XXXV Против Лакрита, на возражение о неподсудности дела

Переводчик: 

Как явствует из введения Либания, подлинность этой речи ставилась под сомнение уже в античности. Этой точки зрения придерживаются и современные исследователи. Однако скорее всего подлинны цитируемые в ней документы; которые восходят к IV в. до н. э. Особенность речи состоит в том, что она является ответом на параграфа противника, т. е. письменное заявление, отрицающее правомочность подачи жалобы по делу о торговле и ее рассмотрение судом фесмофетов. Это утверждение старается опровергнуть выступающий с речью. Судя по некоторым данным, речь могла быть написана около 351 г.

Содержание

(1) Андрокл, выдав денежную ссуду Артемону из Фаселиды, морскому торговцу, и не получив назад деньги из-за его смерти, требует их отдачи от его брата софиста Лакрита, выдвигая два основания: во-первых, он ссужал Артемона в его присутствии и при его поручительстве, и, во-вторых, состояние Артемона унаследовал Лакрит. Тот, однако, утверждает, что отказался от наследства и подает жалобу о неподсудности дела, указывая при этом, что он с Андроклом не заключал никакой сделки и не подписывал никакого договора. Кроме того, он полностью отрицает и свое поручительство, ибо, сознавшись в этом, он тем самым признал бы себя должником.
(2) Неправильно думают некоторые, обманывая себя смутными догадками, будто эта речь не подлинна. Небрежность стиля свойственна судебным речам по частному делу, а выражение "владыка Зевс", конечно, привычка действующего лица; что же касается протеста против заявления о неподсудности дела, то в этом отношении речь оказалась несколько слабой вследствие низости всего происшедшего.

Речь

(1) Нет ничего нового в действиях фаселитов,[1] граждане судьи, но они делают то, к чему уже давно привыкли. Они великие мастера по части одалживания денег в этой торговой гавани, а когда получат деньги и подпишут договор о морских перевозках, то сразу же забывают и о соглашениях, и о законах, и о необходимости возвращения того, что получили. (2) Более того, если возвращают, то они считают, будто оторвали что-то от себя, а чтобы не отдавать, пускаются на извороты, возражения и отговорки и ведут себя как самые мерзкие и бесчестные люди, Доказательство же вот какое: хотя в ваш порт прибывает много людей, и эллинов и варваров, однако всякий раз судебные тяжбы чаще заводят сами фасе-литы, чем все остальные, вместе взятые. (3) Таковы уж они по природе. Что касается меня, граждане судьи, то в соответствии с законами о торговле я одолжил деньги Артемону, брату вот этого человека, для плавания в Понт и обратно в Афины. Так как он умер, не уплатив мне денег, то в соответствии с теми самыми законами, по которым я заключил соглашение о займе, я подал эту жалобу на Лакрита, (4) ибо он брат Артемона и владеет всей его собственностью - и той, что тот оставил здесь, и той, что принадлежала ему в Фаселиде, и унаследовал все состояние брата. Ведь едва ли он может указать закон, дающий ему право владеть имуществом брата, распоряжаться им, как ему вздумается, и не возвращать чужие деньги. А теперь он заявляет, будто он не наследник и якобы отказался от состояния брата. (5) Такова подлость Лакрита. Я же прошу вас, граждане судьи, с благосклонностью выслушать мой рассказ об этом деле. И если я докажу его преступления и против нас, заимодавцев, и не в меньшей мере против вас, то придите на защиту наших прав.
(6) Я-то, граждане судьи, вообще не знал этих людей. Но Фрасидем, сын Диофанта, из дема Сфетт и его брат Меланоп - мои друзья и очень близкие люди. Они пришли ко мне с Лакритом, с которым они где-то познакомились (не знаю, уж где), (7) и попросили меня дать денежную ссуду Артемону, брату Лакрита, и Аполлодору для плавания в Понт по торговым делам. Однако Фрасидем, граждане судьи, совершенно не подозревал о подлости этих людей, а считал их порядочными, какими они прикидывались и как говорили о самих себе, и он надеялся, что они выполнят все обещания, в чем и поручился Лакрит. (8) Но он глубоко заблуждался и совсем не догадывался, с какими тварями он связался, сблизившись с этими людьми. И вот, поддавшись на уговоры Фрасидема и его брата и приняв во внимание поручительство Лакрита о сохранности его братьями всех моих прав, я на паях с одним моим другом из Кариста дал им взаймы 30 мин серебром. (9) Я, однако, хочу, граждане судьи, чтобы вы сперва познакомились с содержанием письменного договора, по которому мы дали денежную ссуду, и выслушали свидетелей, присутствовавших при выдаче займа; потом я расскажу об остальном - как они мошенничали с этим займом. Читай договор и затем свидетельства.
(Договор )
(10) "Андрокл из дема Сфетт и Навсикрат из Кариста дали в долг три тысячи драхм серебром Артемону и Аполлодору из Фаселиды под перевозку грузов из Афин в Менду или Скиону[2] и оттуда в Боспор, а если они пожелают, то вдоль берега по левую руку до Борисфена[3] и обратно в Афины, с уплатой по процентам 225 драхм с тысячи. В случае если они выйдут из Понта к Гиерону[4] после восхода Арктура,[5] то должны уплатить 300 драхм с тысячи; при этом залогом являются три тысячи амфор мендского вина, взятого в Менде или Скионе на двадцативесельный корабль, принадлежащий Гиблесию. (11) Они предоставляют вино в качестве залога так, что не имеют права быть должными за него никому другому и не могут брать под него еще одной ссуды. Они обязуются весь груз вместе со всеми товарами, закупленными в Понте, привезти на том же самом корабле в Афины. И если товары будут благополучно доставлены в Афины, то должники согласно договору в 20-дневный срок, считая со дня прибытия в Афины, обязаны полностью вернуть деньги кредиторам, за вычетом стоимости тех товаров, какие были выброшены за борт[6] в результате общего решения всех плывущих на корабле, а также если что-то пришлось оставить врагам; а за все остальное - без изъятий. Они должны предоставить в распоряжение заимодавцев залог целиком, покуда в соответствии с договором не выплатят причитающиеся им деньги. (12) Если же не вернут в установленный срок, то кредиторам дается право вновь заложить залог и сбыть по подходящей цене; и если после этого денег окажется меньше по сравнению с суммой, причитающейся кредиторам по договору, то последние, как один из них, так и оба вместе, вправе взыскать с Артемона и Аполлодора И всю их собственность и на суше и на море, и всюду, где бы она ни находилась, как если бы суд приговорил их к уплате, а они пропустили срок. (13) А если они не загрузят корабль, оставаясь десять дней в Геллеспонте после восхода созвездия Пса,[7] и выгрузят товары там, где афиняне не имеют права на арест груза,[8] то по возвращении оттуда в Афины они также обязуются уплатить по процентам, указанным в прошлом году в договоре. Если же корабль вместе с товарами постигнет какая-нибудь страшная беда, то залог следует сохранить, оставшееся принадлежит сообща кредиторам. В этом деле ничто не должно иметь большую силу, чем договор.
Свидетели Формион из дема Пирей, Кефисодот из Беотии, Гелиодор из дема Пит".
(14) Читай же и свидетельства.
(Свидетельство)

"Археномид, сын Архедаманта, из дема Анагирунт свидетельствует, что Андрокл из дема Сфетт, Навсикрат из Кариста, Артемон и Аполлодор фаселиты сдали ему на хранение письменный договор[9] и что этот договор и сейчас хранится у него".

Читай также показание присутствовавших при этом свидетелей.
(Свидетельство)

"Исотел Теодот, Харин, сын Эпихара, из дема Левконоя, Формион, сын Ктесифонта, из дема Пирей, Кефисодот из Беотии, Гелиодор из дема Пит свидетельствуют, что они присутствовали при предоставлении займа Андроклом Аполлодору и Артемону в сумме три тысячи драхм, и знают, что договор был сдан на хранение Археномиду из дема Анагирунт".

(15) В согласии с этим договором, граждане судьи, я одолжил деньги Артемону, брату этого человека, ибо он ходатайствовал за него и ручался, что все мои права будут соблюдены в соответствии с договором, по которому я предоставил ссуду, он сам его составлял и после скрепил печатью. Братья его были еще очень молоды, совсем мальчики, а Лакрит, фаселит, - не малое дело, - ученик Исократа. (16) Он обо всем хлопотал и уговаривал меня положиться на него. Именно он утверждал, что обеспечит все мои права и сам останется в Афинах, а его брат Артемон отправится в путь по торговым делам. Вот тогда, граждане судьи, когда хотел получить от нас деньги, называл он себя и братом и сотоварищем Артемона и произносил в высшей степени убедительные речи. (17) Но как только деньги оказались в их руках, они тут же поделили их между собой и пользовались ими, как им было угодно, а из обязательств договора, по которому получили деньги, они, как показало само дело, не выполнили ничего, ни в большом, ни в малом. А распорядителем всего этого был вот этот Лакрит. Однако покажу по порядку.
(18) Прежде всего в договоре сказано, что они взяли у нас ссуду в тридцать мин под три тысячи амфор вина, как если бы залог оценивался еще в тридцать мин,[10] так что стоимость вина, включая издержки, необходимо возникающие при его хранении, возросла бы до одного таланта серебром. А эти три тысячи амфор они обязаны были везти в Понт на двадцативесельном корабле, принадлежавшем Гиблесию. (19) Так записано в договоре, граждане судьи, который вы слышали. Но эти люди из трех тысяч амфор не взяли на судно и пятисот, а вместо того, чтобы закупить вино, как им надлежало, они тратили деньги по своему усмотрению, о трех тысячах амфор у них и заботы не было, и они вовсе не собирались, как им предписывает договор, грузить их на судно. А в доказательство того, что я говорю правду, возьми свидетельство у тех, кто был в плавании вместе с ними на том же корабле.
(Свидетельство)

(20) "Эрасикл свидетельствует, что он был кормчим на корабле, принадлежащем Гиблесию, и знает, что Аполлодор вез на этом судне четыреста пятьдесят амфор мендского вина и не больше; никакого иного груза на этом судне Аполлодор в Понт не вез.
Гиппий, сын Атениппа, из Галикарнаса свидетельствует, что совершал плавание на корабле Гиблесия в качестве начальника и знает, что фаселит Аполлодор вез из Менды на этом корабле в Понт четыреста пятьдесят амфор мендского вина, а сверх этого никакого другого груза.
Кроме них, это подтверждают: Архиад, сын Мнесонида, из дема Ахарны, Сострат, сын Филиппа, из Гистиеи, Евмарх, сын Евбея, из Гистиеи, Фильтиад, сын Ктесия, из дема Ксипета, Дионисий, сын Демократида, из дема Холлида".

(21) Итак, что касается вина, которое они обязаны были погрузить на судно, то они поступили таким образом и начали нарушать соглашение сразу же с первого пункта и не выполнять предписанного. Далее в договоре значится, что они дают залог свободным от притязаний и не являются ничьими должниками и что они вдобавок к существующему ни у кого не сделают дополнительного займа. (22) Об этом сказано, граждане судьи, совершенно ясно. А как же они поступили? Не обратив внимания на предписания договора, они обманом берут ссуду у одного молодого человека, уверив его, будто никому ничего не должны. Одновременно они надули и нас и, втайне взяв в долг под принадлежавшее нам, обманули и того юношу, ссудившего их, ибо взяли деньги под товары, якобы свободные от обложения; таковы злоумышления этих людей. И все эти хитрые приемы принадлежат вот этому Лакриту. А в доказательство того, что я говорю правду и что они вопреки условию договора взяли еще одну денежную ссуду, вам будет зачитано личное свидетельство второго кредитора. (23) Читай свидетельство.
(Свидетельство)

"Арат из Галикарнаса свидетельствует, что он предоставил Аполлодору заем в одиннадцать мин серебром под товары, которые тот вез на корабле Гиблесия в Понт, а также под те, какие он доставит оттуда, и что он не знал, что тот взял деньги в долг у Андрокла; в этом случае он не стал бы ссужать деньгами Аполлодора".

(24) Вот что вытворяют эти люди. Затем в договоре указано, граждане судьи, что если они продадут в Понте привезенные с собой товары, то обязаны закупить другие, погрузить на корабль и доставить их в Афины, а по прибытии в Афины вернуть нам деньги в двадцатидневный срок полновесной монетой; до выплаты им надлежит отдать товары в наше распоряжение и доставить в целости, пока мы не получим деньги. (25) Именно точно так сказано об этом в соглашении. Они же, граждане судьи, тут-то больше всего и показали свою наглость и бесстыдство и не обратили ни малейшего внимания на условия договора, а рассматривали долговое обязательство не более как вздорную шутку. Они ничего не закупили в Понте и не загрузили корабль для обратного рейса в Афины; и когда они возвратились из Понта, мы, заимодавцы, не знали, что нам предпринять и что взять в залог до времени получения наших денег: они ведь совершенно ничего не привезли в вашу гавань. (26) Между тем нас постигло великое несчастье, граждане судьи! Хотя мы, проживая в своем родном городе, ни в чем их не обидели и не дали им повода для отторжения нашего имущества в результате судебного приговора, тем не менее оказались ограблены этими фаселитами, подобно тому как если бы фаселитам было дано право захватывать собственность афинян. Каким иным словом, кроме разбойничьего грабежа, можно обозначить их действия, если они не хотят вернуть то, что получили? Я в жизни не слыхал более гнусного дела, чем то, которое они совершили по отношению к нам, и это при том, что они сознаются в получении от нас денег. (27) Все споры, касающиеся заемных сделок, подлежат судебному разбирательству, граждане судьи. Но то, о чем взаимно договорились обе стороны и о чем письменно составили торговое соглашение, это все рассматривают как закон и считают, что его следует выполнять в соответствии с его буквой. А что они ни в малой степени не повиновались условиям договора, но тут же с самого начала принялись изворачиваться и злоумышлять, чтобы ничего не исполнять надлежащим образом, это со всей очевидностью показывают и свидетели и они сами.
(28) Однако вам еще предстоит услышать, на какое совершенно неслыханное дело пошел Лакрит. Ведь именно он все это проделал. Когда они прибыли сюда, то не пристали в вашем порту, а бросили якорь в гавани воров, которая находится вне границ вашего порта. А кто причалил в гавани воров, то это похоже на то, как если бы он стал на якоре в Эгине или Мегаре; ведь из этой гавани можно всякому отплыть, куда ему захочется и когда ему вздумается. (29) И вот корабль стоял там на якоре больше двадцати пяти дней, а они расхаживали по торговым рядам вашей гавани, и мы, подойдя, заговорили с ними и потребовали, чтобы они как можно скорее позаботились о возвращении наших денег. Они не возражали и сказали, что как раз намеревались это сделать. И мы оставались стоять неподалеку от них и смотрели по сторонам, не выгружают ли они где с судна товары и не платят ли пошлину. (30) Когда же они находились здесь уже много дней подряд, и мы не видели, чтобы они выгружали хоть какие-нибудь товары или платили пошлину от своего имени, то тогда мы уже со всей решительностью потребовали от них вернуть нам деньги. А так как мы не давали им покоя, то вот этот Лакрит, брат Артемона, отвечает, что они не могут вернуть долг, ибо все товары погибли; и Лакрит заявил, что тем самым он приводит достаточное основания для своего оправдания.[11] (31) От таких речей, граждане судьи, мы пришли в сильное негодование, однако, выразив его, ничего не добились; они не обратили на это никакого внимания. Тем не менее мы их спросили, каким образом погибли товары. Лакрит отвечал, что судно на пути из Пантикапея в Феодосию потерпело крушение, и в этом крушении товары его братьев, находившиеся на судне, пошли ко дну; на нем были и соленая рыба, и косское вино, и кое-что другое, и все это, утверждали они, в качестве обратного груза они собирались доставить в Афины, если бы с кораблем не случилось беды. (32) То, что он рассказывал, звучало так. Однако стоит послушать, чтобы увидеть мерзкую сущность и лживость этих людей. У них и не было никакого соглашения относительно потерпевшего крушение корабля, но это был другой человек, давший в долг деньги под груз и под сам корабль для плавания из Афин в Понт (Антипатром его звали, был он родом из Кития). А груз состоял из восьмидесяти амфор второсортного прокисшего вина и соленой рыбы, и его он доставлял на судне из Пантикапея в Феодосию для какого-то сельского хозяина, который кормил этой пищей своих работников на поле. Но зачем они пускаются на отговорки? Ведь от этого нет никакого толку. (33) Возьми-ка мне сперва свидетельство Аполлонида о том, что деньги под судно дал Антипатр и кораблекрушение к этим людям не имеет никакого отношения, затем свидетельство Эрасикла и Гиппия о том, что на судне было только восемьдесят амфор вина.
(Свидетельство)

"Аполлонид из Галикарнаса свидетельствует, что он знает, что Антипатр из Кития ссудил деньгами Гиблесия под судно, принадлежащее Гиблесию, для плавания в Понт и под товары, перевозимые в Понт; он также знает, что тот вместе с Гиблесием является совладельцем судна, на котором находились принадлежавшие ему рабы. И когда корабль пошел ко дну, к нему явились его рабы и известили его об этом, а также сказали, что корабль, шедший из Пантикапея в Феодосию, был пуст.
(34) Эрасикл свидетельствует, что он был в плавании вместе с Гиблесием в качестве кормчего на корабле, совершающем путь в Понт, и знает, что судно на пути из Пантикапея в Феодосию было пустым и что у Аполлодора, преследуемого сейчас по суду,[12] на этом корабле не было вина, а было около восьмидесяти амфор косского вина, принадлежавшего какому-то гражданину из Феодосии.
Гиппий, сын Атениппа, из Галикарнаса свидетельствует, что он был в плавании вместе с Гиблесием в качестве начальника корабля и что, когда судно направлялось из Феодосии в Пантикапей,
Аполлодор погрузил на него одну или две кипы шерсти, одиннадцать или двенадцать кувшинов соленой рыбы и две или три связки козьих шкур, а больше ничего.
Кроме них, показания дали Евфилет, сын Дамотима, из дема Афидны, Гиппий, сын Тимоксена, из дема Тиметад, Сострат, сын Филиппа, из Гистиеи, Археномид, сын Стратона, из дема Триасия, Фильтиад, сын Ктесикла, из дема Ксипета".

(35) Так далеко зашло бесстыдство этих людей. А вы, граждане судьи, поразмыслите меж собой, знаете ли вы кого-нибудь или слышали когда, что кто-то, занимаясь морской торговлей, ввозит вино в Афины из Понта, да к тому же косское. Конечно, совсем наоборот, вино ввозится в Понт из наших мест - с Пепарефа, Коса, Фасоса, из Менды и из других, не знаю уж каких городов. А с Понта сюда идут совершенно другие товары.[13] (36) Так вот, приперев их, мы выпытывали, не сохранились ли у них какие-нибудь ценности в Понте; на что Лакрит отвечал, осталось-де сто кизикских статеров,[14] и это золото его брат дал взаймы в Понте одному судовладельцу, какому-то фаселиту, согражданину и своему другу, и он-де не смог вернуть его обратно, так что и это следует считать почти пропавшим. (37) Такие речи вел Лакрит. Однако соглашение говорит-не об этом, сограждане судьи, а предписывает, чтобы они доставили закупленные товары в Афины и чтобы без нашего согласия не давали в долг наши деньги в Понте кому им заблагорассудится. Напротив, доставленное в Афины они обязаны отдать в наше распоряжение в целости и сохранности, покуда мы не получим обратно все заемные деньги. Прочитай-ка мне договор снова.
(Договор)
(38) Предписывает ли им договор, граждане судьи, отдать в рост нашу собственность, да еще человеку, которого мы не знаем и никогда не видели, или привезти закупленное за границей в Афины, предъявить в целости и сохранности и предоставить в наше распоряжение? (39) Договор гласит, что ничто не имеет большей силы, чем условия, записанные в нем, и его не может отменить ни закон, ни постановление, ни что-нибудь иное. А им с самого начала не было никакого дела до этого договора, но они пользовались нашими деньгами как своими собственными; настолько зловредны, коварны и бесчестны эти люди. (40) Я со своей стороны, клянусь владыкой Зевсом и всеми богами, никогда не относился неприязненно и не порицал человека, граждане судьи, который хотел стать софистом и платить деньги Исократу; я действительно был бы не в своем уме, если бы у меня об этом болела голова. Однако я ни в коем случае, клянусь Зевсом, не думаю, будто можно позволить, чтобы одни, презирая других и считая себя ловкачами в деле похищения чужого добра, пытались делать это, положившись на свое искусство слова: это, конечно, дело подлого софиста и грязного человека. (41) Лакрит, граждане судьи, явился в суд для разбирательства этого дела не потому, что уверен в своей правоте, а потому, что он, хорошо сознавая содеянное ими в отношении этого займа и доверяясь своей ловкости легко произносить речи в защиту неправедных деяний, надеется завести вас туда, куда хочет. Этим он бахвалится, и в этом он мастер, за это он требует деньги и собирает учеников, обещая научить их тому же. (42) А сначала этому искусству, какое вы признаете гнусным и беззаконным, граждане судьи, искусству брать в торговой гавани под проценты деньги на морские перевозки, отнимать их и не возвращать, он обучил своих братьев. Неужто найдутся более мерзкие люди, чем наставник в таком деле или его ученики? Ну а раз он так умен и полагается на свое красноречие и на ту тысячу драхм, которую он уплатил своему учителю, (43) то велите ему разъяснить вам, что они или не брали у нас денег, или, взяв, вернули, или что долговые обязательства относительно морских перевозок не должны иметь законной силы, или, что они имели право воспользоваться деньгами иначе, чем получили их по условиям договора. Пусть он, чего бы он ни добивался, убедит вас в этом. Я также признаю его мудрецом, если он убедит вас, разбирающих дела по торговым сделка. Только я хорошо знаю, что он совершенно не в состоянии ни разъяснить, ни доказать вам это. (44) А кроме того, призываю в свидетели богов, граждане судьи, если бы произошло противоположное и не его умерший брат оказался бы моим должником, а я задолжал бы ему талант или восемьдесят мин, больше или меньше, то представляете ли вы, граждане судьи, что Лакрит вел бы такие речи, какие он теперь ведет, или стал бы он утверждать, будто не является наследником или отказался от наследства брата, и не с такой строгостью взыскивал бы с меня деньги, с какой взыскивал с других задолжавших его умершему брату, будь то в Фаселиде или в каком ином месте? (45) И если бы кто-нибудь из нас, ускользая от его судебного иска, посмел бы отклонить жалобу как не подлежащую рассмотрению суда, то я твердо убежден, что он негодовал бы и жаловался на нас, говоря, будто с ним проступили крайне несправедливо и противозаконно, раз его иск, имеющий отношение к делам о торговле, признают недействительным. И однако, Лакрит, если тебе это представляется справедливым в отношении тебя, то почему же не должно быть так в отношении меня? Разве не одни и те же законы писаны для всех и не одно и то же право существует для судебных споров по делам о торговле? (46) Но до такой степени гнусен этот человек и настолько превосходит подлостью всех людей, что пытается заставить вас вынести решение о незаконности этой жалобы по торговому делу, и это тогда, когда вы сейчас разбираете споры по делам о торговле. Так что же ты предлагаешь, Лакрит? Мало того, что мы лишились денег, выданных вам в качестве займа, но и по вашей милости попадем в тюрьму, если не выплатим штраф за проигранный процесс.[15] (47) Разве не представляется вам делом диким, гнусным и позорным, граждане судьи, если кредиторов, ссудивших деньги в вашей торговой гавани на морские перевозки и затем похищенные у них, заключают в тюрьму люди, взявшие эти деньги в долг и похитившие их? Вот чего, Лакрит, ты добиваешься от судей. Однако где можно найти защиту своих прав, граждане судьи, по соглашениям относительно морской торговли? В какой судебной инстанции или в какое время?[16] В Коллегии одиннадцати? Но она судит грабителей, воров и прочих злодеев, подлежащих смертной казни. Но, может быть, у архонта?[17] (48) Однако обязанность архонта - заботиться о дочерях-наследницах, сиротах и родителях. Клянусь Зевсом, у царя![18] Но мы не гимнасиархи и никого не обвиняем в нечестии. Может быть, такие дела подсудны полемарху? Но это в случае, если речь идет о неисполнении вольноотпущенником своих обязанностей, а также если метек не имеет покровителя. Наконец, остаются стратеги. Но они ведают судом над триерархами и не занимаются жалобами, связанными с торговлей. (49) Я купец, а ты брат и наследник купца, который получил от нас деньги на морскую торговлю. Так куда же следует направить эту жалобу? Научи, Лакрит, и намекни лишь, как поступить справедливо и соблюсти законы. Но не найдется ни один до такой степени осведомленный человек, который бы мог справедливо судить об этом деле.
(50) Итак, я, граждане судьи, не только терплю страшную обиду, нанесенную мне вот этим Лакритом, но и, не считая потери денег, я по его милости подвергаюсь крайним опасностям, если меня от этих людей не защитит договор и не послужит доказательством того, что я дал денежную ссуда для плавания в Понт и обратно в Афины. Вам известно, граждане судьи, как строг закон, если кто-то из афинян ввозит хлеб в другое место, а не в Афины, или если кто дает займы для перевозки товаров в другой торговый порт, а не в Афины, и какие суровые и страшные наказания грозят им за это. (51) Прочитай им, однако, сам закон, чтобы они в точности его услышали.
(Закон)

"Никому из афинян и метеков, живущих в Афинах, как и покровителям их не позволяется давать деньги под судно, которое не доставляло бы хлеб в Афины, и остальное, означенное о каждом из них. Если же кто вопреки этому предписанию даст заем, то пусть последуют заявление и запись денег в долговую книгу у эпимелетов[19] точно таким же образом, как это уже сказано о судне и хлебе. И пусть у него не будет права обращаться в суд относительно денег, которые он дал на перевозку в другое место, а не в Афины. И пусть никакое должностное лицо не начинает судебного дела об этом".

(52) Вот какой суровый закон, граждане судьи! Эти же, нечестивейшие из всех людей, хотя в договоре ясно записано о доставке товаров на обратном пути в Афины, допустили, однако, чтобы на Хиос было доставлено то, под что они взяли у нас ссуду в Афинах. Когда в Понте судовладелец из Фаселиды решил взять еще одну ссуду у какого-то человека с Хиоса и когда хиосец заявил, что если тот не предоставит под залог весь груз, какой был у судовладельца, и если на это не согласятся прежние кредиторы, то он не даст ссуду, тогда эти люди уступили и отдали под залог хиосцу нашу собственность и сделали его хозяином всего, (53) и так они отплыли из Понта вместе с судовладельцем из Фаселиды и с кредитором с Хиоса и становятся на якорь в гавани воров, а в вашем торговом порту они не пристали. И вот теперь, граждане судьи, деньги, взятые в долг для плавания из Афин в Понт и из Понта в Афины, использованы этими людьми на доставку товаров на Хиос. (54) И как мы уже сказали в начале нашей речи, вам также нанесен ущерб, причем нисколько не меньший, чем нам, давшим эти деньги. Подумайте-ка, граждане судьи, неужели вы не чувствуете себя оскорбленными, если кто-то пытается возвыситься над вашими законами, лишает силы, и отменяет торговые соглашения, и использует наши деньги на ввоз товаров на Хиос, - разве такой человек не оскорбляет вас?
(55) Итак, граждане судьи, я должен иметь дело с этими людьми; ведь я дал деньги им. А они пусть улаживают свои дела с тем судовладельцем из Фаселиды, их соотечественником, которому они, как утверждают, заняли деньги без нашего согласия и вопреки обязательству; ведь мы не знаем, что произошло между ними и их земляком, им об этом лучше знать. (56) Так поступить в этом деле, по нашему мнению, будет справедливо, и мы просим вас, граждане судьи, заступиться за нас, пострадавших от произвола, и наказать обманщиков и хитрецов, пытающихся все запутать, как делают эти люди. И если вы так поступите, то своим голосованием не только принесете пользу себе, но и разоблачите всю злокозненность негодных людей, какую они допускают в отношении торговых сделок.


[1] Фаселиты — граждане города Фаселиды, расположенного на восточном побережье Ликии, уже с древнего времени известного своей обширной морской торговлей.

[2] Менда и Скиона — города на западном побережье полуострова Паллена в Халкидике. Первый особенно славился своим вином.

[3] Борисфеном материковые греки часто называли Ольвию, расположенную в устье, Днепра (Борисфена).

[4] Гиерон — гора и укрепленное место во Фракии, на побережье Пропонтиды (Мраморное море).

[5] Восход Арктура приходился на первую половину сентября.

[6] При заключении соглашений на морские перевозки учитывался риск потери товаров вследствие стихийных бедствий, действий пиратов и военных противников.

[7] Восход созвездия Пса падал на вторую половину июля.

[8] Имеется в виду право захвата собственности граждан других городов, санкционированное государством.

[9] Обычная практика в Афинах. Как правило, оригинал письменного договора хранился у менялы.

[10] Стоимость груза, служившего обеспечением займа при плавании в оба конца, должна была возрасти вдвое.

[11] По закону морской торговец освобождался от обязательства возместить долг, если товары погибали в пути.

[12] На самом деле — Лакрита, а не Аполлодора, его брата.

[13] Хлеб, соленая рыба, кожа и рабы.

[14] Около 2800 аттических драхм. См. примеч. 29 к Речи XXXlV.

[15] Намек на эпобелию, штраф с проигравшей стороны в пользу противника.

[16] Особенность жалоб по делам о торговле заключалась в том, что они могли подаваться только в зимние месяцы — от Боэдромиона до Мунихиона (сентябрь — май), т. е. тогда, когда прекращалась навигация.

[17] Имеется в виду архонт-эпоним, по которому именовался год.

[18] Т. е. архонт-басилевс, суду которого подлежали дела, связанные с культом. На нем же лежала обязанность разбирать дела по устройству гимнастических состязаний (бег с факелами), проводившихся в религиозные праздники.

[19] Φασις — форма жалобы против купцов, занимающихся противозаконным ввозом и вывозом товаров. Άπογραφή — опись имущества лица с дальнейшей его конфискацией в пользу государства на основе постановления или решения суда. Под эпимелетами подразумеваются смотрители эмпория.