5. "АФРИКАНСКАЯ ВОЙНА"

"Записки" Цезаря были, очевидно, хорошо изучены его приверженцами. В отношении литературной манеры "Африканская война", как и "Александрийская война" всецело, примыкает к сочинениям самого Цезаря. Автор ее верно подметил все основные приемы Цезаря - плавное, связное хронологическое повествование, сжатые описания местностей и ситуаций, введение отдельных эпизодов. Однако эти литературные приемы, очевидно, сознательно применявшиеся автором, сосредоточенные на значительно меньшем пространстве, чем в крупных произведениях Цезаря, придают "Африканской войне" уже до известной степени характер военного романа, а не "Записок". Такому впечатлению способствует и то, что это произведение в композиционном отношении стоит довольно высоко: оно не имеет таких нарушающих стройность плана отступлений, как "Александрийская война". Со дня отъезда Цезаря из Сицилии до возвращения его в Рим рассказ ведется последовательно, ясно, наглядно, без излишних мелочей. Беллетристический топ придают "Африканской войне" и психологические объяснения событий и поступков, которым она уделяет больше внимания, чем ее образец.
Автором "Африканской войны" является кто-то из близко стоявших к Цезарю военачальников. Высказывалось предположение, что это - Асиний Поллион; по против него говорит то обстоятельство, что имя Асиния ни разу не упомянуто. Мало правдоподобно, чтобы человек выдающийся и имевший весьма высокое мнение о себе, никогда не назвал своего имени, будучи в походах в Африке и в Испании одним из близких Цезарю лиц. Но о высоком военном ранге автора говорит его понимание плана войны в целом и ряд зарисовок поведения самого Цезаря, указывающих на личное наблюдение. Так, он рассказывает, с каким нетерпением Цезарь ожидал прибытия войск из Сицилии. "Уже на следующий день после посылки писем и гонцов в Сицилию он жаловался на то, что войско и флот медлят прибытием; и день и ночь его мысли и глаза были устремлены только на море" (гл. 26). Это нетерпение Цезаря автор объясняет, однако, исключительно альтруистическими мотивами: "И неудивительно: он видел, как выжигают усадьбы, опустошают поля... как убивают людей, разрушают города и укрепленные пункты, как казнят или держат в цепях первых в общинах лиц, а их детей насильственно уводят в рабство в качестве заложников. И в таких-то бедствиях малочисленность войска не позволяет ему оказать помощь молящим о защите" (там же). Уже из этого отрывка видно, на какую благодатную почву упало желание Цезаря выставить милосердие как основную свою черту. Весь конец "Африканской войны" обращается в хвалебный гимн милосердию· Цезаря. Цезарь прощает Л. Цезаря и многих других помпеянцев, после смерти Катона открывших войску Цезаря ворота Утики; он дарует жизнь купцам, финансировавшим войско помпеянцев, и хотя конфискует их имущество, по с правом выкупа; он ласково принимает всадников царя Юбы, сохраняет жизнь и имущество семье своего заклятого врага Фауста, и при наложении огромных штрафов на города считается с их материальными возможностями.
Даже перед своими собственными солдатами Цезарь ходатайствует о сохранении жизни сдавшимся вражеским солдатам из войска Сципиона, однако - тщетно. При этом автор обращает внимание только на доброту Цезаря, а не на распущенность его войска: "Солдаты, надеясь в виду своих блестящих подвигов на безнаказанность, решили, что им все позволено. И хотя солдаты Сципиона и взывали к Цезарю о помиловании, они были все до одного перебиты у него самого на глазах, сколько он ни просил собственных солдат дать им пощаду" (гл. 85).
Хотя и сам Цезарь в своих сочинениях охотно отмечал как основную линию своего поведения по отношению к побежденному врагу свою dementia, но он не скрывал ни своих жестокостей, ни того, что эта линия выгодна для него самого, так как ведет к более скорому замирению по-коренных стран. В устах же его приверженцев эта dementia становится основной чертой его "литературного портрета" и истолковывается уже только как последствие "прирожденной мягкости характера" (гл. 89).
Антитеза "Цезарь - Катон", которую так блестяще развил Саллюстий, намечается и в "Африканской войне". Смерть Катона автор описывает почти буквально так, как впоследствии описал Плутарх. Автор не отказывает Катону в уважении; ранее же (гл. 22) он приводит речь Катона, в которой Катон упрекает Помпея-сына за бездеятельность. Эта речь верно обосновывает психологический мотив самоубийства Катона - его полное разочарование в тех людях, которые окружали его. Автор "Африканской войны" еще раз подчеркивает превосходство Катона над его сподвижниками, указывая, как "после его смерти Луций Цезарь [проквестор Катона] пожелал извлечь из этого обстоятельства пользу для себя" (гл. 88), а также и изображая попытку самоубийства Юбы и Петрея в совсем ином тоне, чем самоубийство Катона: "Чтобы иметь вид людей, погибших смертью храбрых, Юба и Петрей вступили между собой в бой на мечах, и более сильный Петрей без труда убил более слабого Юбу. Затем он пытался этим же мечом пронзить себе грудь, но не мог. Тогда он упросил своего раба покончить с ним, чего и добился" (гл. 94).
Подобно Цезарю, автор "Африканской войны" вводит занимательные военные эпизоды в простое связное повествование; такой характер носят рассказы: о столкновении ветерана Х-го легиона с изменившим Цезарю Лабиеном, которого, по-видимому, не проучила неудача под Фарсалом и который продолжал издеваться над "новобранцами" Цезаря (гл. 16); о центурионе, который, будучи поднят на воздух слоном, изрубил ему хобот и обратил слона в бегство (гл. 84); наиболее же драматичен эпизод, рассказывающий о жестокости Сципиона по отношению к ветеранам Цезаря, которые отказались перейти на его сторону (гл. 45). Вообще, в обработке этих эпизодов ясно видно, что автор "Африканской войны" не чужд риторических украшений и использует эпизоды, чтобы показать свое литературное мастерство. Однако он тем самым отказывается от правдоподобия: едва ли Сципион имел терпение слушать такую длинную, оскорбительную для себя речь пленного центуриона, какая приведена в главе 45.
Вполне в духе Цезаря выдержано описание последней победы над войсками Сципиона. Бой начинается раньше, чем думал Цезарь, который еще только обходит войска: "На правом крыле сами солдаты заставили трубача затрубить... Центурионы силой удерживали солдат от самовольной атаки без приказа императора. Но это было уже бесполезно... Тогда Цезарь дал пароль "счастье" (fortuna) и поскакал на врага" (гл. 82-83). Очень удачно, что именно это слово, встречающееся не раз у самого Цезаря, приводится здесь как пароль в решающей битве, закончившей "Африканскую войну".