Примечания ко второй речи против Филиппа

Когда Епаминонд лет за тридцать до Филиппа восстановил Мессению и усилил Аргос и Аркадию, тем самым положил предел притязаниям Спарты на господство над Пелопоннесом, прочие эллины, прежде всего аѳиняне, прославляли ѳивского полководца, как героя свободы. Но лишь только аѳиняне почувствовали, что военное искусство Епаминонда может привести к преобладанию ѳивской республики, они не замедлили придти на помощь Спарте и при Мантинее сражались уже в рядах спартанцев против ѳивян (362). Аѳинская республика, как скоро показали события, сама не отказывалась от надежды занять утраченное первенствующее положение среди эллинов, и так назыв. второй аѳинский союз обнаружил ясно, что для сохранения за собою этого положения аѳинский народ не расположен был и на сей раз останавливаться пред насильственными мерами против других эллинов, как поступали в свое время и лакедемоняне. Неприязненные действия ѳивян относительно некоторых беотийских общин, а равно насилия ѳессалийцев против фокидян, то и другое в так называемой священной войне из-за Дельфийского храма и непосредственно вслед за войною, не представляли собою ничего исключительного в истории между эллинских отношений. Точно также еще задолго до Филиппа обращение различных эллинских республик, в том числе аѳинской и спартанской, за помощью, денежною и военною, к инородческим владыкам, прежде всего к персидскому царю и его сатрапам, сделалось явлением обычным, Уже вторая речь Демосѳена против Филиппа вместе с речью "О мире" дает убедительное доказательство тому, что ни аѳиняне, ни прочие эллины не изыскали новой формы отношении, которая обеспечила бы им спокойное и согласное существование внутри, и что различные эллинские народы готовы были воспользоваться услугами инородческого самодержца для того, чтобы не очутиться в положении подчиненном у себя, в Элладе. В речи "О мире" Демосѳен замечает, что ни ѳивяне, ни ѳессалийцы вовсе не желали и не ожидали тех последствий, гибельных для Эллады и для них самих, какие повело за собою допущенное ими вмешательство Филиппа в их междуэллинские дела; накликать бедствия на Элладу не желают ни мессенцы, ни аргивяне. Филипп так же стремился к преобладанию над Элладой, как раньше стремились к тому аѳиняне, спартанцы, ѳивяне. Пособниками Филиппа, кроме ѳессалийцев и ѳивян, явились некоторые пелопоннесские народы, оберегавшие свою независимость от Спарты. Упоминаемые в нашей речи ѳивяне и мессеняне наверное не примкнули бы к Филиппу, если бы аѳинское посольство в Пелопоннес, в котором участвовал и Демосѳен (345), обещало им поддержку войском против притязаний Спарты. Такой поддержки не обещает пелопоннесским народам Демосѳен ни в нашей речи, тогда как Филипп снабдил их для борьбы за независимость деньгами, отправил туда своих наемников и собирался явиться сам с войском. Вот почему мессеняне аплодировали Демосѳену, когда он разоблачал перед ними сокровенные планы и козни Филиппа, и все-таки предпочли дружественные отношения с македонским царем. И факты, и соображения оратора они находили и яркими, и убедительными; но гораздо внушительнее была ближайшая опасность, страх лакедемонского ига, испытанного ими в течение многих веков. И Полибий защищает мессенян и аргивян от обвинений в измене (XVIII, 14).
Наша речь произнесена во второй половине 344 г. до P. X. (ол. CIX, 1,) года два спустя после речи "О мире". И теперь Демосѳен, справедливо изобличая лживость Филиппа, своекорыстие его политики, верно предугадывая грозящие эллинам опасности, еще решительнее вооружается против легкомыслия аѳинян и подкупности некоторых аѳинских ораторов, прежде всего Эсхина и Филократа, грозит им судом, но при этом не предлагает никаких мер к тому, чтобы упорядочить международные отношения внутри Эллады и охранить ее от раздоров. Эллада - для эллинов; таково убеждение оратора, и в домашние распри эллинов не должно допускать вмешательства инородческой державы, так как она преследует свои собственные выгоды в ущерб независимости Эллады от инородцев. Если руководящая роль в Элладе должна принадлежать кому-нибудь, то, разумеется, аѳинянам, так как они доказали свою недоступность относительно происков персидского царя, направленных к порабощению прочих эллинов, свое великодушие относительно всех эллинов.
По содержанию речь состоит из трех частей: из вступления (1 - 5), слабо связанного с остальною речью, в которой вовсе не предлагаются практические меры борьбы с Филиппом, из разоблачений вероломства и любостяжания Филиппа в противоположность великодушию и общеэллинскому патриотизму аѳинян (6-27), из обвинений против ораторов, введших аѳинян в обман (28-37).
Во вступлении (1-5) противопоставляется благородству аѳинян по отношению к миру и участию их к судьбе прочих эллинов вероломство Филиппа и его своекорыстие; наслаждаясь сознанием своего благородства и речами о нем, аѳиняне давали полный простор коварным действиям Филиппа. Поэтому оратор предлагает своим слушателям во избежание дальнейших бед обратиться от прекрасных слов к делу, хотя бы это было и тягостно для них. Называя аѳинян φιλανϑϱώπους, Д, отмечает качество, которым гордились аѳиняне; теперь оно проявляется в заботливости о других эллинах. Вероятно, присутствие послов македонских или пелопоннесских, или тех и других не позволяло оратору войти в рассмотрение практических мероприятий, какие он находил необходимыми для обуздания Филиппа.