ЛЕВКИППА И КЛИТОФОНТ

МУЖЕСТВО ЛЕВКИППЫ
(VI, 20-22)
Надеясь на успех в любви, Ферсандр был всецело рабом Левкиппы, а обманувшись в своих надеждах, дал волю своему гневу. Он бьет ее по щекам с такими словами:
- О несчастная, поистине похотливая рабыня, - я все слышал, что ты говорила! Тебе не нравится, что я с тобой говорю, ты не считаешь великим счастьем целовать своего господина, ты еще кривляешься и притворяешься безумной! Ты, мне кажется, уже ходила по рукам: ведь ты любишь прелюбодея! Но если ты не хочешь познать мою любовь, так осознай мою власть.
- Если тебе угодно мучить меня, - сказала Левкиппа, - то я готова подвергнуться мукам, но насилия не потерплю.
И, увидя Сосфена, она обратилась к нему:
- Свидетельствуй и ты, как я отношусь к оскорблениям; ведь ты нанес мне еще большую обиду.
Сосфен, почувствовав стыд, как человек уличенный, говорит:
- Эту женщину, господин мой, следует бить плетьми и подвергнуть тысяче пыток, чтобы научить ее не презирать своего господина.
21. - Послушайся Сосфена, - говорит Левкиппа, - он даст тебе хороший совет, ставь орудия пытки! Несите колесо: вот руки, тяните их! Несите бичи: вот спина - бейте! Добудьте огонь: вот тело - жгите! Несите и железо: вот кожа - режьте! Борьбу необыкновенную увидите вы: против всех пыток борется женщина одна и побеждает все! И ты называешь Клитофонта прелюбодеем, когда ты сам прелюбодей? И ты не боишься, скажи мне, своей Артемиды, ты подвергаешь насилию деву в городе Девы? Владычица, где твои стрелы?
- Ты дева? -сказал Ферсандр. - О дерзость, о смех! Дева, после того, как ты переночевала с пиратами? Евнухами были для тебя пираты? Или это было убежище философов? Или никто из них не имел глаз?
22. - Осталась ли я девой после Сосфена, - говорит Левкиппа, - спроси об этом самого Сосфена; он, действительно, был для меня разбойником; те были более сдержанны, чем вы, и никто из них не был таким насильником; а раз вы так поступаете, то здесь подлинно вертеп! И вы не стыдитесь делать то, на что не дерзнули даже разбойники? Ты, сам того не замечая, доставил мне еще большую похвалу своим бесстыдством; если теперь, в своем безумии, ты убьешь меня, то будут говорить: "Левкиппа - девушка после разбойников, девушка и после Херея, девушка и после Сосфена". Но это еще скромная похвала, а величайшая похвала - она остается девушкой после Ферсандра, более необузданного, чем разбойники; так как он не мог насильно овладеть ею, то убил ее! Итак, вооружись, возьми бичи, колесо, огонь, железо, пусть выступит с тобой в поход и твой советчик Сосфен! Я же не вооружена, нахожусь в одиночестве, и вдобавок женщина. Одно у меня оружие - свобода, которая ударами не выбивается, железом не вырезается, огнем не выжигается. От нее я никогда не откажусь; если даже ты будешь жечь меня, то найдешь, что и огонь для меня не так горяч!

СПАСЕНИЕ КЛИТОФОНТА
(VII, 12-16)
12.... Меня заковали, сняли с тела одежду, подвесили на дыбе; палачи принесли плети, другие петлю и развели огонь. Клиний испустил вопль и стал призывать богов, - как вдруг на виду у всех подходит жрец Артемиды, увенчанный лавром. Его приближение служит знаком прибытия торжественного шествия в честь богини. Когда это случается, должно воздерживаться от казни в течение стольких дней, пока не закончат жертвоприношения участники этого шествия. Таким-то образом я был тогда освобожден от оков. Предводителем шествия был Сострат, отец Левкиппы: византийцы одержали победу в войне с фракийцами благодаря явному заступничеству Артемиды. Поэтому они решили послать богине жертвоприношение в благодарность за помощь. Кроме того, богиня особо предстала Сострату в ночи. Это видение знаменовало, что дочь свою он обретет в Эфесе, а также и сына своего брата.
13. В это же время и Левкиппа, увидев, что двери ее комнаты открыты и что Сосфена нет, стала озираться, не стоит ли он за дверьми. Когда выяснилось, что его нет нигде, она приободрилась опять, как уже вошло у нее в привычку, стала надеяться.
Воспоминание о том, как нередко, вопреки ожиданию, к ней приходило спасение, увеличивало ее надежду и в настоящих опасных обстоятельствах. Она решила воспользоваться счастливой случайностью.
Поблизости от деревни находилось святилище Артемиды. Левкиппа подбежала к нему и там укрылась. Издревле храм этот был недоступен для свободнорожденных женщин и предназначался только для мужчин и девушек. Если женщина вступала в этот храм, наказанием ей была смерть, за исключением рабыни, жалующейся на своего господина. Она может прибегнуть с мольбами к богине, а власти производят суд над ее господином и над ней. Если господин ничем ее не обидел, он получает обратно свою служанку, принеся клятву, что не будет мстить за побег. Если признают, что служанка права, то она остается там в качестве божьей рабыни. Лишь только Сострат пригласил жреца пойти вместе с ним прекратить судебные дела, в святилище вбежала Левкиппа; еще немного, и она встретилась бы там со своим отцом.
14. Когда я был освобожден от пытки и судьи разошлись, вокруг меня собралась шумная толпа: одни меня жалели, другие богов призывали, третьи меня расспрашивали. Бывший там Сострат всматривается в меня и вдруг узнает. Ведь, как я сказал в начале своего повествования, он некогда был в Тире на Геракловых празднествах и провел там много времени задолго до нашего побега. Поэтому он сразу узнал мой облик, - благодаря сновидению, он естественно надеялся, что найдет нас. Он подошел ко мне:
- Да это Клитофонт! Но где же Левкиппа?
Я, узнав его, упал на землю. Присутствующие рассказали ему, в чем я себя обвинял. Испустив вопль и ударяя себя по голове, Сострат стал топтать меня и чуть не выбил мне глаза. А я не пытался противиться и подставлял свое лицо оскорблениям. Но Клиний, подойдя, воспрепятствовал ему и стал его утешать, говоря:
- Что ты делаешь, зачем понапрасну рассвирепел против юноши, который больше тебя любит Левкиппу: ведь он шел на смерть, так как думал, что она умерла.
И многое другое говорил Клиний, утешая Сострата. А тот стонал, взывая к Артемиде:
- Для того ли, владычица, привела ты меня сюда! Вот к чему твоих слов вещание! А я-то поверил твоим видениям и надеялся у тебя найти свою дочь! Прекрасный же дар ты мне послала. Я нашел убийцу моей дочери у тебя!
Клиний, услышав о посланном Артемидою сновидении, обрадовался и говорит:
- Мужайся, отец! Артемида не лжет. Жива твоя Левкиппа, верь моему вещему слову. Разве ты не видишь, что Артемида спасла Клитофонта, когда он почти уже висел на дыбе?
15. В это время бегущий изо всех сил храмовой служитель приближается к жрецу и говорит во всеуслышание:
- Какая-то дева, чужестранка, укрылась в храме Артемиды.
Я окрылился надеждой, услышав это, поднимаю глаза и начинаю возвращаться к жизни. Клиний воскликнул, обращаясь к Сострату:
- Верным было мое вещее слово, отец!
Вместе с тем он спросил вестника:
- Красива ли эта девушка?
- Другой такой, - ответил тот, - я не видывал: она уступает лишь одной Артемиде.
При этих словах я вскакиваю и восклицаю:
- Это ты говоришь о Левкиппе!
- Ну да, - ответил он, - она сказала, что ее так зовут, что ее родина Византия, а отец -Сострат.
Клиний всплеснул руками, издавая радостные восклицания, Сострат от радости лишился чувств. А я, несмотря на оковы, вскочил и, словно брошенная стрела, полетел к святилищу. Стража гналась за мною, думая, что я от нее убегаю, и кричала всем встречным, чтобы меня хватали. Но ноги мои были в тот миг окрыленными. Едва удалось задержать мой неистовый бег. Подбежала стража, пытаясь меня бить, но теперь я уже храбро оборонялся. Все же они поволокли меня в темницу.
16. В это время подошли Клиний с Состратом. Клиний закричал:
- Куда вы ведете этого человека? Он не совершил того убийства, за которое осужден.
Сострат со своей стороны подтвердил это и указал, что он отец той, которая будто бы убита. Присутствующие, узнав в чем дело, возблагодарили Артемиду, окружили меня и не позволяли вести в темницу. Стража же говорила, что она не в праве отпустить человека, осужденного на смертную казнь, пока, наконец, по просьбе Сострата, жрец не поручился за меня и за то, что он доставит меня властям, когда это потребуется. Таким-то образом я освободился от оков и как можно поспешнее устремился к святилищу. Сострат мчался за мной по пятам - не знаю, была ли его радость подобна моей. Но все же бег человека не так быстр: его опережает полет молвы. Так и тогда молва предупредила нас, известив Левкиппу обо всем: о Сострате и обо мне. Завидев нас, Левкиппа выскочила из храма, обняла отца, но взоры ее были направлены на меня. Я остановился, сдерживая, из уважения к Сострату, мой порыв к Левкиппе, и только все смотрел на нее. Так глаза наши приветствовали радостно друг друга.