XXVII Против Афоба I. Иск об опеке
Речи XXVII-XXVIII датируют 364/363 г. до н. э.
Содержание
(1) Демосфен из дема Пеании, отец оратора Демосфена, при кончине, оставляя двух детей, Демосфена и дочь, назначает опекунами и над детьми и над имуществом троих: двоих - родственников, Афоба и Демофонта, а одного - Друга детства, Териппида. Причем Териппиду он отказывает получать прибыль с семидесяти мин до тех пор, пока Демосфен не будет внесен в списки совершеннолетних,[1] за Демофонта помолвливает дочь, назначив ему взять в приданое два таланта, а за Афоба велит выйти замуж своей жене, матери детей, Клеобуле, дочери Гилона, дав за ней восемьдесят мин, и наказывает пользоваться домом и вещами в нем до внесения Демосфена в списки совершеннолетних. (2) Они тотчас получают отказанное им имущество, но ни Афоб не женится на жене скончавшегося, ни Демофонт - на дочери. Распоряжаясь состоянием в четырнадцать талантов, как доказывает оратор, они должны были представить тридцать талантов как сумму прибылей и основного капитала,[2] но передали Демосфену, когда он был внесен в списки совершеннолетних, совсем мало. Поэтому он выступил с тяжбой против Афоба, вчинив иск об опеке на десять талантов, поскольку тот, как один из трех опекунов, должен треть имущества - эту сумму и определяет оратор из основного капитала и прибылей.
(3) Против Афоба. Речь вторая. Эта речь - ответное выступление на суде против некоторых возражений, приведенных Афобом, но в ней содержится также упоминание вышесказанного.
Речь
(1) Если бы Афоб хотел, судьи, действовать по справедливости или предоставить наши спорные вопросы на третейское решение близким, не было бы никакой надобности ни в судах, ни в хлопотах, ведь достаточно было бы соблюдать вынесенное ими решение, и у нас не было бы Никакого спора. Но поскольку он уклонился от того, чтобы хорошо знающие наши дела вынесли какое-то решение о них, а предстал перед вами, не знакомыми обстоятельно ни с какими нашими делами, то необходимо здесь попытаться добиться от него справедливости.
(2) Я, конечно, знаю, судьи, что с людьми и способными говорить, и умеющими подготовиться трудно вступать в тяжбу обо всем состоянии совершенно неопытному по своему возрасту в делах, но все же, хоть мне весьма далеко до них, я очень надеюсь и добиться здесь справедливости, и самому тоже, во всяком случае в пределах изложения фактов, говорить удовлетворительно, так чтобы вы ознакомились со всеми подробностями и хорошо знали дело, по которому должны будете подать голос. (3) Я прошу вас, судьи, выслушать меня с благосклонностью и, если вы придете к мнению, что со мной поступили несправедливо, помочь мне в справедливости. Речь же я поведу с предельной как смогу краткостью. Итак, с чего вам легче всего будет узнать об этом деле, начиная с того я и попытаюсь рассказать вам.
(4) Демосфен, мой отец, судьи, оставил состояние почти в четырнадцать талантов, меня семи лет и мою сестру пяти лет, а также нашу мать, принесшую за собой в дом пятьдесят мин. Посовещавшись о нас перед своей кончиной, он все это вверил Афобу вот этому и Демофонту, сыну Демона, племянникам своим, одному по брату, другому по сестре, а также Териппиду из дема Пеании, который в родстве с ним никаком не состоял, а был другом детства. (5) Причем последнему он отказал получать прибыль с семидесяти мин из моего имущества столько времени, пока я не буду признан совершеннолетним, чтобы он не стал из корысти злоупотреблять в управлении моим имуществом, Демофонту - мою сестру и два таланта тотчас дал иметь, а самому вот ему - нашу мать и восемьдесят мин в приданое, жить в доме и пользоваться вещами, принадлежащими мне, полагая, что если к тому же сделает их еще более близкими мне, то мне не будет хуже под их опекой благодаря этой большей близости. (6) Но, забрав себе с самого начала эти деньги, распоряжавшись всем остальным состоянием и десять лет пробыв нашими опекунами, они лишили нас всего прочего, а передали нам только дом, четырнадцать рабов и тридцать мин серебром, всего на сумму около семидесяти мин. (7) И суть их несправедливостей, говоря предельно сжато, заключается в этом, судьи. А что состояние было оставлено таких размеров, главнейшими свидетелями мне оказываются они сами: ведь в симморию[3] они определили вносить от меня налог по пятисот драхм на двадцать пять мин,[4] именно такой поимущественный налог, какой вносили Тимофей, сын Конона,[5] и наиболее имущие. Но нужно, чтобы вы услышали и обо всем имуществе по отдельности, сколько в нем было занятым в деле и незанятым в деле[6] и во сколько оценивалось все по отдельности. Узнав об этом, вы убедитесь, что никогда еще никто из опекавших не расхищал имущество так бесстыдно и так явно, как они наше. (8) Так вот, прежде всего я представлю свидетелей того, что они в соответствии с оценкой имущества определили от меня этот налог в симморию,[7] затем[8] - что отец оставил меня не бедным и с состоянием не в семьдесят мин, а с таким, что и сами они из-за его размеров не смогли скрыть от полиса. Возьми это свидетельство и читай.
(Свидетельство)
(9) Ясны, стало быть, и из этого размера состояния. Ведь три таланта - это поимущественный налог на состояние в пятнадцать талантов. Такой, по их оценке, следовало вносить налог. А еще больше убедитесь вы в этом, услышав о самом состоянии.
Отец мой, судьи, оставил две мастерские, обе ремесла не скудного: ножовщиков тридцать, причем[9] двоих или троих стоимостью по пяти и шести мин, других - не менее чем по три мины, от которых он получал доход тридцать мин чистыми в год, ложеизготовителей числом двадцать, которые даны были ему в залог под сорок мин и приносили ему доход двенадцать мин чистыми, затем около таланта серебра, отданным взаймы под процент в одну драхму,[10] проценты с которого составляли больше сами мин каждый год. (10) И это все он оставил занятым в деле,[11] как и сами они признают. Здесь сумма основного капитала составляет четыре таланта пять тысяч драхм, а прибыль с этого пятьдесят мин каждый год. Кроме того, он оставил слоновую кость и железо для работы и дерево для изготовления лож стоимостью около восьмидесяти мин, дубильный орешек и медь, закупленные на семьдесят мин. А еще он оставил дом в три тысячи драхм, обстановку, кубки, золотые вещи, гиматии, убранство матери - все это вместе стоимостью около десяти тысяч драхм и серебра в доме восемьдесят мин. (11) И все это он в доме оставил, а морскими займами[12] семьдесят мин, помещенных для выдачи их у Ксута, две тысячи четыреста драхм - в трапедзе[13] Пасиона, шестьсот - в трапедзе Пилада, у Демомела, сына Демона, - тысячу шестьсот, а по двести и триста в общей сложности приблизительно талант - розданным в долг. И в свою очередь, сумма этих наличностей составляет больше восьми талантов пятидесяти[14] мин. А всего вместе вы при рассмотрении найдете около четырнадцати талантов.[15]
(12) Таковы были размеры оставленного состояния, судьи. А сколько его расхищено, сколько каждый в отдельности забрал и сколько все они в совокупности лишают меня, невозможно сказать в отведенное мне время, но необходимо разобрать дело каждого порознь.[16] Таким образом, что касается всего того, что имеют из принадлежащего мне Демофонт или Териппид, о том тогда достанет сказать, когда мы против них предъявим иски. А что касается всего того, что, по их показаниям, имеет вот он, и я знаю, что забрал он, об этом я теперь и поведу речь перед вами. Так вот, прежде всего я докажу вам, что он имеет приданое, восемьдесят мин, а после этого и что касается всего остального, с предельной как смогу краткостью.
(13) Тотчас после смерти моего отца он стал жить в нашем доме, поселившись по его завещанию. Он забирает золотые вещи матери и оставленные кубки. И это он имел как сумму около пятидесяти мин, а еще он получал от Териппида и Демофонта выручки от продажи рабов, пока не добрал полностью приданого, восьмидесяти мин. (14) И поскольку он это имел, то он, собираясь отплыть на Коркиру триерархом,[17] сделал письменное подтверждение Териппиду, что имеет это, и признавал, что приданое получил. И прежде всего тому свидетели Демофонт и Териппид, его соопекуны. А еще свидетелями того, как он сам признавал, что имеет это, оказались Демохар из дема Левконои, женатый на моей тетке, и многие другие. (15) Дело в том, что, так как он, имея приданое, не давал содержания моей матери и не хотел сдавать в аренду хозяйство, но желал распоряжаться им с остальными опекунами, Демохар поговорил с ним об этом. Однако он в ответ ни оспаривать не стал, что имеет, ни возмущаться, будто не получил, но признавал и еще сказал, что у него с моей матерью небольшой спор по поводу золотых вещиц, ну а что, уладив его, он и относительно содержания и относительно прочего сделает так, что у меня все будет хорошо. (16) А между тем, если станет ясным, что он и признал это перед Демохаром и перед другими присутствовавшими, и получил от Демофонта и Териппида выручки от продажи рабов в счет приданого, и сам сделал письменное подтверждение соопекунам, что приданое имеет, и стал жить в доме, лишь только скончался мой отец, как же из подтверждаемого всем этим факта не окажется очевидным, что приданое, восемьдесят мин, он получил, и совершенно бесстыдно отрицает, что получил? (17) А что я действительно говорю правду, возьми свидетельства и зачитай.
(Свидетельства)
Стало быть, приданое он вот таким образом получил и имеет. А поскольку он не женился на моей матери, то по велению закона он должен приданое с процентом по девяти оболов, но я считаю только по драхме.[18] Это составляет, если сложить основной капитал и прибыль за десять лет, около трех талантов. (18) Таким образом я доказываю вам, что он получил это и признал в присутствии стольких свидетелей, что имеет.
Далее, он имеет еще тридцать мин, получив доход от мастерской, и затеял он лишить меня этого наинаглейшим образом. Мне отец оставил доход от них[19] в тридцать мин. А так как они продали половину рабов,[20] то следовало, чтобы мне соответственно поступало пятнадцать, мин. (19) Так вот, Териппид, семь лет ведав этими рабами, представил в отчете одиннадцать мин в год, насчитывая на четыре мины ежегодно меньше, чем следовало. А он, ведав два первых года, совсем ничего не показывает, но то утверждает, что мастерская бездействовала, то утверждает, будто сам он не ведал ими, а управлял ими управляющий Милий, наш вольноотпущенник, и мне от него следует получить отчет. Ну а если он и сейчас станет приводить какой-нибудь из этих доводов, его легко будет изобличить во лжи. (20) Так вот, если он будет утверждать, что она бездействовала, то он сам представил отчет о расходах не на содержание людям, а на изделия (идущую в ремесло слоновую кость на рукояти ножей и прочие отделки), и это значит, что мастера работали. Кроме того, он вносит в счет, что выдал Териппиду арендную плату за трех рабов, которые были у него[21] в моей мастерской. Между тем, не будь работы, не следовало ни получать тому арендную плату, ни вносить в представленный мне счет эти расходы. (21) А если он, в свою очередь, станет говорить, что работа была, но не было сбыта изделий, то он, конечно, должен ясно показать во всяком случае, что сдал мне эти изделия, и представить свидетелей, в присутствии которых сдал. И если он ничего этого не сделал, то как же он не имеет дохода за два года от мастерской, тридцати мин, когда так очевидно, что изделия производились?(22) Если же, в свою очередь, этого он ничего не станет говорить, а будет утверждать, что управлял всем этим Милий, то как же верить, когда он утверждает, что расходы произвел он, больше пятидесяти драхм, а приходы, какие бы ни были, имеет тот? Мне-то кажется, что на самом деле было, пожалуй, наоборот, что если даже всем этим ведал Милий, то расходы произвел Милий, а приходы получил он, если заключать по его всему вообще образу действий и бесстыдству. Возьми же эти свидетельства и зачитай им.
(Свидетельства)
(23) Стало быть, эти тридцать мин от мастерской он имеет, да прибыль с них за восемь лет: если считать ее только по драхме,[22] то окажется еще тридцать мин. И это он один в отдельности забрал. Если сложить это с приданым, то сумма с основными капиталами составляет около четырех талантов. А что касается всего того, что он с остальными опекунами в совокупности расхитил, и всего того, что, по его утверждению, будто бы вовсе и не было оставлено, я теперь докажу вам по отдельности.
(24)Так вот, прежде всего относительно ложеизготовителей, которых оставил отец, но которые у них исчезают, данных в залог под сорок мин, числом двадцать, я докажу вам, как совершенно бесстыдно и явно они лишают меня их. Ведь все они признают, что эти ложеизготовители были оставлены у нас в доме, и говорят, что отцу поступало с них двенадцать мин каждый год, однако сами приходов мне от них за десять лет не представляют в отчете никаких, даже незначительных, а сумму расходов на них он насчитывает без малого в тысячу драхм. До такого бесстыдства дошел он! (25) Самих же людей, на которых он произвел, как утверждает он, эти расходы, они так и не передали мне, но говорят препустейший вздор, будто давший этих рабов в залог моему отцу - подлейший из людей, неплательщик по множеству товарищеских займов,[23] несостоятельный кругом должник, и тому немало призвали свидетелей против него. А кто именно забрал рабов, или как они ушли из дома, или кто предъявил требование на них,[24] или кому проиграли иск на них,[25] не могут сказать. (26) Между тем если бы они говорили что-то здравое, то не свидетелей представляли бы против подлости того человека, до которой мне собственно нет никакого дела, но противодействовали бы, когда этих рабов забирали, и указали бы забравших, и не упускали бы ничего. А в действительности, признавая, что эти люди были оставлены, они забрали их к себе и десять лет получали прибыль от них, и вот вся мастерская целиком исчезает у них самым нещадным образом. И что я говорю правду, возьми свидетельства и читай.
(Свидетельства)
(27) Ну а что Мойриад не был без средств и что у отца этот ссудный договор под залог рабов был заключен не безрассудно, вы узнаете из наиболее веского очевидного доказательства: Афоб, забрав к себе эту мастерскую, как вы сами слышали от свидетелей, при том, что должен был бы, если бы кто другой и хотел ссудить под залог этих рабов, как опекун запрещать ему это, сам под залог этих рабов дал взаймы Мойриаду пятьсот драхм, которые, как он признал, правильно и справедливо получил от него. (28) Да и как же это не поразительно, если для нас вдобавок к тому, что не оказалось никаких приходов от них и сами заложенные пропали, хотя мы ссудили раньше, а для него, давшего взаймы под залог принадлежащего нам и взыскавшего спустя столько времени, возвращены и проценты и основной капитал из принадлежащего нам и не оказалось никакого неимения средств?! А что я действительно говорю правду, возьми свидетельства и зачитай.
(Свидетельства)
(29) Посмотрите, стало быть, сколько денег они на ложеизготовителях крадут: сорок мин - сам основной капитал, а прибыль с них за десять лет - два таланта, поскольку доход с них они получали двенадцать мин каждый год. Разве это мелочь какая-то, неясно откуда-то, в которой легко ошибиться в расчетах, а не явно вот так награбили они эти без малого три таланта? Из этой суммы, расхищенной ими в совокупности, третью, конечно, часть с него мне следует получить.
(30) Ну и с оставленной слоновой костью и железом, судьи, они поступили в таком же роде. Ведь они и все это не представляют в отчете. А между тем быть того не может, чтобы владевший столькими ложеизготовителями, владевший столькими ножовщиками не оставил и железа и слоновой кости, нет, это-то по необходимости должно было быть. В самом деле, что они изготовляли бы, если бы этого не было? (31) И вот владевший более чем пятьюдесятью рабами и ведавший мастерскими с двумя ремеслами, одна из которых расходовала на ложа по меньшей мере на две мины слоновой кости в месяц, а ножовая тоже столько же, да еще железо, он, утверждают они, не оставил ничего этого. До такого бесстыдства дошли они! (32) Конечно, что они говорят невероятное, и из самого этого легко узнать. А что отец оставил столько, что ее достаточно было не только для работы своим мастерам, но и для всякого желающего прикупать другим, ясно из того, что и сам он продавал при жизни, и Демофонт, и вот он, уже после кончины отца, продавали из моего дома всем желающим. (33) Ну а сколько же ее, надо полагать, было оставлено, когда ясно, что ее и для таких больших мастерских было достаточно, и, кроме того, опекуны продавали? Разве немного? А не гораздо ли больше, чем указано в предъявленных мной обвинениях? Возьми же вот эти свидетельства и зачитай им.
(Свидетельства)
Стало быть, этой слоновой кости - больше чем на талант, и ни саму ее, ни работу они не представляют мне в отчете, но и она целиком исчезает у них вся.
(34) Далее еще, судьи, по отчету, который они представляют, я на основании их признания в получении докажу вам, что они втроем имеют больше восьми талантов из принадлежащего мне, а Афоб в отдельности забрал из этой суммы три таланта тысячу драхм, причем расходы я в отличие от них буду считать больше, чем они, и все то, сколько они из этой суммы вернули, буду вычитывать, для того чтобы вы знали, что их предприятия отличаются не мелочным бесстыдством. (35) Ведь что получили из принадлежащего мне, признают: вот он - сто восемь мин, помимо того что, как я докажу сейчас, он имеет, Териппид - два таланта, Демофонт - восемьдесят семь мин. Это составляет пять талантов пятнадцать мин. Так вот, в этой сумме не сразу было получено почти семьдесят семь мин, доход от рабов, а тотчас получили они без малого четыре таланта, и если вы прибавите к ним прибыль за десять лет, считая процент только по драхме,[26] то найдете, что с основными капиталами получается восемь талантов тысяча драхм. (36) На содержание нам, значит, следует внести в счет семьдесят семь мин, поступивших от мастерской. Ведь Териппид давал на это ежегодно семь мин,[27] и мы признаем, что получили это. Так что, хотя они израсходовали на содержание нам за десять лет семьдесят мин, остаток в семьсот драхм я прибавляю к этой сумме и считаю больше, чем они. А то, что они передали мне, когда я был признан совершеннолетним, и сколько они внесли полису налогами, это следует вычесть из восьми талантов с лишним. Вернули вот он и Териппид тридцать одну мину. (37) А налогов они внесли, по их счету, восемнадцать мин. Но я сверх меры и эту сумму завышу до тридцати мин, чтобы им и возразить нечего было на это. Следовательно, если вы вычтете талант из восьми талантов, остается семь, и из их признания в получении с необходимостью вытекает, что они имеют это. Стало быть, это, даже если они лишают нас всего остального, отрицая, что имеют, следовало вернуть, поскольку они признают, что получили это из принадлежащего мне. (38) А в действительности что они делают? Прибыли никакой с этих денег они в отчете не представляют, а сами основные капиталы они, как утверждают, все будто бы израсходовали, да еще семьдесят мин. А Демофонт даже вдобавок должниками нас записал! Это ли не сугубая и отъявленная наглость?! Это ли не чрезмерность поразительной алчности?! Так в чем же порази-тельность, если не в проявлениях этих качеств с такой чрезмерностью? (39) Стало быть, вот он, что касается его лично, поскольку он признает, что получил сто восемь мин, имеет и их и прибыль с них за десять лет, около трех талантов тысячи драхм. И что я говорю правду, и в своих отчетах об опекунстве каждый из них, признавая, что получил эти суммы, вносит в счет, что все их израсходовал, возьми свидетельства и зачитай.
(Свидетельства)
(40) Я полагаю, судьи, что теперь вам достаточно известно о том, и сколько они крадут, и сколько злодеяний совершает каждый из них. А еще обстоятельнее узнали бы вы, если бы они изволили отдать мне завещание, которое оставил отец. Ведь в нем было записано, как утверждает мать, все, что отец оставил, и на каких условиях они должны были получить отказанное им, и чтобы хозяйство они сдавали в аренду. (41) Однако, как я ни требую его, они хоть и признают, что оно было оставлено, но само его не представляют. А это они делают, не желая прояснить размеры оставленного состояния, которое они расхитили, и чтобы не видать было, что дарения[28] они имеют, как будто нелегко будет изобличить их из самих фактов. Но возьми свидетельства тех, в чьем присутствии они отвечали, и зачитай.
(Свидетельства)
(42) Он[29] говорит, что завещание было, и свидетельствует, что отказано было два таланта Демофонту и восемьдесят мин вот ему.[30] А что касается семидесяти мин, которые получил Териппид, он утверждает, что и этого там не было написано, и о размерах оставленного состояния, и о том, чтобы хозяйство они сдавали в аренду. Ему ведь невыгодно признавать и это. Возьми же вот его[31] ответ.
(Свидетельство)
(43) Он,[32] в свою очередь, говорит, что завещание было и что деньги были отданы Териппиду от продажи меди и дубильного орешка, что тот отрицает, и два таланта Демофонту. Что же касается отказанного ему, он говорит, что это было написано, но он не согласился на это, чтобы не видать было, что он получил. А о размерах состояния в целом он тоже умалчивает, как и о сдаче хозяйства в аренду. Ему ведь тоже невыгодно признавать и это.
(44) Стало быть, хотя состояние исчезает у них, тем не менее размеры оставленного наследства ясны по завещанию, по которому им было отказано, согласно их показаниям друг о друге, столько денег. В самом деле, если он на сумму в четыре таланта три тысячи драхм отказал одним три таланта две тысячи драхм взять в приданое, а другому получать прибыль с семидесяти мин, то очевидно, конечно, всем, что он выделил эту сумму не из скудного состояния, а из более чем вдвое превышающего то, которое оставил мне. (45) Не хотел же он, конечно, меня, сына, бедным оставить, а их, и без того богатых, еще более богатыми сделать пожелал, но в виде размеров оставленного мне наследства он отказал получать прибыль с такой суммы денег Териппиду и с двух талантов Демофонту, пока не придет время жениться ему на моей сестре,[33] для того чтобы добиться одного из двух: или поощрить их этими отказываемыми им суммами лучше вести дела с опекой, или, окажись они бесчестными, не найти им у вас никакого прощения, если, удостоенные стольких даров, они так преступно поступят с нами. (46) Так вот он тоже, который сверх приданого и служанок забрал и в доме нашем жил, теперь, когда он должен дать отчет обо всем этом, оправдывается занятостью своими делами. И он дошел до такой алчности, что даже лишил платы учителей, да вносит мне в счет такие налоги, которых и не платил! Возьми же и эти свидетельства и зачитай.
(Свидетельства)
(47) Так как же яснее можно доказать, что он все расхитил и даже от мелочей не воздержался, как не таким вот образом доказывая с помощью стольких свидетелей и очевидных доказательств, что он признал, что приданое получил, и сделал письменное подтверждение соопекунам, что имеет его, что он получал прибыль с мастерской и не представляет в отчете этого дохода, что он остальное то-то продал и не отдал выручек, (48) а то-то забрал к себе и это у него исчезает, еще что он столько крадет, как видно по отчету, который он сам представил, а кроме этого, что у него исчезает завещание, что он продал рабов, что он вообще так управлял всеми делами, как даже худшие враги не стали бы управлять? И я не знаю, как яснее можно доказать это.
(49) И вот он осмеливался говорить перед третейским судьей,[34] будто уплатил из денег очень много долгов за меня соопекунам Демофонту и Териппиду и будто они забрали много из принадлежащего мне, однако ни того, ни другого не мог доказать. Ведь он ни на документах не показал, что отец оставил меня должником, ни свидетелей не представил, кому он вернул, как утверждает, эти долги, ни, в свою очередь, соопекунам не засчитывал всю ту сумму денег, которую явно получил, а гораздо меньше. (50) А когда третейский судья спросил его и обо всем этом по отдельности и о том, управлял ли он своим состоянием на прибыли или расходуя основные капиталы, и, если бы сам он пробыл под опекой, принял бы ли он этот отчет от опекунов или потребовал бы основные капиталы вместе с поступившими прибылями, он на все это ничего не ответил, но подавал требование,[35] с тем что готов доказать, что состояние у меня составляет десять талантов, если же будет недоставать чего-то, то он сам, мол, додаст. (51) А когда я велел доказывать это перед третейским судьей, он не доказал ни этого, ни того, что соопекуны передали мне все это (иначе третейский судья не вынес бы решения против него), но включил в свои документы по делу[36] такое свидетельство, в связи с которым будет пытаться говорить что-то. Так вот, если он и сейчас будет утверждать, что я имею все это, спрашивайте его, кто передал мне это, и требуйте, чтобы он по каждому случаю представил свидетелей. (52) А если он будет утверждать, что у меня есть все это, подразумевая здесь и все находящееся у того и другого соопекуна, то будет ясно, что он преуменьшает на две трети, но тем более не показывает, что я имею все это. Ведь как я и его изобличил в том, что он имеет столько, так докажу, что и каждый из тех обоих имеет не меньше, чем по стольку же. Так что он не об этом должен говорить, но о том, что или сам он или соопекуны передали мне все это. А если он не докажет этого, то как же вам обращать внимание на это его поданное требование?[37] Ведь он тем более не доказывает, что я имею все это.
(53) И вот, значит, оказавшись в большом затруднении перед третейским судьей относительно всего этого, изобличаемый по каждому случаю, как и сейчас перед вами, он осмелился измыслить самую поразительнейшую свою ложь, будто бы четыре таланта отец оставил мне зарытыми и правомочной[38] их назначил мать. А сказал он это с той целью, чтобы, в случае если я стал бы ожидать, что он скажет это и сейчас, я терял свое время на опровержение этого,[39] тогда как должен обвинять его перед вами в другом, а в случае если я опустил бы это, думая, что не будет сказано этого, он сказал сейчас, чтобы я казался богатым и тем самым вызывал в вас меньше жалости. (54) И никакого свидетельства этому он не включил в свои документы по делу,[40] решившись сказать это, прибегнув, однако, к голословности, в расчете на то, что ему поверят так. И когда его спрашивают, на что он израсходовал столько денег из принадлежащего мне, он говорит, что уплатил долги за меня, и тут он старается изображать меня бедным, а когда ему угодно - богатым, как видать, раз и столько денег отец в доме оставил. А что быть того не может, что он говорит правду, да и невозможно, чтобы что-нибудь подобное действительно было, легко убедиться на основании многих соображений. (55) В самом деле, если бы отец не доверял им, то ясно, что он ни всего прочего не стал бы вверять их опеке, ни об этих деньгах, оставляя их вот так, не стал бы сообщать им: это ведь было бы поразительным безумием - сказать о сокрытом имуществе, не собираясь назначать их опекунами даже над видимым имуществом.[41] А если доверял, то не могло быть, конечно, так, что он вверил им большую часть денег, а не назначил их правомочными[42] другой части. Не могло быть и так, что он отдал эти деньги на хранение моей матери, а саму ее отдал в жены одному из опекунов, вот ему: это ведь бессмысленно - стараться сохранить деньги с помощью моей матери, а одного из не внушающих ему доверия назначать правомочным и ее и денег.[43] (56) Да к тому же, если бы это было сколько-нибудь правдой, думаете, что он не взял бы ее в жены, отданную ему отцом, он, который, имея уже ее приданое, восемьдесят мин, как долженствующий вступить в брак с ней, женился на дочери Филонида из дема Мелиты, а при четырех талантах в доме, да притом, что их имела она, как он утверждает, разве он, по-вашему, не бегом бы даже погнался за ними, так чтобы стать правомочным их вместе с ней?[44] (57) Или как, по-вашему, видимое состояние, о котором и многие из вас знали, что оно было оставлено, он вместе с соопекунами вот так нагло расхитил, а от того, чему вы не могли бы оказаться свидетелями, он воздержался бы при имевшейся у него возможности заполучить? Да кто поверил бы этому? Невозможно это, судьи, невозможно, нет, отец все имущество, сколько оставил, передал им, а вот он, чтобы я вызвал у вас меньше жалости, пустит в ход эти свои россказни.[45]
(58) Хоть мне-то есть много в чем и другом его обвинять, но, сведя все к одному, самой сути, я опровергну все его оправдания: ему можно было не иметь никаких этих хлопот, если бы он сдал хозяйство в аренду в соответствии с этими вот законами. Возьми законы и зачитай.
(Законы)
В соответствии с этими законами Антидору с трех талантов трех тысяч драхм за шесть лет аренды было передано шесть талантов с лишним, и некоторые из вас видели это, поскольку Теаген из дема Пробалинта, арендовавший его хозяйство, отсчитал эти деньги на агоре.[46] (59) А у меня с четырнадцати талантов за десять лет сообразно со временем и арендной платой того,[47] естественно, должно было получиться более чем втрое. Почему он не сделал это, спросите его. Ведь если он будет утверждать, что не сдавать хозяйство в аренду было лучше, то пусть докажет не то, что мне поступило вдвойне или втройне, но что сами основные капиталы возвращены мне полностью. А если с четырнадцати талантов они даже не то что всего семьдесят мин мне передали, но один даже вдобавок своим должником меня записал, то как же может быть приемлемо что-то в их словах? Никак, конечно.
(60) Так вот, поскольку мне оставлено было такое большое состояние, как вы с самого начала слышали, и третья часть его приносила доход пятьдесят мин,[48] они, несмотря на то что могли при всей своей ненасытнейшей алчности, даже если не хотели сдавать хозяйство в аренду, из этих поступлений, оставляя здесь все в прежнем положении, и нас содержать, и с взносами полису управляться, и весь остаток приберегать, (61) а остальное состояние, составлявшее две трети всего, сделать занятым в деле,[49] и себе тоже, если домогались корысти, в меру отсюда взять, и мне с помощью основных капиталов хозяйство с доходов приумножить, ничего этого не сделали, но, распродав друг другу самых ценных рабов, а других и вовсе неизвестно куда подевав, меня лишили и существовавшего дохода, а самим себе немалый от принадлежащего мне устроили. (62) Но, забрав и все остальное вот так нагло, они все вместе отрицают даже существование больше половины имущества в оставленном наследстве, представив отчеты из такого расчета, будто состояние было только в пять талантов, и не то что не показывая в отчетах доходы с этого имущества и указывая сумму видимого имущества, а вот так бесстыдно утверждая, будто израсходованы сами основные капиталы. И их даже не смущает эта наглость! (63) Ну а что же мне пришлось бы претерпеть из-за них, если бы я пробыл под их опекой больше времени? Они не могли бы сказать.[50] В самом деле, если по прошествии десяти лет я от одних так мало получил, а у другого даже вдобавок должником записан, как же тут не возмущаться? Ясно совершенно: если бы я был оставлен годовалым, да пробыл под их опекой еще шесть лет, то я бы даже и этой малости не получил от них. Ведь если все то было израсходовано правильно, то из переданного сейчас ими уже не хватило бы на шестой год,[51] и тогда они или содержали бы меня на свои средства, или оставили бы пропасть с голоду. (64) Да и как же это не поразительно, если другие оставленные в наследство хозяйства в один талант и в два таланта от сдачи в аренду возрастают вдвое, и втрое, так что они облагаются общественными повинностями, а мое хозяйство, обычно облагавшееся повинностью по снаряжению триер и большими налогами, из-за наглости окажется несостоятельным даже на небольшие? А до каких только неимоверных измышлений не дошли они, те, которые и утаили завещание, чтобы не оказаться разоблаченными, и управляли своими состояниями на прибыли, и приумножали основные капиталы своих наличных имуществ за счет принадлежащего мне, а мое состояние, словно в высшей степени несправедливо обиженные нами, все целиком разорили? (65) Вы даже у совершающих преступления против вас,[52] когда признаете кого-то из них виновными, не все имущество конфискуете, но из жалости, или к женам или к детям их какую-то часть и им оставляете. А они настолько отличаются от вас, что, даже получив от нас вдобавок дарения, чтобы опекали справедливо, вот так наглумились над нами. И они даже не почувствовали стыда, не говоря уже о жалости, по отношению к моей сестре от того, что она, за которой отец назначил два таланта, не обретет ничего подобающего ей, но, словно они оставлены были нам как худшие враги какие-то, а не как друзья и родственники, им и дела никакого не было до близких. (66) Но я, несчастнейший из всех, нахожусь в безвыходном положении перед двумя затруднениями: как мне выдать ее замуж и на какие средства управляться мне со всем остальным. Да еще полис настоятельно требует вносить налоги, и справедливо: состояние ведь отец оставил мне достаточное для этого. А все оставленное имущество они забрали.
(67) И вот сейчас, добиваясь принадлежащего мне, я стою перед чрезвычайной опасностью. Ведь если он будет оправдан - да не случится этого! - то я буду присужден к пооболовому штрафу на сто мин.[53] И для него, если вы признаете его виновным, мера взыскания не предусмотрена законом, и платить он будет не из своих денег, но из принадлежащих мне, а для меня мера взыскания предусмотрена законом, так что я окажусь не только лишенным отцовского наследства, но вдобавок и лишенным гражданской чести,[54] если вы сейчас не пожалеете нас. (68) Так прошу вас, судьи, умоляю и заклинаю, памятуя и о законах, и о тех клятвах, поклявшись которыми вы судите, помочь нам в справедливости и не счесть его просьбы уважительнее наших. А вы вправе жалеть не тех людей, которые несправедливы, но тех, которые незаслуженно "несчастны, и не тех, которые так нещадно присваивают чужое, но нас, которые столько уже времени лишены того, что оставил нам отец, да к тому же терпим от них глумления и вот сейчас подвергаемся опасности лишения гражданской чести. (69) Громко же, думаю, застенал бы отец наш, если бы мог узнать, что за те приданые и дарения, которые он сам отказал им, его сыну, мне, грозит опасность присуждения к пооболовому штрафу[55] и что некоторые другие из его сограждан уже выдали замуж на свои собственные средства дочерей не только родственников, но и нуждающихся "друзей, а Афоб даже вернуть не хочет то приданое, которое забрал, и это десятый уже год!
[1] Население Аттики было разделено на 10 фил, а каждая из фил на 10 демов (со временем количество демов увеличивалось). Каждый законный афинянин, достигший 18 лет, вносился в списки совершеннолетних граждан своего дема, выходил из-под опеки отца или опекунов и становился правомочным (кюриос — см. ниже, примеч. 38). Однако полноправным гражданином он становился после обязательной двухлетней военной службы (эфебии), во время которой он не имел права выступать в суде (ни истцом, ни ответчиком), за исключением некоторых особых случаев. Только после военной службы, когда ему исполнялось 20 лет, он вносился в общий список полноправных граждан. См.: Аристотель. Афинская полития. 42.
[2] основного капитана — α̉ρχαι̃ον, конъектура, принятая Жерне. В рукописях читается α̉ποδου̃να — «отдать» (вернуть).
[3] Симмории — в Афинах группы зажиточных граждан, организованные для уплаты взносов и исполнения литургий (общественных повинностей на свой счет — триерархии, хорегии и т. д.). С 378/377 г. до н. э. было 400 симморий. С 357 г. до н. э. 1200 богатых граждан были разделены на 20 симморий (по 60 человек). С 340 г. до н. э. была введена новая организация симморий по проекту Демосфена. Во главе симмории был «предводитель» (η̉γεμω̃ν). Триерархия (постройка или снаряжение триеры, военного корабля) была самой обременительной литургией. Те, на кого возлагалась триерархия, назывались триерархами. Они же были начальниками этих кораблей и в течение года содержали в исправности корабль и обеспечивали экипаж.
[4] Имеется в виду по 500 драхм (=5мин) на каждые 25 мин оцененного имущества, т. е. 20%. Это был максимальный налог, по симмориям высшего разряда, причем Демосфен был во главе этой симмории ( см. Речь XXVIII. 4).
[5] Конон — знаменитый афинский флотоводец конца V—начала IV вв. до н. э., который в 394 г. до н. э. одержал победу над спартанским флотом и освободил Грецию от спартанской гегемонии. В 393 г. до н. э. он заново построил на свои средства стены Афин, срытые по приказанию спартанцев в 404 г. до н. э. Тимофей — его сын, знаменитый афинский политический деятель и флотоводец первой половины IV в. до н. э. Он унаследовал от отца большое богатство, но был очень расточителен. Во время Союзнической войны, в 356 г. до н. э., он был несправедливо обвинен (будто бы его подкупили союзники) и приговорен судом к штрафу в 100 талантов, которого не смог уплатить, и удалился в изгнание.
[6] занятым в деле — ε̉νεργά; незанятым в деле — α̉ργά. По этим названиям может показаться, что имеется в виду «активный» капитал и «пассивный» капитал, однако перечисленные ниже в § 9—11 статьи имущества под тем и другим разрядом показывают, что такое деление не соответствует понятиям «активный» и «пассивный» капитал.
[7] О симмориях см. примеч. 3.
[8] затем — чтение рукописей. У Жерне принята конъектура «чтобы вы узнали».
[9] причем — καί. По обычному чтению: μαχαιροποιους μεν τριάκοντα καί δύ̉η τρει̃ς, α̉να έντε μνα̃ς καί έ̉ξ — т. е. «ножовщиков тридцать двух или (тридцать) трех, одних стоимостью по пяти и шести мин, ...» Перевод сделан по чтению, принятому у Жерне (т. е. с запятой не после τρει̃ς, а перед καί).
[10] Имеется в виду под процент по одной драхме с каждой мины в месяц, т. е. 12%.
[11] См. выше, примеч. 6.
[12] Морской, или корабельный, заем (ναυτκόν) давался для морской торговли под залог корабельного груза или корабля вместе с грузом и возвращался заимодавцу только при условии, если корабль благополучно дойдет до места назначения (а в некоторых случаях — и если благополучно вернется обратно). Поскольку для заимодавца это было рискованное предприятие, то процент был высоким (обычно — 30%). См. Речи XXXII—XXXV и LVI.
[13] Трапедза — меняльная лавка, античный посредничающий банк (содержатель трапедзы — трапедзит).
[14] пятидесяти — принятая конъектура. В рукописях — «тридцати».
[15] По подсчету исследователей — 13 талантов 46 мин (т. е. меньше на 14 мин).
[16] В афинском судопроизводстве не разрешалось обвинять в одном процессе одновременно нескольких противников по одному и тому же делу. К каждому из них вчинялся отдельный иск.
[17] Триерарх — см. в примеч. 3. Коркира (или Керкира) — остров у побережья Эпира, области в западной части Северной Греции, современный Корфу.
[18] Имеется в виду процент по 9 оболов с каждой мины в месяц, т. е. 18%; по драхме (=6 оболов) — 12%.
[19] т. е. от 30 рабов-ножовщиков этой мастерской (см. § 9).
[20] Тех, о которых говорится в § 13. — «они» — опекуны.
[21] у него — по-видимому, у Териппида.
[22] См. выше, примеч. 18.
[23] ε̉ράνους тε λέλοιπε πλείστους. По всей видимости, в данном случае под словом ερανς имеются в виду беспроцентные товарищеские (т. е.собранные вскладчину друзьями) займы.
[24] кто предъявил требование на них (τις α̉φείλετο) — Т. е. или предъявил права на них как на своих рабов или требовал отпустить их, утверждая, что они свободные.
[25] По-видимому, предполагается, что иск на них могли предъявить другие заимодавцы, имевшие больше права на них, чем Демосфен, или отец Демосфена, которому эти рабы были заложены.
[26] См. выше, примеч. 18
[27] Ср. Лисий. XXXII. 28 (Речь против Диогитона).
[28] дарения — δωξεάς. См. также § 65 и § 69 и Речь XXIX. 44. По-видимому, имеется в виду получение опекунами прибылей с назначенных сумм на время опеки.
[29] Считается, что в § 42 свидетельства относятся к Териппиду (свидетельства тех, в чьем присутствии он отвечал).
[30] Афобу.
[31] Афоба.
[32] Афоб (здесь также показания свидетелей об ответах Афоба).
[33] Отрывок в § 44-45 повторяется с незначительными соответствующими изменениями в Речи XXIX. 44-45.
[34] В Афинах, кроме третейского суда друзей, существовал и государственный третейский суд, назначавшийся из выбранных по жребию граждан, достигших 60 лет. Если этот суд не мог примирить тяжущиеся стороны, то выносил свое решение по делу. Сторона, не принявшая это решение, подавала апелляцию в суд, а третейский суд передавал все относящиеся к делу документы, положенные в ящик и опечатанные, в суд (показания свидетелей, требования, тексты законов, остальные письменные документы). См.: Аристотель. Афинская полития. 53. Именно из этого ящика и брал секретарь суда документы для оглашения их в суде по просьбе тяжущихся сторон, и именно эти документы имеет в виду Демосфен, когда говорит о включении каких-то свидетельств и т.п. «в свои документы по делу».
[35] требование (или, как обычно переводят, «вызов») — πρόκλησις. Для передачи опечатанных документов в суд тяжущиеся стороны могли предъявлять друг другу официальные требования при свидетелях, чаще в письменном виде, с различными предложениями прибегнуть к тем или иным мерам доказательства для выяснения дела, например, с предложениями дать клятву, выдать рабов для допроса под пыткой, вызвать свидетелей, показать соответствующие документы и т.п., или с предложением передать дело на решение третейского суда друзей.
[36] включил в свои документы по делу — ε̉νβαλετο. См. выше, в примеч. 34. Вероятно, здесь Демосфен имеет в виду то свидетельство, о котором говорит в начале XXVIII (ответной) речи.
[37] 37 См. примеч. 35.
[38] правомочной — κυριαν. Женщины и несовершеннолетние лица мужского пола (из свободных граждан) не имели юридических прав и не могли от своего имени предпринимать какие бы то ни было дела, связанные с правовыми отношениями. Во всех этих делах за них выступал полноправный гражданин-мужчина (отец, муж, опекун, брат, совершеннолетний сын и т. д., начиная с ближайшего родственника), который и назывался κυριος («господин»), т. е. правомочным их (и имущества, так как они не могли распоряжаться своим имуществом для ведения каких-нибудь дел). Поэтому это слово в таком значении не может быть применено к женщине, и может быть, в данном случае следовало бы перевести хозяйкой», но возможно, что Демосфен придает здесь этому слову и такое юридическое значение, но не строго официальное, поскольку ниже, например, в конце § 55, он говорит «назначать (т. е. Афоба) правомочным и ее (т. е. матери Демосфена) и денег» (т. е. здесь по отношению к Афобу слово применено в чисто юридическом значении) — καί αυ̉τη̃ς καί τω̃ν χρημάτων κυριον ποιει̃ν.
[39] Время для выступления сторон в суде строго регламентировалось, в зависимости от вида иска. В суде были установлены водяные часы с определенным количеством воды на каждого выступающего. См.: Аристотель. Афинская полития. 67.
[40] См. примеч. 34.
[41] видимым имуществом —τω̃ν φανερω̃ν т. е. имущество, которое нельзя скрыть от полиса и тем самым освободиться от налогов, как, например, недвижимое имущество; но скрыв движимое имущество, например, деньги, его, по-видимому, нельзя было бы пустить в оборот.
[42] См. примеч. 38.
[43] См. там же.
[44] См. там же.
[45] § 55—57 почти дословно повторены в Речи XXIX (Против Афоба. III) 47-49.
[46] Агора — площадь и рынок Афин, центр общественной жизни, где совершались и различные коммерческие дела.
[47] Теагена Антидору (в § 58).
[48] См. § 9-10.
[49] См. примеч. 6.
[50] По одной рукописи: «Я не мог бы сказать».
[51] на шестой год — ε̉ις έ̉κτον έ̉τος. В переводах — «на шесть лет». Вероятно, расчет Демосфена такой: на содержание требовалось по 7 мин в год (§ 36), следовательно, на 6 лет требуется 42 мины; опекуны передали ему 30 мин, 14 рабов и дом — все это вместе на сумму около 70 мин (§ 6); по всей видимости, Демосфен имеет в виду не все 70 мин, а сумму за исключением дома, который он оценивает в 3000 драхм, т. е. 30 мин (§ 10); следовательно, 30 мин и 14 рабов составляют сумму в 40 мин.
[52] т. е. против афинского народа (государства).
[53] Пооболовый штраф — ε̉πωβελία (эпобелия), буквально «по оболу (с драхмы)», т. е. шестая часть исковой суммы. В ряде частных процессов истец, не получивший хотя бы пятой части голосов судей, должен был уплатить ответчику эпобелию (в данном случае с 10 талантов — 100 мин). См. след. примеч.
[54] В афинском праве судебные процессы делились на αγω̃νες α̉τίμητοι, при которых наказание обвиненному заранее точно было предусмотрено законом, и αγω̃νες τίμητοι, при которых мера взыскания не была предусмотрена законом, а определялась самими судьями после предложения обвинителем своей оценки меры взыскания с обвиненного и ответного предложения обвиненного меры взыскания для себя. Проигравший иск лишался права возбуждать подобное дело в суде. Не уплативший штрафа подвергался какому-то лишению в гражданских правах (точнее неизвестно), так называемой атимии.
[55] См. примеч. 53.
