Плутарх сообщает в этой главе, как Великий царь проиграл своей матери в кости евнуха, который изуродовал тело Кира Младшего. Затем она казнила его жестоким образом. Жена царя, Статира, снова активно противодействует царице–матери. Сообщение Плутарха об игре в кости можно, по–видимому, согласовать с изложением Фотия (FGrH 688, F 16 [66]). Датирование этого анекдота с сомнительным историческим содержанием не представляется возможным — но, конечно, этот инцидент мог произойти только после битвы при Кунаксе.

Опять же, эта глава, как и предыдущие, рассматривается исключительно как ктесиева. Это мнение игнорирует некоторые аспекты:

1. Если Плутарх действительно следует здесь Ктесияю, то он отклонился бы от своего предыдущего рабочего метода. Очевидное отвращение Плутарха к Персике Ктесия проявляется в определенных моделях поведения, которые можно найти снова и снова в Vita Артаксеркса. Взгляд на следующую главу (18) еще раз наглядно показывает, как Плутарх делает использование Персики Ктесия в своей работе узнаваемым. Он прямо ссылается на Ктесия несколько раз как на источник, а затем достигает кульминации в резкой критике чрезмерно драматического и дружественного Клеарху изложения. Если желать, что Плутарх предоставил себе полный произвол в своем способе работы, трудно понять, почему он идет по–другому пути в главе 17, если после нее также целиком черпает из Ктесия.

2. Опять же, следует указать на измененный порядок «мести» Парисатиды в Плутархе и Фотии. Это явное указание на то, что Плутарх вмешался в его изложение.

3. Как уже сказано, эту сцену также кратко сообщает Фотий (Ktesias, FGrH 688, F 16 [66]), только он называет евнуха Bagapates (*Baga-pāta-, «охраняемый богом/богами»). У Фотия есть еще один евнух по имени Багапат во времена Камбиза, который, как говорят, перевез тело Кира Великого в Персию (FGrH 688, F 13 [9]). Хотя в написании имени между Плутархом и Фотием существует четкое отклонение, описанные события могут быть согласованы так, что можно предположить личную идентичность фотиева Багапата и плутархова Масабата. К этим двум формам имени приходит третья как более распространенная форма этого имени на греческом языке: Мегабат. Так, Эсхил говорит о персидском генерале Мегабате (Pers. 22, 983), Геродот упоминает двоюродного брата Дария I с этим именем (Hdt., 5, 32-35), а Ксенофонт также называет сына Спиридата по имени Мегабат (Hell. 4, 1, 28, Ages. 5, 4. Оксиринхский историк также знает этого Мегабата: 24, 4). Все это примеры (см. также Diod. 11, 12, 2 и Strab. 9, 2, 9) служат вариантами имени Bagapates.

Ланфан считает, что плутархов Масабат изначально стоял у Ктесия и что Фотий отклонился от исходного текста. С одной стороны, это подтверждается тем фактом, что Плутарх почерпнул из Ктесия правильные имена младших братьев Артаксеркса и Кира (Оксатр и Остан), которые ошибочны у Фотия. Но это неверно, как показано выше: Плутарх взял эти имена не из работы Ктесия (там, с большой надежностью, стоят имена Оксендра и Артоста, которые были переданы Фотием), а из другого источника. Кроме того, Ланфан упоминает, что Фотий говорит об Экбатане, хотя Ктесий по Стефану Византийскому, вероятно, точнее говорил об Агбатане. Но именно этот аргумент с Агбатаной здесь не может воздействовать, поскольку фотиев Багапат — фонетически скорее более точная форма. В обоих случаях Ланфан утверждает, что пресловутая ненадежность Фотия — если не считать этого примера с Агбатаной и превращения Артаксеркса в Ксеркса — сильно преувеличена. Следовательно, Фотий также приводит фонетически верное Mitradates вместо общегреческого Mithridates, которое использует Плутарх. Кроме того, имя, переданное Фотием, хорошо подтверждено, тогда как написание Masabates кроме как у Плутарха нигде больше не встречается. В результате, Фотий — если не совсем неправдоподобно предположить, что он действительно исправил Ктесия — то привел явно изначальную версию имени. Было выдвинуто множество гипотез о том, откуда взялась плутархова форма, и ни одно из предлагаемых решений не объясняет, почему Плутарх отклоняется от версии Ктесия, которая вроде бы надежно передана Фотием. Трудно представить типичную ошибку или текстовое повреждение, из–за которых Багапат стал Масабатом. Ближневосточная интерпретация имени Масабат указывает на то, что оно правильное. Верба предлагает вполне жизнеспособное решение, а именно, что это анатолийско–иранская гибридная форма *Masa-pāta- . Единственное правдоподобное толкование заключается в том, что Плутарх снова смешал источники.

Плутарх и Ктесий (у Фотия) согласуются с основными особенностями истории смерти евнуха, но это не обязательно означает, что Ктесий был в противном случае донором для этого повествования, особенно учитывая, насколько краток Фотий. Как будет видно, Ктесий и Динон до сих пор не противоречат относительно подробностей в повествовании об убийстве Статиры, поэтому можно предположить, что оба они представили аналогичные сообщения и в других местах. До сих пор из тощего материала можно видеть два способа работы:

1. Динон предоставляет аналогичные рассказы, более правдоподобные в деталях, чем Ктесий. Только в мелочах они различаются. Это не означает, что презентация Динона должна быть удостоена более высокой оценки, поскольку его сообщение, вероятно, сконструировано как контр–ктесиево. 2. Динон опирается на чужой авторитет и следует ему (например, Ксенофонту для хода боя у Кунаксы) — чтобы дистанцироваться от Ктесия.

При наличии расхождений между Диноном и Ктесием в случае убийства Статиры, конечно, удивительно, почему Плутарх здесь не возражал. Случай же с нашим евнухом вполне возможно не имел достаточного значения для Плутарха, чтобы выделить альтернативные варианты; вероятно, он просто молчаливо согласовал оба сообщения.

17.1 Масабат по Плутарху является последней целью мести Парисатиды — но последней лишь условно, поскольку Статира и Тиссаферн также становятся жертвами действий Парисатиды. Плутарх мог иметь в виду месть за прямое убийство и посмертное унижение ее любимого сына Кира. Вражда между Парисатидой и Тиссаферном, которую Плутарх также прямо упоминает (23, 1), может иметь отношение к его роли в преддверии битвы при Кунаксе. Наконец, он, как говорят, обвинил Кира в начале царствования Артаксеркса II в планировании покушения на жизнь Великого царя, и затем предупредил царя о кировых вооружениях.

17.3-7 Ктесий явно хотел развлечь свою греческую аудиторию страшилками о декадентском персидском царизме: для этого игра в кости Парисатиды, безусловно, является изюминкой. Эта глава является моралистической картиной восточного двора и указывает на то, что даже сегодня взгляд на Восток определяется греческими источниками или что этот образ Востока можно проследить к древнегреческой традиции. Поэтому необходимо проявлять осторожнсть и не поддаваться западному предубеждению против деспотически–восточного тирана, которое существует с древности и возрождалось в последнее время. Нет никаких свидетельств того, что двор Ахеменидов был жестоким и более деспотичным как и многие другие монархии в истории.

17.7 Хотя Фотий не упоминает, что евнух был посажен на три кола, это вовсе не означает, что это не могло стоять у Ктесия, поскольку Фотий в другом месте сообщал, что Аместрида в отместку за своего сына посадила на три кола Инара (Ktesias, FGrH 688, F 14 [39]). С медицинской точки зрения удаление кожи приводит к бактериальным инфекциям и сильному охлаждению организма. Боль и стресс могут привести к фибрилляции желудочков и к сердечной недостаточности; потеря крови сыграет второстепенную роль. Евнуха ожидала неминуемая смерть. Как наказание сдирание кожи появляется в Вавилонии и в Ассирийской империи еще до Ахеменидов; так наказывались также вражеские вожди, чья кожа натягивалась на городской стене. Греко–римский мир сдирания кожи в качестве реального наказания не знал. Только в мифе Аполлон карает так сатира Марсия, Ov. met. 6, 382–395). Геродот сообщает о том, что Камбиз приказал содрать кожу с судьи Сисамна за продажность (Hdt. 5, 25). Примечательно, что лишенный кожи евнух Багапат/Масабат еще и посажен на кол: на Ближнем Востоке задокументировано сдирание кожи, но не дополнительные колья для жертвы. Также Геродот, кажется, отдаленно знал, что речь шла не только или в первую очередь о мучениях при сдирании кожи, но и о выставлении ее напоказ после этого (так судейский стул продажного судьи Сисамна был обтянут полосами его кожи и преемник, сын Отан, должен был судить сидя на нем; похожее сообщение о наказании продажных судей см. Diod. 14, 10). По представлению нескольких христианских авторов еще Сасаниды практиковали сдирание кожи с вражеских полководцев: самой знаменитой жертвой является, наверное, император Валериан (см. Laktant. mort. pers. 5, однако, только post mortem; подробнее Agathias 4, 23). Однако некоторые из греко–римских источников, как правило, преувеличивают жестокость Шапура I, но по крайней мере сообщение Лактанция основывается на традиции, которая более широко засвидетельствована; о сдирании кожи у Сасанидов см. также Amm. 23, 6, 80; Zon. 13, 5, 26; Johan. Ant. F 178, 1;

17.9 Этот образ Великого царя часто встречается в Vita Плутарха: Артаксеркс снова пассивен и не реагирует адекватно на ситуацию, в этом случае на оскорбление со стороны матери (также 2, 1; 4, 4; 7, 1-4; 10, 1-3). Здесь его «подменяет» Статира, которая была всегда на ножах с Парисатидой. Эта сцена, возможно, была взята из Персики Ктесия, поскольку Статира по Динону, как говорили, была убита во время битвы при Кунаксе. Картина, которую рисует здесь Плутарх, снова соответствует общему клише персидского двора: слабый, но жестокий тиран беспомощен перед интригами двух женщин. Борьба за власть завершается смертью Статиры по инициативе царицы–матери.