Геродот, Фукидид и Ксенофонт были самыми крупными историками в греческой историографии. В александрийскую эпоху, и еще более в римскую, они были признаны классическими авторами. Благодаря этому их сочинения дошли до нас полностью. Многие из других историков пользовались также большой известностью, но в конце концов большинство их было забыто; из их сочинений до нас дошли лишь немногие отрывки. Такая судьба постигла всех историков V-II веков до н. э. (кроме указанных трех). Сохранилось, и то далеко не в полном виде, лишь сочинение Полибия. После этого громадного перерыва из исторической литературы до нас дошли (тоже по большей части не полностью) сочинения нескольких греческих историков римской эпохи. Сохранившиеся в сочинениях других писателей отрывки из произведений этих историков собраны Карлом и Теодором Мюллером в издании: Fragmenta historicorum graecorum, в 5 томах, Париж, 1874 сл.
Ктесий был современником Ксенофонта. Он был родом из города Книда, по профессии врач. По словам Диодора (II, 32), Ктесий попал в плен к персам и там сделался придворным врачом царя Артаксеркса Мнемона, пользовался у него большим почетом, находился при нем в сражении при Кунаксах в 401 г. и вылечил рану, полученную царем в этом сражении. Пробыв в Персии 17 лет, он был отправлен Артаксерксом в 398 г. в Спарту с дипломатическим поручением. После этого он поселился сперва на родине, а потом в Спарте. О дальнейшей судьбе его ничего не известно.
Ктесий написал несколько исторических сочинений, из которых наиболее важными были два: "История Персии" (Περσικά)и "Описание Индии" (Ἰνδικά)[1]. Они были написаны им, вероятно, после возвращения на родину. Ни одно его сочинение до нас не дошло. Мы имеем только пространное изложение "Истории Персии" и "Описание Индии", сделанное патриархом Фотием в IX веке н. э., и большое количество разного рода ссылок на эти сочинения у разных авторов (у Диодора, Плутарха и др.).
Сочинение "История Персии" состояло из 23 книг. В нем описывалась история Востока, начиная с Нина и Семирамиды и кончая 398 г. до н. э. В книгах I-III была история Ассирии, в книгах IV-VI - история Мидии, в книгах VII-XIII - история Персии, кончая царствованием Ксеркса, в книгах XIV-XXIII - история времени Ктесия (V - первая половина IV в. до н. э.). Фотий сделал извлечение из книг VII-XXIII. Источником Ктесия, по его собственным словам, были документы из царского архива (διφθέραι βασιλικαί), и он "почти во всем рассказывает противоположное Геродоту, во многих случаях называя его лжецом и сочинителем сказок (ψεύστην καί λογοποιόν)", а "в некоторых случаях сообщает также известия, противоречащие сведениям Ксенофонта". Ктесий говорит, что он был свидетелем большей части сообщаемых им событий, а чего не мог видеть сам, о том слышал.
При таких благоприятных условиях, казалось бы, Ктесий мог изложить историю Востока гораздо правдивее, чем Геродот, но на самом деле оказалось совсем не так. Уже древние заметили лживость некоторых его показаний. После расшифровки клинописи обнаружено, что многие свидетельства Ктесия опровергаются клинописными надписями, тогда как соответствующие свидетельства Геродота ими подтверждаются.
Историческая традиция греко-персидских войн у Ктесия не может быть персидской, так как его сообщения не льстят самолюбию персов и даже содержат рассказы о фактах, для них неприятных. На основании этого можно предположить, что по крайней мере раздел, посвященный описанию греко-персидских войн, был написан Ктесием не в Персии, а после возвращения его в Элладу, в 398 г., поскольку оценка событий дана им не с персидской точки зрения, а со спартанской. Ктесий возвеличивает спартанцев, так как, но словам Диодора, он был приверженцем спартанского аристократического строя. Этой политической тенденцией, а также желанием показать свое превосходство над Геродотом и можно объяснить его полемику с Геродотом.
Несмотря на то, что Ктесий не пользовался репутацией правдивого историка, его "История Персии" имела в древности большое распространение: из него черпал материал Диодор для первых книг своей "Истории" и Плутарх для биографии Артаксеркса; из него же сделала извлечение в трех книгах Памфила и, наконец, оно сохранилось до IX века н. э., когда Фотий изложил его содержание. В течение некоторого времени оно было даже более популярно, чем "История" Геродота.
Как литературное произведение это сочинение Ктесия принадлежало еще к старому типу повествования. Хотя он полемизировал с Геродотом, но по манере изложения подражал ему. Он написал свое сочинение, как и Геродот, на ионийском диалекте, тогда как в то время литературным языком был аттический диалект. Однако ионийский диалект у него не был строго сохранен; надо думать, что в нем была большая примесь аттических элементов. Напротив, в другом его произведении, "Описание Индии", ионийский диалект сохранен в более чистом виде. Язык Ктесия, по словам Фотия, ясный, простой и поэтому приятный. Мы сами не можем судить о его языке и стиле, так как располагаем очень небольшим количеством фрагментов из его сочинений.
В противоположность Геродоту, у Ктесия не было отступлений, которыми прерывается нить рассказа. Речь Ктесия состояла из предложений, не связанных между собой, т. е. была "речью нанизываемой" (λεξις είρομένη), в этом отношении у него было сходство не только с Геродотом, но даже и с логографами. Его стиль высоко ценит анонимный автор сочинения "О способе выражения" (Περὶ έρμηνείας), - вероятно, писатель I века н. э. Встречающиеся у Ктесия повторения одной и той же мысли, но выраженной разными словами, он оправдывает стремлением Ктесия к большей выразительности. Мало того, автор трактата считает Ктесия даже поэтом за его искусство пробуждать в читателе интерес к выводимому им лицу.
Как видно из отзывов древних, Ктесий стремился к эффектам и пространно сообщал подробности, взятые из своей собственной фантазии, вводя вымышленные речи и письма. Поэтому уже и древние находили, что в своем повествовании он отклоняется от истины в сторону вымысла и драматического эффекта. Такой подход Ктесия к изображению исторических событий, конечно, умаляет его значение как историка, так как он имел в виду исключительно заинтересовать читателя своим рассказом.
Таким образом, Ктесий представляет собой переходную ступень от логографов к появившимся впоследствии историкам риторического направления. Его "История Персии" имела черты исторического романа и, может быть, благодаря этому и сохранилась до позднего византийского времени.
Сочинение Ктесия "Описание Индии" было еще более фантастичным. Лучшей характеристикой этого сочинения служит отзыв о нем Лукиана: "Ктесий о стране индов и о том, что у них находится, написал то, чего он и сам не видал и ни от кого не слыхал" ("Истинная история", I, 3). Авл Геллий причисляет сочинения Ктесия к тем, которые наполнены вымыслами и чудесами. Несмотря на эту лживость, "Описание Индии" служило главным источником, откуда черпались баснословные сведения об этой стране не только в древности, но и в позднейшие эпохи.
Кратипп был приблизительно современником Фукидида [1]. Его историческое сочинение до нас не дошло; не сохранилось даже ни одного фрагмента с его именем, поэтому судить о нем мы можем только по отзывам других писателей и притом очень немногих. Дионисий Галикарнасский говорит, что Кратипп "собрал пропущенное Фукидидом", т. е. в своем сочинении описал события, пропущенные (или не упомянутые) Фукидидом. Плутарх подтверждает это свидетельство Дионисия. Он говорит, что Кратипп сообщает одну подробность по поводу дела об изуродовании герм в 415 г., по видимому, дополняя этот рассказ Фукидида об этом событии в книге VI его "Истории" (Vitae X oratorum, II, 4 = стр. 1017 Didot).
Но из другого места сочинений Плутарха мы узнаем, что Кратипп излагал историю более позднего времени по сравнению с "Историей" Фукидида, т. е. был его продолжателем. Плутарх говорит следующее: "Не будь деятелей, не будет и историков. Отбрось государственный строй Перикла, трофеи Формиона по случаю морского сражения при Рии... (дальше перечисляются разные события, изложенные Фукидидом), - у тебя вычеркнут и Фукидид. Отбрось смелые действия Алкивиада при Геллеспонте, действия Фрасилла при Лесбосе, свержение олигархии Фераменом, Фрасибула, Архиппа, семьдесят восставших из Филы против гегемонии спартанцев, Конона, опять вводящего Афины в море. - и Кратипп уничтожен" (De gloria Atheniensium, гл. 1 = стр. 422-423 Didot). Из этого перечня событий видно, что Кратипп не только дополнил пропущенное Фукидидом, но и продолжил его "Историю", доведя свой рассказ до того времени, когда афиняне, благодаря Конону, восстановили свое морское могущество. Эта перемена положения была результатом сражения при Книде, в котором спартанский флот был уничтожен афинянами под начальством Конона в 394 г.
Из событий, изложенных Кратиппом, по словам Плутарха, свержение олигархии Фераменом относится к 411 г.; об этом рассказывает и Фукидид (VIII, 89 сл.). Действия Фрасилла при Лесбосе относятся также к 411 г.; Фукидид лишь кратко коснулся этого события (VIII, 100). Кратипп, по видимому, изложил его подробнее. Что разумеется под "смелыми действиями Алкивиада при Геллеспонте", неясно; едва ли это те действия, о которых говорит Фукидид (VIII, 45).
Несмотря на краткость сообщения Плутарха, оно все же дает нам возможность составить некоторое представление о сочинении Кратиппа. Можно предположить, что Плутарх высоко ценил Кратиппа, так как он приводит его наряду с Фукидидом.
Таким образом, Кратипп в своем сочинении изложил историю событий в течение 17 лет после 411 г., на котором остановилась "История" Фукидида. Этот же период времени обнимала и "История" Феопомпа[2].
В V веке до н. э. в Греции уже пробуждается интерес к личности, и на этой почве возникает литература мемуаров. Так, поэт Ион, уроженец острова Хиоса, автор лирических стихотворений и трагедий, написал также "Воспоминания" о своем пребывании в Афинах, Спарте и других местах (Ἐπιδημίαι или Ὑπομνήματα).
Насколько можно судить по немногим отрывкам, в "Воспоминаниях" Ион сообщает некоторые подробности относительно различных греческих деятелей и дает значительный культурно-исторический материал. Отрывки этого сочинения собраны в FHG, т. II, стр. 44-51.
Ион умер раньше 421 г.
Афиней в своем "Пире мудрецов" (XIII, 81) передает рассказ Иона о его встрече с поэтом Софоклом (см. Приложение).
Стесимброт, уроженец острова Фасоса, был современником Перикла. Бо́льшую часть жизни он провел в Афинах, где, подобно софистам, занимался преподаванием. Одним из его учеников был поэт Антимах, издавший поэмы Гомера, -вероятно, по совету своего учителя, так как сам Стесимброт исследовал "Гомеровский вопрос", писал о времени Гомера, о его родословной, о его поэмах, давал аллегорическое толкование текста.
В древности были известны еще сочинения Стесимброта "О мистериях" и "О Фемистокле, Фукидиде [1] и Перикле". Последнее было написано после 430 г., так как в нем упоминается о смерти Ксантиппа, сына Перикла. Это был, по видимому, политический памфлет, в котором автор, принадлежавший к числу угнетаемых афинянами "союзников", выражал свою страстную ненависть к афинскому демосу и вождям его - Фемистоклу, создателю афинского флота, и Периклу, основателю Афинской державы. Фукидид, сын Мелесия, как политический противник Перикла, был представлен в благоприятном освещении. Равным образом Кимон изображен хотя и необразованным человеком, незнакомым ни с науками, ни с искусствами, но благородным, чуждым аттической болтливости лаконофилом.
Особенно в дурном свете был представлен Перикл. Судя по всему этому, можно думать, что Стесимброт был сторонником аристократии.
От сочинений Стесимброта сохранились лишь ничтожные отрывки, собранные в FHG (т. II, стр. 52-58).
В 1906 г. в Египте, в местечке Оксиринхе, был найден папирус, на котором сохранился отрывок какого-то исторического сочинения. Текст написан на оборотной стороне документа (земельной описи); в некоторых частях столбцы сохранились хорошо, в других - сильно попорчены. Текст содержит описание событий небольшой части 396 г. до н. э. и большей части 395 г. Рассказ касается отношений афинских партий к Спарте и к тогдашнему политическому положению, антиспартанского настроения в Греции и причин его, но главным образом войны - похода Агесилая, действий Конона и т. д. Наиболее интересны сообщения о перевороте на острове Родосе и в особенности об организации Беотийского союза. Изложение очень подробное, подробнее, чем, например, у Ксенофонта, с которым автор очень часто расходится; зато сообщение Диодора нередко совпадает со свидетельством автора. Из самого изложения видно, что автор был современником событий, которые описывает, а не брал данные о сообщаемых им фактах из книг, что он писал после Анталкидова мира (387 г.), но не позднее 350 г., - и что начал он свой труд с 411-410 г., т. е. с того момента, на котором остановился Фукидид. Автор резко высказывается против афинских демократов. Изложение ясно и просто, без риторических украшений, без речей, без дидактических общих мест.
Кто был автором этого сочинения, неизвестно. Мнения ученых в этом вопросе расходятся: называют Кратиппа, Феопомпа, Эфора и др. Немецкий ученый Эд. Мейер написал целое исследование об этом сочинении, приписывая его Феопомпу ("Theopomps Hellenica", 1909 г.). Однако это мнение встречает много возражений. В пользу авторства Кратиппа трудно привести какие-либо доказательства, ввиду того, что от сочинения Кратиппа не сохранилось фрагментов; но если Феопомп и Эфор должны быть совершенно устранены, а ни о каких других подходящих историках у нас нет сведений, то по этому методу исключения автором оксиринхского сочинения надо скорее всего признать Кратиппа.
"История" Фукидида вышла в свет в начале IV века [1]. Это сочинение обратило на себя внимание современников, как видно из того, что нашлись историки, пожелавшие продолжать его (Ксенофонт, Кратипп, автор Оксиринхского папируса, Феопомп). Но нашлось мало историков, которые писали свои исторические сочинения в духе Фукидида.
Сочинение Фукидида при самом выходе в свет было уже старомодным; "архаическая и суровая красота" его стиля (по выражению Дионисия) не могла нравиться новому поколению. Однако из числа историков первой половины IV в. нашелся человек, пожелавший подражать Фукидиду. Это был Филист.
Филист был родом из Сиракуз. Год рождения его неизвестен. Когда Сиракузы во время Сицилийской экспедиции в 414 г. были осаждены афинянами, он был уже в таком возрасте, что мог следить за ходом событий. В 406 г. он помог Дионисию Старшему сделаться тиранном и после этого оставался верным его приверженцем. Тем не менее Дионисий изгнал Филиста из отечества за то, что тот без позволения Дионисия женился на его племяннице. Филист удалился сперва в Фурии, а потом в Адрию, город при устье реки По. Свое изгнание он использовал для того, чтобы писать историю Сиракуз и Дионисия Старшего. По смерти Дионисия в 367 г. Филист был призван на родину Дионисием Младшим и пользовался большим влиянием на управление государством; между прочим, он был виновником того, что Дионисий Младший изгнал из Сиракуз своего дядю Диона (в 366 г.). Когда Дионисий своим поведением возбудил против себя ненависть народа, Дион вернулся с маленьким отрядом для освобождения отечества; города Сицилии, в том числе и Сиракузы, добровольно перешли на его сторону. Дионисий, бывший в это время в Италии, вызвал Филиста с флотом из Адрии. В морском сражении флот Филиста был разбит сиракузским флотом Диона, а сам он, чтобы не попасть в руки врагов, лишил себя жизни; по другому известию, Филист был взят в плен сиракузцами и предан мучительной казни. Это было в 367 г., когда Филисту было приблизительно около 80 лет.
Древние источники сообщают, что Филист был приверженцем тираннии (Plut. Dion. с. 36), льстецом и большим мастером приводить благовидные предлоги для несправедливых поступков и красивыми словами прикрывать порочные нравы. Насколько верны эти обвинения, нам трудно судить; по видимому, они исходят от историка Тимея, вообще известного своей злоречивостью.
Филист написал "Историю Сицилии" (Σικελικά), которая делилась на две части. Первая часть (в 7 книгах) содержала историю Сицилии от древнейших времен до завоевания Агригента карфагенянами в 406 г. Во второй части (в 6 книгах) описывается правление обоих Дионисиев, а именно, в 1-4 книгах - правление Дионисия Старшего с 406 до 367 г., в двух последних - первые пять лет правления Дионисия Младшего. Смерть помешала Филисту довести до конца свой труд; его докончил соотечественник Филиста Атанид, описавший в первой книге своего сочинения дальнейшие годы правления Дионисия Младшего до его изгнания в 356 г., а в следующих тринадцати - время Диона и Тимолеонта до 337 г. до н. э.
Сочинение Филиста не дошло до нас; сохранились лишь фрагменты (64), собранные в FHG, т. I.
Филист был не первым историком, занимавшимся изучением истории Сицилии. Еще до него "Историю" Сицилии написал на ионийском диалекте Антиох Сиракузский (V век), которого можно было бы причислить к логографам. Его "История" была доведена до 424 г. Ею пользовался Фукидид в своем описании Сицилии в начале книги VI.
Все древние критики смотрели на Филиста, как на подражателя Фукидида, но далеко не сравнявшегося со своим образцом. По примеру Фукидида Филист (хотя и дориец) написал свое сочинение на аттическом диалекте, который тогда все более и более становился литературным языком Греции. Подражая Фукидиду, он стремился держаться старых традиций историографии.
При оценке Филиста нам приходится полагаться на отзывы о нем древних писателей, так как сохранившиеся фрагменты его сочинения слишком малочисленны и незначительны. Что сочинение его было одним из выдающихся, можно судить по отзыву Цицерона, который сравнивает Филиста с Фукидидом в письме к брату Квинту: "Тот сицилиец, гениальный [или первоклассный, первостатейный], богатый [мыслями], остроумный, пишущий сжатым слогом, почти можно сказать Фукидид в миниатюре" (Epist. ad Quintum fratrem, II, 11, 4) [2]. Квинтилиан добавляет, что Филист, "правда, слабее Фукидида, но зато значительно яснее" (X, 1). Дионисий Галикарнасский, отмечая в нем и достоинства и недостатки, рекомендует его как стилиста, которому можно подражать наряду с Геродотом, Фукидидом, Ксенофонтом и Феопомпом [3]. Еще один интересный факт свидетельствует о популярности Филиста в древности: Александр Македонский во время похода в Азию просил Гарпала прислать ему книг, и Гарпал послал ему, вместе с трагедиями и дифирамбами, сочинения Филиста (Plut. Alex., гл. 8).
Самым значительным историком Сицилии после Филиста был Тимей. Он был сыном Андромаха, богатого человека и крупного политического деятеля. В 358/7 г. Андромах собрал оставшихся в живых жителей сицилийского города Накса, разрушенного сиракузским тиранном Дионисием Старшим в 403 г., и поселил их в основанном им городе Тавромении (на восточном берегу Сицилии), где сам стал правителем. В Тавромении и родился Тимей, приблизительно между 350 и 340 гг. Прожил он 96 лет. До нас дошло несколько отрывочных известий, касающихся обстоятельств его жизни, но к какому времени они должны быть приурочены - определить трудно. По сообщению Свиды, учителем Тимея был Филиск, ученик Исократа. По сообщению Диодора (XXI, фр. 17), Тимей был изгнан из Сицилии сиракузским тиранном Агафоклом, но в каком году это произошло, неизвестно, по видимому, между 317 и 310 гг. Из его собственного свидетельства видно, что он прожил в Афинах непрерывно 50 лет (Полибий XII, 25). Надо думать, что после изгнания Тимей нашел прибежище в Афинах. Но остается неизвестным, жил ли он в Афинах до самой смерти или вернулся впоследствии в Сицилию; скорее - последнее, потому что сказать о себе, что он "прожил пятьдесят лет непрерывно в Афинах", Тимей мог лишь в том случае, если после этого жил в другом месте. Кроме того, Диодор называет его сиракузцем (XXI, фр. 16, 5). Можно предположить, что Тимеи из Афин приехал в Сиракузы, где тогда царствовал Гиерон II.
Главное сочинение Тимея носило название "История". В этом сочинении Тимей излагал историю Сицилии и Италии с древнейших времен. Оно состояло не менее чем из 38 книг, так как есть цитаты из книги XXXVIII. Кроме того, была прибавлена к этому сочинению "История войн Пирра" в 5 книгах. Таким образом, весь труд Тимея оканчивался 264 г. до н. э. Сочинение Тимея не дошло до нас; сохранились лишь отрывки (числом· 149 и 1 отрывок из "Истории войн Пирра"), которые собраны в FHG, т. I.
На основании этих отрывков и отзывов о нем древних, главным образом Полибия, мы можем составить представление о Тимее. Это был кабинетный ученый. С огромным трудолюбием собирал он материал из всевозможных источников: из прежних исторических сочинений, хроник, надписей, официальных документов.
Большой заслугой его было то, что он очень заботился о хронологии; разные хронологические системы древних (по архонтам, эфорам, жрицам и т. д.) он сопоставил со счетом по олимпиадам и таким образом ввел обычай, определять время событий по олимпиадам. С тех пор все последующие древние историки стали держаться этого счета.
Сочинение Тимея проникнуто религиозными предрассудками: он верит, что судьбою людей управляет божественное провидение, что боги сообщают людям свою волю в сновидениях и предзнаменованиях; счастье и несчастье людей он объясняет наградой или карой со стороны богов. "Его изложение, - говорит Полибий, - преисполнено сновидений, чудес, неправдоподобных басен, вообще грубого суеверия и бабьей страсти к чудесному" (XIL 24, 5). Так, нежелание Никия быть военачальником в походе в Сицилию, по его мнению, было дурным предзнаменованием для афинян; имя Никий происходит от слова νίκ - $1победа", значит, победа не хотела возглавлять поход. Изуродование герм перед походом было предвестием того, что афиняне потерпят очень много бедствий во время войны от Гермократа, сына Гермона (оба имени происходят от слова "Гермес"), и т. п. (Плутарх. Никий, 1).
Главными недостатками Тимея как историка, по мнению Полибия, были его неопытность в государственных и военных делах, знакомство с описываемыми странами не по личному опыту, а по книгам. "Он прожил в Афинах непрерывно пятьдесят лет как чужестранец, - говорит Полибий, - потому-то и остался, как всем известно, несведущим в военном деле и не осматривал лично никаких местностей. Поэтому, если Тимей в своей "Истории" касается военного дела или описывает местности, то неоднократно обнаруживает незнание и делает множество ошибок, а в тех случаях, когда приближается к истине, напоминает живописцев, пишущих картины с набитых чучел. И у них иной раз верно передаются внешние очертания, но изображениям недостает жизненности; они не производят впечатления действительных животных, что в живописи главное. То же самое наблюдается у Тимея и вообще у писателей, владеющих только книжной мудростью. Им недостает наглядности изложения, которая приобретается только собственным опытом писателей" (XII, 25h). "Прожил он в Афинах лет пятьдесят, - говорит Полибий в другом месте, - перечитал предшествующих историков и поэтому вообразил, что сам располагает всеми средствами для составления Истории, - но, как я думаю, ошибся" (XII, 25d).
Далее Полибий сравнивает Тимея с врачами-теоретиками, с кормчими, управляющими судном по книгам, с живописцами, которые, осмотрев картины старых мастеров, воображают себя искусными живописцами и знатоками дела (XII, 25e).
Полибий и Диодор упрекают Тимея также в сознательном искажении фактов и в пристрастии его к описываемым им лицам: одних он чрезмерно превозносит, других чрезмерно чернит, не стесняясь при этом рассказывать о них разные небылицы. "Много лживого сообщает Тимей, - говорят Полибий и Диодор, - и не потому, что он был совсем несведущ в таких предметах, но потому, что его ослепляет пристрастие. Задавшись целью похулить кого-нибудь или, напротив, превознести, он забывает все и далеко выходит за пределы должного" (Полибий XIII, 7, 1 = Диод. XII, 90).
Так, Тимолеонта он превозносит "выше величайших богов" (Полибий XII, 23, 4), а Гомера, Аристотеля, Филиста, Феопомпа, Эфора, Феофраста и других, а особенно Агафокла, изгнавшего его (Полибий XII, 15), всячески бранит. "Следует согласиться, - говорит Полибий, - что злобные, ожесточенные нападки, каковы нападки Тимея на Аристотеля, бессмысленны и несправедливы" (Полибий XII, 8, 2).
Этот резко отрицательный отзыв Полибия о Тимее не остался без внимания последующих писателей: подобным же образом отзываются о нем Диодор (XIII, 90), Плутарх (Дион, 36), Страбон (XIV, 22), Корнелий Непот (Алкив., 11).
По словам Псевдо-Лонгина, Тимей был до смешного придирчив к чужим погрешностям и совсем нечувствителен к своим собственным (гл. 4). Диодор замечает, что за эту страсть осуждать предшественников Тимей был прозван Эпитимеем- Ἐπιτίμαιος - $1Хулитель" (V, 1, 3; XIII, 90, 6); это прозвище дал ему Истр, один из аттидографов (Афиней VI, 272 в.).
Речи, которые произносят у Тимея разные лица, по словам Полибия, не соответствовали ни событиям, ни характеру людей, их произносивших; они похожи на школьные риторические упражнения.
Тимей принадлежит к числу историков риторического направления[1].
Цицерон так отзывается о Тимее: "Тимей, насколько я могу судить, был человеком исключительно образованным и, отличаясь в своих сочинениях чрезвычайною полнотою содержания, разнообразием мыслей и очень стройным построением речи, немало способствовал развитию красноречия в литературных произведениях" ("Об ораторе" II, 14, 58). Цицерон относит Тимея к представителям азианского стиля. "Азианский стиль, - говорит он, - бывает двух родов: один - богатый сентенциями и остроумием, с сентенциями не столько значительными и серьезными, сколько округленными и приятными, каким был в области истории Тимей..." (Брут, 95, 325). Однако Псевдо-Лонгин, в общем отзываясь о Тимее хорошо, находит стиль его "холодным" [2]. "Тимей преисполнен холодности, - говорит он. - Человек он вообще способный, иногда могущий подниматься до возвышенности стиля, большой ученый, талантливый, только очень склонный критиковать ошибки других, не замечая своих; вследствие страсти постоянно придумывать новые мысли, он часто впадает в полное ребячество". Дионисий Галикарнасский также называет стиль Тимея "холодным, растянутым, расплывчатым, неестественным" (О Динархе, гл. 8). Причину этого "недостойного способа выражения" Псевдо-Лонгин видит единственно в "стремлении к новизне в выражении мыслей" (гл. 5).
Все же в более позднюю эпоху сочинение Тимея пользовалось большой известностью. Уважение к "Истории" Тимея со стороны последующих поколений видно из того, что этот труд служил источником сведений о Сицилии для писателей разных жанров. Тотчас после появления первых книг "Истории" Тимея ею воспользовался поэт Ликофрон для своей поэмы "Александра", а после появления последних книг - историк Дурид для истории Агафокла. Комментаторы Гомера, Пиндара, Ликофрона, Аполлония Родосского, Афиней, географы (Агафархид, Псевдо-Скимн, Посидояий, Страбон), Дионисий Галикарнасский и др. также пользовались "Историей" Тимея. Много материала, заимствованного из "Истории", мы находим в сочинениях Диодора, Плутарха, Корнелия Непота, Юстина. Вообще все сведения об истории Сицилии и Южной Италии, дошедшие до нас от эпохи античности, по большей части восходят к Тимею.
Ктесий и Филист были последними представителями того направления историографии, к которому принадлежали Геродот, Фукидид и Ксенофонт.
Сочинения Ктесия были написаны после 398 г., бо́льшая часть сочинения Филиста - ранее 367 г. Таким образом, эти сочинения относятся к первой половине IV века до н. э.
Во второй половине IV века, главным образом под влиянием школы Исократа, в историографии возобладало риторическое направление. Историки начинают стремиться к чисто внешним эффектам, к красивой и гладкой фразе, сочиняют и вставляют речи, искажают факты; стремление к точному, достоверному знанию, к отысканию истины отходит на второй план. История становится ветвью эпидейктического - торжественного красноречия, т. е. чисто литературным жанром, преследующим прежде всего публицистические цели.
Сведения о прошлом историки риторического направления черпают из книг, существенно отличаясь этим от историков предыдущего периода, строивших свое повествование преимущественно на основании личного опыта. Риторика проявляется не только в способе выражения, но и в характере самого повествования, приближающегося к эпидейктической речи: высказываются мнения автора по поводу рассказываемых событий или лиц то одобрительные, то отрицательные; вставляются нравоучительные рассуждения то от лица самого автора, то от лица кого-либо из исторических деятелей в форме речей, иногда мало соответствующих описываемому положению дел; ради занимательности искажаются исторические факты.
Из риторической школы Исократа вышли два главных историка IV века - Эфор и Феопомп.
Эфор был родом из города Кимы в Малой Азии. Год рождения его, как и год смерти, неизвестен; судя по некоторым данным, он умер между 336 и 334 гг. Из обстоятельств его жизни известно только то, что он был послан отцом в Афины для обучения в школе Исократа. По окончании курса он вернулся на родину, но так как его риторическое образование оказалось недостаточным для практической деятельности, то отец отправил его опять к Исократу для вторичного прохождения курса наук, и по этому поводу он "прозван был в шутку Δίφόρος (вместо Ἔφορος), т. е. "вторично вносящий [плату за обучение]". На этот раз учение Эфора шло успешно, и ему не раз удавалось получать венок, которым Исократ награждал лучших учеников на конкурсных состязаниях в красноречии. Но все-таки Исократ нашел, что Эфор неспособен быть практическим оратором, и посоветовал ему, как и другому своему ученику, Феопомпу, стать историком. Исократ хорошо изучил характеры обоих и находил, что Эфору нужен кнут (κέντρον а Феопомпу - узда (χαλινός), и потому Эфору, как человеку с более спокойным нравом, Исократ будто бы предложил заниматься древним периодом греческой истории, а Феопомпу, человеку бурного нрава - новой и современной ему историей, полной политических волнений.
Очень вероятно, что все эти и подобные рассказы о них выдуманы впоследствии.
Главное сочинение Эфора - "Всеобщая история" (Ἱστορίαι) состоявшая из 30 книг. Она начиналась с "Возвращения Гераклидов" и была доведена до осады Перинфа Филиппом Македонским в 340 г. Эфор не успел ее окончить, и последняя (30-я) книга, в которой излагалась история Священной войны, была написана его сыном Демофилом. Каждая книга представляла собою нечто цельное и имела особое вступление.
"История" Эфора не дошла до нас, сохранилось лишь большое количество фрагментов (всего 157), которые собраны в FHG, т. I.
Произведение Эфора имело громадный успех; для современников и последующих поколений оно служило главным источником по истории Греции. На него часто ссылается Полибий, ставящий Эфора очень высоко и называющий его "первым и единственным историком, представившим опыт всеобщей истории" (V, 33). Из него же немало заимствовал Страбон; Диодор в некоторых книгах своей "Библиотеки" дает извлечения из Эфора. К "Истории" Эфора написал продолжение историк Диилл, живший около 300 г. до н. э. Его сочинение состояло из 27 книг и заключало в себе историю событий от 357/6 до 297/6 г. до н. э. В свою очередь к сочинению Диилла написал продолжение Псаон в 30 книгах.
Эфор писал в то время, когда разрозненный греческий мир объединялся под властью Македонии. Его "История" отличалась поэтому универсальным характером. Но не следует принимать этот термин в теперешнем значении. Это была не всеобщая история, а лишь история греческого мира; о чуждых грекам народах упоминалось лишь постольку, поскольку их история соприкасалась с греческой. Эфор собрал громадный материал, пользовался не только трудами своих предшественников, в особенности Геродота, но и надписями; он дал обработанный свод предыдущей исторической литературы, представил связное изложение всей греческой истории, и в этом его бесспорная заслуга.
Эфор уделял много места географии, однако в противоположность логографом не ограничивался сухим перечнем названий, а старался оживить изложение рассказами об основании городов, о местных достопримечательностях и т. д. Большое внимание он обращал также на государственный строй, на особенности культуры разных народов, на их нравы и обычаи. Насколько можно судить по фрагментам "Истории" Эфора, он был сторонником афинской демократии.
Эфор был рационалистом и порицал тех, кто в истории любит рассказывать мифы (фр. 70). Сам он исключил из своего изложения мифический период и начал свой рассказ с возвращения Гераклидов, т. е. со времени вторжения дорийцев в Пелопоннесе. Если в отдельных случаях ему и приходилось касаться мифов, то он старался рационализировать их, подобно логографу Гекатею[1]; например, змей Пифон у него превращается в разбойника, жившего в окрестностях Парнаса и прозванного змеем за свой лютый нрав (фр. 70).
Взгляды Эфора в области исторической критики и отдельные замечания его иногда вполне правильны и заслуживают внимания. Когда речь идет о современных событиях, тогда, по его мнению, самый обстоятельный рассказ - самый достоверный; относительно же древнейших времен такие подробные рассказы он считает самыми ненадежными, потому что нет возможности помнить ни всех событий прошлого, ни всех высказываний о них (фр. 2). Самым лучшим доказательством Эфор считает свидетельство очевидца. "Если бы историки, - говорит он, - могли лично присутствовать при всех событиях, это был бы наилучший способ приобрести сведения" (фр. 3). Но на практике Эфор не всегда умел следовать своим принципам. Так, например, причину Пелопоннесской войны он видит в том, что Перикл не желал давать отчет в употреблении денег и хотел спасти друзей от преследования (фр. 119).
Эфор не был практическим государственным или военным деятелем; это был скорее кабинетный ученый. Его подход к вскрытию причин исторических событий еще очень наивен.
Феопомп, уроженец острова Хиоса, историк второй половины IV века, был учеником Исократа и современником Эфора. Феопомп относился крайне недоброжелательно к афинской демократии, его симпатии были на стороне аристократии и Спарты. Эти лаконофильские симпатии Феопомп унаследовал от отца, который из-за своего "лаконизма", т. е. преклонения перед Спартой, должен был покинуть родной Хиос, когда последний примкнул ко Второму афинскому союзу. Феопомп, родившийся в 377/6 г. до н. э. и бывший тогда еще ребенком, сопровождал отца в изгнании. Вообще жизнь Феопомпа была полна скитаний. Вероятно, во время изгнания он и попал в Афины и там слушал лекции Исократа, учеником которого уже раньше был его брат Кавкал. Даровитый и усердный, он очень скоро занял одно из первых мест в школе своего учителя. Он прославился в сравнительно молодых годах, так как одержал победу на состязании, устроенном для прославления умершего владетеля Галикарнасса Мавсола, произнеся в честь его речь. Затем Феопомп вел жизнь странствующего софиста, везде выступая с речами, как он сам с большим тщеславием рассказывает в сохранившемся до нас фрагменте (у Фотия). Вероятно, этим путем он и добывал средства к жизни, которые, судя по разным источникам, были весьма значительны и должны были облегчить ему собирание материалов, необходимых для его исторических трудов.
Такая беспокойная жизнь послужила Феопомпу хорошей подготовительной школой, дала ему возможность посетить все значительные города и области Греции, встретиться и познакомиться с выдающимися деятелями и собрать многочисленные материалы для его исторических трудов. Он сам говорит, что не было общественного места и значительного города в Греции, которых он не посетил бы, где не произнес бы торжественной речи и не прославился бы как оратор. Вообще Феопомп отличался большим самомнением. Он хвастался тем, что написал не менее двадцати тысяч строк речей и более 150 тысяч строк, в которых можно прочитать о деяниях греков и варваров вплоть до его времени (фр. 26).
Только на 45-м году своей жизни, как думают, около 334 г., Феопомп получил возможность вернуться в Хиос, благодаря тому, что Александром была сокрушена там враждебная семье Феопомпа персидская партия. Но после смерти Александра (323 г.) он принужден был снова покинуть Хиос и отправился в Египет. По преданию, Птолемей, воцарившийся тогда в Египте, собирался, по неизвестным нам причинам, предать Феопомпа казни, и только благодаря просьбам друзей ему удалось остаться в живых. Так как Птолемей получил царский титул в 306 г., то Феопомпу, очевидно, было тогда уже за семьдесят лет.
Дальнейших подробностей о его жизни мы не знаем; умер он, вероятно, в изгнании.
Феопомпу принадлежали следующие сочинения: 1) "История Греции" (Ἑλληνικά) в 12 книгах, в которой он, подобно Ксенофонту и Кратиппу, продолжал "Историю" Фукидида, доведя историю Греции с конца 44 г. до битвы при Книде в 394 г.; 2) "История Филиппа Македонского" (Φιλιππικά) в 58 книгах, главное его сочинение. Центральной фигурой здесь является Филипп, историческое значение которого Феопомп своевременно оценил, но при этом делаются большие отступления в область прошлого, так что история Филиппа расширяется до некоторой степени в общую историю Греции того времени. Особый отдел был посвящен афинским демагогам; 3) "Сокращение "Истории" Геродота"[1].
Сочинения Феопомпа не дошли до нас; сохранилось лишь большое количество фрагментов (20 от "Истории Греции", 250 от "Истории Филиппа" и 5 от "Сокращения "Истории" Геродота"); они собраны в FHG, т. I.
Феопомп - историк с горячим темпераментом. Это была натура страстная, особенно склонная к злословию, как отметили древние. По словам Корнелия Непота, Феопомп и Тимей - "два очень злоречивых писателя" (Alcib., 2). Феопомп не щадил даже тех исторических личностей, перед которыми он преклонялся, описывая их пороки и недостатки. Так, например, поступал он по отношению к Филиппу. Феопомпа интересовала больше всего человеческая личность, и исторических деятелей он рассматривал преимущественно с точки зрения их нравственных свойств, в которых он и искал скрытые мотивы их действий. Таким образом, он внес в историю элементы психологии. Значительное место Феопомп отводил описанию культуры и быта: он давал картину нравов и обычаев как целых народов, так и отдельных лиц. Подобно Эфору, он обращал внимание и на географические факторы, вполне сознавая связь истории с ними.
Феопомпу не чуждо критическое отношение к материалу. Вместе с этим он интересовался и всякими "чудесами": в его сочинении целый отдел был посвящен "удивительным вещам". По словам Цицерона (De leg. I, 1, 5), "История" Феопомпа, как и "История" Геродота, наполнена бесчисленными вымыслами. Немало было у него и анекдотов.
В древности сочинениями Феопомпа, так же как и сочинениями Эфора, много пользовались, они служили тогда главными историческими источниками и принадлежали к наиболее читаемым книгам.
По общему тону произведения Эфора и Феопомпа резко отличались друг от друга. Эфор, занятый событиями прошлого времени, везде является разумным и спокойным повествователем; несмотря на все усилия, он небольшой мастер слога; его слог древние критики характеризуют как небрежный и вялый.
У Феопомпа, в противоположность Эфору, древние отмечают живость в изображении характеров; по видимому, и в стиле он гораздо более приближался к манере Исократа, охотно вплетал в свой рассказ размышления, делал много эпизодических отступлений и в общем был более склонен к украшению рассказа риторическими фигурами и поэтическими прикрасами. Стиль его патетичен и цветист.
Каково бы ни было различие в стиле обоих историков (о котором нам трудно составить собственное мнение), однако в их сочинениях есть много такого, что позволяет сопоставлять их друг с другом и причислять к одной школе.
Их общими чертами являются следующие:
1) понимание задачи историка как писателя, который имеет право представлять события до известной степени произвольно.
2) В соответствии с таким пониманием задачи историка, особое внимание уделялось внешней отделке произведения, обработке речей действующих лиц; вообще в исторические сочинения вносились правила эпидейктического красноречия, которые были разработаны по преимуществу Исократом. Но в этой риторической окраске произведений историков школы Исократа нового было меньше, чем обыкновенно думают.
Фукидид тоже находился под непосредственным влиянием риторики своего времени, в отношении стиля у него также заметна некоторая искусственность. Но у Фукидида эти риторические приемы нигде не получают преобладающего значения; они являются только своеобразным оформлением его глубокой мысли. Особенно они чувствуются в таких местах его сочинения, на которые он по каким-либо причинам желает обратить особое внимание читателя. Наконец, не следует забывать, что усиленная работа Фукидида над формой является лишь результатом его желания рельефнее выразить свою мысль, в то время как в школе Исократа риторические приемы применялись одинаково во всех частях повествования, иногда скудных мыслью и незначительных по содержанию. Такое неуместное применение риторики историками школы Исократа производит впечатление чего-то деланного и вымученного. Однообразие этого способа выражения, по видимому, чувствовали даже и сами авторы, но выйти из усвоенных ими рамок риторики они не умели.
Историков школы Исократа недолго ценили в Греции. Даже среди их современников, как кажется, гораздо больше сочувствия приобрело то направление, которое поставило своей главной задачей точное исследование фактов и, строго хронологически располагая материал в своих трудах, заботилось лишь о возможно простой и ясной передаче мыслей. Правда, и темы этих историков менее притязательны: это по большей части этюды по истории отдельных городских общин или небольшие биографические очерки того или другого деятеля. Но, очевидно, самый выбор таких тем был результатом известного недовольства обширными задачами, которые ставила перед собой школа Исократа, и сознания, что общим построениям должна предшествовать добросовестная обработка деталей.
Это антикварное направление сложилось до Аристотеля; начало его было положено трудами той группы историков, которые называются "аттидографами" (т. е. историками Аттики) вследствие особого интереса, проявляемого ими к изучению истории Афин. Такой же антикварный характер имели и работы перипатетической школы Аристотеля, который занимался исследованием государственного строя различных греческих общин и общин других народов [1].
"Аттидами" называются летописи или хроники Аттики. В основе их лежат списки архонтов, к которым присоединялись записи или заметки о важнейших происшествиях и природных явлениях.
Аттиды касались хронологии и топографии, политической и литературной истории, в особенности же истории государственных учреждений. Они отличались стремлением к точной хронологии (датой служило обыкновенно имя архонта-эпонима). Встречались в них нередко цитаты из постановлений и законов. Многие известия восходили, очевидно, к древним записям, современным упоминаемым в этих летописях событиям. В аттидах преобладал историко-антикварный элемент.
Древнейшим аттидографом был еще Гелланик, который причисляется к логографам[1].
От сочинений аттидографов сохранились только фрагменты, собранные в FHG, т. I; некоторые аттидографы известны нам лишь по именам.
Старейшим из них был Клидем или Клитодем, живший в конце V и начале IV века до н. э., как видно из слов Павсания (X, 15). Наиболее известными аттидографами были Андротион и Филохор.
Возможно, что Андротион - то самое лицо, против которого имеется речь Демосфена; если это так, то, стало быть, он современник Демосфена. Самым же выдающимся аттидографом был Филохор. Он жил в конце IV - первой половине III века до н. э. Из фрагмента 145 видно, что в 306 г. он был "гадателем по внутренностям жертвенных животных" (ίεροσκόπος) После занятия Афин Антигоном Гонатом Филохор был казнен (261 г.).
Его аттида состояла из 17 книг и обнимала всю историю Аттики с древнейших времен до 261 г. От нее сохранилось значительное количество (155) фрагментов; в папирусе, содержащем комментарий Дидима к Демосфену, найдено еще некоторое число фрагментов.