Охота. (перевод Г.А. Янчевецкого).
ГЛАВА ПЕРВАЯ.
Изобретение охоты. Важность для юношества.
Охота и собаки — изобретение богов, Аполлона и Артемиды, которые почтили этим Хирона за его справедливость. Хирон с радостью принял дар и пользовался им. Учениками его в охоте и других прекрасных занятиях были: Кефал, Асклепий, Меланион, Нестор, Амфиарай, Пелей, Теламон, Мелеагр, Тисей, Ипполит, Паламед, Одиссей, Менесфей, Диомед, Кастор, Полидевк, Махаон, Подалирий, Антилох, Эней, Ахилл, из которых каждый, по времени, почтен был богами. Пусть никто не удивляется, что многие из них умерли, не смотря на то что были угодны богам, — это дело природы — но слава их велика. Нет удивительного и в том, что они жили не в одно время: века Хирона достаточно было для всех. Зевс и Хирон были братья — от одного отца, но от разных матерей: первый — сын Реи, второй — нимфы Наиды, так что Хирон родился раньше их, и умер после, окончив воспитание Ахилла, За свои заслуги в уходе за собаками, в охоте и проч. они получили особенную признательность. Кефал взят богиней, а Асклепию дано еще большее: воскрешать умерших, исцелять больных, вследствие чего он имеет вечную память у людей. Мелапион достиг такого превосходства, что, состязаясь с лучшими из современников, один получил в невесты Аталанту. Добродетели Нестора до сих пор живут между эллинами, так что говорить о нем излишне. Амфиарай когда ходил против Фив, получил великую похвалу, а от богов удел бессмертия. Пелей склонил богов не только дать ему в супруги Фетиду, но и петь свадебные песни у Хирона. Теламон стал так велик, что взял в супруги из величайшего города ту, которую сам желал — Перивею, дочь Алкафа, а когда раздавал награды первый между эллинами, завоеватель Трои, Геракл, сын Зевса, то Теламону дал Исиону. Слава Мелеагра известна, а его несчастье произошло не по его вине, но от его отца, который в старости забыл богиню. Тисей один истребил врагов всей Эллады, и за возвышение своего отечества получает признательность и доселе. Ипполит был чтим Артемидою и беседовал с нею, а за свою непорочность и праведность получил блаженную кончину. Паламед при жизни далеко превзошел мудростью современников, а после Смерти боги отомстили за его обиду, как ни за кого другого. И умер он не за то, как думают некоторые; иначе он не был бы в одном лучший, в другом подобный лучшим. Злые люди устроили это дело. Менесфей настолько возвысился своими трудами по охоте, что первые из эллинов признавали себя ниже его, кроме Нестора; да и тот, говорят, в военном деле не превосходил его, но равнялся. Одиссей и Диомед, великие мужи вообще, были виновники взятия Трои. Кастор и Полидевк за свою славу, которую стяжали выполнением в Элладе того чему учились у Хирона, бессмертны. Махаон и Подалирий, воспитанные таким же образом, были великие мужи в искусстве, славе и войне. Антилох, принесший себя в жертву за своего отца, достиг такой славы, что он один у эллинов признается «отцелюбцем». Эней, спасший отцовских и материнских» богов, спасший и своего отца, достиг такой славы благочестия, что из всех пленных троянцев враги его одного оставили без ограбления. Ахилл, получивший это воспитание, оставил столько великих и прекрасных памятников, что никто не устанет говорить о нем или слушать.
Вот каковы они были, благодаря направлению, полученному у Хирона. Добрые и теперь их любят, злые завидуют; так что если в Элладе кого либо постигали бедствия — город или царя, они спасали, а если у эллинов была борьба со всеми варварами, через них эллины побеждали и оставили Элладе непобедимость. Поэтому я советую молодым людям не смотреть легко на охоту и прочее образование, потому что от этого они делаются славными не только в военном деле, но и во всем ином, где требуется хорошо думать, говорить, действовать.
ГЛАВА ВТОРАЯ.
Охота на зайцев. Качества охотничьей собаки.
Итак, к занятию охотой нужно приступать уже при переходе из отроческого в более зрелый возраст, к другим образовательным предметам, причем, конечно, имеется в виду состояние каждого, и если оно достаточно, он занимается охотой, на сколько это служит его пользе, а если недостаточно, он, по крайней мере, должен не остаться ниже своих средств. Я укажу, в чем и как нужно готовиться, и самую теорию, чтобы приступать к делу, предварительно ознакомившись. Этого нельзя считать маловажным делом, потому что без этого и практика невозможна.
Ловчий, который смотрит за сетями, должен быть человек, преданный своему делу, по языку — эллин, по возрасту.— около 20 лет, по виду — проворный, сильный, с душою — способною превозмочь труды и наслаждаться своими трудами. Опускные сети должны быть из тонкого льна, фасианского или карфагенского, как и полевые, так и дорожные. Опускные должны быть в 9 ниток — из трех шнурков, каждый в 3 волокна, в вышину 5 спифам, в узлах 2 палесты; а веревки должны быт без узлов, чтобы хорошо просовывались. Дорожные сети должны быть в 12 ниток, полевые в 16, длиной первые в 2—4—5 саженей, вторые в 10—20—30 саженей; длиннее неудобны. Те и другие — в 30 узлов, а длина петлей как и в опускных сетях. По краям дорожные сети должны иметь петли веревочные, полевыя — железные кольца, концы из крученых веревок.
Устои в опускных сетях должны иметь в длину 10 палест; но можно и меньше. Неровные устои употребляются на неровной местности, для того чтобы держать сеть на одинаковой высоте; ровные на ровной местности. С верхнего конца они должны легко спускать веревку и быть гладкие. Для дорожных сетей вышина должна быть вдвое, а для полевых в 5 спифам, с маленькими вилками и неглубокими зарубинами, но крепкие, с толщиной, соответствующей длине. Число устоев для полевых сетей может быть больше и меньше, если сеть крепко натягивается, больше — если слабо. Для предохранения сетей нужно иметь мешок из телячьей кожи и косу, чтобы, в случае надобности, отрезать ветку и заделать отверстия.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ.
Породы собак. Недостатки.
Есть две породы собак: касторовая И лисья. Первые получили свое название оттого, что их преимущественно держал великий охотник Кастор; вторые оттого, что произошли от собак и лисиц, с соединенными по многом времени свойствами тех и других.
Хуже и чаще встречаются следующие: малые, кривоносые, голубоокие, щурящиеся, гадкие, неповоротливые, немощные, с плохой шерстью, высокими голенями, несоразмерные в частях, ленивые, с плохим чутьем и слабыми ногами. Малые часто не выполняют своего дела на охоте, но причине своей малости; кривоносые не имеют морды и не могут удержать зайца; голубоокия и щурящиеся имеют плохое зрение, на гадких и смотреть нельзя; неповоротливые трудно справляются; немощные и с плохой шерстью не могут работать; голенастые и несоразмерные в частях тяжелы на ходу; ленивые отстают, прячутся в тень и ложатся; с плохим чутьем трудно и редко чуют зайца, а слабоногие, даже при смелости, не могут вынести трудов и устают.
Способов выслеживания бывает много, даже и одних и тех же пород собак. Одна, напав на след, идет без всяких примет, так что незаметно, что она выслеживает; другая только шевелит ушами, а хвост держит спокойно; третья ушами не двигает, а концом хвоста; иная бежит по следу, прищурив уши, сморщив лоб и поджав хвост; многие и этого не делают, но бегают в бешенстве и лают на след, так что не осторожно топчут приметы. Некоторые, сделав много кругов и шатаний, теряют зайца, полагая, что он впереди; когда нападают на след, нюхают, а заметив зайца, дрожат и не трогаются, пока не увидят, что он тронулся. Собака, которая пробегает следы, найденные другими, и постоянно оглядывается, не полагается на себя; а полагается та, которая не пускает перед себя умных товарок и ссорится за это. Иные охотно бросаются на ложный след, увлекаются тем что встретилось и ведут дальше, хотя знают, что обманывают, а за ними тоже делают и другие, незнающие. Ничего нестоящая собака, которая не отходит от протоптанной дороги и не знает прямой. Не настоящей породы и те собаки, которые не распознают следов в логовище и скоро пробегают обыкновенную тропу. Из таковых собак одна сначала гонит сильно, но после слабеет, иная побежит и собьется, иная без толку бросается на дорогу, сбивается и не откликается. Многие перестают гонить то по ненависти к зверю, то по любви к человеку; иная откликается и обманывает, выдавая ложь за правду. Иная этого не делает, но если во время самого бега услышит откуда-либо крик, бросает свое дело и без толку бежит туда, потому что одна бежит без ясного представления, другая в полной уверенности, третья с ложным представлением.
Иная сходит со следа по обману, иная по зависти, и все бегают тут же. Большая часть этих недостатков зависит от породы, многие собаки дурно поведены были, так что могут отбить желание охотиться. Каковы должны быть собаки, из тех же поряд, по наружности и в других отношениях, я скажу.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ.
Хорошие качества. Время и место пользования.
Прежде всего, она должна быть большая, голова легкая, с тупым носом, жилистая, пониже лба сухожильная; глаза на выкате, черные, блестящие; лоб большой и широкий с глубокими разводами; уши длинные, тонкие, на конце без шерсти; шея длинная, гибкая, подвижная; грудь широкая, мясистая; подплечья в небольшом расстоянии от плечей; передние голени малые, прямые, круглые, крепкие; коленные изгибы прямые; бока не слишком впалые, и выступающие вкось; бедра мясистые, не длинные и не короткие, не мягкие и не жесткие; брюшная кожа средней величины; бедра круглые, сзади мясистые, не стянутые к верху, закругленные внутрь; нижние части боков и самые бока тонкие; хвост длинный, прямой, тонкий; верхняя часть ляжки твердая, нижняя длинная, подвижная, крепкая; задние голени выше передних, несколько сухощавые; ноги подвижные. Такая собака крепкая на вид, легкая, соразмерная в частях, быстрая, имеет резвый взгляд и хорошие зубы.
Выслеживать собаки должны, быстро сбегая с найденной тропы, уставив голову в землю на бок, осклабляясь на след, опустив уши, бросая во все стороны глаза, быстро виляя хвостом, умножая круги около тропы, подвигаясь к логовищу. Когда она уже у самого зайца, то дает знать об этом ловчему, ускоряя свой ход и еще более выражая это глазами и всей наружностью; то вглядывается в то место где заяц, то оглядывается, бросается вперед, назад, в сторону, крайне волнуется и восторгается, что заяц близко. Гоньба должна быть сильная, без остановок, с сильным лаем и визгом, бросаясь повсюду вместе с зайцем; собаки должны бежать по следу скоро и красиво, с частыми отскоками и с настоящим охотничьим лаем; но не должны бросать след и возвращаться к охотнику. Но в тоже самое время они должны обнаруживать выносливость, хороший нос, хорошие ноги и хорошую шерсть: выносливость — если не оставляют охоты даже в сильную жару; хороший нос — если чуют зайца и в местности безлесной, под солнцем, в самые жаркие дни; хорошие ноги — если при тех же обстоятельствах у них не портятся ноги, когда бегают по горам; хорошую шерсть — если имеют тонкий, густой, мягкий волос.
Цвет шерсти не должен быть совершенно рыжий или совершенно черный или белый: одномастность есть признак диких зверей, а не настоящей породы. Красноватая пли черная масть должна иметь белые пятна на передней части головы, белая — красноватые; на конце ляжек гладкие, длинные волосы; также на брюхе и на хвосте снизу; сверху — умеренной величины.
Лучше водит собак чаще в горы и реже в места обработанные, потому что в горах можно выслеживать и гонять, а на обработанных это невозможно по причине тропинок. Полезно водить на гористые места и не ради отыскивания зайцев. Такие труды в подобных местностях укрепляют ноги и приносят пользу всему телу. Нужно выводить летом до полудня, зимою в течение всего дня, осенью пополудни, весной перед вечером. Это наиболее подходящая пора.
ГЛАВА ПЯТАЯ.
Охота на зайцев. Порода зайцев.
Следы зайца зимою длиннее, потому что ночи длиннее, а летом короче, по противоположной причине. Зимним утром, когда иней или мороз, они не пахнут, потому что иней втягивает теплые пары и держит, а мороз замораживает. Таким образом и чуткая собака не может чуять следа, пока не распустит солнце или наступивший день. Тогда и у собаки является чутье и самые следы отдают. Сильная роса тоже разбивает и уничтожает, как и продолжительный дождь, который вызывает земные испарения, уничтожающие следы дотоле, пока земля высохнет. Южный ветер тоже вредно действует, потому что уничтожает увлаженное, тогда как северный ветер дает крепость неповрежденному следу и сохраняет. Ливни и мелкие дожди размывают и закрывают; луна тоже ослабляет своей теплотой, особенно в полнолуние. Да и следы тогда очень редки, так как зайцы играют при лунном свете, высоко прыгают и разбивают следы, которые совершенно путаются, если пройдет лисица. Весна своей умеренностью дает ясные следы, разве что растительная сила земли вредит собаке, присоединяя запах цветов. Но летом следы слабые и неясные, так как нагретая земля делает то, что слабая теплота, которую они имеют, пропадает. И собаки тогда менее чуют, потому что тогда их тело слабее. Осенью следы чистые, потому что тогда домашние произведения земли убираются, а дикие от старости разрушаются, так что их запах не действует на след. Зимой, летом и осенью след, обыкновенно, ровный, а весной спутанный, потому что наиболее в это время зайцы паруются, так что и следы по необходимости сплетаются. Вообще, следы около логовища пахнут долее, чем беглые, так как в первом случае заяц ходит останавливаясь, во втором быстро пробегает; поэтому, в первом случае земля имеет полные следы, во втором не имеет полных. Но в заросшей местности более следов, чем на голой земле, потому что, пробегая и оседая, заяц соприкасается со многим.
Ложатся зайцы на все, что земля производит и что есть на ее поверхности снизу, сверху, внутри, подле, подальше, ближе, в самой середине; иногда даже в море, если есть на что вспрыгнуть, и в воде, если есть выдающееся и твердое место. Если заяц делает себе логовище, то в холодное время обыкновенно он делает его в теплом месте, в жаркое — в тенистом, весною и осенью на солнечной стороне. Перебегающие зайцы, как тревожимые собаками, поступают иначе. Когда заяц ложится, он задние ноги подкладывает под живот, а передние складывает вместе и вытягивает, и на конце их кладет подбородок, положив уши на плечевые лопатки, и затем прикрывает мягкие части. Впрочем, его и шерсть прикрывает густая и нежная. Когда он не спит, часто мигает веками, а когда спит, веки раскрыты и неподвижны, и глаза остаются спокойно, но тогда часто шевелит ноздрями, а когда не спит, то реже. Когда земля начинает зарастать, он предпочитает более держаться возделанных мест, чем гор, и остается там даже тогда, когда его гонят, если только не очень его пугают ночью; в противном случае он уходит. Он так плодовит, что в одно и тоже время к новорожденным детенышам мечет новых и опять котится. Молодые зайчата дают большее чутье, чем большие, потому что у них еще нежные члены и они все свои члены волочат по земле. Очень молодых зайчат охотники-любители оставляют для богини. Годовалые с первого раза бегут очень быстро, но дальше не бегут сильнее, потому что не смотря на быстроту, им недостает силы.
Чтобы получить след зайца, нужно вести собак вниз по возделанному полю, а если зайцы туда не ходят, то в луга, долины, к проточной воде, в места каменистые и заросшие, и если заяц тронулся, то не надо кричать, чтобы собаки не растерялись и не стали с трудом отыскивать след. Иногда отыскиваемый и преследуемый заяц переходит речку или делает скачки, прячется в овраги, норы, потому что он боится не только собак, но и орлов, которые похищают их до года при переходе через гористое или голое место, а более взрослых отнимает набежавшая собака.
Самые скорые зайцы — лесные, менее — полевые и еще менее болотные. Тех которые ходят по всем местам трудно поймать, потому что они знают особенные тропинки. Лучше всего они бегают с горы или по ровному месту; но неровному хуже, и еще хуже на гору. Погнанного зайца лучше можно заметить на тронутой земле, особенно если он имеет красноватую шерсть, а также на листве, потому что он отсвечивается. Можно заметить также на тропинках и дорогах, если они ровны, так как свойственный им светлый цвет отражается; незаметны при подобных цветах: на скалах, в горах, в каменистых и густо заросших местах. Находясь впереди собаки, заяц останавливается, приседает, поднимается и слушает, близко ли лай или шум, и когда услышит, бросается прочь оттуда где слышно. Иногда даже не услышав, но только потому что так представилось, возвращается назад по тому же следу, делает разные прыжки, и садит след на след. Наидальше убегают найденные в голой местности, потому что пользуются светом, наименьше – выгнанные из зарослей, так как мешает отсутствие света.
Зайцев точно также, как собак, есть две породы: одни большие, темноватые, с большим белым пятном на лбу; другие меньше, желтоватые, с малым пятном; одни имеют хвост со всех сторон пестрый, у других он по одной стороне одноцветный; у одних глаза зеленоватые, у других голубоватые; у одних уши на краях больше черные, у других только немного. Меньшие водятся большею частью на островах, обитаемых, и необитаемых, и здесь их всегда больше чем на твердой земле, так как здесь не так много лисиц, которые истребляют молодых и старых зайцев, и орлов, которые предпочитают большие горы, мало встречающиеся на островах. На пустынные острова редко являются даже охотники, да и на обитаемых мало людей, а охотников еще меньше, между тем как на священные острова собак даже не дозволяется пускать. И так как на молодых и старых зайцев охота здесь производится редко, то, конечно, их множество.
Взгляд зайца не отличается зоркостью по многим причинам. Глаза у него на выкат, для которых веки коротки и не защищают от света; потому его зрение слабо и рассеивается. К этому присоединяется другое обстоятельство — этот зверек много спит, без всякой пользы для зрения. Быстрота бега тоже много влияет на притупление зрения, так как его взгляд быстро проносится по предметам,прежде чем рассмотрит что это такое. Страх, наводимый от преследования собаками, тоже лишает возможности осмотреться, в силу чего он, сам того не замечая, часто натыкается и попадает в сети. Если бы он бежал прямо, с ним ничего подобного не было бы, но так как он постоянно кружится около любимых мест, где родился и выкормился, то и попадается. В быстроте ног его редко превосходят собаки, и если заяц бывает пойман, то это происходит от случайности, а не от устройства его организма, потому что из всех одинаковой с ним величины зверей ни один не равняется с ним в беге.
Составные части его организма такие: голова легкая, малая, вперед вытянутая, уши высокие, шея тонкая, подвижная, не упругая, достаточной длины, плечевые лопатки прямые, несросшиеся, и на них легкие, тесно соединенные голени, грудь не мясистая, бока легкие, симметричные, крестец округленный, ляжки мясистые, брюшная часть мягкая, достаточно тонкая, бедра круглые, полные, в верхней части в надлежащем расстоянии, задние части ног длинные, твердые, снаружи вытянутые, из внутри не толстые, голени длинные, крепкие; передние ноги кроме того гибкие, узкие и прямые, задние неподвижные и широкие, — те и другие нисколько не останавливающиеся перед неровной местностью, задние гораздо больше передних и немного наклоненные внаружу; шерсть короткая и мягкая. Потому, невозможно, чтобы так устроенное животное не имело силы, гибкости и крайней быстроты, и это доказывается вот чем: при спокойных движениях он прыгает, — и никто не видел и не увидит, чтобы заяц ходил, — и притом так, что задние ноги ставит впереди и позади передних. Это видно на снегу.
Хвост не способствует бегу, так как, по своей короткости, не может служить рулем, который у него заменяется тем или другим ухом; даже когда хватают собаки, он опускает одно ухо, поворачивает в сторону другим — с которой стороны грозит опасность, и быстро увертывается, в мгновение оставляя далеко нападающих.
Это столь привлекательное животное, что человек забывает все что только любит, когда видит, как оно бежит, ловится.
Кто охотится на возделанном поле должен щадить плоды времен года и не осквернять источников и текущих вод, потому что касаться этого зазорно и не хорошо; кроме того нужно иметь в виду чтобы тот, кто увидит, не оказался противником закона. И когда наступает прекращение охоты, нужно оставлять все что касается охоты.
ГЛАВА ШЕСТАЯ.
Украшения. Употребление сетей и собак.
Украшения собаки — ошейник, привязь и пояс. Ошейник должен быть мягкий, широкий, чтобы не рвать шерсти; привязь должна иметь петлю для руки и больше ничего, так как не хорошо смотрит за своими собаками тот, кто из привязи делает ошейник; пояс должен быть из широкого ремня, чтобы не натирал живота; нужно пришивать еще к поясу острые шипы, чтобы сохранять породу (несмешанною).
Если собака не берет предложенного корма, ее не следует вести на охоту: это значит, что она больна; не следует вести и во время сильного ветра, который уносит следы, так что собака не может чуять, а также когда не могут стоять опускные или полевые сети. Если таковых препятствий нет, то нужно водить через каждые три дня. Приучать собак гонять лисиц не следует, потому что это очень вредит, и в нужном случае они никогда не являются на месте. Вообще же нужно менять место охоты, чтобы собаки знакомились с охотой, а охотник с местностью. Выходить рано, чтобы не опоздать с выслеживанием, так как опаздывание лишает собаку возможности найти зайца и принести собою пользу: тонкие свойства следа не во всякую пору остаются долго.
Одежда, в которой ловчий выходит на охоту, не должна быть тяжелой. Опускные сети он должен ставить на тропинках, на неровных, возвышающихся, узких, темных дорогах, у рек, оврагов, никогда не высыхающих потоков, — потому что заяц большей частью туда бежит, а куда он еще бежит, можно без конца говорить, — и при том с видными, узкими боковыми и прямыми проходами, но ставить нужно до наступления дня, а не утром, чтобы, в случае сеть близко к логовищу, заяц не испугался, если услышит шум; а если большое расстояние, то этот шум не мешает поставить сети и раньше, без всякой помехи; но вила нужно ставить, наклонив назад, чтобы они имели известное напряжение; на верху сделать ровные петли и равномерно поддерживать, а середину сети поднять. К нижней веревке привязать большой, длинный камень, чтобы, когда попадется заяц, сеть не потянулась в противоположную сторону; а устои должны быть высокие, чтобы заяц не перепрыгнул. Но с выслеживанием нельзя медлить, так как в том и охота, хотя это и трудно, чтобы поймать животное непременно скоро. Опускные сети ставить на ровном месте, дорожные на дорогах, там где сходятся тропинки, привязывая веревки к земле и стягивая крылья, причем палки вбивать между краями верхней полосы, к которым должны примыкать верхние веревки, чтобы заяц не ушел. Но ловчий должен обходить и наблюдать, и если палка или сеть искривится, должен поправить.
Когда заяц направляется к сети, нужно пускать его вперед и бежать сзади и кричать, а когда он попался, нужно сдержать бешенство собак, но не прикосновением, а голосом, и тогда ловчий должен крикнуть самому охотнику, что заяц пойман, или что пробежал там-то и там-то, или что не видал или что он там-то мелькнул.
Сам охотник должен выходить на охоту в одежде простой и легкой, в такой же обуви, с палкой в руке. Ловчий должен следовать за ним. Идти молча, чтобы заяц, если находится близко, не тронулся с места, услыхав человеческий голос. Привязав собак к дереву, каждую отдельно, чтобы удобно было отвязывать, нужно ставить сети, как сказано. Затем ловчий должен быт на стороже, а сам охотник берет собак и идет за привлечением добычи в сети. Дав обет Аполлону и Артемиде Агротере уделить часть добычи, он пускает одну собаку, которая умнее, и при том, если это зимою — вместе с восходом солнца, если летом — до наступления дня; в прочие времена года — между этими промежутками. Когда же собака напала на прямой след, спустить другую, а когда тропа выслеживается, то промежутками спускать и прочих по одной, но не понуждать их, а обращаться к каждой по имени, и не часто, чтобы они не разгорячились преждевременно.
Собаки от радости и от усердия бросаются вперед, несутся около следов, через следы и раскрывают их, как они есть — двойные, тройные, завороченные, круглые, загнутые, частые, редкие, ясные, неясные; перебегают одна другую, скоро машут хвостами, прищуривают уши, сверкают глазами. Когда уже близко к зайцу, они дают знать об этом охотнику особенным движением хвоста и всего тела, храбро несутся вперед, перебегают одна другую соревнуя, усердно сбегаются вместе, скоро собираются и опять несутся; наконец достигают логовища и нападают на зайца. Заяц быстро поднимается и бежит, оставляя за собою страшный лай и визг. Когда началась гонка, нужно кричать: «ио, собаки», «ио, плохо», «ио, верно», «ио, прекрасно», и бежать за собаками, взяв на руку платье и захватив палку, но не против зайца — это мешает. Побежав, он скоро исчезает из виду и большей частью возвращается туда, где найден. Тогда нужно кричать к ловчему: «на него, на него», «вот он, вот от» и тот, поймал или нет, должен дать знать. Если поймал, то нужно позвать собак искать другого зайца, а если нет, то нужно немедленно бежать с собаками и не отпускать их, но усердно продолжать. Если опять настигнут, кричать: «добро, добро, собаки», «вперед, собаки»; если же они далеко забегут и нельзя быть при них и даже неизвестен их бег и не видно близко они держатся ли следа, то нужно, на бегу, спрашивать у каждого кто идет близко, не видал ли собак; и когда станет известно, то тогда, если собаки на следу, звать их вперед каждую по имени, переменяя голос как можно чаще — тонами высокими, низкими, слабыми, сильными, и кроме других возгласов, особенно если преследование в горах кричать: «хорошо, хорошо, собаки»; если же собаки зашли за след, то нужно звать: «назад, назад, собаки». Если они у следа, то нужно обвести их, сделав много сплошных кругов; если же след для них не известен, то, приняв за основание устои сети, делать оттуда все меньшие и меньшие круги, и побуждая и лаская их, пока ясно узнают след. Тогда собаки бросаются, прыгают, раскрывают след, подхватывают, делают приметы, ясно указывают границы и скоро настигают. Но когда таким образом они достаточно ознакомились со следом, то не следует бежать при них близко, чтобы они от соревнования не зашли за след.
Когда они будут около зайца и дадут знать об этом охотнику, следует смотреть, чтобы заяц, от страха перед собаками, не побежал вперед дальше. Собаки между тем машут хвостами, сталкиваются, перепрыгивают друг друга, падают, поднимают головы, смотрят на охотника, дают знать, что он теперь тут, сами поднимают зайца и с лаем нападают. Если заяц попался в сети или пронесся мимо или по середине, то ловчий должен давать знать криком, различным в каждом случае; и если заяц пойман, то нужно искать другого, а если нет, то бежать с прежними возгласами. Если собаки устанут и поздно будет, тогда охотник должен искать изнуренного зайца, не пропуская ничего, что производит земля и что находится на ее поверхности, делая частые повороты, чтобы не пройти его, так как этот зверек укладывается на маленьком местечке, и от страха и усталости не поднимается, а между тем подводит собак, ободрять их, к преданной человеку говорить много, к небрежной мало, к средней между этими посредственно, пока сам охотник настигнет и убьет или вгонит в сети. После этого забрать сети, вытереть собак и возвращаться домой, обождав, если это летний полдень, чтобы дорогой, от жары, не пострадали ноги собак.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ.
Случка. Уход за молодыми собаками.
Случка происходит зимою, при остановке трудов, чтобы сука могла к весне в покое произвести хорошее поколение, так как это время самое лучшее для произращения собак. Побуждение к случке продолжается 14 дней, и когда оно несколько уляжется, то, чтобы сука скорее ощенилась, ее нужно подводит к хорошему самцу. Когда она уже близится к бросанию, ее не следует более водить на охоту, чтобы от изнурения не повредить щенкам. Носит сука 40 дней.
Когда щенки родились, их нужно оставит при матери и не подкладывать под другую, так как чужой уход не способствует выросту, но от матери благотворно и молоко и дыхание. и попечения приятны. Когда же щенки начинают бегать, им нужно давать молоко до года и ту пищу, какой они будут питаться всю жизнь; больше ничего, потому что переполнение желудка тяжелой пищей искривляет голени, оставляет зародыши болезней и портит внутренности.
Имена нужно давать краткие, но благозвучные: Психи, Фимос, Порпакс, Стиракс, Лонхи, Лохос, Фрура, Филакс, Таксис, Ксифон, Фонакс, Флегон, Алки, Теухон, Илеус, Мидас, Порфон, Сперхон, Орги, Времон, Иврис, Фаллон, Роми, Аноеус, Ива, Гнфеус, Хара, Леуссон, Ауго, Полис, Виа, Стихон, Спуди, Вриас, Эпас, Стеррос, Крауги, Кенон, Тирвас, Сфенон, Эфир, Актис, Эхми, Ноис, Гноми, Стивон, Орми и т. под.
Выводить щенков на охоту — самок после 8 месяцев, самцов после 10 месяцев; но на логовые следы не пускать, а вести на длинном ремне за ищущими собаками и пускать бегать по следам. За тем, когда заяц найден, то если щенки хорошо бегают, их не следует пускать тотчас же, а когда заяц настолько уйдет вперед, что его не видно, тогда пустить, потому что если их пустить сразу на след, то они, как еще не сложившиеся, будут сильно стараться и от напряжения могут разбиться. Поэтому охотник должен быть осторожен. Но если щенки не хорошо бегают, можно пустить, потому что они сразу увидят невозможность, и с ними ничего не случится. Напротив того, на беговые следы можно пускать для розысков, и когда заяц готов быть пойман, можно им дать душить. Когда они не хотят более стоят у сетей и рвутся прочь, их нужно еще удерживать, пока привыкнут отыскивать по следу, чтобы не усвоили дурной привычки бежать позади собак и там искать.
Пока еще молоды, нужно давать корм при сетях, когда они снимаются, чтобы, в случае станут рыскать напрасно по неопытности, возвращались к этому месту. Они оставят это, когда будут враждебно относится к зверю, когда будут больше смотреть на зверя, чем думать о корме. Вообще, нужно самому кормить собак, потому что когда собака ощущает нужду, она не знает, кто в этом виновен, а когда получает то чего хочет, питает признательность к тому кто дает.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ.
Зимняя охота на зайцев.
Выслеживать зайцев нужно тогда, если снег идет такой, что закрывает землю, а если остаются черные пятна, то трудно искать. Если же на старый снег падает новый и дует северный ветер, то следы держатся долгое время и не скоро тают; если дует южный ветер и солнце блестит, держатся не долго и скоро расплываются; а когда идет сильный снег, то ничего нельзя сделать, потому что он закрывает, как и сильный ветер, который все заносит.
В таких случаях не следует брать собак, потому что снег жжет собаке в нос и в ноги, а от холода и запах следа улетучивается. Тогда нужно брат поставные сети и вместе с кем другим отправляться в горы, проходя от обработанных мест, и когда след найден, идти по этому направлению. Если они запутываются, то нужно обходить их и искать, где они выходят, так как заяц, затрудняясь где найти себе место, много ходит; в тоже время он нарочно делает хитрые ходы, потому что его преследуют по ним. Когда след открыт, нужно идти дальше, и он приведет или к закрытому месту или к обрывистому, которое занесено снегом. Для зайца остается много мест для логовища и он ищет таковых. Когда след приведет к такому месту, то нельзя подходить близко, чтобы не спугнуть, а обходить кругом, так как следы дальше не идут, и он должен быть там. Когда же станет ясно, что он есть, то нужно оставить его, — он не уйдет, — и искать другого, пока следы видны, рассчитав время так, чтобы времени было достаточно найти и окружить. Когда все так устроено, нужно каждого зайца обставить сетями кругом, точно также как и на черных местах, и когда сети поставлены, подойти и поднять с места; если он ускользнет из сетей, нужно бежать по следам. Он пойдет в другое такое же место, если только не измучит себя в снегу. Потому нужно смотреть, где он мог сесть и это место обставить; и если он не задержался, идти за ним. Он поймается и без сетей, потому что скоро устанет как по причине глубокого снега, так и потому что к косматым нижним частям ног пристает большая масса снега.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ.
Охота на оленей.
Для оленей и олениц нужны индийские собаки — сильные, высокие, быстроногие и не без огня, при каковых качествах они способны на работу. Новорожденных телят нужно ловить весной, когда они родятся, но сперва следует осмотреть вблизи те травянистые места, где много олениц; и туда где они есть, ловчий должен отправиться до рассвета с собаками и копьями: собак привязать подальше от леса, чтобы когда увидят олениц, не стали лаять, а сам быть на стороже. С наступлением дня он увидит, что оленицы ведут своих телят в те места, где каждая ложится со своим детенышем. Улегшись и дав молока, они оглядываются, не смотрит ли кто, и стерегут, отойдя в противоположную сторону. Тогда-то нужно отвязать собак, самому взять копье и идти на намеченного лежащего теленка, но при этом чтобы не ошибиться, нужно хорошо сообразить местность, которая вблизи кажется совсем иною, чем издали. Теленок будет оставаться неподвижно, прижавшись к земле, сильно закричит и дозволит взять себя, если только не смочен дождем; если же он смочен дождем, то не останется: мокрота и холод заставят его подняться и уйти; хотя собаки его поймают, если скоро погонятся. Взяв его, отдать ловчему. Он будет кричать. Видя и слыша это, оленица бросится чтобы отнять. Тогда уже нужно напустить на нее собак и употребить в дело копье. Справившись с этим, идти за другими и действовать таким же образом.
Так ловятся маленькие олени; но больших поймать трудно, потому что они пасутся с матерью и с другими оленями; и если начать преследование, они прячутся то в середину, то бегут наперед, редко назад. Что же касается собак, то олени, защищаясь, топчут их ногами. Поэтому оленей трудно ловить; разве сразу ворваться между них и рассеять, так чтобы один остался. Если это достигнуто, то на первых порах собаки отстают в беге, потому что, с одной стороны, отсутствие оленей наводит страх на теленка, с другой стороны скорость телят этого возраста ни с чем не может сравниться; но после второго и третьего бега скоро будут пойманы, так как молодое тело не может выдержат изнурения.
Для оленей кладут также препону для ног в горах, на дугах, около тропинок, оврагов, на раздорожьи, на полях, где только ходят олени. Эти преноны должны быть сплетены из тисового дерева, без коры, чтобы не гнили, с хорошо закругленными венцами и гвоздями, попеременно — железными и деревянными, (первые больше) чтобы деревянные поддавались под ногой, а железные сжимали ее. Петля веревки, накладываемая на венец, должна быть сплетена из дрока, также и самая веревка, потому что он менее гниет; петля и веревка должны быть крепкие, а дерево, к которому это привязывается, из простого или каменного дуба, в три спифамы длины, с корою, в палесту толщины.
Препоны нужно ставить к земле, на глубине 5 палест и притом в форме круга, сверху одинаково с венцами, снизу несколько сузив; для веревки и для дерева тоже нужно снять земли столько, сколько нужно для обоих. Когда это сделано, нужно препоны класть вниз в углубление, вровень с землею, а по венцу кругом петли от веревки, которая вместе с деревом кладется на место, назначенное для обоих; на венец набросать стеблей чертополоха, но так чтобы они не поднимались вверх, а на них тонких листьев, смотря по времени года. После этого нужно посыпать землей, сперва взятой непосредственно из ямы, а затем сверху землей твердой, принесенной издалека, чтобы олень никоим образом не мог заметить; но оставшуюся землю нужно отнести подальше, потому что если он станет нюхать и узнает, что земля недавно нанесена, он остановится в изумлении, что он обыкновенно делает. Но охотник должен с собаками смотреть за оленями — утром и в прочее время дня за находящимися в горах, на рассвете за пасущимися на полях, так как в горах, вследствие необитаемости, можно ловить не только ночью, но и днем, а на полях только ночью, потому что днем они боятся человека.
Когда же препона оказывается перевороченной, тогда нужно отвязать собак и звать их по направлению волоченного дерева, разыскивая, куда он затащил. Это, большей частью, легко заметить, потому что он и камни трогает с места, да кроме того на обработанном поле остаются следы волоченного дерева; если же он бежит по неровным местам, то на камнях остается кора от дерева, и тогда разыскивать легко. Если он будет схвачен за переднюю ногу, то скоро будет пойман, потому что дерево бьет по лицу и по всему телу; а если за заднее, то влекомое дерево будет мешать всему телу, и может попасть в раздвоенное дерево, и если не оторвет веревки, то там же и поймается, Но так ли он будет пойман или одолеет усталость, к нему нельзя подходить близко, если это самец, потому что он бьет и рогами и ногами; нужно издали убить копьем. Их ловят и без препон — посредством травли, если летняя пора. Они до того изнуряются, что наконец останавливаются и их бьют копьем. Иногда, будучи настигнуты, и не зная что делать, они бросаются в море и в реку; иногда задыхаются и падают.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ.
Охота на диких кабанов.
Против дикого кабана нужно иметь собак индийских, критских, локридских, лаконских; сети, копья, капкан и препоны для ног. Прежде всего собаки должны быть не простые, но именно из этих пород, чтобы были готовы воевать с этим зверем. Сети должны быть из такого же льна, как на зайцев, и должны состоять из 45 ниток в 3 петли по 15 волокон, от верхнего края в 10 узлов вышины, глубина петлей один пигон, верхняя и нижняя веревка — в полтора раза толще сети; на краях кольца, но веревки должны быть впущены в петли и концами проходить через кольца. Пятнадцати сетей достаточно. Копья могут быть всякие, но с широким и острым наконечником и с крепким древком. Капкан должен иметь перья длиной в 5 палест, по середине трубки твердые закаленные зубья и рукоятку из бирючины, в толщину копья. Препоны должны быть такие же, как на оленей. Но на охоту нужно идти с товарищами, потому что этот зверь и многим едва дается.
Я изложу, как всем этим пользоваться. Отправившись туда, где должен быть кабан, нужно отыскивать зверя, отпустив всего одну лаконскую собаку; прочие держать на привязи. Когда собака схватит след, нужно следовать за нею, как за проводником. Впрочем, и сам охотник имеет много признаков присутствия кабана: на мягких местах знаки следов, в заросших оторванные ветки, а где большие деревья — следы зубов. Обыкновенно, собака приведет в какую-либо густую заросль, где большею частью ложится этот зверь, так как там зимою тепло, а летом прохладно. Приведя к логовищу, собака начинает лаять, но кабан, обыкновенно, не поднимается. Тогда нужно взять собаку и вместе с другими привязать подальше от логовища, и расставить сети по тропинкам, накинув петли на вилообразные палки из зеленого дерева; из сетей сделать далеко вытянутую пазуху, прикрепив с обеих сторон к ветвям, так чтобы в пазуху через петли падало как можно больше света, чтобы внутренность казалась для него, если туда вбежит, совершенно светлою; а канаты прикрепить к крепкому дереву, но не к кустарникам, которые гнутся на мало заросшей местности; те же места, где кабан не ходит, закрыть при каждой сети ветками, чтобы он направился в сеть, а не в сторону. Когда все это уставлено, тогда отпустить всех собак и идти с копьями и капканами. Напускать собак должен один, наиболее опытный, а прочие должны стоять далеко друг от друга, чтобы для кабана оставить достаточно места разбежаться, потому что если он попадет в толпу, может ударить, и кто подвернется, на том он дает волю своему гневу.
Приблизившись к логовищу, собаки бросятся туда. Вспугнутый он бросится вон; ту собаку, которая вскочит ему на голову, он перекинет через себя, побежит и попадет в сети; в случае же ускользнул, тогда, конечно, нужно преследовать по следам. Если местность, где он попался в сеть, покатая, то он скоро поднимется; если ровная, он остановится и станет думать о себе. В это-то время собаки должны напасть, а охотники, обступив кругом, издали осторожно поражать копьями и камнями, пока он будет рваться вперед и стягивать веревку.
Тогда опытнейший и хладнокровнейший из присутствующих должен подойти к нему с лицевой стороны и поразить рогатиной. Если же он, не смотря на удары, не берет веревки, и не обращая на нее внимания, ходит кругом и смотрит за наступающим на него охотником, в таком случае нужно идти прямо с рогатиной, которую нужно держать таким образом, чтобы левая рука была спереди, а правая сзади, так как левая направляет, правая дает силу; кроме того, левая нога должна следовать за левой рукой, правая за правой. Подходя с рогатиной, нужно выступить немного далее, чем при состязании в борьбе, повернув левую сторону на левую руку, и смотреть прямо в глаза, следя за движениями его головы, чтобы не выбил из рук рогатины, потому что это зависит от тяжести удара. Если же кого это постигнет, тогда нужно упасть на землю лицом вниз и держаться за то что есть, так как этот зверь, имея к верху загнутые клыки, не может подхватит лежащего таким образом человека, и старается поднять, и если не может этого сделать, то станет на человека и топчет; а если стоять прямо, то непременно ударит клыками. Единственное спасение в таких случаях — чтобы другой из охотников подошел с рогатиной и раздразнил его, как будто намереваясь ударить; но не бросать копьем чтобы не попасть в лежащего. Видя это, кабан оставит того что под ним и со всем бешенством бросится на вызывающего; а тот тогда должен быстро подняться, но не забыть взять рогатину, потому что иного славного спасения, кроме победы, для него нет. Тогда он должен действовать опять таким же образом и направить копье от плечной лопатки внутрь против того места, где горло, и сохранять крепкую устойчивость. Кабан бросится вперед, и если бы не задерживали зубья на копье, он мог бы ринуться через древко и достигнуть того, кто с рогатиной. У него такая сила, как трудно представить, потому что если положить на его клыки волосы, тотчас как его убили, то волосы свертываются: настолько клыки его горячи! а когда он жив и раздражен, то они у него раскалены, иначе он не обжигал бы шерсти собаки, когда удар клыка скользнет по телу.
Столько требуется трудов и хлопот для поимки борова. Если попадется свинья, то нужно подбежать и ударить копьем, остерегаясь чтобы не получить толчка и не упасть: тогда она будет топтать и кусать. Поэтому, самому не следует падать, а если это случилось против воли, то подниматься нужно таким же образом, как при встрече с кабаном; а поднявшись, нужно поражать рогатиной, пока убьешь.
Ловятся они еще следующим образом. Ставят сети на тропинках, у оврагов в местах заросших, в долинах, в неровных местах, где есть спуск в луга, болота, к воде. Заведующий ловлею стоит у сетей на стороже с рогатиной, а другие ведут собак и ищут любимых кабанами мест, и когда таковые найдены, начинается гоньба. Если кабан попал в сеть, то ловчий должен идти на него с рогатиной и действовать, как я сказал, а если нет, нужно бежать за ним дальше. Ловится он также в сильную жару посредством одной травли, потому что, не смотря на всю свою силу, этот зверь задыхается и падает. Но при такой охоте он убивает много собак, и сами охотники подвергаются опасности. Тем не менее, когда приходится пускать в него рогатину, когда он устал или в воде или стал под скалой или не хочет выйти из кустов, когда ни сеть, ни что другое не мешает ему броситься на приближающегося человека, все таки нужно идти на него и выказать ту храбрость, которая побудила взяться за такое предприятие. Рогатиной и движениями тела нужно действовать так, как сказано, потому что даже если что случится, то случится отнюдь не от правильности действий.
Ставятся еще преноны для ног такие же, как для оленей, и в таких же местах. Такой же требуется присмотр, погоня, набег и действование рогатиной.
Но поимка поросят сопряжена с трудностями, потому что они, когда маленькие, никогда не остаются одни, и когда их найдут собаки или кто увидит, тотчас прячутся в лес. Кроме, тою, обыкновенно их сопровождают отец и мать вдвоем, которые тогда злы и более борются за них, чем сами за себя.
ГЛАВА ОДИНАДЦАТАЯ.
Охота на львов, леопардов, рысей, пантер, медведей и пр.
Львы, леопарды, рыси, пантеры, медведи и подобные звери ловятся в чужих странах, на Пангейской горе, на Киссе, что за Македонией, на мисийском Олимпе, на Пинде, на Ниссе, что за Сирией и пр. горах, где могут водиться такие животные. Но причине неудобной для охоты местности, они ловятся отравой — лютиком (аконитом). Примешав его к любимой пище животного, охотники бросают ее около воды и других мест, посещаемых животным. Иногда они ловятся при помощи лошадей и оружия, когда ночью спускаются в поле, но при этом грозит опасность охотникам. Иногда для них делают рвы круглые, большие, глубокие, со вставленным в середину столбом, на котором ночью ставится коза. Ров кругом обставить деревьями, чтобы не было видно, но не оставлять проходов; и те животные, которые ночью слышат голос, бегают кругом изгороди и не найдя прохода, стараются перепрыгнуть и попадаются.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ.
Польза охоты.
Таков должен быть образ действий на охоте. Люди, предавшиеся этому делу, получают отсюда великую пользу. Она доставляет здоровье телу, улучшает зрение и слух, менее старит и наиболее учит военному делу. Во-первых, отправляясь с оружием по трудным дорогам, они не будут уставать и вынесут воинские труды, с которыми привыкли брать зверя. Они смогут улечься на жестком месте и быть хорошими стражами, где им прикажут. При наступлении на неприятеля они будут в состоянии и наступать и исполнять приказания, потому что сами таким образом берут добычу. Поставленные впереди, они не оставят строй, потому что имеют выдержку. При бегстве неприятеля будут прямо и безопасно гнать во всякой местности, как свыкшиеся. В случае неблагоприятных для войска обстоятельств в гористой или лесистой местности или при других тягостях, они смогут и сами почетно спастись и других спасти, так как, свыкшись с этим делом, более понимают. И действительно, такие люди иной раз, даже после поражения товарищей, благодаря своему здоровью и присутствию духа, возвращают победу, напав на сбившегося с дороги противника и обратив его в бегство, потому что люди, крепкие телом и духом, всегда близки к удачам. Потому и наши предки, понимавшие, что от этого зависит военное счастье, и обращавшие свои заботы на юношество, при всем первоначальном недостатке в полевых плодах, постановили: «нигде не препятствовать заниматься охотой, где только есть произведения земли», и кроме того запретили ночью охотиться на расстоянии многих стадий от Афин, чтобы люди, занимающиеся этим, не лишали молодых людей добычи. Они видели, что одно это юношеское удовольствие ведет за собою много хороших последствий, потому что воспитывая самим делом охота дает благоразумие и справедливость, — понимали, что своим военным счастьем обязаны таким людям, — и в тоже время не отвлекается от других благородных занятий, как это делают дурные удовольствия, с которыми не следует знакомиться. Из таких людей делаются хорошие воины и хорошие полководцы, потому что тот человек прекрасен, в котором труды изгоняют из души и тела гнусное и преступное и умножают стремление к добродетели; а такие люди не будут смотреть хладнокровно на обиду своего города или опустошение своей страны.
Некоторые говорят. что не следует предаваться охоте, в виду собственных, домашних дел, не понимая того, что гораздо более заботятся о собственных делах те, которые благодетельствуют городу и друзьям. Поэтому, если охотники выказывают себя полезными для города в величайших опасностях, то они не могут сделать опущений в собственных делах, так как и собственность каждого спасается и погибает вместе с городом. Таким образом занимающиеся охотой вместе со своей собственностью спасают и собственность других. Тем не менее многие из зависти не понимают этого и предпочитают гибнуть по собственной негодности, чем спасаться доблестью других. Это происходит от того, что большая часть чувственных удовольствий имеют дурные свойства, под влиянием которых люди говорят и делают дурное; а суетные речи ведут ко вражде, дела же вредные навлекают болезни, наказания и смерть как на них, так на детей и друзей, так как они бесчувственно относятся к проистекающему оттуда злу, а наслаждения чувствуют более, чем другие. Кто же может воспользоваться такими людьми для спасения города? Между тем полюбивший то, что я предлагаю, будет чуждаться этих пороков, потому что хорошее воспитание учит держаться законов и рассуждать о справедливом. Потому люди, предавшиеся постоянным трудам и учению, имеют знание и трудовые упражнения для себя, и спасение для своих городов; а те люди, которые не желают учиться, и хотят проводить время в предосудительных удовольствиях, те по своей природе худы, потому что не повинуются ни законам, ни добрым правилам. При своем отвращении к труду, они не имеют никакого понятия о том, каким образом человек делается хорошим, так что не могут быть ни благочествыми, ни мудрыми, и объятые невежеством служат только злом для образованных. От таких людей не может быть ничего хорошего, а от хороших исходит все благо человечества; потому лучшие те, которые готовы трудиться. Это доказывается одним великим примером. Все те древние мужи, которые в юношестве учились у Хирона и о которых я упомянул, начинали с охоты и достигли многих прекрасных знаний, которые поставили их на такую высоту добродетели, что мы и теперь им удивляемся. Конечно, все желают такой добродетели, но так как ее можно достигнуть только трудами, то большею частью отступают, так как достижение ее — предмет сомнений, а сопровождающие ее труды для всех ясны. Быть может, люди менее небрегли бы ею, если бы она была видима телесно, потому что знали бы, что как она видима для них, так они видимы для нее: когда на любящего смотрит любимый, то последний делается лучше, не говорит и не делает ничего дурного или предосудительного, чтобы тот не заметил. Между тем думая, что добродетель не смотрит за ними, люди делают вопреки ей много дурного и предосудительного, потому что сами не видят ее. Но добродетель повсюду присутствует, потому что бессмертна, и своих хороших последователей награждает, а дурных бесчестит. Если бы они знали, что добродетель смотрит на них, бегом бросились бы в ее училище труда, где она добывается трудами, и старались бы овладеть ею.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ.
Превосходство занятий охотой пред учением у суетных и вредных софистов.
Я удивляюсь так называемым софистам. Многие из них говорят, что ведут юношей к добродетели, а ведут к противоположному, потому что и мужа такого мы нигде не видели которого софисты сделали хорошим, да и сочинений они не пишут таких, которые делают людей хорошими. Они много написали о суетных предметах, что доставляет молодым людям пустое удовольствие, а добродетели никакой; дает напрасный повод надеяться, что они чему нибудь научатся, отвлекает от полезного и учит дурному.
Мои упреки против них, против главного велики; а против того, что они пишут, мой упрек — что они изыскивают особенные выражения, а привильных, хороших мыслей, которые образуют юношей в добродетели, у них нет вовсе. Я человек несведущий, но знаю, что прежде всего нужно учиться у самой природы; и затем у людей, действительно понимающих хорошее, а не у тех которые знают искусство обманывать. Быть может, я выражаюсь неисскусно, да я и не ищу этого, но я стараюсь изложить, как ясно сознанное мною, то что необходимо воспитанным для добродетели. Слова не могут воспитать, но мысли, если они хороши и верны. [И многие другие порицают нынешних софистов, но не философов, зато что выражают свое остроумие в словах, а не в мыслях.] Я хорошо сознаю важность порядка слов в сочинении, потому что тогда легко будет тотчас же упрекнуть, что не верно, но это я намеренно пишу: чтобы верно было, чтобы это делало не софистов, но мудрых и добрых, так как я желаю не чтобы это казалось полезным, но чтобы на всегда было безупречно. Но софисты и говорят для обмана и пишут для своей корысти и никому не приносят никакой пользы, так как между ними нет и не было мудреца. Каждый довольствуется только названием софиста, что составляет позор для людей здравомыслящих. Поэтому я советую к учению софистов относиться осторожно, а к рассуждениям философов относиться с уважением, потому что софисты гонятся за молодыми и богатыми, а философы со всеми общительны и всем друзья, и к счастью человеческому относятся без зависти и без презрения.
Не следует подражать и тем, которые случайно достигли богатства в частной ли жизни или в общественной, и помнить, что лучшие граждане известны с лучшей стороны и достигают всего трудами; дурных постигает дурное, и они известны с дурной стороны, потому что обирая частное и городское имущество, они более бесполезны для общего спасения, чем несведущие граждане, и так как не могут трудиться, то для войны они, в отношении тела, самые дурные и самые позорные люди. Между тем охотники, для общего блага, представляют гражданам и свое тело и свое имущество в хорошем состоянии. Те идут на зверей, а эти на друзей; и те что идут на друзей во всем мире пользуются бесславием, а охотники, которые идут на зверей, приобретают славу, потому что, поймав зверя, побеждают враждебное существо, а не поймав получают похвалу, во-первых, потому что нападают на врагов целого города, во-вторых — потому что идут не на вред человеку и не по любви к корысти; и в-третьих, от этого занятия они сами делаются лучше и умнее во многих отношениях, а как — мы докажем.
Если бы они не отличались трудами, сообразительностью и заботами, то не одолели бы зверя, потому что их противники, борющиеся за свою душу и притом в собственном жилище, действуют с великой силой, так что труды охотника будут напрасны, если он не возьмет перевеса большим трудолюбием и большим смыслом. Таким образом, желающие добиться обогащения в городе защищаются тем, чтобы победить друзей, а охотники — чтобы победить общих врагов; и эти своими упражнениями делаются и против всех врагов лучшими, а те делаются хуже; этим добыча дается благодаря здравомыслию, а тем — благодаря гнусной наглости. Злонравие и стыдную корысть эти могут презирать, а те не могут; у этих выходят из уст добрые речи, у тех постыдные. А в отношении божественного эти благочестивейшие, а тех ничто не сдерживает быть безбожными. Древние предания говорят, что даже боги любят это занятие, действуя или созерцая, так что молодые люди, занимаясь тем, что я предлагаю, и вдумавшись, будут благочестивы и любезны богам, потому что будут представлять себе, что на это смотрит один из богов; а такие юноши будут хороши для родителей, для целого своего города и для каждого отдельного гражданина и друга. Вообще же были хороши не только полюбившие охоту мужчины, но и те женщины, которым дала это богиня Артемида: Аталанта, Прокрида. Были и другие.