Замечательным памятником софистической эрудиции является труд Афинея из Навкратиды. Афиней - автор огромного диалога под названием "Пирующие софисты"[1]. Время создания этого сочинения может быть установлено лишь приблизительно; по-видимому, книга была написана около 200 г. н. э. "Пирующие софисты" Афинея, относящиеся к литературному жанру симпосия, в нынешнем своем виде разделяются на 15 книг. Есть, однако, веские основания утверждать, что это лишь извлечение из подлинника, разделявшегося на 30 книг. В основной рукописи Афинея на полях помещены довольно многочисленные пояснения, несомненно перенесенные из какого-то более древнего экземпляра; в них неоднократно говорится о тексте из тридцати частей. При сокращении особенно пострадали диалогические части произведения, в результате чего совершенно деформировалась его композиция. Так, например, в двенадцатой книге от диалога не осталось и следа.
Но даже издание в 15 книгах дошло не полностью. Первые две и начало третьей книги в основной рукописи утрачены; потерян конец IV книги. Их восполняют обычно при помощи сохранившегося извлечения, сделанного в византийское время из рукописи более древней и более полной, чем наша основная рукопись.
"Пирующие софисты" Афинея примыкают по форме к платоновскому "Пиру", причем многие мотивы и обороты речи как бы подражают диалогу Платона "Федон", в котором Федон рассказывает Эхекрату о последних часах жизни Сократа. У Афинея автор сообщает своему другу Тимократу весь порядок многолюдного пира, продолжавшегося несколько дней, передавая во всех подробностях происходившие тогда беседы. Наряду с платоновскими реминисценциями в стиле Афинея иногда усматривают киническую струю, имея в виду смешение стихов и прозы в начале некоторых книг, характерное для манеры Мениппа, классика кинического диалога; с Мениппом сближает Афинея и грубоватый юмор, пронизывающий все произведение.
Устроителем пира является богатый римлянин Ларенсий, а его сотрапезники - люди, "наиболее сведущие во всех видах образованности": врачи, юристы, грамматики, философы, музыканты. Всего присутствует двадцать девять человек гостей.
В начале книги (1, 2) перечисляются некоторые участники пиршества, но не все; несколько человек вступает в разговор позднее - прежде они названы не были; один из названных в начале, врач Руфин, в дальнейшем нигде не упоминается. Многие из присутствующих почти все время безмолвствуют. Все эти странности становятся понятными после того, что было сказано выше о многократных сокращениях, которым подвергался оригинал.
Видную роль в беседе играют: юрист Масурий, особенно в V книге, где он говорит один; киник Кинульк, забавляющий своими речами все общество; ритор Ульпиан из Тира. В число пирующих софистов Афиней вводит и носителей блестящих имен: Плутарха, Галена, Демокрита, но при характеристике их указывает некоторые фиктивные черты, затрудняющие или делающие невозможным отождествление его персонажей с этими писателями и мыслителями. Так, Плутарх назван не Херонейским, а Александрийским, не философом, а грамматиком, но вместе с тем очевидно, что имеется в виду именно знаменитый моралист, автор "Жизнеописаний" и "Застольных проблем".
Беседа между учеными участниками непомерно затянувшейся трапезы, излагаемая далее, служит лишь обрамлением для ошеломляющего количества литературных цитат, образующих самую сердцевину "Пирующих софистов": сотрапезники приводят их для подтверждения рассказываемых фактов и доказательства своих мнений. В дошедшей до нас редакции произведения это обрамление строится крайне непоследовательно и временами как бы совсем выпадает из поля зрения читателя. Вместо живого обмена речами иногда появляется просто пересказ их содержания.
В настоящее время трудно сказать, какие из этих недостатков следует относить на счет стилистической невыдержанности оригинала, а что объясняется неловкостью авторов извлечений.
Предметы, о которых идет речь, чрезвычайно разнообразны; преобладают, однако, темы, допускающие ту или иную связь с данным пиршеством, с подаваемыми блюдами и напитками, и с увеселениями, сопровождающими трапезу. Все излагается в целях демонстрирования эрудиции, причем на первом месте стоит момент лексический, т. е. объяснение различных терминов и оборотов, иногда даются сведения историко-антикварного характера.
О тематической пестроте произведения некоторое представление может дать краткий обзор содержания одной или двух книг.
Так, например, IV книга начинается подробным изображением пира, устроенного македонцем Караном и описанного Гипполохом; к этому присоединяются цитаты из комических поэтов на тему о роскоши варварского быта и раздел об аттических симпосиях, в середину которого вставлен большой отрывок (около 120 стихов) поэта-пародиста Матрона (IV в.). Затем сопоставляются спартанские сисситии с совместными трапезами критян, греческие симпосии с персидскими, и все это замыкается обширными данными о роскоши персидского двора и о времяпрепровождении Антония и Клеопатры. Вновь начинаются описания трапез различных народов, рассказы об устройстве единоборств для развлечения пирующих, каталоги поварской утвари, рассуждения о разных видах печения, о поварском искусстве у делосцев. Кончается книга разговором о разных музыкальных инструментах и об игре на флейтах у греков.
Книга V интересна тем, что главную роль в ней играют не мелкие цитаты, а большие связные отрывки из различных авторов, часто представляющие немалый исторический интерес: рассказ Полибия о пирах Антиоха Эпифана, Калликсена - о праздничной процессии при Птолемее Филадельфе, его же - о флоте Птолемея Филопатора. Там же содержится большой отрывок из Мосхиона, где подробно описывается знаменитый корабль Гиерона Сиракузского.
Около восьмисот авторов процитировано Афинеем. Однако, было бы ошибочно думать, что цитаты целиком взяты им из первых рук и что он основательно знает всех авторов, им упомянутых. Несомненно, во многих случаях он пользовался готовыми сборниками цитат и иного рода компилятивными трудами. Некоторые разделы сочинения, например, рассуждения о рыбах (VIII), о кубках и чашах (XI), о пирогах (конец книги XIV) уже самим размещением материала по алфавитному принципу доказывают использование в этих частях каких-то словарей.
И все же не подлежит сомнению, что Афиней был чрезвычайно начитанным человеком и наряду со справочниками и словарями весьма основательно использовал греческую классическую литературу и произведения писателей эллинизма. Он хорошо знает аттических комедиографов, как древней, так и средней и новой комедии. Он читал Платона, Ксенофонта, Геродота, Феопомпа, Полибия, вероятно, Посидония и множество эллинистических авторов. Помимо того, в его распоряжении было собрание аттических схолиастов. Из числа использованных им сборников литературы, языковых и антикварных материалов следует назвать состоявший из 95 книг лексикон Памфила (I в. н. э.), лексиконы Дидима и Трифона (конец I в. до н. э.), зоологические труды Александра Полигистора (I в. до н. э.), сохранившие аристотелевскую традицию, большой труд о музыке неизвестного автора, симпосии Аристоксена, Дидима, Геродиана.
Свои источники Афиней лишь редко выписывает сплошь; обычно он использует их именно как подсобный материал и размещает отдельные почерпнутые оттуда данные по соответствующим разделам своей книги.
Афиней может привлечь к себе внимание читателей. Уже первое непосредственное знакомство с ним чрезвычайно поучительно и интересно. Прихотливой чередой проходят перед читателем бесчисленные поэтические и прозаические отрывки, содержащие любопытные фактические сведения, замечательные словечки, редкостные термины, характерные мысли. Афинею свойственна известная ограниченность кругозора: он намеренно исключает темы, касающиеся, например, математики, логики и т. п. Колоссальные размеры "застольной беседы", делающие труд Афинея самым значительным образцом этого жанра, согласуются с характерным для эпохи стремлением к грандиозным масштабам.
Значение, которое "Пирующие софисты" Афинея имеют для знакомства с предшествующей античной литературой и для понимания греческого и римского быта, огромно. Это исполинское собрание цитат в какой-то мере воскрешает множество произведений, авторов и жанров, которые иначе были бы безнадежно утрачены. Из тех сотен имен поэтов и прозаиков, фрагменты из которых приводит Афиней, большинство относится к авторам, сочинения которых полностью не сохранились. Прежде всего это касается писателей IV в. до н. э. и эпохи эллинизма. Особенно любима Афинеем средняя и новая аттическая комедия; именно благодаря ему мы располагаем кое-какими отрывками знаменитейших авторов средней комедии (Алексида, Антифана, Анаксилая и других). До находок менандровских папирусов в таком же положении была новая комедия, да и сейчас Афиней сохраняет все свое значение для знакомства с Дифилом, Филемоном и другими. Помимо цитат, громадный интерес представляют рассыпанные у Афинея фактические данные по истории литературы и театра, например сведения о греческом народном театре и малых драматических формах (XIV, 620 d слл.).
Столь же интересны многочисленные сведения об обрядах, обычаях, поверьях, драгоценные для нашего знания античного фольклора. Наконец, в громадном изобилии Афиней сообщает факты, интересные для изучения античного быта. Особенно занимательны заметки о музыке, песнях, плясках, играх, о быте гетер и параситов и связанные с ними анекдоты. Наряду с этим попадаются сведения, весьма далекие от специфической застольной тематики, например, описание корабля Гиерона (V, 206 d слл.).
Книга Афинея была широко использована Элианом (III в.) и Макробием (ок. 400 г.); последний, по некоторым предположениям, знает издание Афинея в 30 книгах. Об Афинее именно в нашей редакции (15 книг) упоминают Стефан Византийский и Константин Багрянородный.