Синесий

Автор: 
Синесий
Переводчик: 
Грабарь-Пассек М.Е.

Синесий был уроженцем Кирены, древней и некогда цветущей греческой колонии, основанной выходцами из Спарты. Под римским владычеством се благосостояние резко пошло на убыль; жители лишились своего главного дохода оттого, что было запрещено разведение и продажа сильфия, растения, высоко ценившегося как острая приправа. Еще при Птолемеях Кирена с другими. четырьмя городами была объединена в так называемое пятиградье (Пентаполь) и при разделении империи на западную и восточную стала византийской провинцией. Восточноримские императоры плохо заботились о защите южных границ, и Пентаполь в IV веке стал постоянной жертвой набегов кочующих нумидийских племен, которые вконец разорили древнюю страну. В это тяжелое время и протекала не очень долгая жизнь Синесия (он родился между 370 - 375 гг. и умер между 412 - 418 гг.).
Синесий происходил из древней семьи местной киренской аристократии, считавшей себя чистыми "дорийцами". Его отец оставил ему некоторое состояние и хорошую библиотеку. Семья его была языческой. С юности интересуясь философией, Синесий с братом Евоптием учился в Александрии у знаменитой Гипатии. Брат его, по-видимому, навсегда остался в Александрии. Синесий же вернулся на родину и поселился сперва в своем имении, на юге Пентаполя, а потом в Птолемаиде. Лишь несколько раз он выезжал в Александрию и один раз в Афины, но остался недоволен этим древним городом. Все это время он, видимо, уклонялся от государственной деятельности и делил свой досуг, по собственным словам, "между книгами и охотой" (письмо-57). В 403 г. он женился; жена его, очевидно, была христианка, так как он говорит, что получил жену из рук епископа Феофила - человека, к которому Синесий относился с большим уважением. Он имел от нее трех сыновей.
Так, в спокойной семейной жизни прошло время до 409 г. Политическое положение Пентаполя становилось все тяжелее; бесталанные и бессовестные правители и военачальники, присылаемые из Константинополя, не только не были в силах защитить страну от варваров, но сами же грабили ее. Однажды Синесию как землевладельцу пришлось даже организовать отряды из местных жителей для обороны от нападений кочевников и с этим он справился очень успешно. По-видимому, тогда и решили жители Пентаполя избрать его епископом христианской общины, несмотря на то, что он был язычником. Положение епископа давало известный авторитет и возможность самостоятельно обращаться к центральной власти. После упорных отказов и долгих колебаний (различные причины которых Синесий приводит в письмах) Синесий согласился принять эту должность.
С момента посвящения в епископы жизнь Синесия становится очень тяжкой. По-видимому, отношения его с языческими друзьями ухудшились, так как в письмах Синесия все чаще попадаются жалобы на то, что они ему не пишут. Ему приходится взять на себя почти непосильную борьбу с правителем Пентаполя Андроником, грубым и бессовестным человеком, которого Синесий Даже решается отлучить от церкви, что в то время было тяжелой общественной карой и позором. Нападения кочевников все учащаются и становятся более опасными, они доходят до Птолемаиды, осаждают город, и Синесию приходится быть не только епископом, но и военачальником. Его последние письма полны глубокого трагизма. К общественным бедствиям присоединяется и личное горе: один за другим умирают его три маленьких сына. О смерти самого Синесия точных сведений нет: умер ли он от болезни, на которую он жалуется в последних письмах, или погиб в боях за Птолемаиду, неизвестно.

Письмо 1

Никандру [1]
Мои книги, это - мои дети; одних я родил от возвышенной философии и ее подруги поэзии, других - от риторики, для всех доступной; но всякий увидит, что они рождены от одного и того же отца, который склонен то ж умственным трудам, то к наслаждению; к какому роду принадлежит данное произведение, сразу видно по его содержанию; что касается меня, то я особенно нежно люблю его и охотно приписал бы его философии, причислил к законным детям; но, говорят, законы этого никак не допустят, ибо они "строго следят за (родовитостью", я уже и то считаю удачей для себя, что я могу тайком приласкать его; а ведь я немало над ним потрудился. Если тебе оно тоже понравится, то покажи его и нашим греческим знатокам, если нет, пусть возвращается к отправителю. Рассказывают, что обезьяны, родив детенышей, любуются на них, как на произведения искусства, считая их необыкновенно красивыми - вот сколь чадолюбива природа, - а в чужих детенышах видят то, что они и есть на самом деле, т. е. - просто обезьяньих детенышей; потому-то судить о детях и надо предоставлять посторонним, что личная привязанность сильно искажает суждение. Поэтому Лисипп посылал свои произведения Апеллесу, а Апеллес - Лисиппу.[2]

Письмо 136

Брату
Я могу купить тебе в Афинах, что тебе только угодно; а вот умнее я здесь стал разве что на величину одной ладони, а, пожалуй, даже на один палец... Ничего в Афинах нет, кроме прежней славы их имени. Подобно тому, как от животного, принесенного в жертву, остается только шкура, по которой видно, что это было за животное, так и здесь ты можешь подивиться на Академию и Ликей, но философии в них уже нет. Да даже и та "Расписная стоя", тот портик, от которого школа Хрисиппа[3] получила свое название, уже вовсе не расписная; проконсул увез все картины, созданные искусством Полигнота Фасосского.[4] Нет, в наше время только Египет взращивает семена, заброшенные в его землю Гипатией.[5] А Афины, некогда город и жилище мудрецов, теперь пользуются славой только у пчеловодов. Не лучше их и та толпа плутарховских софистов, которые собирают вокруг себя молодежь в театрах вовсе не прелестью своих речей, а тем, что угощают их медом из амфор, привезенных с Гиметта.

Письмо 10

Учительнице философии Гипатии
Тебе, высокоуважаемая госпожа, и через тебя всем моим счастливейшим друзьям, шлю я привет; хотел я упрекнуть .вас за то, что не получаю от вас писем, но теперь !знаю, что все вы ныне .презираете меня, хотя .ничего дурного я не сделал, но столь несчастен, насколько может быть несчастен человек. Если бы я мог получить от вас письма и узнать, как вы живете и чем занимаетесь (я надеюсь, что вам живется лучше, чем мне, и что судьба к вам благосклоннее), то бремя мое стало бы наполовину легче - я был бы счастлив за вас; а теперь то, что я ничего о вас не знаю, еще увеличивает мои бедствия. Я лишился и моих детей, и моих друзей, и всеобщей благосклонности и - что тяжелее всего - общения с твоей божественной душой, а я надеялся, что именно она навсегда останется со мной и будет .победительницей и над всеми бедами, посылаемыми свыше, и над превратностями рока.

Письмо 16

Учительнице философии Гипатии
Я диктовал это письмо, лежа больным в постели; а ты, надеюсь, в добром здоровье получишь его, мать моя, сестра и учительница и благодетельница моя во всех делах; какими почетными "именами мне еще назвать тебя? Воспоминание о моих умерших детях постепенно подтачивает меня. Синесию лучше бы было жить до тех пор, пока он не познал бедствий жизни; словно какой-то поток обрушился на меня - .и исчезла сладость жизни. Если бы мне умереть или перестать вспоминать о могилах моих сыновей! Тебе я желаю здоровья и шлю мой привет всем моим счастливым близким, начиная от отца Феотекна и брата Афанасия, и всем им вообще; а если ас числу их прибавился кто-нибудь, кто тебе по душе, то ему я передаю особый привет именно за то, /что он пришелся тебе по душе; приветствуй его от меня как самого любимого моего друга. Если тебя немного заботят мои дела, то это хорошо с твоей стороны; если же нет, то делать нечего.

Письмо 89

Брату
До настоящего времени нам жилось хорошо. И вдруг как будто с двух сторон какой-то поток прорвался, - столько горестей обрушилось на меня и в моей личной жизни и в обществе. Ведь я живу в стране, подвергающейся непрерывным нападениям врагов, живу не как частное лицо; я должен оплакивать беды каждого жителя и должен каждый месяц, иногда по многу раз, участвовать в военных Схватках, словно я прислан сюда в качестве наемного солдата, а не для того, чтобы творить молитвы.
Если тебе в твоем плавании будет сопутствовать попутный ветер, то, пожалуй, божество не всегда посылает нам одни горести.

Письмо 69

Епископу Феофилу [6]
Ты, конечно, озабочен положением Пентаполя,[7] знаю, что озабочен; ты прочтешь те письма, которые написаны для широкого распространения; но о том, что произошли уже большие и более страшные беды, чем те, которых, судя по письмам, еще только опасаются, ты услышишь от того, кто передаст их тебе; он отправлен к тебе, чтобы молить о помощи. Враги даже не дождались его отъезда, а рассеялись по всей области; все погибло, все уничтожено; только города еще держатся, то есть держатся сейчас, когда я пишу это письмо, - а что будет с ними далее, бог знает. Поэтому-то и нужны твои молитвы, такие молитвы, которые могут смягчить и умилостивить бога. Я сам уже не раз и один и общенародно молил его, но напрасно. Что я говорю - напрасно? Мало того, все идет как раз вопреки моим мольбам: таково возмездие за многие и тяжкие проступки.

Письмо 107

Брату
Тебе хорошо запрещать нам браться за оружие, когда враги уже захватили все вокруг, все уничтожают и что ни день убивают бесчисленное множество людей, а ни один воин даже и не покажется нигде; ты, может быть, скажешь, что нельзя частным лицам носить оружие? А умирать им можно, если государство становится поперек дороги тем, кто пытается его спасти? Если мы и ничего не выиграем в этом деле, по крайней мере истинные законы восторжествуют над всеми этими злодеями. А как ты думаешь, чего бы я ни дал за то, чтобы снова увидеть мирную жизнь, украшенное возвышение на площади и услышать голос служителя, требующего тишины? Я согласился бы умереть на месте, только бы родина вернулась в свое былое состояние!

Письмо 96

Олимпию [8]
Я .призываю в свидетели бога, которого чтит и философия и чувство дружбы, я предпочел бы вынести сколько угодно смертных мук, лишь бы не быть епископом. Но так как бог возложил на меня не то, о чем я его просил, а то, что было в его воле, то я молю его, чтобы он стал хранителем этой моей (жизни и защитником и чтобы это было для меня не уходом от философии, а восхождением к ней. А пока, так же как всегда сообщал тебе, моему любимому другу, о моих радостях, так же посылаю тебе и сообщение о моих горестях, чтобы ты пожалел меня и, если можешь, сказал мне свое мнение о том, что мне следует делать. Я до такой степени со всех сторон обдумываю это дело, что вот уже семь месяцев с тех пор, как я попал в беду, нахожусь вдали от тех людей, у которых должен быть священнослужителем; я буду поступать так, пока не пойму до самой глубины, какова природа этого служения; если можно выполнять его, не уклоняясь от философии, то я возьму его на себя. Но если оно расходится с моими намерениями и моим образом жизни, то что мне остается, кроме как немедленно отплыть в прославленную Грецию? Если я отрекусь от епископского сана, то я должен отказаться и от родины, или мне предстоит жить, окруженному презрением, в толпе людей, ненавидящих меня.

Письмо 124

Гипатии
Если в Аиде даже память о живых угасает, то я и там буду помнить о дорогой нашей Гипатии. Со всех сторон окружают меня бедствия, обрушившиеся на мою родину, я подавлен ими; я каждый день вижу вражеское оружие, людей, которых убивают как животных, приносимых в жертву; даже воздух отравлен ужасным запахом разлагающихся тел, и я со дня на день жду, что и со мной случится то же самое; но кто же может надеяться на благой исход, если и сам воздух омрачен тенью от крыльев хищных птиц, пожирающих трупы? Но что я могу сделать, если я - уроженец Ливии, здесь увидел свет и здесь же вижу гробницы моих предков, пользующиеся всеобщим уважением. Только ради тебя, мне кажется, я мог бы оставить мою родину и переселиться в другое место, чтобы, наконец, отдохнуть.


[1] Никандр — философ V в. н. э., друг Синесия в Константинополе.

[2] Апеллес — знаменитый греческий живописец IV в. до н. э. Лисипп — скульптор, современник Апеллеса.

[3] Хрисипп — философ-стоик III в. до н. э. Древние считали его вторым основателем стоической школы, видимо, по той причине, что он придал иное значение учению о нравственности, чем его предшественники Зенон и Клеанф. Как писатель, Хрисипп был очень плодовит. Он написал 705 книг различного содержания, ни одна из которых полностью не сохранилась.

[4] Полигнот с острова Фасоса — живописец V в. до н. э., получивший в Афинах право гражданства. Первый из художников стал изображать черты лица в движении. Отличался искусством рисовать женщин в прозрачных одеждах.

[5] Гипатия — дочь математика Феона из Александрии (IV — V вв. н. э.), славилась большими познаниями в области математики, астрономии и философии. Преподавала философию язычникам и христианам, в частности Синесию. Ее красота, добродетель, красноречие и ученость доставляли ей всеобщую любовь и уважение. Но в 415 г. она была зверски убита: фанатичная толпа христиан расправилась с ней по подстрекательству епископа Кирилла.

[6] Феофил — христианский епископ в Александрии, посвятивший в епископы Синесия.

[7] Пентаполь — область в Киренаике (северное побережье Африки, на западе от Египта), включавшая пять городов: Кирену. Беренику, Арсиною, Птолемаиду, Аполлонию.

[8] Олимпий — товарищ Синесия, слушавший вместе с ним лекции Гипатии го философии.