Фемистий (320 — 390) родился в Колхиде, по его словам, «в крайних пределах Понта, возле Фасиса» (нынешнего Риона). Благодаря своему отцу, землевладельцу, не очень богатому, но ценившему образование, Фемистий получил возможность обучаться у какого-то ученого оратора и знатока аристотелевой философии; о нем Фемистий упоминает с благодарностью (см. речь 27), но имени его, к сожалению, не называет. Интерес к философии Фемистий сохранил на всю жизнь и даже написал так называемые «парафразы» (облегченное изложение) нескольких произведений Аристотеля. Этой философской подготовкой Фемистий очень гордился и в своих речах нередко противопоставлял себя, «ученика Сократа», софистическим оратором типа Гимерия; он не раз называл их «краснобаями» и «умниками» и порицал за любовь к импровизированным выступлением, пользу которых он отрицал, но успеху, по-видимому, немного завидовал.
Имея только двадцать пять лет от роду, Фемистий был избран для произнесения приветственной речи императору Констанцию; очевидно, уже к этому времени юноша успел приобрести достаточную известность. После этого он стал как бы официальным придворным оратором: при Феодосии он достиг должности префекта, и в честь его была воздвигнута статуя. Напротив, с Юлианом, учеником и другом Либания, Фемистий близок не был, хотя из сохранившегося ответного послания Юлиана к нему видно, что Фемистий при воцарении Юлиана обратился и к нему с советами об управлении государством. Очевидно, хотя сам Фемистий и был язычником, рационалистические взгляды этого поклонника Аристотеля не совпали со взглядами мистика и фанатика Юлиана.
Речи Фемистия (их дошло до нас тридцать четыре) касаются в основном вопросов философских и государственных; в них часто применяется «сократический» метод аналогии и почти отсутствуют риторические украшения; построение фраз довольно сложное и в языке заметно тяготение к абстрактным понятиям. Несколько речей посвящено вопросам ораторского искусства: в них он требует от оратора тщательной подготовки, серьезных мыслей и уменья давать характеристику лиц так, чтобы слушатели поняли, о ком идет речь, даже если имя данного лица не названо. Впрочем, сам Фемистий этой способностью не обладал, и его панегирические речи однообразны.
Фемистий хорошо сознавал, что между его философскими стремлениями и придворной карьерой имеется противоречие, и не без остроумия осмеял себя в следующей эпиграмме «К самому себе»:

Ты восседал на престоле в эфире, — но вдруг захотел ты
Сесть на серебряный трон: это — безмерный позор!
Лучше б остался внизу ты; поднявшись, ты много стал хуже.
Снова сойдя, поднимись; пал ты, высоко взойдя!