РУТИЛИЙ НАМАЦИАН

Автор: 
Рутилий Намациан
Переводчик: 
Гаспаров М.Л.
Переводчик: 
Грабарь-Пассек М.Е.

Клавдий Рутилий Намациан происходил из знатного галльского рода и владел в Галлии большими поместьями. Жил он в Риме и занимал высокие придворные посты. В 416 г. ему пришлось покинуть столицу и вернуться на родину, чтобы его имения не были захвачены вторгнувшимися в Галлию вестготами.
Эта поездка была описана им в поэме "О своем возвращении" в двух книгах, сохранившихся неполностью. Дороги в Италии были в ту пору небезопасны, и Рутилию пришлось долго ехать морем на небольшом судне, с частыми остановками у берегов; это дало ему возможность ознакомиться с прибрежными местностями, и он приводит в поэме интересные зарисовки ландшафтов. Особенно сильное и тяжелое впечатление произвели на него печальные картины разорения и запустения италийских берегов: со времени нашествия Алариха прошло только восемь лет, и Рутилий повсюду видел разрушенные дома, храмы и мосты, опустошенные поля.
Но это не мешало ему надеяться на лучшее будущее великого города (I, 121 -122). Рутилий - поклонник Рима и его доблестного прошлого; он питает ярую ненависть ко всем другим народам и ко всему, что враждебно Риму. Так, он ненавидит готов, с которыми римляне были вынуждены вести постоянные переговоры; руководил этими переговорами Стилихон, всесильный правитель Западной римской империи при императоре Гонории, и за это Рутилий гневно называет Стилихона, к этому времени уже казненного, "предателем государства" (II, 42). Не менее страстно ненавидит он евреев и христиан: убежденный и даже фанатичный язычник, он верит, что Риму всегда покровительствовали древние боги, оградившие его от врагов Альпами и Апеннинами.
Рутилий - последний поклонник древнеримской доблести, воплощенной в республике; но главным предметом его преклонения является сам "вечный город".


О СВОЕМ ВОЗВРАЩЕНИИ

I. ПРОЩАНИЕ С РИМОМ
(I, 47-164)
Слушай меня, прекраснейший царь покорного мира,
К сферам небесных светил гордо вознесшийся Рим,
Слушай меня, родитель людей и родитель бессмертных, -
50 Древние храмы твои нас приближают к богам.
Мы не устанем тебя воспевать до последнего срока:
Страха не ведает тот, кто не забыл о тебе.
Раньше в преступном забвенье погаснет сияние солнца,
Нежели наши сердца чтить перестанут тебя.
Ибо, как солнце лучи, так и ты рассыпаешь щедроты
Вплоть до краев, где течет, мир обогнув, океан.
Встав из твоих же земель, к твоим же опустится землям
Феб, колесницу свою мча для тебя одного.
Ни огненосный ливийский песок для тебя не преграда,
60 Ни семизвездных пространств мечущий стрелы мороз [1].
Где ни простерлась меж двух полюсов живая природа -
Доблести славной твоей всюду открыты пути.
Для разноликих племен ты единую создал отчизну:
Тем, кто закона не знал, в пользу господство твое.
Ты предложил побежденным участие в собственном праве:
То, что миром звалось, городом стало теперь.
Нашими предками мы почитаем Венеру и Марса -
Рода Энеева мать и Ромулидов отца.
Победоносная кротость смягчает жестокость оружья:
70 С тем и с другим божеством твой согласуется нрав.
Вот почему и борьба и победа равно тебе милы:
Ты покоряешь врага, а покоренному - друг.
Чтим мы богов, подаривших оливу и сок винограда,
Юношу чтим, что вонзил в землю впервые сошник [2];
Есть у искусства врачей алтари по заслугам Пеона,
Славе обязан Алкид тем, что причислен к богам [3], -
Ты же, весь мир охватив торжеством справедливых законов,
Общий для всех положил жизни совместной устав.
Вот почему божеством тебя почитают повсюду
80 И добровольную гнут шею под римским ярмом.
Звезды, в их вечном пути обо всем сохранившие память,
Нет, не видали вовек мощи, подобной твоей.
Можно ль с твоими сравнить ассирийских мечей достоянья?
Мидяне брали в полон только соседей своих.
Даже владыки парфян и цари македонских династий
Лишь ненадежную власть в смене судеб обрели [4].
Не многолюдством, не силою рук превзошел ты народы -
Нет, справедливость и ум дали победу тебе.
Слава твоя возросла оттого, что в мирное время
90 Был ты надменности чужд, в войнах - за правду стоял.
Дело не в том, что царишь, а в том, что достоин царенья:
Больше, чем роком дано, доблестью ты совершил.
Не перечислить трофеев твоих, увенчанных славой:
Легче было бы счесть звезды в ночных небесах.
Блеском храмов твоих ослепленные, взоры блуждают:
Мнится, истинно здесь вышних обитель богов.
Что же сказать о потоках, летящих по аркам воздушным
В высь, где Ирида сама вряд ли сияла росой?[5]
Молвишь: не горы ли это воздвиглись к небесным светилам?
100 Эллин прославил бы их, делом Гигантов назвав [6].
Реки ты смог перекрыть и в свои заключаешь их стены,
Воды целых озер льются в купальнях твоих.
Впрочем, зелень садов орошаешь ты собственной влагой:
Возле валов городских слышно журчанье ключей;
Свежим дыханьем они умеряют палящее лето,
Чистым течением струй - влагу готовы унять.
Мало того: горячий поток пробрызнул когда-то
Возле Тарпейской скалы, путь преграждая врагам [7].
Если бы тек он всегда, я решил бы, что это случайность, -
110 Нет, он на помощь пришел, чтобы исчезнуть опять.
Что же сказать о лесах, обнесенных стеной расписною,
Где доморощенных птиц льется веселая песнь?[8]
Здесь уступают весне остальные три времени года:
Прелесть веселий твоих даже зима бережет.
Вскинь же, о Рим, венчанное лавром чело, и святую
Преобрази седину в юную свежесть кудрей!
Пусть золотая горит диадема на башенном шлеме [9],
И с золотого щита вечные брызжут огни!
Пусть забвенье невзгод сокроет события тягость!
120 Пусть твои раны целит стойкость, презревшая боль!
Ведь не впервые тебе в несчастье предчувствовать счастье:
Скрыт и в ущербе твоем нового блеска залог.
Звезды угаснут и вспыхнут, закатом восход обновляя,
Месяц на убыль идет и обновляется вновь.
Был победителем Бренн, но не спасся победой от кары,
И за крутой договор рабством самнит заплатил;
Пирром разбитый не раз, обратил ты разбившего в бегство;
Даже сам Ганнибал свой же оплакал успех [10].
То, что не тонет в воде, всплывает с новою силой,
130 И с глубочайшего дна снова стремится на свет.
Факел, склоненный к земле, опять загорается ярче -
Так, очищен бедой, к новым ты высям паришь.
Сей же для римских веков живущие вечно законы:
Лишь для тебя не страшна пряжа сестер роковых!
Пусть и тысячу лет и шестнадцать десятилетий
И восьмилетье затем ты отсчитал до конца [11], -
Сколько осталось веков впереди, не вымерить мерой:
Стой, пока тверди стоят, стой, пока звезды горят!
Ты укрепляешься тем, чем рушатся прочие царства:
140 В бедствиях силы набрав, ты к возрожденью идешь.
Пусть же падет, искупая свой грех, нечестивое племя,
Пусть вероломный гот в трепете шею пригнет!
Пусть богатую дань принесут умиренные земли,
Пусть добычей врагов полнится лоно твое!
Пусть для тебя разливается Нил и Рейн плодоносит,
Пусть изобильный мир кормит кормильца-отца!
Щедрая Африка пусть посылает тебе урожаи:
Солнцем дарит их она, ты - поливаешь дождем [12].
Пусть и латинские пашни наполнят житницы хлебом,
150 И гесперийский сок жирно течет из топчил!
Даже Тибр, чело увенчав камышом триумфальным,
Пусть послушной струей римлянам служит теперь
И в безопасных несет берегах богатые грузы
Вниз по теченью - из сел, вверх - из заморских земель [13].
Рим, открой же мне вход в укрощенное Кастором море,
Ты, Киферея, веди в путь по спокойным волнам [14], -
Если я был справедлив, служа законам Квирина,
Если сенатор от нас знал и почет и совет.
Если, вдобавок, мой меч никогда не карал преступлений, -
160 Этим гордиться не мне: в этом - народу хвала.
Мне суждено ли в родимой земле доживать свои годы
Иль, быть может, моим вновь ты предстанешь очам, -
Будет блаженство мое превыше всех чаяний, если
Ты удостоишь меня памяти вечной твоей.

II. ЗОЛОТО И ЖЕЛЕЗО
(I, 349-370)
Утром пошли мы на веслах: казалось, не двигались с места,
350 Но за кормой корабля берег в туман уходил.
Ильва [15] перед нами - рудой знаменита, как страны халибов;
Даже и нориков край меньше железа родит,
К золоту ярая страсть всех к беззаконьям влечет.
Золото гасит нередко огни супружеств законных,
Капли златого дождя девушек властны купить [16].
Золотом сломлена верность, оплот городов укрепленных,
Золото вслед за собой подкуп ведет и соблазн.
Сколько заброшенных нив оживило, напротив, железо!
Жизненный путь на земле людям открыло оно.
В пору, когда полубоги не знали жестокого Марса,
Людям защитой оно было от хищных зверей.
Да, человека рука, не имея оружья, бессильна,
Если железо ему руку иную не даст.
Так размышлял я, пока лениво покоился ветер
И под различный напев перекликались гребцы.

III. СОЛОНЧАК
(I, 475-490)
Я посетил "солончак" возле виллы, пока мы стояли, -
Так называется здесь связанный с морем затон.
Волны втекают в него по каналам, прорытым наклонно,
И разливаются там в множество мелких прудов.
Летом, когда зажигает огни свои Сириус ярый,
480 Сохнет, бледнея, трава, жаждой томятся поля,
Замкнуты шлюзов затворы, волнам прекращается доступ,
И на иссохшей земле влага твердеет тогда.
Соль засыхает в крупицы под жаркими Феба лучами,
В знойные дни все сильней толстая крепнет кора.
Так же в холодную зиму во льдах застывает суровый
Истр, без труда на себе груз колесницы неся.
Кто же поймет, почему столь разное действие может
Вызвать в одном веществе солнца горячего пыл?
Воды, что скованы льдом, от тепла превращаются в жидкость
490 И застывают опять в солнца палящих лучах.

IV. ОПИСАНИЕ ИТАЛИИ
(II, 11-40)
Вырвались мы, наконец, из тумана, скрывавшего море,
И на широкий простор вышли из гавани Пиз.
Гладь улыбалась морская, колышась под солнца лучами,
Воду корабль бороздил, тихо шептала волна.
Вот и хребта Апеннин показались крутые отроги,
Где об отвесный утес волны Фетида дробит.
Если б владычицу мира, Италию, взором окинуть
Кто-нибудь мог, и ее видеть очами ума,
Сходство он в ней бы нашел с листком извилистым дуба [17],
Только с обеих сторон вогнута глубже она.
Тысячу тысяч шагов [18], в длину измеряя, положишь
Ты от Лигурских краев вплоть до сиканской волны.
В сушу глубоко проникли, в нее заливы врезая,
Буйный тирренский прибой и Адриатики мощь.
Там же, где ближе всего друг к другу моря подступают, -
Тысяч шагов в ширину разве что тридцать да сто [19].
Горы к обоим морям свои посылают отроги -
Там зарождается день, здесь он нисходит ко сну.
Там, в обиталище Эос, бушует Далматское море,
Здесь голубая волна бьет об этрусский утес.
Если создался весь мир по какой-то мысли разумной,
Если строенье его - дело божественных рук,
То Апеннинский хребет поставлен, как страж для латинян:
Замкнуты входы в их край гор недоступной тропой.
Северных грозных врагов опасалась природа и Альпам
В помощь воздвигла она новый гористый оплот.
Так же, как в теле она оградила источники жизни,
Все, что ценила она, плотным укрывши щитом.
Так искони она Рим обнесла многократной стеною:
Был под охраной богов даже несозданный Рим.


[1] Семь звезд северного созвездия — Большая Медведица.
[2] Имеются в виду Афина, Вакх, и Триптолем—основатель земледелия.
[3] Пеон — олимпийский бог–врачеватель, часто отождествляемый с Аполлоном–Пеаном. Алкид — Геркулес.
[4] Имеется в виду борьба за обладание Азией, которую вели парфяне с селевкидами.
[5] Имеются в виду. водопроводы на аркадах. Ирида — богиня радуги.
[6] Гиганты — циклопы. «Циклопическими» назывались мощные каменные постройки древних Микен, Тиринфа и пр.
[7] Легенда о том, что, когда во время войны Ромула с сабинами последние ворвались в Рим, боги преградили им дорогу потоком горячей воды, пробившимся возле храма Януса на Капитолии.
[8] Парки при домах богачей.
[9] Богиня Рома изображалась в венце, имевшем форму зубцов городской стены.
[10] Перечисляются поражения римлян в других войнах, закончившихся, тем не менее, победами Рима: битва при Аллии с галлами Бренна (390 г. до н. э.), позорный мир с самнитами после Кавдинского поражения (321 г. до н. э.), битвы с Пирром Эпирским 280—(279 гг. до н. э., поражения в войне с Ганнибалом.
[11] 1169 год от основания Рима—416 г. н. э.
[12] В древности считалось, что дождь в Африке выпадает из туч, принесенных северным ветром из Италии.
[13] Мечта о возрождении земледелия, виноградарства и торговли в Италии.
[14] Храм Диоскуров находился в римской гавани Остии, храм Венеры — при выходе из Тибра в открытое море.
[15] Остров Ильва (ныне Эльба)—место добычи железной руды. По этому поводу автор перечисляет другие рудные места Римской империи: закавказские земли халибов, провинцию Норик между Дунаем и Альпами, область битуригов в центральной и западной Галлии и пр. Река Таг (Тахо в Испании) славилась золотым песком.
[16] Миф о Данае, к которой Зевс явился в виде золотого дождя.
[17] Сходный образ — в «Естественной истории» Плиния: (III, 43); оттуда же заимствованы дальнейшие цифры.
[18] Тысяча шагов (римская миля) — 1479 м; в действительности длина Апеннинского полуострова значительно меньше. По–видимому, это объясняется тем, что, расстояние измерялось не по прямой, а по обычной дороге.
[19] В Средней Италии, на уровне Рима. Однако это не самое узкое место полуострова.