8. От заговора Филоты до смерти Бесса

Заговор Филоты

В Дрангиане жизни Александра угрожал заговор в его собственной армии. И Диодор, и Курций говорят об этом заговоре после описания восстания Сатибарзана (Diodorus 79.1 - 80.4; Curtius VI.vii.l-VII.ii.34). В то время как Диодор излагает детали заговора в краткой форме, Курций расширяет информацию и включает в свой доклад многочисленные выступления, сделанные на ключевых этапах, чтобы объяснить истинную природу процесса. В то время как Диодор ссылается на речи, он не дает прямых отчетов об информации, содержащейся в речах. Фактическая информация о развитии, раскрытии и подавлении заговора одинакова как для Диодора, так и для Курция. Тон этих двух рассказов, однако, несколько отличается. Эта разница в тоне объявляется в первом предложении двух сообщений:
«В это же время довелось ему совершить дело злое и не соответствующее его благородному характеру» (79.1)
«Царь стоял лагерем уже девятый день, не только в безопасности от вражеских сил, но и непобедимый, как вдруг подвергся опасности от внутреннего врага» (VI. VII.1).
Диодор, кажется, говорит, что Александр был невинной жертвой заговора, и из–за заговора он пошел на действия, которые были чужды его природе. Курций в своей первой фразе не дает никаких указаний на то, что Александр действовал неправильно, подавляя опасные для себя действия.
Диодор говорит, что один из друзей царя по имени Димн по какой–то причине придрался к Александру и в гневе составил заговор против царя. Диодор не дает никаких указаний на характер действий Александра, которые заставили Димна придраться к нему, но говорит только, что заговор был составлен из гнева. У Димна был друг по имени Никомах, которого он убедил присоединиться к заговору вместе с ним. Никомах, который был молод, передал план своему брату Кебалину, который пришел в ужас, когда узнал, что кто–то другой раскроет заговор и расскажет его Александру, тем самым впутав Кебалина вместе с Димном и Никомахом. Поэтому Кебалин решил доложить об этом Александру лично.
Курций сообщает о формировании заговора то же самое. Димн, который, по словам Курция, не пользовался большой благосклонностью Александра (VI.vii.2) — имел друга по имени Никомах. Димн привел Никомаха в храм и связал его клятвой молчания относительно того, что он собирался ему сказать. Никомах поклялся не выдавать то, что собирался услышать, и Димн рассказал ему о заговоре. Курций сообщает, что Димн сказал Никомаху, что заговор состоится на третий день и что он разделял замысел с храбрыми и выдающимися людьми, включая Деметрия, одного из телохранителей (corpons custodi), Певколая, Никанора, Афобета, Иолая, Диоксена, Археполиса и Аминту. Хотя Курций говорит, что Димн рассказал Никомаху о заговоре, он не говорит, что Димн организовал заговор, хотя это и подразумевается. Он не дает никакого объяснения конкретной ошибке, которая побудила Димна составить заговор. Он действительно говорит, что помимо Димна в заговоре участвовали еще несколько человек, о чем Диодор не упоминал. Однако оба автора сходятся во мнении, что заговор был раскрыт потому, что Никомах, которому Димн рассказал о заговоре, открыл его своему брату Кебалину. Курций говорит, что тогда Кебалин решил раскрыть заговор царю (VI.vii.16), потому что Никомах, который не привык обращаться к Александру напрямую, вызвал бы подозрение, если бы он пошел в царский шатер.
Диодор говорит, что Кебалин пошел ко двору, встретился с Филотой и сообщил ему информацию, предоставленную Никомахом (79,3). Кебалин призвал Филоту как можно скорее сообщить Александру эту новость. Однако Филота, который вскоре вошел в шатер Александра, не стал рассказывать царю о заговоре, хотя и имел с ним долгий разговор. Диодор приводит две возможные причины, по которым Филота не сообщил Александру о том, что ему рассказал Кебалин: либо Филота был участником заговора, либо он просто не спешил действовать. Когда Филота снова увидел Кебалина, он сказал ему, что не нашел подходящего времени, чтобы сообщить Александру эту информацию, но что он увидит его на следующий день и расскажет ему о заговоре. На следующий день Филота снова не рассказал Александру о том, что узнал от Кебалина, который, чтобы обезопасить себя от последствий, связался с одним из приближенных Александра. Кебалин рассказал ему все, что знал, и попросил немедленно доложить об этом царю. Паж привел Кебалина в оружейную комнату, спрятал его там, немедленно отправился к царю и рассказал ему эту историю. Паж застал Александра принимающим ванну, а также сообщил ему, что поблизости прячется Кебалин. Действия Александра были незамедлительными. Он сразу же арестовал Димна и узнал от него все, что мог. Затем Александр послал за Филотой и Кебалином. Дело было расследовано и факты установлены (79.6)
Димн ударил себя ножом прямо на месте, но Филота, хоть и признавал свою беспечность, отрицал, что сам принимал какое–либо участие в заговоре, и согласился оставить решение вопроса о своей невиновности или вине македонцам (79.6).
Курций описывает раскрытие заговора так же. Кебалин, спрятав Никомаха в своей палатке, отправился в царский шатер, так как Никомах, не привыкший приближаться к царю, вызвал бы подозрение, если бы попытался сам сообщить ему об этом. Курций предполагает, что Никомах был против заговора и помогал Кебалину в раскрытии информации Александру. Кебалин подошел к шатру и остановился в вестибюле, так как дальше идти ему было нельзя. После того как другие друзья Александра, находившиеся в шатре, ушли, Филота, сын Пармениона, остался, и Кебалин открыл ему все, что знал о заговоре. Кебалин умолял Филоту как можно скорее передать эту информацию Александру. Курций говорит, что Филота похвалил Кебалина за его информацию и сразу же пошел в шатер, чтобы увидеть Александра. Однако, хотя Филота долго беседовал с Александром, он не сообщил ему о заговоре, но сказал потом Кебалину, что у Александра не было времени поговорить с ним. На следующий день Кебалин снова был в вестибюле царских покоев и напомнил Филоту о заговоре. Филота сказал Кебалину, что он помнит то, что ему говорили, но и тогда он не открыл этого Александру.
Курций говорит, что Кебалин начал теперь подозревать Филоту и решил рассказать кому–то еще, он подошел к другому нобилю по имени Метрон, который отвечал за оружейную палату, и рассказал ему о заговоре. Метрон спрятал Кебалина в оружейной палате, немедленно пошел к Александру, который принимал ванну, и рассказал ему то, что рассказал ему Кебалин. Александр приказал арестовать Димна, а затем отправился в оружейную палату, чтобы допросить Кебалина. Александр спросил Кебалина, когда тот узнал о заговоре, и Кебалин ответил, что ему сказал об этом Никомах двумя днями ранее. Когда царь спросил его, почему он медлил с сообщением столь важной информации, Кебалин сказал, что он сказал Филоте, как только услышал ее. Александр продолжал расспрашивать Кебалина, уверен ли он, что он рассказал Филоте, и Кебалин подтвердил свое обвинение. Тем временем Димн ударил себя ножом, но перед смертью его привели к Александру, который спросил его, чем он обидел его, заставив думать, что Филота более достоин править македонянами, чем Александр. Димн умер прежде, чем смог ответить на этот вопрос, и Александр приказал привести в царский шатер Филоту. Обвинение Александра было окольным. Он сказал Филоте, что Кебалин заслуживает смерти, потому что он не сообщил о заговоре, как только узнал о нем; вместо этого Кебалин оправдывался и обвинял Филоту: он сказал, что он сообщил о заговоре Филоте, который был небрежен, не сообщив о нем царю.
Филот признался, что Кебалин сообщил ему подробности заговора, но он, Филота, отверг его как не имеющий никакого значения. Затем Филота заверил Александра в своей преданности ему, и Александр предложил Филоте свою правую руку в качестве залога, сказав, что ему кажется, что Филота скорее пренебрег, чем скрыл эту информацию. Однако Курций замечает, что Александр затаил в своем сердце гнев на Филоту.
Затем Александр созвал совет македонян ( на который Филота не был приглашен) и привел Никомаха, который рассказал собравшимся то, что Кебалин сказал Александру. Курций говорит, что Кратер, который был более дорог Александру, чем большинство его друзей(VI.viii.2), не дружил с Филотой и пытался убедить совет принять меры против его соперника. Совет полагал, что Филота не стал бы скрывать эту информацию, если бы не был участником заговора, и поэтому решил подвергнуть его пыткам, чтобы заставить назвать имена других участников заговора.
Александр приказал войску выступить на следующий день, чтобы Филота не почуял, что он находится под серьезным подозрением (VI.viii.15). В тот вечер Александр даже пригласил Филоту на пир, и относился к нему как к близкому другу. В ту же ночь, после того как погас свет, Гефестион, Кратер, Кен и Эригий, пришли в шатер Александра. Лагерь охранялся у входа, чтобы никто не смог добраться до Пармениона, отца Филоты, который в то время управлял Мидией и имел под своим командованием большое войско. Атаррий был послан с отрядом из 300 человек, чтобы арестовать Филоту. Стражники окружили жилище Филоты, где он спал. Филоту разбудили и отвели в покои Александра. Филота сказал Александру, что жестокость его врагов победила милосердие царя (Curtius VI.viii.22).
В тот же день Александр приказал всем солдатам собраться с оружием в руках для участия в суде над Филотой (VI.viii.23). Хотя Курций сообщает гораздо больше подробностей, чем Диодор, его рассказ об обнаружении Александром заговора отличается только в одном отношении. Диодор говорит, что после отрицания любого участия в заговоре Филота попросил, чтобы его судили македонцы. Курций говорит, что суд был назначен Александром после того, как обвинения были приняты советом как истинные. Курций говорит, что обвинения были выдвинуты врагами Филоты, в первую очередь Кратером, из–за сильного положения Филоты в армии. Диодор не дает никакого намека на это в своем рассказе, но включение этой подробности Курцием никоим образом не меняет фактов эпизода.
Диодор говорит, что после многочисленных споров македонцы приговорили Филоту и других обвиняемых к смертной казни. Среди тех, кто был вовлечен в заговор, был Парменион, который, казалось, был первым среди друзей Александра; он не был в то время в армии, и македонцы полагали, что он руководил заговором, используя своего сына. Филота был подвергнут пыткам и убит по македонскому обычаю вместе с другими осужденными лицами.
Курций включает все аргументы, которые были использованы на суде перед македонянами. Эти аргументы приводятся в форме прямых речей основных участников; в речах излагаются и аргументируются все подробности дела (VI.viii.23 - VI.xi.10). Результат соответствует результату, зафиксированному Диодором: согласно древнему обычаю македонян, Филота был приговорен к смертной казни через побитие камнями. Однако Гефестион, Кратер и Кен говорили, что истина должна быть выбита из Филоты пытками; те, кто предпочитал немедленную смерть, решили, что это лучший способ. Под угрозой пыток Филота сознался в заговоре (VI.xi.14). Филоту тем не менее пытали, и под этой пыткой, которую Курций описывает подробно, выяснилась причастность Пармениона, который говорил, что все согласны с тем, что Александр был тираном и должен умереть. Все обвиненные Никомахом были затем забиты камнями до смерти.
Курций и Диодор согласны со всеми фактами, относящимися к заговору против Александра. Оба автора указывают, что заговор был задуман Димном либо в одиночку, либо совместно с другими участниками. Заговор был сперва раскрыт Кебалином, братом Никомаха, который был вовлечен в заговор Димном. Филота был замешан в этом деле, потому что он отказался передать сведения, полученные им от Кебалина, и на суде перед собравшимися македонскими войсками был осужден за эту задержку. Под пытками Филота признался не только в заговоре, но и в причастности к нему других людей. Курций более подробно рассказывает о подробностях процесса и намекает, что были и другие мотивы, более решающие, в осуждении Филоты, чем обвинение Никомаха. Диодор указывает, что в этой истории есть нечто большее, но он не вдается в подробности о темных мотивах эпизода.

Суд над Александром Линкестом

Затем Курций и Диодор перешли к рассказу о суде над Александром Линкестом и его смерти. Диодор говорит, что суд над Филотой послужил поводом для возбуждения дела против Александра Линкеста, которого три года держали под стражей, потому что он был обвинен в заговоре против царя. Раньше его не судили за это преступление из–за его родства с Антигоном, но теперь он предстал перед македонянами и был предан смерти, так как у него не нашлось слов, чтобы защитить себя.
«Об аресте Александра Диодор упоминает раньше (32.1). Если бы трон освободился, тот логично становился царем, так что его дальнейшее существование вовлекало короля Александра в определенный риск. Его жена была одной из многих дочерей Антипатра (Курций 7.1.7), но его родство с Антигоном неизвестно. Последний был представителем царя Александра во Фригии, но вполне вероятно, что его имя приведено по ошибке вместо Антипатра, так как Александр Линкест был его зятем» (Уэллс).
Курций также говорит, что Александр Линкест был арестован тремя годами ранее, обвиненный в заговоре против жизни царя, и содержался в тюрьме в ожидании суда. Курций говорит, что суд над Филотасом послужил поводом для возобновления обвинения против Александра Линкеста, который был спасен от суда раньше благодаря просьбам его тестя Антипатра. Курций говорит, что Александр Линкест участвовал в заговоре с целью убить Филиппа; но, поскольку он был одним из первых, кто приветствовал Александра царем, он не был наказан за свое участие в заговоре против отца Александра. Александра Линкеста привели из тюрьмы и приказали выступить в свою защиту. Хотя он отрабатывал свою защиту в течение трех лет, в этот критический момент его подвели и память, и речь. Пока он пытался оправдаться, македонцы, стоявшие рядом с ним, убили его на месте. Курций говорит, что те, кто слушал его, думали, что его неспособность говорить происходила скорее от нечистой совести, чем от забывчивости. Этот эпизод, касающийся судьбы Александра Линкеста, рассказывается как Диодором, так и Курцием в качестве дополнения к истории Филоты.

Судьба Пармениона

Затем Диодор говорит, что Александр отправил в Мидию всадников на беговых верблюдах, которые опередили сообщение об убийстве Филоты, и там убили Пармениона. Парменион был назначен губернатором Мидии и отвечал за царскую казну в Экбатане, которая составляла 180 000 талантов. После смерти Пармениона Александр собрал всех македонцев, которые высказывали враждебные замечания, которые были огорчены смертью Пармениона или которые писали домой в Македонию что–либо, противоречащее интересам царя; он поместил их в одну роту, называемую дисциплинарной ротой, чтобы другие македонцы не были испорчены их замечаниями (80.4).
Курций включает эпизод, относящийся к другим македонянам, которые были связаны либо с Филотой, либо с Парменионом, прежде чем он расскажет о судьбе Пармениона (VII. i.10-VII.ii.10). Аминта и Симий были лучшими друзьями Филоты и благодаря своей с ним дружбе достигли высоких постов. Александр сообщил им, что они замышляют заговор против него. Он приказал арестовать этих людей. Затем Курций приводит примеры поведения Аминты и Симия, которые, как сообщалось, свидетельствовали об их участии в заговоре Филоты. Александр потребовал доказательств их вины или невиновности, и Аминта сказал, что он хотел бы выступать в форме гвардейца и с оружием, так как судьба Александра Линкеста, который был так недавно убит, была свежа в умах всех присутствующих. В своей пространной речи (VII.i.19-40) Аминта категорически отрицал любые обвинения в совершении правонарушений. Пока Аминта говорил, его брат Полемон, который, узнав об аресте Филоты, бежал из македонского лагеря, был приведен в собрание. Полемон сказал, что не просит пощады для себя, если только его бегство не повредит невиновности его братьев, которые тоже бежали. Курций говорит, что Полемон был хорошим человеком и был пойман только потому, что он не мог решить, бежать ему или вернуться. Полемон заплакал, но не из–за себя, а потому, что его братья были в опасности (VII.ii.5 ).
Другие македонцы сжалились над Полемоном, но Аминта упрекнул его за то, что он своим бегством подверг опасности своих братьев. Александр согласился помиловать Полемона и Аминту при условии, что они помирятся друг с другом (VII.ii.10).
Полидамант, самый дорогой из друзей Пармениона, был затем вызван к Александру; он был уверен в своей невиновности, но когда Александр приказал привести ко двору его младших братьев, Полидамант пришел в ужас. Затем Александр приказал Полидаманту пойти к Пармениону и наказать его, пока царь будет держит в заложниках его братьев. Александр велел Полидаманту ехать с большой скоростью, чтобы прибыть в Мидию до известия о суде и смерти Филоты: «Необходима стремительность, чтобы обогнать быструю молву» (VII.ii.15). Полидамант должен был доставить Пармениону два письма: одно от Александра, а другое от имени Филоты с его печатью.
Полидамант с двумя арабскими спутниками отправился на верблюдах и прибыл в штаб–квартиру Пармениона одиннадцать дней спустя. По прибытии Полидамант отправился в шатер Клеандра. Так как была уже ночь, то оба полководца решили доставить Пармениону письма на рассвете (VII.ii.20).
Затем Курций дает краткое описание рощ, которые были посажены в Мидии и доставляли особое удовольствие как царям, так и сатрапам. Клеандр и Полидам нашли Пармениона гуляющим в роще в окружении своих офицеров, которые получили приказ от Александра убить их командира. Полидант протянул Пармениону два письма. Сначала Парменион прочитал письмо Александра, а затем вскрыл письмо сына. Пока он читал это письмо, которое, как он думал, пришло от Филоты, Клеандр вонзил свой меч ему в бок, а остальные присоединились к нему, он был уже мертв (VII.ii.27).
Простые солдаты, которые не знали о приказе Александра, ворвались в рощу, как только стало о гибели Пармениона. Тогда Клеандр прочитал письма Александра, в которых излагались подробности задуманного Парменионом заговора. Так был предотвращен общий мятеж и солдаты разошлись. Однако кое–кто остался и попросил разрешения предать погребению тело. Клеандр отсек голову Пармениона и послал ее царю, позволив солдатам похоронить тело (VII.ii.32).
Затем Курций включает короткий параграф, восхваляющий добродетели Пармениона, Курций добавляет свои сомнения в правдивости обвинений против Пармениона, говоря, что неизвестно, говорил ли Филота правду, поскольку он был под пыткой и мог сказать что–то ложное ради прекращения пыток (VII.ii.33-34).
После смерти Пармениона Александр отделил тех, кто открыто сожалел о смерти Пармениона, от остальной армии и поместил их в одну когорту под командованием Леонида, который был близким другом Пармениона. Александр также подвергал цензуре почту, которую солдаты посылали родственникам и друзьям в Македонию: людей, которые посылали неблагоприятные сообщения об Александре, он помещал в особую когорту, чтобы предотвратить их взгляды от обсуждения в рядах армии (VII.ii.35-38). Курций добавляет, что эта когорта была одной из самых храбрых во всей армии.
Рассказ Диодора о последствиях смерти Филоты намного короче, чем рассказ Курция, и в нем отсутствуют подробности, которые включает Курций. Однако действия, последовавшие за судебным разбирательством и осуждением Филоты, совпадают в этих двух рассказах. Филота и другие заговорщики в лагере Александра были убиты или наказаны. Александр Линкест был привлечен к суду и не смог защитить себя, потому что не мог говорить. К Пармениону были посланы всадники на верблюдах. Он был убит; и когда весть о его смерти достигла армии с Александром, царь решил отделить тех, кого н считал неправым в своем осуждении Филоты и Пармениона, от основной части армии. Все сведения, приведенные Диодором, находят параллель у Курция. Описание Курцием подробностей и эпизодов гораздо более подробно, но информация, содержащаяся у Курция, не противоречит рассказу Диодора.

Кампания против «благотворителей»

После описания заговора против Александра Диодор продолжает свой рассказ о походе (81.1). После того, как Александр уладил дела в Дрангиане, он выступил против народа, который раньше назывался аримаспами, но затем был назван благодетелями («эвергетами»).
Диодор объясняет это изменение названий тем, что когда Кир, передавший власть от мидян к персам, был занят походом в пустыню, его армия начала испытывать нехватку продовольствия и провизии. Они даже прибегли к людоедству. В этот момент прибыли аримаспы с тридцатью тысячами повозок, нагруженных продовольствием. Кир, признавая это деяние, дал им новое имя, освободил их от налогов и дал новое имя. Когда Александр повел свое войско против этих народов, «благодетели» приняли его благосклонно и почтили дарами.
Курций о передвижениях Александра после смерти Пармениона сообщает то же самое(VII.iii.13). Александр назначил Арсама сатрапом Дрангианы, а затем приказал выступить против аримаспов, чье имя было изменено на эвергетов (благодетели). Курций говорит, что имя народа было изменено, из–за их помощи армии Кира, когда она была почти истощена холодом и нехваткой пищи. Александр победил эвергетов за шестьдесят дней и дал им большую сумму денег из–за их верности Киру,
И Диодор, и Курций приводят этот рассказ об эвергетах в одном и том же месте. Оба писателя описывают народ одинаково, и оба писателя дают один и тот же отчет об изменении имени. Диодор дает более конкретную информацию об обстоятельствах решения Кира сменить имя, но рассказ Курция никоим образом не оспаривает того, что говорит Диодор.

Поход против гедросиев

Затем Александр выступил против гедросиев, которые также сдались Александру и были вознаграждены соответствующими милостями (Диодор 81.2). Затем Александр передал управление гедросиями и эвергетами Тиридату. Во время этого похода были принесены сообщения о том, что Сатибарзан вернулся из Бактрии с большим отрядом кавалерии и разжигал восстание против Александра среди жителей Арии, Александр послал часть своей армии под командованием Эригия и Стасанора для подавления восстания, в то время как сам он вел кампанию против Арахосии (81.3).
Курций приводит те же сведения о восстании, которое возглавлял в Арии Сатибарзан (VII.iii.2). Курций говорит, что Александр послал Карана и Эригия с Артабазом и Андроником и отрядом из 6000 греческих пехотинцев и 600 кавалеристов подавить восстание, в то время как сам он завоевал Арахосию. Курций говорит, что Александр сделал Амедина правителем эвергетов, а Менона — правителем арахосиев. Диодор дал имя Тиридата как правителя эвергетов и гедросиев, но не назвал имени правителя арахосиев. Курций вообще не упоминает о походе против гедросиев. Курций, по–видимому, несколько запутался в этом вопросе, так как он говорит, что арахосии владели территорией, которая простиралась до Понтийского моря. Диодор не дает никаких указаний на количество территории, контролируемой каким–либо из этих народов.

Кампания против паропамисадов

Затем Александр и его армия вошли в землю паропамисадов (Diodor 82.2; Curtius VII.iii.5). Диодор описывает эту заповедную землю, которая, по его словам, лежит далеко на севере. Она покрыта снегом, и подходы к ней затруднены из–за экстремальных холодов. Большая часть территории состоит из безлесной равнины, разделенной между многими деревнями. Дома в деревнях имеют черепичные крыши с остроконечными сводами. В крыше есть отверстие, через которое выходит дым, и, поскольку дома не имеют окон, они обеспечивают хорошую защиту от непогоды. Снег настолько глубок, что люди, имея большую часть своих запасов под рукой, проводят большую часть года в помещениях. Люди складывают землю вокруг виноградных лоз и фруктовых деревьев, чтобы защитить их зимой, и убирают эту землю весной, когда для деревьев приходит время снова расцветать. Из–за снега и льда на этой земле нет ни растительности, ни земледелия. Птицы и животные избегают земли; все части земли не посещаются и недоступны (82.5).
Курций своем описании земли паропамисадов упоминает те же самые атрибуты. Он говорит, что здешние жители ожесточены климатом, и из–за трудного подхода к их земле они не занимаются торговлей со своими соседями (VII.iii.6). Курций говорит, что дома здесь строятся из необожженного кирпича, потому что здесь нет бревен, даже на горном хребте. Описание Курцием внешнего вида этих домов более ясно, чем у Диодора, но Курций никоим образом не оспаривает того, что говорит Диодор. Курций говорит, что в домах нет окон и есть отверстие в черепичной крыше, через которое выходит дым. Зимой жители закапывают свои виноградники и деревья в землю, а весной снова выкапывают их. Местность покрыта настолько глубоким снегом и льдом, что не видно следа ни птицы, ни какого–либо дикого зверя. Курций также говорит, что свет в этой стране настолько скуден, что человек не может ясно видеть. Оба автора следуют одной и той же схеме: холодный климат, замечания о домах жителей и их сельскохозяйственной практике, выводы о том, что земля непригодна для обитания даже птиц и диких зверей.
Однако Александр, несмотря на все эти препятствия, повел свою армию в этот район. Многие солдаты и лагерные службы устали и были вынуждены остаться позади. Некоторые из–за яркого света на снегу теряли зрение, так что на расстоянии ничего не было видно. Солдаты находили деревни только потому, что видели дым, поднимающийся из домов (Diodorus 82.8). Диодор говорит, что Александр сделался хозяином этой области в короткое время. Курций также описывает страдания армии на этом марше. Он говорит, что многие люди пострадали от обморожения; некоторые из тех, кто устал, замерзли насмерть после того, как прилегли отдохнуть; другие ослепли от света. Солдаты находили хижины жителей только потому, что видели дым, поднимающийся с крыш (VII.iii.15). Хотя здесь Курций более драматичен, его описание не противоречит рассказу о марше у Диодора.

Марш через Гиндукуш

Затем Александр направил свой поход на Кавказ и расположился лагерем у горы под названием Парапамис (Diodorus 83.1). Уэллс говорит, что это «Гиндукуш, который древние склонны были путать с Кавказом» (Арриан 5.3.1-4; Страбон 11.2.2). За шестнадцать дней Александр пересек этот хребет и основал город под названием Александрия, Диодор, кажется, запутался в точном местоположении этого города, который, как он говорит, был в проходе, ведущем вниз к Мидии. Уэллс отмечает, что здесь ошибка писца вместо Индии.
Курций также говорит, что Александр отправился в поход к Кавказским горам (VII.iii. 19). Курций описывает протяженность этого горного хребта, который простирался от Черного моря до Каспийского. Курций говорит, что Александр пересек этот хребет за семнадцать дней и основал город под названием Александрия у подножия горы (VII.iii.23).
Затем Диодор описывает скалу посреди Кавказских гор, которая, по его словам, составляет десять стадий по периметру и четыре стадии в высоту. Туземцы указали в этой скале пещеру Прометея, а также место гнездования орла в рассказе и следы цепей (83.1).
Курций также описывает это место, которое он называет скалой на Кавказе (VII.iii.22 - 23). Курций согласен с Диодором относительно размеров скалы: она была десять стадий в окружности и четыре стадии в высоту. Курций говорит, что это было место, где был прикован Прометей, хотя он не приводит конкретных подробностей ни точного места заключения Прометея, ни места гнезда орла, ни следов цепей. Но описание скалы с ее размерами и ее связью с Прометеем появляется в повествованиях Диодора и Курция в одном месте.

Основание Александрии на Кавказе

Затем Александр основал другие города на расстоянии дневного перехода от города Александрии Кавказской, упомянутого выше (Диодор 83.2). В этих городах он поселил 7000 туземцев, 3000 лагерных работников и добровольцев из числа наемников. Курций не сообщает об основании городов помимо Александрии на Кавказе, где он говорит, что Александр поселил 7000 туземцев, а также солдат, услугами которых царь перестал пользоваться. В то время как текст Диодора вполне ясен в использовании множественного числа, а не единственного (города), и его рассказ нельзя оспорить на текстуальных основаниях, то соответствие числа и состава жителей нового города или городов согласуется с описанием Курцием состава жителей Александрии Кавказской. Описания также появляются в одной и той же последовательности у обоих авторов.

Завоевание Бактрии и смерть Бесса

Переправившись через Гиндукуш, Александр повел свои войска в Бактрию, так как услышал известие о том, что Бесс надел диадему и набирает армию (83.2). Затем Диодор прерывает свой рассказ, чтобы описать поход полководцев, которых Александр послал в Арию для подавления восстания Сатибарзана (83.4-6).
Диодор начал свой рассказ об этом восстании раньше (81.3), и теперь его заканчивает. Александр послал Эригия и Стасанора, по словам Диодора, подавить восстание. Поначалу они имели ограниченный успех, вовлекая противника в стычки и небольшие сражения. Наконец произошло общее сражение, которое было нерешительным, потому что Диодор говорит, что варвары держались стойко. Затем Сатибарзан поднял руки, снял шлем и вызвал на поединок любого македонского военачальника, желавшего сразиться с ним один на один. Эригий принял вызов и убил Сатибарзана. Обескураженные смертью своего командира, остальные силы сдались (83,6).
Затем Диодор описывает судьбу Бесса (83.7-9). Бесс, провозгласив себя царем и совершив соответствующие жертвоприношения богам, пригласил своих друзей на пир. Во время пира Бесс вступил в спор с одним из своих гостей по имени Багодар. По мере того как спор становился все более ожесточенным, Бесс совершенно вышел из себя и пригрозил убить Багодара, но друзья отговорили его от этого поступка. Багодар же, опасаясь за свою жизнь, ночью бежал к Александру. Александр принял его и обещал ему подарки. Этот поступок царя убедил оставшихся военачальников Бесса перейти на сторону македонян, и, взяв его в плен, они передали его Александру. Александр наградил перебежавших военачальников и передал Бесса брату Дария и другим его родственникам для наказания. Родственники Дария всячески терзали Бесса, в результате чего его тело было разрублено на мелкие куски и разбросано по земле (83.9).
Курций также рассказывает о подавлении восстания Сатибарзана и судьбе Бесса, но его порядок изложения этих сведений оказывается обратным. Курций говорит, что Бесс совершил жертвоприношения богам, а затем созвал своих друзей и командиров своих войск на пир (VII.iv.1). Во время пира, когда Бесс напился, он начал хвастаться своей доблестью на войне и гордостью за власть, завоеванную убийством. Остальные участники пира громко одобряли Бесса, пока не заговорил один из них, Гобар, мидянин. Среди других подстрекательских вещей он сказал две бактрийские пословицы: «трусливая собака сильнее лает, чем кусает» и «самые глубокие реки текут бесшумно» (Vll.iv.13).
Потом Гобар дал Бессу скорее целесообразный, чем приятный совет. Он посоветовал Бессу сдаться Александру. Тут Бесс настолько разозлился, что его друзья лишь с трудом удержали его от убийства Гобара на месте. Среди суматохи Гобары бежал и дезертировал к Александру.
Затем Курций описывает силы, которые привлек к себе Бесс. Основные силы, состоявшие из 8000 бактрийцев, сначала подчинялись его приказам, так как они думали, что из–за климата Александр не придет в Бактрию, а повернет свой марш в сторону Индии. Когда они поняли, что Александр пересек Гиндукуш и готовится напасть на них, войска покинули Бесса. Затем Бесс бежал в Согдиану, переправившись через реку Окс, и попытался собрать там новую армию (VII.iv.21).
Тем временем Александр пересек Кавказ, но его запасы стали иссякать; армия была почти доведена до голодной смерти из–за нехватки зерна. Местные жители прятали свои запасы зерна в подземных ямах и настолько тщательно прикрывали ямы, что солдаты не могли их обнаружить. Когда рыба и травы, к которым прибегали солдаты, кончились, они убивали и съедали вьючных животных (VII.iv.25), и благодаря этому способу армия достигла Бактрианы. После того как армия разбила лагерь в Бактрии, к Александру прибыли гонцы с известием о восстании лакедемонян в Греции, известием о скифах, пришедших на помощь Бессу, и известием о подавлении восстания Сатибарзана в Арии. Курций во всех подробностях согласен с сообщением Диодора о подавлении восстания. Сатибарзан, поняв, что сражение развивается не в его пользу, выехал на передовую и, сняв шлем, бросил вызов всем, кто хотел сразиться с ним один на один. Эригий, несмотря на преклонный возраст, принял вызов и убил Сатибарзана. Войска, находившиеся под командованием Сатибарзана, затем сдались, не желая продолжать борьбу с потерей своего предводителя. Затем Александр продолжил преследование Бесса (VI.iv.40).
Александр уладил дела Бактрии, оставив Артабаза командующим регионом. Оставив обоз с поклажей в Бактрии, Александр повел небольшой, легко вооруженный отряд в пустыню Согдианы. Не было воды, появлялись миражи. Отряд шел ночью, так как в пустынных районах ночью прохладнее. Однако днем марш казался невыносимым (VII. v.4-8). Наконец, войско подошло к реке Окс; некоторые из солдат неумеренно пили воду этой реки и умерли. В бегстве Бесс сжег лодки, на которых переправлялись через реку; теперь у македонцев не было никакой возможности переправиться через реку, так как для строительства моста не нашлось подходящего леса. Александр приказал людям наполнить все доступные шкуры соломой и, используя эти наполненные шкуры в качестве буя, солдаты смогли переплыть реку (VII.v.18).
Когда Александр пересек реку Окс, некоторые друзья Бесса по имени Спитамен, Датаферн и Катан составили заговор, с помощью которого они могли бы доставить Бесса к Александру живым. Схватив Бесса хитростью, эти люди доставили его к Александру (VII. v. 19-26).
Тем временем Александр уволил часть своих кавалеристов и заплатил им по два таланта каждому. Он также отпустил часть своей пехоты, дал каждому из них по 3000 динариев и велел им идти домой и воспитывать детей. Курций приводит другие подробности преследования Бесса, которые не фигурируют у Диодора (VII.v.27-35).
Когда Александр прибыл к реке Танаис, Спитамен привел Бесса в македонский лагерь (VII.v.36). Александр похвалил Спитамена за его поступок и приказал Оксатру, брату Дария, подойти ближе и передал ему убийцу его брата. Александр вознаградил людей, которые привели к нему Бесса, и отсрочил казнь Бесса, чтобы тот был убит на том самом месте, где он убил Дария (VII.v.43).
Хотя рассказ о пленении Бесса у Курция гораздо длиннее и детальнее, его рассказ не вступает в существенное противоречие с рассказом Диодора. Диодор говорит, что принятие Бсгодора был мотивацией для других персов сдаться Александру. Курций говорит, что Бесс был захвачен своими предполагаемыми друзьями среди персов и передан Александру; эти бывшие друзья были вознаграждены Александром за этот поступок. Диодор не упоминает никаких подробностей кампании, проведенной македонцами в их погоне за Бессом, оба автора сходятся в подробностях подавления восстания Сатибарзана, хотя эпизод занимает разное место в каждом повествовании.