2. УЧЕНИЕ О ПОЗНАНИИ

50. Аристотель de part. anim. A I 642 а 24. Причиной же того, что мои предшественники не пришли к этому способу исследования [т. е. к научному методу Аристотеля], было отсутствие [у них] понятия субстанции и определения сущности.; первый вступил на этот путь Демокрит, правда, не считая [этот способ исследования] необходимым для изучения природы, но будучи приведен [к нему] самим предметом. У Сократа же [применение этого метода] усилилось, но он перестал изучать явления природы, и [под его влиянием] философы обратились к полезной добродетели и политике.
Аристотель metaph. XII4. 1078 в 19. А именно, из физиков слегка коснулся [определения понятий] только Демокрит и как-то дал определения тепла и холода.
51. Секст adv. math. VII 137. В сочинении "Об идеях" он говорит: "Из этого правила человек должен узнать, что он далек от [подлинной] действительности" [что от него действительность скрыта].
И еще [там же он говорит]: "В самом деле, мы ничего ни о чем не знаем, но для каждого из нас в отдельности его мнение есть [результат] притекающих [к нему образов]".
И еще: "Однако [далее] выяснится, что трудно познать, какова каждая [вещь] в действительности".
52. Секст adv. math. VII 135. Демокрит иногда отвергает чувственно воспринимаемые явления и говорит, что ничто из них пе является поистине, но лишь по мнению, поистине же существуют [только] атомы и пустота. А именно, он говорит: "[Лишь] в общем мнении существует сладкое, в мнении - горькое, в мнении - теплое, в [мнении - холодное, в мнении - цвет, в действительности же [существуют только] атомы и пустота". Это значит: чувственно воспринимаемые [явления] общим мнением признаются существующими, но на самом деле они не существуют, а существуют только атомы и пустота. (136). В "Подтверждениях" он, хотя и обещал приписать ощущениям силу достоверности, однако ничуть не меньше осуждает их. А именно, он говорит: "В действительности мы не воспринимаем ничего истинного, но [воспринимаем лишь] то, что изменяется в зависимости от состояния нашего тела и входящих в него и оказывающих ему противодействие [истечений от вещей]".
И еще он говорит: "Много раз [мною] было показано, что мы не воспринимаем, какова в действительности каждая [вещь] есть и какие свойства в действительности ей не присущи".
53. Диоген IX 72 (после 19 В 4). Демокрит же, отрицая качества, говорит: "Согласно общепринятому мнению существует теплое, согласно мнению существует холодное, в действительности же [существуют лишь] атомы и пустот а", и еще прибавляет: "На самом же деле мы не знаем ничего, ибо истина скрыта в глубине [лежит на дне морском]".
Срв. Цицерон Ac. pr. II 10,32. Обвиняй природу, которая, как говорит Демокрит, истину запрятала далеко в глубине [моря].
54. Аэций IV 9,8 (Д 397). Прочие [полагают, что} чувственно воспринимаемые тела [существуют сами по себе] по природе, Левкипп же, Демокрит и Диоген [считают их существование] условным, т. е. зависящим от [нашего] мнения и наших [телесных] состояний. [По их мнению], нет ничего истинного и научно постигаемого, кроме первых элементов: атомов и пустоты. Ибо только они одни существуют по природе, [все же прочие вещи] образуются ют них и отличаются друг от друга положением, порядком и фигурой [составляющих их атомов].
Срв. Епифаний adv. haer. III, 2, 9 (Д. 590). Левкипп учил, что возникновение всего [существует только] в воображении и мнении, а по истине ничто не возникает, но так [лишь] кажется, подобно отражению весла в воде.
54а. Диоген Л. IX 44 (Демокрит). Начала вселенной- атомы и пустота, все же остальное существует лишь в мнении (45). Чувственно воспринимаемые качества существуют условно в мнении, по природе же существуют атомы и пустота.
55. Аэций IV 9,1 (Д 369). Демокрит: Ощущения ложны.
56. Секст VII 369. Некоторые отрицают все явления; так именно [поступают] последователи Демокрита.
57. Секст VIII 6. Последователи Платона и Демокрита того мнения, что только умопостигаемые [сущности] истинны, но [мотивировка этого положения у них была различна, а именно]: Демокрит [обосновал это] тем, что ничто чувственно воспринимаемое не лежит в основе природы, так как атомы, образующие все [вещи], имеют природу, лишенную всякого чувственно воспринимаемого качества. Платон же [принимал это положение] вследствие того, что чувственно воспринимаемые вещи всегда бывают, но никогда не существуют.
58. Цицерон Ac. pr. II 23, 73. Однако он, Демокрит, говорит не то, что говорим мы, не отрицающие существования чего-то истинного, но отрицающие лишь возможность восприятия его. Он прямо отрицает существование истины и называет ощущения не просто неясными, но исполненными тьмы-вот как он называет их.
59. Цицерон Tusc. V 39, 114. Этот муж [Демокрит] даже полагал, что остроте мышления зрение мешает, и, в то время как другие часто не видели того, что перед ними, он мыслью проникал во всю беспредельность вселенной, так что для его мысли не было никакого предела.
60. Гален de medic, empir. jr. ed. II. Schoene 1259, 8. Тому, кто не может сделать ясного начала, как можно доверять, когда он нападает на то, откуда сам взял свои начала? Знает это и Демокрит, который, после того как признал обманчивыми чувственные явления, Сказав: "Лишь согласно общепринятому мнению существуют цвет, сладкое, горькое, в действительности же существуют только атомы и пустота", заставил ощущения так говорить против разума: "Жалкий разум, взяв у нас доказательства, ты нас же пытаешься ими опровергать! Твоя победа - твое же·падение!".
61. Тимон называет Демокрита "высокомерным" (т. е. относит его не к скептикам, а к догматикам) и "рассматривающим вещи с обеих сторон" (два рода познания).
62. Секст adv. math. VII 389. Итак, пожалуй, никто- не скажет, что всякий продукт воображения является истинным, потому что это положение обращается против- самого себя, как учили Демокрит и Платон, возражая Протагору. А именно, если всякий плод воображения является истинным, то и то мнение, что не всякое воображение истинно, поскольку оно принимается воображением, будет истинно, и, таким образом, положение, что· всякое воображение истинно, станет ложью.
63. Плутарх adv. Colot. 4 p. 1108 F. Упрекает же· его [Демокрита] Колот прежде всего за то, что, сказав, что каждая из вещей не более такая, чем иная, он привел в расстройство жизнь. Но настолько, по крайней мере, Демокрит далек от того, чтобы считать, что каждая из вещей не более такая, чем иная, что он вел спор с софистом Протагором, который говорил это, и написал много убедительного против него. И во сне их не видав, Колот был введен в заблуждение выражением [этого] мужа, в котором он утверждает: "Не более что, чем ничто, существует", называя тело "что", пустоту же "ничто", так как, по его мнению, и последняя имеет некоторую природу и собственную сущность.
64. Аристотель de gen, et corr. А 2. 315 в 6. Демокрит же и Левкипп... полагали истину в мире чувственных явлений.
65. Аристотель de gen. etcorr. A 8. 324 в 85-325 и I. Левкипп полагал, что он обладает учениями, которые, будучи согласны с чувственным восприятием, не отрицают ни возникновения, ни уничтожения, ни движения, ни множественности сущего. Согласившись в этом с показаниями чувственных явлений, а с философами, принимавшими единое, в том, что не может быть движения без пустоты...
66. Филопон de anima p. 71, 19 (к Аристотелю А 2 р. 405 а 25 след.). Если они говорили, что ум привел в движение вселенную, то как они могли говорить, что и душе свойственно движение? Да, [это так], говорит он; дело в том,, что они, как и Демокрит, думали, что душа и ум тождественны. Между тем, мы имеем ясно у них высказанным взгляд, что ум и душа никоим образом не одно и то же, но это он [сам] выводит путем [следующего! умозаключения. А именно, говорит он, Демокрит, очевидно, имеет это в виду. Ведь он прямо сказал, что истинное и являющееся-одно и то же, и что ничем не отличаются истина и чувственное явление, но то, что является и кажется каждому, это и есть истинное, как говорил и Протагор, между тем как, согласно правильному учению, они отличаются: ощущение и воображение относятся· к явлению, а ум-к истине. Итак, если ум относится к истине, душа же имеет дело с тем, что является, истина же тождественна с являющимся, как полагает Демокрит, то и ум, следовательно, тождествен с душой. Ведь как ум относится к истине, так душа-к явлению. Следовательно, [отношение верно] и при такой перестановке: как явление относится к истине, тан ум к душе. Итак, если явление и истина тождественны, то, следовательно, тождественны также ум и душа.
67. Аристотель "О душе" А 2. 404 а 27 (после 46 А 99). Но Анаксагор учил не совсем так, как Демокрит. Дело в том, что последний прямо отождествлял душу и ум, ибо он считал истинным то, что нам является. Вследствие этого он похвалил Гомера за то, что тот сказал: "Павший Гектор лежит, теряя ум" (т. е. умирая). В самом деле, для него ум не есть некоторая способность познавать истину, но он отождествляет душу и ум.
68. Аристотель metaph. Г 5, 1009 в 7. Притом же многим животным, находящимся в здоровом состоянии, то же самое кажется противоположным тому, чем [оно кажется] нам, и каждому [из нас] то же самое не всегда кажется одинаковым в зависимости от того, как оно ощущается. Таким образом, неясно, какие из них, [являющихся нам в чувственном восприятии свойств], истинны и какие ложны. Ведь нисколько не более истинны одни [из них], чем другие, но [доверие к ним должно быть] одинаково. Поэтому-то Демокрит говорит, что или нет ничего истинного, или [истина] для нас скрыта. Вообще же вследствие того, что он отождествляет мышление и ощущение, -последнее же ость изменения, -то для него чувственное явление должно быть истинным.
69. Плутарх de lat. viv. 5 p. 1129 Ε. Взошедшее солнце... вместе со светом привело в движение дола и мысли всех людей. Как говорит Демокрит, "каждый день у людей новые мысли", и [ежедневно] люди, как будто притягиваемые друг к другу какой-то тяжелой гирей, один из одного места, другой из другого, отправляются на дела.
70. Аэций IV 8,5 (Д 394). Левкипп, Демокрит: ощущения и мысль суть изменения тела. 8, 10 (Д 395). Левкипп, Демокрит, Эпикур: ощущение и мышление возникают вследствие того, что приходят извне образы. Ибо никому не приходит ни одно ощущение или мысль без попадающего в него образа.
71. Теофраст de sens. 58. О мышлении же он сказал лишь то, что оно бывает при гармоническом состоянии души относительно составляющей ее смеси. Если же кто-либо станет слишком теплым или слишком холодным, то [гармоническое состояние души] нарушается, говорит он. Поэтому древние прекрасно обозначали это состояние души выражением "терять ум". Таким образом, ясно, что мышление он ставит в зависимость от смеси, образующей тело, что, может быть, и последовательно для него, делающего душу телом. Так вот, приблизительно, какие учения и в каком объеме были даны прежними [философами] об ощущении и мышлении...
(60) Демокрит же и Платон наиболее глубоко коснулись [этой темы]; дело в том, что они определяют каждое [чувственное качество] в отдельности. Различие между ними в том, что Платон не лишает чувственно воспринимаемых вещей природы, Демокрит же все [чувственно воспринимаемое] признает состояниями ощущения. Кто из них прав [в данном вопросе], здесь, пожалуй, не стоит обсуждать. Но насколько каждый из них разработал [данный вопрос] и какие дал определения, это мы попытаемся рассмотреть, сперва обозрев весь ход [мысли] каждого из них. Итак, Демокрит но одинаково говорит о всех [чувственно воспринимаемых качествах], но определяет одни [из них] величинами [атомов], другие-формами, третьи-порядком и положением [атомов]. Платон же почти все [чувственно воспринимаемое] сводит к состояниям [субъекта] и к ощущениям. Таким образом, пожалуй, выходит, что каждый из них утверждает противоположное тому, что он сам полагает в основание [своей теории ощущений].
(61) Дело в том, что первый [Демокрит], считая состояния чувственного восприятия существующими [у субъекта] независимо [от подлинно сущего], в то же время определяет природу [подлинно сущего для каждого чувственно воспринимаемого качества], между тем как второй, [Платон], считая [качества] существующими сами по себе, дает этим сущностям такое объяснение, в котором принимает их зависимость от состояний чувственного восприятия...
(68) Во-вторых, тяжелое и легкое, твердое и мягкое [у него становятся] существующими сами по себе, по природе [ибо большое и малое, плотное и редкое существуют не по отношению к чему-либо другому], теплое же, холодное и прочие [чувственные качества] существуют [лишь] в отношении к чувственному восприятию, и это он часто говорит, указывая, что форма теплого-сферическая.
(69) Вообще же наибольшее противоречие во всех [его объяснениях] заключается в том, что он одновременно делает [эти качества] состояниями чувственного восприятия и вместе с тем определяет их формами [атомов]. [Сводя чувственные качества к формам атомов, он в то же время говорит], что одно и то же одним кажется горьким, другим-сладким, третьим-еще иначе. Но ведь невозможно ни чтобы форма [атома] была состоянием [субъекта], ни чтобы одно и то же одним [являлось] сферическим, а другим-в иной форме, [а это необходимо было бы, если то, что одним сладко, другим горько], ни чтобы по состояниям нашего тела менялись формы [атомов]. Говоря просто, форма [атомов] существует сама по себе, сладкое же и вообще чувственно воспринимаемое существует [лишь] в отношении к другому и в другом, как он говорит. Нелепо также, чтобы в отношении того, что признается тем же самым всеми воспринимающими одни и те же чувственные качества, отвергать истину [этих согласных чувственных показаний], [особенно если сопоставить это с теми соображениями, которые] он высказывает выше, [а именно], что находящимся в одинаковом состоянии [телам] [то же самое] является неодинаковым и, с другой стороны, что нисколько одно [ощущение] не истиннее другого.
(70) Ибо, разумеется, лучшее [истиннее] худшего и здоровое [состояние тела истиннее] больного. Действительно, [здоровое состояние] более соответствует природе. Кроме того, если только у чувственно воспринимаемых [вещей] нет природы по той причине, что они всем являются не одними и теми же, то очевидно, что [не будет также природы] ни у животных, ни у прочих тел. Ибо и относительно Их существуют разные взгляды. Однако, если и не посредством одного и того же [внешнего раздражения] возникает у всех [ощущение] сладкого и горького, но, но крайней мере, природа горечи и сладости является одной и той же у всех. Это и сам он должен подтвердить. Ибо каким образом горькое для нас есть сладкое или кислое для других, если нет какой-либо определенной природы их?
(71) Притом же он еще более делает это ясным в тех [сочинениях], в которых он говорит, что каждое [чувственное качество] возникает и существует поистине, в частности же по поводу горького он говорит, что оно "участвует в соединении" [склеивает]; таким образом, и в виду этого, по-видимому, нужно принять противоположное тому, что раньше было сказано, [а именно тому, что] не должно вовсе признавать существования природы у чувственно воспринимаемого, да и, сверх того, [это подтверждается и тем], что было сказано раньше, когда он приписывал [определенную] форму горькой субстанции, как и остальным, хотя и говорил, что нет у них природы. В самом деле, или вообще ни. у чего не будет [природы] или она будет и у них, [у этих чувственных качеств], по одной и той же причине. Притом теплое и холодное, которые [некоторыми философами] признаются началами, разумеется, имеют какую-либо природу; если же они имеют, то и прочие [чувственные качества должны ее иметь]. Но ведь он признает некоторую сущность у твердого, мягкого, тяжелого и легкого и тем не менее считает их относительными, зависящими от нас, [от нашего восприятия]; а у теплого, холодного и у каждого из остальных [чувственных качеств] он не признает природы. Однако если он определяет тяжелое и легкое посредством величин, то необходимо, чтобы все простые [тела] имели одну и ту же силу движения, так что они должны быть из какой-то одной материи и обладать одной и той же природой.
(72) Но в этом он, кажется, следовал тем, которые вообще считают мышление соответствующим изменению [тела], каковое мнение есть самое древнее. А именно, все древние, и поэты, и мудрецы, объясняют мышление соответственно состоянию [тела].
72. Плутарх quaest conv. I 1, 5 p. 614 Д Ε. "Такие легкие исследования сообщают душам стройное и полезное движение, речей же спорщиков и мастеров на софизмы следует избегать".
73. Цицерон epist. XV 16,1 (к Кассию). Когда я пишу что-либо тебе, [мне] является некий [образ], так что ты кажешься как бы лично присутствующим предо мной. И это происходит пе вследствие "появлений идолов [образов]", как говорят твои новые друзья, которые думают, что даже "умственные фантазии" вызываются Кацианскими спекторами - дело в том, что (говорю я это, чтобы не ускользнуло от твоего внимания) недавно умерший эпикурейский [философ] Каций Интубар называет "спекторами" те [образы], которые знаменитый гаргеттянин [Эпикур] и уже раньше Демокрит называли "идолами". Хотя этими спекторами глаза могут быть ударяемы, так как, хочешь ли ты или не хочешь, они сами входят [в наши органы чувств], но чтобы они могли [ударять] душу, [этой возможности] я не усматриваю. Следовало бы тебе, когда ты вернешься невредимым, поучить меня, в моей ли власти находится твой споктор, так что лишь только мне заблагорассудится думать о тебе, он прибегает [ко мне], и не только [если я думаю] о тебе, чей образ твердо держится у меня в мозгу, но и если я начну думать об острове Британии, [тотчас] "идол" его прилетит ко мне в сердце.
74. Секст VII 140. Диотим говорит, что, по учению Демокрита, есть три критерия: 1) критерий постигания того, что скрыто, этот критерий касается мира чувственных явлений; 2) критерий научного исследования, он относится к размышлению.., 3) критерий выбора и бегства, он принадлежит области чувств; дело в том, что то, к чему мы стремимся приблизиться, желательно для нас, а того, от чего мы стремимся удалиться, мы хотим избегнуть.
75. Секст VIII 327. Из философов догматики... признают аподиктическое доказательство, эмпирики же отвергают, кажется, [вместе с последними] и Демокрит. Дело в том, что он решительно высказался против этого в своих "Канонах".
76. Секст VII 138. В "Канонах" он говорит, что есть два вида познания, из коих познание посредством логического рассуждения он называет законным и приписывает ему достоверность в суждении об истине, познание же посредством ощущений он называет темным и отрицает пригодность его для распознания истины.
(139) Говорит же он буквально следующее: "Есть два рода познания: один - истинный, другой - темный. К темному относятся все следующие [виды познания]: зрение, слух, обоняние, вкус, осязание. Что же касается истинного [познания], то оно совершенно отлично от первого". Затем, отдавая предпочтение истинному [познанию] перед темным, он прибавляет: "Когда темный [род познания] уже более не в состоянии ни видеть слишком малое, ни слышать, ни обонять, ни воспринимать вкусом, ни осязать, но исследование [должно проникнуть] до более тонкого [недоступного уже чувственному восприятию], <тогда на сцену выступает истинный [род познания], так как он в мышлении обладает более тонким познавательным органом>".
Срв. Гиппократ de arte 11. Над всем тем, что ускользает от взора очей, господствует умственный взор.
77. Секст VII 140 (к первому критерию Демокрита). "Ибо зрение есть явление невидимого", как говорит Анаксагор, которого за это хвалит Демокрит.
78. Диоген X 14. Аристон в "Жизнеописании Эпикура" говорит, что он написал "Канон", черпая из "Треножника" своего учителя Навсифана.
79. Диоген Л. X 31. В "Каноне" Эпикур говорит, что критериями истины являются ощущения, понятия и чувства...
Диоген Л. X 34. Что касается чувств, то они [эпикурейцы] принимают два вида их: удовольствие и страдание, и приписывают их всему живому. Удовольствие, по их учению, есть состояние, соответствующее природе живого организма, а страдание - состояние, чуждое этой природе. Удовольствие и страдание служат критериями решений относительно того, к чему следует стремиться и чего избегать.
80. Альберт Великий Ethica 11,3 (Vol. IV ed. Jammy p. 4). Это также то, что говорит Демокрит, [а именно], что мудрый человек есть мора всего, что существует. И действительно, через ощущение он есть мера чувственно воспринимаемых [вещей] и через разум есть мера [умопостигаемых] предметов. Ибо каждая [вещь] измеряется первым и простейшим в данном роде; первое же и простейшее во всяком роде есть совершенство. Итак, совершенство есть начало самого познания любой вещи; следовательно, познание всякой вещи совершается в познании ее совершенства.
81. Секст adv. math. VII116. Древнее... мнение о том, что [только] подобные могут быть познаваемы подобным (далее ссылка на Демокрита).
82. Аристотель de sens. 4.442 а 29. Демокрит и весьма многие из физиологов, говорящие об ощущениях, делают одну величайшую нелепость. А именно, они все чувственно воспринимаемое считают осязаемым. Но если это так, то очевидно, что и из остальных ощущений каждое есть особого рода осязание.
Теофраст de caus. pi. VII 1,2. Ведь само это прежде всего требует некоторого исследования, а именно, должно ли [все] сводить к чувственным впечатлениям или, как Демокрит, к формам [атомам], из которых [возникают] всякие [вещи].
83. Аэций IV 10,5 (Д 399; сколько ощущений?). Демокрит: ощущений больше, нежели то, что [фактически] чувственно воспринимается; но вследствие несоответствия между чувственно воспринимаемым и количеством ощущений [часть последних] остается незамеченной.
84. Аэций IV 10,4 (Д 399). Демокрит: Что касается неразумных животных, мудрецов и богов, то [у них] органов чувств более пяти.
85. Теофраст de sens. 49 сл. (Д 513) (49). Относительно ощущения Демокрит не определяет, производится ли оно противоположным или подобным. Ведь если он полагает, что ощущение возникает от изменения, то, казалось бы, [ему следовало бы принять, что ощущение производится] различным. Дело в том, что подобное не изменяется подобным. С другой стороны, если он полагает, что ощущение и вообще изменения возникают от того, что [что-нибудь] испытывает воздействие извне, и если, по его учению, невозможно, чтобы нетождественные [вещи] испытывали воздействия [друг от друга], но если даже различные [вещи] действуют [одна на другую], то они действуют не поскольку они различны, но поскольку в них есть что-нибудь тождественное, то [на основании этого как будто следует, что, по его мнению, ощущение вызывается] подобным. Поэтому о его взглядах на этот вопрос, [вызывается ли ощущение противоположным или подобным], можно думать и так, и иначе. Он уже пытается дать учение о каждом из ощущений в отдельности...
(59) Что же касается чувственно воспринимаемых [вещей], то прочие [философы] оставили без внимания вопрос о том, какова природа их и какова каждая из них [со стороны качества]. В самом деле, из того, что относится к осязанию, они говорят о тяжелом, легком, теплом и холодном, как, например, что редкое и тонкое-тепло, плотное же и толстое-холодно, такое различие Анаксагор делает между воздухом и эфиром. Почти то же самое [они говорят] о тяжелом и легком и еще [приписывают им] движения вверх и вниз, и, сверх того, [они учат],, что звук есть движение воздуха, а запах-некоторое истечение. Эмпедокл [говорит] также и о цветах, что белый цвет есть цвет огня, а черный цвет-цвет воды (21 А 69 и В 94). Остальные же [сказали] лишь, что белый и черный-основные цвета, прочие же возникают из смешения их, ибо и Анаксагор лишь в общем высказался о цветах.
(60) Демокрит же и Платон наиболее глубоко коснулись [этой темы!; дело в том, что они определяют каждое [чувственное качество] в отдельности.
(63) Так вот какие, определения он дает тяжелому, легкому, твердому и мягкому. Что же касается прочих ощущаемых [качеств], то в природе нет ничего, [им соответствующего], но все они суть состояния изменяющегося чувственного восприятия, из которого возникает воображение. Дело в том, что в природе нет теплого и холодного, но форма [атом], изменяя свое движение, производит также изменение и в нас. А именно, все, что собирается вместе [в большом количестве], то у каждого усиливается, а то, что разделено на далеко отстоящие [части], то неощутимо. Доказательством же того, что [чувственно воспринимаемые качества] не существуют по природе, [служит] то, что они не кажутся тождественными всем живым существам, по то, что для нас сладко, то для других горько, для третьих имеет острый [вкус], для четвертых-едкий [вкус] и еще для иных-кислый [вкус], и прочие [чувственные качества] совершенно так же [различны для разных существ].
(64) Притом же они изменяются от смешения в зависимости от состояния [субъекта] и от его возраста. Таким образом, очевидно, что расположение [атомов] есть причина воображения. Итак, о чувственно воспринимаемых [качествах] вообще должно строить такие предположения, [по его учению]. Однако, как и [все] остальное, и это он сводит к формам. Впрочем, он дает отчет о формах не всех [чувственных качеств], но только о [формах] вкусов и цветов и более точно, чем цвета, определяет [качества], относящиеся к вкусам, относя воображение на счет человека [субъекта].
(68) Непонятным, пожалуй, может показаться, во-первых, то, что он неодинаковым способом объяснил причины всех [чувственных качеств], но тяжелое, легкое, мягкое и твердое [он свел] на количественные различия и на редкое и плотное, а теплое и холодное [он определил] посредством форм. Во-вторых, тяжелое и легкое, твердое и мягкое [у пего становятся] существующими сами по себе по природе [ибо большое и малое, плотное и редкое существуют не по отношению к чему-либо другому], теплое же, холодное и прочие [чувственные качества] существуют [лишь] в отношении к чувственному восприятию, и это он часто говорит, указывая, что форма теплого-сферическая.
86. Аэций IV 13,1 (Д 403). Левкипп, Демокрит, Эпикур полагают, что зрительное восприятие происходит вследствие вхождения образов.
Александр de sensu p. 24,4. А именно, Демокрит говорит; что видение есть восприятие отражения видимых [тел]. Ибо отражение есть образ, появляющийся в зрачке, а равно во всех прочих прозрачных [телах], которые обладают свойством сохранять в себе отражение. Он сам [Демокрит] и раньше его Левкипп и позже Эпикур со своими учениками полагают, что некоторые исходящие [от тел] образы, по виду сходные с теми [телами, от которых они исходят], [последние и суть видимые нами тела], попадают в глаза видящих, и таким образом происходит видение. 56,12. А именно, они указывали как па причину видения на некоторые образы, постоянно истекающие от видимых [предметов], сходные с последними [по виду], попадающие в [орган] зрения.
Такого мнения держались Левкипп и Демокрит со своими учениками; они же из сложения невидимых вследствие малости [телец] выводили явление промежуточных цветов.
87. Аэций IV 8,5 (Д 394). Левкипп, Демокрит: ощущения и мысли суть изменения тела. 8,10 (Д 395) Левкипп, Демокрит, Эпикур: ощущение и мышление возникают вследствие того, что приходят извне образы. Ибо никому не приходит ни одно [ощущение или мысль] без попадающего [в него] образа.
88. Аэций IV, 2 (Д 405). Левкипп, Демокрит, Эпикур: зеркальные отражения возникают вследствие сопротивления, которое встречают образы, несущиеся от нас; образуются же они на зеркале вследствие того, что [здесь] они поворачиваются в противоположную сторону.
89. Диоген Л. IX 41. Демокрит: Видим мы вследствие вхождения [в нас] идолов [образов].
90. Аристотель de sens. 2,438 а 5. Демокрит говорит, что вода есть то, посредством чего мы видим. Это он говорит хорошо. Но его мнение, что видение есть отражение, нехорошо... Вообще же, что касается отражения [лучей света], то в то время еще ничего, кажется, пе было выяснено. Странно также, что у него не возник вопрос, почему видит только глаз и ни один из остальных [органов], в которых появляются идолы [образы].
91. Аристотель de anima II 7.419 а 15. Неправильно учит Демокрит, что если бы промежуточной средой была пустота, то можно было бы отчетливо видеть муравья на небе.
92. Аристотель de gen. et corr. 1 2.316 а 1. Поэтому Демокрит говорит, что цвет не существует. Дело в том, что цвет [тела] зависит от положения [атомов, его составляющих].
93. Аэций 1 15, 11 (Д 314). Другие же [принимают] атомы, которые все вообще не имеют цвета; из бескачественных же умопостигаемых [атомов] возникают, по их учению, чувственные качества.
94. Аэций 1 15,8 (Д 314). Демокрит: По природе не существует никакого цвета. Ибо элементы бескачественны, [не имеют качеств] и полные и пустое. А то, что составлено из них, имеет цвет благодаря "соприкасанию, очертанию и повороту" [атомов], из каковых [терминов] первый означает порядок, второй-форму и третий- положение. Ибо, кроме этого, [все остальное]-продукты воображения. Из этих же составляющих продукт воображения цветов четыре основных: белый, черный, красный и желтоватый.
95. Теофраст de sens. (50). Видение, по его мнению, возникает от отражения. О последнем он учит оригинально. А именно, [по его учению], отражение не прямо возникает в зрачке, но воздух, лежащий между глазом и видимым [предметом], получает отпечаток, сдавливаясь видимым и видящим. Дело в том, что от всего всегда происходит некоторое истечение. Затем воздух, став плотным и приняв иной цвет, отражается во влажной [части] глаз. Плотное не принимает [отражения], влажное же пропускает [его]. Поэтому влажные глаза для зрения лучше сухих. Если бы внешняя оболочка [глаза] была возможно более тонкой и возможно более плотной, внутренние же [части глаза]-как можно более мягкими, не заключающими в себе плотного и твердого мяса, но наполненными густой и тучной жидкостью, и жилки глаз были бы прямые и сухие, [тогда "лучше всего происходил бы в глазах процесс] принимания форм, подобных отпечаткам [воздуха]. Дело в том, что каждая [вещь] наиболее познает вещи, однородные с нею.
(51) Итак, во-первых, нелепо принимать отпечатки в воздухе. Ибо то, что отпечатывается, должно иметь плотность и не рассеиваться, как он и сам говорит, сравнивая это образование отпечатков с деланием отпечатков на воске. Далее, [такие] отпечатки скорее могли бы делаться на воде, поскольку она плотнее, [чем воздух]. Между тем [в воде] видят хуже, хотя следовало бы, [по его теории], лучше. Вообще же тому, кто принимает истечение формы, как [это имеет место] в атомистической теории, зачем понадобилось сочинять образование отпечатков? Ведь идолы [образы] являются сами.
(52) По если это происходит и воздух принимает отпечатки, подобно надавливаемому и сгущаемому воску, то Каким образом делается отражение и каково оно? Ведь очевидно, что изображение будет обращено прямо лицом к тому [предмету], который видится, как это бывает и в прочих [отпечатках]. А если так, то невозможно, чтобы отражение возникало на противоположной стороне без поворачивания изображения. Следовало бы показать, вследствие чего и как это произойдет. Ибо без этого видение не может возникнуть. Затем, всякий раз, когда видят в одном и том же месте несколько предметов, каким образом в том же самом воздухе будут [образовываться] многочисленные изображения? И еще, как возможно видеть друг друга? Ведь изображения должны сталкиваться друг с другом, причем то и другое [изображение] будут обращены лицом [к тому], от кого они исходят. Итак, это [ему] следовало бы исследовать.
(53) И, кроме того, почему никогда никто сам не видит самого себя? Ведь, подобно тому как [наши] изображения видны глазам вблизи [нас] находящихся [лиц], так они могли бы показываться и [нашим] собственным глазам, особенно если они расположены прямо лицом [к нам] и происходит то же самое явление, как [в том случае, когда раздается] эхо. В самом деле, звук, говорит он, отражается. и по направлению к самому [лицу], издавшему этот звук. Вообще признание отпечатков в воздухе- нелепость. Ибо из того, что он говорит, с необходимостью следует, что от всех тел делаются отпечатки и происходят многочисленные перекрещивания [последних], а это могло бы служить препятствием для видения, и, кроме того, [все это] неразумно. Притом, если изображение сохраняется, то хотя бы тела и не были открыты [нашему взору] и не находились бы близко, мы, [однако], должны были бы их видеть-если не ночью, то, [по крайней мере, днем], после рассвета. Однако изображения должны не менее сохраняться ночью, [чем днем], поскольку воздух [по ночам] более холоден.
(54) Но, может быть, отражение производит солнце, как бы принося [луч] к органу зрения, как, по-видимому, он хочет сказать. Мнение, им высказываемое, что "солнце отталкивает от себя воздух и, уплотняя, отражает его", нелепо. Ибо солнцу свойственно по природе скорее разделять. Нелепо также [зрительное] ощущение приписывать не только глазам, но и остальному телу. А именно, он говорит, что потому глаз должен заключать в себе пустоту и влажность, чтобы он [был в состоянии] более принимать [в себя ] и передавать остальному телу. Нелепо также утверждать, что однородные [тела] наиболее видят [друг друга], и в то же время полагать, что отражение производится [телами], имеющими иной вид, как будто подобные [тела] не отражаются. А как отражаются величины и расстояния, хотя он начал говорить об этом, [одна [коне объяснил.
(55) Итак, желая дать некоторые оригинальные учения о зрении, он дает [о нем] довольно большое исследование.
96. Теофраст de sens. (73). Из цветов же простыми он называет четыре. То, что гладко, [по ого учению], имеет белый цвет. В самом деле, [все] то, что не шероховато, что не делает тени и не представляет помех для движения, все подобное блестит. Твердые из белых [предметов] состоят из таких форм, как внутренняя поверхность раковин. Дело в том, что благодаря этому они будут без тени, блестящими и с прямыми порами. Мягкие же и рыхлые [белые предметы состоят из атомов] круглых, расположенных в косом направлении относительно друг друга и соединенных по два, причем весь порядок [расположения атомов] является, насколько возможно, одинаково [устроенным]. Будучи таковыми, они мягки, потому что [атомы] соединены в небольшие [группы]. Рыхлы же они потому, что [у них атомы] расположены одинаково. Тени же они пе имеют, так как [атомы их] гладки и широки. Одни [предметы] бывают более других вследствие того, что вышеупомянутые формы бывают и более точны, и менее смешаны [с другими], и в большей мере имеют вышеуказанные порядок и положение.
(74) Итак, вот из каких форм состоит белое. Черное же [состоит] из противоположных [форм]: шероховатых, неровных и неодинаковых. В самом деле, благодаря этому они должны давать тень и поры у них будут непрямые и неудобопроходимые. Сверх того, истечения [от них] медленные и беспорядочные. Дело в том, что [у белых и черных предметов] истечение бывает различным в некотором отношении вследствие того, что оно бывает тем или иным для воображения, причем изменение происходит вследствие воздействия со стороны [окружающего] воздуха.
(75) Красное же [состоит] из таких же [форм], как и теплое, только из больших [но размеру]. Если соединения атомов будут более значительными при одинаковости форм [их], то [будем иметь] более красный [цвет]. Доказательством же того, что красное состоит из таких [форм], [служит следующее]: нагреваясь, краснеем мы (сами], краснеют и прочие тела, когда их жгут, пока, [наконец], не приобретут [цвета] огненного. Более красными [являются те тела], которые состоят из больших форм, как, например, пламя и уголь зеленых деревьев [краснее], нежели сухих. Также железо и прочие сжигаемые вещи [имеют более или менее красный цвет в зависимости от размера атомов]. И действительно, самые светлые [при горении тела]-те, которые имеют наибольше огня и у которых огонь самый тонкий, более же красными являются те, у которых огонь более пустой и его меньше. Поэтому и меньше тепла дают более красные [при горении тела]. Ибо то, что тонко, тепло. Зеленовато-желтое состоит из плотного и пустого, оно смешано из них обоих, причем оттенки цвета меняются в зависимости от положения и порядка [атомов].
(76) Итак, вот какие формы у простых цветов. Каждый [цвет] тем чище, чем более он состоит из [форм] несмешанных. [Все] же остальные [цвета] образуются из смеси этих [простых]. Так, золотистый, медный и всякий [другой цвет] в этом роде [состоят] из белого и красного. А именно, блеск они имеют от белого [цвета], а некоторую красноту-от красного. Дело в том, что в пустоты белого попадает при смешении красное. Если же к ним присоединится еще зеленый [цвет], то получается самый прекрасный цвет, причем нужно, чтобы были малые примеси зеленого [цвета]. Дело в том, что большие [примеси зеленого] при таком соединении белого и красного, дают нехороший цвет. Цвета будут [получаться] различные, если брать больше и меньше [того или иного простого цвета].
(77) Пурпуровый [цвет] состоит из белого, черного и красного, причем он заключает в себе наибольшую долю красного, незначительную-черного и среднюю-белого. Поэтому он и кажется приятным для ощущения. Что в нем заключается черное и красное, это очевидно для зрения, а что [в нем есть] белое, показывает его светлость и блеск. Ибо эти [качества] производит белый [цвет]. Лазоревый же [цвет]-из очень черного и зеленовато-желтого, причем большую долю имеет черного. Зеленый, как порей, [цвет] образуется из пурпурового и лазоревого или из зеленовато-желтого и пурпуро-видного. Ибо этот цвет божественный и ему присущ блеск. Темно-синий [цвет]-из лазоревого и огненно-видного; [он состоит] из форм [атомов] круглых и имеющих вид иголки, благодаря чему в черном заключается блеск.
(78) Ореховый [цвет]-из зеленого и темно-синего. Если смешать зеленый и белый [цвета], получится [цвет], похожий на пламя. Ибо не имеющее тени и темное [взаимно] исключаются. Почти так же и красное, будучи смешано с белым, производит блестящий и не темный зеленовато-желтый [цвет]. Вот почему предметы растительного мира имеют первоначально зеленовато-желтый цвет, пока они не нагреты и не разложены на части. Вот о каком большом числе цветов он упоминает, но [при этом добавляет], что цветов и вкусов бесчисленное множество соответственно [бесконечному разнообразию] смесей, [которые будем получать], если одно станем отнимать, другого же прибавлять и примешивать одного меньше, другого больше. Ибо [в этом случае] ни один [результат] не будет подобен другому.
(79) Итак, во-первых, то, что он принимает большее число основных цветов, [а не два], заключает в себе некоторую апорию. Ведь прочие [признают основными цветами] белое и черное, считая, что только они простые цвета. Во-вторых, не всем белым [цветам] он приписывает одну форму, но иную форму твердым [белым предметам] и иную форму-мягким. Не следовало бы [принимать], чтобы была другая причина [белого цвета] у различных по осязанию [предметов], и, кроме того, не форма могла бы быть причиной различия [цвета], но скорее положение [атомов]. Ведь возможно, чтобы и круглые [формы] и вообще все бросали тень на себя. Вот доказательство. Он сам знает, что многие из гладких [форм] кажутся черными. И, [по его объяснению], они кажутся таковыми вследствие того, что у них соединение и порядок [атомов] такой же, как у черного [цвета]. И, с другой стороны, [он знает], сколько [белых предметов] состоят из шероховатых [форм]. Это, [по его учению], потому, что они состоят из больших [форм] и соединения [атомов у них] не округленные, но зубчатые, [а именно] из смешения форм [атомов] образуются формы, подобные ступеням лестниц и насыпям, [которые делают осаждающие] перед крепостными стенами. В самом деле, будучи таковым, [тело] не имеет тени, и блеск его не встречает препятствий.
(80) Кроме того, как он сможет объяснить, что белый [цвет] некоторых животных делается черным, если поместить их так, чтобы на них падала тень? Вообще же, как кажется, он скорее говорит о природе прозрачного и блестящего, чем [о природе] белого. Ибо быть насквозь видимым и иметь поры, расположенные по прямым линиям, это есть свойство прозрачного. Сколько же белых [предметов] прозрачны? Кроме того, [положение], что поры белых [предметов] прямые, а поры черных расходятся в разные стороны, приходится принять при предположении, что [сама] природа входит [в прозрачные тела]. Но ведь оп говорит, что видение происходит вследствие истечения [от предметов] и отражения в направлении [наших] глаз. Если же так, то какая будет разница, лежат ли поры друг перед другом или они расходятся в разные стороны? Равным образом трудно допустить, чтобы каким-то образом происходило истечение от пустоты. Итак, следовало бы указать причину [всего] этого. Ведь, кажется, он производит белое от света или от чего-то другого. Поэтому для появления черного [цвета] он указывает в качестве причины толщину воздуха.
(81) Кроме того, его объяснение черного [цвета] нелегко понять. А именно, [по его учению], тень есть нечто черное, закрывающее белый [цвет]. Поэтому белое должно быть первым по природе. Но в то же время причиной [черного цвета] он считает не только закрывание тенью, но и толщину воздуха, а равно толщину привходящего истечения и, [наконец], расслабленное состояние глаза. Происходит ли [все] это вследствие того, что нет полной прозрачности, или вследствие чего-нибудь другого и чего именно, он не разъясняет.
(82) Нелепо также не дать [особой] формы зеленому, но только производить его из плотного и пустого. Ведь последние будут общими [элементами] для всех [тел], из каких бы форм они ни состояли. Следовало бы придать зеленому какую-нибудь особую [форму], как и прочим [цветам]. И если оно противоположно красному, как черное [противоположно] белому, то оно должно иметь и противоположную [ему] форму. Если же оно не противоположно, то странно уже то, что он не считает основные [цвета] противоположными. Ведь таково всеобщее мнение. В особенности же должна была бы быть точность в том, какие из цветов простые и почему одни [цвета] составные, а другие простые. Ибо наибольшую трудность представляет определение, какие цвета основные. Это, пожалуй, действительно трудный вопрос. Ведь если бы кто-нибудь мог указать, какие из вкусов суть простые [основные], то еще скорее можно было бы сказать то же самое. О запахе же оп, сверх того, даже не дал определений, сказав лишь, что тонкое, вытекающее от тяжелых [тел], порождает запах. Каково же оно по природе и от чего испытывает воздействие, этого он уже пе сказал, а это именно и есть, может быть, самое важное.
(83) Таким образом, Демокрит оставил без внимания некоторые [вопросы].
97. Теофраст de sens. 55. Слух же он объясняет почти так же, как и прочие [философы]. А именно, попадая в пустоту, воздух совершает движение; помимо того, что он одинаково входит во все тело, он особенно и наиболее [проникает] в уши, так как [здесь] он проходит через наибольшую пустоту и менее всего задерживается. Поэтому звук но ощущается в остальном теле, но только здесь [в ушах]. Когда же [звук] возникает внутри, то [он тотчас] рассеивается вследствие быстроты [своего движения]. Ибо звук бывает, когда воздух сгущается и с силою входит [в уши]. И так, как он объясняет возникновение внешнего ощущения осязания, точно так же [он объясняет и возникновение] внутреннего [ощущения слуха].
(56) Условия наибольшей остроты слуха следующие: если внешняя оболочка плотная, жилки пустые и возможно более сухие, представляющие [своими отверстиями] удобные проходы к голове, ушам и прочим [частям] тела; кроме того, если кости крепкие, мозг представляет хорошую смесь, и то, что его окружает, является возможно более сухим. Ибо в этом случае звук входил бы всей своей массой, так как он входил бы через большую, сухую и удобопроходимую пустоту и быстро и равномерно рассеивался бы по телу и не выходил бы наружу.
(57) Итак, у него такие же неясные определения, как и у остальных; странно и нелепо, чтобы звук шел по всему телу и, войдя через орган слуха, разливался бы по всему [телу] как будто бы он ощущается не посредством ушей, но всем телом. Ведь если какая-нибудь [часть тела] и испытывает воздействие вместе со слухом, то [отсюда еще пе следует], что вследствие этого она принимает участие в слуховом ощущении. Водь это он одинаково приписывает всем ощущениям, да и не только ощущениям, но и душе. Вот какие учения он дает о зрении и слухе; что же касается остальных ощущений, то их возникновение он объясняет почти так же, как большинство [философов].
98. Теофраст de caus, pl. VI 17, 11. Но то, что мы выше сказали, нелепо, если то, что является зловонным и не имеющим никакого запаха для нас, для них [животных] бывает благовонным. Последнее [предположение], пожалуй, не заключает в себе никакой нелепости. Мы видим, что нечто подобное бывает и в других случаях, как, например, [можно наблюдать это] прямо на самих предметах питания: предметы питания [для различных животных] представляют собой неодинаковые смеси, и, пожалуй, легче всего можно было бы найти здесь причину [различия обоняния животных]. Так как формы Демокрита, как было сказано, образуют определенно сложенные фигуры, то ему следовало бы и состояния [чувственного восприятия] вывести из определенного порядка [расположения атомов].
99. Теофраст de odor. 64. Что же Демокрит, объясняя вкусы отношением [вызывающих вкусы веществ] к органу вкуса, при объяснении запахов и цветов не прибегает подобным же образом к органам соответствующих ощущений? Следовало бы ому [вывести все это] из форм [атомов].
100. Аристотель de sens. 4 p. 442 b 11. Он [Демокрит] сводит вкусы к формам.
101. Теофраст de caus. plant. VI 1, 6. Демокрит, приписывая форму каждому вкусу, считает сладкий вкус круглым и имеющим большую величину, кислый же - имеющим большую форму, шероховатым, многоугольным и некруглым. Острый [вкус] - соответственно его названию-острый по форме [составляющих, его атомов], угловатый, согнутый, узкий и некруглый. Едкий [вкус]- круглый, тонкий, угловатый и кривой. Соленый [вкус]- угловатый, большой, согнутый и равнобедренный. Горький же-круглый, гладкий, имеющий кривизну, малый по величине. Жирный же-узкий, круглый и малый.
102. Теофраст de caus. plant. VI 2, 1 (Полемика против Демокрита). Пожалуй, могло бы казаться, как [выше] было сказано, что и это существует для тех же целей. А именно, объясняя указанным способом различия самих Сил, он полагает, чти он объясняет причины, благодаря которым одно стягивает, сушит и уплотняет, другое же смягчает, делает гладким и ровным, третье же разлагает и рассеивает и делает прочее в таком роде. Однако по этому поводу можно бы задать вопрос, не нужно ли привлечь и субстрат. для объяснения какого-либо качества. Дело в том, что следует знать не только действующую [причину], но и то, что испытывает ее действие, и особенно, у всех ли является тот же самый вкус одинаковым образом, как он говорит. Ведь ничто не препятствует, чтобы сладкий для нас [вкус] некоторым другим животным был горек, и относительно остального [дело обстоит] подобным же образом.
103. Теофраст de caus. plant. VI 7, 2. Пожалуй, нелегко, представить себе, каким образом у Демокрита когда-либо [может произойти] возникновение одного [вкуса] из другого. Ведь [для этого] необходимо, чтобы или формы [атомы I изменялись и из кривых и остроугольных становились круглыми, или чтобы из всех заключающихся [в данном теле атомов], как, например, [атомов] кислого, острого и сладкого, одни выделялись (атомы каждого вкуса, свойственные каждому из них в отдельности, всегда находятся на поверхности имеющего вкус тела), другие же оставались, или, в-третьих, чтобы одни [атомы] выходили, другие входили. Но так как невозможно, чтобы атомы меняли свою форму (ведь атом не подвержен внешнему воздействию), то остается [лишь возможность], чтобы одни [атомы] выходили, другие привходили, или чтобы одни оставались, другие удалялись. Но оба эти [случая] нелепы. Ибо должно, сверх того, еще объяснить, что причиняет [эту перемену] и производит [ее].
104. Секст Pyrrh. h. II 63. На основании того, что мед одним кажется горьким, другим сладким, Демокрит сказал, что мед сам по себе ни сладок, ни горек.
105. Теофраст de sens. (72). Из вкусов же каждому он приписывает форму, уподобляя свойству [формы] свойство вкусового ощущения. Последнее должно быть результатом не только тех [форм], но и органов чувств, особенно если бывают [разные] состояния их. Ведь ни все шарообразное, ни [все] прочие формы не имеют [всегда] одной и той же силы, так что следовало бы давать определения и относительно субстрата, состоит ли он из подобного или неподобного, и каким образом происходит изменение ощущений, и, сверх того, подобным же образом дать объяснения относительно всего [воспринимаемого] путем прикосновения, а не ограничиться только тем, что относится к вкусу. Но и относительно этих [вещей, воспринимаемых путем осязания], [не выяснено], имеют ли они какое-либо различие в отношении вкусов или допускают говорить [о вкусе их] безразлично все, что угодно.
106. Теофраст de sens. (65). Острый [вкус] есть по форме [образующих его атомов] угловатый, весьма согнутый, малый и узкий. Ибо вследствие своей заостренности он быстро повсюду проникает; будучи же шероховатым и угловатым, оп сближает и стягивает. Поэтому он и нагревает тело, производя [в нем] пустоты. Ибо имеет наибольшую теплоту то, что имеет [в себе] наибольшие пустоты. Сладкий же [вкус] состоит из круглых и не очень малых форм. Поэтому он вообще обращает тело в жидкое состояние и без толчков медленно проникает во все. Прочие же [вкусы] производят толчки, так как [каждый из них], проникая, сбивает [с места] прочее и увлажняет [его]. Увлажняемое же и сдвигаемое с места своего расположения стекает в желудок. Ибо последний есть самое удобное для движения [место], так как в нем наиболее пустоты.
(66) Кислый же [вкус] состоит из форм больших, многоугольных и нисколько не закругленных. Ибо всякий раз как эти [атомы] войдут в тела, они затыкают жилки и мешают стекать. Поэтому и пустоты желудка [в этом случае] пребывают в спокойствии. Горький же {вкус] образуется из [атомов] малых, гладких и круглых, [атомы] его имеют круглую поверхность с изгибами. Поэтому-то горький [вкус] - клейкий и липкий. Соленый же [вкус] образуется из [атомов] больших и некруглых, местами кривых, (но в самой значительной своей части некривых), и поэтому с немногими изгибами ("кривыми" он имеет в виду назвать то, что может захватывать друг друга и сплетаться). Из больших [атомов состоит соленый вкус], потому что соленость плавает на поверхности. Ведь, если бы [атомы, образующие соленый вкус], были малыми, то вследствие удара со стороны окружающих [их атомов] они смешивались бы со всякой [вещью]. [Соленый вкус состоит] из некруглых [атомов], так как соленое шероховато, круглое же гладко. Из некривых [атомов состоит соленое], потому что оно не отличается сцепляемостью, вследствие чего оно легко растирается.
(67) Едкий же [вкус] имеет малую, круглую и угловатую форму [атомов], кривой же формы не имеет. Дело в том, что едкий [вкус], будучи многоугольным, нагревает вследствие своей шероховатости и делает [тело] жидким вследствие своей малости, круглости и угловатости. Ибо таково свойство угловатой формы. Подобным же образом он объясняет и прочие свойства каждого [вкуса], сводя их к формам. Ни одна из форм не встречается чистой и не смешанной с прочими, но в каждой гладкой [вещи] много [и шероховатого], и один и тот же [вкус заключает в себе некоторое количество] и гладкого, и шероховатого, и круглого, и острого и прочих [форм]. А то, чего заключается наибольше, то наиболее и проявляется в ощущении и [чувственном] свойстве, притом в зависимости от того, в какое состояние [нашего тела] оно привзошло. Ибо бывают большие различия и в этом (т. е. в состоянии нашего тела) вследствие того, что [это состояние] бывает то тем же самым, то противоположным, и противоположные [по вкусам вещества] иногда производят одно и то же состояние [то же самое вкусовое ощущение].
(68) Вот какие определения он дал вкусам.
107. Диоген из Эноанды fr. 5 col. (p. 10 William Lpz, 1907). Демокрит из Абдеры дал учение о том, что субстанции суть атомы, объясняя вещи действительно правильным способом; но так как в своем учении об атомах он ошибся в некоторых вопросах, то о нем мы обсудим позднее при изложении нашего, [эпикурейского] учения.
108. Диоген из Эноанды fr. 6 col. 2 (11 William Lpz, 1907). Сделал ошибку, недостойную его, также Демокрит, утверждая, что поистине существуют Только атомы и что все какие ни есть прочие признаки [вещей] субъективны. И действительно, согласно твоему учению, Демокрит, непонятно, как мы могли бы найти истину, даже мы не могли бы жить, так как мы не умели бы остеречься ни от огня, ни от ранения, ни...