ВСТУПЛЕНИЕ
(1-25, 46-60, 86-102)
Сотни охотничьих троп и охотника труд беспечальный
Ныне пою; и о быстрой погоне, о вольных сраженьях
Все расскажу я - вонзились мне в грудь аонийские стрелы [1],
Жаром объята она. Меня Геликон посылает
В путь по широким полям; наполняет питомец кастальский[2]
Новую чашу струей из ручья и для жатвы обильной
В иго впрягает поэта; венок из плюща возложивший,
Гонит его по тропе непроезжей; доселе неведом
Был ей след колеса. О, как сладко быть богу послушным!
10 Мчать колесницу златую велит он по травам зеленым
И проноситься вперед по несмятому пышному моху.
Пусть Каллиопа при встречах на путь широкий, знакомый
Хочет меня заманить; я останусь в лугах и долинах,
Где заблестит колея бороздой глубокой впервые.
Кем не воспето уже неутешное горе Ниобы?
Кто не слыхал о Семеле? О том, как смертельное пламя
В брачном покое спалило ее, о сопернице хитрой?[3]
Кто не сумел бы поведать, в какой колыбели надежной
Вакх всемогущим отцом был укрыт, и как протекали
20 Месяцы вплоть до рождения его могучего сына?
Были воспеты и тирсы не раз, обагренные кровью,
Слишком все это знакомо - и цепи, сковавшие Дирку,
Ложе запретное девы писейской [4], и злого Даная
Грозную власть, и рассказы о страшных браках и свадьбах,
Где не царило веселье, а факел пылал погребальный...
46 Все это было воспето великих поэтов толпою,
Стали ходячею басней сказанья веков стародавних.
Мы ж по ущельям, по свежим лугам, по равнинам открытым
Бродим охотно и, шагом поспешным поля пробегая,
Мы с быстроногой собакой различную ловим добычу:
Робкого зайца поймать, овладеть трусливою ланью,
Дерзкого волка убить, заманить лисиц хитроумных -
Вот наша радость; о, как хорошо в тенистых затонах
Возле спокойной реки следы ихневмона [5] разведать
(Прячется он в тростниках) - и злую дикую кошку,
Длинным копьем поразив, свалить с вершины древесной;
Или ежа разыскать и клубок этот, в иглах колючих,
В дом отнести. Вот какими путями плывет моя лодка;
Мал мой челнок: он привык скользить по водам спокойным
60 Вдоль берегов неопасных, на веслах, по тихим заливам...
86 Ты, что в ущельях глубоких и в зарослях леса блуждаешь,
Чадо Латоны и Феба сестра, красавица-дева [6],
Труд свой привычный начни, возьми рукою искусной
Лук, а колчан расписной повесь на плечо; золотые
90 Стрелы свои собери, обуй белоснежную ногу
В алый котурн [7] и накинь свой плащ с золотою подкладкой.
Пышные складки скрепит, сверкая в камнях драгоценных,
Пояс, а кудри твои увенчает, блестя, диадема.
Пусть окружает тебя наяд цветущая юность,
Девы дриады и нимфы, потокам дающие влагу,
Пусть на призыв ореад откликается кроткая Эхо.
Ты, о богиня, веди поэта лесистой тропою.
Вслед я пойду; покажи, как живут, где прячутся звери,
Всякий, кто страстью к охоте охвачен, за мною последуй!
100 Если клянешь ты усобиц вражду и безумные смуты,
Коль от гражданских волнений бежишь, от громов военных,
И на морях ненадежных богатой наживы не ищешь.

---

[1] Аонийсние стрелы — метонимический образ вдохновения. См. примеч. 2 к поэме «О псовой охоте» Оппиана.
[2] Касталия — источник к Фокиде, на горе Парнас, посвященный Аполлону, и музам. Питомец Кастальский — Аполлон.
[3] Хитрая соперница — Гера, ревновавшая Зевса к Семеле.
[4] Писейекая дева—Гипподамия, дочь Эномая, царя Писы, который убивал каждого жениха своей дочери, состязаясь с ним в колесничных скачках.
[5] Ихневмон — маленькое животное, которое попадает в пасть крокодилу и чистит ему зубы.
[6] Артемида.
[7] Котурны — высокие охотничьи сапоги.