полибия о решительном сражении против Молона (5.48.17-54), который открывает серию отчетов о битвах, охватывающих царствование Антиоха III.
Молон, сатрап Мидии, восстал в 222 г. до н. э. вскоре после вступления Антиоха III на престол, и овладел всеми восточными сатрапиями. Антиох, который сначала сосредотачивал свои усилия на южной границе, посылал относительно небольшие экспедиции под командованием второстепенных полководцев, чтобы воспрепятствовать Молону занять Вавилонию (Polyb. 5.41-2, 5, 43.5-45.7, 46.6-48.16). Но когда различные экспедиции были разбиты, а Молон взял под контроль большую часть Месопотамии, Антиох лично вынужден был собрать царские войска и повести на решительную битву с бунтовщиком.
На начало кампании Молон зимовал в Селевкии-на-Тигре (48.15-16, 52.6). Антиох спешно пересек Месопотамию и прибыл к Аполлонии, идентифицированной как Барадан-Тепе, близко к месту слияния Диалы и Нарин-Тхаи (см. карта 4). Молон был уведомлен слишком поздно о быстром движении Антиоха, и, бросив лагерь, отправился в холмистую область Аполлонитиду на пути в Мидию.
До некоторой степени стратегия обеих сторон изложена Полибием. Антиох стремился преградить Молону обратный путь в Мидию, который пересек Аполлониду и стремился контролировать эту плодородную область, которая дала бы ему прочную логистическую базу, если бы Молон попытался выиграть время (51.8-11). Молон, с другой стороны, в это время, естественно, желая вернуться в свой оплот в Мидии, тем временем напрягал все силы в достижении Аполлониды, предположительно, северо-восточный участок Ханикина, где он мог бы рассчитывать на своих киртийских пращников (52.5). Возможно, он имел в своем лагере значительное количество восточных "метательных войск": Антиох III имел 8 000 киртийцев и элимейцев при Магнесии (Livy 37.40.9,14). Вскоре после того как Антиох покинул Аполлонию, его легко-вооруженный авангард встретил авангард Молона на каком-то горном перевале (52.7). Хребет, который был идентифицирован Педечем с Квурмуз-Дереш, является продолжением Джабал Хамрин (Орикон), первой грядой в серии постепенно возвышающихся к востоку гор Загра, а главный проход, вероятно, называется Курдаруз. (Предположение Шмитта об идентификации прохода с хребтом Сакалтутан, второй грядой на пути к Ханикину, менее разумно, а его аргументы против Педича являются довольно слабыми. Кроме того хребет Сакалтутан гораздо шире 40 стадий, которые разделяли лагеря (52.8), и приходится удивляться, как они расположились на склонах крутого плато. Параллельный марш двух армий, предполагаемый Шмиттом (который является единственно возможным по его идентификации) выпадает из вопроса, поскольку хребет пересекается только одной дорогой, которую можно рассматривать в военных целях. Кстати, описание Полибия (52.7-8) предполагает, что обе стороны столкнулись друг с другом, сходясь с противоположных направлений.) Эти отождествления позволяют предположить, что находясь в Аполлонии Антиох, который был в дружеских отношениях с местным населением (5.51.8-9), получил известие о приближении Молона, и, следовательно, он переправился через Диалу и заранее послал войска на юго-запад закрыть проход. Обе стороны на ночь отступили и стали лагерем в 40 стадиях друг от друга (52.8-9). Поскольку они не смогли бы разбить лагерь на крутых склонах, они должны были расположиться по обе стороны хребта шириной 7-8 км. (40 стадий). (О ночной атаке Молона на лагерь Антиоха с возвышенности см. 52.9-14.)

Карта 4: Экспедиция Антиоха против Молона
Само поле боя, как мне кажется, простиралось над линией хребта, и представляло собой плато 500 м. шириной и 4 км. в длину (см. карту 5). Высота линии хребта 140-180 м. с небольшим подъемом на северо-восток, что отчасти напоминает поле боя на Киноскефалах (Polyb. 18.18.6-7). В отличие от Педеча, который находит поле боя на равнине к югу от хребта Квурмуз-Дереш, вероятно, предполагая, что Антиох перешел горную гряду и бой произошел у лагеря Молона. Но ничто не позволяет предположить, что Антиоху удалось принудить своего противника к бою на этой крайне неблагоприятной арене (несмотря на ночную суматоху в лагере Молона), или что обе стороны не вступили в бой обычным способом, выдвинувшись на половинное расстояние между лагерями (ср. Livy 37.38.9, и т. д.). Для Молона это поле боя было меньшим из зол, поскольку он частично ограничил превосходящую царскую фалангу (см. ниже), тогда как Антиох довольствовался несколько меньшим, чем идеальное поле, если бы он хотел помешать противнику уклониться от боя.
Боевой порядок обеих сторон описан схематично и без каких-либо данных о численности. Центр Антиоха занимала фаланга (53.3). Правый фланг, который он возглавлял лично, состоял из (справа налево) кавалерии xystophoroi (53.2), критян, предположительно лучников, галатов и греческих наемников (53.2), возможно тяжело-вооруженных. Левый фланг состоял из кавалерии гетейров (53.4), которых обычно насчитывалось 1 000 всадников. "Фронт" (предположительно, центр) прикрывали 10 слонов с намерением бороться с колесницами с противоположной стороны. Полибий также упоминает резерв кавалерии и пехоты, разделенный между двумя флангами (53.5).

Карта 5: Поле боя против МолонаМолон имел в центре фалангу и галатов (53.8-9) со стоящими перед ними серпоносными колесницами, призванных проредить противостоящую фалангу; на флангах была кавалерия, а позади кавалерии (ἐκτὸς τῶν ἱππέων παῤ ἑκάτερα) легкая пехота (лучники, пращники и т. д.). Такая уникальная диспозиция стрелков была возможной из-за условий местности. Они, вероятно, размещались за пределами плато на пересеченной местности, где кавалерия Селевкидов не могла атаковать, с целью перекрестным огнем препятствовать обходному маневру сильной вражеской кавалерии (см. Onasan. 18). Сам Молон командовал правым флангом, а его брат Наолай левым, противостоя царю (53.11). В предыдущем обсуждении численного состава войск Селевкидов я пришел к выводу, что Антиох имел значительное численное превосходство в тяжелой пехоте, тогда как Молон был несколько сильнее в кавалерии, многократно превосходя царя в восточных "стрелковых войсках". Относительная сила двух сторон имеет некоторое отношение к правильному пониманию развертывания войск.
Полибиева версия хода сражения довольно краткая: левое крыло Молона атаковало противника, но войска на правом фланге сдались, как только увидели царя. Пехота в центре, найдя свой фланг открытым, вскоре последовала их примеру. Давление на крыло Молона, которое было окружено, таким образом усилилось, и Молон, потеряв мужество, покончил с собой (54.1-4).
Такая интерпретация, очевидно, приписывает результат личному появлению Антиоха и его воздействию на войска Молона, которые, как говорят, чувствовали больше привязанности к законному царю, чем к мятежному сатрапу. К такому объяснению следует относиться с подозрением с самого начала, потому что повествование Полибия было основано, как принято считать, на источниках враждебных Гермию, который отговаривал Антиоха от личного участия в сражении, противореча мнению, высказанному Епигеном, его главным соперником при дворе, что личное появление Антиоха на поле боя склонит чашу весов в его пользу за счет побуждения мятежников сдаться (5.41.7-9: ср. 47.4-48.9). Этот совет, что вполне возможно, сделанный с целю польстить царю (ср. Plut. Eum. 7), имел смысл, так как фалангиты, греко-македонские военные поселенцы, были, вероятно, в некотором роде привязаны к династии службой в рядах гвардии. Но фактически крыло, которое сдалось, состояло из кавалерии, конечно же мидийские резервисты-кавалеристы, - которые, хотя и получили наделы от Селевкидов, вполне естественно предпочитали местного сатрапа, - восточная вспомогательная кавалерия и легкая восточная пехота, которые вообще не имели особых чувств к законному царю Селевкидов. Дальнейшие сомнения вызывает опущение каких-либо цифр для обеих сторон: Шмитт убедительно отметил, что источник Полибия воздержался от цитирования численности армий с тем чтобы избежать очевидного впечатления, что численное превосходство, а не личное появление Антиоха обеспечило ему победу.
Поэтому мне кажется, что боевой порядок Антиоха был предписан, а рельеф местности может дать лучший ключ к пониманию боевых действий, чем версия, вдохновившая Полибия. Антиох, как сообщается, разделил пеший и конный резервы (epitagmata) между двумя флангами. Их назначение в "резерв" означает, что они были размещены где-то позади крыльев, а не на краях боевой линии флангов. Им было дано указание "окружить врага когда начнется бой" (ibid.). Если этот маневр на самом деле был осуществлен в бою - и нет никаких оснований думать иначе - это могло стать решающим фактором. Но если цель состояла в том, чтобы захватить противника с тыла как можно скорее, окружающие войска были обычными воинами, о не epitagmata. Задачи резервных войск в эллинистических армиях в основном оборонительные: установить вторую линию и укрепить первую линию на поздних стадиях сражения. Топография поля боя позволяет предположить, что резерв был поставлен фактически вне зоны видимости повстанцев, на небольшом расстоянии от поля боя на северо-восточных склонах хребта. Их внезапное появление из-за флангов, возможно, застало противника врасплох, и он не в состоянии был изменить соответственно свой боевой порядок, и это также, возможно, привело к возникновению опасения относительно дальнейшего подкрепления царской армии (см. напр. Onasan. 22.2). Местность идеально подходила к этому, и трудно себе представить, чтобы Антиох отказался от этой стратагемы, хорошо известной в древности, в особенности как в данном случае, используя резерв для наступления. Этот неожиданный маневр в дополнение к очевидному превосходству центра Антиоха убедили противоположный фланг, что сопротивление бессмысленно, а фаланга, оказавшись с неприкрытым флангом, также сдалась. Хотя кроме предписания Антиоха резервным войскам об их активном участии в самой битве не упоминается, по моему убеждению, их обходной маневр на самом деле решил исход боя, но даже если это теория неверна, и объяснение Полибия, что появление Антиоха стало причиной победы верно, Антиох, конечно, не мог полагаться на такой эффект в своем тактическом плане, по крайней мере, мог попробовать такой прием. Прежде всего Антиох должен был иметь намерение вынудить повстанцев сдаться без лишнего кровопролития, с тем чтобы обеспечить себя подготовленным и опытным личным составом для великих предприятий, задуманных на будущее.

9. Штурм перевала при Порфирионе (218 г. до н. э.)

После подавления восстания Молона Антиох III перенес свое внимание на границу с Птолемеями, стремясь занять Келесирию. Полибий уделяет этим усилиям значительную часть азиатского раздела пятой книги. После двух неудачных попыток прорваться через укрепления Птолемеев, обороняющих долину Марсия, центральную дорогу из Сирии в Палестину, которая проходит между Ливаном и Антиливаном (45.1-46.5, 61.3-62.6), он выбрал более трудный прибрежный маршрут. Узкий проход и крутые скалы, в некоторых местах почти у самой береговой линии, легко могли быть защищены Птолемеями. Но Антиох мог рассчитывать на Тир и Акру в тылу Птолемеев, которые ранее перешли на его сторону после дезертирства этолийца Феодота, наемного военачальника Птолемеев.
Основная оборона Птолеемев была сосредоточена вблизи Порфириона, идентифицируемого с руинами в треугольнике между Хан Неби Юнес и деревнями Барджа и Джийе, близ Рас Неби Юнес, 25 км. на юг от Бейрута, и битва, сообщается, произошла поблизости в узком проходе (см. карта 6). Абель локализует бой в Рас Эль Садийят, 4-5 км. к северу от Порфириона, но Рас Неби Юнес, который еще ближе к Порфириону, выглядит более подходящим: Рас Эль Садийят, 500 м. к югу от реки Дамор, упомянут как место, где Антиох разбил лагерь перед боем (68.5), и если бы это сражение произошло поблизости, оно бы, конечно, было названо по реке (ср. брод через реку Лик, упомянутый в рассказе об этой же экспедиции, 68.9). Если бы здесь было поле боя, можно было бы ожидать, что оборона Птолемеев, главным образом, была бы развернута с опорой на реку Дамор, которая является существенным препятствием, как это было доказано во время Второй Мировой войны. Но нет никакого упоминания о столкновении на берегу Дамора, и Антиох переправился через нее со значительным войском без помех во время свой рекогносцировки (68.9-11), что само-собой необходимо только если Птолемеи были сосредоточены вблизи Неби Юнес, обзор с которого перекрывал Рас Эль Садийят. С другой стороны мы слышим, что Птолемеи положили там ловушки для слонов (69.2), которые наверняка были излишними, если они решили остановить врага возле Рас Эль Садийят. Более того, вторая линия обороны Птолемеев располагалась в Платане (Эль Рмалех - Кап Сахре), следующем проходе к Неби Юнес, 5 км. южнее, и был третий проход возле Сидона, крепости Птолемеев (69.11). Это указывает на тройную линию обороны на трех скалах в пределах видимости друг друга. Наконец Рас Эль Садийят, как представляется наблюдателю на месте, неотъемлемая часть Ливанского хребта, а не одиночный кряж, рассекающий проход, как описал Полибий - описание, которое больше подходит к Рас Неби Юнес. Последняя скала выглядит предпочтительнее, несмотря на естественную защиту Рас Эль Садийят рекой Дамор, в основном, потому, что строй, помещенный на его склонах может контролировать проход более сподручно и более действенно, чем на покатых склонах Рас Эль Садийят, и, возможно, потому, что его узкий проход был значительно длиннее.

Карта 6: Поле боя при Порфирионе
Полибий описывает оборонительную линию относительно подробно, основываясь, по-видимому, на рассказе очевидца в своем источнике. Устье прохода, ширина которого составляет не более 50 метров, было защищено системой препятствий, а также войсками (69.2). Крутой хребет, пересекающий проход (69.1), это, кажется высота 59. Ее почти вертикальный северный склон, доминирующий над "бутылочным горлышком" прохода в пределах 40-50 м., был, конечно, занят лучниками и пращниками, в то время как пологий западный склон был занят легко-вооруженными войсками, которые были готовы к рукопашному бою для защиты своей позиции, и готовились спуститься в проход, если авангарду Антиоха удастся прорваться. Третий пост "на склонах горы Ливан" по замыслу должен был предотвратить обход оборонительной линии, и поэтому может быть идентифицирован с высотами 275 и 348, которые более или менее контролировали все горные тропы вокруг прохода. Силы Антиоха, включающие только легко-вооруженные войска (68.11), были разделены на три самостоятельных корпуса. Один под началом Феодота этолийца, поднявшись по склону Ливана, выбил отряд Птолемеев и продолжал атаковать с господствующей высоты, откуда просматривался весь перевал (Высота 63). Второй контингент под началом Менедама, несомненно, должен был попытаться подняться на эту последнюю позицию с востока, а в это время третий, под командой Диода, пытался прорваться через сам перевал (69.3-5). С точки зрения топографических невыгод, роль последних двух контингентов, фактически, заключалась только в отвлечении Птолемеев от решающего маневра Феодота. Антиох вопреки своему обыкновению наблюдал бой позади линии (69.7), возможно потому, что не мог сражаться среди конницы, как он привык. В это же самое время оба флота сошлись недалеко от побережья (69.6).
Атака началась в одно и то же время по всему фронту (69.9). Как следовало ожидать, войска Птолемеев в начале выстояли на перевале и на хребте. Победа была добыта Феодотом, который одолел оборону на склонах Ливана, а затем повернул на войска на хребте, с тем чтобы дать возможность войскам Селевкидов прорваться через перевал (69.9-10).
Сражение при Порфирионе продемонстрировало значительную тактическую гибкость, маневренность и мужество в условиях местности гораздо более сложной, чем та, с которой позже столкнулись римляне при Фермопилах. Это впечатление усиливается при анализе перехода Антиоха III через Эльбурз восемь лет спустя.

10. Битва при Рафии (217 г. до н. э.)

Прорыв через перевал у Порфириона открыл дорогу войскам Селевкидов для вторжения в Келесирию. Систематическими усилиями добившись контроля над различными регионами, Антиох удалился на зимние квартиры в Акру (Polyb. 5.71.12). Армия Птолемеев, которая выродилась от длительного простоя в течение примерно одного поколения, была созвана в 219 г. до н. э. и проходила интенсивное обучение (ibid. 63-5). Когда подготовка была завершена, в июне 217 г. до н. э. (Gauthier-Sottas, pp.34. ℓℓ.10-11) Птолемей IV совершил форсированный марш за 5 дней в южную Палестину и стал лагерем в 50 стадиях от Рафии. Антиох, узнав о приближении врага, оставил Акру и поспешно проследовал по береговой линии через Газу к Рафии (ibid. 80.3-4). Победа Птолемеев в битве решила спор за Келесирию на ближайшие 17 лет.
Источники подробного рассказа Полибия о битве (5.79-85) являются неопределенными. В то время как Момиглиано считает их проптолемеевыми и предполагает Зенона Родосского прямым источником Полибия, Отто и другие, которые всячески подчеркивали повторяющиеся замечания Полибия о любви Птолемея к роскоши и безразличие к внешним делам (5.87.3,7; ср. 34, 42.4, 62.7, 107; 14.12.2-3 и всюду), предпочитают рассматривать источники Полибия как проселевкидские. Браун, Phoenix 15 (1961) 193, принимает средний путь, предполагая, что Полибий пользовался как проселевкидскими, так и проптолемеевскими источниками. Но сомнительно, чтобы источники Селевкидов так описывали бы царя, который настолько решительно разбил Антиоха III, учитывая приставку "Великий", полученную несколько лет спустя. С другой стороны, показания "Птолемеевского" источника гораздо более выразительные: тайная подготовка Птолемея зафиксирована в деталях (5.65-8); личному появлению Птолемея в рядах фаланги приписано вдохновляющее воздействие на войска и подавление боевого духа противника (85.8). Прежде всего, народ Келесирии, предмет раздора между двумя царствами, как говорят, традиционно склонялся в пользу Птолемеев (86.9-10), в то время как само собой разумеется, что благодаря экономической политике Птолемеев, они были на стороне Селевкидов. Действительно, есть некоторые признаки для такого предположения и, в любом случае, Селевкидский источник не поддержал бы притязания Птолемеев на Келесирию таким признанием. Случайное замечание о характере Птолемея скорее всего связано с использованием источника от "ястребов" при Александрийском дворе, которые были возмущены равнодушием Птолемея к внешним делам. Источник этот, вероятно, Птолемей из Мегалополиса, соотечественник Полибия, который служил при египетском дворе и написал скандальную историю Птолемея IV, которая была известна Полибию.
Идентификация источника Полибия была бы полезной при оценке достоверности его комментариев по поводу маневрирования Антиоха и тактического планирования.
Полибий помещает поле боя на дороге от Пелусия к Рафии, в 50 стадиях (9,25 км.) от Рафии (80.3). В соответствии с описанием марша Селевкидов и отступления, которые указывают на использование основной дороги из Газы в Рафию, он имел в виду не приморскую Рафию, а скорее старый город, который находился за пределами морских дюн. Недавно он был убедительно идентифицирован возле Аль-Шайх Сулейман Рафах (Высота 42; long. 07850/lat. 07915), как лесистый холм на краю дюн западнее современной Рафиях (см. карту 7). Полибий утверждает, что Птолемей планировал достичь этого места (80.3). Фантастическая скорость пятидневного марша (ibid.) 75 000-го войска (79.2), со всем своим багажом, под палящим июньским солнцем Синайской пустыни, 180 км. от Пелусия до поля боя, по 36 км. в день, подтверждает заявление Полибия и предполагает, что Птолемей стремился избежать неблагоприятной местности и сам навязать место битвы. Хронология Полибия подтверждается трехязычной стелой Пифома, согласно которой Птолемей сражался на десятый день после выхода из Пелусия. Марш Птолемея занял пять дней, и Антиох прибыл на место в ту же ночь (80,4). Две армии стояли лагерем друг против друга пять дней, прежде чем вступить в бой. Сражение, по-видимому, произошло в конце дня (85.13, 86.1,3), согласно заявлению, что армии ждали пять дней. Ср. форсированный марш за четыре дня от Пелусия до Рафии (Jos. Bell. 4.660-3), но он был зимой (ibid. 654, 658) и с малым войском из отборных солдат. Александр со много меньшим и значительно более легким войском (в сопровождении флота, который, вероятно, нес багаж) покрыл расстояние от Газы до Пелусия (205 км.) за семь дней (Arr. Anab. 3.1.1; Curt. 4.7.2), а Антигон со своей огромной армией в 306 г., вероятно, за десять дней (Diod. 20.73.3).
Расчеты Птолемея должны были основываться на оценке наличных войск. Он имел в своем распоряжении более 60 000 фалангитов и 6 000 полу-тяжелых войск (см. ниже), тогда как мобилизационный потенциал Антиоха для тяжело-вооруженных войск, которые как правило составляли 42 000-44 000 человек, был сокращен восстанием в Малой Азии и Киррестике примерно до 30 000 человек. Крупномасштабный набор греческих наемников, чтобы заполнить брешь, несомненно имел место. Птолемей мог рассчитывать на подавляющее численное превосходство в фаланге, но в виду контроля Селевкидов над верхними сатрапиями, он мог ожидать, что будет сильно уступать в кавалерии, легкой пехоте и в качестве слонов в своем распоряжении. Изучение маршрута от египетской границы к Риноколуре (Эль Ариш) в северном направлении проливает свет на его соображения. Вскоре после выхода из Риноколуры дорога входит в 10-ти км. длинный проход, шириной 200-300 м. (Джиради), заблокированный непроходимыми морскими дюнами на северо-востоке и песчаной пустыней на юго-востоке. Такое поле боя благоприятствовало бы слонам Селевкидов, если бы они были размещены по фронту при поддержке легкой пехоты по флангам, и стало бы ловушкой для колонны тяжелых войск Птолемеев, сделав их бесполезными. Проход между песчаными дюнами расширяется чуть более 10 км на выходе из Джиради, но, по-видимому, это альтернативное поле боя совсем не устраивало Птолемея. Он выбрал место для лагеря возле так называемого "перекрестка Рафиях", где пески Халусы вытягиваются на запад "пальцем", состоящим из разрозненных песчаных ползущих холмов, которые здесь и там ограничивают ширину прохода до 3,4-5 км. Природа местности и ее заброшенность в то время до некоторой степени были оттенены замыслами выравнивания и подготовки земли для деревни Садот в области Рафиях. Севернее перекрестка проход снова расширяется на юго-восток.

Карта 7: Поле боя при РафииДистанция 9,25 км. от Рафии приводит нас к тому месту, где ширина прохода составляет 3,4 км., ограниченного большим холмом Кефар Шан на юге и морскими дюнами на севере. Поверхность на северо-востоке вполне подходит и для пехоты и для кавалерии. Согласно геоморфологического анализа возможного продвижения морских дюн в течение последних 2 200 лет, оказывается, что в 217 г. до н. э. проход имел ширину около 5,6 км. (Я обязан г-ну Х. Цоару из географического факультета Университета Бен-Гуриона в Неген, который любезно мне предоставил эту информацию, основанную на его полевых исследованиях в этой области.) Поле боя такой ширины позволило бы Птолемею занять все пространство прохода своими войсками, расставленными согласно обычного порядка, не опасаясь сделать слишком тонким боевой порядок и таким образом поставить под угрозу его способность противостоять лобовой атаке. (61 000 фалангитов Птолемея будучи развернуты на обычную глубину 16 шеренг (Polyb. 18.30.1), занимали бы фронт 3 600 м. (по 3 фута на фалангита, Polyb. 18.29.2, Arr. Tact. 12-16). На 6 000 полутяжелых фракийцев и галатов, глубиной 8 линий, обычного построения для таких войск (см. там же 14.2; Asclep. Tact. 6.2), когда каждый солдат занимает по 3 фута, потребовалось бы 650 м. 5 000 кавалерии, поставленные в 8 шеренг, оставляя между илами равное ширине фронта каждой илы расстояние, когда каждый кавалерист занимает 3 фута (Polyb. 12.18. 3-4; Asclep. Tact. 7.4; Diod. 19.27), заняли бы 1 000 м. Эти контингенты, вместе с необходимыми разрывами между ними заняли бы примерно всю ширину 5,6 км. прохода.) Дюны по обе стороны должны были обеспечить фланги защитой от Селевкидской кавалерии, которая, как ожидалось, значительно превосходила числом и качеством. Селевкиды в этом случае были бы вынуждены развернуть только часть кавалерии на флангах, и сконцентрировать в передовой линии против фаланги легкие войска, чья эффективность в фронтальном сражении была весьма ограничена. Альтернативы, с которыми столкнулся Антиох, заключались либо в углублении своей кавалерии больше чем на восемь линий, или в размещении кавалерии, а не части пехоты, против фаланги Птолемеев, что было непрактично, так как не было никакого тактического преимущества в углублении кавалерийского строя (см. Polyb. 12.18.3), а обычная конница не могла действовать против длинных пик фалангитов. 'Катафракты", полностью бронированные и снабженные длинными пиками, могли бы проломить линию фаланги, но Антиох не имел катафрактов на этом этапе, и даже позже, при Панионе и Магнесии, кавалерийская пика еще не могла равняться с грозными пехотными сариссами. С другой стороны, на более широком поле боя Антиох, как следовало ожидать, растянул бы кавалерию за пределы построения Птолемеев, чтобы обеспечить быстрый обходной маневр при поддержке легко-вооруженных застрельщиков. Действительно, на таком поле боя, сокращая глубину центра до 16 линий, Птолемей мог бы вынудить противника развернуть легкие войска для борьбы с превосходящим численным перевесом Птолемеевых фалангитов, но опасность оголить свои уязвимые фланги, по-видимому, перевешивала это преимущество. На самом деле одно решающее предположение оказалось ошибочным: Птолемей имел подавляющее численное превосходство в тяжелых и полутяжелых войсках - 61 000 фалангитов (5.65) и 6 000 фракийцев и галатов против 35 000 фалангитов Антиоха (5.79) - но в кавалерии обе стороны были почти равны - 6 000 селевкидской кавалерии против 5 000 у Птолемеев. Птолемеи: 25 000 "фаланга", 20 000 египтян и 3 000 ливийцев, обученных по македонскому образцу, 3 000 агема, 2 000 "пельтастов" - возможно, гипаспистов, и 8 000 греческих наемников. Селевкиды: 20 000 фаланги, 10 000 аргираспидов и 5 000 греческих наемников (см. 84.9); отметим также, что противостоящие им "пельтасты" Птолемеев на самом деле были фалангитами. Единственное предположение, которое подтвердилось - преимущество Селевкидов в легких войсах: 21 000 легко-вооруженных были выстроены в боевой линии Селевкидов, тогда как Птолемей имел всего 3 000 критян в своем распоряжении. Конница селевкидов была слабее своей обычной численности, вероятно потому, что еще сохранились некоторые волнения в восточных провинциях и всадники были наиболее эффективной силой для патрулирования этих обширных областей. Вполне возможно, что не всем поселенцам в Мидии и восточным национальным контингентам можно было доверять после восстания Молона. Птолемей не мог предсказать эти события, и, в любом случае, планировал свои движения в предположении, что Антиох будет пытаться компенсировать потери в живой силе за счет дополнительных наемных сил кавалерии (фракийцы, галаты, и т. д.). Если Антиох на самом деле не пытался усилить свои войска, то в основном потому, что Птолемей успешно скрыл мобилизацию и обучение.
Антиох со своей стороны, по-видимому, спешно выступил на юг (80.3-4), так как скорее всего он не хотел допустить захвата Газы, традиционной твердыни Птолемеев, которая в случае поражения Птолемеев способна была выдержать длительную осаду (ср. Polyb. 16.22a), предлагая убежище войскам и средства для эвакуации морским путем. Быстрая реакция Антиоха позже оказалась также тактическою необходимостью: не осознавая изменения баланса сил он сперва стал лагерем в 10 стадиях (1,8 км.) от лагеря Птолемеев (80.4), вероятно намереваясь дать сражение в широкой части прохода (6,2-6,7 км.), где разрыв в песках на юге мог предложить кавалерии некоторую свободу маневра. Однако, узнав о неожиданном изменении размера фаланги Птолемеев и равенстве в кавалерии, он поспешил изменить позицию и выдвинулся вперед на 5 стадий (80.6-7), предпочтя самую узкую часть возможного поля боя. Мрачная альтернатива противостоять части Птолемеевой фаланги легкими войсками была гораздо более опасна, чем возможность столкнуться с глубоким строем фаланги в центре. Нестандартная глубина фаланги была придумана в основном для пополнения передовой линии в долгом и изнурительном сражении, и Антиох, несомненно, надеялся, что его опытные фалангиты не позволят бою достичь этой стадии. Как явствует из заявления, что кавалерия правого фланга обеих сторон обогнула слонов своей передовой линии и ударила во вражескую кавалерию и с фронта и с тыла (84.8, 85.1), армия Птолемеев, фактически, не была защищена дюнами. В виду равенства кавалерии обеих сторон в этом не было необходимости. С другой стороны, с тем чтобы численное превосходство фаланги дало полный эффект, Птолемей имел в центре глубину строя гораздо больше обычных шестнадцати шеренг, возможно тридцать две (см. ниже), что позволило ему уменьшить ширину фронта. Более того, преимущество индийских слонов Селевкидов над африканскими слонами Птолемеев требовало для кавалерии по фронту некоторого пространства между краями и дюнами, с тем чтобы дать кавалерии больше места для маневра, чтобы избежать нападения слонов и атаковать вражескую кавалерию. Если фаланга в центре, которая насчитывала 45 000 человек, была развернута в 32 шеренги, вся армия Птолемеев должна была простираться не более чем на 4,1 км. в проходе шириной 5,6 км. Я предполагаю, что если бы Птолемей столкнулся с превосходящей армией Селевкидов и защитил свои фланги дюнами, он бы поместил перед строем индийских слонов такие технические приспособления, какие с успехом применил Птолемей Лаг при Газе.
Боевой порядок двух армий был продиктован отчасти военной традицией Селевкидов, отчасти их относительной силой или слабостью, или тем и другим. Простояв в лагере под Рафией пять дней, обе стороны, вероятно, от перебежчиков, шпионов и пленников выяснили силы друг друга, и будучи поставлены лицом к лицу, были в состоянии планировать свою диспозицию соответствующим образом (см. карта 8). Вообще говоря, фалангиты Селевкидов были поставлены в центре, кавалерия на флангах, а прочая пехота между фалангой и кавалерией. Правый фланг как обычно был самым сильным, а кавалерия правого крыла, возглавляемая лично Антиохом (82.8, 84.8), была в двое сильнее конницы левого крыла (79.12, 82.5,8). Половина этих сил была развернута отдельным корпусом справа и выдвинута перед боевой линией (82.9 - ἐν ἐπιϰαμπίῳ). Антиох лично командовал этими выдвинутыми 2 000 кавалеристами, которые состояли из 1 000 Товарищей (84.1, 85.12), и, возможно, 1 000 агемы. Как результат численного превосходства врага в фаланге и полутяжелых войсках, Антиох был вынужден противопоставить легкие войска некоторым из этих контингентов. В дополнение к кавалерии левый фланг состоял только из легко-вооруженных (82.11-2), а правый был поделен между 5 000 греческих наемников, снаряженных как фалангиты и 5 000 легко-вооруженных из восточных провинций (82.10). (Вторая часть параграфа, безусловно, искажена; союз καί нужно вставить между καθωπλισμένων и τούς, а последовательность предложений изменить, потому что Биттаку были поручены 5 000 восточных легко-вооруженных (см. 79.3), а контингент "вооруженный по-македонски", несомненно, поставлен был рядом с легко-вооруженными в центре (см. 82.2).) В этих обстоятельствах следовало ожидать, что Антиох прикроет легко-вооруженных, расставив слонов перед их фронтом, но ему помешала сделать это диспозиция слонов Птолемея перед кавалерией на обоих флангах и частью пехоты правого фланга (82.7, 84.9). Достаточно примечательно, что Птолемей не прикрывал ливийскую фалангу, которая противостояла восточным легко-вооруженным Селевкидов, но только агему и "пельтастов", которые должны были состязаться с тяжело-вооруженными греческими наемниками. Легко-вооруженные, будучи скованы строем, исключая критян, которые возможно были поставлены между слонами правого крыла (82.8, 10), чтобы противостоять критянам Птолемея (82.4,7), были лишены традиционной роли застрельщиков войск передовой линии. (Слова παῤ αὐτοὺς τοὺς ἱππεῖς (82.4) должны быть дополнены ἐν μετώπῳ (ср. 82.10), в противном случае положение критян в обеих армиях не будет иметь смысла.) Центр состоял из двух контингентов: справа стояли 10 000 аргираспидов (79.4, 82.8,10) ("Вооруженные по-македонски" (82.10) несомненно относится к аргираспидам, см. 79.4 и ср. 82.2.), ударная сила пехоты, в соответствии с традиционной практикой помещать лучшие войска на этой стороне, а слева 20 000 фалангитов, т. е. военных поселенцев, служащих в резерве.
Диспозиция Птолемеев, как кажется, была хорошо приспособлена к встрече с боевым порядком Селевкидов. Кавалерия левого крыла была сильнее правого, Птолемей лично, в окружении гвардии, занял позицию напротив царя Селевкидов (82.7, 84.1, 85.7). Пехота на правом крыле полностью состояла из фалангитов (исключая критян, которые служили прикрытием для слонов), тогда как более слабый Селевкидский левый фланг столкнулся с полу-тяжелыми фракийцами и галатами, в дополнение к греческим наемным фалангитам (82.5-6). В центре, где 45 000 Птолемеевых фалангитов (65.4,9, 82.4,6) были выставлены против 30 000 Селевкидских фалангитов (82.2-3, 85.9-10), войска Птолемеев были построены на большую глубину. Так как обычная глубина фаланги (в том числе фаланги Селевкидов) составляла 16 линий (Polyb. 18.30.10), фалангиты Птолемеев должны были построиться, по крайней мере, на глубину 24 линии. В виду необходимости сужения линии фронта, с тем чтобы оставить кавалерии достаточно места для маневра, глубина фаланги Птолемеев, возможно, была увеличена до 32 шеренг, подобно фаланге Селевкидов при Магнесии (Livy 37.40.2; App. Syr. 32(162), и ср. Arr. Tact. 5.6). Войскам Селевкидов пришлось приспосабливаться, и, следовательно, они построились в 24 шеренги. Расположение новонабранной и неопытной фаланги, составленной из египтян, заслуживает внимания: она была поставлена справа (82.5-6), т. е. напротив фаланги Селевкидов, состоящей из резервистов военных поселений, а не против намного более подготовленного контингента аргираспидов, гвардейской пехоты, которые оказались связаны Птолемеевой "фалангой", составленной из военных поселенцев европейского происхождения. Их положение справа от центра также имело целью избежать психологическое воздействие на эти неопытные войска от возможного развала левого фланга, так как неудача на Птолемеевом правом фланге была менее вероятна.
Битва началась ударом Селевкидских слонов на правом фланге. Слабые слоны Птолемеев были отброшены и смяли свою собственную конную гвардию в тылу, которая в это же самое время подверглась фланговой атаке вражеской кавалерии под личным командованием Антиоха, который разгромил Птолемеевскую конницу левого фланга и начал стремительное преследование (84.8-10, 85.11-12). Птолемею удалось ускользнуть и присоединиться к рядам фалангитов в центре (85.7-8). Обратное произошло на другом фланге, где Птолемевская кавалерия правого фланга взяла верх почти таким же способом (85.1-4). Только случайные данные зарегистрированы о судьбе других контингентов на флангах. Справа греческие наемники Селевкидов разгромили Птолемеевых "пельтастов" (84.9), а с другой стороны греческие наемники Птолемея разбили арабов и восточную легко-вооруженную пехоту (85.2,4). Полибий в общих терминах говорит о победе Селевкидов справа и их поражении слева (85,5). Он продолжает, что фалангиты в центре обеих армий остались с оголенными флангами (85,6), но не следует уделять слишком много внимания этому голословному утверждению. Быстро разгромив противостоящий фланг (85,4), Птолемеевы конница и пехота правого фланга не имели причины для организации стремительной погони, особенно в виду поражения их левого фланга. Во всяком случае, в отличие от подробного описания пути следования Селевкидской конницы правого фланга, такое преследование не упоминается. Что касается пехоты на Птолемеевом правом фланге, их тяжелое снаряжение, и, как следствие, малая подвижность по сравнению с противостоящей легко-вооруженной пехотой Селевкидов, исключали возможность того, что они соблазнились поспешить в погоню. То же самое можно сказать и о победоносной пехоте правого фланга Селевкидов, которая была слишком тяжела для эффективного преследования. Столкновение фаланги возможно началось, обе стороны были раскрыты, но кавалерия Птолемеев и пехота правого фланга, конечно, вернулись вовремя, чтобы поддержать свои войска. Как бы там ни было, иначе ход событий в центре будет непонятен. Селевкидская фаланга, т. е. военные поселенцы, уступили почти сразу (85.10; см. 79.5 о Никархе), тогда как аргираспиды сопротивлялись дольше. Так как большая глубина фаланги Птолемеев могла сказаться только после долгой и изнурительной борьбы, поспешное отступление Селевкидских фалангитов-поселенцев можно объяснить только тем, что для них возникла реальная угроза обхода Птолемеевой кавалерией правого фланга. Так как "фаланга" противостояла неопытным египетским machimoi, а аргираспиды европейской фаланге Птолемеев, которые должны были быть сильнее туземцев как физически, так и потому, что они имели традицию воевать фалангой, разница в поведении двух контингентов Селевкидского центра не может быть объяснена исключительно высоким военным стандартом Селевкидской царской гвардии. Аргираспиды не были разбиты первым ударом, потому что их правый фланг не подвергался действию Птолемеевой кавалерии, и, возможно, был защищен какими-то победоносными пехотными контингентами Селевкидов с правого фланга. "Фаланга", с другой стороны, была оставлена на милость правого фланга Птолемеев. После бегства своих товарищей по левому флангу, опасность для аргираспидов стала неизбежной, и они вынуждены были признать свое поражение.
Таким образом битва была выиграна Птолемеем, потому что Антиох и его кавалерия отсутствовали на поле боя. Полибий приписывает долгое преследование неопытности Антиоха и его убеждению, что другое крыло было столь же успешным (85.11). Вторая часть объяснения Полибия показывает, что тот кто представил это утверждение, не знал правды и был озадачен, как и мы сами, безответственными действиями Антиоха. В виду слабости левого фланга и уступая по численности в центре, Антиох не мог ожидать подобного успеха в этих частях своей линии, и должен был знать о необходимости своего присутствия и присутствии его правого крыла на поле боя. Предполагаемую "неопытность" Антиоха также следует рассматривать с некоторым скептицизмом: еще до Рафии он проявил себя в решающем сражении против Молона, в блестящем штурме укреплений Порфириона, а также в нескольких осадных кампаниях на оккупированных территориях в Палестине. Возможность того, что Антиох упорствовал в погоне, с тем чтобы помещать противнику опомниться и вернуться на поле боя, также маловероятна: даже в соответствии с Птолемеевским источником, лежащем в основе Полибия, мы имеем дело с полным разгромом конницы, которая еще до этого была приведена в замешательство натиском слонов (84.7-8). Появление слонов почти неизменно вызывало у лошадей панику, а на узком поле боя, окруженном дюнами с обеих сторон, в любом случае можно было рассчитывать преградить им путь на покинутый фланг, как это было при Ипсе, когда слоны Селевка выступили против Деметрия Полиоркета.
Единственное объяснение рокового просчета Антиоха, которое я могу вообразить, состоит в том, что он пытался убить Птолемея и таким образом решить исход боя. Птолемею, однако, удалось ускользнуть, и усилиями выследить его можно объяснить большую продолжительность преследования. Полибий говорит, что Антиох намеревался лично биться с Птолемеем (82.8), и неудачная попытка Феодота убить египетского царя в палатке (81) может также указывать в этом направлении. Вот схема, которою можно объяснить панику, посеянную, как говорят, среди Селевкидских фалангитов внезапным возвращением Птолемея на поле боя (85.8). Учитывая в целом пренебрежительное отношение источника Полибия к Птолемею IV, эта ссылка не может восприниматься как лесть, хотя по общему признанию панику можно приписать естественному беспокойству фалангитов за судьбу Антиоха III в кавалерийской стычке. Антиох, возможно, применил эту тактику не только потому, что был последователем Александра, но главным образом потому, что состав его армии был недостаточен. Он также, вероятно, пытался решить бой без лишнего кровопролития, чтобы сберечь своих солдат, и, возможно, заполучить потенциальную живую силу от своего противника для будущих экспедиций в Малую Азию и в утраченные восточные провинции. То что Полибий дает другое объяснение ни в малейшей степени не дискредитирует предложенную интерпретацию: придворный Птолемея, который был прямым или косвенным источником Полибия, не мог знать план сражения Антиоха, тогда как предложенное объяснение погони Антиоха на самом деле вызывает сомнения.
В ходе этой дискуссии я принял как должное цифры сообщенные Полибием о Птолемеевой фаланге в центре, и пытался соответственно понять тактические соображения и ход событий на поле боя. Но так как эти цифры были оспорены, стоит заново пересмотреть их в свете предложенной реконструкции битвы.
В списке контингентов, собранных и обученных перед Рафией, Полибий перечисляет 25 000 фалангитов и 20 000 египтян, снаряженных по македонскому образцу, каждый со своим командиром (65.4,9). Эти два контингента снова упоминаются в отчете о битве, и, как было сказано, составляли центр Птолемеев (82.2, 85.9 и см. 65.3,9 об Андромахе и Сосибии). Общая численность Птолемеевой пехоты по Полибию составляла 70 000 человек (79.2), учитывая 45 000 фалангитов в центре.
Махаффи и Гриффитс предположили, что фаланга Птолемеев состояла только из 25 000 солдат. Но в то время Махаффи считает, что меньшую часть составляли египтяне, Гриффитс предполагает, что 20 000 из 25 000 были египетскими machimoi. Эти различия вытекают из разных объяснений происхождения цифр Полибия: Махаффи рассматривает цифру 20 000, приписываемую египетской фаланге, как интерполяцию, призванную подогнать общее количество войск под цифру 70 000, данную Полибием. По его мнению, цифра 70 000 сама по себе является палеграфической порчей цифры 50 000. Гриффитс думает, что Полибий ошибочно воспринял цифру 25 000 в своем источнике как всего лишь отдельный контингент европейских поселенцев, и считает, что она представляет собой общую численность Птолемевой фаланги.
Главный аргумент Махаффи и Гриффитса в пользу недоверия Полибиевой общей численности 45 000 фалангитов в центре, состоит в том, что такое подавляющее численное превосходство над центом Селевкидов имело бы очевидное влияние на тактику Птолемеев. Можно было бы ожидать, что Птолемей ударит первым в центре, но вместо этого фаланга оставалась неподвижной, пока не разрешилась ситуация на флангах. Кэри зашел так далеко, что предположил, что фаланга Птолемеев, будь она составлена из 45 000 бойцов, первым бы натиском разбила линию Селевкидов. Гриффитс придерживается своей собственной аргументации, отметив стремление египтян восстать вскоре после Рафии, утверждая, что если бы египтяне составляли меньше половины центра Птолемеев, то они бы не надеялись на победу (107.1-3). Эти аргументы на первый взгляд подтверждаются заявлением Полибия, что Птолемей был в восторге от своего неожиданного успеха (87.3), и что оба царя возлагали свои надежды на фаланги (83.2), что может свидетельствовать о том, что Птолемей в целом уступал в живой силе, и что фалангиты были приблизительно равны по численности.
Но на самом деле Птолемей не мог рассчитывать на свое численное превосходство в центре. Соотношение три к двум между двумя сторонами не гарантировало Птолемеям успех, тем более что египетская фаланга была нововведением, еще не проверенным на поле боя, а обучением европейских поселенцев пренебрегали в течение многих лет, тогда как армия Селевкидов принимала участие в постоянных военных предприятиях, не говоря уже о высоких стандартах гвардии. Глубина фаланги дает преимущество на более позднем этапе борьбы, когда обе фаланги истощены, но Птолемей не мог быть уверен в способности своих войск достичь этой стадии. Все эти соображения также объясняют почему, несмотря на численное превосходство, Птолемей был удивлен своим успехом, и почему Антиох полагался на свою фалангу, хотя следует учитывать, что эти два замечания вполне могут быть собственными комментариями Полибия, и он, конечно, даже с точки зрения Гриффитса, рассматривал птолемеевскую фалангу как превосходящую в численности. Кроме того, так как темп движения кавалерии значительно быстрее, если фаланга Птолемеев уже была вовлечена в настоящий бой на первом этапе битвы, она неизбежно подверглась бы обходному маневру со стороны победоносного Селевкидского фланга. Оставаясь на расстоянии от вражеской линии, они имели время, пространство и мужество принять защитное построение, чтобы встретить дополнительный вызов, и чему бы способствовало численное превосходство над вражеской фалангой.
Что касается роли египетских machimoi в успехе Птолемеев, Перманом было отмечено, что фраза Полибия, "будучи уверены в себе в результате своей победы при Рафии" не обязательно означает, что они приписывали победу себе, но что эти недооцененные и низкосортные воины были воодушевлены своим относительным успехом. Но по-существу у них были основания полагать, что на самом деле они решили исход сражения: развал Селевкидской фаланги, которая стояла перед ними, хотя скорее под воздействием кавалерии, а не стараниями фалангистов, вскоре привел к полному поражению армии Селевкидов, когда аргираспиды, элита пехоты, уступили.
Возвращаясь к оценке Гриффитса европейского личного состава, то трудно поверить, что военные поселения Птолемеев не в состоянии были обеспечить 5 000 солдат европейского происхождения для фаланги. У нас нет конкретных данных о численности европейских военных поселенцев в Египте, но цифры для Птолемеевой армии в конце четвертого века до н. э. составляли несколько десятков тысяч в дополнение к дезертирам и различным вражеским пленным. Хотя epigonoi, несомненно, превратились скорее в фермеров, чем в иррегулярных солдат и пренебрегали своими военными обязанностями, можно было бы ожидать, что Птолемеи предпочли бы обучить их перед Рафией, а не египетских machimoi, которые также недавно были набраны и обучены. Европейские поселенцы заслуживали больше доверия, а их военный и физический потенциал был гораздо выше, благодаря более лучшему питанию и наследственности, которую не нужно недооценивать. Тем не менее, я не оспариваю важный вывод Гриффитса о том, что военные поселения Птолемеев не могли исполнить назначение, ради которого они были учреждены, - обеспечить постоянное наличие подготовленных солдат фаланги в египетской армии; но доказательства этого не в мнимом малом числе их при Рафии, но в том, что 25 000 европейских поселенцев оказались ни на что не пригодны, когда их призвали под знамена в 219 г. до н. э., и в том, что потребовалось около двух лет, чтобы превратить их в боеспособный контингент, в то время как Птолемеи в основном утратили земли в иностранных доменах.

11. Переход через хребет Эльбурз (210 г. до н. э.)

После поражения при Рафии Антиох III сосредоточился на возвращении Малой Азии. После успешного пленения Ахея и доведения восстания к концу в 214 г. до н. э. он обратился к своей великой мечте: восстановить территориальные владения империи времен Селевка I путем мощного анабасиса на востоке. Лишь несколько фрагментов Полибия относятся к этой великой экспедиции и включают некоторые отчеты о военных действиях (10.28-31, 48-9). Самое интересное - это подробное описание, вероятно, основанное на свидетельствах очевидцев, перехода через хребет Элбурз по пути из Гекатомпил в Гирканию, которое демонстрирует походный порядок и тактику Антиоха III на сложном горном перевале (28-31).
Маршрут Антиоха был идентифицирован как центральный перевал через Элбурз, ведущий из Шахруда через перевал Халханлын в долину Часман-Савер, а оттуда через перевал Кюзлук к Астрабаду (см. карту 9). Основная часть маршрута следовала вдоль русла реки, входящего в узкое и крутое ущелье с нависающими скалами высотой около 800-1 200 м. над дефиле примерно 6 км. за перевалом Халханлын, обстоятельство, которое вынудило Антиоха бояться засады со стороны местных племен или отрядов Арсака. Его тревога была усилена нежеланием Арсака вступать в бой даже возле Гекатомпил, где были идеальные условия для кавалерии, в которой, очевидно, парфяне имели значительное превосходство. И действительно "варвары", очевидно, местные тапуры, заняли скалы по обе стороны ущелья, недалеко от перевала Халханлын, блокировав дорогу завалами камней и деревьев, чтобы остановить наступающую колонну и подвергнуть армию перекрестному обстрелу (30.2-3). Поскольку Антиох рискнул сосредоточить все свои силы в одном проходе (в отличие от Александра, который разделил свою армию между тремя проходами на этом же хребте (Diod. 17.75; Arr. Anab. 3.23)), мы должны предположить, что он имел информацию об общем положении засады, полученную, вероятно, от греческих поселенцев к востоку от Каспийских ворот, оккупированных парфянами, и которые, конечно, поддерживали Селевкидов и, несомненно, предоставили проводников, чтобы провести несколько отрядов по горным тропам.
При входе в ущелье Антиох организовал свои войска следующим образом: легко-вооруженные, состоящие из "стрелковых войск" (лучники, пращники и аконтисты) из горных стран, были разделены на небольшие группы, которые командиры вели отдельными маршрутами (29.4), вероятно, скрытыми тропами на вершинах хребтов с видом на ущелье, с тем чтобы иметь преимущество в высоте над противником (30.7,9, cf. Onasan. 8), который, конечно, располагался на нижележащих склонах ближе к перевалу. Главную колонну Селевкидов возглавили критские щитоносцы, чьи передвижения описываются как ἐφεδρευόντων καὶ παῤ αύτὴν τὴν χαράδραν παραπορευομένωυ <ἐυ> τάζει καὶ βάδην (30.9) Выражение ἐφεδρευόντων можно понимать в этом контексте как "действовать в качестве прикрытия" или "действовать в поддержку". (Глагол ἐφεδρεύειν у Полибия имеет некоторые другие значения: "защищать", "стоять на страже". "формировать резерв", ""оставаться в резерве" и даже "контроль, надзор". Существительное ἐφεδρεία также имеет значение "авангард" (Polyb. 18.21.2,4; 36.8.3 и, возможно, 3.112.2; 7.17.2; 10.38.8), но указанная тесная связь между действиями критян и горцев исключает эту возможность.) Первое объяснение означало бы поддержку "альпинистов" меткой стрельбой на нависающие позиции варваров. Но плотное сосредоточение 2 000 лучников в дефиле не могли служить этой цели, но наоборот составило бы легкую и открытую цель. Однако, даже другая интерпретация - "действуя в поддержку" - учитывая очевидную связь с продвижением войск Селевкидов по скалам, упомянутом в том же самом предложении, указывает на то, что последние были поддержаны критянами в дефиле. Но в чем заключалась эта "поддержка"? Выдвижение критян во фронт колонны и их внешне самонадеянный марш (τάζει, καὶ βάδην) позволяют предположить, что они на самом деле были разведчиками, или точнее "мягким" авангардом, выступая в качестве приманки, чтобы помочь "альпинистам" быстро локализовать укрытия варваров, вызывая огонь на себя, и таким образом предотвратить тяжелые потери в фаланге и в обозе, ядре Селевкидской армии. (Педич считает, что их задача состояла в том, чтобы занять высоты и очистить их от противника.) Рискованность и отважность их поручения подчеркивается назначением Поликсенида родосца, Селевкидского адмирала, командиром этого контингента.

Карта 9: Эльбурз
Критян сопровождали thōrakitai и thyreaphoroi (возможно греки или галаты) под командой Никомеда из Коса и Николая этолийца. Вероятно, они были разделены на два отряда, поскольку продолговатый щит, конечно, делал не нужным дополнительное защитное снаряжение; поименование двух стратегов указывает на то, что им были поручены различные задачи. Я могу предположить, что thōrakitai, чьи нагрудники обеспечивали защиту от шквала метательных снарядов, оставляя руки свободными, должны были взобраться на скалы и сражаться с врагом рука об руку с легко-вооруженными Антиоха, которые заняли вершины, в случае, если им не удалось прогнать "варваров" с их командных высот, в то время как thyreaphoroi должны были встретить врага в рукопашном бою, если те спустятся в ущелье. Авангард сопровождали "инженеры", чья задача была выровнять и очистить дорогу для фаланги и обоза (29.4, 30.7-9), который медленно двигался в тылу (30.5).
Стратегия Антиоха, таким образом, должна была осуществляться в три этапа: критяне должны были принять первый залп противника и тем самым раскрыть его засады; ответным залпом сверху "снайперы" Антиоха "смягчили" бы вражескую позицию, с тем чтобы позволить легко-вооруженным "альпинистам", усиленным при необходимости thōrakitai, взобравшимися на скалы, прогонять варваров. В чрезвычайной ситуации критяне и thyreaphoroi должны были воспрепятствовать любым попыткам противника спуститься на дорогу и напасть на уязвимые тяжело-вооруженные контингенты.
Марш прошел по плану: легко-вооруженные заняли вершины, критяне в ущелье, вероятно, вызвали стрельбу противника на себя и предоставили его на милость легко-вооруженных горцев Антиоха, которые меткой стрельбой сверху прогнали их с позиций (30.7-9).
Отличительной особенностью плана Антиоха было использование критян в качестве приманки, хитрость довольно часто встречающаяся в современной войне и, как правило, возлагаемая на отборные войска в небронированных транспортных средствах (особенно джипы), но на сколько я знаю, это единственный случай среди сражений классической и эллинистической эпохи. Объединение маневра "стрелковых войск" и thōrakitai также довольно интересно. Достаточно сравнить его с неудачным опытом перехода Ганнибала через Альпы (Polyb. 3.49.5-56.4), чтобы в полной мере оценить военное мастерство и изобретательность Антиоха.

12. Битва при Панионе (200 г. до н. э.)

Амбиции Селевкидов занять Келесирию, которые потерпели неудачу при Рафии, возродились после смерти Птолемея IV Филопатора в 204 г. до н. э. При малолетнем сыне Птолемея египетский двор вскоре погрузился в атмосферу интриг, которые способствовали вторжению Селевкидов в 202 г. до н. э. (Polyb. 15.20; Hieron. в Dan. 11.13-14). Антиоху III не удалось занять Газу, последнюю крепость Птолемеев на юге Палестины, в течение 201 г. до н. э. (Polyb. 16.22a), и зимой 201-200 г. до н. э. он отступил в Сирию, разместив гарнизоны на ключевых позициях (см. Карту 10). (Утверждение Иеронима, что Скопас воевал против Антиоха перед реоккупацией Иерусалима Птолемеями - не следует воспринимать буквально. Если бы имело место какое-нибудь крупное сражение до Паниона, можно было бы ожидать, что оно нашло бы отражение в источниках. Кроме того, весьма маловероятно, чтобы огромная Селевкидская армия зимой оставалась в Палестине, тогда когда имело место вторжение Птолемеев (Jos. Ant. 12.135).) Птолемеи, однако, не сдавались: при поддержке новобранцев из Греции (Polyb. 15.25.16; Livy 31.43.5-7) Скопас, этолийский офицер, служащий начальником штаба армии Птолемеев, освободил Келесирию зимой 200 г. до н. э. (Jos. Ant. 12.131, 135; Hieron. loc.cit.). Контрнаступление Антигона, вероятно, имело место летом следующего года. Египетская армия тщетно пыталась остановить врага на северной границе при Панионе, но была разбита и рассеяна. Сам Скопас с 10 000 выживших нашел убежище в Сидоне (Hieron. op.cit. 15-16, основанном на Порфирии), вероятно, надеясь на эвакуацию морским путем, но египетский флот, по-видимому, задержался, и Скопас вынужден был сдаться осадной армии Антиоха. Тир, ближайший порт, возможно был на стороне Селевкидов, ср. Polyb. 5.61.5, 62.2, 70.2 о кампании 218 г. То же самое относится к Акре-Птолемаиде (ibid.). С другой стороны см. Polyb. 5.69.10 - 70.1 о про-птолемеевой политике Сидона в этом же году. Сухой путь в Египет был исключен из-за враждебности евреев и, возможно, других национальностей, которые спешили продемонстрировать лояльность новому хозяину. Кроме того, отступающей армии пришлось бы столкнуться с огромными трудностями в синайской пустыне. Таким образом длительная борьба за Келесирию пришла к разрешению в пользу Селевкидов.
К сожалению, единственный сохранившийся рассказ о битве является непрямым отчетом, который сохранился в шестнадцатой книге Полибия (par. 18-19). Ругая Зенона Родосского за то, что тот отдает предпочтение риторической фразеологии перед исторической точностью, Полибий пытается проиллюстрировать свои аргументы, критикуя Зенонову версию сражения при Панионе. Следовательно, мы имеем в своем распоряжении только те детали, которые Полибий нашел маловероятными, что делает крайне трудной оценку его аргументов, и, конечно же, реконструкцию хода сражения.
Основными спорными пунктами Полибия являются место положения и действия Селевкидских слонов и Птолемеевой кавалерии, время отступления Скопаса и роль, которую сыграли два сына Антиоха III. Другие оговорки являются тривиальными и сделаны только ради усиления аргументации (19.2-3, 7, 8, 9, 10-11). Большинство из них доказывает, что отчет Зенона был несколько схематичен, но эта же критика вполне применима к Полибиевым описаниям некоторых кампаний. Зенон утверждает, что слоны были по фронту Селевкидской фаланги (18.7), но он также упоминает столкновение двух фаланг (18.9-10), игнорируя слонов. Он также говорит, что фаланга Селевкидов отступила и что слоны в тылу напугали атакующих этолийцев и остановили их продвижение (19.1,4). Что касается Птолемеевой кавалерии, Этолийские всадники, как говорят, испугались слонов (19.4,6), но другие утверждения приписывают кавалерии правого крыла упорное сопротивление и сообщают, что левое крыло было разбито катафрактами Антиоха (18.8, 19.4-6). Еще более неловкий рассказ о спасении Скопаса с поля боя. В одном месте говорится, что он отступил, как только центр был окружен, тогда как в другом он прославляется как последний покинувший поле боя (19.10-11). Что касается сыновей Антиоха, Полибий выражает уверенность, что только один сын принимал участие в сражении, тогда как Зенон сообщает об активном участии в сражении как Антиоха Младшего, так и Старшего. Хотя он не дает подробного объяснения, по-видимому возникновению такого мнения способствовало очевидное сходство позиции двух братьев на холме или горе с видом на врага, и, возможно, молодость Антиоха Младшего в то время. Отсутствие у Зенона упоминания Антиоха Старшего среди прибывших в лагерь после битвы (19.9) не может быть причиной Полибиева недоверия: он должен был знать, что не многие отчеты о битвах были столь всеобъемлющи, чтобы содержать такие тривиальные подробности. Аргумент в 19.9 создает впечатление, что Полибий был настроен любой ценой "порвать Зенона", и это ставит под сомнение его достоинство, когда он критикует других историков (см. ниже). Кроме того, если Полибий имел положительное свидетельство того, что Антиоха Младшего не было при Панионе, он бы не колеблясь указал на это.
Мы позже рассмотрим требует ли место битвы участие контингентов, приписанных обоим сыновьям, но нужно оговорить сразу, что возвраст Антиоха Младшего не обязательно должен поддерживать точку зрения Полибия. Хотя у нас нет точных сведений, возможно, что в тот момент ему было около 15 лет. Александр возглавлял кампанию против фракийских повстанцев в 16 лет (Plut. Alex. 9.1); Антиох V Евпатор, мальчик 9 или 12 лет (App. Syr. 66: Euseb. Chron. I, p.254; I Macc. 6.28ff.) принимал участие в походе Селевкидов на Иудею; Деметрий II в 14 лет принимал активное участие в кампании, которая привела к свержению Александра Баласа (Justin 35.2.2). Вполне возможно, что даже если Антиох Младший фактически не командовал своим контингентом в отличие от Александра, он, по крайней мере, играл символическую роль как и его сын позднее в Иудее. В период когда цари и царевичи играли такую важную роль, люди подобные Антигону, Лисимаху и Селевку I принимали активное участие в руководстве своими войсками когда им было за восемьдесят, "командование" Антиоха IV при Панионе не выглядит слишком странно.
В своем комментарии к Полибию Валбэнк подозревает самого Полибия ответственным за путаницу с этим сражением: "Никто не может оценить Полибиеву критику отчета Зенона о Панионе только на основании того, что говорит Полибий: он, возможно, читал Зенона невнимательно" (11.523). Но Полибий, несомненно, стоит доверия, будучи осведомлен об опасности невнимательности в то время как сам осуждает некомпетентность популярного родосского историка. Как будет показано ниже, небрежность Зенона при упоминании определенных топографических особенностей поля боя, и, возможно, некоторые небольшие неточности в его терминологии, сделали его рассказ непонятным Полибию и всякому, кто не был знаком с полем боя. Справедливости ради следует подчеркнуть, что трудности описания битвы усугубляются сложной топографией поля боя и вытекающей отсюда нестандандартной диспозицией войск.
Определение маршрута следования Антиоха к полю боя может пролить свет на стратегию обеих сторон. Локализация поля боя возле Паниона не предполагает много альтернатив: Панион, который без всякого сомнения идентифицируется с деревней Баньяс, лежит на краю одного из ответвлений дороги из Дамаска, самой восточной из трех основных дорог, ведущих из Сирию в северную Палестину, и Антиох, следовательно, пытался войти в Палестину по этой дороге. (Беван и Ави-Йонах полагают, что Антиох вступил в Палестину по несколько более короткому пути, пересекающему Ливанскую равнину. Но так как Панион-Баньяс расположен в 11 км. от той основной дороги, которая идет вдоль предгорья Верхней Галилеи и болот Хюлех, перекрывающих долину в 3 км. от Паниона (Jos. Bell. 4.1.3) - Дафна идентифицируется с Х. Дюфна. Они предполагают, что Антиох свернул в сторону, чтобы вторгнуться в Батанею (Башан), южнее Голанских высот, как, впрочем, он сделал после битвы (Jos. Ant. 12.136). Чтобы сделать обход Башана в непосредственной близости со Скопасом Антиох должен был подвергнуть свою территорию на севере риску Птолемеева вторжения, а преимущества такого шага на этом этапе выглядели сомнительными. В любом случае, экспедиция из Сирии в Башан должна была проводиться по Дамасской дороге. Она должна была позволить тяжелым войскам Антиоха III принять участие в решающей битве на неблагоприятной, гористой местности.) Возможно, что похожий Финикийский проход возле Сидона на западной дороге, крепости Герра и Брохои на центральной дороге, которые контролировали проход в Ливанскую равнину и доказали в ходе Четвертой Сирийской войны насколько трудно прорваться через них, вновь были заняты Птолемеями (Polyb. 5.46.3-5, 61.7; Hieron. в Dan. 11.15-16). Так как дорога Дамаск-Панион была самая короткая, хотя и самая трудная из ответвлений, отходящих от Дамаск к западному берегу Иордана, очевидно, что Антиох стремился достичь ровной местности как можно скорее. С другой стороны, слабость Птолемеев в фаланге и слонах (см. ниже) должна была вынудить Скопаса к попытке перехватить армию Селевкидов на дороге от Голанских высот, с тем чтобы блокировать вход на плоскую долину 'Via Maris', ведущую в Египет, и вынудить битву на холмистой местности к востоку, которая благоприятствовала его этолийским наемникам и создавала сложности Селевкидским слонам и фаланге. Но как следует из локализации места боя и его маршрута, он явился слишком поздно; Антиох стал лагерем на ровной местности к западу от Паниона прежде чем прибыл Скопас (18.6), и решающая часть сражения прошла на этой местности.

Карта 10: Первая Сирийская война
Точное место поля боя следует искать в непосредственной близости от Паниона. Местность приобрела некоторое значение только в римский период (известная к тому времени как Caesarea Philippi), и поэтому битва, носящая имя Паниона, не могла происходить слишком далеко. Сам Панион расположен на стыке юго-восточной оконечности Голанских высот и северного склона горы Хермон (см. Карта 11). Равнина в виде полумесяца вытянута от Паниона на запад, образуя "платформу" 1,5 км. ширины, которая резко спускается в долину Хюлех. Над этой платформой, теперь называемой "плато Баньяс", с северной стороны доминирует Тель-Хамра, предгорье г. Хермон. Река Эль-Баньяс, которая вытекает из пещеры, течет вдоль края платформы на востоке и на юге, и, будучи довольно мелкой, на протяжении 1,5 км. не представляет собой каких-либо препятствий, но по мере приближения к склонам Голанских высот возле Тахунет ум Раайи ее берега становятся обрывистыми и ее невозможно перейти. Это продолжается примерно 2 км. пока река резко не сворачивает на запад в долину Хюлех. На другой стороне реки, южнее плато Баньяс, вздымается Тель-Аззазийят. Этот холм - самая низкая терраса Голанских высот, над ним доминирует Тель-Фахр на востоке, отделенный от него изрезанным и неровным плато. Русло реки создает непроходимый барьер между плато Баньяс и холмистой местностью на юге и юго-востоке.
Топографические отсылки Полибия позволяют предположить, что левая часть поля боя была плоская (18.4,6), отделенная от лагеря Селевкидов рекой (18.6), с возвышающимся по левую сторону холмом или горой, тогда как другая сторона, по меньшей мере со стороны Птолемеев, находилась на пологих склонах горы (ὑπωρεία - 18.4). ("Слева" в 18.8 и 19.4 на первый взгляд можно понять как "слева от общего строя", но в 18.6 ясно показано, что холм был занят правым флангом главных сил армии Селевкидов, которые были развернуты "на ровном месте", или, другими словами, он доминировал над левым флангом той части армии Птолемеев, которая была размещена на равнине.) Единственное место в непосредственной близости от Паниона, удовлетворяющее этим требованиям, - это область по обе стороны каньона Нахр Эль-Баньяс: "ровная земля" будет идентифицирована с плато Баньяс; река с Нахр Эль-Баньяс; господствующая высота с Тель-Хамрой; а пологие склоны горы с Тель-Аззазийят. (Вэлбанк предлагает несколько иную идентификацию, но он не учитывает полную топографическую картину; места им предложенные слишком далеко от Паниона или расположены в совершенно плоских областях.) На основании того, что основная часть армии Селевкидов переправлялась через реку, выстраиваясь на плоской местности, а своим правым флангом заняла холм, который доминирует над равниной, можно сделать вывод, что Селевкиды располагались на востоке, а Птолемеи на западе, как это на самом деле следует из идентификации пути следования, принятом Антиохом, и стратегии Скопаса. Сейчас я попытаюсь более детально проанализировать разные топографические признаки и определить их местоположение на поле боя:
(1) Главные силы армии Селевкидов, в том числе слоны и фаланга, покинули лагерь, который, вероятно, располагался в самом Панионе, переправились через реку и заняли позиции на "ровной земле" (18.6). Антиох должен был переходить реку в "бутылочном горлышке" плато Баньяс между Панионом и Тахунет ум Раайи, где имеется брод. Войско Селевкидов встало затем по всей длине плато Баньяс, лицом к противнику с востока на запад.
(2) Левый фланг Птолемеев размешался на "ровной земле" - плато Баньяс - а правый, состоящий в основном из этолийской пехоты и части кавалерии, на низких горных склонах (ὑπώρεια - 18.4). (Положение левого крыла на "ровной земле" (ἐπιπέδοις), упомянутого в том же отрывке, по-видимому, указывает на такую интерпретацию ὑπώρεια.) Так как правый фланг Птолемеев стоял на юге, определение ὑπώρεια действительно соответствует Тель-Аззазийят и соседним холмах, которые образуют самую низкую террасу Голанских высот.
Тем не менее, хотя вершина Тель-Аззазийят ниже плато Баньяс, но на самом деле вопрос об относительности высоты здесь неуместен; важна видимость и впечатление наблюдателя, так как благодаря оптической иллюзии Тель-Аззазийят в том месте выглядит возвышающимся над плато. Более того, Птолемеевый источник Зенона, вероятно, очевидец, сам участвовал в бою на "платформе" как можно предположить по обилию топографических и военных деталей в этой части сцены. Ибо он и основная масса египетской армии стояли здесь, плато Баньяс было "ровной землей" (ἐπιπεόους...), а Тель-Аззазийят имеет крутые склоны. С плато Баньяс на юг и юго-запад ясно видны склоны Тель-Аззазийят, которые представляет собой последнюю террасу Голанских высот, тогда как плато Баньяс стоящему на этом месте кажется полностью отделенным от Голанских высот и от г. Хермон.
(3) Антиох Младший, командовавший тяжелой кавалерией, которая составляла часть главных сил, занимал "гору" справа, которая доминировала над левым крылом той части армии Птолемеев, которая стояла на плоскости (18.8). Тель-Хамра, холм, который несомненно имеется здесь в виду, мог быть легко занят войском, идущим из Паниона, и его покатые южные склоны не представляли особых трудностей для тяжелой кавалерии Селевкидов, чтобы обрушиться на левый фланг Скопаса на плато Баньяс.
(4) Отряд под командованием Антиоха Старшего был послан царем ранним утром, до того как он переправился через реку, занять горные позиции с видом на врага (18.5, 19.8). (Антиох Старший был послан ἐπὶ μὲν τὴν ἐωθινήν. Несмотря на тавтологию ἁμα τῷ φωτί (6), ἐωθινή должно быть интерпретировано как "рассветный", а не "восточный", ἐωθινή - "рассветный", которое является прилагательным, встречается без существительного (Polyb. 3.83.7 - ἐπὶ ...; 1.67.9, 87.7, 3.43.1, 4.78.6 - ὑπὸ τὴν ἐωθιήν), тогда как "восточный" у Полибия не встречается, и, конечно, довольно редко используется без существительного. Полибий мог цитировать Зенона, а многословие, как известно, было одной их характерных черт патетики (но имеется также некоторое многословие в 3.83.7 и 4.78.6).) Так как северный холм (Тель-Хамра) был занят Антиохом Младшим, единственная возможная идентификация этой холмистой области - Тель-Фахр с видом на Тель-Аззазийят с востока. Это предположение получает некоторое подтверждение от отсутствия какого-либо упоминания переправы через реку войск Антиоха Старшего, особенно от очевидной необходимости размещения существенных сил по диагонали на Тель-Фахр для сдерживания этолийцев на Тель-Аззазийят, которые могли напасть на лагерь Селевкидов в Панионе и на войска на равнине с тыла.
Но утверждение, что Антиох Старший занял позиции, "господствующие над неприятелем" (ὑπερχειμένους τῶν πολεμίων τόπους) создает значительные трудности само по себе: так как лагерь Птолемеев был расположен за рекой, т. е. на плато Баньяс или, что более вероятно, западнее (18.6) в долине Хюлех, и войска, размещенные на Тель-Фахр, не могли над ним доминировать, мы должны предположить, что Скопас занял Тель-Аззазийят до того как Антиох начал свои маневры. Но если он был настолько быстр, почему он не смог занять позицию на Тель-Хамра, что роковым образом сказалось на исходе боя (18.8)? Единственное альтернативное объяснение головоломному описанию позиции Антиоха Старшего таково, что Зенон был неточен в выражениях и "горные позиции", главенствующие над частью Птолемеевой армии, появились на более позднем этапе, когда Скопас послал войска на Тель-Аззазийят. Зенон, основывая свой отчет на птолемеевских источниках, сначала описал боевой порядок Птолемеев (18.4) пренебрегая фактической последовательностью событий, и это вполне объясняет его неаккуратные формулировки. Может быть, обратившись позже к диспозиции Селевкидов, он пытался, как историк, который очень заботился о стиле, избежать многословия, и вместо того чтобы написать "горные позиции, которые главенствовали над нижней горной террасой", он небрежно выразился как "позиции, которые главенствовали над местоположением врага".
При соединении вместе этих умозаключений кажется очевидным, что битва происходила на двух разных аренах, разделенных обрывистыми берегами Нахр Эль-Баньяс, на севере на плато Баньяс, а на юге на гористом плато между Тель-Аззазийят и Тель-Фахр, каждое войско имело центр и два крыла на каждом поле боя. Две арены вместе предлагают поле боя шириной 3 км., и, предполагая, что фаланга Селевкидов была построена в 32 шеренги глубиной (ср. Livy 37.40.2), и что значительная часть кавалерии была тяжелой, так что каждая лошадь занимала 3 фута пространства, и не было разрыва между илами, то это согласуется с выводом, что сражение по масштабу было сопоставимо с Рафией и Магнесией. Следует отметить, что разделение сил и вытекающие трудности одновременного управления ими не противоречат моему предположению и хорошо согласуются с тактикой того периода: в боевой линии протяженностью 3-4 км., которые время от времени имели место в эллинистический период, в любом случае главнокомандующий не мог контролировать края флангов. Во всяком случае нужно отметить, что плато Баньяс видно с южной арены и наоборот.
Состояние местности и особый характер двойной арены диктовали тактику и расположение войск. Антиох побеспокоился завладеть позицией на Тель-Хамра и Тель-Фахр, отсюда его маневры ранним утром. Он предпринял наступление на северной плоской арене, которая благоприятствовала его слонам и фаланге и обеспечивала господствующую позицию над левым крылом Скопаса (с Тель-Хамры), и занял оборону на холмистой южной арене, благоприятной для этолийцев. (Армия Селевкидов действительно имела преимущество в высоте на южной арене, но земля на этой арене неровная и холмистая, и, в любом случае, движение фаланги под уклон было чревато разрывом плотных рядов и она должны была предпочесть оборонительную позицию. Эта ограниченность фаланги хорошо продемонстрирована Киноскефалами и изложена Полибием в его экскурсе о фаланге (18.91.5).) Победа Селевкидов на юге не могла повлиять на развитие событий на севере, так как Птолемеи на плато Баньяс были защищены рекой, но развал обороны Селевкидов на юге должен был привести к коллапсу главных сил на севере: единственный шанс Скопаса был в том, чтобы разорвать линию Селевкидов вокруг Тель-Фахр и достичь вражеского лагеря у Паниона. Я предполагаю, что его тактика, главным образом, должна была основываться на захвате aposkeuē Селевкидов, хотя он мог нацелиться на взятие Селевкидов на плато Баньяс с тыла, в то время как на севере он должен был довольствоваться удержанием фронта. Упреждающее занятие Тель-Хамры вынудило его большую часть этолийской кавалерии, рассматриваемую в то время как лучшую у греков (Polyb. 18.22.5), поставить на защиту уязвимого левого крыла, обращенного к этому холму (18.6, 19.4), тогда как оставшаяся кавалерия вместе с этолийской пехотой была отправлена к Тель-Аззазийят (19.1,4).
Слоны, стоящие "по фронту фаланги", затем были отведены на северную плоскую арену, где они они легко могли бы атаковать врага, тогда как на пересеченной местности они могли быть использованы только в качестве второй линии обороны позади пехоты (18.7, 19.1-3). Следовательно, кавалерия, упомянутая Зеноном как напуганная видом слонов, возможно стояла на юге, где при поддержке этолийской пехоты ей, вероятно, удалось прорвать линию Селевкидской пехоты, а затем пришлось столкнуться со слонами. Антиох имел достаточно слонов в 200 г. до н. э. для применения такой тактики; во время своей индийской экспедиции, в 206 г. до н. э., он довел число слонов до 150 (Polyb. 11.34.10-12). Так как этолийцы, которые были разгромлены Антиохом Младшим, заняли левый край (север) северной арены, кавалерия "справа", которая удержала свою позицию (19.4-5), должна была стоять на правом краю этой арены.
Итак, представляется, что идентификация поля боя обеспечивает решение для большинства аргументов, выдвинутых Полибием. Но, по сути, абсурдность противоречий сама по себе указывает на наличие двух разных арен. Относительное обилие топографических деталей указывает на то, что источник Зенона был очевидцем. Даже если Зенон был крайне небрежен, он, разумеется, не изобретал противоречивые детали. (Комментарий Полибия на его сочинение о морской битве при Ладе и экспедиции Набиса (16.14-17) лишний раз доказывают, что Зенона одолевали патриотические чувства и он не был знаком с топографией Пелопоннеса.) Об искажении его надежной и достоверной информации в том, как это было записано Полибием, вопрос не стоит, и любая попытка идентификации, которая не способна решить трудности, должна быть отброшена.
Возвращаясь к критике Полибия, представляется очевидным, что Зенон виновен в пропуске описания особого топографического фона поля боя, хотя, на самом деле, Полибий лишь изредка делает это сам. Судя отчет Зенона по стандартам Полибия, его главную вину находим в том, что из него невозможно понять, что река делила поле боя на две арены и что битва велась на обоих одновременно. Полибий обычно не пренебрегает такими деталями и можно предположить, что если бы он нашел это в отчете Зенона, большинство аргументов отпали бы. Очень может быть, что Полибий дополнительно был введен в заблуждение неправильным использованием терминологии. Термин keras мог применяться к обоим аренам, а также к флангам каждой из них (см. например 18.4). Но даже если бы Зенон был более точен и использовал meros для определения войск на каждой арене и keras для крыла (напр. 18.5), вполне возможно, что Полибий, не понимая топографического фона, мог бы интерпретировать эти два термина как синонимы (ср. I Macc. 9.15). Действительно, даже случайное использование неопределенных "лево" и "право" способно вызвать много путаницы (см. например 18.6, 8; 19.5). (Следует отметить, что неспособность Полибия "понять" топографический фон и расположение войск и поддержать свои аргументы сторонними свидетельствами доказывает, что он не сам описывает битву в своем хронологическом повествовании, но только ссылается на нее в короткой заметке.)
Чтобы понять расположение войск и ход битвы сведем фрагменты картины воедино. Северная арена под командованием Антиоха III справа была защищена тяжелой кавалерией, катафрактами под номинальным командованием Антиоха Младшего, стоявшего на холме Тель-Хамра (18.6,8). Слоны были построены по фронту в центре, промежутки между ними заполнены по обычаю лучниками и пращниками в дополнение к тарентинцам (18.7), чьей обязанностью, как легкой кавалерии, вероятно, была защита уязвимых флангов слонов, и, возможно, преследование противника в случае коллапса центра до того как ситуация придет какому-либо исходу на крыльях. Центр по описанию Полибия состоял из фаланги (18.6-7), но в него также вошли другие контингенты, поскольку Антиох III, сопровождаемый друзьями и гипаспистами, стоял, как сообщается, "за слонами" (18.7-8,19.7). Какая именно кавалерия стояла справа - неизвестно (19.5). Диспозиция египтян более темная: единственный достоверный факт - левый фланг под командованием Птолемея, сына Аэропа, занимала этолийская конница (18.8). Можно предположить, что Скопас развернул слонов по фронту центра с тем чтобы защитить его от превосходящей фаланги Селевкидов. Отсутствие ясного упоминания в ссылках Полибия и даже возможность того, что сам Зенон не упомянул их, совершенно не доказывает, что слоны не принимали участие в сражении: превосходство индийских слонов Селевкидов над африканскими слонами Птолемеев превращали их борьбу в простую формальность.
Южная арена, возглавляемая Антиохом Старшим, была занята фалангой и частью конницы, подкрепленных "стеной" слонов во второй оборонительной линии (18.5, 9, 19.1, 4). Они располагались по диагонали на северо-западных склонах Тель-Фахр, преграждая проход к Паниону. Этолийцы на Тель-Аззазийят, хотя они описаны как формирование фаланги (18.4, 9, 19.1), по-видимому, представляли собой полу-тяжелую пехоту: Зенон или быть может Полибий, несомненно, упрощал названия и диспозицию отрядов. Пехота была поддержана этолийской конницей (18.4, 19.4).
Сражение фактически было решено успехом правого крыла Селевкидов на северной арене. Воспользовавшись господствующей позицией и тяжелым вооружением "катафракты" смели этолийскую кавалерию и вернулись, чтобы взять фалангу Птолемеев с тыла (18.8, 19.10). Этот маневр в сочетании с натиском слонов, которые между тем, вероятно, разогнали застрельщиков Птолемеев или слонов, предприняли давление на Птолемееву пехоту в центре (19.11), и, вероятно, вынудили кавалерию справа, которая до этого держалась твердо (19.5), уступить дорогу. Из этого следует, что центр Селевкидов не вступал в соприкосновение с линией Птолемеев, и отсюда вытекает отсутствие каких-либо упоминаний об участие Антиоха в деле. В это самое время борьба на южной арене зашла в тупик: этолийцы рассеяли фалангу Селевкидов, но были отрезаны живой стеной слонов (19.1,4) пока не наступила развязка на севере.
Еще одна головоломка в отчете Зенона требует разрешения. Даже если критика Полибия по поводу бегства Скопаса обоснована, должно быть какое-то объяснение этой путаницы. Скопас, как сообщается, утратил мужество, и, по словам Полибия, κοιεῖσθαυ τὴν ἀποχώρησιν когда его центр был окружен (19.10). Но на самом деле, он возможно только "отступил" с северной арены, фактически не покинув поля боя. Скопас, понимая, что от его присутствия на северной арене не будет никакой пользы, поспешил на южную (разумеется, верхом на коне) в отчаянной попытке выйти из тупика и склонить чашу весов в свою пользу. Позже, когда ситуация на севере ухудшилась, а борьба на юге оставалась нерешенной, Скопас принял решение отступить. Благоприятная позиция войск на этой арене способствовала организованному отступлению, так что Скопас мог позволить себе быть в числе последних покидающих поле боя, бросив фалангу на севере на растерзание Селевкидам. Отступление значительного числа солдат (10 000) со Скопасом в Сидон можно объяснить предположением, что это были этолийцы, размещенные на южной арене: плохая и неблагоприятная дорога требовала прекрасно организованного и управляемого отступления, которое было невозможно для окруженных отрядов на северной арене. Последние, по слова Иосифа, основывающегося несомненно на авторитете Полибия, были, вероятно, истреблены под Панионом (Ant. 12.132). В этом пункте Зенон, конечно, не стал жертвой топографических неясностей, но должен быть обвинен в небрежном изложении своих источников, или, вернее, за упущение некоторых жизненно важных деталей о движениях Скопаса.
Подведем итог: хотя отчет Зенона не является ни самым лучшим, ни самым точным как бы того ни хотелось, в целом он дотягивает до среднего уровня античной историографии. С другой стороны, беспощадные нападки Полибия возникли не от небрежного чтения, как предполагает Вэлбанк, но вызваны неясностью уникального топографического положения. Сам Полибий, возможно, не полностью был уверен в точности своей критики. В противном случае его письмо привлекало бы внимание к нелепостям отчета Зенона, как это он сделал в отношении топографических ошибок Зенона при рассмотрении попытки Набиса захватить Мессену (16.20.5-7). (См. отчет в 16.1-17.7. Полибий был достаточно тактичен, чтобы не коснуться в своем письме патриотических чувств старого историка и не упоминает отчет Зенона о битве при Хиосе и при Ладе, также критикуемые в шестнадцатой книге (14.5-15.8).) Будет слишком смело предполагать, что Полибий, который был так доволен признанием Зенона в своем невежестве относительно топографии Мегалополиса (16.20.7), родного города Полибия, чувствовал, что ответы на некоторые вопросы, вероятно, могут быть найдены через топографию места, с которой ни он, ни Зенон не были знакомы.
Если последнее предложение выдерживает критику, дальнейшие сомнения падают на достоинство и мотивацию Полибия, когда он критикует других историков. Комментарий на Полибия Вэлбанка поэтому выглядит немного пристрастным: "Такие ошибки следует обрабатывать, но не с обидой и злорадством... а с видом благородной щедрости, которой сам Полибий руководствовался когда писал Зенону об его ошибках "χάριν τῆς κοινῆς ὠφελείας" (Polybius, 1.11).
Кроме того следует отметить, что топографический рассказ Полибия о вторжении Антиоха III на финикийское побережье искажен не меньше.

13. Оборона Фермопил (191 г. до н. э.)

По урегулировании восточной проблемы и оккупации Келесирии Антиох III был теперь волен обратить свое внимание к Эгейскому миру. Его деятельность в этом регионе вскоре привела его к конфликту с Римом. Дипломатическими мерами не удалось достичь соглашения, и Антиох, обескураженный ужесточением римской политики, уступил обещаниям и посулам этолийцев, соблазнился к свержению про-римской фракции Деметриадов, чтобы "освободить" Грецию и тем самым, по-возможности, улучшить свою позицию на переговорах. Антиох имел в своем распоряжении в Малой Азии всего лишь около 18 000 бойцов, но он спешно переправился через Эгейское море в начале зимы в надежде получить поддержку, в особенности от Этолийцев и Филиппа V. В первые месяцы своего пребывания в Греции он участвовал в изнурительной дипломатической и военной кампании, чтобы убедить союзников к ожидаемому противостоянию с римлянами. Но вторжение римлян произошло слишком быстро: 20 000 пехоты, 2 000 кавалерии и 15 слонов переправились в Грецию из Брундизия ранней весной (Livy 36.14.1; App. Syr. 15(65)). Антиох был застигнут врасплох: основная часть армии, особенно кавалерия, застряла в Азии, часть десанта была рассеяна в Греции по гарнизонам и некоторые из них сдались римлянам. Что еще хуже, ожидаемая помощь от греков не оправдалась: Филипп V встал на сторону римлян, а вспомогательный этолийский контингент насчитывал всего 4 000 пехотинцев. На этом этапе Антиох имел 10 000 пехотинцев, 500 кавалеристов и 6 слонов из своих собственных (Livy 36.15.3). В этих условиях он должен был избегать противостояния в открытом поле. Через некоторое время римский отряд занял Темпейский проход (Livy 36.10.11), и поэтому единственная альтернатива заключалась в попытке сойтись на древнем поле боя у Фермопильского прохода (см. карту 12).

Карта 12: Поле боя при Фермопилах по реконструкции Кромайера
Стратегия Антиоха состояла в том, чтобы преградить продвижение римлян, блокируя сам проход и предотвращая всякую возможность обхода по морю или по суше, намереваясь таким способом выиграть время до ожидаемого прибытия войск из Азии, что позволило бы ему начать решительную атаку в открытом поле (App. Syr. 17(75)). Учитывая топографическое преимущество, его линия была задумана так, чтобы иметь возможность немедленно перейти в наступление и уничтожить римские войска в случае, если они попытаются прорвать оборону прохода. Оборона "ворот" развернулась на нескольких фронтах: проход по середине, горные тропы на хребте, доминирующем над проходом с юга и грубым кругом окружающим область. С моря проход был блокирован флотом и гарнизонами на Халкиде, на мысе Конаион и в Деметриаде (Livy 36.5.1, 33.4-6), а сухой путь на другой стороне, проходящий через Аэсопское ущелье в Дорийскую равнину, преграждали 2 000 этолийцев из гарнизонов Гераклеии и Гипаты (Livy 36.17.10; App. Syr. 18(79)). Кряж с видом на проход защищали еще 2 000 этолийцев, поставленные на трех вершинах: Каллидром, Тейхий и Родунтия (Livy 36.16.11, 17.1, 2, 18.8), которые, предположительно, предотвращали любую возможность захватить армию Селевкидов с тыла. (Хотя Ливий дважды называет их castella (17.1, 18.8 но см. 16.11, 17.12, 18.8 - caecumen, vertices, iugo), кажется, они были не крепостями, а постами в открытом поле. Подробные отчеты об обходе Катона у Плутарха (Cat. Mai. 1314) и Фронтина (Str. 114.4) не относятся к какой-либо крепости, поскольку их не было здесь до 207 г., и никто не был заинтересован в их построении между 207-191 гг. Ливий мог неверно истолковать слово akra найденное у Полибия в таком контексте. Эти предположения базируются на ложном представлении, что остатки эллинистических крепостей следует искать в этой области, но никто не обратил внимания на горную тропу от Сароматы до Метденицы под самой вершиной хребта (Высота 1372), которая могла бы легко привести римлян в тыл Селевкидского лагеря. Кроме того, я думаю, что самая высокая вершина наиболее вероятно будет называться по имени всего хребта (или наоборот). Наконец, эта тропа является единственной, которая не видна с каменной стены, поднимающейся на холм (см. выше). Этих сил, кажется, было достаточно для такой цели: Юстиниан, как сообщается, отправил 2 000 солдат охранять тропы через Каллиндром (Procop. De Aedific. 4.2.7-10). Защита прохода была сосредоточена вокруг восточных "ворот" вблизи Алпенои (Livy 36.16.1; App. Syr. 17-18(76-8). Этот проход был предпочтительнее центральных и западных ворот, потому что здесь было меньше обходных путей, проходящих по Каллиндрому, так что горный хребет было легче заблокировать. Кроме того, так как склоны холмов, смотрящие на восточные ворота, были менее крутые, чем таковые на двумя другими входами, Антиох мог расставить здесь "снайперов".
Восточные ворота преграждались невысоким земляным рвом с канавой по фронту от моря до моря (Livy 36.16.3, 18.8; App. Syr. 18(78)). Ширина прохода в самом узком месте оценивалась в 90 м. Крепостной вал сменялся каменной стеной, остатки которой до сих пор можно увидеть, и которая тянулась по горе на юге примерно 1 800 м., пока не достигала непроходимой скалы. Пара оврагов перед каменной стеной защищали ее с севера. По замыслу стена должна была предотвратить обходной маневр римлян, если им удастся выбить легкие войска, размещенные на холме перед стеной.
Согласно Аппиану Антиох поместил mechanai, т. е. артиллерийские машины различных типов, на стене (вероятно, каменной, а не на валу), так чтобы они могли обеспечить "прикрытие" по фронту крепостного вала (App. Syr. 18(78)). Вероятно, специальные башни были построены на стене для размещения "машин" и они, в дополнение к хорошей оборонительной позиции, предоставляли дополнительную защиту против захвата. Ничего не говорится о работе артиллерии в ходе боя, но и роль стрелков на холме также обойдена молчанием. Битва при Фермопилах, по-видимому, единственный зафиксированный случай, когда Селевкиды использовали артиллерию на поле боя. Но по сути, оборонительный характер сражения и условия местности делают эту битву подобием осады, при которой эллинистические армии также применяли в обороне артиллерию. Филипп V применил артиллерию в похожих обстоятельствах на реке Эюс (Aous) (Livy 37.18.5). Размещение и монтаж машин заранее в безопасном месте и "статический" характер битвы, означали, что линия между двумя армиями была явно очерчена, что позволяло избегать трудностей, которые обычно делали невозможным применение артиллерии в решительных сражениях.
Фаланга стояла позади вала, а легковооруженные и "пельтасты" по его фронту; причем последнее подразделение должно быть идентифицировать с аргираспидами, ударной силы пехоты. Левый фланг защищался лучниками, пращниками и метателями дротиков, поставленными на холме на юге за пределами стены, которые с учетом их расположения не могли составлять больше нескольких сотен, а правое крыло у моря было защищено слонами, за которыми стояла конница под личной командой Антиоха (Livy 36.18.3, 5,19.4; App. Syr. 18-19; Plut. Cat. Mai. 14.1).
Такой боевой порядок был разработан, чтобы обеспечить две возможности: в одном случае артиллерия, стрелки на холме, легковооруженые и аргираспиды по фронту земляного вала после сокрушения вражеского натиска должны были немедленно обратиться к преследованию противника при поддержке кавалерии, что стояла позади слонов; а во втором, если бы римлянам удалось рассеять застрельщиков и "пельтастов", в конечном итоге они не могли бы обойти во фланг фалангу, стоящую за валом, так как фланги были защищены слонами со стороны моря и стеной со стороны холма. Передовая линия фаланги размещалась на валу так, что ров и длинные сариссы солдат усугубляли трудности приближения к Селевкидскому центру (App. Syr. 19(84); Livy 36.18.3).

Эта плотная линия обороны оказалась эффективной: хотя попытка сломить римскую линию не удалась, и застрельщики Селевкидов и "пельтасты" уступили и отошли за крепостной вал, непроницаемая стена копий фаланги успешно завела бой в тупик. Римский прорыв произошел на Каллидроме, где позиции штурмовал Катон. Можно предположить, что позиция, будучи далеко от основных дорог, охранялась небрежно, как отмечает Аппиан (18(81)), и была захвачена врасплох. Плутарх (или скорее сам Катон) не упоминает о какой-либо халатности, но следует ожидать, что командир отрапортует об упорном сопротивлении (ср. Plut. Aem. 16.2 о Назике при Темпе). Появление Катона в тылу Селевкидов решило бой. Аппиан замечает, что Селевкидам отряд Катона показался большим. Репутация римлян и слухи об их способе войны повергли Селевкидов в панику (19(86)). (Плутарх, который сообщает, что как только Антиох утратил контроль над ходом битвы, то немедленно обратился в бегство, поясняет, что камень выбил ему несколько зубов (Cat. Mai. 14), но я сомневаюсь, что такое незначительное ранение сломило такого жесткого и опытного человека (см. особ. Polyb. 10.49.14). Этот унизительный отчет, кажется, имеет свое начало в анти-селевкидской традиции, которая четко различима, например, в сфабрикованной истории об его увлечения девушкой с Евбеи.) Этим частично можно объяснить реакцию Селевкидов, но сам Катон, когда взял относительно небольшой отряд, не мог заранее полагаться на эффект "репутации римлян". Несмотря на свою неповоротливость, фаланга могла разделиться для отражения атаки с тыла, а аргираспиды и легко-вооруженные, которые отступили за линию фаланги, безусловно, могли сдержать отряд Катона. Катон, может быть, планировал захватить лагерь Селевкидов и aposkeue, и эта угроза, в сочетании с впечатлением, что он имел значительные силы, деморализовало армию Антиоха. Аппиан в самом деле утверждает, что войска Антиоха, опасаясь за безопасность лагеря, поспешили на его защиту (18(87)), без сомнения, в отчаянной попытке спасти "багаж", накопленный в Греции в течение нескольких месяцев. (Мнение Педича (La Méthode Historique de Polybe, 368-9), что Катон был послан только для того, чтобы "нейтрализовать" этолийцев, довольно любопытно.)

14. Битва при Магнесии (190 г. до н. э.)

Неудачное вторжение в Грецию, которое разоблачило Антиоха как открытого и признанного врага Рима, вызвало необходимое военное вмешательство в поддержку римских требований эвакуации из Фракии и Ионийских городов. Антиох сначала пытался укрепиться на Геллеспонте против ожидаемой переправы римской экспедиции, но, потеряв контроль над Эгейским морем в морском сражении при Мионнесе (у Теоса), он понял, что превосходство римлян на море позволит им обойти его наземные укрепления в Дарданеллах и он отказался от них. После неудачи последующих переговоров обе стороны были полны решимости искать решение оружием. Антиох мобилизовал свою армию из Сард по долине Герма к Магнесии-на-Сипиле против Римлян, которые наступали из Пергамской области в Фиатиру по Гарканской равнине, а оттуда по Фригиосу на юг. Магнесия в 281 г. до н. э. была местом битвы при Курупедионе, которая сыграла решающую в открытии Селевкидам пути на запад, сейчас стала свидетелем римской экспансии на восток и упадка Селевкидов.
Основными источниками по битве являются параллельные версии Ливия 37.37-44 и Аппиана 30-6, основанные исключительно на Полибии, который широко пользовался родосскими, ахейскими и пергамскими источниками, возможно, дополненными отчетами очевидцев. Помимо случайных упоминаний мы имеем в своем распоряжении три более короткие версии поздних эпитоматоров: Флора, основанную на римских анналистах (1.24.16-18), совершенно бесполезную; Юстина сокращение Помпея Трога, которая следует в целом традиции Полибия и предоставляет, по крайней мере, одну жизненно важную деталь, опущенную двумя основными источниками (36.8.1-8); повествование Зонары (9.20 A-C) демонстрирующее влияние Полибия и летописных традиций Диона Кассия, его источника, но за исключением некоторых мелочей, ничего нового не дающее.
Точная идентификация поля боя, локализация двух лагерей и движения обеих сторон накануне битвы были убедительно установлены Кромайером (см. карту 13), которому мы обязаны первым всесторонним анализом боя. По различным показаниям Ливия Кромайер установил поле боя на ровной местности между реками Фригиос (Кум) и Герм (Гедис) к северо-востоку от Магнесии (Маниса), недалеко от главной дороги из Смирны в Сарды. Поле боя, ограниченное с трех сторон реками, Гермом на юге и Фригиосом на западе и севере, имеет форму подковы с открытым концом на восток.
Римляне, пришедшие с северо-запада, перешли реку Фригиос и ожидали Антиоха в узкой части "подковы" на западе, с тем чтобы снизить эффект большого численного превосходства Антиоха и обеспечить реками защиту флангов от нападения превосходящей конницы Антиоха (см. ниже), но когда их вызов на битву был отклонен и они не могли позволить себе тянуть время из-за приближения зимы, они продвинулись (Livy 37.37.5, 39.5), сделав некоторые уступки врагу, приблизившись к пункту, где Фригиос делает поворот на север под прямым углом и ширина подковы между Гермом и Фригиосом составляет 4,7 км. (см. карта 13, "Вторая боевая линия римлян"). Хотя римское войско могло поставить один из флангов напротив реки (ibid. 11), новый вызов показался Антиоху более приемлемым. Он, конечно, предпочел бы вынудить бой на открытом поле немного восточнее, но будучи в курсе последствий для морального духа своих войск, которые в виду своего численного превосходства могли утратить мужество, наблюдая его уклончивые маневры, и, возможно, будучи уведомлен о намерении римлян штурмовать его лагерь (возможно ночью), если он упорно будет отказываться от боя (id. 37.39.4, 6), он в конце концов принял вызов.
Из двух боевых линий римскую легче реконструировать и можно прояснить некоторые неясности в построении Антиоха (см. карту 14 конец). Войско численностью 30 000 человек (Livy 37.39.7-10; App. Syr. 31(157-9)) было построено следующим образом: 4 турмы, численностью, вероятно, 120 всадников, стояли на краю левого фланга, рядом с Фригиосом (Livy 37.39 .11). Длинная линия из двух римских легионов, прикрытых на флангах двумя алами латинян, занимала римский центр (id. 37.39.8; App. Syr. 31(157)). Правое крыло составляли 3 000 пергамских и ахейских пельтастов, а на их фланге было 3 000 всадников, из которых 800 были пергамянами, а остальные римлянами (Livy 37.39.9), которые, возможно, входили в состав легионов. Около пятисот траллов и критян были развернуты рядом с ними, или, вернее, несколько правее. Велиты легионов, численностью около 6 000, как можно предположить, были развернуты перед легионами в их традиционной роли застрельщиков.
Не считая интервалов между различными контингентами, римская линия, вероятно, простиралась на 3 000 м.: 4 турмы на левом фланге не занимали много места, центр, допуская 450 м. на каждый легион и алу, мог, оценочно, занимать больше 1 800 м. Три тысячи конницы на правом фланге заняли бы 675 м., а 3 000 пельтастов, стоящие в плотном построении, вероятно, занимали бы половину этого, так что, в итоге, правый фланг занимал около 1 000 м.
Гастатов в легионе состава 5 400 человек (Livy 37.39.7) должно быть примерно 1 500 бойцов (См. Polyb. 6.20.9, 21.610), которые разделялись на десять манипул (id. 6.24.3) из 150 человек каждая. Так как манипулы строились в 6 линий глубиной, то 25 человек располагались в первой шеренге. Если легионер занимал 3 фута, а пространство равное ширине манипула было оставлено между манипулами, то передовая линия легиона занимала 1 500 футов, т. е. около 450 м.

Карта 13: Поле битвы при Магнесии по реконструкции Кромайера
Основным камнем преткновения в реконструкции линии Селевкидов является позиция легкой пехоты. Согласно перечням Ливия и Аппиана линия Селевкидов состояла из 16 000 фалангитов в центре; справа от них стояла галатская пехота, катафракты, кавалерийская агема, аргираспиды и дахская конница; на левом фланге галаты, каппадокийцы, смешанная пехота, катафракты и гетайры (Livy 37.40.1-8; App. Syr. 32(161 -5)). Ливий добавляет значительное количество легкой пехоты на оконечности флангов - 10 000 на правом и 15 000 на левом (37.40. 8-9, 13-14) - тогда как Аппиан объединяет их в одном пункте после описания базовой линии, упомянутой выше (32(166-7)). Список Ливия обычно рассматривается как более точный, но в данном пункте я предпочитаю следовать Арриану и предполагаю, что отдельное упоминание легкой пехоты указывает на то, что она служила в качестве передовой линии застрельщиков. Упущение в списке Ливия застрельщиков подтверждает это предположение, особенно ввиду различных ссылок на участие в бою легко-вооруженных promachoi Антиоха (Livy 37.42.4; App. Syr. 33(169,170), 35(178)), а также очевидная необходимость таких войск, чтобы противостоять римским велитам. Более того, если принять боевой порядок Ливия, из него следует, что легкая пехота на правом фланге стояла против латинской алы. Предположение, что Антиох в тоже самое время углубил фалангу до экстраординарной глубины в 32 линии, и кроме того оставил легкую пехоту на милость латинской алы, в высшей мере неприемлемо. На левом фланге он имел бы 15 000 войск, выходящих за пределы римской линии; было бы тактически правильно развернуть кавалерию таким образом, но ставить лучников и т. п. в нескольких километрах от боевой линии не имеет смысла. Описание легко-вооруженных контингентов, помещенных Ливием на краю левого фланга как "alia multitudo, par ei, quae in dextro cornu erat" (40.13), которое напоминает plethos Аппиана (32(166)), предполагает, что Полибий считал эти войска отдельной группой. Если не относить их классификацию к разнородности их легкого снаряжения, то это указывает на то, что Полибий поместил их отдельно от флангов по фронту. Ливий, который не имел должного понимания в военном деле, возможно, был введен в заблуждение расплывчатостью и многозначностью терминов, используемых Полибием, и, возможно, увлекшись патриотическими чувствами, как это часто бывало, приписывая необыкновенную длину линии Селевкидов, он выставлял победу римлян более славной. (Один из возможных вариантов, например, в том, что Полибий употребил глагол προτάσσω, который можно интерпретировать как "размещен на краю фланга". О влиянии патриотизма Ливия на его версии см. выше.)
Избавившись от этого препятствия, мы можем обратиться к анализу диспозиции Селевкидов. Армия Антиоха насчитывала 60 000 пехотинцев и 12 000 всадников. Фаланга в центре была разделена на десять дивизионов (merē), каждый был построен в 32 шеренги в глубину и по 50 человек в каждой шеренге, и у каждого на флангах по 2 слона с их легко-вооруженным прикрытием (Livy 37.40.1-4). (Об аутентичности этого подразделения и его тактическом значении см. Kromayer, Schlachtfelder, 215, который подчеркивает необходимость фаланге стать более гибкой перед лицом высоко-подвижных легионов, в отличие от Delbrück, Kriegkunst, 1.368, который считает этот порядок фантастическим). Так как фалангиту требуется 3 фута пространства (Polyb. 18.29.2), каждая мера занимал 150 футов (45 м.), а все подразделения вместе около 450 м., тогда как общее пространство между мерами, предполагая, что каждого слона сопровождали 50 легковооруженных, может быть оценено примерно в 200 м. Таким образом линия фаланги была в полтора раза длиннее легиона. Вполне возможно, что 3 000 галатов по обеим сторонам фаланги, хотя и придерживались своего традиционного стиля, дополняли фалангу, обращенную к легиону и латинской але на римском правом фланге. Эта точка зрения получает достаточную поддержку от любопытной ошибки Аппиана, которая, будучи исправлена, предполает, что 22 слона были приданы всем дивизионам (32(162)). (Аппиан указывает, что 22 слона были расставлены по сторонам каждого мероса, вероятно исказив предложение Полибия о том, что общее количество слонов в центре было 22.) Это означает, что слоны были в промежутке между внешними дивизионами и галатами, которые должны считаться неотъемлемой частью центра Антиоха.
Следовательно, правый фланг Антиоха столкнулся с римским легионом и латинской алой римского левого фланга и 4 турмами. Он состоял из 3 000 катафрактов, 1 000 кавалерийской агемы, неустановленного числа аргираспидов и 1 200 конницы дахов (Livy 37.40.5-8). (1 200 дахов Ливия предпочтительнее Аппиановых 200). Здесь, предположительно, не было специальных интервалов между илами тяжелой, бронированной кавалерии (в отличие от обычной кавалерии, Polyb. 12.18.3-4) в виду их уязвимости с флангов, их неспособности повернуться лицом к вражескому отряду, нападающему с фланга, и необходимости их развертывания в плотной, компактной линии, подобно тому как фалангиты в строю наилучше использовали свои наступательные преимущества. Следовательно, 4 000 катафрактов и агема, каждый занимая более 3 футов пространства (о тяжелом снаряжении агемы во II в. н. э. см. выше) в обычном восьмишереножном построении занимали 450 м. по ширине, противостоя левофланговому римскому легиону. Это ставит аргираспидов - пешую гвардию, снаряженную и действующую в стиле фаланги - напротив латинской алы на краю левого фланга. Дахов мы должны исключить из рассмотрения, так как легкая кавалерия не могла атаковать латинскую алу, и, имея только небольшой контингент аргираспидов, Антиох скорее бы ослабил центр, чем рисковал бы флангом в настолько неравном бою. Так как правый фланг Антиоха не прикрывался рекой, дахи должны были стоять в той части его длины, что напротив турм, но большей частью размещались за римской линией в качестве мобильного резерва и в качестве прикрытия фланга аргираспидов. При обсуждении упоминаний аргираспидов некоторыми источниками, мы сделали предположение, что стандартная численность этого контингента составляла 10 000 воинов. Пространство в 450 м. для латинской алы на другой стороне соответствует фаланге, построенной глубиной в 24 шеренги. Относительная тонкость этой линии по сравнению с 32 шеренгами центра может быть приписана более высокому стандарту гвардии и очевидной необходимости размещения сильного контингента перед лицом противостоящего легиона. Не будучи слишком догматичным, даже с учетом более тонкой линии аргираспидов или с учетом более отдаленной возможности того, что некоторые дахи противостояли але, следует признать, что численность аргираспидов с высокой вероятностью была около 10 000 человек. При обсуждении численного состава армии Селевкидов я уже предположил, что отсутствие этих 10 000 может объяснить существенное расхождение между общей численностью войск и цифрами, приписанными Ливием каждому контингенту. Нужно добавить, что отсутствие какой-либо цифры для аргираспидов и какого-либо упоминания их роли в битве не доказывает, что был всего лишь небольшой отряд. Полибий также не дает число колесниц, несмотря на решающую роль, сыгранную ими в ходе битвы, а его отчеты о сражениях ни в коем случае не всеобъемлющи: например, при описании Рафии, по числу задействованных контингентов событие ничуть не меньшее, чем предлагаемое, 10 000 аргираспидов обойдены молчанием.
Конница, 3 000 пельтастов Евмена и легкая пехота римского правого крыла сошлись, считая слева направо, с 2 000 каппадокийцев, снаряженных по образцу галатов, 2 700 auxiliares mixti omnium generum, вероятно легкой восточной пехоты, занимающими вместе фронт, равный тому, что занимали одни только пельтасты. Кавалерия на оконечности фланга, состоящая из 3 000 катафрактов и 1 000 regia ala (Товарищи), имела перед собой 3 000 римских всадников. Так как построение римской кавалерии требовало вдвое больше пространства, чем тяжелой кавалерии селевкидов, она, конечно, перекрывала линию Селевкидов на несколько сотен метров, но 2 500 галатской кавалерии и возможно 500 тарентинцев (Livy 37.40.13), несомненно размешенные на левом фланге Товарищей и катафрактов и впереди них (cf. Polyb. 5.82.9), обеспечивали защиту флангаб тяжелой кавалерии Селевкидов. Неустановленное число колесниц были развернуты по фронту кавалерии Антиоха на левом фланге. Слоны стояли в резерве позади аргираспидов как вторая оборонительная линия, предотвращающая фланговый обход, напоминая их диспозицию на одной из арен поля боя при Панионе (id. 37.40.6,14). Легкая пехота различных национальностей, действующая как застрельщики, была развернута по фронту боевой линии справа от колесниц.
Описание хода сражения, несмотря на некоторые значительные пробелы, в целом довольно ясное, но вызывает один трудный вопрос: кого Антиох атаковал на правом фланге? Аппиан рассказывает, что командуя "кавалерией правого крыла" (33(170) - возможно агемой, конной гвардией, и катафрактами, но не дахами, которые стояли слишком далеко), Антиох прорвал "линию римской фаланги" (34(177), 36(184)). Ливий, который приписывает Антиоху командование всем правым крылом (37.41.1), утверждает, что он использовал катафрактов и "auxiliaries", в соответствии их местоположением, вероятно агему, атаковал турмы возле реки как лобовым ударом, так и обходным маневров, разбил ничтожные силы кавалерии и часть соседней пехоты (42.7-8). Эта версия без преувеличения удивительная: не было никакой необходимости, чтобы 3 000 катафрактов и 1 000 гвардейцев помимо 1 200 дахов нападали на 120 всадников; более того, если бы катафракты покинули свою позицию и атаковали турмы диагональным движением, они бы открыли опасную брешь во фланг своей собственной фаланге. Версия Юстина самая интересная: к позору для римлян, Антиох, говорят, атаковал римский легион, стоящий против его правого фланга и разбил его (36.8.6). С учетом диспозиции обеих армий Юстин выглядит более надежным: агема и катафракты, противостоящие римскому легиону левого фланга и возглавившие атаку, выглядят резонно, так как катафракты были достаточно хорошо защищены, чтобы опрокинуть легион фронтальным ударом. Так как общий развал римского легиона бывал довольно редок, поэтому вряд ли возможно чтобы он или Помпей Трог, его источник, перепутал часть латинской алы, стоящей с краю, с соседним римским легионом. С другой стороны, желание Ливия заболтать эту катастрофу вполне понятно и могло бы вдохновить его на абсурдный отчет. Может быть так, что Полибий, не делая четкого различия между легионами и алами в ходе своего повествования (ср. Livy 37.39.8), и, возможно, оставив какие-то упоминания о нападении кавалерии дахов на турмы, запутал Ливия верою в точность его реконструкции.
Общая схема битвы представляется следующим образом. Армия Антиоха ударила одновременно на обоих флангах. На правом катафракты и агема прорвали линию римского легиона, вынудив его бежать к близлежащему лагерю. Легион, приведенный в порядок трибуном Марком Эмилием Лепидом, обратился на преследующую конницу и помещал ей либо занять римский лагерь, либо повернуть назад и обойти римский легион правого фланга (Livy 37.43.1-5; App. Syr. 36(185)). Независимая попытка Зевксиса, несомненно воспользовавшегося скованностью Лепида кавалерией Антиоха, использовавшего часть своих promachoi, чтобы проникнуть в римский лагерь, защищаемый 2 000 македонян и фракийцев, оказалась безуспешной (Livy 37.39.12-13, 43.4; App. Syr. 33(170); Zon. p.309).
На левом фланге атаку начали колесницы. Как только они двинулись вперед, лошади подверглись интенсивному обстрелу со стороны критян и траллов. Израненные лошади повернули вспять и повергли в полное замешательство катафрактов. Узкое пространство между двумя противоборствующими линиями, которое не позволяло колесницам развить достаточной скорости, явилось еще одним фактором их неудачи.
Это стало сигналом для римской кавалерии, которая немедленно ударила по катафрактам. Тяжелая кавалерия Селевкидов, которая уже понесла потери от своих собственных колесниц, не могла противостоять подвижному противнику и отступила, что привело к полному разгрому кавалерии левого фланга (Livy 37.41.9-42.3; App. Syr. 33-4(173-6)). Римская кавалерия теперь без помех обошла полу-тяжелую пехоту, защищающую фланги фаланги, поддержанная, возможно, пельтастами Евмена с фронта.
Между тем римские застрельщики в центре одолели Селевкидских promachoi, которые отступили за линию фаланги (Livy 37.42.4; App. Syr. 35(178)). Массив тяжело-вооруженных войск и слонов немедленно подвергся обходу с левого фланга победоносной римской конницей и фронтальной атаке правым легионом и алой, перестроенными в каре. (Развитие событий перед фронтом аргираспидов не зафиксировано, но ссылка на участие Димиция, командующего левым флангом римлян, в атаке на фалангу Антиоха (App. Syr. 35(178)) предполагает, что либо, будучи атакованы на одном фланге, они присоединились к корпусу фаланги, либо отступили еще раньше. С учетом их высокого стандарта и тенденции обобщать их как "фалангу" (e. g. Polyb. 30.25.5), первая альтернатива выглядит более вероятной.) Римские легионеры не могли приблизиться к этому мощному оборонительному построению и пытались разбить его шквалом метательных снарядов. Фаланга прочно держалась до тех пор, пока слоны, приведенные в бешенство постоянным обстрелом, в неистовстве не сломали ряды и не обратили фалангу в беспорядочное бегство (App. Syr. 35(180-2)). Антиох, отступив после неудачного преследования, был вынужден признать свое поражение и бежать в Сарды. (Рассказ Аппиона о легкости, с которой Антиох устранил 200 кавалеристов Аттала со своего пути, когда те пытались преградить ему путь назад (36(186)), выглядит более ясным, чем рассказ Ливия 37.43.7.)
Предложенная диспозиция и ход битвы раскрывают основные тактические приемы Антиоха: в виду позиции кавалерии рядом с центром, а не на фланге, представляется, что он собирался разбить один легион лобовым ударом тяжелой кавалерии, таким образом разделив оставшиеся легионы на две группы, подверженные кавалерийскому фланговому обходу с обеих сторон, но по той или иной причине он не сумел исполнить первоначальный план, и вместо этого пытался штурмовать римский лагерь, предполагая, что это будет иметь решающее влияние на моральный дух противника, возможно, особенно на вспомогательные войска, некоторые из которых были наемниками. В качестве подготовительного этапа к кавалерийскому обходу на левом фланге он попытался использовать колесницы против римской кавалерии. Успех обходного маневра подготовил бы условия для фронтального натиска фаланги и аргираспидов на легионы. В итоге, применение колесниц, фронтальная кавалерийская атака на легион, и попытка нападения на римский лагерь показывают, что Антиох пытался использовать что-то новое, чтобы смутить противника (ср. Livy 37.41.6), который, как возможно он считал, ожидал обычную эллинистическую тактику.
Отклонение Антиохом от общего рисунка эллинистической тактики, по-видимому, являлось извлечением из уроков, предоставленными некоторыми недавними действиями римской армии: бедствия, вызванные слонами Ганнибала при Заме (Polyb. 15.12), научили использовать слонов только в обороне (но он был удивительно близорук, чтобы не применить тот же вывод к колесницам); его собственный опыт Фермопил, решительное поражение Филиппа V при Киноскефалах и знакомство Ганнибала, его наставника, с римской армией, должны были дать понимание огромной гибкости и подвижности римской армии при столкновении с фалангой. Его тактика провалилась потому, что он слишком полагался на устаревшие колесницы без принятия необходимых мер предосторожности по "нейтрализации" вражеских лучников и потратил слишком много сил при попытке уничтожить римский лагерь вместо проведения обходного маневра через брешь, созданную на фланге легиона. (Погодные условия, которые, как считается, мешали легкой пехоте Селевкидов (Livy 37.41.2-5, и гораздо с большим преувеличением Флор и Зонара), должны были также мешать лучникам Евмена, которые на самом деле решили битву (см. особ. App. Syr. 33(171)). Комментарий Ливия о том, что римляне меньше страдали от туманы и дымки, потому что они состояли в основном из тяжеловооруженных, слишком смешно приписывать Полибию. Аппиан упоминает погодные условия без всяких комментариев. Нужно добавить в этом контексте, что Антиох вел преследование на очень коротком расстоянии и поэтому не был "безответственным", как это предполагает Аппиан 34(177) - ἐπὶ πολὺ δυώκωυ и Ливий (37.42.8 - effuso cursu), оба основывающихся на Полибии. Римский лагерь был всего в одном километре за линией фронта, как это можно предположить по расстояниям, указанных Ливием и по характеру поля боя.)
Вообще говоря, "старомодная" тактика фаланги (т. е. диспозиция, при которой конница сосредотачивается на флангах фаланги, а сама фаланга растягивается на всю линию легионов, путем уменьшения глубины), возможно, дала бы лучшие результаты на равнине Магнесии. Этот комментарий отражает упреки придворных Антиоха, высказанные после битвы (App. Syr. 32(165); 37(191)). Полибий при общей оценке способностей фаланги высказал мнение, что на ровном поле боя, без каких-либо наземных препятствий, шансы были в пользу македонской фаланги (18.31.3). Ошибка Антиоха была в пренебрежении того, что долина Герма, идеально подходящая для фаланги, сильно отличается от Киноскефал. На самом деле кто-то скажет, что судьба Магнесии-на-Сипиле в 190 г. до н. э. была фактически решена недалеко от Магнесии Греческой семью годами ранее.

15. Поход на Бейт-Захарию (162 г. до н. э.)

После относительно обильной информации о сражениях Антиоха III, ссылки на экспедиции и военные операции его приемников неточны и даны в общих выражениях. Только кампании против евреев описаны подробно, но, к сожалению, исключительно в еврейских источниках, большинство из которых не соответствует историографическому стандарту тех, что обсуждались до сих пор. Из всех кампаний против евреев самая подробная и интересная с тактической точки зрения - это вторая экспедиция в Иудею и битва при Бейт-Захарии в 162 г. до н. э.
Иуда Маккавей в прошлом отразил четыре попытки Селевкидов вторгнуться в Иудею (I Macc. 3.10-26, 38-4.35), и когда Лисий отказался от первой экспедиции, Иуда реоккупировал Иерусалим, очистил храм и эвакуировал евреев, которые жили в окрестных эллинизированных городах (ibid. 4.34-5.68). Хотя армия находилась в восточных сатрапиях (ibid. 6,7.55-6), Лисий решился еще на одну попытку подавить восстание, возможно, для того, чтобы укрепить свою позицию на внутреннем фронте. Антиох V Евпатор, мальчик 9 или 12 лет (App. Syr. 66; Euseb. I p.254) также принял участие в этой экспедиции (I Macc. 6.28ff.).
Как он уже делал в предыдущую экспедицию (I Macc. 4.29), Лисий обошел опасные проходы на Иудейское плато с севера и северо-запада, которые были окружены враждебным еврейским населением, и пошел юго-западным маршрутом, который проходил через земли эдомейцев, поддерживающих Селевкидов против евреев. Вступив на еврейскую территорию вдоль контролируемого эдомейцами плато горы Хеврон, он первым делом захватил крепость Бейт-Сур (Бет Сур, сейчас Ḥ'eṭ-Ṭabeiqa), примерно в одном км. от главной дороги на Иерусалим, которую он, видимо, хотел занять, чтобы помешать евреям отрезать ему путь отступления в случае поражения. После тяжелой осады Селевкидам удалось занять крепость (II Macc. 13.19-22; Jos. Bell. 1.41; Ant. 12.367-76), и дорога на Иерусалим в 27 км. к северу была, по-видимому, открыта для войск.

Карта 15: Поле битвы при Бейт-Захарии
Последовательность событий в I Macc. 6.31, 49-50 явно искажена, и 49-50 должны сразу следовать после 31. Похожее искажение имеет место в I Macc. 9.34 (см. 9.43ff.) и 3.52 (см. 4.3-4; и ср. Jos. Ant. 12.306). Иосиф в Ant. 12.368, 375 следует I Macc., но во II Macc. 13.22 и в Bell. 1.41, для которой Иосиф пользовался II Macc., занятие Бейт-Сура предшествует битве. Та же самая причина, которая заставила Лисия тратить время на осаду Бейт-Сура, в первую очередь, должна была помешать ему продвигаться на север до того, как он займет крепость. Искажение в I Macc., которое могло быть позже сделано редактором, вероятно, было вызвано сходством между осадой Бейт-Сура и Иерусалима, и трудностями, наложенными на обоих субботним годом (6.50-4). Некоторые стихи, относящиеся очевидно к капитуляции и оккупации кварталов за пределами храма, возможно, были опущены между стихами 49 и 51.
Иуда Маккавей разместил свою армию у Бейт-Захарии, идентифицированной с деревней Бет Закария в 9 км. севернее Бейт-Сур, около дороги на Иерусалим в отчаянной попытке силой помещать Селевкидам достичь святого города и, возможно, восстановить языческий культ в храме. О защите города от осады не было и речи: это был год, следующий после шемита (субботнего года) и, следовательно, евреи были ограничены в запасах, а Акру, цитадель Иерусалима, все еще удерживал осажденный гарнизон и эллинизированные евреи (I Macc. 6.18-27,54).
Основным источником об этой экспедиции и сражении является I Macc. 6.28-47. Я не уверен, что автор был очевидцем, как предполагают некоторые комментаторы. Две детали, которые могли бы передать это впечатление, сами по себе ненадежны: он подчеркивает, что щиты Селевкидов блестели на солнце и блики отражались на горах (6.39), но так как марш начался рано утром (6.33) и должен был проходить возле Бейт-Захарии не позднее чем через два часа после рассвета, солнце, очевидно, светило в спины Селевкидского войска. Описание знаменитого нападения Елезара на слона (6.43-6) также неприемлемо: Елазар, возможно, был раздавлен слоном, но слон не мог быть убит. Наоборот, после удара ножом в живот слон рассвирепеет и станет еще более опасным (хотя, может быть, и умрет через несколько дней). (Примечательно, что Иосиф в "Войне", основанной на разных источниках, не упоминает о смерти слона, хотя его рассказ концентрируется на этом эпизоде достаточно полно (1.42-4).) Эти моменты ничуть не более убедительные доказательства того, что автор не был очевидцем битвы, чем завышенные цифры, но они, конечно, не поддерживают такое убеждение. С другой стороны, упоминание перестроения боевого порядка Селевкидов и того, что бой велся в дефиле (6.35, 38-40), можно приписать использованию надежной письменной или устной информации из первых рук. Итак, был ли автор очевидцем или нет, его отчет, очевидно, неполон, и, будучи готов оправдать поражение евреев, он концентрируется на тех деталях, которые могут произвести впечатление на читателя.
II Macc., которая подробно описывает экспедицию Селевкидов и осаду Бейт-Сура накануне битвы, посвящает только половину стиха самой битвы и, что характерно для данного источника, превращает поражение в победу (13.22b). Отчет Иосифа в Bellum Judaicum (1.41-6), с другой стороны, дает некоторые ценные детали. Отрывок - часть сокращенного рассказ о гонениях и восстании, который иногда совершенно искажен и, возможно, основывается на воспоминаниях автора или другом источнике, который следует подобному образцу, возможно Николаю Дамасскому. Однако в отличие от остальной части главы, он включает в себя некоторую информацию, которая либо отсутствует, либо противоречит I Macc., но всегда имеет смысл. Цифры, приведенные для Селевкидской армии относительно умеренные и находятся более или менее в соответствии с наличными войсками; последовательность событий более приемлема, и, прежде всего, утверждение, которое присутствует только в "Войне" (1.45), - что Иуда бежал в Гофнитиду, в горную топархию к северо-западу от Иерусалима, - по-видимому, в целом надежно; поле боя описано как горный перевал (41), заключение, которое можно сделать при внимательном чтении I Macc. (6.40), но не выраженное прямо; Иосиф упоминает участие в деле еврейских фалангитов (45), которые совершенно не упоминаются в двух книгах Маккавеев, но анализ хода некоторых битв после очищения Храма доказывает, что они присутствовали в рядах повстанцев. Эти дополнительные или отличительные детали не могут объясняться только как вольные выдумки Иосифа или его источника, основанного на I Macc.; их точность позволяет предположить, что Иосифова версия Бейт-Захарии основывалась не на воспоминаниях автора или его источника, но получена прямо или косвенно из хорошо осведомленного источника. Я рискну утверждать, что пикантность рассказа о слоне заставила Иосифа или его источник пользоваться здесь подробным письменным отчетом вместо того, чтобы полагаться на свою память. В своем сообщении о кампании Иуды Маккавея в более поздних Antiquitates Иосиф, по общему признанию, просто пересказал I Macc. Однако его отчет о Бейт-Захарии, хотя в основном придерживает версию I Macc., привносит некоторые дополнительные детали. Теоретически они могут быть связаны с его личным знакомством с местностью и с пониманием эллинистической тактики, но, на самом деле, он, что более вероятно, пытался понять несколько расплывчатое описание в I Macc., вспоминая, возможно подсознательно, некоторые характерные особенности битвы, записанные в источнике, которым он пользовался 20 лет назад.
При обсуждении численного состава армии Селевкидов и слонов я высказал мнение, что оценка Иосифа в Bellum Judaicum 50 000 пехоты и 5 000 кавалерии, хотя и округленная в большую сторону, не далека от истины и включает в себя значительное число местных вспомогательных войск и, что его преувеличенная цифра 80 слонов на самом деле является испорченной восьмеркой. Как предполагает результат анализа действий после очищения храма, на этом этом этапе Иуда Маккавей должен был иметь свыше 20 000 человек, которых мог призвать в короткие сроки, часть из них были полу-тяжелой или тяжелой пехотой и конницей. Так как битве предшествовала длительная осада Бейт-Сура, Иуда имел достаточно времени, чтобы стянуть все свои силы. Тем не менее, экспедиционный корпус Селевкидов имел значительное численное превосходство над еврейской армией, как свидетельствует даже эллинистический источник, который вдохновлял Иосифа в "Войне" (1.45). Различные предполагаемые места сражения вовсе не учитывают по крайней мере одно из трех основных требований, указанных источником: сражение имело место (a) на дороге из Бейт-Сура в Бейт-Захарию (или точнее в Иерусалим - I Macc. 6.33), (b) возле Бейт-Захарии (ibid. 31-2), и (c) в дефиле или узком проходе (ibid. 40; Jos. Ant. 12.370; Bell. 1.41 - στενός). (Описание ἀπέναντι τῆς παρεμβολῆς τοῦ βασυλέως (I Macc. 6.32, перевод неясного еврейского mineged - напротив) не обязательно означает, что еврейский лагерь можно было увидеть из Бейт-Сура и что евреи не поставили засаду.) Римские вехи и карты PEF (Palestine Exploration Fund) предполагают, что из двух дорог, которые вели из Бейт-Сура в Иерусалим, только одна проходила мимо Бейт-Захарии (см. карту 15). Вторая, примерно в 1-3 км. восточнее, а на некоторых участках совпадающая с современной основной дорогой, очевидно, должна быть исключена. Западная дорога в свою очередь проходит через широкие равнины, узкие ущелья, горные седловины и узкие хребты. Примерно в 5 км. к югу от Бейт-Захарии дорога пересекает равнину 1,5 км. шириной и 2,5 км. длиной (известной как "Благословенная долина"), а затем разделяется на две ветви - одна поднимается на хребет (Русский холм), а другая входит в ущелье (Wadi Sheḥēt), 80-150 м. в ширину и 1 км. в длину, которое поднимается к седловине между Баллутат эль Уерза (Деревянный холм) и Желтым холмом, где она соединяется с другой веткой, ведущей в Бейт-Захарию. Поэтому возможна только одна идентификация дефиле с Вади Шехет. Это дефиле было выбрано потому, что это была последняя линия обороны от Бейт-Сура до Иерусалима, способная в значительной степени сдержать действия Селевкидских войск, которые для того времени были исключительно велики. Дорога севернее Бейт-Захарии следовала к горному хребту, который, хотя и не очень широкий, не более 100 м., эффективно контролировал все стороны, а затем, в 4 км. к северу от Бейт-Захарии и недалеко от Эль-Хадр (восточнее Бейт-Лехем), вступает на относительно широкое плато (около 1,5 км), простирающееся до Иерусалима.
Рассказ в I Macc. не раскрывает видел или нет Лисий еврейские позиции, сумел ли Иуда устроить ему ловушку, или это было обычное фронтальное столкновение. (I Macc. 6.33b относится только к приготовлениям армии Селевкидов перед маршем и поэтому не может быть принята как указание, что обе армии разворачивали свои линии напротив друг друга. Слово αἱ δυνάμεις напоминает выражение τὸ ὅρμημα τῶν δυνάμεων (47), и возможно в переводе в еврейском означает gdudim (батальоны, ср. LXX в I Chron. 12.18; II Chron. 25.9, 10, 13), которое может относится к "подразделению слонов". Jos. Ant. 12.370, описывая традиционное столкновение, является лишь неточным пересказом I Macc.) Отсутствие какого-либо упоминания засады не имеет решающего значения: только в отношении одной битвы I Macc. ясно утверждает, что Иуда Маккавей застал противника врасплох (3.23), хотя, фактически, нет сомнений в том, что некоторые другие сражения были решены таким путем. (О характере первой кампании мы имеем замечание в II Macc. 8.6-7, которое, вероятно, также относится к борьбе против Аполлония (I Macc. 3.10-12). Обстоятельства битвы при Аммае (I Macc. 3.46-4.25) не допускают возможности традиционного противостояния: отбор еврейских войск перед битвой (3.55-6, вполне приемлемо, несмотря на литературное влияние Deut. 20.5-9, ввиду трудностей управления большим войском во время ночного марша на пересеченной местности, см. 3.57, 4.1), их ночной переход, осмотр укрепленного лагеря (4.7), и прежде всего сроки марша, когда Селевкиды ожидали нападения Горгия на еврейский лагерь (4.13), все говорит о том, что Иуда рассчитывал на снижение бдительности со стороны Селевкидов и ночью ворвался в лагерь. Описание в 4.14 очевидно неясное и вводит в заблуждение.) Если I Macc. здесь туманна как и в описании других сражений, то это могло быть потому, что (как уже упоминалось) она пыталась показать божью десницу, управляющую ходом событий. Засада с верховой позиции не помогала ее религиозно-историографическим целям. Главным фактором, влияющим на тактику евреев, должна была стать величина укрытия, которое Иуда ожидал найти от насаждений на холме выше дефиле. Если бы склоны были лесистыми, что возможно в виду внушительных остатков более поздних лесонасаждений на седловине или, если бы они были засажены оливой и т. п., район идеально бы подходил для засады и Иуда вряд ли упустил бы такую возможность: он был вполне уверен, что Лисий не пойдет восточной дорогой на Иерусалим, так как на этом маршруте ему бы пришлось 5 км. идти через ущелье Вади-эль-Биар, которое было значительно опаснее более короткого западного дефиле. Но если бы холмы были голыми или засажены низкой растительностью, Иуда стал бы открыто, пользуясь преимуществами своей превосходной в топографическом смысле позицией и ограничениями, налагаемыми областью на развертывание и маневрирование тяжело-вооруженных войск Селевкидов.
Как явствует из источников, походный порядок Селевкидов перестроился в окрестностях Бейт-Захарии из фронтальной боевой линии в длинную колонну, защищенную войсками, которые взобрались на холмы по обе стороны от дефиле (I Macc. 6.34-8,40; Jos. Ant. 12.371). Широкая линия, вероятно, была принята на просторной равнине к югу от дефиле, и если бой в самом деле начался с засады, можно предположить, что Селевкиды двигались в соответствии с рекомендацией Ксенофонта постоянно менять походный порядок из фронтальной линии в вытянутую колонну и наоборот в зависимости от изменения рельефа местности, когда расположение противника является неопределенным (Xen. Eq. Mag. 4.1-3; cf. Arr. Anab. 1.13.12). Если Иуда ожидал противника на открытой местности, развертывание армии Селевкидов в боевую линию при пересечении Благословенной долины можно было бы понимать как вызов евреям, но поскольку Лисий не был введен в заблуждение отдаленным зрелищем Иуды, покидающим свою выгодную позицию, то фронтальный порядок представляется демонстрацией, призванной произвести впечатление и устрашить евреев, подобно демонстрации войска Антиохом III на пути к осаде Ларисы в 191 г. до н. э. (Livy 36.10.4). Впечатление производимое колонной не было бы столь ярким как от великолепия фронтального строя при котором всех слонов, блестящие щиты, кольчуги и оружие можно было видеть одновременно. Вообще говоря, усилия, чтобы произвести впечатление и устрашить евреев занимают довольно значимое место в плане этой экспедиции, даже описание в I Macc., несколько преувеличенное, безусловно отражает шок, полученный евреями от появления армии Селевкидов.
Диспозиция Селевкидов на первой стадии (на широкой равнине) описана I Macc. следующим образом: центр, защищенный кавалерией, возможно, легко-вооруженными на флангах (6.38), состоящий из нескольких подразделений, каждое из которых расположено вокруг слона и каждое насчитывает 1 000 пехотинцев и 500 всадников (6.35). Пехота, которая дважды названа "фалангой" (35,38,45), вероятно, включала также отряд гвардии, вооруженной в римском стиле (35). Конница, приданная слонам, которая называлась epilektoi, должна была состоять из агемы и Товарищей, но, может быть, главным образом состояла из регулярной тяжелой пехоты (о гибкости применения epilektoi в I Macc. и составе регулярной кавалерии Селевкидов см. выше). Фалангиты и "римская" пехота, вероятно, были размещены на флангах фалангитов. Что касается цифр, приписываемых каждому подразделению, несмотря на невероятное общее количество войск, приписываемых Селевкидам I Macc., я не вижу никаких оснований подозревать эти данные, которые хорошо согласуются с тактическим делением пехоты и кавалерии Селевкидов на подразделения, имеющие смысл с тактической точки зрения, особенно если вспомнить диспозицию центра Антиоха III при Магнесии. Подразделение из 1 000 фалангитов и 500 тяжело-вооруженных всадников заняло бы чуть меньше 120-150 м. (3 фута на каждого фалангита и на каждого всадника, фаланга должна быть иметь 16 линий в глубину.) Так как ширина долины по Иерусалимской дороге была не более 1,7 км., боевая линия, сформированная подразделениями слонов (принимая также в расчет легкую кавалерию на крыльях, не могла состоять больше чем из восьми подразделений, и это согласуется с предполагаемым числом слонов у Селевкидов. Я с трудом представляю себе, чтобы слоны, которые принимали участие в экспедиции, были оставлены позади линии фронта.
Диспозиция Селевкидов на второй стадии, при входе в дефиле, в I Macc. описана несколько туманно, где говорится, что только часть сил были развернуты "на высоких холмах", а остальные "на нижележащей земле" (6.40). Иосиф в "Древностях" объясняет (или добавляет по памяти, основываясь на своем источнике "Войны"), что "подразделения слонов" составили колонну перед входом в дефиле (12.371), тогда как остальная часть армии (возможно легкая кавалерия стоявшая в первоначальной диспозиции на краях флангов), с авангардом из легко-вооруженных, взобралась на холмы. Это подтверждает, что основная идея "подразделений слонов" в том, чтобы сформировать гибкий и "самодостаточный" отряд (исключая застрельщиков), который должен менять свое построение в соответствии с шириной ущелья и противостоять врагу в дефиле независимо друг от друга в "мини-формации" обычной для эллинистической боевой линии. Такое подразделение могло быть "упаковано" в строй шириной 80-100 м. в самой узкой части дефиле путем углубления фаланги до 32 линий. Как уже предполагалось, описание фаланги, как "одетой в кольчуги" (6.35) связано с заменой фалангитов в передовых подразделениях пешей гвардией, вооруженной по римскому образцу. Поскольку эти войска, несомненно, были лучше приспособлены к пересеченной местности, чем традиционные фалангиты, их выбор для передовых подразделений оправдан. Надо отдать должное изобретательности этого решения, обеспечившего эффект преимущества традиционного эллинистического построения даже на такой неблагоприятной местности.
Легко-вооруженные войска Селевкидов во фронтальной линии не упоминаются I Macc. и Иосифом, но позже, в своем рассказе о битве в "Древностях", Иосиф называет отряды перед слонами prodromoi (12.372), т. е. верховые застрельщики (ср. напр. Diod. 17.17.4; Arr. Anab. 1.12.7; Arist. Ath_. 49.1). Кроме того в "Войне" он рассказывает, что атаке Елизара предшествовало столкновение "фаланг" (1.42), тогда как в соответствии с I Macc. 600 селевкидских бойцов пали прежде чем Елизар достиг врага (6.42). Хотя комбинирование двух не связанных между собой источников несколько неправомочно, но посылка фаланги (или "римского" отряда) в дефиле без авангарда легких стрелков была равносильна самоубийству в случае внезапного перекрытия противником дороги. I Macc. игнорирует застрельщиков либо потому, что ее источник-очевидец не был столь впечатлен их внешностью, как это было при виде тяжелых войск, слонов и кавалерии, либо потому что сам автор не оценил их как должный материал для своих историографических целей.
Скудные ссылки на роль сыгранную легко-вооруженными в дефиле и на холмах затрудняют достоверную реконструкцию тактики Селевкидов. Если положение евреев было неизвестно, мне кажется вероятным, что принцип комбинированных маневров, чтобы определить местоположение сосредоточения врагов вокруг дефиле, продемонстрированный Антиохом III на хребте Ельбурз, стал учебным пособием для Селевкидской армии, и, следовательно, направлял тактику Лисия при Бейт-Захарии. (Возможно стоит обратить внимание на сходство описания καὶ ἤρχοντο ἁσφαλῶς καὶ τεταγμένως (I Macc. 6.40) с παραπορευομένων <ἐν> τάζει καὶ βάδην (Polyb. 10.30.9), которое упоминает "приманку" из критских лучников при Ельбурзе. Это может указывать на применение схожей тактики, но по общему признанию также можно рассматривать как описание обычного марша фаланги (ср. напр. Arr. Anab. 2.10.3).) Но основные маневры в самом дефиле, помогающие найти противника, возможно были выполнены более мелкими отрядами, чем на Ельбурзе, и сопровождались более короткими продвижениями фаланги. Была или нет засада, новшество Бейт-Захарии в активной роли тяжелых войск, их гибком составе и развертывании, в отличие от их группирования вместе в тылу при Ельбурзе, чтобы уберечь их подальше от любого противостояния (Polyb. 10.29). С одной стороны сравнительно невысокие холмы на флангах обещали более простую задачу по выбиванию засевших войск, чем крутые склоны Ельбурза, так что опасность фаланге подвергнуться фланговому удару была значительно снижена, а, с другой стороны, перспектива лобового натиска, которая отсутствовала при Ельбурзе, требовала размещения в дефиле фалангитов следом за prodromoi. Если бы евреи преуспели в рассеянии Селевкидских застрельщиков, им бы пришлось столкнуться с "римскими" войсками или непроницаемой фалангой, тогда как кавалерия, обеспечивающая защиту флангов, могла бы легко зайти в тыл и разгромить врага. Нужно также учитывать, что Антиох III не мог позволить себе потерять незаменимых фалангитов во второстепенной стычке на Ельбурзе, но экспедиция Лисия достигла своей кульминации в этой самой битве. Другим важным фактором, который повлиял на развертывание контингентов, могло быть деморализующее воздействие "слоновьих подразделений" с их уникальным составом и красочными щитами на еврейских воинов, большинство из которых были палестинцами, изолированных от побережья и магистральной дороги на Египет, которые не были знакомы с боевыми слонами.
Отчет о битве предполагает, что Селевкиды успешно без боя заняли войсками обе стороны дефиле. Успех евреев был только в центре, где они разбили prodromoi Селевкидов и приблизились к передовому "слоновьему подразделению".
(Евреи могли, конечно, не знать практику царей Селевкидов сражаться среди кавалерии, но, однако, незнакомые с внешними событиями они должны были знать возраст царя и поэтому не могли ожидать увидеть его верхом на слоне в передовом "дивизионе". Традиция о мотивах Елизара, сохранившаяся в двух независимых версиях, подтверждает преобладающую тенденцию современников прославлять Хасмонеев.)
Не смотря на героическое самопожертвование Елизара, вероятно направленного на создание примера своим товарищам, евреи не в состоянии были сдержать давление Селевкидов и бежали в труднодоступный горный район Афараим (Apherema) - Гофна в 25 км. северо-западнее Иерусалима, где возможно и начиналось восстание.
Я склонен рассматривать информацию о бегстве в Гофну как подлинную: Иуда и его ближайшие помощники, вероятно, не искали убежища в храме; в противном случае I Macc. не могла бы ссылаться на их участие в героической обороне святыни (I Macc. 6.48-54). В этих обстоятельствах один из горных районов к северу от Иерусалима был разумной альтернативой. Иосифу или его источнику не было никаких причин придумывать это, так как они не применяли такого рода критику к I Macc., и эта область в любом случае не называется как убежище повстанцев. Анахронтзм названия Гофна возник, возможно, из-за использования Иосифом Николая, при жизни которого древний Афраим был переименован в Гофну.

16. Бакхид против Иуды Маккавея при Эласе (160 г. до н. э.)

Еврейское восстание, которое перенесло тяжелые неудачи после сокрушительного удара при Бейт-Захарии, вскоре восстановило свой импульс, воспользовавшись внутренним кризисом в империи и борьбой за престолонаследие в Антиохии. После утверждения на троне, Деметрий, экспериментируя с новой политикой, предоставил Иудее статус епархии, и назначил Никанора, высокопоставленного офицера, который ранее служил элефантархом, стратегом новой епархии (II Macc. 14.12). Но Иуда Маккавей, ободренный сосредоточением основной массы Селевкидской армии в восточных провинциях в экспедиции против восстания Тимарха, разбил Никанора дважды на поле боя. Сам Никанор погиб в сражении при Адасе и его тело, выставленное на всеобщее обозрение и Иерусалиме, подвергалось надругательствам (I Macc. 7.31-50; II Macc. 14.15-25, 15).
Победа над Никанором при Адасе не датирована источниками, которые только упоминают ежегодное празднование 13 Адара (Марта) в память о событии (I Macc. 7.45; II Macc. 15.36; Megillat Ta'anit, 13 Adar). Ей предшествовало в соответствии с I Macc. наследование власти Деметрием I в конце лета или осенью 162 до н. э. Битва при Эласе состоялась в апреле 160 г. Если мы примем, что отправление еврейской делегации и переговоры с Римом происходили между битвами при Адасе и Эласе, как можно предположить в соответствии с хронологической последовательностью I Macc. (7.39-9.1), а также с внутренними и внешними обстоятельствами, между двумя сражениями должно было пройти несколько месяцев (I Macc. 7.50 поэтому не нужно воспринимать буквально), а битва при Адасе не может быть датирована позднее марта 161 г., т. е. примерно за год до битвы при Эласе. В самом деле, документ, сохранившийся в Ant. 14.233, показывает, что переговоры были прерваны в 161 г. Восстание Тимарха завершилось только в начале 160 г.
Хасмонеи вернули власть над всей Иудеей после победы. Конечно, в таком развитии событий не было ничего нового, но договор евреев с Римом, который сделал неизбежным вмешательство римлян (I Macc. 8.17-32, esp. 31-2), вынудил Деметрия действовать оперативно и решительно. (Обращение с трупом Никанора, противоречащее основным правилам греко-эллинистического мира, возможно также определило реакцию Селевкидов.) После подавления восстания в Вавилонии он послал в Иудею Бакхида, который в его отсутствие отвечал за западные области империи, в решительной попытке подавить еврейское восстание раз и навсегда. Как будет показано ниже, решимость Бакхида в достижении этой цели хорошо демонстрируется каждым шагом: выбор маршрута, поля боя, тактики, и даже после битвы по построению цепи укреплений, чтобы почти герметично перекрыть Иудейские горы после битвы при Эласе (ibid. 9.50-2), и по безжалостному преследованию выживших в пустыне (ibid. 32-49, 58-68).
Армия Бакхида I Macc. оценивает в 20 000 пехоты и 2 000 конницы (9.4), тогда как Иуда Маккавей, как сообщается, имел 3 000 солдат, из которых осталось только 800 после того как они увидели врага (9.4-6). Как указано выше, цифры, приписанные Бакхиду, вполне приемлемы и на самом деле могли быть меньше и включали самое большее 10 000 фалангитов. Цифры, приписанные еврейскому войску, с другой стороны, следует категорически отвергнуть. Согласно рассказу о битве (который имеет смысл с военной точки зрения) евреи оказали упорное сопротивление и только блестящая стратагема Бакхида решила исход (9.10-17, особ. 13, и см. ниже), но 800 человек не могли даже короткое время сопротивляться 20 000 пехоты и 2 000 конницы, во всяком случае, такое маленькое войско не рискнуло бы на генеральное сражение против армии Бакхида.
Источники последовательны в сообщениях о малости сил между 3 000 и 10 000 воинов (I Macc. 4.6, 29, 7.40: II Macc. 8.1, 16), и несомненно, что для первых этапов войны эти цифры точны, но тщательное изучение источников показывает, что реальная численность еврейского войска после очищения храма была больше 20 000, и еще несколько тысяч должны быть приняты в расчет на более поздних стадиях. Четыре года, которые прошли от начала восстания до очищения храма, несомненно, дали много добровольцев, следуя образцу национально освободительных движений: начиная с малого ядра повстанцев, они превратились в массовое движение после первых успехов. Очищение храма привнесло больше чем что-либо иное в повышение боевого духа и в привлечение большего числа повстанцев.

Карта 16: Экспедиция Бакхида в Иудею
Основным источником информации для реалистичной оценки численности еврейского войска являются отчеты об одновременных операциях, проводимых мятежниками после очищения храма. Мы благодарны покойному проф. Ави-Юнаху, который был первым, кто привлек внимание к цифрам, приписанным этим операциям, а также выразил мнение, что силы евреев составляли 15 000 человек. Но он все-таки слишком осторожен: I Macc. при описании спасательных операций после очищения храма отмечает случайно, что 3 000 человек следовали за Симоном в Галилею, 8 000 - Иудой Маккавеем в Галаад (Галаадитида, 5.20) и в то же время 2 000 евреев были убиты в сражении против Горгия (5.55-60). Так как эти цифры не служат какой-либо тайной цели, нет оснований подозревать их в недостоверности. (Вероятность того, что I Macc. намеренно преувеличивала число еврейских потерь, чтобы продемонстрировать, что только Хасмонеи были способны возглавлять народ (как можно предположить из 5.61-2), можно сбросить со счетов: из II Macc. очевидно, что поражение под Марисой было особо крупным. Тогда как II Macc. даже разгром евреев под Бейт-Захарией превратила в победу (хотя и в лаконичных выражениях) без какого-либо уточнения потерь евреев, в отношении битвы при Марисе она признает, что еврейские воины были убиты (12.34) и что это была критическая стадия битвы (12.36), и пытается обвинить в потерях языческих идолов, найденных позже в их одеждах (12.40). Более того, чтобы подтвердить аргумент, что количество убитых и раненых, приведенное в I Macc., призвано служить политико-династическим целям, упомянутым выше, требуется решительное доказательство из другого эпизода того, что автор на самом деле готов исказить истину ради этой цели, но такого параллельного эпизода не существует. Наоборот, для одного из сражений Ионафана I Macc. сообщает, что два командира спасли день, в то время как люди Ионафана бросились наутек, а положение самого Ионафана в данный момент обойдено осторожным молчанием (11.70-1).) Хотя это правда, что неточные цифры встречаются в древних источниках, даже когда особая цель не обнаруживается, как правило они предоставляются тогда, когда достаточно надежная информация недоступна. От I Macc., которая хорошо осведомлена о зарождении восстания, вряд ли можно ожидать беспорядочного выдумывания этих цифр. Не будучи слишком догматичным, можно утверждать, что количество убитых и раненых в битвах этого периода (учитывая поражающую силу, оружие и тактику тогда используемую) могло быть не более 20 процентов (за исключением особых обстоятельств армии, вырезающей вражеское население), но, как правило, было не более 10 процентов. (См., например, Diod. 19.82, 85.3 (Газа); Polyb. 5.79.13, 86.5 (Рафия). Цифры Ливия для Магнесии (37.43.1), безусловно, вранье, а цифра 1 400 пленных, возможно, относится к количеству захваченных всадников, тогда как потери 50 000, если эта цифра верна и получена из Полибия, а не из летописного источника, должна включать пленных, см. App. Syr. 36(189).) Битва против Горгия произошла, в соответствии с II Macc. на равнине близ Марисы (12.35), возле холмистой местности, населенной евреями, из которой лежал удобный, короткий и ровный путь бегства к Одолламу ('Adullām), штаб-квартире евреев (12.38). В этих условиях никак нельзя предположить высокий процент потерь, тем более от армии Горгия, которая даже по меркам II Macc. (12.32) была довольно мала. Цифра потерь в 2 000, похоже, округлена вверх, но 20 процентов - это максимальный ожидаемый процент потерь, а средний был гораздо ниже, так что число евреев, которые приняли участие в битве при Марисе было никак не меньше 10 000. Этот вывод подводит итог по трем экспедициям, как минимум, 20 000 комбатантов. Это число, конечно, было дополнено беженцами и бездомными, переселенными в Иудею (I Macc. 5.23, 44, 53), и можно принять, что люди, которые не принимали участие в этих трех спасательных миссиях, встали в ряды в ходе последующих экспедиций Селевкидов для защиты своей земли. Так как не было никаких существенных изменений в демографической обстановке и внутренней политике в Иудее со времен Ионафана, нет никаких оснований полагать, что рекрутинговый потенциал Иуды Маккавея на данном этапе был гораздо ниже, чем Ионафана, который в 152 г. держал более 30 000 солдат (I Macc. 10.36), а к моменту смерти в 143 г. у Ионафана было свыше 40 000 человек (I Macc. 12. 41). Хотя только несколько тысяч из них составляли постоянную армию, логистические и экономические проблемы, связанные с содержанием такого множества солдат, мобилизуемых на время чрезвычайного положения, безусловно озадачивают, а о системе их сбора можно только догадываться. Тем не менее эти трудности не достаточны для того, чтобы опровергнуть мое предположение относительного общей численности. В современных примерах, на вскидку, существует естественная тенденция к преувеличению логистических трудностей древних армий, но евреи жили в примитивных условиях, сражались на родной земле и легко получали поддержку от местного населения. Соответствия из классического и эллинистического периодов приводят для мирного времени военные рационы, показывающие уровень потребления, с современной точки зрения выглядящие голодной диетой. Тем более во время войны.
Эта оценка еврейского рекрутингового потенциала также относится к обстоятельствам, которые окружали битву при Эласе. Великое национальное возрождение после смерти Никанора и праздник, учрежденный в ознаменование этого события, должны были укрепить еврейскую армию, во всяком случае, не ослабить ее. Вероятность того, что Иуда был застигнут врасплох и поэтому не смог организовать все наличные силы не очень велика. Хотя вторжение в Иудею было проведено довольно быстро, Бакхид, похоже, задержался на некоторое время в районе Бет-Эля для того, чтобы установить контроль над дорогами в этом регионе, а также, вероятно, для того, чтобы вынудить Иуду Маккавея к бою в местности благоприятной для тяжеловооруженных войск Селевкидов (см. ниже). Этого времени было достаточно для "передышки", чтобы мобилизовать еврейскую армию из ограниченной Иудейской области, которая не превышала одного дня пути в любом из направлений. Но даже если Бакхиду удалась "зачистка" дорог настолько быстро, что Иуда не смог организовать свои войска, решительное сражение малым войском под Эласой тогда не имело смысла. Если цель была в том, чтобы избежать повторной оккупации Иерусалима (шаг, который не был целью Селевкидского командира, но которого евреи имели все основания опасаться), то лучшим решением было запереться в городе и тревожить осаждающие войска из его пределов теми войсками, которые успели добраться до города. Подразумевая, что осада Иерусалима всегда связана со значительными материально-техническими трудностями для осаждающих, и что город хорошо защищен от природы, это было бы гораздо более эффективным и сделало бы гораздо больше для спасения евреев сельских областей к северу от Иерусалима, чем противостояние тяжело-вооруженному врагу малым войском на плоской местности, план обреченный на провал с самого начала.
Цифру 800 еврейских бойцов следует понимать в контексте историографически-религиозного характера и дадактической цели I Macc. Как уже говорилось, преувеличенные цифры, приписываемые в I Macc. армии Селевкидов подразумевает божью десницу за сценой, которая спасает преданных верующих, несмотря на численное неравенство; отсюда недооценка численности евреев. В случае Эласы цифры еще ниже, чем средние 6 000 еврейских войск, потому что автор постарался создать алиби еврейскому поражению и прославить героя, Иуду Маккавея, в его последнем приключении. Автор, писавший, по крайней мере, лет через 25-30 после битвы, не был осведомлен о возможности критики, как и другие источники эллинистического периода: евреи не имели традиции историографической критики; только немногие евреи из принявших участие в сражении были еще живы, и в свете ограниченного хождения книг, вероятность им увидеть книгу была довольно незначительна. Если случайно участник битвы читал этот отчет, он, вероятно, не раскрывал правды и не убавлял славы Хасмонеев и своей собственной.
Идентификация маршрута, выбранного Бакхидом к полю боя может внести вклад в идентификацию самого поля боя, прояснить некоторые маневры и осветить стратегию Бакхида. В I Macc. экспедиция описывается следующим образом: καὶ ἐπορεύθησαν ὁδὸν τὴν εἰς Γαλγαλα καὶ παρενέβαλον ἐπὶ Μαισαλωθ τὴν ἐν Ἀρβήλοις καὶ προκατελάβοντο αὐτὴυ καὶ ἀπώλεσαν ψυχὰς ἀνθρώπων πολλάς (9.2). Иосиф в "Древностях", которые, как уже было сказано, только пересказ I Macc. локализует Арбел в Галилее (12.421), и в самом деле такой комментарий можно ожидать ввиду его личного знакомства в качестве командира Галилеи с более поздней Галилейской цитаделью (Jos. Bell. 1.305; id. Vit. 118, 311). Но экспедиция Бакхида была направлена против Иудеи и осада этой изолированной скалы на далеком севере была, по меньшей мере, несколько неуместной, особенно если I Macc. сообщает об эвакуации всех евреев Галилеи в Иудею после очищения храма в 164 г. до н. э. (5.23). Даже если I Macc. не не точна в этом заявлении, так как некоторые ученые утверждают без каких-либо положительных свидетельств, что евреи заняли оборону, а Бакхид на захотел тратить время (22 000 солдат) на искоренение евреев в этом районе. (Доказательства существования большой популяции евреев в Галилее не относится к поколению восстания, и поэтому не может служить доказательством того, что эвакуация была частичной.) Кроме того, идентификации, предложенные для Масалота и Гилгала теми, кто принимает интерпретацию Иосифа, не имеют смысла. (Маршрут Бакхида к Арбелу с севера не мог получить название от Бет Гилгал. Даже если такая местность будет идентифицирована в этой области (что весьма сомнительно), она не должна быть достаточно хорошо известна или достаточно топографически значима для именования дороги в ее честь, и Maisalōt (дорога, тракт на иврите, как справедливо заметил Клейн) не должно указывать на крутые склоны Арбеля. Единственный способ занять скалу - с плато на юго-западе, но слово лишено смысла при указании на эту плоскую область, потому что мобильность в этом направлении не ограничивается определенными дорогами. Абель, Maccabees, 160, предполагает чтение Galil вместо Gilgāl. В дополнение к аргументам, высказанным выше против "северной" идентификации, можно было бы добавить, что замена района, известного как Галилея на Гилгал, который был почти не известен во времена второго храма, весьма маловероятна. В Joshua 12.23 возникновение замещения более вероятно из-за выдающегося положения Гилгала в рассказах о завоевании Ханаана.) Те же самые аргументы применимы и по отношению утверждения, идентифицирующего место с Гилеадит Арбел. Другие предложения, которые должным образом пытаются идентифицировать все топографические указания в Самарии и Иудее, не в состоянии обеспечить удовлетворительный географический контекст для термина "Гилгалская дорога", которая является ключом для всякой дальнейшей идентификации.
Вполне вероятно, что Гилгарская дорога проходила по горному кряжу от Иорданской долины, чуть севернее Иерихона, до Иудейского плато возле Рамун и Баал-Хасор (см. карту 16). (Дорога имеет два названия в библии - Joshua 8.15; Jud. 20.42 (так γ. Aharoni, 56). Современная дорога, пролегающая на 1 км. южнее библейской дороге, следует по трассе, проложенной римлянами). Дорога получила название от известного Гилгала, своего начального пункта возле Иерихона, и еще одного места, носящего схожее название, где она выходит на плато возле деревни Рамун: Бет ха-Гилгал упоминается в Neh. 12.29 около "полей Гева и Азмавет" (теперь Джаба и Хизма). Согласно географическому движению стиха с севера на юг, Бет ха-Гилгал, по-видимому, севернее Джабы, и на самом деле недалеко от деревни Рамун есть просторное римское кладбище, называемое по-арабски Джалджил, а гробница шейха называется Шейх-Джалджил. Это место заслуживает тщательного археологического исследования, но стоит отметить, что почти все места, называемые по арабски Джилджал, Джалджилия и т. д. расположены в топографическом контексте, дающим возможность идентифицировать их с одним из мест, называемым Гилгал в еврейских источниках. Поэтому само собой разумеется, что даже если этот Джилджал не идентичен с Бет ха-Гилгал, он, однако, сохранил древнее еврейское название Гилгал. Название Арбел, которого нет в Иудейских горах[21] может быть испорченным еврейским Хар Бет-Эль (гора Бет-Эль), которое было объединено в одно слово и слегка укорочено в ивритской версии в Harbēēl (ср. пропуск tav of Bēt в I Macc. 7.19 и повсюду, возможно, под влияние арамейского) и в таком виде трасскрибированное в греческий с окончанием множественного числа. (Ср. I Macc. 5.23 во множественном числе. Форма ἐν Ἀρβαττοις возможно искаженная версия Ναρβαττοις указывающая на Narbatta, район к западу от Самарии (см. Grintz, op.cit. 12). Arbeel упоминается сомнительной Midrash Va-yis'au при описании легендарной битвы сыновей Иакова в Сикхемской области, и как предполагает Клейн, является искажением 'Akraba или 'Akrabel (ZDPV 57 (1934) 96). Книга Юбилеев (34.8) и Ветхий завет (Judas 3), древнейшая версия легенды читают Robel и Ιωβηλ.) Следует иметь в виду, что переводчик I Macc. явно не понимал топографические указания, как можно заключить из транслитерации еврейского слова mesillōt (Maisalοth в греческом) как географического названия и понимании этого в единственном числе (αὐτήν), а не во множественном (см. ниже). Хар Бет-Эль в Библии упоминается дважды и относится к горному массиву Бет-эль Хасор (Joshua 16.1; I Sam. 13.2), самому высокому на Иудейском плато, который связан с Иорданской долиной Гилгалской дорогой. Слово Maisalōth, как принято некоторыми, - транслитерация еврейского слова mesillōt (дороги, тракты и т. д. Весьма показательно, что это слово, которое довольно редко употребляется в Библии, встречается трижды при описании дорог в область Бет-Эль (Jud. 20.31, 45, 21.19). Такое сочетание библейских названий и терминов для описания географических мест - характеристика автора I Macc., который поглощен библейскими ассоциациями, и можно только восхищаться его точностью при описании маршрута Бакхида как "по Гилгалской дороге... по дороге на горе Бет-Эль".
Подведем итог: Бакхид прошел маршем через Иорданскую долину к северу от Иерихона и проник в Иудейские горы по дороге на Рамун. Достигнув горы Бет-Эль, он стал лагерем в области, которая контролировала все дороги, вероятно, рядом с Баал-Хасор. Ниже мы увидим, что Бакхид отступил к Баал-Хасор, что может указывать на то, что он направился к своей ближайшей штаб-квартире. Если мое предположение верно, выбор этой дороги указывает на дерзкую, но хорошо просчитанную стратегию, вытекающую из опыта Селевкидов в прежних попытках: топографическая проблема, с которой они всегда сталкивались - как подняться на Иудейское плато по тяжелому подъему и не угодить в засаду, или не быть вынужденным сражаться в неблагоприятной местности. Бакхид захватил евреев врасплох, воспользовавшись самым трудным, но самым скрытым и самым неожиданным маршрутом: долина Иордана, а также полупустыня к востоку от Рамуна были малонаселенны, и, следовательно, передвижения Бакхида не были замечены, но, в любом случае, Иуда не будучи вовремя предупрежден, не мог организовать засаду, поскольку войска Селевкидов смогли одолеть подъем длиной 21 км. меньше чем за день марша. В дополнение, Иуда мог не знать о возможном вторжении с этого направления, рассматривая его как неблагоприятный с точки зрения логистики и топографии (подъем на 1 000 м. на дистанции в 21 км.).
После достижения плато Бакхид фактически получил открытую дорогу на Иерусалим, но он, по-видимому, не спешил и в первую очередь пытался установить контроль над всеми дорогами в регионе и терроризировал сельское население (I Macc. 9.2). (Выражение παρενέβαλον ἐπὶ Ἱερουσαλημ (I Macc. 9.3) не обязательно означает, что Бакхид сначала пытался осадить город до того как двинуться на север навстречу Иуде Маковею, как полагают некоторые ученые. Слово ἐπὶ на иврите означает mūl ("напротив" и т. д.; см. LXX Josh. 9.1, 22.11 и в других местах), что по-еврейски не обязательно имеет значения "на расстоянии", но "смотреть". В этом контексте это может означать, что они расположились станом в пределах видимости Иерусалима. И в самом деле гора Бет-Эль, будучи самой высокой горой Иудеи, предоставляет прекрасный вид с южного склона на близкий Иерусалим. Кроме того, такая интерпретация не будет соответствовать локализации лагерей Иуды и Бакхида (см. ниже), что наводит на мысль, что Бакхид пытался достичь Иерусалима с севера.) Анализ его тактики в самой битве и действий после битвы делают очевидным, что главною целью Бакхида в этом походе была не оккупация территории или просто военная победа, но ликвидация восстания путем уничтожения лично Иуды Маккавея и его ближайших последователей. И в самом деле, на данной стадии после восьми лет интенсивной военной деятельности, власти хорошо были знакомы с видным положением Иуды, а еще раньше Никанору был отдан приказ убить его (II Macc. 14.13) и тот пытался захватить его с помощью хитрости (I Macc. 7.28-30; II Macc. 14.18-25). Стратегия Бакхида таким образом состояла в том, чтобы вынудить сражение на плато между г. Бет-Эль и Иерусалимом, где качественное превосходство, особенно в тяжело-вооруженных войсках, могло обеспечить ему свободу маневра для захвата еврейских лидеров. Бакхид бросил вызов Иуде своими действиями у г. Бет-Эль. Оккупация всех дорог исключала для евреев возможность внезапного нападения на лагерь Селевкидов, а массовые убийства в области к северу от Иерусалима вынудили Иуду принять вызов. Бакхид явно пытался вызвать сострадание у Иуды, а если бы тот отказался принять бой, то вполне мог потерять публичную поддержку умеренных "эллинистов" из партии Алкима, которые ведению борьбы за национальный суверенитет предпочитали свободу вероисповедания по правлением Селевкидов (I Macc. 7.5-7, 23-5). Это был единственный случай, когда полководец Селевкидов навязывал поле боя Иуде Маккавею. Однако, Иуда Маккавей показал большую готовность и на этот раз принять вызов, потому что приобрел уверенность в результате победы над Никанором на ровной местности.
Как сообщается, лагерь Бакхида перед битвой находился под Бирой (или Berethem, согласно старой латыни), идентифицированной Абелем с Эль-Бира возле Рамаллаха, тогда как Иуда был в Эласе (I Macc. 9.3-11), идентифицированной с Хибрет Ель-Аши на южной окраине Рамаллаха к юго-западу от Эль-Биры. Поскольку оба лагеря разделял один километр, битву можно локализовать на плато Эль Бира-Рамаллах 2 км. шириной. Поле боя на самом деле не плоское; это однако не означает, что оно существенно отличалось от других полей сражений, на которых, как сообщается, фалангисты действовали вполне эффективно. В бою фланг Бакхида, как говорят, отступил ἔως Ἀζώτου ὅρους (ibid. 15). Настоящее чтение, конечно, неприемлемо, так как Азот (Ashdod) в Палестине - это хорошо известный эллинизированный город на южном побережье. Абель предполагает чтение Ἀζώρου ὄρους, которое указывает на Баал-Хасор в 9 км. севернее поля боя. Трудность этой поправки в том, что она не следует общей синтаксической практике переводчика I Macc. при передаче еврейских географических названий. Другие, среди которых сам Абель в позднем комментарии к I Macc., предполагают, что искажение произошло в еврейском оригинале путем небольшого изменения из ashdōt hā-Hār (горные склоны) в Ashdod hā-Hār (гора Ashdod - Azōtos). В виду расположения обоих лагерей возможный путь отступления Бакхида мог быть только в направлении восточных склонов Иудейских гор, немного южнее к юго-востоку от Баал-Хасор в районе Тайибба-Рамун. И действительно, библейское выражение ashdōt, когда речь идет о западной Палестине, вероятно, означает восточные склоны Иудейских гор (Joshua 10.40, 12.8). В любом случае, так как только 3 км. отделяли подножие Баал-Хасор от восточных склонов Иудейских гор, какое бы из этих исправлений ни было правильным, общее направление отступления было к Баал-Хасор, охватывающее как минимум 12 км.
Боевая линия Селевкидов была весьма условна: фаланга была разделена на два дивизиона (merē, I Macc. 9.12a); поскольку она насчитывала меньше 10 000, возможно это были две stratēgiai по 4 000 человек каждая; крылья занимала конница, а фронт легковооруженные застрельщики (promachoi). Сам Бакхид возглавлял сильнейшее правое крыло (ibid. 12a), которое было традиционной позицией отборной кавалерии. После перестрелки promachoi, фаланга выдвинулась двумя дивизионами (ibid. 12), но ничего не сказано о перемещениях кавалерии, а это означает, что она осталась в тылу. Иуда Маккавей, высмотрев положение Бакхида, атаковал его сильнейшим отрядом и преследовал бегущее крыло вплоть до Баал-Хасор (ibid. 14-15). (Правильным прочтением стиха 15 является keras, как предполагается группой рукописей, а не meros (см. v.16 - ὅτυ συνετρίβη τὸ δεζυὸν κέρας). Но вполне может быть, для того чтобы разнообразить стиль, переводчик взял на себя вольность примерить слово meros для еврейского keren (крыло, keras) особенно потому, что еврейское слово meros в 9.4 было, вероятно, неуместно, (см LXX в I Sam. 23.23), что на иврите также означает крыло.) Другое крыло, разумеется конница левого фланга, пришло на помощь своим товарищам и приблизилось к Иуде в тыла (ibid. 16). Повернув кавалерию против них, Иуда был зажат между двух огней и после ожесточенного сопротивления, наконец, пал в бою (ibid. 17).
Прежде чем обсудить тактику Селевкидов, давайте прежде всего попытаемся установить состав еврейской армии. Две книги Маккавеев, основные источники по восстанию, не квалифицируют еврейские войска и описывают их просто как andres (мужчины, напр. I Macc. 4.6, 29, 5.20, 7.40, 9.5). Единственная ссылка сделана на кавалерийский отряд, и это после установления независимости в 140 г. до н. э., в отчете о битве Симона в долине Аялон (I Macc. 16.7). Нет никаких сомнений, что вооружение евреев в начале восстания было весьма слабым, и I Macc. указывает на острую нехватку оружия (3.12, 4.6, 6.6, 13), но все такие намеки на этот недостаток относятся к периоду до очищения храма и позже уже не повторяются. С другой стороны, описка при описании битвы при Марисе, Иосифа версия Бейт-Захарии в "Войне", топография поля боя при Адасе и Кефар-Салама, и анализ хода битвы при Эласе и битвы Ионафана против Аполлония, позволяют предположить, что на этой стадии восстания, после очищения храма, евреи использовали конницу и полутяжелую или тяжелую пехоту. Молчание источников соответствует их религиозно-дидактическим целям. Если бы авторы упоминали применение актуального оружия и доспехов евреев в дополнение к настоящим численностям обеих сторон, это бы умалило важность успехов и подчеркнуло бы серьезность поражений, и, в любом случае, читатель не ощутил бы невидимую божью десницу за сценой, на которую намекает I Macc., или необходимость открытого и прямого божественного вмешательства, которое подчеркивает II Macc.
При описании битвы против Горгия при Марисе II Macc. мимоходом упоминает еврейского всадника по имени Досифей (12.35). Так как это не было ни решающим, ни жизненно важным сражением, случившимся за пределами Иудеи, тогда как сам Иуда Маккавей и Симон были заняты на севере (I Macc. 5.55, 57, 61), маловероятно, чтобы кавалерия не участвовала в крупных сражениях после очищения храма. Информация сохранилась в II Macc. только потому, что автор (или эпитоматор) был слишком восхищен храбростью Досифея, чтобы убрать этот рассказ. Это подтверждается анализом хода битвы при Эласе: длительная погоня за крылом Бакхида показывает, что достаточное количество еврейских войск было верховыми: крыло Иуды Маккавея, возможно, рассеяло крыло Бакхида атакою пехоты, но пехота, разумеется, не могла преследовать конницу на расстояние 12 км. Участие второго крыла Селевкидов, которое поравнялось с еврейским отрядом близ Баал-Хасор, указывает, что погоня осуществлялась кавалерией, а не пехотой.
Никаких "опискок", указывающих на еврейскую пехоту, не дошло до нас в Книгах Маккавеев, но изучение некоторых сражений указывает на участие еврейских полу-тяжелых и тяжелых войск. Иуда Маккавей разбил противника фронтальным ударом на плоских полях при Адасе и Кефар-Саламе (I Macc. 7.31-2, 39-49). Хотя у нас нет достоверной информации о составе армии Никанора, а идеальная диспозиция, приписанная ему II Macc. при Адасе (15. 20-1) - всего лишь выдумка, трудно себе представить, чтобы Никанор, значительно уступая в живой силе из-за пребывания армии Селевкидов в Вавилонии, отважился бы на бой на такой местности без тяжеловооруженных войск, козырной карты армии Селевкидов. В этих двух сражениях Иуда Маккавей не должен был защищать святой город, потому что он в любом случае был оккупирован врагом (I Macc. 7.32-9), и если он проявил готовность вступить в бой с врагом на поле идеально подходящем тяжеловооруженным войскам Селевкидов, то только потому, что имел равные силы в своем распоряжении. Аналогичный вывод можно сделать из описания битвы при Эласе. Столкновение между двумя сторонами после отступления Селевкидских застрельщиков продолжалось, по словам I Macc., "с утра до вечера" (9.13). Библейское выражение (ср. II Sam. 13.13, и т. д.) не следует воспринимать буквально, но оно, несомненно, отражает упорную борьбу. За исключением I Macc. 10.80, для которой нет никаких сомнений в ее надежности, фраза не фигурирует в Книгах Маккавеев, даже для "смягчения" поражений евреев. Из активности флангов ясно, что исход долгое время не был предрешен: если бы пехота в центре, которая, несомненно, была главной силой еврейского войска, потерпела поражение при первом столкновении, то Иуде не было бы никакого смысла атаковать кавалерию вражеского правого фланга. На поле боя схожем с Эласой легкая пехота не имела никаких шансов устоять против фалангитов, даже на короткое время. Легкие войска, конечно, могли бы маневрировать против фаланги в стиле тактики "бей и беги" и отступить в близлежащую труднопроходимую местность, но описание делает очевидным, что нападение фаланги началось после отвода promachoi, обязанность которых, как правило, заключалась в противостоянии легковооруженным противника. Можно было бы предположить, что тяжеловооруженные войска Селевкидов "тянули время" и не сокрушили еврейское войско при первом столкновении, исполняя свою часть плана, чтобы заманить Иуду Маккавея в ловушку (см. ниже), но в этом случае можно было бы ожидать, что promachoi не оставят фалангу незащищенной от легковооруженных. Даже если promachoi Селевкидов, которых насчитывалось по меньшей мере 10 000 человек, неспособны были противостоять еврейским легковооруженным и как следствие отступили, следует иметь ввиду, что обычно нерешительность со стороны фалангитов в продвижении, неважно против легкой пехоты или стрелков, может легко закончится катастрофой. Факт, что битва в центре продолжалась так долго, как это было в действительности, делает немыслимым использование только легких войск против фаланги Селевкидов при Эласе. Тридцать лет спустя в битве у Азота на прибрежной равнине Ионафан защищался от конных лучников, которые неожиданно напали с тыла, тогда как он лицом к лицу сошелся с вражеской фалангой. Войска Ионафана стояли в обороне пока вражеские лучники не исчерпали свои боеприпасы, а затем Симон, его брат, атаковал и разбил вражескую фалангу (I Macc. 10.77-82, особ. 80-2). Успех против вражеской фаланги на плоской и просторной арене показывает, как уже было сказано выше, что евреи применяли тяжеловооруженные войска и, в любом случае, фаланга Селевкидов могла бы использовать возможности, предоставляемые статичным положением войск Ионафана и уничтожить их, если бы они были легковооруженными. Кроме того, пассивное стационарное построение, применяемое против обстрела лучниками, позволяет предположить, что еврейские войска не могли быть легковооруженными и указывает на то, что вооружение евреев было соответствующим; такое построение требует длинных пик и щитов и напоминает эллинистическую оборонительную формацию типичную для воинов фаланги, которые столкнулись с аналогичной ситуацией, а именно синасписм, т. е. "соединение щитов", при котором фалангиты образуют квадрат, каждая сторона которого образует фронт, а шеренги ставят щиты "черепахой", чтобы защитить себя от обстрела. Иосиф а "Древностях" интерпретирует построение Ионафана таким образом (13.95-6). I Macc., с другой стороны, содержит общее описание событий и не классифицирует еврейские войска как фалангу, термин, который применялся только к противнику (10,82), аналогичным образом при описании Бейт-Захарии и Эласе. Битва под Азотом правда произошла много лет спустя после гибели Иуды Маккавея и еврейская армия имела время и возможность для развития, но важно то, что даже в этом эпизоде обойден молчанием состав еврейской армии. Обращаясь к информации нееврейского происхождения, следует отметить, что Иосиф в своей версии Бейт-Захарии в "Войне", которая, как было сказано выше, содержит ценные сведения, упоминает о столкновении "фаланг" обеих сторон (1.42). Повествование в самом деле основано на эллинистическом источнике и даже Полибий применяет термин "фаланга" гибко, а не точном техническом смысле, который он имел в эллинистический период (см. 1.33.6; 3.73.7, 115.12), но этот термин в любом случае не может относится к легкой пехоте. Следует добавить, что комбинация источников указывает на то, что имело место противостояние застрельщиков обеих сторон до столкновения "фаланг", так что термин "фаланга" в этом контексте не может указывать на всю армию.
Придя к такому заключению нельзя обойти молчанием вопрос откуда взялась еврейская кавалерия и пехота. Иудея не была коневодческой страной, а у палестинских евреев не было традиции тяжелого вооружения. Одно из возможных объяснений заключается в том, что снаряжение и лошади добывались грабежом, и I Macc., вероятно, указывает на такую возможность (6.6), но всадники и часть пехоты должны были прийти из-за пределов Иудеи. Досифей, упомянутый выше кавалерист, описан как "один из Товбиной", предположительно бывшей Птолемеевой клерухии в Трансиордании во главе с влиятельным семейством Товия, которая также включала всадников. Старшие сыновья Иосифа, сына Товия, идентифицировали себя с делом Селевкидов, но Гиркан, самый младший сын, встал на сторону Птолемеев, собрал большое войско и основал независимое княжество в Траниордании. Как сообщается, он покончил с собой в начале царствования Антиоха IV (Jos. Ant. 12.228-36), но обида на Селевкидскую оккупацию этой области не утихла, как это ясно показано бегством Иасона, бывшего первосвященника, к аммонитам (II Macc. 3.11). Помимо этого указания мы не находим каких-либо иных признаков участия евреев не из Палестины, но с учетом дидактических целей источников вряд ли можно ожидать, что они подробно остановятся на этом. Таким образом упоминание Досифея можно принять как "описку", которая указывает на возможное решение: по крайней мере часть пехоты и конницы были заграничными евреями. Евреи из Египта, которые служили в регулярной армии, а также в исключительно еврейских подразделениях армии Птолемеев и поддерживали тесный контакт с религиозным центром в Иерусалиме, возможно, были глубоко задеты религиозными гонениями и предложили свою помощь. Власти Птолемеев могли поощрять такую инициативу, тем более они не боялись ответных мер Селевкидов в виду римского "зонтика", который показал свою мощь в "Элевсинские дни". То же самое относится к еврейским военным поселенцам во Фригии и Лидии, в то время под Пергамским руководством. Я бы не исключал участия некоторых еврейских добровольцев из военных поселений царства Селевкидов. Если Иуда и Ионафан, его брат, были настолько политически дальновидны, чтобы установить дипломатические отношения с Римом и Спартой, почему они не могли мобилизовать своих соотечественников с военной подготовкой со всей еврейской диаспоры? Мобилизация евреев диаспоры не произошла в одночасье. Она набирала обороты и консолидировалась только на четвертый год после после начала восстания очищением храма, которое вызвало значительное воодушевление в диаспоре. Палестинские евреи также были инкорпорированы в эти пехотные подразделения: для подготовки таких войск не требовалось много времени, как было доказано Птолемеями в 217 г. до н. э.

Карта 17: Поле битвы при ЭласеТактика Селевкидов, вытекающая из диспозиции и маневров их сил, весьма отличалась от базовой тактики того периода. Фаланга, а не кавалерия, атаковала первой. Такой шаг был расценен как излишняя и пустая трата ресурсов, так как успех в центре не обеспечивал победы, потому что пехота все еще оставалась открытой для нападения кавалерии на флангах. В обычном сражении построение фалангитов в центр вступало в бой только тогда, когда противостояние кавалерии оставалось нерешенным. Единственное объяснение этой любопытной тактики, которое я могу себе представить, заключается в том, что Бакхид был полон решимости убить или захватить в плен Иуду и его соратников. Если бы конница Бакхидова крыла атаковала крыло Иуды первой, она, несомненно, взяла бы верх и еврейский фланг был бы разбит, но Иуда и его люди легко бы спаслись по открытому пути на юг, как это случилось во время поражении при Бейт-Захарии. Воздержавшись от атаки фланга Бакхид не оставил Иуде Маккавею особого выбора: Иуда как вождь не мог позволить себе бездействие, а если бы в этом случае его центр был бы "взломан" давлением опытной фаланги Селевкидов, ему пришлось бы отступить без фактического участия в сражении. Оставались две возможности: первая, атака открытых флангов наступающей Селевкидской фаланги была отклонена, поскольку это открыло бы фланги Иуды Маккавея для обходного маневра кавалерии Бакхида. Вторая, штурм крыла Бакхида, казалось, представлял лучший шанс в свете успеха, который был достигнут в сражении против Никанора - смерть главнокомандующего привела к разгрому его армии (I Macc. 7.A3; cf. 3.11). Бакхид, который уже бывал в Иудее (I Macc. 7.8-20) и, следовательно, был знаком с методами и недостатками Иуды Маккавея, ожидал, вероятно, что он выберет эту альтернативу. Согласно I Macc. Иуда Маккавей призвал своих отборных воинов, атаковал крыло Бакхида, разбил и преследовал его. Я очень сомневаюсь, чтобы кавалерия Иуды, независимо от ее происхождения, на самом деле победила правое крыло Бакхида из опытных всадников, которые, вероятно, состояли в гвардии. Более того, отступающая кавалерия Бакхида была бы рассеяна и не способна повернуть против преследователей на пересеченном и гористом плато на пути к Баал-Хасор, если только такой маневр не был сделан намеренно и не был тщательно спланирован заранее. Если рассматривать предполагаемую цель Бакхида - подавить восстание путем уничтожения вождей, мне очевидно, что на самом деле Бакхид устроил ловушку, чтобы притворным отступлением поймать Иуду между двух огней. Как уже было показано, сражайся Бакхид энергично, когда его фланг был атакован, он бы мог взять верх, но его добыча могла бы спастись. От восторженного еврейского историка нельзя ожидать знакомства с планом Бакхида и истинной причины его "отступления", точно также как источник Полибия не мог знать истинной цели преследования Антиохом III левого крыла Птолемея при Рафии, но, даже если бы он знал их, он бы не включил эти сведения в свой рассказ, так как это умалило бы "успех" его героя в его последний час. Иуда Маккавей, со своей стороны, продолжая преследование, фактически бросил свою пехоту на поле боя, так как Бакхид не был убит, а его конница не была разбита. В этой ситуации Иуда должен был опасаться перестроения разгромленной кавалерии и ее возвращение на поле боя и надеяться, что его угрожающее движение к лагерю Селевкидов вблизи Баал-Хасор, возможно, приведет к деморализации войск Селевкидов на поле боя (ср. битва при Аммае - I Macc. 4.20-1).