I
"Гиппократ еще при жизни стоял в высокой чести: Платон ставил его наравне с Поликлетом и Фидием; после его смерти слава его возросла в такой степени, что она затмила облик всех предшествующих и последующих врачей. Он был врач в истинном значении этого слова. Уже во времена Аристотеля назывался он "Великим"; для Галена он был "божественным" и до настоящего времени его считают "отцом медицины". Его земляки, жители Коса, праздновали 26-го числа месяца агриана его память, и еще во II в. н. э. указывали гробницу Гиппократа между Гирто и Лариссой (Фессалия). Легенда гласит, что в ней поселился рой пчел, мед которых исцелял молочницу детей". Такими словами характеризует современный историк медицины впечатление, произведенное личностью Гиппократа[1]. Благочестивый византийский монах-историограф выразил свое восхищение перед мудростью Гиппократа, восклицая: "Что сказал Гиппократ, то сказал сам бог". И много веков спустя знаменитый в свое время врач Дубль заявил в Парижской академии медицины, что "Гиппократ, один, без предшественников, ничего не заимствуя от предыдущих веков, как ничего не произведших, открывает разуму дорогу к истинной медицине"[2].
Конечно, на протяжении 24 веков на долю знаменитого врача выпали не одни похвалы и удивление: испытал он и критику, доходившую до полного отрицания, и злословие. Андрей из Каристы, последователь Герофила, рассказывал, что Гиппократ, будучи хранителем в храме Книдоса, сжег библиотеку храма со всем архивом и записями, чтобы сохранить за собой славу медицинских открытий, и бежал после этого к фессалийским владетелям. Этот же рассказ повторяет биограф Тцетце (XI в.) относительно храма в Косе. Резким противником гиппократовского подхода к болезням был знаменитый врач методической школы Асклепиад (I в. до н. э.), сказавший, между прочим, острое словцо по поводу "Эпидемий": Гиппократ, дескать, хорошо показывает, как люди умирают, но не показывает, как их вылечить. И, как бы вторя ему, ученый, немецкий профессор Линк[3] так резюмирует свое отношение к Гиппократу: "Бросая беглый взгляд на гиппократовы сочинения, спрашиваешь себя, да кто такое этот Гиппократ. Если говорят об авторе сочинения: "О воздухе, воде и местностях", дело идет о писателе ясном и приятном; если о "Прогностике" и "Афоризмах" - о писателе, который любит краткость и даже темноту; об авторе "Эпидемий" - о человеке, который является превосходным наблюдателем, но оставляет умирать своих больных, ничего им не предписывая; об авторе "Диэты при острых болезнях" - о враче, который употребляет много медикаментов, иногда очень сильных". Нашелся даже писатель, который в своем увлечении гиперкритикой стал подвергать сомнению самое существование Гиппократа[4], участь, которой подвергся Гомер и ряд других лиц.
И, однако, цитированный нами вначале историк медицины Нейбургер заканчивает главу о Гиппократе дифирамбом: "Предмет удивления для всех, немногими по-настоящему понятый, образец подражания для многих, никем не достигнутый он был мастером врачебного искусства для всех времен". Нейбургер был одним из первых обративших в XX в. внимание на Гиппократа; в середине 20-х годов лозунг "назад к Гиппократу" привлек к себе внимание широких кругов германских врачей: был основан даже особый журнал: "Hippocrates".
Что же в действительности представлял собой Гиппократ, на чем основывалась его слава и что остается от нее в наше время? Выяснить это на основании дошедших до нас биографических материалов и сочинений, связанных с именем Гиппократа, составляет задачу настоящего очерка.
II
До нас дошли три биографии Гиппократа: "по Сорану"[5], Свиды[6] и Тцетце[7]. Кто был Соран, по которому неведомый автор составил биографию, остается невыясненным. Соранов было несколько: Соран эфесский, составитель биографий врачей (I в. н. э.), другой Соран эфесский, знаменитый врач, писатель, живший во времена Траяна, и, наконец, Соран косский, о котором известно, что он разбирал архивы острова Коса, чтобы собрать сведения о Гиппократе. Время написания данной биографии неизвестно, но в ней имеются указания на Сорана косского, Гистомаха, который писал "О секте Гиппократа", и Андрея из Каристы, писавшего "О врачебной генеалогии". В ней указывается также, что о генеалогии Гиппократа производил изыскания ряд лиц, в том числе знаменитый александрийский астроном Эратосфен (серед. III в. до н. э.), Ферикид Аполлодор, известный своей хронологией греческих философов (около 150 г. до н. э.), и Арий из Тарса. Дело в том, что Гиппократ по отцу принадлежал к знатному роду асклепиадов, родоначальником которого был Асклепий, по Томеру фессалийский владетель и необыкновенный врач, сыновья которого Махаон и Подалирий, принимавшие участие в троянской войне, также были искусными врачами. От Подалирия вел свой род и Гиппократ, будучи по Тцетце 17-м потомком Асклепия[8]. Впоследствии Асклепий был признан полубогом, сыном Аполлона-целителя; в честь его воздвигались храмы лечебного характера - асклепейоны (самые главные в Эпидавре, Трикке и Косе), жрецами которых были асклепиады и в которые массами стекались страждущие, отчаявшиеся получить исцеление от врачей. В Афинах культ Асклепия был введен только в 420 г. знаменитым трагиком Софоклом; раньше существовал культ Амина-бога-исцелителя; в Рим Асклепий проник позднее под именем Эскулапа (Aesculapius).
Чтобы дать представление о характере упомянутых биографий, я приведу главу из лексикона Свиды, относящуюся к Гиппократам. Хотя Свида жил в X веке, он пользовался, конечно, старыми источниками. Глава гласит: "1. Гиппократ-косский врач, сын Гераклида; он превзошел и деда, отца Гераклида, будучи его тезкой[9], так как стал звездой и светом полезнейшего для жизни врачебного искусства; был он потомком Хриза и Элафа, его сына, которые оба были врачами. Он был учеником прежде всего отца, затем Геродика из Селимбрии[10] и Горгия леонтинского, ритора и философа[11], по утверждению некоторых, - также Демокрита абдерского, ибо он, будучи молодым, следовал за ним, старцем[12], и Продика[13]. Проживал он в Македонии, будучи большим другом царя Пердикки[14]. Имея двух сыновей Фессала и Дракона, он скончался 104 лет от роду и похоронен в Лариссе фессалийской[15]. В статуях он изображается с плащом, наброшенным на голову, потому ли, что таков был его обычай или вследствие его любви к странствованиям, или потому, что так было принято при хирургических мероприятиях. Он написал много и стал широко известен, так что персидский царь Артаксеркс пишет Гистану, нуждаясь в гиппократовой мудрости: "Царь царей великий Артаксеркс Гистану, наместнику Геллеспонта, привет. Слава искусства Гиппократа, косского врача, потомка Асклепия, достигла до меня. Дай же ему золота, сколько он захочет, и остального в изобилии, в чем он нуждается, и пришли его к нам: будет он в равной чести с лучшими из персов. И, если имеется в Европе какой-нибудь другой хороший муж, сделай его другом царского двора, не жалея средств, ибо найти мужей, способных на что-нибудь в совете, нелегко. Будь здрав"[16]. Книги, написанные Гиппократом, всем, соприкасающимся с врачебной наукой, известны и ценятся как глас бога, а не исходящий из уст человеческих; не взирая на то, что указывается прежними, укажем, и мы: первая книга содержит клятву, вторая показывает прогнозы, третья книга афоризмов, превосходящая человеческое понимание; четвертое место займет препрославленное и многоудивительное 60-книжие[17], обнимающее всю врачебную науку и мудрость.
2. Гиппократ косский, сын Гносидика, - отец Гераклида, отца Гиппократа; сам врач из рода асклепиадов.
3. Гиппократ, сын Фессала - потомок Гиппократа второго, сына Гераклида; он также писал о врачебном искусстве.
4. Гиппократ четвертый-сын Дракона, врач, также косский и того же рода, лечивший Роксану[18] и умерший при Касандре, сыне Антипатра; он также писал о врачебном искусстве.
5. Два Гиппократа-пятый и шестой; сыновья Фимбрея, также коссцы и того же рода; оба писали о той же науке.
6. Гиппократ седьмой-также косский врач, сын Праксианакта, того же рода и писал таким же образом".
Самые ранние биографы Гиппократа писали не ранее 200 лет после его смерти и, конечно, рассчитывать на достоверность их сообщений-трудно. Гораздо более ценные сведения мы могли бы получить из показаний современников и из самих сочинений Гиппократа. К рассмотрению их мы теперь и переходим.
III
Показания современников очень скудны. Сюда относятся прежде всего два места из диалогов Платона "Протагора" и "Федра". В первом из них рассказ ведется от лица Сократа, передающего свой разговор с молодым человеком Гиппократом (имя это-в буквальном переводе "укротитель коней" - было довольно распространено в то время, особенно в сословии всадников). В Афины приехал знаменитый софист Протагор, обучающий за плату, и юноша жаждет поучиться у него. Сократ спрашивает его: "Послушай, Гиппократ, ты намерен теперь итти к Протагору и заплатить ему за себя деньги; но знаешь ли ты, к какому человеку идешь и чем желаешь сделаться? Вот, если бы вздумал ты, например, итти к твоему тезке Гиппократу косскому, из фамилии асклепиадов, с намерением платить ему за себя, и кто-нибудь спросил бы тебя: какому человеку в лице Гиппократа хочешь ты платить деньги. Что отвечал бы ты? - Врачу, сказал бы я. - А чем думаешь сделаться сам? - Врачом. - Если бы равным образом ты шел к Поликлету аргосскому или Фидию афинскому, желая платить им за себя, и кто-нибудь спросил бы тебя: каким людям в лице Поликлета и Фидия намерен ты платить деньги. Как следовало бы отвечать тебе? - Ваятелям, сказал бы я" ("Протагор", 311, 13, С, перевод Карпова).
Из этого места видно, что во времена Платона, который был приблизительно на 32 года моложе Гиппократа, последний пользовался широкой известностью и Платон ставит его наряду с такими знаменитыми скульпторами, как Поликлет и Фидий. Далее, в это время кастовая замкнутость асклепиадов была, повидимому, разрушена, и врачи обучали не только своих сыновей и родных, но и посторонних людей за плату.
Еще больший интерес представляет упоминание о Гиппократе в диалоге Платона "Федр". Там о Гиппократе говорится как о враче с широким философским уклоном. Вот это место:
"Сократ. Один и тот же прием что в риторическом, то и во врачебном искусстве.
Федр. Каким образом?
Сократ. Ив том и в другом нужно различать природу: тела-во врачебном искусстве, души-в риторическом, если хочешь не при помощи натасканности только и рутины, но по всем правилам искусства телу предлагать лекарства и пищу, которые приносили бы ему здоровье и силу, душе-речи и надлежащие занятия, которые вселили бы в нее желательное для тебя убеждение и добродетель.
Федр. Разумеется, Сократ, это правильно.
Сократ. А как ты думаешь, возможно ли постигнуть, как следует, природу души, не постигнув природы целого?
Федр. Если должно верить Гиппократу, одному из асклепиадов, то, не прибегая к такому методу, нельзя постигнуть даже и природу тела.
Сократ. Прекрасно он говорит, приятель. Однако, помимо Гиппократа, нужно спросить еще и рассудок и посмотреть, согласен ли он с ним.
Федр. Обязательно.
Сократ. Итак, рассмотри, что же говорит о природе Гиппократ и истинный рассудок. Не следует ли размышлять о природе каждой вещи таким образом: во-первых, просто ли или имеет много видов то, в чем мы сами пожелаем быть искусными и в чем в состоянии сделать таковым другого; затем, если оно просто, следует исследовать его природную силу, какова она и к чему служит, может ли она действовать активно и какому влиянию и в зависимости от чего она может подвергаться. Если она имеет много видов, то, сделав подсчет им, следует рассмотреть каждый из них в отдельности, так же как это сделано по отношению к единому, именно: каков вид, в чем он сам по себе может проявлять по природе свое активное действие, какому влиянию и в зависимости от чего он может подвергаться.
Федр. Кажется это так, Сократ.
Сократ. Без этого способ исследования походил бы на странствие слепого" (270, B, C, D, перевод Жебелева).
Эта выписка показывает, что в эпоху Платона сочинения Гиппократа были известны в Афинах и обращали на себя внимание широких кругов своим философским диалектическим подходом. К какому именно сочинению относятся приводимые здесь мысли Гиппократа, определить нелегко: их можно найти в ряде книг. Гален предполагал почему-то, что они заимствованы из книги "О природе человека", но для этого нет достаточно веских оснований. Литтре, подробно останавливающийся на этом вопросе[19], склонен сопоставить их с отдельными местами книг "О диэте" и "О древней медицине". К этому можно прибавить также книгу "О воздухах, водах и местностях" и другие. Несомненно одно: приводимые в "Федре" положения Гиппократа не расходятся с тем, что можно прочитать в "Гиппократовом сборнике". Пользовался ли Платон при составлении "Тимея", где сосредоточены его физиологические и патологические взгляды, книгами "Гиппократова сборника", о чем можно было бы судить по сопоставлению отдельных мест[20], в настоящее время представляется сомнительным. Фрагменты сицилийских врачей, в частности Филистиона из Локр[21], с которым Платон сблизился во время своих путешествий в Сицилию, скорее указывают на прямое влияние этой школы.
Из врачей IV в., младших современников Гиппократа, двое упоминают о его имени, оба раза в связи с критикой его воззрений. Один из них-Ктезий, врач, сопровождавший Кира младшего в его походе и пробывший в плену у персов 17 лет, при Артаксерксе. Гален в своем комментарии на книгу Гиппократа "О суставах" пишет: "Порицали Гиппократа за способ вправления сустава бедра, указывая, что оно снова выпадет, прежде всего Ктезий книдский, родственник ему и сам по роду асклепиад, после Ктезия и некоторые другие"[22].
Другое свидетельство с прямым упоминанием имени Гиппократа принадлежит Диоклу каристскому, знаменитому врачу середины IV века, которого называли даже вторым Гиппократом. Критикуя один из афоризмов Гиппократа (II, 34), где утверждается, что болезни, соответствующие сезону, представляют меньшую опасность, Диокл восклицает: "Что ты говоришь, Гиппократ! Горячка, которая вследствие качеств материи сопровождается жаром, нестерпимой жаждой, бессонницей и всем тем, что наблюдается летом, будет более легко переноситься в силу соответствия времени года, когда все страдания обостряются, чем зимой, когда сила движений умеряется, острота уменьшается и все заболевание становится более мягким"[23].
Остается упомянуть еще об одном писателе IV в., называющем Гиппократа по имени. Это Аристотель. В "Политике" (VII, гл.4) он говорит о нем по случайному поводу, разбирая вопрос, какое государство можно называть великим. Так как это место, цитируемое из вторых и третьих рук, передается обыкновенно неправильно, я приведу его в буквальном переводе: "По численному количеству жителей считают (государство) великим, а следует обращать внимание не на количество, а на силу. Ведь, существует дело, свойственное государству, так что то государство, которое в наибольшей степени способно его выполнить, и следует считать величайшим, подобно тому как о Гиппократе скажут, что он не как человек, а как врач более велик, чем тот, который превосходит его величиной тела". Здесь нет прямого эпитета "великий" (ὁ μέηας), как передают обыкновенно, а более великий (μείζων), чем великий по размерам человек, что, конечно, не совсем одно и то же.
Таким образом, из показаний писателей IV века, ближайших по времени к Гиппократу, можно почерпнуть уверенность, что он действительно существовал, был знаменитым врачом, учителем медицины, писателем; что его писания отличаются широким диалектическим подходом к человеку и что некоторые его чисто медицинские положения уже тогда подвергались критике.
IV
Остается рассмотреть, какие материалы для биографии можно извлечь из сочинений, дошедших до нас под именем Гиппократа. Их можно разделить на две неравных группы. К первой относятся сочинения делового характера, имеющие то или иное отношение к медицине: их большинство. Ко второй относится, если можно так выразиться, беллетристика: переписка Гиппократа, речи его и его сына Фессала, декреты. В произведениях первой группы биографического материала очень немного; во второй, наоборот, его очень много, но, к сожалению, переписка признается целиком подложной и не заслуживающей доверия. Мы рассмотрим данные сочинения по порядку.
Прежде всего надо заметить, что ни в одной из книг "Гиппократова сборника" имя автора не представлено, и определить, что написано самим Гиппократом, что его сродниками, что посторонними врачами, очень трудно. Вопрос этот будет разобран во всех деталях в дальнейшем. Однако удается выделить несколько книг, носящих на себе печать личности Гиппократа, как ее привыкли представлять, и по ним можно составить представление о местах, где он работал и где бывал в своих путешествиях. Гиппократ был несомненно врач периодевт, т. е. он не практиковал в своем городе, где вследствие избытка врачей определенной школы нечего было делать, а объезжал разные города и острова, занимая иногда должность общественного врача по нескольку лет. В книгах "Эпидемии" 1-й и 3-й, которые громадным большинством признаются подлинными, автор описывает состояние погоды в разные времена года и появление тех или иных болезней на острове Фасосе в течение 3, а может быть, и 4 лет. Среди историй болезней, приложенных к этим книгам, кроме больных в Фасосе, встречаются больные из Абдеры и ряда городов Фессалии и Процрнтиды. В книге: "О воздухах, водах и местностях" автор советует, придя в незнакомый город, подробно ознакомиться с местоположением, водой, ветрами и вообще климатом для понимания характера возникающих болезней и их лечения. Это прямо указывает на врача-периодевта. Из той же книги явствует, что Гиппократ по собственному опыту знает Малую Азию, Скифию, восточное побережье Черного моря у реки Фасис, а также Ливию. Интересные данные можно извлечь из "Эпидемий" относительно пациентов Гиппократа и гиппократиков - вопрос, который вызвал целую литературу[24]. Преобладающее большинство их-ремесленники разных профессий, т. е. состоятельные горожане. Россиньоль, который пытался доказать, что Гиппократ практиковал главным образом среди рабочих, рабов и служанок, т. е. что он был врач для бедных, несомненно, впал в ошибку, так как близость Гиппократа и его сыновей к македонскому двору и фессалийским феодальным владетелям стоит вне всяких сомнений. В "Эпидемиях" упоминаются фамилии Алевадов, Дисериса, Сима, Гипполоха, известных из других источников, как знатные люди и князья. Если врач призывался для лечения конюха, раба или служанки, то это значило только, что хозяева ими дорожили. Вот в сущности все, что можно извлечь из медицинских книг Гиппократа по части его биографии; характеристика его врачебных взглядов на основании его произведений будет дана в дальнейшем.
V
Нам остается рассмотреть последний источник биографии Гиппократа: его переписку, речи, декреты-разнообразный исторический материал, помещенный в конце его сочинений и вошедший в состав "Гиппократова сборника" как его неотъемлемая часть. Сюда входит переписка персидского царя Артаксеркса по поводу приглашения Гиппократа; длинный рассказ в письмах, как абдеритяне приглашали Гиппократа приехать к ним, чтобы лечить впавшего в безумие философа Демокрита, как Гиппократ приехал туда и что из этого вышло (так называемый "роман" о Гиппократе, Hippocratesroman); далее речи политического характера самого Гиппократа и его сына Фес-сала, приехавшего в Афины в качестве посла от родного острова Коса; декрет афинян, увенчивающий Гиппократа за избавление от чумы, и некоторые другие письма.
В старину всем этим письмам и речам верили, но историческая критика XIX в. лишила их всякого доверия, признав подложными и сочиненными, как и большинство других писем, дошедших до нас от античного мира, например, Платона. Литтре, несколько раз возвращающийся к их рассмотрению в своем издании, резюмирует свое отношение к ним в таких словах: "Они доказывают, что с очень давних пор имя Гиппократа было достаточно знаменито, чтобы вызвать появление легенд, но больше ничего они не доказывают; из них нельзя вывести никакого заключения, которое позволило бы открыть малейшую частицу истины; они не содержат никакого зерна реальности, или, если содержат, критика не имеет никаких средств его извлечь" (IX, 309). Немецкие филологи предполагают, что письма и речи были сочинены в риторской школе острова Коса в III и последующих веках, может быть, в виде упражнений или сочинений на заданные темы, как это практиковалось в то время. Что письма Гиппократа подложны, это доказывают некоторые анахронизмы, исторические неувязки и вообще весь стиль писем, так что возражать против этого трудно. Но, с другой стороны, отрицать всякую историческую ценность этих писаний также нельзя: такое отношение-прямой результат гиперкритики, особенно процветавшей в XIX веке среди ученых историков и филологов. Не следует забывать-и это самое главное, - что фактические данные, приводимые, например, в речи Фессала, являются хронологически самыми ранними, в сравнении с которыми биографии, написанные через многие сотни лет после смерти Гиппократа, не могут итти в счет. То громадное количество деталей и мелких подробностей, касающееся лиц, мест и дат, которые придают правдоподобность рассказу, вряд ли могло быть просто вымышленным: во всяком случае они имеют какую-то историческую подоплеку. И если мы будем иметь в виду, что фамилия асклепиада Гиппократа существовала до конца IV века, а сочинения Гиппократа появились в александрийской библиотеке в III веке, то весьма вероятно, что в основе указанной литературы лежит семейная хроника гиппократиков - материалы или просто рассказы, передававшиеся от поколения к поколению и запечатленные, наконец, в литературной форме; кем именно-решить трудно. Наиболее интересные исторические материалы содержатся в речи Фессала, сына Гиппократа, произнесенной в афинском народном собрании, где он выступал как посол от своего родного острова Коса, и, перечисляя заслуги, которые его предки и он сам оказали афинянам и общегреческому делу, пытался отвратить надвигавшуюся войну и разгром о. Коса. Надо заметить, что империалистическая политика Афин привела уже раз к разгрому Коса, так же как ряда других островов (например, Фасоса). Мы узнаем из этой речи, что предки Гиппократа, по отцу асклепиады, по матери были гераклиды, т. е. потомки Геракла, вследствие чего находились в родственных отношениях с македонским двором и фессалийскими феодальными владетелями, что делает вполне понятным пребывание Гиппократа, его сыновей и внуков в этих странах. В ней же имеется легендарный рассказ о прапрадеде Гиппократа Небре, оказавшем услуги афиктионам и дельфийскому храму в их войне с кризийцами не только как врач, прекративший эпидемию, но и отрядом воинов, приведенным с собой. Для нас наибольший интерес представляет следующий за этим рассказ о заслугах самого Гиппократа; я приведу его в переводе с подлинника. Фессал говорит: "Я перехожу теперь к тому, чтобы сообщить незнающим людям о благодеянии моего отца Гиппократа, и, говоря об этом, я поведаю правду следующим образом. Когда зараза распространялась через варварскую страну, расположенную выше иллирийцев и пэонийцев, и когда зло пришло в их страну, то цари этих народов, побуждаемые врачебной славой, которая, будучи истинной, проникла всюду, отправляют посольство к отцу моему в Фессалию (ибо там мой отец и прежде имел и теперь имеет свое место пребывания), призывая его на помощь и говоря, что они не только пошлют ему золота, серебра и прочих богатств, но позволят вывезти все, что он захочет, если он поможет им. Он же, расспросив, как у них происходит перемена жары, ветров, туманов и всего прочего, что выводит тело из обычного состояния, и, получив сведения обо всем, их самих отослал назад, объявив, что он не может итти в их страну, а сам как можно скорее объявил фессалийцам, каким образом следует беречься от наступающего зла, и, изложив письменно лечение, разослал по городам. Меня он отправил в Македонию, ибо у царей из рода гераклидов, правящих там, существует с нами наследственная дружба. И я ушел из Фессалии, куда мне приказывал отец, чтобы оказать тамошним людям помощь. Брата же моего Дракона, направив плыть из Пагасов в Геллеспонт, он снабдил не таким предписанием, какому сам следовал, ибо не все места дают одинаковые лечебные средства, так как среда, исходящая от воздуха, не везде одинакова. Полибия же, мужа своей дочери, а моей сестры, и других учеников он послал-одних в одни, других-в другие страны, чтобы, проходя по рынкам и дорогам, они приносили помощь возможно большему числу лиц. Когда он исполнил свое дело в Фессалии, он пошел на помощь смежным народам; придя в Пилы (Фермопилы), он оказал помощь дорийцам, а вместе с тем прочим фокийцам и, когда пришел в Дельфы, принес моление богу об эллинах и, принеся жертву, пошел в страну беотийцев; оказав им помощь подобным образом, он пошел в вашу страну и то, что было достаточно для вашего спасения, сказал полностью, о чем я теперь возвещаю. Я думаю, что многие из вас знают, что я говорю правду, ибо это происходило не в давние времена, а пошел всего только девятый год с тех пор, как я ушел от вас и был послан в Пелопонес для оказания помощи тамошним жителям. Везде нам и словом и делом была оказана достойная честь, так что не приходилось раскаиваться, что мы не приняли богатств иллирийцев и пеонов. В сравнении с другими городами ваши дары были велики, да и ваше государство превышает прочие, ибо Афины по своей славе есть нечто высшее прочих городов, и золотой венок, возложенный в вашем театре, поднял наше усердие на высшую ступень. Но вы превзошли и эту прекрасную награду, посвятивши и моего отца и меня в мистерии Деметры и Коры согласно общественному постановлению... Теперь я начну говорить о четвертой услуге, которую, как я возвестил, оказали вам я и мой отец. Именно, когда город послал Алкивиада в Сицилию с большими силами и не столько с большими, сколько с удивительными (ибо они соответствовали делу), и когда в народном собрании поднялся вопрос о враче, который должен сопровождать войско, мой отец выступил и обещал дать меня для защиты ваших тел, снарядив меня на собственный счет, не требуя вознаграждения за все время похода, пренебрегая значительной выгодой ради той пользы, которая для вас воспоследует... Он оказал такое содействие; я же, будучи его сыном, ни в чем не погрешил против чести и искусства, принося помощь и подвергаясь опасностям вместе с вами, где это приходилось; и в том и другом случае меня не останавливали ни болезнь, ни страдания, ни страх перед морем или неприятельским пленом... Делая это в течение трех лет, увенчанный золотым венком и еще более прославленный, я уехал на родину жениться, чтобы оставить наследников нашего искусства и рода".
После этого длинного вступления, имеющего целью по правилам риторики снискание благосклонности слушателей, Фессал излагает просьбу к афинянам не воевать с его родиной, а если и придется, не подвергать ее разграблению и обращению в рабство, как тогда было в обычае.
Дополнением к этой речи Фессала служит "Декрет афинян", в котором они за устранение заразы в Элладе и за отказ итти на службу к персидскому царю постановляют увенчать Гиппократа золотым венком, посвятить его в великие мистерии, предоставить косским юношам право обучения в афинской гимназии, а ему самому право гражданства и питания в пританее. К этому же циклу относится короткая речь самого Гиппократа, так называемая "Речь при жертвеннике", в которой он взывает к фессалийцам оказать помощь против агрессивных действий афинян.
В древности все эти рассказы не вызывали сомнения, и ряд позднейших писателей говорит о заслугах Гиппократа во время "афинской чумы"[25] (Варрон, Цельс, Плиний, Аэций, Актуарий). Но в XVIII и особенно XIX веке историческая критика, как было уже сказано, выдвинула ряд серьезных возражений, в результате которых участие Гиппократа в прекращении чумы, или моровой язвы, поразившей Грецию в 428 г. в эпоху пелопонесской войны, признается результатом чистейшего вымысла[26]. Дело в том, что в истории Фукидида, где находится подобное описание моровой язвы, унесшей громадное количество жертв, совершенно не упоминается о Гиппократе и, наоборот, подчеркивается, что все лечебные средства оказывались бессильными. Указывали далее, что хронологические даты моровой язвы и пути ее распространения не совпадают с теми данными, которые можно извлечь из речи Фессала. Новая конструкция хронологии, данная немецким филологом Петерсеном, была опровергнута французскими исследователями Литтре и Дарамбергом и вопрос как будто был исчерпан. Но в действительности, можно ли с полной уверенностью утверждать, что эпидемия, описанная Фукидидом, была именно та, о которой говорит Фессал? Уже одно то, что она шла не с юга и востока, а со стороны иллирийцев, т. е. с севера, заставляет относиться к этому утверждению с осторожностью. Фукидид мог говорить об одном, а семейная хроника Гиппократа и Фессал (действительный или вымышленный) - о другом. Вопрос этот в короткой статье не может служить предметом строго научного обсуждения; он требует основательного пересмотра, но во всяком случае ясно, что он остается пока висеть в воздухе. "Легенда" о Гиппократе прошла ряд веков, сохраняя свою действенную силу, и ознакомиться с ней всякому, интересующемуся Гиппократом, необходимо.
VI
Следует еще остановиться на переписке Гиппократа, занимающей большую часть приложений к "Сборнику". Она уже несомненно подложна и сочинена, но содержит в себе большое количество подробностей как бытовых, так и психологических, сообщающих письмам отпечаток ка-кой-то свежести, наивности и такого колорита эпохи, который по прошествии нескольких веков выдумать трудно. Главное место занимает переписка по поводу Демокрита и с самим Демокритом (№№ 10-24, изд. Литтре). Демокрит издревле считался смеющимся философом (так же как Гераклит-плачущим) - так он рисуется, например, Горацию и Ювеналу[27]-и это обстоятельство служит завязкой всей повести. Совет и народ абдеритян[28] шлют Гиппократу послание, умоляя его приехать к ним лечить Демокрита, которым они очень дорожат, от странного вида безумия: "Забыв обо всем и прежде всего о самом себе, он проводит всю жизнь, бодрствуя и ночью и днем, осмеивая все-и малое и великое и считая это за ничто. Один женится, другой торгует, третий ораторствует в собрании, иной управляет, едет послом, выбирается на должность или отрешается от нее, болеет, получает рану, умирает-он же осмеивает все это, видя одних печальными и мрачными, других-веселыми. Этот человек исследует даже то, что происходит в аиде, и описывает это; утверждает, что воздух полон образов; слушает голоса птиц и часто, поднявшись ночью, наедине, похож на человека, тихо поющего песнопения. Иногда он говорит, что странствует в бесконечности и что демокритов, подобных ему, существует неисчислимое количество"... В награду за помощь абдеритяне сулят Гиппократу славу, деньги и возможность получить поучение, причем-прибавляют они - "последнее выше для тебя даров счастья".
Гиппократ не замедлил ответить на это послание длинным письмом с изъявлением своего полного согласия. Он рассказывает очень картинно, что их согражданин Амельсагор прибыл в Кос в тот момент, когда у них был годовой праздник и торжественная процессия к кипарисам, и что посланец был так взволнован, что Гиппократ немедленно прочел переданное ему письмо. Прочтя, он был поражен и восклицает: "Счастливы народы, у которых выдающиеся люди служат их защитой в мудрых советах!" "Я убежден, - продолжает он, - что искусства - дары богов, люди же - произведения природы, и не сердитесь на меня, мужи абдеритяне, я думаю, что не вы, а сама природа призывает меня спасти ее творение, которому грозит опасность погибнуть от болезни... Деньги за мой приход ни природа, ни бог не будут обещать мне, и вы, абдеритяне, не насилуйте меня, но позвольте, чтобы свободному искусству соответствовали и свободные дела". После этих сильно отдающих риторикой высказываний Гиппократ пускается в длинные рассуждения о деньгах и корыстолюбии, указывая на свой отказ помогать персидскому царю, и кончает тем, что Демокрит, если он в здравом уме, будет его другом; если же он болен, то излеченный будет им еще в большей степени.
Одновременно с этим Гиппократ пишет Филопемену, своему знакомому из Абдеры, письмо которого было вручено ему вместе с посланием абдеритян и который предлагает ему гостеприимство. Принимая его предложение, Гиппократ высказывает мысль, что поведение Демокрита могло быть вызвано не безумием, но "чрезмерной силой души", заставляющей его искать уединения, смотреть на людей, как на чуждые существа, и презирать их, иначе говоря, его мудростью.
Следующие письма показывают Гиппократа в действии. Решившись ехать в Абдеру, он пишет своему другу врачу Дионисию в Галикарнасе (малоазиатский город, недалеко от острова Коса), с просьбой приехать и заместить его на время отсутствия. Дионисий будет жить в его доме, так как жена Гиппократа переедет на это время к родителям. "Кстати, ты присмотришь за ее поведением, чтобы она жила благоразумно и во время отсутствия мужа не думала о других мужчинах". Другое письмо Гиппократ адресует в Родос - к некоему Дамагету, очевидно, судовладельцу, с просьбой прислать хороший корабль под названием "Солнце", который Гиппократ видел в Родосе, для поездки в Абдеру. В обоих письмах сообщается цель поездки-безумие Демокрита, в котором Гиппократ, однако, сомневается. Далее следует второе письмо к Филопемену в Абдеру с описанием сна, который видел Гиппократ и в котором фигурируют Асклепий и две прекрасные женщины, символизирующие Истину и Мнение. Сон этот истолковывается им таким образом: здоровье Демокрита есть истина, остающаяся при нем, а мнение о его болезни - при абдеритянах. Несмотря, однако, на неоднократно высказанную уверенность в том, что болезнь Демокрита является мнимой, автор переписки присоединяет письмо Гиппократа к Кратевасу, принадлежащему к знаменитому семейству ризотомов, т. е. собирателей трав, с просьбой прислать ему травы и растительные соки, которые могут пригодиться при лечении Демокрита. "Все соки, выжатые и вытекающие из растений, следует доставить в стеклянных сосудах, все листья, цветы или корни-в новых глиняных банках, хорошо закрытых, чтобы под влиянием проветривания не выдохлась сила лекарства, как бы впавши в обморочное состояние" (такой способ хранения подтверждается раскопками античных аптек). В этом письме впервые слышатся отголоски врачебных сочинений Гиппократа, например, в такой сентенции: "Почти всегда мы ведем наступление, имея в виду две цели: с одной стороны, больного человека, с другой-искусство, из которых одно неясно, другое, касающееся знания, - ограничено".
Наконец, Гиппократ приехал в Абдеры, посетил Демокрита, беседовал с ним и дает об этом подробный отчет в длинном письме к Дамагету, тому самому, который предоставил ему судно для переезда. Доехал он на "Солнце" хорошо; его встретили на пристани абдеритяне с женами и детьми, и он, не взирая на приглашение Филопемена отдохнуть у него, изъявил желание сейчас же отправиться к Демокриту. Его привели сначала на холм, откуда можно было видеть жилище Демокрита и его самого, сидящего под густым платаном на каменной скамейке. Демокрит был одет в грубую тунику, худой, желтый, с длинной бородой; на коленях он держал книгу, а кругом него на траве лежали вскрытые животные и другие книги. Иногда он вставал, прогуливался, рассматривал внутренности животных и снова садился. "Видишь ли, Гиппократ, как он безумен?" - говорили абдеритяне, но Гиппократ, оставив их, направился к Демокриту. Узнав, что перед ним знаменитый врач Гиппократ, Демокрит спросил его о цели приезда и предложил гостеприимство. Убедившись из первых же фраз, что интеллект Демокрита в целости, Гиппократ спросил его, о чем он пишет, и был крайне удивлен, узнавши, что он пишет о безумии, его причинах и лечении. Животных он вскрывает для того, чтобы исследовать природу и местонахождение желчи, избыток которой является причиной безумия. Дальнейший диалог в подлиннике развивается следующим образом. "И я сказал: клянусь Зевсом, о, Демокрит! правильно и разумно ты говоришь, и я считаю тебя счастливым за то, что ты наслаждаешься такой спокойной жизнью; нам же не позволено пользоваться ею. И когда он спросил: "почему же, Гиппократ, не позволено?" - потому, ответил я, что поля, дом, дети, денежные дела, болезни, смерти, рабы, браки и все тому подобное разрушают досуг. Тогда этот муж впал в свое обычное состояние и начал громко хохотать и насмехаться; наконец, он успокоился. А я спросил: чему собственно ты, Демокрит, смеешься; то, о чем я говорил, хорошие или дурные вещи? А он стал смеяться еще больше, и абдеритяне, наблюдавшие издалека, стали бить себя в головы, в лоб, рвали волосы, ибо, как они говорили потом, хохот его был сильнее обычного". Когда Гиппократ стал настаивать, чтобы Демокрит объяснил причину своего смеха и доказал его правомерность, то после ряДа реплик, отчасти иронического, отчасти загадочного характера, Демокрит, наконец, согласился. "Взглянув на меня проницательно, он сказал: "Ты предполагаешь две причины моего смеха: дела хорошие и плохие, а я высмеиваю единственно человека, полного неразумия, лишенного правильного действия, ребяческого во всех своих замыслах, страдающего без всякой пользы от невероятных трудов, влекомого необузданным желанием на край земли и в неведомые недра, плавящего серебро и золото, никогда не перестающего их приобретать и всегда стремящегося к приобретению большего, чтобы ему не было хуже". За сим следует длинная, на многих страницах, речь морализующего характера, беспощадно обличающая самые разнообразные человеческие слабости в духе кинической философии. Йаканчивается она (очевидно, для того, чтобы лучше убедить Гиппократа) обращением в сторону медицины. "Видя такое количество недостойных и жалких душ, как не издеваться над их жизнью, имеющей такую степень акразии![29]. Я вполне уверен, что и твое врачебное искусство не нравится им: ведь, они в силу своей акразии недовольны всем и безумие считают мудростью. Конечно, для меня ясно, что многое из твоей науки бесчестится или завистью, или неблагодарностью, ибо больные, выздоравливая, приписывают причину этого богам или случайности, многие же, присоединяя сюда природу, ненавидят своего благодетеля и едва не приходят в раздражение, если их считают должниками и т. д."... "Говоря это, он улыбался, и мне, Дамагет, он показался богоподобным; я забыл о его прежнем виде и сказал: о, преславный Демокрит, великие дары твоего гостеприимства я унесу отсюда в Кос, так как ты преисполнил меня большого удивления к твоей мудрости". То же сказал Гиппократ и ожидавшим его абдеритянам: "Большая вам благодарность, мужи, за ваше приглашение: я видел Демокрита, мудрейшего мужа, единственного, способного образумить людей".
На этом, собственно говоря, повесть о Гиппократе и Демокрите заканчивается, но к ней присоединяется еще несколько писем: Демокрит посылает Гиппократу "Рассуждение о безумии" с препроводительным письмом. Гиппократ отвечает ему и присоединяет медицинское рассуждение "О геллеборизме". Далее вклинивается письмо Гиппократа к сыну Фессалу поучительного характера, не относящееся к данному циклу, а за ним следует последнее письмо: "Демокрит Гиппократу о природе человека". Может быть, эти письма написаны другими авторами: во всяком случае они показывают знакомство с медицинскими сочинениями "Гиппократова сборника" в гораздо большей степени, чем предыдущие, и ничего не прибавляют к биографической характеристике адресатов. Они заслуживают внимания, но их следует анализировать в другом месте и по другому поводу.
Что может дать для характеристики Гиппократа приведенная явно подложная переписка? Принимая во внимание, как было уже сказано, что она написана раньше биографий, можно думать, - что в ней больше чисто исторического материала. Интерес повести заключается в том, что в ней дается сравнительная характеристика двух лиц: знаменитого врача Гиппократа и знаменитого философа Демокрита. Образ Демокрита ярче, экстравагантнее: философ поражает всех окружающих, вызывая в них чувство, близкое к ужасу; врач, наоборот, служит символом помощи и успокоения. Он бескорыстен, предан своему делу и не замыкается на высотах: он ближе к людям и сам человечнее, почему наряду с другими вызывает смех философа, строгого моралиста.
VII
Таковы биографические материалы разнородного характера, рисующие нам жизнь и личность Гиппократа; таким представлялся он античному миру и перешел в историю. Он жил в эпоху культурного расцвета Греции, был современником Софокла и Эврипида, Фидия и Поликлета, знаменитых софистов, Сократа и Платона и воплотил в себе идеал греческого врача той эпохи. Врач этот не только должен в совершенстве владеть врачебным искусством, но быть также врачом-философом и врачом-гражданином. Все это можно извлечь из приведенного материала. И если Щульце, историк медицины XVIII века, в поисках исторической правды писал: "Итак, единственное, что мы имеем о Гиппократе косском, это следующее: он жил во времена пелопонесской войны и писал книги о медицине по-гречески на ионийском диалекте", то на это можно заметить, что таких врачей было немало, так как на ионийском диалекте писали в то время многие врачи (это доказывает "Гиппократов сборник"), и совершенно непонятно, почему же именно история выдвинула на первое место Гиппократа, предав забвению остальных. Историческим лицом можно считать то, которое проявляло действенную силу в той или иной области и влияло на массы определенным образом; исходя отсюда, и следует восстанавливать личность деятеля, т. е. заключать от следствий к причине, что при отсутствии прямых указаний является вполне правомерным. Рассказ Андрея каристского, подхваченный некоторыми биографами, о сожжении Гиппократом храмовой библиотеки с последующим бегством не может поколебать положительной характеристики его личности ввиду явного неправдоподобия: в то время святотатцев не щадили (что доказывают многочисленные примеры) и во всяком случае уважение в широких кругах они заслужить не могли.
VIII
Если для современников Гиппократ был прежде всего врач-целитель, то для потомства-он врач-писатель, "отец медицины". В начале настоящего очерка было приведено мнение Дубля, что Гиппократ один, без предшественников, проложил путь к истинной медицине. Что Гиппократ не был "отцом медицины" - вряд ли нужно доказывать: это очевидно для всякого, кто хоть немного осведомлен в истории медицины. И кому кажется несомненным, что все "сочинения Гиппократа" действительно написаны им самим, тот с известным правом может утверждать, что истинные пути медицины проложены им, тем более, что сочинения его предшественников не дошли до нас. Но в действительности "сочинения Гиппократа" представляют собой конгломерат произведений различцых авторов, различных направлений и выделить из них подлинного Гиппократа удается лишь с трудом. Они отражают состояние медицинской науки "эпохи просвещения" с ее различными направлениями, различными школами, часто противоречащими друг другу; мы встречаем там полемику с писателями предшествовавшего времени или отклики давно прошедшего. Выделить из этого множества книг "подлинного Гиппократа" - задача очень трудная и решаемая только с большей или меньшей степенью вероятности. Гиппократ выступил на медицинское поприще, когда греческая медицина достигла уже значительного развития; он внес в нее как глава косской школы большой переворот, который будет выяснен в дальнейшем, и с полным правом может быть назван реформатором медицины, но дальше его значение не простирается. Чтобы выяснить это значение, необходимо остановиться немного на развитии греческой медицины.
Начала ее теряются в древности и связываются с медициной древних культур Востока-вавилонской и египетской. В законах вавилонского царя Хаммураби (около 2 тысяч лет до н. э.) имеются параграфы, относящиеся к врачам, производящим глазные операции, с определением большого гонорара и в то же время большой ответственности за неудачный исход. Бронзовые глазные инструменты были найдены при раскопках в Месопотамии. Знаменитый египетский папирус Эберса (середина XX века до н. э.) дает громадное количество рецептов от различных болезней и правила исследования больного. Специализация египетских врачей произошла в незапамятные времена, и мы знаем теперь, что критско-микенская культура развивалась в тесном контакте с Египтом. Во время троянской войны (относящейся ко времени этой культуры) у греков были врачи, которые перевязывали раны и лечили от других болезней; они пользовались уважением, ибо "опытный врач драгоценнее многих других человеков" (Илиада, XI). К их числу относились сыновья Асклепия Махаон и Подалирий, прибывшие под Трою со своими отрядами. Позднейшее предание гласит, что Махаон был хирург, а Подалирий-терапевт; от него ведет начало та ветвь асклепиадов, которая жила в Малой Азии и близлежащих островах и к которой принадлежал Гиппократ, тогда как потомки Махаона обитали в Пелопонесе и Элладе. Следует отметить, что медицина в Греции искони носила светский характер, тогда как в Вавилоне и Египте врачи принадлежали к сословию жрецов: она основывалась на эмпирии и в своей основе была свободна от теургии, т. е. призываний богов, заклинаний,, магических приемов и т. п. Конечно, в каждой области существовали кроме того особые предметы и места, связанные с культом различных богов (деревья, источники, пещеры), к которым стекались несчастные больные, чающие исцеления, - явление, общее всем странам и эпохам, - но лечебные храмы как таковые стали появляться только в VII, VI вв. в связи с экстатической и мистической волной (культ Диониса-Вакха, орфизм), прокатившейся в то время по Греции. В VII в. появился культ бога-целителя Асклепия и его храмы, носившие лечебно-санаторный характер, - асклепейоны, из которых самые ранние были в Трикке. (Фессалия), Эпидавре (Пелопонес) и на острове Косе; их обслуживали жрецы из рода асклепиадов, но не потомки Подалирия, которые по свидетельству историка Феопомпане были жрецами. Практика лечения основывалась на инкубации, т. е. сне в притворах храма, причем виденные больным сны истолковывались жрецами и соответственно этому назначалось лечение, главным образом, физическими методами. Случаи исцеления записывались на особых таблицах, которые вывешивались в храме, и кроме того больные приносили в храм приношения-изображения пораженных частей тела, во множестве находимые при раскопках[30]. Этим записям в храмах придавали прежде большое значение в деле воспитания врачей; они будто бы легли в основу "косских прогнозов", и оттуда, по свидетельству географа Страбона, и Гиппократ почерпнул свою врачебную мудрость. Такого мнения придерживался и Литтре (1839), но впоследствии его ученик Дарамберг установил независимость врачей от храмовой медицины, что было принято большинством историков. Однако в последнее время, по мере накопления материала, выясняется, что решать этот вопрос в общем виде нельзя и что между асклепиадами Эпидавра, Афин и других мест полуострова, которые прибегали к приемам мистификации, вплоть до появления почивающим в храме больным самого Асклепия, и асклепиадами Коса существует большая разница[31], В Косе, повидимому, преобладало рациональное направление, и врачи-асклепиады выступали в роли консультантов при храме. Как бы там ни было, в "Гиппократовом сборнике" нет никаких намеков на теургию и, как читатель убедится, роль богов в произведении и исцелении болезней начисто отрицается.
Что образованные круги в Афинах не придавали особого значения асклепейонам, доказывает комедия "Плутос" (Богатство) Аристофана, писателя консервативной партии, поставленная в 408 г. Выдержки из этой комедии (перев. Холмского, Лгр., 1924) могут лучше всего дать понятие об этом отношении. Плутос слеп, - сообщает Хремил, него друг Блепсидем советует:
"Не нужно ли теперь к нему врача позвать?
Хремил. Какой же врач найдется в нашем городе? Вознагражденья нет-так и леченья нет!
Блепсидем. Поищем.
Хремил. Зря искать!
Блепсидем. Мне тоже кажется.
Хремил. Конечно, зря! Но я придумал лучшее: давай его положим в храм Асклепия.
Блепсидем. Вот это так. Ты прав, клянусь богами! Не мешкай же, а делай, что задумано".
После инкубации в храме Асклепия Плутос выздоровел, и раб Хремила Карион очень красочно рассказывает о происшедшем жене Хремила:
".... Богатство уложили мы,
Себе ж постели из соломы сделали.
Жена. А были там другие, бога ждавшие?
Карион. Был там и Неоклид, - который слеп-то слеп,
Да в воровстве заткнет за пояс зрячего, -
И многие другие с всевозможными
Болезнями. Когда же, потушив огни,
Жрец нам велел ложиться спать немедленно
И приказал молчать, коль шум послышится, -
Мы тотчас же в порядке улеглися спать.
Заснуть не мог я, - не давал покоя мне
Горшок с ячменной кашею, поставленный
Поодаль у старухи в изголовьи,
И сильно мне хотелось подползти к нему.
Но тут, глаза поднявши, вижу я, что жрец
Утаскивает фиги и пирожные
С священной трапезы. А после этого
Стал обходить он жертвенники все вокруг-
Не пропустил ли где лепешки жертвенной;
Потом все это посвятил... в мешок себе!
Уразумев всю святость дела этого,
Я кинулся к горшку с ячменной кашей".
Дальше рассказ Кариона переходит в сплошную буффонаду. На вопрос жены Хремила: "а бог еще не приходил к вам?" Карион отвечает:
"Нет еще!
Но я тогда смешную шутку выкинул.
Лишь только сам он подошел поближе к нам,
Я грохнул-сильно мой живот распучило.
Жена. Конечно, бог тут отвращенье выразил?
Карион. Нет; но Язо, что шла за ним, сконфузилась,
А также Панацея отвернулась,
Зажавши нос: воняю я не ладаном!
Жена. А бог?
Карион. Не обратил вниманья.
Жена. По-твоему бог, видно, деревенщина?
Карион. По-моему он г....ед".
Затем следует совершенно фантастический рассказ, как бог исцелил Плутоса. он свистнул, и два дракона ринулись из алтаря, подползли под покрывало и лизали ему глаза. "И прежде чем хозяйка десять шкаликов ты выпила б вина, - Богатство зрячим стал!" Большее издевательство над культом трудно себе представить!
В V веке, ко времени Гиппократа, в Греции существовали врачи различных категорий: врачи войсковые, специалисты по лечению ран, о чем говорится в книге: "О враче"; врачи придворные-лейб-медики, которые существовали при дворе царей: персидского (Демокед, Аполлоний, Ктезий), или македонского (напр. Никомах, отец Аристотеля); врачи общественные в большинстве демократических республик и, наконец, врачи периодевты, которые не были связаны определенным местом и переезжали из города в город, практикуя за свой страх и риск, но иногда переходили на службу города. Общественные врачи избирались народным собранием после предварительного экзамена, и заслуги их увенчивались золотым венком, правом гражданства и другими знаками отличия, о чем свидетельствуют находимые при раскопках надписи. Упомянутый раньше декрет афинян, относящийся к Гиппократу, не представляет собой чего-либо из ряда вон выходящего; он составлен по принятому в то время шаблону. Ряд таких постановлений можно найти в собрании греческих надписей Д иттенбергера[32].
Откуда же брались все эти врачи? "Гиппократов сборник" дает по этому вопросу полную информацию: наряду с врачами-знахарями и шарлатанами, врачами "поздно учеными", настоящими врачами являются лица, получившие с молодых лет образование в недрах определенной школы и связанные определенной клятвой. Из других источников, начиная с Геродота и кончая Га леном, мы знаем, что в VI и V вв. в Греции существовали знаменитые школы: кротонская в южной Италии (великая Греция); к ней присоединилась затем школа сицилийская, родоначальником которой считают Эмпедокла; киренская в Африке, книдская в малоазиатском городе Книдосе, родосская на острове Родосе и, наконец, косская. Повидимому, книдская школа, руководимая асклепиадами, была одной из старейших и положила основание кротонской, киренской и родосской. В "Гиппократовом сборнике" нашли свое отражение школы книдская, косская и отчасти италийская. Киренская и родосская школы рано исчезли, не оставив по себе заметного следа.
Почтенная книдская школа, продолжая традицию вавилонских и египетских врачей, выделяла комплексы болезненных симптомов и описывала их как отдельные болезни. В этом отношении книдские врачи достигли больших результатов: они различали по свидетельству Га лена 7 видов заболеваний желчи, 12-мочевого пузыря, 3-чахотки, 4-болезней почек и т. д.; ими разрабатывались также методы физического исследования (выслушивание). Терапия была очень разнообразна, с большим количеством сложных рецептов, точным указанием диэты и широким применением местных средств, напр. прижиганий. Одним словом, они разрабатывали частную патологию и терапию в связи с врачебной диагностикой. Очень много было ими сделано в области женских болезней. Но и в отношении патофизиологии и патогенеза книдской школе принадлежит заслуга отчетливой формулировки гуморальной патологии в виде учения о 4 основных жидкостях организма (кровь, слизь, черная и желтая желчь): преобладание одной из них вызывает определенную болезнь. История сохранила нам имена некоторых книдских врачей, среди которых выдаются современники Гиппократа Эврифон книдский и Ктезий, лейб-медик персидского царя, о котором уже шла речь.
История косской школы неразрывно связана с именем Гиппократа; ему приписывается основное направление школы, так как о деятельности его предков врачей мы не имели достаточных данных, а его многочисленные потомки, повидимому, только шли по его следам. Гиппократ прежде всего выступает как критик книдской школы: ее стремления дробить болезни и ставить точные диагнозы, ее терапии. Важно не название болезни, а общее состояние больного, которое должно быть обследовано во всех деталях, на основании этого должен быть поставлен прогноз, т. е. выяснена судьба больного. Что касается терапии, диэты и вообще режима, они должны носить строго индивидуализирующий характер: нужно все принять во внимание, взвесить и обсудить, - тогда только можно делать назначения. Если книдская школа, в поисках мест заболевания, может быть охарактеризована как школа частной патологии, уловляющая местные болезненные процессы, косская заложила основы клинической медицины, в центре которой стоит внимательное и бережное отношение к больному. Сказанное определяет роль Гиппократа как представителя косской школы-в развитии медицины: он не был "отцом медицины", но с полным правом может быть назван основоположником клинической медицины. Наряду с этим косская школа ведет полемику против вторжения натурфилософии в область медицины, в чем до известной степени была повинна италийская школа: увлечению анатомическими исследованиями и дедуктивным выведением болезней из небольшого количества полагаемых в основу организма начал, т. е. мало обоснованному теоретизированию, она противопоставляет солидную и более безопасную для больных эмпирию. К этому надо присоединить неустанную борьбу со всякого рода шарлатанами медицинской профессии, требование от врача соответственного его достоинству поведения, т. е. установление определенной врачебной этики и, наконец, широкого философского взгляда. Все это вместе взятое делает понятным значение косской школы и ее главного представителя Гиппократа, в истории врачевания и врачебного быта.
Следует прибавить, что в деятельности Гиппократа большую роль играла хирургия: раны, переломы, вывихи, о чем свидетельствуют его хирургические сочинения, может быть, лучшие из всех, где наряду с рациональными приемами вправления широко применяются механические способы и машины, последние достижения того времени.
Другой специальностью Гиппократа и, повидимому, всей косской школы, служили острые лихорадочные болезни типа тропических лихорадок, и поныне чрезвычайно распространенные в Греции, уносившие много жертв. Этим "эпидемиям", "острым заболеваниям" в произведениях Гиппократа и его потомков уделяется очень много внимания. Но этого мало: Гиппократом и косской школой была сделана попытка вдвинуть эти острые и эпидемические заболевания в общий ход явлений природы, представить их как результат местоположения, воды, ветров, осадков, т. е. климатических условий, связать их с временами года и конституцией жителей, которая опять-таки определяется условиями окружающей среды, - попытка грандиозная, не разрешенная полностью и поныне, которая, по всей вероятности, и дала повод философу Платону высоко ценить врача Гиппократа. Сказанного достаточно для первоначального ознакомления с деятельностью косской школы и Гиппократа; в переводах подлинных сочинений, для которых эта статья служит введением, читатель найдет достаточно материала для самостоятельного суждения.
Остается сказать несколько слов об италийской и сицилийской школах. Какова была их практическая деятельность, об этом никаких сведений не сохранилось: их врачи известны больше как теоретики медицины, переносившие в эту область натурфилософские спекуляции. Кротонский философ и врач Алкмеон под влиянием идей пифагорейской школы развивал учение о кразисе-правильном смешении элементарных свойств, характерном для здорового организма, и дискразии, или акразии, - неумеренном, неуравновешенном смешении, вызывающем болезнь. Учение это, если не обращать внимания на подробности, легло в основу патологии всех греческих школ. Он же один из первых занимался анатомическими исследованиями; как врач он совершенно неизвестен. Философ и врач Эмпедокл известен прежде всего своим произведением "О природе", где излагается учение о четырех стихиях, отзвуки которого дошли до нового времени; в деятельности его как врача, повидимому, большую роль играли шарлатанство и мистицизм как ответ на требования эпохи (пышные одежды, обряды очищения, заклинания). Такое направление резко отличалось от строгих правил врачебного поведения и рационализма асклепиадов книдской и косской школ и не могло рассчитывать на их сочувствие. Из младших представителей школы следует отметить врача Фили-стиона, друга Платона; можно предполагать, что учение о пневме-воздухе, дыхании-как важном жизненном агенте (в основе своей египетское), которое мы встречаем и в "Гиппократовом сборнике", особенно выдвигалось этой школой. Италийская школа перешла в историю как школа теоретических спекулятивных построений, как предвосхищение будущего, но по своему историческому значению никоим образом не может быть поставлена наряду с чисто врачебными школами, - книдской и косской.
I
Перейдя к обзору сочинений, дошедших до нас под именем Гиппократа, так называемого Гиппократова сборника (Corpus Hippocraticum), мы рассмотрим последовательно: состав Сборника, его возникновение, сведения о Сборнике и комментарии на него древних авторов, главнейшие рукописи, печатные издания и взгляды новых авторов на состав Сборника вплоть до последнего времени. Идя таким путем, можно составить более или менее отчетливое представление о так называемом "вопросе о Гиппократе" (Hippocratesfrage), т. е. подлинности и классификации его произведений. Конечно, в короткой статье можно сообщить только главнейшие данные; более подробные сведения читатель найдет в сочинениях, указанных в библиографическом обзоре, а также в предисловиях к переводу отдельных книг настоящего издания.
Общее число книг Сборника определяется различно, в зависимости от того, считать ли некоторые книги самостоятельными или продолжением других; Литтре, например, насчитывает 53 сочинения в 72 книгах, Эрмеринс- 67 книг, Дильс-72. Несколько книг, повидимому, утеряны; другие заведомо подложны. Располагают эти книги в изданиях, переводах и историях медицины в самом различном порядке--в общем, следуя двум принципам: или по их происхождению, т. е. предполагаемому авторству - таково, например, расположение Литтре в его издании и Фукса в "Истории греческой медицины", - или по их содержанию, как у того же Фукса в его немецком переводе "Творений Гиппократа", у Ковнера, который следует известному историку Гезеру, и у Нейбургера.
Для первоначального ознакомления следует, конечно, предпочесть второй путь, оговорившись, что он также имеет много вариантов, так как некоторые книги по содержанию можно отнести к разным отделам. Приблизительное распределение книг по содержанию можно представить в следующем виде.
Книги о врачебной этике и врачебном быте, назначенные для начинающих[1]
1. Клятва*, или Присяга, лат. Jusjurandum.
2. Закон*, Lex.
3. О враче*, De medico.
4. О благоприличном поведении*, De habitu decenti.
5. Наставления*, Praecepta.
О врачебном искусстве вообще
6. Об искусстве*, De arte.
7. О древней медицине*, De prisca medicina.
Теоретическая медицина: анатомия, физиология, патология
8. Об анатомии*, De anatomia.
9. О сердце*, De corde.
10. О мясе, De carne.
11. О железах*, De glandulis.
12. О природе костей, De natura ossium.
13. О природе человека*, De natura hominis.
14. О семени*, De genitura.
15. О природе ребенка*, De natura pueri.
16. О болезнях, 4-я книга, De m orbis IV.
17. О пище, De alimento.
18. О соках, De humoribus.
19. О ветрах*, De flatibus.
20. О кризисах, De crisibus.
21. О критических днях, De diebus criticis.
22. О седьмерицах, De hebdomadibus.
23. О воздухах, водах и местностях*, De aere, aquis et locis.
Диэтетика
24-26. О диэте, кн. 1, 2, 3, De diaeta (de victu) I, II, III.
27. О диэте (кн. 4) или о сновидениях, De somniis.
Прогностика
28. Прогностика*, Prognosticum.
29. Косские прогнозы, Praenotiones Coacae.
30. Предсказания, 1-я кн., Prorrheticum I.
31. Предсказания, 2-я кн., Prorrheticum II.
Частная патология и терапия
32-38. Эпидемии, книги 1*, 2, 3*, 4, 5, 6, 7, Epidemiorum libri VII.
39. О диэте при острых болезнях, кн. 1*, De victu in acutis I.
40. О диэте при острых болезнях, кн. 2, Appendix.
41. О страданиях, De affectionibus.
42-44. О болезнях, кн. 1, 2, 3, De morbis I, II, III.
45. О внутренних страданиях*, De affectionibus internis.
46. О священной болезни*, De morbo sacro.
47. О местах в человеке, De locis in homine.
48. Об употреблении жидкостей, De liquidorum usu.
Хирургия
49. О врачебном кабинете*, De officina medici.
50. О переломах*, De fracturis.
51. О вправлении суставов, De articulis.
52. Книга о рычаге, Vectiarius.
53. О ранах головы*, De capitis vulneribus.
54. О ранах и язвах, De vulneribus et ulceribus.
55. О геморроидах*, De haemorrhoidibus.
56. О фистулах, De fistulis.
Глазные болезни
57. О зрении*, De visu.
Женские болезни и акушерство
58. О болезнях молодых девиц, De his, quae ad virgines spectant.
59. О природе женщины, De natura muliebri.
60. О женских болезнях, кн. 1*, De morbis mulierum I.
61. О женских болезнях, кн. 2, De morbis mulierum II.
62. О бесплодных женщинах, De sterilitate.
63. О сверх оплодотворении, De superfoetatione.
64. О семимесячном плоде, De septimestri partu,
65. О восьмимесячном плоде, De octimestri partu.
66. Об эмбриотомии, De embryonis excisione.
Детские болезни
67. О прорезывании зубов*, De dentitone.
Книга, относящаяся ко всем отделам
68. Афоризмы*, Aphorismi.
Письма, декрет, речи
69. Письма, epistulae: №№ 1-9; Гиппократ и Артаксеркс; №№ 10-17, Гиппократ и Демокрит; №№ 18-24, прочая переписка.
70. Декрет афинян, Decretum Atheniensium.
71. Речь при жертвеннике, Epibomius.
72. Речь Фессала, посла к афинянам, De legatione.
Литтре указывает еще ряд недошедших до нас сочинений, упоминаемых в других сохранившихся книгах или цитируемых Галеном. Сюда относятся: О смертельных ранах, о чахотке, о перипневмонии и некоторые другие.
Все эти книги, за исключением одной, написаны на ионийском диалекте, хотя по своему происхождению врачи Книдоса и Коса были дорийцами. На ионийском диалекте писал свою историю и Геродот, происходивший из дорийского Галикарнаса. Это объясняется культурным влиянием малоазиатских греческих колоний, так наз. Ионии, далеко опередившей свою метрополию. Особенности этого диалекта главным образом фонетические: преобладание мягкого звука "э" вместо твердого дорийского "а" и ряд других уклонений. Классический язык Греции-аттический-выступил на сцену в конце V века; это-язык Фукидида, Ксенофонта, Платона, Аристотеля.
II
Сочинения Гиппократа, вероятно, не дошли бы до потомства, если бы они не попали в александрийскую библиотеку, основанную преемниками Александра Македонского, египетскими царями-Птоломеями в недавно основанном городе Александрии, которому суждено было надолго быть культурным центром после падения независимости Греции. При этой библиотеке состояли ученые мужи: библиотекари, грамматики, критики, которые оценивали достоинства и подлинность сочинений и вносили их в каталоги. В эту библиотеку съезжались ученые разных стран для изучения тех или иных сочинений, и много веков спустя Гален рассматривал списки творений Гиппократа, хранившихся в ней.
Герофил Александрийский, знаменитый в свое время врач, живший около 300 г. до н. э., составил первый комментарий на "Прогностику" Гиппократа; его ученик Бакхий из Танагры продолжал дело своего учителя так же, как Филин, - это доказывает, что в III в. Гиппократов сборник входил в состав александрийской библиотеки. Основываясь на этих данных, Литтре писал в свое время: "Гиппократов сборник существует достоверным образом только со времени Герофила и его учеников Филиппа и Бакхия" (1, 263). В противовес этому Дарамберг утверждал, что цикл гиппократовских книг не мог сформироваться в эпоху появления первых библиотек и что появление Сборника предшествовало александрийской эпохе"[2]. Это мнение поддерживает и один из современных знатоков греческой медицины Велльман, который на основании анализа фрагментов врача Диокла доказывает, что Сборник в своей главной массе был известен еще в IV в.[3]
От Герофила начинается длинный ряд комментаторов Гиппократова сборника, кульминационным пунктом которого является Гален (II в. н. э.). Последнему мы обязаны главными сведениями о них, так как их сочинения до нас не дошли. Неутомимый исследователь Литтре сообщает в 5-й главе своего "Введения к творениям Гиппократа" десятки имен, приводить которые полностью нет основания, так как они ничего не говорят нам. Повидимому, эти первые комментарии носили грамматический характер, т. е. объясняли слова и фразы, смысл которых был неясен или к тому времени утерян. Затем эти комментарии относились к какой-нибудь одной или нескольким книгам. Гален указывает, что только два комментатора охватили полностью все сочинения Гиппократа, это-Зевксис и Гераклид тарентский (последний-сам знаменитый врач), оба принадлежавшие к школе эмпириков. Из всей массы комментариев догаленовского времени сохранился только небольшой комментарий Аполлона из Киттия, александрийского хирурга (I в. до н. э.), на книгу "О вправлении суставов". Комментарий этот был снабжен в рукописи рисунками. Другое дошедшее до нас сочинение, представляющее большой интерес для всех исследователей Гиппократа, - "Глоссарий, или Словарь Эроциана", писателя времен Нерона (около 50 г. н. э.)· Он содержит объяснение всех трудных и малопонятных слов, встречающихся в сочинениях Гиппократа[4]; он первый дает сведения о составе Сборника и перечисляет древних комментаторов. Индекс книг, бывших у него перед глазами, по исследованиям Ильберга[5] таков:
I. Семиотические: "Прогностика", "Предсказания" I, II, "О соках", "Эпидемии" I, II, III, IV, V, VI, VII, "Афоризмы".
II. Физические и этиологические: "О природе ребенка", "О природе человека", "О местах и временах года", "О ветрах", "О священной болезни".
III. Терапевтические: "Закон" (?), "Об употреблении жидкостей", "О диэте здоровых людей", "О местах в человеке", "О древней медицине", "Об искусстве", "О врачебном кабинете", "Книга о рычаге", "О язвах", "О ранах головы", "О ранах и ранящих орудиях", "О переломах", "О суставах", "О диэте при острых болезнях", "О болезнях" I, "О седьмерицах", "О болезнях" II, III, "О внутренних страданиях", "О женских болезнях" I, II, "О природе женщины", "О геморроидах и фистулах", "О бесплодных женщинах", "О пище", "Речь при жертвеннике", "Посольская речь", "Клятва".
При сравнении текста Эроциана с современным обнаруживается, что его рукописи разнятся от тех, которые имеются в настоящее время. Кроме того, ряд книг Эроцианом не упоминается, из чего можно сделать вывод, что он их не видал. Сюда относятся: книги "О диэте" I, II, III, IV, "Косские прогнозы", "О болезнях" IV, "О страданиях", "О семени", "О сверхзачатии", "О семимесячном и восьмимесячном плоде", "О болезнях девушек", "О железах", "О благоприличии", "О враче", "О сердце", "О зрении", "Наставления", "О мясе". Заключать из факта неупоминания, что указанные книги в то время не существовали, конечно, нельзя. Уже много раньше в больших городах и в Риме существовали крупные издательские фирмы, которые изготовляли рукописи в больших размерах, пользуясь различным материалом, попавшим в их руки, что доказывают позднейшие копии, дошедшие до нас с их множеством разночтений и различным составом.
Уже после Эроциана Артемидор Капитон дал полное издание сочинений Гиппократа, благосклонно принятое императором Адрианом. Гален рассказывает, что оно очень требовалось в его время и в то же время делает Артемидору упрек в вольном обращении с текстом: он пытался устранить ионизмы Гиппократа, заменяя их ходовым в то время для литературы аттическим диалектом. Родственник Артемидора Диоскорид также полностью издал Гиппократа, но в свою очередь заменил некоторые новые выражения архаизмами, что дало лишний повод к появлению вариантов; кроме того, он обозначал сомнительные места текста особым значком, как это делал в свое время знаменитый александрийский критик Аристарх с текстом Гомера. Составленный им же словарь терминов Гиппократа (правда, неполный) не заслужил одобрения Галена, так как он, по его мнению, объяснял всем известные слова и разъяснял вещи, известные даже ребенку. За период от Эроциана до Галена (50-150 н. э.) существовало много комментаторов; из них, по свидетельству Галена, выдаются двое, которые лучше других понимали мысль Гиппократа: Руф эфесский и Сабин. О последнем с похвалой отзывается римский писатель Авл Геллий в "Аттических ночах" в таких выражениях: "Сабин-врач, который самым понятным образом комментировал Гиппократа".
Сам Гален, который по общепризнанному мнению дал синтез всей античной медицины, большой практик и в то же время теоретик-анатом, физиолог-экспериментатор и кроме того философ, имя которого прошло через века наряду с именем Гиппократа, уделил много внимания писаниям своего знаменитого предшественника. Помимо 2 книг: "Об элементах по Гиппократу" и громадного труда в 9 книгах: "О догматах Гиппократа и Платона", он дал, по его собственным словам, комментарии к 17 книгам Гиппократа, из которых до нас дошло 11 полностью (на книги: "О природе человека", "О диэте здоровых", "О диэте при острых болезнях", "Прогностику", 1-ю кн. "Предсказаний", "Афоризмы", 1, 2, 3, 6 кн. "Эпидемий", "Переломы", "О вправлении суставов", "О врачебном кабинете". "О соках"); частями 2 книги (" О воздухах, месте, водах" и "О пище"); не дошло 4 ("О язвах", "О ранах головы", "О болезнях" и "О страданиях"). Частями до нас дошел "Словарь трудных слов Гиппократа"; не дошли книги: "Об анатомии" Гиппократа, о его диалекте и (о чем можно больше всего сожалеть) о его подлинных сочинениях.
Гален, который был большой эрудит и читал большинство древних комментаторов, произносит над ними уничтожающий приговор главным образом за то, что они, пренебрегая медицинской точкой зрения, сосредоточивали внимание на грамматических объяснениях: они претендуют понимать загадочные места, которые никто не понимает, а что касается положений, которые всем ясны, их-то они и не понимают. Причина та, что они сами не имеют врачебного опыта и невежественны в медицине, а это вынуждает их не объяснять текст, а подгонять его к выдуманному объяснению. Как смехотворный пример таких объяснений, он берет фразу из 6-й книги "Эпидемий"; которая в подлинике гласит: βὴς ξηρὴ, μὴ ϑηριώδης, что в буквальном переводе значит "кашель сухой/не зверский (или звероподобный)". Одни комментируют зверский кашель таким образом, что он вызывается зверьками (паразитами), находящимися у отверстия желудка; другие-что это кашель чахоточных, ногти которых искривляются, как когти зверей[6]. Сам Гален пытался итти другим путем, характеризовать который можно лучше всего словами Литтре, использовавшего в полной мере комментарии Галена в критическом аппарате своего издания: "Гален превосходно понял обязанность врача-критика и часть отдал историческим исследованиям, которые требовали личность и сочинения Гиппократа, часть-исправлению текста и, наконец, часть (и самую большую) - медицинским объяснениям"[7]. С образцами комментариев Галена читатель встретится не раз в примечаниях к переводу.
Гален знает ряд книг Сборника, неизвестных Эроциану, как-то: "О диэте", "Косские прогнозы", "О страданиях", "О 7- и 8-месячном плоде", "О мясе" и некоторые другие, и при всем том остаются книги, о которых не упоминают ни он, ни Эроциан: "О враче", "О благоприличии", "Наставления", "Кризисы и критические дни", "О сверхзачатии", "О прорезывании зубов", "О природе костей", "О болезнях девушек", "О зрении", "Эмбриотомия", "Анатомия". Чем это объяснить, сказать трудно, тем более что не все сочинения самого Галена сохранились, а в сохранившихся он, может быть, не имел повода высказаться об указанных книгах.
Комментаторы после Галена, относящиеся главным образом к византийской эпохе, мало интересны; их подробный список можно найти у Литтре. Книги исчезают, источников меньше, в их писаниях мало оригинальности, и они в значительной степени основываются на Галене; появляются аббревиатуры, т. е. сокращения ранее бывших комментариев, и, наконец, греческая литература, посвященная Гиппократу, угасает. Византийцев сменяют арабы. Но Византия в лице своих переписчиков (по большей части монахов), так же как в свое время александрийская библиотека, сохранила Гиппократа для потомства.
III
Мы не коснулись еще одного пункта, который является, может быть, самым главным в интересующем нас вопросе и для которого весь предшествующий исторический очерк должен служить рамкой, - это вопрос об авторах книг Гиппократова сборника. Что он в целом не является произведением одного лица-Гиппократа II Великого, это становится ясным для всякого, кто в состоянии просмотреть весь Сборник если не в подлиннике, то хотя бы в хорошем переводе. Прежде всего бросается в глаза, что стиль, манера письма, выбор слов в различных книгах настолько различны, что производят впечатление разговора с совершенно различными лицами. Есть сочинения, написанные простым и немного тяжеловесным языком, насыщенные деловым содержанием; сочинения, написанные с целью защитить известное положение общего характера человеком, не чуждым риторики; есть блестящие образцы софистического красноречия в горгианском стиле и, наконец, высокопарные немного туманные изречения, сильно напоминающие манеру Гераклита. Если мы обратимся к содержанию, мы увидим в некоторых книгах полемику, прямо направленную против воззрений, высказанных в других книгах, по чисто врачебной линии; выпады врачей-практиков против вторжения в область медицины натурфилософов-теоретиков, которые излагают свои воззрения тут же, рядом. Далее, различия в основных воззрениях на количество и характер определяющих болезнь факторов: в одной книге такими признаются слизь и желчь; в другой-кровь, слизь, желтая и черная желчь; в третьей-кровь, слизь, вода и желчь; еще далее мы встречаем в качестве основного деятеля пневму, или воздух и т. д. Ясно, что один и тот же человек, даже принимая во внимание возможные изменения воззрений и стиля в различные возрасты его жизни (на что ссылались еще в древности), не мог быть автором всех этих различных книг. Имеются, кроме того, в Сборнике повторения, извлечения из других книг, их сокращения с ббльшими или меньшими добавлениями, ясно указывающие на первоисточники и заимствования.
Все это не могло укрыться от ученых, имевших дело с сочинениями Гиппократа еще в древности, и вопрос о подлинности и подложности отдельных книг Сборника был поднят очень давно. В александрийской библиотеке имелось два каталога сочинений Гиппократа: малый и большой; первый содержал книги, полученные неизвестно откуда, но считавшиеся подлинными; второй заключал в себе книги, привезенные в Александрию различными судами в ответ на призыв Птоломеев, отовсюду собиравших рукописи. Эти "корабельные" рукописи не пользовались особым доверием. Уже один из первых комментаторов Гераклид тарент-ский считал книгу "О соках" подложной. По поводу диагнозов историй болезней к 3-й книге "Эпидемий", шифрованных отдельными буквами, так наз. "характеров", начиная с Зенона герофилейца, возникла целая литература, о чем подробнее будет сказано в примечаниях к означенной книге. Гален приводит целый ряд мнений его предшественников об авторах различных книг, присоединяя сюда свои собственные. Например, по Диоскориду, издателю сочинений Гиппократа/о котором было упомянуто раньше, 1-я книга "Болезней" принадлежит Фессалу, сыну Гиппократа; книга "О природе ребенка" - Полибию, зятю и ученику Гиппократа, так же как книга "О страданиях". К сожалению, сочинение Галена, специально посвященное вопросу о подлинности книг, до нас не дошло, но из отдельных указаний в других сочинениях можно усмотреть, что, например, 2-ю, 4-ю и 6-ю книги "Эпидемий" он приписывал Фессалу, 5-ю - Гиппократу, сыну Дракона. Более точные указания будут приведены в предисловиях к отдельным книгам. К показаниям Галена, впрочем, как неоднократно указывалось, нельзя относиться с полным доверием, так как он оценивал подлинность произведений по тому, насколько они соответствовали его собственным воззрениям, не обращая внимания на их стиль и противоречия.
Во всяком случае древние авторы, писавшие сотни лет после Гиппократа, да к тому же дошедшие до нас в отрывках и через вторые руки, не смогли дать нам сколько-нибудь убедительных доказательств подлинности того или иного произведения. В этом отношении ученые нового времени, стоящие вдалеке от волновавших в то время вопросов и вооруженные методологией критического исследования, имеют перед ними несомненное преимущество. Мы вернемся к этому вопросу через некоторое время, а пока продолжим наше рассмотрение судьбы Гиппократова сборника.
IV
Греческие рукописи в течение средних веков не имели распространения в Западной Европе; об этом лучше всего свидетельствует ходовая в то время поговорка: Graeca sunt non leguntur, т. е. "они написаны по-гречески, и некому их читать". Греческий язык и греческие рукописи хлынули в Италию после падения Константинополя (1453) вместе с бежавшими оттуда учеными людьми, и гуманисты ренессанса ревностно предались их изучению. Если ранний гуманизм жил латинскими авторами: Цицероном, Вергилием и пр., то в XVI в. выступает Платон, Аристотель, Плотин, священные книги нового завета в подлинниках. К этому времени относится появление в Европе рукописей Гиппократова сборника. Они писались много лет раньше, главным образом, монахами-переписчиками, которые иногда и сами были врачами. Рукописи эти, наряду с прочими, наперерыв скупались библиотеками, находившимися в главных культурных центрах того времени, на средства ревнителей просвещения. Такими центрами были Рим (ватиканская библиотека), Флоренция (медицейское собрание рукописей), Венеция, Париж, Вена. В парижской национальной библиотеке сосредоточилось впоследствии наибольшее число рукописей Гиппократа. Немногим, вероятно, известно, что среди большой коллекции рукописей, попавшей после падения Константинополя от греческих патриархов в Москву, находились также сочинения Гиппократа и ряда других врачей позднейшего времени. Они хранились впоследствии в синодальной библиотеке, и профессор московского университета Маттеи, разбиравший и публиковавший греческие рукописи, в начале XIX в. вывез, отъезжая из Москвы, Гиппократа за границу.
Детальное изучение рукописей парижской библиотеки (больше 60) и их сравнение между собой произвел Литтре, приступая к своему изданию Гиппократа; он дает об этом подробный отчет в своем "Введении" (I, 541 и сл.). Его работу продолжил Дарамберг, изучавший рукописи итальянских книгохранилищ; результаты этого изучения мог использовать Литтре для ряда книг. Последние по времени работы принадлежат немецкому ученому Ильбергу и резюмированы им во введении к новому изданию Гиппократа.
Рукописи, или, как их принято называть, кодексы, относятся к различным векам. Палеография выработала точные указания, основанные на характере букв и свойствах писчего материала, по которым можно определить время написания; иногда сведения эти можно почерпнуть из имени переписчика или лица, для которого рукопись была изготовлена. Далее, по своему составу, количеству книг и их расположению кодексы также рознятся друг от друга, но так, что из них можно выделить группы одинакового происхождения и даже установить их генеалогию.
Самым старым является Венский кодекс (ϑ) X века, содержащий всего 12 книг; он был скопирован с какой-то очень древней рукописи. Далее следует Парижский кодекс 2253 (A), XI века, также неполный. В конце одной книги стоит имя переписчика: "Михаил каллиграф" с следующим характерным для того времени добавлением: "и, если кто прочтет это, пусть помолится обо мне, грешном". В конце 1-й книги "Эпидемий" также прибавлено: "как чужестранцы радуются увидать свое отечество, так переписывающие книгу-ее конец. Слава показавшему свет! Аминь". Образец этой прекрасной каллиграфической рукописи-страница из книги "О древней медицине", воспроизведенная в издании Тейбнера, приложена здесь. В этой рукописи сделаны добавления и исправления 4 лицами в разные времена, что можно различить по цвету чернил. 3-й кодекс Лаврентьевский 74, 7 (B) (Флоренция) XI-XII века содержит хирургические сочинения Гиппократа и, кроме того, других авторов и составлен Никитой, врачом одной константинопольской больницы. Ватиканский кодекс, 276 (V), XII в. содержит вначале подробный перечень книг Гиппократова сборника, в количестве 72, но из них переписаны далеко не все. Самым значительным из старых кодексов является Венецианский 269 (M), так называемый C. Marcianus, XI века, принадлежавший Бессариону и сирийскому врачу Георгию, о чем свидетельствуют их надписи. В нем, кроме перечня 60 сочинений Гиппократа, имеется: "Словарь гиппократовских слов Галена", биография Гиппократа по Сорану и почти все указанные в перечне произведения, включая сюда и письма (только часть листов из середины утеряны). Все эти кодексы написаны на пергаменте.
Эти основные кодексы послужили источником для всех других более новых XIII, XIV и XV веков. Сюда относится ряд парижских, ватиканских и венецианских кодексов; они написаны уже не на пергаменте, а на бумаге, которая с XII в. получила распространение в Европе. Их очень много, и из них следует упомянуть о Парижском кодексе 2255 (ED), являющемся самым полным; он составлен из двух частей, написанных на различной бумаге различными почерками, и ведет свое происхождение из двух разных источников: одного, давшего начало Марцианскому кодексу (M), другого-Ватиканскому (V).
Тщательное сличение и сопоставление различных рукописей (кропотливый труд, произведенный филологами XIX в.) позволили Ильбергу, одному из их числа, выразить генеалогическое соотношение кодексов в следующем виде[8]:
Как видит читатель, генеалогические дерева филологов мало чем отличаются от филогенетических деревьев зоологов: они передают соотношения отдельных предметов, но не могут конкретно указать их предков-они утрачены. Однако сравнение отдельных мест сохранившихся рукописей с теми цитатами, которые в изобилии встречаются у Галена, позволяет думать, что несмотря на всяческие искажения, внесенные переписчиками, соединение, разделение книг и их перетасовку, в основе их лежит один первоисточник. Он чрезвычайно похож на те книги, которые Гален считал лучшими, но не вполне совпадает с ними.
V
В XVI веке, после изобретения книгопечатания, изготовление рукописей прекратилось и стали появляться печатные издания Сборника Гиппократа. Ознакомиться с главнейшими из них необходимо для всякого, изучающего Гиппократа, так как они сыграли в свое время большую роль в историческом развитии медицины. В основу их были положены те кодексы, о которых шла речь в предыдущей главе и, повидимому, некоторые другие, ныне утерянные. Однако первое печатное издание Гиппократа было не на греческом, а на латинском языке, в переводе М. Фибия Кальва (Romae, 1525). Этот Фибий Кальв, будучи в то время уже стариком, жил на средства знаменитого художника Рафаэля, с которым состоял в близкой дружбе. Первое издание сочинений Гиппократа на греческом языке появилось в Венеции из типографии знаменитого Альда (editio Aldina, 1526) под редакцией Франциска Асулана. Через 12 лет, в 1538 г., знаменитый базельский издатель Фробен издал опять сочинения Гиппократа на греческом языке под редакцией доктора Яна Корнария. Оба эти издания имеют в основе различные кодексы и содержат голый греческий текст без всяких примечаний, объяснений и подразделений; они не имели широкого распространения[9]. Тот же Ян Корнарий дал впоследствии латинский перевод Гиппократа, несравненно лучший, чем первый перевод Кальва, и имевший громадный успех: с 1545 г. по 1739 г. он переиздавался десятки раз в Венеции, Базеле и других городах. Не следует забывать, что в то время латинский язык был языком всех образованных ученых людей, тогда как греческий понимали немногие. Но самое лучшее издание греческого текста Гиппократа с латинским переводом в конце XVI в. было издание Ануция Фоэзия (Франкфурт, 1595), которое затем повторялось в 1621, 1624, 1645 и 1662 гг., хотя он пользовался в основе текстом Корнария, но он
пересмотрел многие рукописи и снабдил текст множеством ученых примечаний; его латинский перевод был лучше всех предшествующих.
Немного раньше, в 1588 г., вышло издание греческого текста Гиппократа с латинским переводом Меркуриали (Венеция); оно замечательно тем, что в начале его помещен обзор сочинений Гиппократа в отношении их подлинности; мы вернемся к нему впоследствии.
Эти первые и основные издания нового времени относятся к XVI веку; в XVII веке можно отметить 2 издания: первое-лейденское-профессора медицины ван дер Линдена (1665), изданное очень хорошо, но без примечаний и, как утверждает Литтре, без рассмотрения рукописей; другое-парижское (1679) - Шартье (Renatus Charterius), в котором сочинения Гиппократа перемешаны с сочинениями Галена. Рассказывают, что на это издание в 13 фолиантах Шартье затратил все свое громадное состояние в 50 тысяч ливров и 40 лет жизни. Несмотря на это, издание не имело успеха, вероятно, потому, что им вследствие его громоздкости трудно было пользоваться, хотя, как замечает Литтре, оно заслуживает большего внимания, чем ему уделяют. Очевидно, est modus in rebus, и похвальное научное стремление может приводить к противоположным результатам.
В XVIII веке можно отметить только одно и притом неоконченное издание венского лейб-медика Стефана Мака, в 2 томах, исполненное очень тщательно (1743-1749). В конце века Гиппократ был переведен на немецкий язык Гриммом (4 тома, 1771-1792) и снабжен многими учеными примечаниями; перевод также остался неоконченным; он был переиздан в XIX в. Лилиенгайном.
В XIX веке издание Сборника Гиппократа вступило в новую стадию, которую с полным правом можно назвать научно-критической.
Оставляя в стороне издание лейпцигского профессора Кюна (1825, 3 тома), которое просто копировало текст Фоэзия и его латинский перевод, давая их только в более удобном формате, мы должны поставить на первое место классическое издание Литтре, которое сделало эпоху в изучении Гиппократа.
Эмиль Литтре (1801-1881), французский писатель, врач и филолог, энциклопедист, вначале последователь позитивной философии Огюста Конта, впоследствии отошедший от него и заявивший о своей верности материализму, помимо ряда разнообразных исторических работ, известен своим "Словарем французского языка". В 1839 г. он издал первый том "Полного собрания сочинений Гиппократа", последний (10-й) том которого вышел в 1861 г. Помимо изучения текста первых печатных изданий Литтре просмотрел все кодексы Парижской национальной библиотеки, отмечая все варианты, изучил Галена, приводимые им тексты и комментарии, попытался разобраться во всех трудных и испорченных местах и дал греческий текст, снабженный, как выражаются филологи, критическим аппаратом, т. е. разночтениями и, где нужно, разъяснительными примечаниями, помещенными под текстом. Помимо того он дал французский перевод всех книг Сборника, поместив его на правой странице развернутой книги, а греческий текст на левой, "en regard", т. е. так, чтобы читатель мог сравнивать перевод с текстом, не переворачивая страниц, В первом томе помещено обширное "Введение" в 554 стр., где рассматриваются все вопросы, относящиеся к Гиппократу и Сборнику и в котором Литтре показал всю свою громадную эрудицию: нам не раз приходилось на него ссылаться. Перед каждой книгой находится предисловие, дебатирующее вопросы, специально относящиеся к ней, и, кроме того, подробная библиография. Издание длилось больше 20 лет; за это время появлялись новые исследования, касающиеся разных сторон вопроса о Гиппократе, хронологии, подлинности книг, и на все Литтре откликался отдельными статьями, вкрапленными среди текста. Слабую сторону этого издания составляет перевод: в то время как старые латинские переводы зачастую буквально передавали текст, не заботясь о его смысле, перевод Литтре, правильно передавая общий смысл фразы, зачастую сильно отступает от подлинника. Он слишком "офранцуживает" Гиппократа, если можно так выразиться, и у читателя, для которого греческий текст en regard не существует, может создаться неправильное представление о стиле и манере письма различных авторов Сборника.
Во всяком случае, издание Литтре не мог превзойти солидный труд голландского профессора Эрмеринса, который переиздал сочинения Гиппократа в 1859-1865 гг. в 3 томах. Для греческого текста он использовал небольшое количество лейденских рукописей и присоединил к нему латинский перевод Фоэзия. Но у него имеется ряд остроумных соображений по поводу темных мест текста и, кроме того, исследования о происхождении многих книг Сборника, также не лишенные остроумия, но к которым приходится относиться с осторожностью.
Дело Литтре продолжал Дарамберг, впоследствии профессор истории медицины и автор известного труда по этой дисциплине. Он имел возможность изучать рукописи итальянских книгохранилищ и доставил Литтре ряд ценных сведений, которые были им использованы. Сам Дарамберг в 1855 г. издал избранные сочинения Гиппократа. Последняя попытка издать полное собрание сочинений Гиппократа принадлежит известной германской фирме Тейбнера, которая включила его в свою всемирно известную "Библиотеку греческих и римских писателей". За дело взялись немецкие филологи, которым в последнюю четверть XIX в. перешла ведущая роль в деле изучения Гиппократа. В этом издании под редакцией Кюльвейна, использовавшего главным образом итальянские кодексы, вышло всего 2 томика (1895 и 1902), содержащие в себе небольшое количество книг: "О древней медицине", "О диэте при острых болезнях", 1-я и 3-я книги "Эпидемий" (1-й том), "О ранах головы", "О врачебном кабинете", "О переломах", "О вправлении суставов" и книга "О рычаге" (2-й том). Все эти книги приписываются самому Гиппократу.
Кроме указанных полных или предполагавшихся полными изданий в течение XVIII и XIX веков были неоднократно издаваемы отдельные книги или ряд книг по специальности, обыкновенно с подробными комментариями. Из такого рода изданий можно упомянуть хирургические сочинения Гиппократа, изданные и прокомментированные французским хирургом Петрекеном, и прекрасное издание книги: "Об искусстве" в переводе и с комментариями Т. Гомперца.
VI
Как только появились первые печатные издания Гиппократа, вопрос о подлинности и классификации его произведений развернулся во всю широту. Меркуриали, которому принадлежит одно из изданий конца XVI в., в особом сочинении[10] подверг этот вопрос подробному рассмотрению. Он пытался прежде всего установить критерий, по которому можно было бы определить, что написано самим Гиппократом, и нашел его в стиле и манере письма. Три особенности характеризуют по мнению Меркуриали стиль Гиппократа:
1) краткость, соединенная с некоторой темнотой; 2) печать истины: нет ни одного слова, написанного зря, и 3) важность не только в отношении предмета, о котором идет речь, но в выборе слов и их расстановке. Руководствуясь подобными принципами, Меркуриали делит все книги Сборника на 4 класса. К первому относятся сочинения самого Гиппократа, которыми он считает: "О природе человека", "О воздухах, водах и местностях", "Афоризмы", "Прогностика", "Эпидемии", "О диэте при острых болезнях", "О ранах головы", "О переломах", "О вправлении суставов", "О рычаге", "О язвах и ранах", "О пище", "О соках". Ко второму-его сочинения, редактированные и изданные сыном Фессалом или зятем Полибием: "Места в человеке", "О ветрах", "О 7-и 8-месячном плоде", "О природе костей". В 3-й класс Меркуриали помещает произведения сыновей и учеников Гиппократа (их большинство) и, наконец, в 4-й класс - сочинения посторонних лиц: "Клятва", "Закон", "Наставления", "Об искусстве", "О древней медицине", "О враче", "О благоприличии", "Эмбриотомия", "Анатомия", "О сердце", "О железах", "О прорезывании зубов", "О зрении" и письма. Литтре справедливо указывает, что в основе такого подразделения лежит petitio principii, но все-таки следует признать, что в определении сочинений, относящихся к 1-му классу, Меркуриали проявил большой для того времени такт и понимание. За немногими исключениями те же книги приписываются Гиппократу и в настоящее время.
Оставляя в стороне критику взглядов Меркуриали; Жеана Костей, профессора в Болонье (XVII в.), подробности которой читатель может найти у Литтре (I, гл.8), мы перейдем в XVIII век и остановимся прежде всего на работе Грунера[11]. Следуя в общем по пути, проложенному Меркуриали, Грунер считает признаком подлинности: краткость стиля, ионийский диалект, важность и простоту изложения и прибавляет сюда отсутствие теоретических измышлений и анатомических деталей.
Подлинными сочинениями Гиппократа на основании этих критериев он признает: "Клятву", "Афоризмы", "О воздухах, водах и местностях", "Прогностику", 2-ю книгу "Предсказаний", "О врачебном кабинете", 1-ю и 3-ю книги "Эпидемий", "О диете при острых болезнях", "О ранах головы" и "О переломах".
Гримм, переводивший на немецкий язык сочинения Гиппократа (1781-1792), в своем предисловии устанавливает новые критерии подлинности: на первом месте он ставит свидетельства древних: Эроциана и Галена, а также предание; на втором-содержание книг (описание болезней, общие положения, поскольку они не противоречат друг другу) и на третьем-язык, соответственный эпохе, стиль простой, краткий и выразительный. Основываясь на этом, Гримм считает подлинно гиппократовскими книгами: "Эпидемии", кн. 1 и 3, "Прогностику", "Афоризмы", большую часть "Диэты при острых болезнях", "О воздухах, водах · и местностях".
Как видит читатель, список подлинных книг Гиппократа все более и более суживается.
Переходя к XIX веку, мы должны остановиться на работе немецкого ученого Линка[12], который ввел новый принцип классификации книг Гиппократова сборника. Он обратил внимание на теоретические воззрения, лежащие в основе отдельных книг, их патофизиологию, и, основываясь на этом, разделил все сочинения на 6 классов: 1-й класс: теория желчи и слизи-двух жидкостей, лежащих в основе организма, его физиологии и патологии: 1-я и 3-я книги "Эпидемий", "Прогностика"; далее 1-я книга "Предсказаний", "Косские прогнозы", 6-я книга "Эпидемий", "Афоризмы", "О диэте при острых болезнях". Все это написано в различное время разными авторами.
2-й класс: 4 жидкости (кровь, желтая и черная желчь, слизь) или 4 элементарных качества (теплое, холодное, сухое, влажное). По Л инку-это взгляды Аристотеля, следовательно, написаны после него; сюда относятся: "О природе человека", "О семени и природе ребенка", "О диэте здоровых", "О диэте", исключая 1-ю книгу, "О пище", "О внутренних болезнях", "О женских болезнях", "О природе женщин", "О болезнях молодых девушек", "О зрении", "О язвах и ранах", "О геморроидах", "О фистулах".
3-й класс: автор, противник учения о 4 жидкостях и, следовательно, писал после Аристотеля - "О древней медицине".
4-й класс: огонь как основной агент жизни, согласно учению Гераклита; сюда относятся 1-я кн. "О диэте", "О мясе". Эти сочинения Линк считает очень древними: до времени Гиппократа.
5-й класс: основное начало-воздух или пневма; книги: "О ветрах" и "О природе костей".
6-й класс: книги, в которых излагаются теории катарров или истечений из головы: "О местах в человеке" и "О железах".
При такой трактовке Сборника вполне понятным становится вопрос, который в конце концов' задает Линк: да кто такое этот Гиппократ? Он как бы выскальзывает из сети, наброшенной на его сочинения, и поневоле приходится присоединиться к той оценке, которую дает работе •Линка Литтре: "он заражен неумолимым скептицизмом, перед которым личность Гиппократа почти совсем изглаживается, или, по крайней мере, он оставляет для Гиппократа пустое имя без всякого эффективного действия" (I, 184).
Основываясь на всех трудах предшественников, после их всестороннего рассмотрения и критики, Литтре попытался дать свое решение вопроса о подлинности и классификации книг Сборника (I, гл.12). Он руководствовался при этом четырьмя правилами: 1) свидетельством о Гиппократе авторов, писавших до открытия александрийской библиотеки, ставя их на первое место; 2) согласными утверждениями древних критиков и комментаторов; 3) применением некоторых данных истории медицины, указывающих даты и, следовательно, дающих положительное определение; 4) соответствием между учениями в отдельных книгах, их сходством и сходством их стиля. Принимая во внимание все указанные моменты, он разделил книги Гиппократова сборника на 11 классов в следующем порядке:
1-й класс. Подлинные сочинения Гиппократа: "О древней медицине", "Прогностика", "Афоризмы", "Эпидемии", 1 и 3 книги, "О диэте при острых болезнях", "О воздухах, водах и местностях", "О вправлении суставов", "О переломах", "О рычаге", "О ранах головы", "Клятва" и "Закон".
2-й класс. Сочинения Полибия, зятя Гиппократа: "О природе человека" и, может быть, "О диэте здоровых".
3-й класс. Сочинения, предшествующие Гиппократу: "Косские прогнозы" и "Предсказания", 1-я книга.
4-й класс. Сочинения, принадлежащие Косской школе, учеников и последователей Гиппократа: "О язвах и ранах", "О геморроидах", "О фистулах", "О священной болезни", "О ветрах", "О местах в человеке", "Об искусстве", "О диэте иенах", "О страданиях", "О внутренних страданиях", "О болезнях", 1, 2, 3 книги, "О 7- и 8-месячном плоде".
5-й класс. Книги, представляющие собой собрание заметок или экстракты: "Эпидемии", 2, 4, 5, 6, 7 книги, "О врачебном кабинете" и "Об употреблении жидкостей".
6-й класс. Сочинения, принадлежащие одному неизвестному автору до Аристотеля: "О семени", "О природе ребенка", "О болезнях", 4 книги, "О женских болезнях", 2 книги, "Болезни молодых девушек", и "Бесплодие женщин".
7-й класс. Сюда Литтре относит только одну книгу: "О сверхоплодотворении", приписывая ее, на основании указания Аристотеля, некоему Леофану.
8-й класс. Сочинения после Гиппократа, времен Аристотеля (на что указывает знание пульса, учение о выходе кровеносных сосудов из сердца): "О сердце", "О пище", "О мясе", "О гембдомадах", 2-я книга "Предсказаний", "О железах" и фрагмент из книги "О природе костей".
9-й класс. Сочинения, отрывки или компиляции, не упоминаемые критиками древности: "О враче", "О благоприличном поведении", "Наставления", "Анатомия", "О прорезывании зубов", "О природе женщины", "Эмбриотомия", 8-й отдел "Афоризмов", "О природе костей", "О кризисах", "О критических днях", "О слабительных лекарствах" (отрывок, опубликованный в XVII веке из одной рукописи).
10-й класс. Утраченные книги Сборника: "О смертельных ранах", "О ранах и орудиях", 1-я книга "О болезнях" (малая).
11-й класс. Апокрифические сочинения: письма и речи.
В таком же порядке Литтре расположил свое издание. На протяжении 20 лет, в течение которых оно печаталось, Литтре вносил некоторые изменения в свою классификацию. Так, напр., часть сочинений, которые он приписывал косской школе, он стал относить к школе книдской, которой раньше не уделял достаточно внимания. В предисловиях к отдельным книгам настоящего издания эти изменения будут отмечены.
Дело Литтре продолжал его ученик, также врач и филолог Дарамберг, который на основании собственных исследований выработал несколько иную классификацию[13]. Он расходится с Литтре прежде всего в том отношении, что относит все книги Сборника к временам до Аристотеля и вместо 11 классов устанавливает всего 8. К первому он относит несомненно подлинные сочинения, которых насчитывает только два, именно-основные хирургические труды о переломах и вывихах. Ко второму-почти достоверно подлинных-относятся: "Афоризмы", "Прогностика", "О диэте при острых болезнях", "О воздухах, водах и местностях", "О ранах головы", "О рычаге", "О врачебном кабинете", "О древней медицине" и, может быть, 1 и 3 книги "Эпидемий". Далее идет 3-й класс, сочинения косской школы, современные Гиппократу: "О враче", "Предсказания", "Косскне прогнозы", "Эпидемии", книги 2, 4-7, "О прорезывании зубов", "О природе человека", "Об употреблении жидкостей", "Клятва", "Закон", "О язвах и ранах", "О геморроидах", "О фистулах", "Об искусстве" и "О священной болезни". В особый 4-й класс Дарамберг выделяет сочинения книдской школы, куда относит только: "О внутренних страданиях", "О болезнях", книги 2 и 3, "О диэте здоровых" и "О железах". В 5-й класс Дарамберг помещает сочинения о женских и детских болезнях, принадлежащие, повидимому, одному автору, причем не делает исключения для книги: "О сверхоплодотворении", которую Литтре выделял в особый класс. Далее идут книги неизвестного происхождения.
В таком, приблизительно, виде решался вопрос о составе Сборника в середине XIX века французскими учеными. К этому можно добавить взгляд известного немецкого историка Гезера[14] по вопросу о подлинных сочинениях Гиппократа; он считает такими только "О воздухах, водах и местностях", 1-ю и 3-ю книги "Эпидемий", "О диэте при острых болезнях" и "О ранах головы".
Во второй половине XIX в. изучение Гиппократа переходит в руки немецких филологов, среди которых имеются такие крупные величины, как Дильс, Т. Гомперц, Вилламовиц-Меллендорф и ряд их учеников: Ильберг, Кюльвейн, Фридрих, Фукс, Велльман. Начинается детальная разработка отдельных книг, главным образом общего содержания, установление их зависимости от философских течений, их взаимной связи, принадлежности к той или иной школе, причем наряду с косской и книдской школами выдвигается школа италийская.
Большую сенсацию произвело опубликование в начале 90-х годов Дильсом одного медицинского папируса британского музея (№ 137), найденного в Египте, автор которого был назван "Лондонским анонимом"[15]. Повидимому, это был конспект какого-то студента медицины, который для составления его пользовался книгой Менона, ученика Аристотеля, написавшего историю медицинских воззрений того времени, наряду с какими-то другими авторами; таково мнение Дильса. Книга Менона пользовалась большим авторитетом в древности; на нее несколько раз ссылается Гален, и утрата ее очень чувствовалась всеми историками медицины. И вот в этом папирусе стоит (гл. V): "Гиппократ же говорит, что причиной болезней являются ветры, как излагает его Аристотель". И немного дальше: "Пневму обозначает он как самое необходимое и важное в нас, так как вследствие ее беспрепятственного обращения возникает здоровье, а затрудненного-болезни". Глава заканчивается следующей фразой: "Таково воззрение Аристотеля на Гиппократа".
Основываясь на этой главе, некоторые ученые (Франц Шпет, ф. Эфле) стали доказывать, что подлинным произведением Гиппократа является книга: "Оветрах"(или о пнев-ме). Но книга эта, помещенная в настоящем издании, представляет собой образец софистической литературы, который совершенно не вяжется со всем выработанным веками представлением о враче Гиппократе. Шпет, между прочим, в особой книге[16] распределил совершенно по-иному книги Сборника: попытка, которая не встретила сочувствия специалистов и была единодушно отвергнута.
Самое лучшее представление о современном состоянии вопроса дает большая статья Фукса: "История врачебного искусства у греков", помещенная в капитальном "Handbuch der Geschichte der Medizin (Puschmann, Bd. 1, Iena, 1902), самой обстоятельной из всех современных историй медицины. Предварительно (1895-1900) Фукс дал немецкий перевод всех книг Гиппократова сборника (кроме писем и речей) с комментариями-перевод, который сделал излишними все предшествующие и без которого современному исследователю Гиппократа трудно обойтись. В указанной статье Фукс резюмирует всю научную работу XIX века и свой большой опыт и дает классификацию книг Гиппократова сборника. Принципом подразделения здесь служит принадлежность книг к известной школе или к разряду врачей-софистов, появившихся в изобилии во времена Гиппократа, - так называемых иатрософистов. Выделение этой группы врачей является заслугой немецких филологов, основывавшихся на исторических исследованиях второй половины XIX века, - это главный шаг вперед со времени Литтре и Дарамберга.
Я приведу здесь классификацию Фукса без всяких изменений.
1. Книдские сочинения
1. "О болезнях", 3-я книга; 2. "О гембдомадах", 3. "О мясе" (или "О началах"[17]); 4. "О болезнях", 1-я книга; 5. "О болезнях", 2-я книга; 6. "О внутренних страданиях"; 7. "О страданиях"; 8. "О железах"; 9. "Женские болезни", 1-я книга; 10. "Женские болезни", 2-я книга; 11. "О бесплодных женщинах"; 12. "О природе женщины"; 13. "О сверхоплодотворении"; 14. "Об эмбриотомии".
2. Книги, вероятно, книдского происхождения
15. "О болезнях", 4-я книга; 16. "О семени"; 17. "О природе ребенка"; 18. "О зрении"; 19. "О местах в человеке".
3. Софистические сочинения
20. "О ветрах"; 21. "О природе человека"; 22. "О диэте здоровых"; 23. "Закон"; 24. "Об искусстве"; 25. "О древней медицине"; 26. "О диэте", 1-3 книги, 4-я книга. "О снах"; 27. "О пище"; 28. "О священной болезни"; 29. "О болезнях девушек".
4. Чисто врачебные сочинения, достоверно или вероятно принадлежащие косской школе
30. "Клятва"; 31. "О враче"; 32. "О благоприличном поведении"; 33. "Наставления"; 34. "Об анатомии"; 35. "О сердце"; 36. "О природе костей"; 37. "О соках"; 38. "О кризисах"; 39, "О критических днях"; 40. "Об употреблении жидкостей"; 41. "Книга о рычаге"; 42. "О семимесячном плоде"; 43. "О восьмимесячном плоде"; 44. О прорезывании зубов"; 45. "О диэте при острых болезнях"; 46. "Прогностика"; 47. "Косские прогнозы"; 48. "Предсказания", 1-я книга; 49. "Предсказания", 2-я книга; 50. "Афоризмы", 51. "О врачебном кабинете"; 52. "О язвах"; 53. "О гемор-роидах"; 54. "О фистулах"; 55. "О ранах головы"; 56. "О переломах"; 57. "О вправлении суставов"; 58. 7 книг "Эпидемий"; 59. "О воздухах, водах и местностях".
Решать определенно, какие книги принадлежат Гиппократу, Фукс не решается; по некоторым указаниям можно судить, что это-книги, поименованные в конце списка, т. е. в общем совпадающие с тем, что утверждали его предшественники. Я привел полностью классификацию Фукса потому, что она пока что является последним достижением науки.
Подводя итоги всем исканиям подлинного Гиппократа почти за 22 столетия, можно вывести такое заключение: в 60 приблизительно сочинениях Гиппократова сборника отчетливо выделяется какое-то ядро, приблизительно в 6 книг, которые признаются подлинными сочинениями Гиппократа; точнее всего его выявляет список Литтре. Книги эти больше всего гармонируют с личностью Гиппократа, как она сохранилась в предании, но, с другой стороны, они ее отчасти и создают, - поэтому избежать упрека в petitio principii, который в свое время сделал Литтре по адресу Меркуриали, всем историкам трудно. Во всяком случае "глас народа", или, как говорили схоластики, аргумент е consensu gentium является в данном случае решающим.
Заключение
Здесь были изложены главнейшие результаты многовековых исследований о жизни и творчестве Гиппократа, насколько это возможно было сделать в кратком очерке. Результаты в общем таковы, что дают обильный материал для скептицизма. Но можно взглянуть на вопрос и с другой точки зрения, которую выдвинул в XX веке историк медицины Нейбургер, о котором шла уже речь раньше. Он пишет[18]: "Этот скудный результат обозначает зияющий пробел, который, хотя и чрезвычайно заметен в истории литературы, однако, для исторического рассмотрения, которое обращено больше на факты, идеи, общее научное развитие, чем на личности, имеет мало значения". И дальше жирным шрифтом: "Ведь это Гиппократов сборник в своем целом послужил источником знания для бесчисленного количества врачей, оказывал влияние на теорию и практику в течение двух тысячелетий, и эта громадная духовная сумма идей и знаний, независимо от вопроса о подлинности, лежит ясно перед нами". Достаточно указать, что основное ядро современной медицинской номенклатуры болезней ведет начало от Гиппократа: плеврит, пневмония, эмпиема, гепатит, нефрит, диаррея, дизентерия, офтальмия, экзантема, фликтена, тетанус, опистотонус, параплегия, эпилепсия ит. д., - все эти термины читатель встретит в различных книгах Сборника.
Когда Гиппократ и его непосредственные ученики сошли со сцены, последователи его учения получили название догматиков, причем характерной особенностью догматической школы считалась гуморальная патология, учение о 4 основных жидкостях организма, т. е. чисто теоретическая установка, взятая из Сборника в целом, причем основные клинические заветы косской школы отошли на второй план. Несомненно, что образовавшаяся в ближайшее к Гиппократу время эмпирическая школа почерпнула свои основы из ряда книг Сборника, ведущих борьбу с излишним теоретизированием: факт, недостаточно оцениваемый историками медицины. Из того же источника возникла впоследствии пневматическая школа, тогда как школа методиков, вдохновляясь атомистической натурфилософией в противовес гуморальной патологии, выдвинула патологию солидарную. Школа догматиков, насчитывающая в своем списке ряд выдающихся врачей, в конце концов не выделялась из прочих школ, и только авторитет Галена поднял учение Гиппократа на должную высоту.
Во все средние века авторитет Галена заслонял собой Гиппократа, и он продолжал действовать, поскольку его учения вошли в эклектическую систему Галена. Но если мы возьмем, например, произведения знаменитой в свое время салернской школы в период ее расцвета (XII в.), то в правилах поведения врача, изложенных в латинских стихах, мы находим почти буквальное повторение того, что изложено в книгах Сборника, касающихся врачебной этики. Возрождение Гиппократа начинается со времени напечатания его латинских переводов в XVI в., и тогда уже Бриссо выдвигает его против неумеренного применения кровопусканий. Гиппократ был признан парижским медицинским факультетом в качестве высшего авторитета, и получивший степень доктора медицины должен был произносить факультетское обещание перед бюстом Гиппократа. Его "Афоризмы", считавшиеся верхом врачебной мудрости, издавались и комментировались бесчисленное число раз. И каждый раз, после вторжения в медицину новых смелых и часто опасных для больных теорий и средств, медицина должна была возвращаться к Гиппократу и его основному завету: "Прежде всего-не вредить". Так было после увлечения минеральными лекарственными средствами, введенными Парацельсом, когда, по выражению Гюи Патена, декана факультета, препараты сурьмы убили в Париже больше человек, чем шведский король в Германии; так было в начале XVIII века, когда в противовес химическим и механическим теориям Сейденгам, Шталь и Бургав проповедовали возврат к клинической медицине и к Гиппократу. Повторялось это и впоследствии, вплоть до нашего времени, когда немецкие врачи выдвинули лозунг: "Назад к Гиппократу!"
Дело в том, что медицина кроет в себе внутренние противоречия, к которым она периодически возвращается в своем диалектическом развитии, каждый раз обогащаясь новым содержанием. Это, с одной стороны, стремление создать рациональные основы врачевания, основанные на определенных теоретических предпосылках и неизбежно связанные с экспериментированием над больными объектами; с другой-практическая медицина с детальным клиническим изучением больного и осторожным применением испытанных-иногда веками-врачебных средств и врачебного режима. Это-борьба теории и эмпирии, медицины как науки и медицины как искусства. - И каждый раз, как научное теоретизирование брало верх и больные испытывали после преувеличенных надежд соответственные разочарования, медицинская мысль возвращалась к более спокойному и верному пути, указанному издавна Гиппократом.
Может ли Гиппократ и его Сборник представлять какой-либо интерес в наше время? Это-последний вопрос, который мы должны рассмотреть. Ответ на него может быть дан приблизительно в следующем виде.
Время деятельности Гиппократа и возглавляемой им косской школы - это время культурного и идейного расцвета Греции на почве их экономического подъема после греко-персидских войн. Оно повлекло за собой повышение ценности человеческой жизни и, как результат, возникновение клинической медицины, в центре которой стоит больной со всеми его индивидуальными особенностями. А это в свою очередь повысило требования, предъявляемые к врачу, и поставило врачебную этику на ту высокую ступень, которую мы встречаем в Гиппократовом сборнике.
Наша страна после революции переживает небывалый подъем социалистического строительства, развитие техники, науки. Не только ценность человеческой жизни повышается, но провозглашается нечто большее: бережное отношение к человеческой личности, и в связи со всем этим в медицине намечается знаменательный. переход от обычного амбулаторного и коечного лечения к диспансеризации широких кругов населения. Особенностью диспансерного метода является внимательное всестороннее изучение индивидуальности больного субъекта и на основе этого индивидуализирующий метод терапии и назначения определенного режима. Это как раз принципы косской школы с ее прогнозом, которые применялись прежде только в передовых клинических учреждениях, в то время, как амбулатория и современная больница пропускает массы, довольствуясь обычным диагнозом книдской школы и терапевтическим шаблоном. Но индивидуализирующий метод в свою очередь предъявляет большие требования к врачу и влечет за собой повышение его квалификации, сознания собственного достоинства и врачебной этики. "Врач философ-богу подобен", провозглашала косская школа, и "где любовь к человеку, там также любовь к искусству".
У Гиппократа современный врач не может почерпнуть новых патологических доктрин (хотя гуморальная патология за последнее время вновь выдвигается на первый план) или специальных методов лечения и режима (хотя и в этом отношении при ближайшем изучении, может быть, найдется что-нибудь пригодное) - сущность гиппократизма лежит "в его понимании врачебного призвания, в остающемся вечно истинным методе врачебного мышления и действия" (Нейбургер)[19].
Я позволю себе закончить этот краткий очерк словами Литтре-врача, посвятившего более двух десятилетий изучению Сборника, - словами, которые можно было бы поставить эпиграфом ко всему переводу: "Туда не надо итти для того, чтобы изучать медицину, но, вооружившись прочным и солидным образованием, там следует искать дополнения, которое возвышает ум, укрепляет суждение и показывает в научной традиции работу последовательных поколений, их ошибки и их успехи, их слабость и их силу"[20].
Библиография
I. Полные издания и переводы Гиппократова сборника
1525. Hippocratis Coi medicorum omnium longe principis octoginta volumina, quibus maxima ex parte annorum circiter duo millia latina caruit lingua, Graeci vero, Arabes et prisci nostri medici, plurimis tamen utili-bus praetermissis, scripta sua illustrarunt, nunc tandem per M. Fabium Calvum, Ravennatum, virum undecumque doctissimum, latinitate donata, Clementi VII pont. max. donata, ac nunc primum in luce édita, quo nihil humano generi salubrius fieri potuit. Romae ex aedibus Francisci Minitii Calvi Novocomensis. I vol. in f°.
1526. Ἄπαντα τὰ τοῦ Ἰπποϰράτους. Omnia opera Hippocratis. Venitiis in aedibus Aldi et Andrae Ansulani soceri. Mense Maii, in f°.
1538. Ἰπποϰράτους Κῶού ἰατροῦ παλαιοτάτου πάντων ἄλλων ϰορυφαίου βιβλίαᾄπαντα. Hippocratis Coi medici vetustissimi, et omnium aliorum principis, libri omnes ad vetustos codices summo studio collati et restaurati, edid. Jan. Cornarius. Basileae. Apud Hieron. Frobenium et Nicolaum Episcopium, in f°.
1545. Hippocratis Coi medicorum omnium facile principis opera quae exstant omnia. Jano Cornario medico physico interprete. Venet. ap. J. Gryphium, in 8° (латинский перевод, переиздававшийся в 1546, 1558, 1567, 1575, 1610, 1619, 1717, 1739).
1588. Hippocratis Coi opera quae exstant, graece et latine veterum codicum collatione restituta, novo ordine in quattuor classes digesta interpretationis latinae emendatione et scholiis illustrata a Hieron Merculiali Feroliviensi, Venetiis, industria ac sumptibus Juntarum; in f°.
1595. Τοῦ μεγάλου Ἰπποϰράτους πάντων τῶν ἰατρῶν ϰορυφαίου τᾶ εὑρισϰόμενα. Magni Hippocratis medicorum omnium faeile principis opera omnia quae exstant in VIII sectiones ex Erotiani mente distributa, nunc recens latina interpretatione et annotationibus illustrata, Anutio Foesio Mediomatrico medico authore. Francofurti apud Andreae Wecheli haeredes, in f°.
1665. Magni Hippocratis Coi opera omnia graece et latine édita et ad omnes alias editiones accomodata industria et diligentia Joan. Antonidae Van-der Linden, doct. et professons medicinae practicae primi in Academia Lugduno-Batava, Lugduno-Batav. 2 vol. in 8°.
1679. Hippocratis Coi et Claudii Galeni Pergameni ἀρχιατρῶν opera. Renatus Charteri us Vindocinensis, plurima interpretatus, universa emendavit, instauravit, notavit, auxit, secundum distinctas medicinae partes in XIII tomos digessit et conjunctim graece et latine primus edidit. Lutetiae Parisiorum, apud Jacobum Villery, 13 vol. in f°.
1743. Τὰ Ἰπποϰράτους ᾅπαντα. Hippocratis opera omnia cum variis lectionibus non modo hue usque vulgatis, verum ineditis potissimum, partim depropmtis ex Cornarii et Sambuci[21] Codd. in Caesar. Vindobonensi Bibliotheca hactenus asservatis et ineditis, partim ex aliis ejusdem bibliothecae mss. libris, ac denique ex Mediceis Laurentianis mss. Codd. collectis; qua-rum ope saepenumero graecus contextus fuit resti-tutus. Accessit index Pini copiosissimus cum tractatu de mensuris et ponderibus. Studio et opera Ste-phani Mackii, Elisabethae Christinae aug. aulae medici. Viennae Austriae; ex typographia Kalliwo-diana. 2 vol. in f° (Издание не окончено, но, по выражению Литтре, la plus belle de toutes celles des oeuvres d'Hippocrate).
1781-1792. Hippocrates Werke aus dem Griechischen übersetzt und mit Erläuterungen von D. Johann Friedrich Karl Grimm. Altenburg, 4 Bde in 12° (неполный; новое издание сделано Lilienhain Glogau, 1837-1839, 2 Bde.)
1801. Traduction des oeuvres médicales d'Hippocrate sur le texte grec de Foes par Gardeil, Toulouse, 1801, 4 vol. in 8°.
1819. Adams (Francis). The genuine Works of Hippocrates translated from the greek, London, 2 vol. (неполное).
1825. Τὰ μεγἀλου Ἱπποϰράτους ἅπαντα. Magni Hippocratis opera omnia. Editionem curavit D. Carolus Gottlob Kühn, professor physiologiae et patholo-giae in litterarum universitate Lipsiensi publicus Ordinarius. Lipsiae. 3 vol. in 8° (перепечатка изд. Фоэзия).
1839-61. Oeuvres complètes d'Hippocrate, traduction nouvelle avec le texte grec en r égard, collationné sur les manuscrpits et toutes les éditions, accompagnée d'une introduction, de commentaires médicaux, de variantes et de notes philologiques; suivie d'une table générale des matières. Par E. Littré. A Paris, chez J. B. Baillère, 10 vol. in 8°.
1855. Oeuvres choisies d'Hippocrate, accompagnées d'arguments, de notes et précédées d'une introduction générale par Ch. Daremberg, 2 éd. Paris, in 8° (I éd. 1843).
1861-67. Ἱπποϰράτης. Κομιδῆ. Caroli H. Th. Keinhold. Ἁϑήνησι, τέλε ί τε ϰαὶ τύποις Κ. Αντονιάδου. 3 vol. (неполно).
1895-1902. Hippocratis opera, quae feruntur omnia, recensuit Hugo Kuehlewein. Prolegomena con-scripserunt Joannes I Iber g et Hugo Kuehlewein, Lipsiae, in aedibus Teubneri (Bibliotheca Teubneriana). (Содержит всего 10 книг).
1895-1900. Hippocrates sämmtliche Werke. Ins Deutsche übersetzt commentiert von Dr. Robert Fuchs, 3 Bde.
Изданий отдельных произведений имеется очень много; те из них, которые имеют отношение к переведенным в настоящем издании книгам, будут указаны в предисловиях к ним; подробный перечень их можно найти у Литтре и Фукса.
2. Сочинения, в которых излагается учение Гиппократа в целом
Сюда относятся прежде всего все капитальные труды по истории медицины, уделяющие много внимания Гиппократу и Гиппократову сборнику. Достаточно назвать:
1696. Daniel le Clerc, Histoire de la Médécine etc. Génève, 12°, Amsterdam, 1702, 3 tom., 4°, 1723, 4°; Haag, 1729, 4°.
1728. J. H. Schulzii, Historia Medicinae a rerum initio etc., Lipsiae.
1792-1798. Curt Sprengel, Versuch einer pragmatischen Geschichte der Arzneikunde. Halle. 5 Bde, 8°, и послед, изд.·: Halle, 1800-02, 1821-28; Leipz. 1846 (I Bd.).
1822-1829. Hecker J. F. C., Geschichte der Heilkunde. Nach den Quellen bearbeitet, Berl., 2 Bde, 8°.
18.. - 1882. Haeser H., Lehrbuch d. Geschichte d. Medizin u. d. epidemischen Krankheiten, 3 Bde, Jena, 3 Aufl., 1875-1882.
1870. Daremberg Ch., Histoire des Sciences médicales, 2 vol., Paris.
1902. Puschmanns Handbuch der Geschiçhte d. Medizin, herausgegeben von Neuburger und Pagel, 1 Bd., Jena. В этом коллективном издании помещена основная статья переводчика Гиппократа R. Fuchs'a: "Geschichte der Heilkunde bei den Griechen", где Гиппократу посвящены стр.196-268 (обширная библиография).
1906. Neuburger, M., Geschichte der Medizin, 2 Bde, Stuttgart.
3. Книги и статьи, относящиеся к отдельным сторонам медицины Гиппократа и отдельным книгам
Их имеется неисчислимое количество, начиная с XVI, XVII века. Наиболее полное перечисление их можно найти у Литтре во введениях к отдельным книгам (Лит. с XVI века до 60-го года), у Ковнера (до 80-х годов), у Фукса (до 1900 г.). Те работы и исследования, которые имеют отношение к помещенным в настоящем издании переводам, указаны в предисловиях.
4. Русские переводы, книги и статьи о Гиппократе
1840. Вольский С., Об Иппократе и его учении; с переводом на русский язык трех главнейших и подлинных его книг. СПБ. (Переведены: "Клятва", "Закон", "Афоризмы" с латинского перевода Фоэзия).
1848. Шюц П., Афорисмы Иппократа.
1883. Ковнер С., История медицины, вып. 2-й. Гиппократ. Киев. Оттиск из Университетских Известий за 1880-1882 г. (Этот капитальный труд, в 373 стр., наряду с статьей Фукса дает самое подробное изложение вопроса о Гиппократе и учений, содержащихся в Сборнике, с указанием литературы, до начала 80-х годов. Для русского читателя эта книга остается необходимым пособием при изучении Гиппократа)[22].
1907. Иванов Е., Гиппократ, Севастополь.
1915. Модестов П., Гиппократ, "Русский врач", № 47, 48, 50.
1916. Кагаров Е., Основные идеи античной науки в их историческом развитии, Харьков (указания на новую литературу).
1930. Карпов Вл., Гиппократ как реформатор медицины, "Клиническ. медицина".