О ЗНАМЕНИТЫХ ЛЮДЯХ
ЖИЗНЕОПИСАНИЕ ТЕРЕНЦИЯ
(1) Публий Теренций Афр, уроженец Карфагена, был в Риме рабом у сенатора Теренция Лукана; за одаренность и красоту он получил образование, как свободный человек, а вскоре и вовсе был отпущен на волю. Некоторые думают, что он был пленником, но Фенестелла [1] указывает, что это невозможно, ибо он и родился и умер в промежутке между концом второй Пунической войны и началом третьей [2]; не мог он также быть захвачен у нумидов или гетулов и попасть к римскому полководцу, потому что торговые сношения между италийцами и африканцами начались только шосле разрушения Карфагена.
Он был в дружбе со многими знатными людьми, особенно же со Сципионом Африканским и Гаем Лелием [3]. Думают, что он привлек их своей красотой; впрочем, Фенестелла и это оспаривает, утверждая, что Теренций был старше их обоих, хотя и Непот [4] считает их сверстниками, и Порций [5] подозревает их в любовной связи, говоря об этом так:
Он, похвал развратной знати лживых домогавшийся,
Он, впивавший жадным слухом мненья Сципионовы,
Он, обедавший у Фила и красавца Лелия,
Он, чьей на Альбанской вилле наслаждались юностью,
С высоты блаженства снова пав в пучину бедности,
С глаз долой скорее скрылся в Грецию далекую
И в Стимфале аркадийском умер, не дождавшися
Помощи от Сципиона, Лелия иль Фурия,
Между тем, как эти трое жизнь вели привольную.
Даже домика не нажил он у них, куда бы раб
Принести бы мог известье о конце хозяина.
(2) Он написал шесть комедий. Когда он предложил эдилам первую из них, "Девушку с Андроса", ему велели прочесть ее Цецилию [6]. Говорят, что он явился к нему во время обеда, бедно одетый, и, сидя на скамейке возле обеденного ложа, прочел ему начало пьесы; но после первых же строк Цецилий пригласил его возлечь и обедать с ним вместе, а потом выслушал все остальное с великим восторгом. Как эта, так и пять последующих комедий понравились также и публике, хотя Волкаций [7] и пишет, перечисляя их:
"Свекровь", шестая пьеса - исключение.
"Евнух" был даже поставлен два раза в один день и получил такую награду, какой не получала ни одна комедия - 8000 сестерциев, так что об этом даже сообщается в подзаголовке [8]..
А начало "Братьев" Варрон даже (предпочитает началу Менадра [9].
(3) Небезызвестно мнение, что Теренцию помогали писать Лелий и Сципион; Теренций и сам содействовал такой молве, почти не пытаясь этого отрицать, - например, в прологе "Братьев" он пишет [10]:
...А что твердят
Завистники о том, что люди знатные
Являются помощниками автору
И разделяют труд его писательский,
Им это бранью самой сильной кажется,
А автору - хвалою величайшею:
Для тех людей он, значит, привлекателен,
Которые и вам всем привлекательны
И городу всему, - ведь к их-то помощи
В войне ли, в мире, в важных ли делах каких,
Забывши гордость, всяк прибегнул в свой черед.
Как кажется, сам он защищался столь нерешительно только потому, что знал, что такая молва приятна Лелию и Сципиону; однако она распространялась все шире и дошла до позднейшего времени. Гай Меммий [11] в речи, произнесенной в свою защиту, говорит: "Публий Африканский, пользуясь личиной Теренция, ставил на сцене под его именем пьесы, которые писал дома для развлечения". Непот передает, ссылаясь на достоверный источник, рассказ о том, как однажды в Путеоланском поместье, в мартовские календы [12] жена Лелия попросила мужа не опаздывать к обеду, но он велел не мешать ему; а потом, войдя в столовую позже обычного, заявил, что редко случалось ему так хорошо писать; его попросили прочесть написанное, и он произнес стихи из "Самоистязателя" [13]:
Сир, обещав мне десять мин, завлек довольно дерзко
Меня сюда...
(4) Сантра [14] полагает, что если Теренций и нуждался в помощниках при сочинении, то он обращался не к Сципиону и Лелию, которые были еще юношами, а скорее к Гаю Сульпицию Галлу [15], человеку ученому, в чье консульство он впервые выступил с комедией, или к Квинту Фабию Лабеону или Марку Попилию, которые оба были консулярами и поэтами; потому-то он и указывает, что ему, по слухам, помогали не юноши, но зрелые люди, испытанные "в войне ли, в мире, в важных ли делах каких".
Издав эти комедии, в возрасте не более двадцати пяти лет, он уехал из Рима, - то ли избегая сплетен, будто он выдает чужие сочинения за свои, то ли для ознакомления с бытом и нравами греков, которые он описывал слишком неточно, - и более туда не воротился. Волкаций так сообщает о его кончине:
Поставив шесть комедий, Афр покинул Рим,
И с той поры, как он отчалил в Азию,
Его никто не видел: вот конец его.
(5) Квинт Косконий [16] говорит, что он погиб в море, возвращаясь из Греции со ста восемью комедиями, переделанными из менандровых. Остальные сообщают, что он умер в аркадийском Стимфале или на Левкаде, в консульство Гнея Корнелия Долабеллы и Марка Фульвия Нобилиора [17], заболев от горя и уныния, когда погибли его вещи, посланные вперед с кораблем, и среди них его новые пьесы.
Был он, говорят, среднего роста, стройный и смуглый. После него осталась дочь, которая потом вышла замуж за римского всадника, а также двадцать югеров [18] сада по Аппиевой дороге возле виллы Марса. Тем удивительней, что Порций пишет:
...не дождавшися
Помощи от Сципиона, Лелия иль Фурия,
Между тем, как эти трое жизнь вели привольную.
Даже домика не нажил он у них. куда бы раб
Принести бы мог известье о конце хозяина.
Афраний ставит Теренция выше всех остальных комиков, заявляя в комедии "Компиталии" [19]:
Теренцию не назову подобного.
Волкаций, напротив, считает его ниже не только Невия, Плавта и Цецилия, но и Лициния с Атилием. Цицерон в сочинении "Луг" [20] так восхваляет Теренция:
Также и ты, о Теренций, который, изысканным слогом
Преобразив и латинскою выразив речью, Менандра
К нам, сидящим вокруг, сдержав дыханье, выводишь,
Ты, который так часто изящен и всюду приятен.
А Гай Цезарь так:
Также и ты, о полу-Менандр, стоишь по заслугам
Выше всех остальных, любитель чистейшего слога.
Если бы к нежным твоим стихам прибавилась сила,
Чтобы полны они были таким же комическим духом,
Как и у греков, и ты не терялся бы, с ними равняясь!
Этого ты и лишен, и об этом я плачу, Теренций.
ЖИЗНЕОПИСАНИЕ ВЕРГИЛИЯ
(1) Публий Вергилий Марон, мантуанец, происходил от незначительных родителей. В частности, отца его некоторые считают ремесленником-горшечником; по мнению же большинства, он служил поденщиком у рассыльного Магия, благодаря усердию вскоре стал его зятем и, скупая леса и разводя пчел, сильно приумножил небольшое состояние.
(2) Он родился в октябрьские иды, в первое консульство Гнея Помпея Великого и Марка Лициния Красса [21], в деревне, называемой Анды, неподалеку от Мантуи [22]. (3) Матери его во время беременности приснилось, что она родила лавровую ветвь, которая, коснувшись земли, тут же пустила корни и выросла в зрелое дерево со множеством разных плодов и цветов. На следующий день, направляясь с мужем в ближнюю деревню, она свернула с пути и в придорожной канаве разрешилась от бремени. (4) Говорят, что ребенок, родившись, не плакал, и лицо его было спокойным и кротким: уже это было несомненным указанием на его счастливую судьбу. (5) Другим предзнаменованием было то, что ветка тополя, по местному обычаю сразу посаженная на месте рождения ребенка, разрослась так быстро, что сравнялась с тополями, посаженными намного раньше; это дерево было названо деревом Вергилия и чтилось как священное беременными и роженицами, благоговейно дававшими перед ним и выполнявшими свои обеты.
(6) Детство до самого совершеннолетия провел он в Кремоне. Мужскую тогу он надел пятнадцати лет отроду, в год, когда вторично были консулами те, в чье первое консульство он родился [23]; и случилось так, что в тот же самый день умер поэт Лукреций. (7) Из Кремоны Вергилий переехал в Медиолан, а вскоре затем в Рим.
(8) Он был большого роста, крупного телосложения, смуглый, походил на крестьянина и не отличался крепким здоровьем; особенно страдал он животом, горлом, головной болью, а нередко и кровотечениями. (9) Умеренный в пище и вине, он питал любовь к мальчикам, и особенно любил Цебета и Александра, которого ему подарил Асиний Поллион и который во второй эклоге "Буколик" назван Алексидом; оба были хорошо образованы, а Цебег даже писал стихи. Распространено мнение, что он был также в связи с Плотней Гиерией [24]. (10) Но Асконий Педиан [25] утверждает, что она сама уже в старости часто рассказывала, как Варий [26] прямо предлагал Вергилию сожительство с нею, но тот категорически отказывался. (11) В остальном он был всю жизнь так чист телом и душой, что в Неаполе его обычно называли Парфением [27], а когда он, приезжая изредка в Рим, показывался там на улице, и люди начинали ходить за ним по пятам и показывать на него, он укрывался от них в ближайшем доме. (12) Он не решился даже принять по предложению Августа имущество одного изгнанника.
(13) Благодаря щедротам друзей, его состояние достигало десяти миллионов сестерциев; кроме того, у него был дом на Эсквилине, около садов Мецената, хотя он и предпочитал проводить время в Кампании [28] и Сицилии. (14) Уже в зрелом возрасте он лишился родных, и среди них - ослепшего отца и двух единокровных братьев, маленького Силона и взрослого Флакка, которого он оплакивает под именем Дафниса [29]. (15) В своих занятиях он уделял внимание. медицине и, особенно, математике. Вел он также и судебное дело, но только одно и только один раз, (16) потому что, по словам Мелисса [30], речь его была слишком медлительна, и оп даже казался невеждою.
(17) Обратившись к поэзии еще в детстве, он сочинил двустишие про школьного учителя Баллисту [31], побитого камнями за то, что он слыл разбойником:
Здесь, под грудой камней, лежит погребенный Баллиста -
Путник, и ночью, и днем стал безопасен твой путь, -
а затем - Каталепты, Приапеи, эпиграммы, "Проклятия" и, в возрасте шестнадцати лет, "Чайку" и "Комара" [32]. (18) Содержание "Комара" таково. Пастух, утомленный зноем, заснул под деревом, и к нему подползла змея. Комар прилетел с болота и ужалил пастуха между висков. Он тут же раздавил комара, убил змею и поставил комару могильный, памятник, написав на нем такое двустишие [33]:
Малый комар, по заслугам тебе воздает погребенье
Пастырь, блюдущий стада, тебе обязанный жизнью.
(19) Написал он также "Этну", о чем, впрочем, существуют различные мнения. Вскоре затем он начал римскую историю [34], но, не решившись на такой предмет, обратился к "Буколикам", желая, главным образом, прославить Асиния Поллиона, Альфена Вара и Корнелия Галла, которые спасли его от разорения, когда после битвы при Филиппах по приказу триумвиров производился раздел полей за Падом между ветеранами [35]. (20) Затем он сочинил "Георгики", в честь Мецената, который, еще мало его зная, помог ему защититься от насилий одного ветерана, который чуть не убил его, тягаясь за поле. (21) Наконец, он приступил, к "Энеиде", которая по сложности и разнообразию содержания не уступает обеим поэмам Гомера, а кроме того, повествует о героях и делах как греческих, так и римских, и в частности, о начале города Рима и рода Августа, к чему он особенно стремился.
(22) Говорят, что когда он писал "Георгики", он обычно каждое утро сочинял по многу стихов и диктовал их, а потом в течение дня переделками доводил их число до крайне малого, остроумно говоря, что он как медведица рождает свою поэму, облизывая стихи, пока они не примут должного вида [36]. (23) "Энеиду" он сперва изложил прозой и разделил на двенадцать книг, а затем стал сочинять ее "по частям, когда что хотелось, не соблюдая никакого порядка. (24) А чтобы не мешать вдохновению, он иное оставлял недоделанным, иное лишь как бы намечал в приблизительных выражениях, шутливо говоря, что ставит их вместо подпорок, чтобы поддержать свое произведение, пока не будут воздвигнуты крепкие колонны.
(25) "Буколики" он сочинял три года. "Георгики" - семь, "Энеиду" - одиннадцать лет [37]. (26) "Буколики", явившись в свет, имели такой успех, что даже певцы нередко исполняли их со сцены. (27) "Георгики" он читал Августу четыре дня подряд, когда тот, возвращаясь после победы при Акции, задержался в Ателле [38], чтобы полечить горло; а когда у него уставал голос, его сменял Меценат. (28) Читал Вергилий приятно и с удивительным изяществом. (29) По словам Сенеки, поэт Юлий Монтан [39] не раз говорил, что охотно похитил бы кое-что у Вергилия, если бы имел его голос, облик и жесты: ибо одни и те же стихи в его произношении звучали прекрасно, а без него были пустыми и вялыми.
(30) Слава об "Энеиде", едва им начатой, была такова, что Секст Проперций без колебания предрекал [40]:
Прочь отойдите, писатели римские, прочь вы и греки:
Нечто творится важней здесь "Илиады" самой.
(31) Сам Август, который в это время был в походе против кантабров [41], писал письма с просьбами и даже шутливыми угрозами, добиваясь, чтобы ему, по его собственным словам, "прислали бы хоть первый набросок, хоть какое-нибудь полустишие из "Энеиды‟" [42]. (32) Но даже много спустя, когда работа уже была завершена, Вергилий прочел ему только три книги, вторую, четвертую и шестую; эта последняя произвела сильнейшее впечатление на Октавию [43], присутствовавшую при чтении; говорят, услышав стихи о своем сыне - "Ты бы Марцеллом был" [44], - она лишилась чувств, и ее с трудом привели в сознание. (33) Читал он и более многочисленным слушателям, но лишь изредка, и главным образом то, в чем не был уверен, чтобы лучше узнать, каково мнение людей. (34) Говорят, что Эрот, его библиотекарь и вольноотпущенник, уже на старости лет рассказывал, как однажды Вергилий во время чтения сразу дополнил два полустишия [45]: читая "Сына Эола - Мисена", он добавил: "умевшего лучше всех прочих", а далее, произнося "Медью мужей созывать", движимый тем же вдохновением, он продолжал: "возбуждая Марса напевом", и тут же приказал Эроту записать оба полустишия в текст.
(35) На пятьдесят втором году жизни, собираясь придать "Энеиде" окончательный вид, он решил уехать в Грецию и Азию, чтобы три года подряд заниматься только отделкой поэмы, а остаток жизни целиком посвятить философии. Однако, встретив по дороге в Афинах Августа, возвращавшегося с Востока в Рим, он решил не покидать его и даже воротиться вместе с ним, как вдруг, осматривая в сильную жару соседний город Мегары, он почувствовал слабость; во время морского переезда она усилилась, так что в Брундизий он прибыл с еще большим недомоганием и там через несколько дней скончался, за одиннадцать дней до октябрьских календ, в консульство Гнея Сентия и Квинта Лукреция [46]. (36) Прах его перенесли в Неаполь и похоронили возле второго камня по Путеоланской дороге; для своей гробницы он сочинил следующее двустишие:
В Мантуе был я рожден, у калабров умер, покоюсь
В Парфенопее; я пел пастбища, села, вождей [47].
(37) Половину имущества он завещал Валерию Прокулу, своему сводному брату, четверть - Августу, двенадцатую часть - Меценату, остальное - Луцию Варию и Плотию Тукке [48], которые после его смерти издали по приказу Цезаря "Энеиду".
(38) Об этом есть такие стихи Сульпиция Карфагенянина [49]:
Быстрое испепелить должно было пламя поэму -
Так Вергилий велел, певший фригийца-вождя.
Тукка и Варий противятся; ты, наконец, величайший
Цезарь, запретом своим повесть о Лации спас.
Чуть злополучный Пергам не погиб от второго пожара,
Чуть не познал Илион двух погребальных костров.
(39) Еще до отъезда из Италии Вергилий договарился с Варием, что если с ним что-нибудь случится, тот сожжет "Энеиду", но Варий отказался. Уже находясь при смерти, Вергилий настойчиво требовал свой книжный ларец, чтобы самому его сжечь; но когда никто ему не принес ларца, он больше не сделал никаких особых распоряжений на этот счет (40) и поручил свои сочинения Варию и Тукке с условием, чтобы они не издавали ничего такого, что не издал бы он сам. (41) По указанию Августа, издание осуществил Варий, внеся в него лишь незначительные исправления, так что даже незавершенные стихи он оставил, как они были. Многие потом пытались их дополнить, но безуспешно: трудность была в том, что почти все полустишия обладали у Вергилия совершенно законченным смыслом, за исключением одного: "тот, кого в Трое тебе" [50]. (42) Грамматик Нис говорил, что, по рассказам стариков, Варий переменил порядок двух книг, и теперешнюю вторую поставил на первое, третью на второе и первую на третье место [51], а также исправил начало первой книги, отбросив следующие строки:
Тот я, который когда-то на нежной ладил свирели
Песнь, и покинув леса, побудил соседние нивы,
Да селянину они подчиняются, жадному даже
(Труд, земледелам любезный) - а ныне ужасную Марса
Брань и героя пою...
(43) В порицателях у Вергилия не было недостатка, и неудивительно: ведь были они даже и у Гомера. Когда появились "Буколики", некий Нумиторий [52] сочинил в ответ "Антибуколики", полные безвкуснейших пародий и состоявшие только из двух эклог, первая из которых начиналась:
Титир, ты в тогу одет: зачем же покров тебе бука?
А вторая:
Молви, Дамет: "кого это стадо" - ужель по-латыни?
Нет, ибо так говорят в деревне у братца Эгона [53].
Другой, когда Вергилий читал стих из "Георгик" - "Голым паши, голым сей" [54], - подхватил: "простудишься, схватишь горячку". (44) Против "Энеиды" также написана книга Карвилия Пиктора под заглавием к "Бич Энея". Марк Випсаний [55] называл Вергилия подкидышем Мецената, изобретателем нового "пустозвонства" [56], не напыщенного и не сухого, но слагающегося из повседневных слов и поэтому незаметного. Геренний собрал его погрешности, Переллий Фавст - его заимствования; (45) "Подобия" Квинта Октавия Авита в целых восьми книгах также содержат заимствованные Вергилием стихи с указанием их происхождения [57]. (46) Асконий Педиан в своей книге против порицателей Вергилия излагает лишь некоторые обвинения против него главным образом те, где речь идет об истории и о многочисленных заимствованиях у Гомера, но он говорит, что сам Вергилий обычно так защищался от этого обвинения: "Почему они сами не попробуют совершить такое воровство? тогда они поймут, что легче у Геркулеса похитить палицу, чем у Гомера стих". Тем не менее, уехать он решил для того, чтобы сократить все лишнее и этим удовлетворить зложелателей.
ЖИЗНЕОПИСАНИЕ ГОРАЦИЯ
Квинт Гораций Флакк из Венузии был сыном вольноотпущенника, собиравшего деньги на аукционах, как сообщает сам Гораций; впрочем, многие считают его торговцем соленою рыбою, и кто-то даже попрекал Горация в перебранке: "Сколько раз видел я, как твой отец локтем нос утирал!" Будучи вызван во 'время филиипской войны командующим Марком Брутом, Гораций заслужил в ней звание военного трибуна [58], а когда его партия была побеждена, он, добившись помилования, устроился на должность писца в казначействе. И войдя в доверие сперва к Меценату, а вскоре - и к Августу, стал не последним другом обоих.
Как любил его Меценат, достаточно свидетельствует такая эпиграмма:
Если пуще я собственного брюха
Не люблю тебя, друг Гораций, - пусть я
Окажусь худощавее, чем Нинний [59],
а еще больше - такое выражение в его завещании, обращенное к Августу: "О Горации Флакке помни, как обо мне".
Август также предлагал ему место своего секретаря, как это видно из следующего письма его к Меценату: "До сих пор я сам мог писать своим друзьям; но так как теперь я очень занят, а здоровье мое некрепко, то я хочу отнять у тебя нашего Горация. Поэтому пусть он перейдет от стола твоих параситов к нашему царскому столу, и пусть поможет нам в сочинении писем". И даже когда Гораций отказался, он ничуть на него не рассердился и по-прежнему навязывал ему свою дружбу. Сохранились письма, из которых я приведу в доказательство небольшие отрывки: "Располагай в моем доме всеми правами, как если бы это был твой дом; это будет не случайно, а только справедливо, потому что я хотел, чтобы между нами были именно такие отношения, если бы это допустило твое здоровье". И опять: "Как я о тебе помню, можешь услышать и от нашего Септимня, ибо мне случалось при нем высказывать свое мнение о тебе. И хотя ты, гордец, отнесся к нашей дружбе с презрением, мы со своей стороны не отплатим тебе надменностью". Кроме того, среди прочих шуток, он часто называл Горация чистоплотнейшим распутником и милейшим человечком.
Сочинения же Горация так ему нравились, и он настолько был уверен в том, что они сохранятся навеки, что поручил ему не только сочинение юбилейного гимна [60], но и прославление победы его пасынков Тиберия и Друза над винделиками [61], и для этого заставил его к трем книгам стихотворений после долгого перерыва прибавить четвертую. А прочитав некоторые его "Беседы" [62], он таким образом жаловался на то, что он в них не упомянут: "Знай, что я на тебя сердит за то, что в стольких произведениях такого рода ты не беседуешь прежде всего со мной. Или ты боишься, что потомки, увидев твою к нам близость, сочтут ее позором для тебя?" И добился послания к себе, которое начинается так [63]:
Множество, Цезарь, трудов тяжелых выносишь один ты:
Рима державу оружьем хранишь, добронравием красишь,
Лечишь законами ты: я принес бы народному благу
Вред, у тебя если б время я отнял беседою долгой.
Телосложением Гораций был невысок и тучен: таким он описывается в его собственных сатирах [64] и в следующем письме от Августа: "Принес мне Онисим твою книжечку, которая словно сама извиняется, что так мала, но я ее принимаю с удовольствием. Кажется мне, что ты боишься, как бы твои книжки не оказались больше тебя самого. Но если рост у тебя и малый, то полнота немалая. Так что ты бы мог писать и по целому секстарию [65], чтобы книжечка твоя была кругленькая, как и твое брюшко".
Жил он обычно в уединении, в своей сабинской или тибуртинской деревне: дом его до сих пор показывают около тибурской рощи. В мои руки попали также и элегии под именем Горация, и послание в прозе, где он как бы представляется Меценату [66], но и то и другое считаю неподлинным, потому что слог в элегиях груб, а в послании даже темен; а этот недостаток меньше всего свойствен Горацию.
Родился он в шестой день до декабрьских ид, в консульство Луция Котты и Луция Торквата [67]. Умер в пятый день до декабрьских календ, в консульство Гая Марция Цензорина и Гая Асиния Галла [68], через пятьдесят девять дней после смерти Мецената, на пятьдесят седьмом году жизни. Наследником своим он вслух объявил Августа, так как, мучимый приступом болезни, был не в силах подписать таблички завещания. Погребен на окраине Эсквилина, подле гробницы Мецената.
ЖИЗНЕОПИСАНИЕ ПЕРСИЯ
Авл Персий Флакк родился накануне декабрьских нон в консульство Фабия Персика и Луция Вителлия [69], умер за восемь дней до декабрьских календ в консульство Публия Мария и Афиния Галла [70]. Родился он в Волатеррах, в Этрурии, был римским всадником, но родством и свойством был связан с высшим сословием. Умер в своем имении на восьмой миле по Аппиевой дороге.
Отец его Флакк умер, оставив его сиротой на шестом году отроду. Мать его Фульвия Сизенния вышла после этого за всадника Фузия, но и его похоронила через несколько лет. .До девятнадцатилетнего возраста Флакк учился в Волатеррах, а затем в Риме, у грамматика Реммия Палемона и ритора Вергиния Флава [71].
В шестнадцать лет он подружился с Аннеем Корнутом [72] так крепко, что нигде с ним не расставался. У него приобрел он некоторое философское образование. С отроческого возраста он был дружен с поэтом Цезием Бассом и с Калыпурнием Статурой [73], который умер юношей еще при жизни Персия. Сервилия Нониана [74] он почитал, как отца. У Корнута он познакомился с другим его учеником - Аннеем Луканом, своим сверстником [75]. Лукан был в восторге от сочинений Флакка, и на его обычных чтениях едва удерживался от возгласов, что это - истинная поэзия, а его собственные стихи-пустая забава. Впоследствии он познакомился и с Сенекой, но не стал поклонником его таланта. У Корнута он пользовался обществом двух ученейших и достойнейших тогдашних философов - врача Клавдия Агатурна из Лакедемона и Петрония Аристократа из Магнесии [76]; ими одними он восхищался и подражал им, потому что они были сверстниками Корнута, а он - моложе их. Почти десять лет он был большим любимцем Тразеи Пета [77], и они иногда даже путешествовали вместе; Пет был женат на его родственнице Аррии.
Он отличался мягкостью нрава, девической стыдливостью, красивой наружностью и образцовым поведением по отношению к матери, сестре и тетке; был добродетелен и целомудрен.
Он оставил два миллиона сестерциев матери и сестре, хотя его завещание было обращено только к матери. Он просил ее отдать Корнуту, по одним сведениям, сто тысяч, по другим, пятьдесят тысяч сестерциев, а также двадцать фунтов чеканного серебра и около семисот книг Хрисиппа [78], то есть всю свою библиотеку. Однако Корнут, приняв книги, оставил деньги сестрам [79], которых брат сделал наследницами.
Писал он редко и медленно. Эту книгу [80] он оставил недоделанной. Некоторые стихи в последней сатире были исключены, чтобы она казалась законченной. Корнут внес в книгу незначительные исправления и по просьбе Цезия Басса передал ему для издания. В детстве Флакк написал также претексту [81], книгу путевых записок и маленькое стихотворение о теще Тразеи, которая покончила самоубийством, опередив своего мужа [82], но Корнут посоветовал его матери уничтожить все это. Когда книга вышла в свет, все ею восхищались и раскупали ее.
Умер он от болезни желудка на тридцатом году жизни.
За сочинение сатир он взялся с большой горячностью, только что расставшись со школой и учителями, после того как прочитал десятую книгу Луцилия. В подражание началу этой книги, он порицал сперва себя, а затем и всех, с такой суровостью преследуя современных поэтов и ораторов, что нападал даже на Нерона, который был тогда императором. Его стихи о Нероне читались:
...я видел, я сам видел, книжка,
Что у Мидаса-царя ослиные уши...
но Корнут, переделав только имя, исправил его:
...что у любого из нас ослиные уши... [83]
чтобы Нерон не подумал, что это сказано о нем.
ЖИЗНЕОПИСАНИЕ ЛУКАНА
Марк Анней Лукан из Кордубы впервые доказал свое дарование похвалами Нерону на пятилетних состязаниях [84] и лишь затем выступил с "Гражданской войной" Помпея и Цезаря. Он был так легкомыслен и невоздержан на язык, что в одном предисловии, сравнивая свой возраст и первые опыты с вергилиевыми, решился сказать:
...Но как далеко мне
До "Комара" [85]!
В ранней юности, узнав, что отец его из-за несчастливого брака живет в отдаленной деревне...[86]
Нерон вызывал его в Афины, причислил к когорте друзей и даже удостоил квестуры, но он недолго пользовался этими милостями. Обиженный тем, что однажды император во время его речи покинул заседание сената только для того, чтобы освежиться, он с тех пор не стеснялся ни в словах, ни в резких поступках, против него. Однажды в общественном отхожем месте, испустив ветры с громким звуком, он произнес полустишие Нерона
Словно бы гром прогремел под землей... -
вызвав великое смятение и бегство всех сидевших поблизости. Кроме того, он поносил в язвительных стихах как самого императора, так и его влиятельнейших друзей. Наконец, он стал как бы знаменосцем Пизонова заговора, часто открыто провозглашал славу тиранноубийцам, был щедр на угрозы и настолько несдержан, что перед всяким приятелем хвастался головой императора. Однако по раскрытии заговора он вовсе не высказал такой твердости духа: признавшись без сопротивления, он дошел до самых униженных просьб и даже свою ни в чем не виновную мать назвал в числе заговорщиков, надеясь, что обвинение матери послужит ему на пользу в глазах императора-матереубийцы. Но добившись права свободно выбрать смерть, он написал письмо отцу с исправлениями к нескольким своим стихам, роскошно пообедал и дал свои руки врачу для вскрытия вен.
Я еще помню, как читались его стихи; издания же, выпущенные для продажи, не всегда сделаны усердно, и заботливо, но иногда и небрежно.
ЖИЗНЕОПИСАНИЕ ПЛИНИЯ СТАРШЕГО
Плиний Секунд из Нового Кома усердно отслужил положенную всадникам военную службу, с замечательной честностью занимал несколько блестящих прокуратур подряд и, наконец, так ревностно отдался свободным наукам, что вряд ли кто и на полном досуге написал больше, чем он. Так, он собрал в 20 книгах описания всех войн, какие велись с германцами, а затем составил 37 книг "Естественной истории". Он погиб при кампанском бедствии. Командуя мисенским флотом, он при извержении Везувия поехал на либурнской галере, чтобы ближе разведать причины события, но противный ветер помешал ему вернуться, и он был засыпан пеплом и прахом, или, как полагают некоторые, был убит своим рабом, которого, изнемогая от жары, попросил ускорить его смерть.
ЖИЗНЕОПИСАНИЕ ПАССИЕНА МЛАДШЕГО
Пассиен Крисп из муниципия Визеллия так начал свою первую речь в сенате: "Отцы сенаторы и ты, Цезарь!" - за это его лицемерная речь очень понравилась Тиберию. Он по собственному желанию вел несколько процессов перед центумвирами: за это ему поставлена статуя в базилике Юлия. Он два раза был консулом. Женат он был дважды: сперва на Домиции, потом на Агриппине; первая была тетка, вторая - мать императора Нерона. Его состояние доходило до двух миллионов сестерциев. Он приобрел благосклонность всех принцепсов, особенно же Гая Цезаря, за которым он следовал пешком во время его поездок. Когда Гай опросил его наедине, сожительствует ли Пассиен со своей родной сестрою, как он, тот ответил: "Еще нет", - весьма пристойно и осторожно, чтобы не оскорбить императора отрицанием и не опозорить себя лживым подтверждением. Он умер в результате интриг Агриппины, которую оставил наследницей, и был удостоен общественных похорон.
[1] Фенестелла — римский историк эпохи Августа; его сочинение, излагавшее римскую историю с древнейших времен до конца республики, не сохранилось.
[2] Вторая Пуническая война закончилась в 202 г. до н. э., третья началась в 149 г. и закончилась разрушением Карфагена в 146 г.
[3] Публий Сципион Эмилиан Африканский Младший, будущий разрушитель Карфагена, его друзья Гай Лелий Младший, прозванный Мудрым, и Фурий Фил, консул 136 г., — вожди римской либеральной аристократии, поклонники греческой культуры.
[4] Корнелий Непот, историк и поэт I в. до н. э.; сочиненное им жизнеописание Теренция не сохранилось.
[5] Порций — грамматик конца II в. до н. э., автор несохранившейся дидактической поэмы по истории римской литературы.
[6] Цецилий — комедиограф, друг Энния, по происхождению галл, считался лучшим римским комиком. От его сочинений остались лишь отрывки.
[7] О Волкации Седигите, грамматике II в. до н. э. см. примечание 115 к Авлу Геллию.
[8] Имеется в виду дидаскалия — краткие данные о времени написания и обстоятельствах постановки пьес, обычно приводившиеся при заглавии.
[9] Т. е. началу той комедии Менандра, переработкой которой являются «Братья» Теренция.
[10] Теренций, «Братья», ст. 15-21 (пер. А. В. Артюшкова).
[11] Гай Меммий — имя нескольких политических деятелей эпохи гражданских войн (наиболее известен народный трибун 66 г. до н. э., приятель Цицерона и покровитель Лукреция и Катулла). Кто из них имеется здесь в виду, неясно.
[12] 1 марта — день женского праздника Матроналий.
[13] Теренций. «Самоистязатель», ст. 722 (пер. А. В. Артюшкова).
[14] Филолог и поэт I в. до н. э.
[15] Гай Сульпиций Галл — консул 166 г. до н. э., участник войны с Персеем Македонским; о его учености не раз с похвалой отзывается Цицерон. Квин Фабий Лабеон был консулом в 183 г., Марк Попилий Ленат — в 173 г.
[16] Квинт Косконий — грамматик, упоминаемый также Варроном («О латинском языке», VI, 36 и 89).
[17] В 159 г. до н. э.
[18] Около пяти гектаров.
[19] Афраний — комедиограф начала I в. до н. э., автор тогат — комедий из римской жизни. «Компиталии» — название весеннего праздника в честь домашних богов Ларов.
[20] «Луг» — перевод греческого слова λειμῶν, обычно служившего заглавием для сборников смешанного содержания. Это сочинение Цицерона известно лишь в отрывках. Одинаковое начало этого отрывка Цицерона и последующего отрывка Цезаря заставляет думать, что в оснозе их лежат какието школьные стихотворные упражнения.
[21] 15 октября 70 г. до н. э.
[22] По традиции Анды отождествляются с нынешним местечком Пьетоле близ Мантуи. Однако вопрос этот спорный: в жизнеонисании Вергилия, приписываемом Валерию Пробу, говорится, что Анды находятся в 30 милях (свыше 50 км) от Мантуи.
[23] 15 октября 55 г. Упоминание о смерти Лукреция вряд ли достоверно.
[24] Сервий (комментарий к «Буколикам», II, 15) говорит, что эту рабыню подарил Вергилию Меценат, и что Вергилий воспел ее в эклогах под именем Амаоиллиды.
[25] Асконий Педиан — грамматик эпохи Нерона, известный комментатор Цицерона, автор несохранившегося сочинения против порицателей Вергилия, на которое ссылается Светоний ниже.
[26] Варий — член кружка Мецената, драматический и эпический поэт, близкий друг Вергилия.
[27] По–гречески «девушка».
[28] В Кампании у Вергилия было поместье возле Нолы (см. анекдот о ссоре поэта с ноланцами у Геллия, VI, 20); подолгу жил он и в Неаполе, где посещал школу философа–эпикурейца Сирона (см. жизнеописание, приписываемое Пробу).
[29] «Буколики», эклога 5.
[30] Гай Мелисс, вольноотпущенник Мецената, грамматик и комедиограф эпохи Августа, заведовавший библиотекой в портике Октавии. О нем см. Светоний, «О грамматиках», 21.
[31] По–видимому, владелец школы гладиаторов.
[32] Все эти произведения вместе с упоминаемой далее «Этной» составляют так называемое «Дополнение к Вергилию» («Appendix Vergiliana»). Относительно принадлежности этих произведений Вергилию мнения современных ученых расходятся.
[33] «Комар», ст. 412-413.
[34] Ср. примечание Сервия к стиху «Стал воспевать я царей и бои» («Буколики», VI, 3): «имеет в виду или «Энеиду», или деяния альбанских царей, описывать которые он взялся было, но не решился, устрашившись грубости имен».
[35] В эпоху гражданских войн полководцы, распуская солдат после победы, наделяли их земельными участками; разделу подвергались земли общин, сочувствовавших побежденной партии. Юрист Альфен Вар и поэты Асинкй Поллион и Корнелий Галл были в это время должностными лицами Октавиана, производившими такой раздел в северной Италии. Пад — река По.
[36] Об этом поверье подробнее — Геллий, XVII, 10, 2: «Друзья и близкие Вергилия… сообщают, что он обычно говорил, что рождает свои стихи наподобие медведицы: как это животное производит детенышей бесформенных и безобразных, а затем, облизывая, уже рожденным придает вид и облик, так и плоды его дарования тотчас после рождения бывают грубы и несовершенны, и лишь потом, отделывая их и обрабатывая, он им придает черты лица и выразительность».
[37] В 42-39, 37-30 и 29-19 гг. до н. э.
[38] Летом 29 г. Ателла — город в Кампании.
[39] Юлий Монтан — друг императора Тиберия, ритор и поэт, славившийся описаниями закатов и восходов. О нем упоминает Сенека — ритор, писатель времени Августа и Тиберия; но в сохранившейся части сочинения Сенеки такого эпизода нет.
[40] Проперций, III, 34, 65 (пер. А. Фета).
[41] Август находился в походе против испанского племени кантабров с 27 до весны 24 г. до н. э.
[42] Отрывок из ответного письма Вергилия приводит Макробий, «Сатурналии», I, 24, 11; «Письмо самого Марона, с которым он обращается к Августу, начинается так: «Действительно, я часто получаю твои письма…» и далее: «Что же касается моего Энея, то, клянусь, будь он уже достоин твоего слуха, я с радостью послал бы его тебе; но предмет, к которому я приступил, таков, что порою, особенно, когда я предаюсь (как знаешь) другим занятиям, очень важным для моего замысла, — кажется мне, что неразумием было браться за столь великое предприятие».
[43] Октавия — сестра Августа; сын ее Марцелл, которого Август усыновил и хотел оставить наследником, умер юношей в 23 г. до н. э.
[44] «Энеида», VI, 884 (все цитаты из «Энеиды» — в переводе В. Брюсова с незначительными изменениями).
[45] «Энеида», VI, 164-165.
[46] 21 сентября 19 г. до н. э.
[47] Калабры — италийское племя, населявшее окрестности Брундизия. Парфенопея — греческое название Неаполя. «Пастбища» — намек на «Буколики», «села» — на «Георгики», «вождей» — на «Энеиду».
[48] Плотий Тукка — друг Вергилия и Вария, член кружка Мецената. О его литературной деятельности ничего не известно.
[49] Гай Сульпиций Аполлинарий, младший современник Светония, известный грамматик, учитель Авла Геллия.
[50] «Энеида», III, 320. В рукописях этот стих имеет продолжение: «…родила счастливой Креуса».
[51] Текст Рейффершейда. Грамматик Нис — лицо неизвестное. События, описанные во II и III книгах «Энеиды», предшествуют событиям, описанным в I книге, — отсюда и толки о мнимой перестановке этих книг.
[52] О нем, как и о других «порицателях Вергилия», больше ничего не известно.
[53] Пародии на начальные стихи I и III эклог Вергилия:
Титир, ты, что лежишь под покровом ветвистого бука…
(«Буколики», I, 1)
«Молви, Дамет: кого это стадо? ужель Мелибея?» -
«Нет, ибо дал его мне Эгон: это стадо Эгона».
(«Буколики», III, 1-2)
В первом случае пародируется выражение «под покровом бука» («sub tegmine fagi»), во втором — простонародная форма «кого это стадо» вместо «чье это стадо» («cuium pecus» вместо «cuius pecus»). Сервий приводит насмешку еще над одним стихом Вергилия («В дело пускайте волов, мужи: ячменя засевайте» — «Георгики», I, 210):
Тот, кто сказал «ячменя», тот должен сказать и «пшеницы». Здесь пародист оспаривает форму множественного числа «ячменя» («hordea»).
[54] «Георгики», I, 299 (полустишие заимствовано из поэмы Гесиода «Труды и дни», 391).
[55] По–видимому, Марк Випсаний Агриппа (умер в 12 г. до н. э.), полководец и политический деятель, ближайший помощник Августа, автор географических и технических сочинений.
[56] Пренебрежительное обозначение поисков формальной новизны, бытовавшее в эпоху Августа. Ср. Светоний, «Божественный Август», гл. 86: Август «одинаково презирал как «пустозвонов‟, так и «старьевщиков‟" («cacozelos et antiquarios») с их противоположными недостатками».
[57] Понятие заимствования понималось в древности очень широко: так, IV книга «Энеиды» целиком считалась заимствованной у Аполлония Родосского только потому, что описание любовной страсти Дидоны напоминает описание любовной страсти Медеи в поэме последнего «Аргонавтика».
[58] В 43-42 гг. до н. э., когда Гораций учился в Афинах. Битва при Филиппах произошла в октябре 42 г. Звание военного трибуна имели командиры легионов.
[59] Нинний — лицо неизвестное. Текст рукописей испорчен. Может быть, следует читать: «Окажусь худощавей жеребенка».
[60] На празднествах 17 г. до н. э.
[61] «Оды», IX, 4 и 14.
[62] «Беседы» («Sermones») — общее название сатир и посланий Горация.
[63] «Послания», II, 1, 1-4 (пер. Н. С. Гинцбурга).
[64] См. «Послания», I, 20, 24 слл.
[65] Секстарий — мера сыпучих тел, около 0,5 л. Смысл шутки неясен: по–видимому, Август намекает на форму сосуда соответственного объема.
[66] Очевидно, позднейшие школьные композиции.
[67] 8 декабря 65 г. до н. э.
[68] 27 ноября 8 г. до н. э.
[69] 4 декабря 34 г. н. э.
[70] 24 ноября 62 г. н. э.
[71] О Реммии Палемоне Светоний говорит в книге «О грамматиках», изображая его человеком очень талантливым, заносчивым и развратным. На Вергиния Флава с большим уважением ссылается Квинтилиан (VII, 4, 40 и др.); известность этого ритора была такова, что Нерон, ревнуя к его славе, изгнал его из Рима около 65 г. (Тацит, «Анналы», XII, 71).
[72] Луций Анней Корнут из Лептиса, видный представитель римского стоицизма, автор сочинений по философии, риторике и грамматике, до нас почти не сохранившихся. Был изгнан Нероном из Рима около 65 г.
[73] Цезий Басс — лирический поэт; Квинтилиан ставил его на второе место после Горация среди римских лириков. Погиб при извержении Везувия в 79 г. Его сочинения не сохранились. Кальпурний Статура ближе неизвестен.
[74] Консул 35 г. н. э., политический деятель, оратор и историк; Тацит с похвалой отзывается о его нравственности. Умер в 59 г.
[75] В рукописях — неуместное дополнение: «Ибо Корнут был поэтом–трагиком того времени, оставившим также книги по философии».
[76] Оба эти лица упоминаются только здесь. Может быть, Агатурн тождествен с Агатином, врачом эклектической школы, о котором упоминает Гален (XIX, 353 и др.).
[77] Тразея Пет — сенатор, вождь пассивной оппозиции правительству Нерона, пользовавшийся громкой славой за твердость духа и незыблемость убеждений. Погиб в 66 г.
[78] Хрисипп (280-206 гг. до н. э.) — греческий философ–стоик, придавший окончательную форму учениям Старшей Стой; славился обилием своих сочинений.
[79] Неясность: в остальных местах упоминается только одна сестра.
[80] Сборник шести сатир, предисловием к которому служила эта биография.
[81] Претекста — трагедия из римской истории. Заглавие трагедии в рукописи испорчено.
[82] Аррия Старшая, жена Цецины Пета, приговоренного в 42 г. к самоубийству за участие в заговоре против императора Клавдия. Видя, что ее муж колеблется, она первая поразила себя кинжалом, и затем протянула его мужу со словами: «Это не больно, Пет!».
[83] Сатиры, I, 120-121.
[84] «Неронии» — состязания музыкально–поэтические, гимнастические и скаковые, учрежденные Нероном и проводившиеся каждые пять лет (см. Светоний, «Нерон», 12).
[85] Двусмысленность: «Насколько мое произведение слабее, чем «Комар‟, написанный Вергилием еще в юности»! и «Насколько я с моим [уже столь значительным] произведением моложе, чем был Вергилий, когда писал еще только [такую безделку, как] «Комара‟"!
[86] Пропуск в рукописи.